Текст книги "Туннель Эго"

Автор книги: Томас Метцингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

• Не вовлечены ли вы в необычную физическую деятельность, вроде полёта?

• Не пытаетесь ли вы безуспешно вспомнить нечто очень важное, что вы точно знаете?

• Имеет ли ваша настоящая ситуация метафорический или символический характер? Возможно, вы чувствуете, что близки к некоему важному открытию?

Если вы предпринимаете проверки реальности по нескольку раз в день, тогда у вас есть шанс стать осознанным сновидцем. Просто по привычке, однажды вы проведете проверку реальности во сне и тогда, если вам повезёт, вы правильно осознаете, что вы спите.

Другие методы индуцирования осознанных сновидений гораздо эффективнее. Попробуйте установить будильник рано утром и тщательно запишите события вашего прошлого сновидения. Встаньте, походите по комнате какое-то время, после чего снова ложитесь в постель. Пока вы засыпаете, попробуйте повторить последнюю последовательность событий сна во всех возможных деталях. Возможно, у вас получиться сознательно повторно войти в тот же самый сон и оставаться в нём на всём протяжении осознанно.¹⁰

Будучи бесстрашным философским психонавтом, я, конечно же, попытался построить устройство, которое позволило бы проводить подобного рода исследования, которое включало наушники и запись на магнитной плёнке, которая проигрывалась циклично всю ночь; раз в тридцать минут в наушниках звучал шепот: «Смотри – это сон». Я также купил дорогое устройство для осознанных сновидений, которое называлось Nova Dreamer, которое выглядело как маска для глаз наподобии тех, которые можно увидеть на пассажирах авиарейсах дальних перелётов. Nova Dreamer включался тогда, когда быстрые движения глаз сигнализировали о начале сновидения. После пары минут, устройство начинало производить ненавязчивые подсознательные визуальные стимулы, так, что спящий мог воспринимать эти мягкие красные кольцеобразные вспышки света через закрытые веки. Эти вспышки сообщали спящему о том, что он спит; на деле же они скорее интегрировались в историю сновидения. Вот один из моих снов, модифицированный при помощи Nova Dreamer:

Я астронавт. Я ждал этого момента годами. Я и мой друг лежим на спине в космическом шаттле и ждём взлёта со смешанными чувствами тревоги и возбуждения. Далеко за нашими спинами мы услышали грохот и скрежет зажигания, которое повлекло за собой громовой рёв. Тогда, красные лампочки начали мигать по всей бортовой панели управления. Неожиданно оказалась активирована каждая система сигнализации на корабле. Кто-то сказал: «Что-то пошло не так». Мы почувствовали, как космический корабль медленно наклонился и потерял своё вертикальное положение, в то время, как рёв за нашими спинами продолжал усиливаться.

К сожалению, всё, что я получил от использования устройства осознанных сновидений – ужасные кошмары с интересным поворотом событий. В Германии у сирен полицейских машин огни синие. Так что, от использования этого устройства, у меня были американские кошмары, в которых американские полицейские машины с красными мигалками преследовали меня и загоняли в тупик. Примерно раз в два года я давал ещё один шанс своему Nova Dreamer; в конце концов, он произвёл на меня другой эффект. Я проснулся утром и обнаружил, что устройство пропало. Оказалось, что кто-то бросил устройство в угол спальни. Очевидно, что этот кто-то внутри меня не хочет быть ни философским психонавтом, ни серьёзным практиком феноменологических исследований от первого лица – тот, кто просто хотел спать.

Чем же, на самом деле, являются осознанные сновидения? В осознанном сновидении, спящий знает, что он или она находится в состоянии сна и может приписать это свойство себе. Очерчивая границы определения этого феномена, мы должны учесть условие, что осознанный сновидец имеет доступ к воспоминаниям о предшествующих снах и жизни в состоянии бодрствования. Автобиографическая память всецело доступна. У сновидца есть полный доступ к воспоминаниям не только о прошлых сознательных переживаниях жизни вне сна и содержанию обычных сновидений, но также и к воспоминаниям о ранее пережитых осознанных сновидениях. Общий уровень ясности ума и познавательного озарения настолько же высок, как и в состоянии бодрствования. Дальнейшая определяющая характеристика – это то, что, согласно субъективному опыту, все пять чувств функционируют так же хорошо, как и в состоянии пробуждения. Наконец, что особо важно, свойство бытия агентом полностью осознаётся в осознанном сновидении. Феноменологически, видящий осознанные сновидения знает о свободе своей воли: В данном случае, сновидец не только может управлять фокусом своего внимания, но и может делать всё, что вздумается – летать, проходить сквозь стены, вступать в беседу с фигурами сновидений. Субъект осознанного сновидения не является пассивной жертвой, потерявшейся в последовательности странных эпизодов, но скорее полноценный агент, который способен выбирать из множества возможных поступков.

Полный контроль над собственным вниманием является чертой, которая отличает осознанные сновидения от обычных. Озарение относительно полной свободы действий – также важный критерий осознанных сновидений (но озарение ли это?). Во время того, что мы иногда называем пред-осознанные сновидения, мы часто осознаём, что ничего из того, что воспринимается, не является реальным, что это, должно быть, сон, но мы остаёмся пассивными наблюдателями. С наступлением полной осознанности, сновидец, зачастую, превращается из пассивного наблюдателя в агента – того, кто предпринимает, двигается, исследует и экспериментирует; он становится тем, кто произвольно начинает взаимодействовать с миром сновидения и преображает его.

Мой излюбленный эксперимент из контекста исследования осознанных сновидений был предпринят психофизиологом Stephen LaBerge из Stanford University и его коллегами более четверти века назад.¹¹ Основой для эксперимента послужил известный факт, что наша сознательная модель себя жёстко закреплена в мозгу удивительным образом: Существует прямое и достоверное взаимоотношение между смещением взгляда, о котором сообщают осознанные сновидцы, и движениями глаз их спящих тел. В лаборатории, эти движения глаз можно регистрировать при помощи полиграфа. Тот факт, что движения глазных яблок тела сновидения прямо пропорционально движениям глазных яблок физического тела LaBerge использовал в довольно остроумном эксперименте. Опытные индивиды могли произвольно оповещать о начале осознанного сновидения при помощи особых глазных сигналов, установленных до начала эксперимента, а именно – быстрым движением своих глаз вверх и вниз. Два таких движения информировали экспериментатора о начале осознанного сновидения; четыре движения сигнализировали о пробуждении. Полиграфический анализ обнаружил, что наступление осознанности обыкновенно коррелирует с первыми двумя минутами БДГ-фазы, либо с короткими интервалами пробуждённого сознания во время БДГ-фазы или повышенной Фазовой активности БДГ (характеризуется всплесками движений глаз, иногда сопровождающееся подёргиваниями тела, а также повсеместно синхронизированной активностью в особых таламокортикальных сетях.)¹² Проще говоря, осознанность сновидения, по-видимому, появляется тогда, когда наблюдается короткое и внезапное повышение общего уровня возбуждения коры больших полушарий. Все нервные клетки становятся активнее, в результате чего внезапно появляется способность к большей «вычислительной мощности» или способности к обработке информации. По отношению к самому сну, осознанность ведёт к повышению яркости сновидения, повышению страха или стресса, обнаружению противоречий в мире сна и, конечно, субъективный опыт распознавания «нереального» качества реальности.

Мне нравятся эти эксперименты, так как они представляют собой редкий пример транстуннельной коммуникации. Когда осознанный сновидец в лаборатории сна испускает сигналы в глазах тем, что произвольно двигает вверх и вниз своими глазами-в-сновидении и то, что учёные, находящиеся в бодрственном состоянии, расшифровывают эти сигналы при помощи инструментов, устанавливается многопользовательская связь между туннелем сна и туннелем бодрствования. Из-за того, что смещения взгляда, предпринимаемые телом-в-сновидении, функционально связаны с сигналами физического тела, а также из-за того, что сознательный сновидец осведомлён об этом, воздвигается мост, соединяющий эти два туннеля. В этой экспериментальной установке, информация из туннеля сознательной действительности одного типа может быть перенесена в туннель другого типа, который создан мозгами других человеческих существ.

Нам нужно больше хороших эмпирических исследований осознанных сновидений. Вполне допустимо, что осознанность зависит от степени, до которой префронтальная кора, в которой происходит организация познавательной и общественной деятельности, а также располагаются так называемые исполнительные функции, может образовать стабильную функциональную связь с другими участками мозга, которые производят самость осознаваемого сна. Префронтальная кора, как предполагается, распределяет мысли и действия в соответствии с внутренними целями. Она также отвечает за разделение конфликтующих мыслей, планируя и утверждая будущие последовательности данных действий, предсказывая результаты, производя ожидания т. п.

Allan Hobson, психиатр и исследователь сна в Massachusetts Mental Health Center и автор Спящего Мозга, писал, что для возникновения осознанности, «обыкновенно выключенная дорсолатеральная префронтальная кора (DLPFC) должна быть активирована, но не настолько сильно, чтобы подавить поступающие к ней понтолимбические сигналы.»¹³ Эта часть мозга позволяет нам относиться к себе, применяя рефлексивное мышление. В туннеле осознанного сновидения, это приводит к восстановлению исполнительного управления и возвращению бытия полноценным агентом. Если Гобсон прав, тогда момент, в который мы сознательно думаем: «О Боже, я сплю!», может быть моментом, когда модель себя сновидения оказывается пристёгнутой к префронтальной коре, делая соответствующее рефлексивное само-осознание вновь возможным и восстанавливая познавательное агентство.

Вот несколько вопросов для будущих исследований: Что именно происходит с сознательной самостью во время перехода от обычного сновидения к осознанному сновидению? Каковы тончайшие функциональные различия между моделью себя сновидения и моделью себя осознанного сновидения? Возможно ли нечто на подобии «осознанного пробуждения»? И что именно происходит во время ложного пробуждения?

Как мы уже видели, ложные пробуждения могут происходить со всеми из нас. Это поднимает другую классическую философскую проблему – вопрос солипсизма (с латыни: solus, один и ipse, сам/сама). Как, в точности, я могу опровергнуть скептическую гипотезу о том, что мой ум – то единственное, по поводу чего я могу быть уверен, что оно существует? Как я могу исключить возможность того, что внешний мир и, в частности, другие сознательные умы, не могут быть познаны и могут вообще не существовать? В конце концов, вот маленький мысленный эксперимент в прикладной эпистемологии туннеля, представленная и проиллюстрированная осознанным сновидением, о котором сообщил поздний немецкий исследователь снов Paul Tholey:

Я кратко оглянулся. Человек, шедший за мной, не был похож на обычное человеческое существо; он был высокий, словно гигант, и напомнил мне Рюбецаля [Rubezahl – горный дух из германской легенды]. Теперь мне было совершенно ясно, что мне снился сон и, с чувством огромного облегчения, я продолжил убегать. Затем, я неожиданно понял, что мне не нужно убегать, но способен сделать что-то другое. Я вспомнил о своём плане поговорить с другими действующими лицами во сне. Так, я перестал бежать, обернулся и позволил преследователю догнать себя. Затем, я спросил его, чего он, собственно говоря, хочет. Он ответил: «Откуда мне знать? В конце концов, это твой сон и, более того, это ты изучал психологию, а не я».¹⁴

Представьте, что, пребывая в туннеле сна, вы неожиданно стали осознанными и обнаружили, что находитесь на большой интердисциплинарной конференции, на которой снящиеся учёные и философы обсуждают природу сознания:

Пока все стоят в коридоре во время кофе-брейка, один из них заявляет, что то, что вас не существует на самом деле, так как вы лишь являетесь фигурой своего собственного туннеля осознанного сновидения, это просто возможность. Обрадованный, вы заявляете: «Нет, это вы все – фигуры моего сна, просто вымысел моего воображения». Этот ответ встречают смехом и вы замечаете, также, что коллеги за другими столиками улыбаются и поворачивают головы в вашу сторону. «Всё это происходит в моём мозгу» – продолжаете настаивать вы. «Мне принадлежит аппаратная часть и вы все – просто симулированные персонажи сна в симулированной среде, созданной моей центральной нервной системой. Мне ничего не стоит…». Тут вас прерывает смех, переходящий в рёв. Молодой аспирант высокомерно начинает объяснять основные положения относительно природы действительности, которые разделяло, в частности, это научное сообщество: Никогда не существовало таких вещей, как мозги или физические объекты. Содержимое сознания – это всё, что есть. Так что, все феноменальные самости равны. Нет такой вещи, как индивидуальный «туннель», в котором самость-модель представляет истинного субъекта опыта, а все другие модели людей являются всего лишь персонажами сновидения.

Странный философский концепт, который разработало это сообщество учёных в качестве своего основополагающего допущения, называется элиминитивный феноменализм. Как объяснил аспирант со слегка завышенными амбициями: «Элиминитивный феноменализм – тезис о том, что физика и нейрологическое описание человека создают радикально ложное знание, теорию, настолько фундаментально дефектную, что её принципы, равно как и её онтология, будут смещены (а не плавно изменены) завершенной наукой чистого сознания». Вся действительность, соответственно, это феноменальная действительность. Единственный способ, который может позволить вам выпасть из этой действительности – допущение грандиозного (но фундаментально ложного) предположения о том, что существует внешний мир и что вы – субъект феноменологической действительности (то есть, тот, кто её переживает); предположения о том, что существует туннель сознания (червоточина, как её можно иронично назвать) и что это ваш собственный туннель. Увлекшись этим верованием, вы, однако, неожиданно становитесь нереальными и превращаетесь в нечто даже меньшее, чем просто фигура сновидения сама по себе: возможный персонаж – именно то, что ваш оппонент заявил в начале дискуссии.

«Ребята, послушайте» – произносите вы немного раздраженным голосом – «я могу продемонстрировать вам, что это мой туннель сознания, потому, что я могу прервать это состояние, и само ваше существование, в любой момент времени. Широко известная техника прекращения осознанного сновидения – держать руку перед глазами и сконцентрировать на них своё внимание. Если я сделаю это, я прекращу быстрые движения глаз своего физического тела и, таким образом, оборву состояние сна в своём мозгу. Я проснусь в Туннеле Пробуждения. А вы просто перестанете существовать. Хотите я покажу вам?» Вы замечаете, что тон вашего голоса звучит победно, но вы также замечаете, что удовольствие в глазах других учёных и философов сменилось на сожаление.

Высокомерный аспирант выпалил: «Неужели вы не понимаете, что просто вернувшись в ваше 'пробуждение', вы ничего и никому не докажите? Вы должны доказать истинность ваших онтологических заключений этому научному сообществу, на этом уровне действительности. Вы не можете ответить на вопрос просто низведя себя до виртуального персонажа и исчезнув с нашего уровня. Проснувшись, вы не узнаете ничего нового. И вы не сможете ничего никому доказать, причём, не только нам, но и себе самому. Если вы хотите унизить себя, скрывшись в своей червоточине бодрствования, тогда вперёд! Однако, серьёзное отношение к исследованию сознания и философской теории науки предполагает нечто, совершенно иное!»

Как бы вы отреагировали? Если бы я не сделал правильного решения в тот момент, возможно, я никогда не закончил бы эту книгу. Но ладно, хватит об эпистемологии туннеля.

Приложение к пятой главе
Сновидения: беседа с Алланом Гобсоном

Allan Hobson – профессор психиатрии в Harvard Medical School, где он основал Лабораторию Нейрофизиологии с целью изучения мозговой основы сновидений.

Работая с доктором Robert McCarley, Гобсон развил модель двустороннего взаимодействия, согласно которой, БДГ-сон (быстрые движения глаз) производится холинергическими механизмами ствола мозга, а также теорию активации синтеза, которая рассматривает сновидение как результат автоматической активации мозга и синтеза беспорядочных внутренних сигналов во время сна. По ходу своих обширных исследований с лабораторными данными о человеческом сне, Гобсон изобрёл метод регистрации сновидений в домашних условиях при помощи ночного колпака; вместе с Robert Stickgold, они использовали этот метод для того, чтобы выявить характеристики состояний сознания, которые сменяются на протяжении суток. Гобсон и Стикголд также разработали новый подход к изучению того, как сон влияет на обучение.

Недавно, Гобсон интегрировал свои собственные идеи и открытия с новыми данными, полученными благодаря ПЭТ и изучения повреждений, при помощи которых исследовался человеческий сон в общей модели зависимых от состояния аспектов сознания. Новая модель получила название AIM, так как конституирует три измерения: Активацию (А), вход-исход ионных каналов (I) и химическую модуляцию (M). Эти три измерения позволяют определить пространство состояния, в котором мозг-ум путешествует в повторяющемся цикле по мере того, как мы просыпаемся, засыпаем и видим сновидения. Гобсон является автором множества книг, включая Спящий Мозг (1989), Сон (1995), Сознание (1999), Сновидение как Бред: Как Мозг Сходит с Ума (1999), Аптека Сновидения (2001), Из Ума Прочь: Психиатрия в Кризисе (2001) и 13 Снов, Которых Никогда не Видел Фройд: Новая Наука об Уме (2004).

Метцингер: Что именно есть особенного в сознании в состоянии сна, по сравнению с сознанием в состоянии бодрствования и в состоянии не-БДГ-сна?

Гобсон: Сознание в сновидении более интенсивно, более целенаправленно, более искусно и более причудливо, чем сознание в состоянии бодрствования. Следовательно, есть причины рассматривать его в качестве наиболее автокреативного состояния ума-мозга. Это также состояние, наиболее напоминающее психотическое состояние нормального сознания. Так как нейробиология сна хорошо известна, его изучение предлагает нам уникальную научную возможность лучше понять себя в состояниях здоровья и болезни.

Метцигер: Что именно представляет собой отношение между БДГ-сном и сновидениями?

Гобсон: Корреляция количественная, но не качественная. Сновидческая умственная активность также коррелирует с приступом сонливости (стадия I) и со сном глубокой ночи (стадия II). Но в любой момент времени дня или ночи, корреляция наиболее высока в БДГ. Для настоящего отношения, моя гипотеза заключается в том, что сновидения – это наша субъективная осведомлённость относительно активации нашего мозга в любом состоянии сна. Активация наиболее высокая в БДГ-сне. То же относится и к сновидению. Я думаю, что сновидения и БДГ-сон являются нашими субъективными и объективными отнесениями к тому же самому фундаментальному процессу ума-мозга. Я являюсь монистом до мозга костей. А что ты можешь сказать о себе?

Метцингер: Конечно, мне всегда нравились философы типа Спинозы, Бертрана Рассела или Герберта Фейгля, которые были нейтральными монистами и, хотя различие между физическим и психологическим состояниями достаточно поверхностно и вовсе не вызывает интереса. Для нас, философов, гораздо более важен вопрос о том, что в точности означает «до мозга костей». Но, на данный момент, именно вы должны отвечать на трудные вопросы! Поэтому, как вы объясняете связь между беспорядочным содержимым сновидения, порождаемого стволом мозга, и менее произвольными и производящими впечатление осмысленных аспектами сновидения?

Гобсон: Осторожнее, Томас, ты рискуешь попасть в ловушку «или/или», которая поглотила так много наших выдающихся коллег. Ответ «оба/и». БДГ-сон производится стволом мозга, в то время, как сновидение это субъективное переживание активации ствола мозга, которое испытывает передний мозг во время БДГ-сна. Процесс генерации БДГ имеет много беспорядочных черт, которые передний мозг старается интегрировать в когерентное повествование. Но передний мозг также находится в состоянии, отличном от состояния бодрствования, что затрудняет его работу. Передний мозг делает всё, что в его силах, в этих непростых обстоятельствах. Полагать, что он справляется с этой задачей хорошо или плохо – это полагать, что чашка наполовину полна или наполовину пуста. Оба варианта правильны.

Метцингер: Какие части человеческого мозга абсолютно необходимы для сновидения? Без каких участков невозможно было бы видеть сны?

Гобсон: Для ответа на второй вопрос, имеется эмпирическое свидетельство, но первый вопрос гораздо интереснее и сложнее. К сожалению, на него нельзя дать научный ответ. Возьмёмся сперва за второй вопрос. Нейропсихолог Марк Солмс опросил около трёхсот переживших инсульт пациентов о том, заметили ли они какое-либо изменение в сновидениях после инсульта. Пациенты, у которых, в результате инсульта, оказались повреждены либо теменная покрышка, либо глубокое переднее белое вещество, сообщали, что перестали видеть сны вообще. Эти сообщения представляли собой особенный интерес, так как, те же самые участки мозга выборочно активируются в ПЭТ-исследованиях БДГ-сна. Другое открытие, представляющее интерес, это сообщение об исчезновении сновидений после префронтальной лоботомии, которое Солмс обнаружил в литературе 1940-хи 1950х.

Эти находки наталкивают на мысль о том, что сновидение зависит от способности мозга интегрировать эмоциональные данные и данные от органов чувств, будучи активированным оффлайн. Но, конечно, это совсем не даёт ответа на первый вопрос. Кажется, что многие другие участки мозга равно ответственны за порождение сновидений. К примеру, в этот процесс должна быть вовлечена зрительная система и, конечно же, пациенты Солмса сообщали об исчезновении визуальных образов из своих сновидений в том случае, если инсульт повреждал затылочную кору. Предположительно, потеря сновидений – это пример того, что Норман Гешвинд назвал синдромом разъединения. Другими словами, повреждённые участки представляют собой церебральные перекрёстки которые, будучи повреждёнными, не позволяют остальным частям мозга взаимодействовать соответствующим образом. Важную роль ствола мозга этой техникой не раскрыть, так как достаточно большие для исчезновения сновидений повреждения этого участка являются фатальными или приводят организм в состояние растения без обратной связи.

Вот несколько проблем в контексте этого подхода к учению о сне. Первая заключается в том, что ответ на второй вопрос не поясняет вопрос первый. Возможно, к примеру, вообразить, что центры Брока и Вернике могут быть очень важны для фантазийного качества сновидения, однако, эта возможность не может быть проверена том случае, если пациент потерял способность сообщать о сновидениях! Более того, важно отметить, что все данные Солмса получены из сообщений о снах, которые не могут быть приравнены к собственно сновидению. На самом деле, большинство из нас не помнит или помнит незначительно мало из содержания сновидений.

В исследованиях Солмса и в ранних работах [Cristiano] Violani и [F.] Dorrichi и [M.J.] Farah и [M.S.] Greenberg, которые пришли к похожим выводам относительно теменной покрышки, не предпринималось ничего для того, чтобы записать сон пациента или разбудить его для отчёта относительно сновидения. Эти инструменты управления важны и им ещё предстоит быть примененными. Солмса и других можно поздравить с началом нейропсихологического изучения сна. Мы ожидаем извлечь больше знания из этого направления. На данный момент, всё, что мы можем сказать, это то, сновидение зависит от выборочной активации или деактивации множества участков мозга, включая те, которые, будучи повреждены, делают невозможными отчёты о снах.

Метцингер: Что, по твоему мнению, более всего похоже на эволюционную функцию сновидения и когда она впервые развилась?

Гобсон: Говоря об эволюции и функциональных преимуществах мозга, который умеет видеть сны, я придерживаюсь равно как консервативной, так и спекулятивной точек зрения. Консервативная позиция заключается в том, что нет свидетельств, что сновидения сами по себе служат какой либо цели вообще. То есть, ни осознанность во время сновидения, ни воспоминание об этой осознанности по пробуждению от сна не показывают себя сколь либо полезными. Я думаю, что мы должны серьёзно отнестись к предположению Оуэна Фланагана о том, что сновидения – это надстройка состояния сна. В своём пределе, аргумент утверждает: состояние сновидения – это эпифеномен, без которого могут равно обойтись и люди, и животные. Наиболее убедительный аргумент в пользу данной позиции – это практически полная амнезия относительно сознания в сновидении. Если бы припоминание сновидений было адаптивным, конечно же оно было бы более развито! Но даже отношение к сновидению, как к опыту сознания, не сводит на нет здоровый научный интерес относительно функциональной значимости владения мозгом, который может активировать себя во время сна. Такой мозг мог бы делать многие вещи. Среди них – уже известное улучшение заучивания движений, регуляция пищевых и тепловых калорий, а также укрепление иммунных функций. Мне не нужно быть осведомлённым об этих функциях, даже если они необходимы для моего выживания и моего репродуктивного успеха.

Вот мы и пришли в точку пересечения множества критических философских вопросов, включая привычную неразбериху относительно активности мозга и осведомлённости. Наша сознательная осведомлённость во время бодрствования – очевидное адаптивное преимущество, но не факт, что сознательная осведомлённость во время сна имеет такую же ценность. Может статься так, что адаптивным преимуществом является забывание содержимого сновидения. Даже допуская убеждение некоторых психотерапевтов о том, что сновидения – королевская дорога в бессознательное, мы можем спросить: «А кто хочет туда идти?». Те, кто хочет, вольны попробовать, но я сам не вижу адаптивного преимущества ни в воспоминании сновидений, ни в их интерпретации, хотя я сам уделяю внимание и тому, и другому, с большим удовольствием.

Согласно моей собственной специальной теории, сновидения сильно отличны от сознательной осведомлённости, которая может быть использована для лучшего понимания активности мозга, которая приводит к сознанию, будь то во сне или наяву. Как отмечали Джеральд Эдельман и Джулио Тонони, обширная таламокортикальная система производит сознание, будучи активированной. В состоянии бодрствования и во сне, эта система включается стволом мозга, но химическая модуляция, сопровождающая активацию, очень различна в двух состояниях. Вклад в другие структуры вроде лимбической системы, а также модулирующие системы ствола мозга, замечательны тем, что они «окрашивают» сознание, равно как и активируют его.

Люди и большинство других млекопитающих имеют мозги, которые могут самоактивизироваться во время сна, когда условия среды, такие как холод и тьма, не располагают к бодрствованию. Сама эта способность, а не знание о ней, значима для эволюционного успеха.

Метцингер: Что сегодня известно о манифестации цикла засыпания-пробуждения в филогенезе? Как это происходило у наших предков? И как эта манифестация связана с сознанием?

Гобсон: Ответ будет таков, что известно много! Без углубления в сложные детали, мы можем утверждать наверняка, что полностью развитый цикл засыпания-пробуждения с взаимно заменимыми фазами НБДГ– и БДГ-сна, является адаптацией, сохранённой у гомеотермических животных, а конкретно у млекопитающих и птиц, которая регулирует температуру их тела. Какова адаптивная связь между гомеотермией и сном? Опять-таки, ответ прост. Поддерживая температуру мозга постоянной несмотря на огромные скачки температуры в окружающей среде, гомеотермия гарантирует надёжное функционирование мозга в широком многообразии контекстов окружающей среды. Другими словами, температурный контроль и функционирование мозга тесно связаны, а сон оберегает эту связь.

Придерживаясь темы сознания, я последую за Эдельманом, который говорил о первичном сознании, в которое входят восприятие, эмоции и память, а также вторичное сознание, которое составляет осведомлённость относительно осведомлённости и способность описать её. Вторичное сознание, которое зависит от языка и других сложных абстракций, исключительно человеческое качество. Первичное сознание широко распространено среди млекопитающих и может даже присутствовать у некоторых не млекопитающих видов. К сожалению, все эти утверждения не могут быть чем-то большим, чем интеллектуальными догадками, так как ни одно субчеловеческое животное не способно вербально передать свои субъективные переживания. Борцы за права животных, наподобие проповедников права на жизнь, вполне правы в заявлениях о том, что множество субчеловеческих и менее развитых животных, до определенной степени, сознательны. Если мы отнимаем у них жизнь или заставляем страдать, у нас должно быть очень хорошее нравственное обоснование для этого. И у нас оно есть. Это уменьшение человеческого страдания. Я непримиримый сторонник превосходства человека. Когда я отнимаю жизнь у животного или у овоща для того, чтобы выжить, я повышаю качество этой жизни.

Метцингер: Могли бы мы построить машину, которая спит, но никогда не пробуждается? Существуют ли животные, которые спят, но никогда не наслаждаются бодрствованием?

Гобсон: И снова на вторую часть вопроса ответить легче, чем на первую. Учитывая ограничения научных знаний, от которых я отталкиваюсь, ответ будет – нет. Если животное может активировать свой мозг во время сна, оно должно иметь ту же возможность и в состоянии бодрствования. Вполне обоснованно, хотя это и единственное обоснование, что животные, у которых есть сознание в сновидении (необходимо ограниченное) также пользуются сознанием в бодрствовании. Относительно первой части, машина сновидения уже может быть спроектирована, но здесь мы имеем дело с ограничением произведения искусства, которое калечит программу. Это ограничение – проблема генерации языковых утверждений из биографической базы данных. Когда я в последний раз общался с лингвистом Роджером Шанксом, он сказал мне, что этой критически важной части до сих пор недостаёт в мозаике ИИ (искусственного интеллекта). Активация модулей восприятия и эмоций не представляет проблемы. Их также можно сделать ответственными за или независимыми от входных и выходных данных, как это показал Джон Антробус из CUNY. Любая машина сновидений, которая сегодня будет построена, скорее будет находится в состоянии бодрствования, так как нас интересуют сходства и различия между двумя этими состояниями и то, как они производятся. Но теоретически возможно построить машину, которая будет видеть только сновидения. Тот факт, что, насколько нам известно, эволюция так и не произвела животных, которые только спят, предполагает глубокую смысловую и функциональную связь между состояниями бодрствования и сна сознания и активностью мозга. Можно настаивать, как я уже указывал, на том, что мозг активируется оффлайн для того, чтобы от этого выиграл мозг онлайн и наоборот, без постулирования причинной связи между сознательной осведомлённостью о двух состояниях. Метцингер: Культурная эволюция, в противоположность эволюции биологической, конечно же предоставляет место для содержимого сновидения, но насколько это место в действительности адаптивно – остаётся под вопросом.