Текст книги "Настоящее христианство"

Автор книги: Том Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Сам Иисус крестился у Иоанна. Он сознательно стал одним из тех, кого пришел спасти, исполняя тем самым замысел Отца относительно завета. И когда Иисус выходил из воды, на него сошел Дух Божий в виде голубя, а голос с неба провозгласил, что Иисус – истинный Сын Божий, Мессия Израиля, истинный Царь. Иисус начал свое движение за Царство с этого символического нового Исхода.

Однако здесь он видел также и указание на кульминацию своего служения. Однажды он говорил о крещении, которым должен креститься – при этом недвусмысленно относя эти слова к своей смерти. Как мы уже видели, он выбрал именно Пасху, великий иудейский праздник Исхода, чтобы бросить символический вызов властям, зная, к чему это приведет.

И крещение Иисуса, и тщательно продуманная заранее Тайная вечеря связаны как с древним Исходом, с переходом через воду (который, в свою очередь, перекликался с сотворением мира), так и с совершенно новыми великими событиями смерти и воскресения, с новым заветом и новым творением. И для такого обновления недостаточно было погрузиться в водный поток и выйти с другой стороны, – требовалось куда более глубокое погружение. И все многообразные прежние смыслы крещения теперь обрели иную форму, потому что в их центре оказалось событие смерти и воскресения Иисуса. Через воду – к новому Божьему миру.

Вот почему уже самые ранние христианские источники из доступных нам связывают крещение не просто с крещением Иисуса и с Исходом, за которым стоит история сотворения мира, но и со смертью и воскресением Иисуса. Апостол Павел в одном из своих первых посланий говорит о «распятии с Мессией» и переходе к новой жизни, а в своем величайшем труде (Послание к Римлянам) пишет, что в крещении мы «умираем с Мессией» и становимся участниками его воскресения. Это поразительное событие, произошедшее однажды, которое занимает центральное место в христианской истории, происходит с нами, но оно не просто совершится где–то в конце жизни или потом, когда мы умрем и в итоге воскреснем, а уже в нашей нынешней жизни. Через воду – к новой жизни в Иисусе.

Именно поэтому с самого начала христиане считали, что крещение вводит человека в семью церкви, и по той же причине они видели в крещении «новое рождение». Разумеется, не каждый человек, получивший водное крещение, пережил на своем опыте спасающую любовь Бога во Христе, которая очищает нашу жизнь от мусора и ее преображает. Павел не раз напоминает своей аудитории, что христианин отвечает за то, чтобы реализовать в своей жизни произошедшее с ним в момент крещения. Но он не говорит, что крещение ничего не значит или что в момент крещения ничего не происходит. Крещеный человек может отказаться от веры, как дети Израиля отвернулись от YHWH после перехода через Чермное море. Павел говорит об этом в главе 10 Первого послания к Коринфянам и в других местах. Но человек не может снова стать некрещеным, так что Бог будет относиться к нему как к непослушному члену семьи, а не как к аутсайдеру.

И теперь мы можем понять, почему при крещении человека погружают в воду (или поливают водой) во имя Бога, во имя Отца, Сына и Святого Духа. Это происходит потому, что крещение рассказывает об истории Бога начиная с сотворения мира и завета и кончая новым творением и новым заветом, и в центре этой истории стоит Иисус, а над ней парит Дух. Крещение вводит тебя в эту историю, чтобы сделать тебя участником той драмы, которую пишет и ставит сам Бог. Ты оказался на сцене – и теперь участвуешь в игре. Ты можешь путать реплики. Ты можешь стараться сорвать спектакль. Но действие продолжается, и гораздо лучше понимать, куда оно идет, постараться выучить нужные реплики и принять участие в представлении. Через воду – к участию в замыслах Бога о нашем мире.

16. Новое творение уже сегодня

Вопреки мнению многих людей – и самих христиан, и всех остальных – все это существует не ради того, чтобы мы «отправились на небеса после смерти».

Новый Завет развивает ветхозаветную тему Божьего замысла в итоге исправить все творение. Земля и небо были созданы ради их соединения – не такого спорадического, таинственного и частичного, которое встречается ныне, но полного, победоносного и окончательного. «Земля наполнится славой Божией, как воды покрывают море». Это обетование перекликается со всей библейской историей начиная от Исайи или даже, косвенным образом, от Книги Бытия и кончая Павлом и великими видениями в последних главах Откровения. Грандиозная драма завершится вовсе не тем, что «спасенные души» будут восхищены на небеса, подальше от порочного мира и смертных тел, которые склоняли их к греху, но она завершится Новым Иерусалимом, сходящим с небес на землю, где Бог будет обитать вместе с людьми (Откр 21:3).

Около ста лет назад американский пастор Молтби Бэбкок, служивший в сельской местности неподалеку от Нью–Йорка, написал великий гимн, который прославляет и красоту творения, и присутствие Бога Творца в творении. Бэбкок в этом гимне смотрит на красоту творения и дальше, поверх хаоса и трагедии, которые его терзают, на окончательное завершение мира. Данная строфа существует в нескольких различных версиях, но вот самая яркая из них:

Это мир моего Отца,

И хотя зло в нем кажется таким сильным,

Я никогда не должен забывать,

Что Бог все равно правит этим миром.

Это мир моего Отца.

Битва еще не завершилась.

Но распятый Иисус восторжествует,

А небо и земля соединятся.

Небо и земля соединятся: эта тема должна, подобно колоколу с ясным и радостным звуком, наполнять собой всю жизнь христианина, это – обращенный к нам призыв жить уже сейчас как люди, которым предназначено жить в таком будущем, жить в настоящем в свете этого будущего. В этой книге мы снова и снова возвращались к двум темам: к пересечению неба и земли и к пересечению Божьего будущего с нашим настоящим. И когда мы начинаем думать о том, как верующие и крещеные члены народа Божьего должны жить под господством Иисуса в нынешнем мире, две эти темы снова сходятся. Новое творение входит в нынешний мир, и мы открываем, что призваны не просто вслушиваться в отзвуки голоса, о которых говорилось в первой части книги, но и стать такими людьми, через которых весь окружающий мир должен услышать этот голос и отозваться на него.

Павел, Иоанн, сам Иисус и практически все великие христианские учителя первых двух веков особо настаивали на вере в воскресение. «Воскреснуть» не означает «отправиться на небо после смерти». Здесь речь идет не о «жизни после смерти», но о «жизни после жизни после смерти». Верующий умирает и оказывается «со Христом» («жизнь после смерти»), но его тело остается мертвым. Трудно понять, что происходит в этот промежуточный период, и большинство авторов Нового Завета даже и не пытаются ответить на этот вопрос. Если вам так нравится, можете называть этот период «небесами», но не думайте, что это конец всего. Бог обещал, что после такого промежуточного периода нас ожидает новая телесная жизнь в новом мире Бога («жизни после жизни после смерти»).

Я не перестаю изумляться тому, что многие современные христиане этого не понимают. Это было самоочевидным для всей ранней церкви и для многих последующих поколений христиан. Так они верили, так они учили. И если мы привыкли верить и учить как–то иначе, настало время протереть глаза и снова прочитать Писание. Бог не желает отбросить этот мир, который Он называл «весьма хорошим». Он задумал его переделать. И после переделки вселенной Он воздвигнет всех своих людей к новой телесной жизни в этом мире. Такое обетование содержит христианское благовестие.

Более того, нам предназначено не просто жить в этом новом мире, но им управлять. Это тайна, о которой сегодня почти никто даже и не задумывается. И Павел, и Откровение говорят о том, что люди Мессии возьмут на себя ответственность за этот новый Божий мир. Свое первое творение Бог поручил заботе тех созданий, что носят Его образ. Новое творение Он намерен поручить мудрой и целительной заботе своих управляющих, которые, по словам Павла, «обновились по образу Сотворившего их».

Разумеется, в Божьем новом мире в центре всего будет стоять Иисус. Вот почему с самого начала церковь говорила о его «втором пришествии», хотя, если думать о пересечении неба и земли, здесь было бы точнее говорить, как это делали некоторые первые христиане, о его новом «явлении». Он присутствует с нами и сейчас, но невидимо, скрытый от нас той завесой, что отделяет небеса от земли и за которую мы заглядываем лишь иногда, на мгновения – в молитве, участвуя в таинствах, читая Писание или помогая бедным, когда эта завеса становится особенно тонкой. Но однажды эта завеса поднимется, небо соединится с землей, присутствие Иисуса станет явным, и перед ним преклонится всякое колено, творение обновится, мертвые восстанут – и тогда возникнет новый Божий мир, полный новых возможностей и новых перспектив. Именно так христиане воспонимали спасение – ранее мы не пользовались этим словом, потому что оно часто понимается неверно.

Но если таково наше предназначение, какой путь ведет нас туда?

* * *

Наше понимание относительно пути от старого творения к новому – то есть о том, как мы призваны жить сейчас, – будет зависеть не только от наших представлений о конечном предназначении мира, но и от того, как мы в целом понимаем Бога и мир.

И мы снова, в последний раз, вспомним о трех ответах на вопрос о взаимоотношениях Бога и мира. Для первого варианта ответа Бог и мир по сути подобны и везде пересекаются между собой. Пантеист (а в меньшей степени также и панентеист) стремятся вступить в контакт или найти гармонию с божественным импульсом, который вложен в окружающий мир и в него самого. Как мы видели, такая схема не позволяет объяснить радикальное зло в мире. Многие пантеисты были глубоко нравственными людьми, которые стремились объяснить другим, как надо жить в соответствии с существованием истинного божества, наполняющего собой все сотворенное. Но христианская нравственность и этика идут совершенно иным путем.

Согласно второму варианту ответа, между Богом и миром лежит огромная пропасть. Многие люди сегодня помещают христианскую этику именно в рамки такой модели: далекий Бог, полагают они, захотел, чтобы люди вели себя определенным образом, и потому дал им соответствующие указания. Представление о всеобъемлющем нравственном законе для всего человечества, который, быть может, записан в совести людей, но который также нужно знать, изучать и передавать другим, было очень популярным на Западе на протяжении последних двух столетий. Многие люди даже думали, что Павел говорил именно о таком «законе». И тогда христианская этика сводится к борьбе за послушание не всегда понятному своду законов, созданному далеким божеством. В этом случае «грех» следует понимать как нарушение этих законов, а «спасение» как избавление человека от наказания, которое это божество приготовило для всех тех, кто ослушался его повелений. И снова можно сказать, что хотя в такой картине есть какие–то отголоски христианства, это совершенно не христианские представления.

Два варианта ответов в своем взаимодействии поддерживают один другой. Пантеист или панентеист, познакомившись с вариантом два, пожимают плечами: их не радует мысль о таком далеком и равнодушном божестве с его причудливыми постановлениями и надменным и даже явно недоброжелательным отношением к человеку. Деист, сталкиваясь с вариантом два, возмущается потому, что попытки вступить в контакт с силами и импульсами нашего мира кажутся ему почти язычеством. Подобная игра происходит на множестве самых разных площадок для дискуссий о любых предметах, будь то политика, сексуальность или смысл креста. И эти дискуссии уводят в сторону от здравых христианских представлений.

Согласно третьему варианту ответа, Бог и мир отличаются друг от друга, но не разделены непроходимой пропастью. В какие–то моменты, какими–то путями, в каких–то событиях небо пересекается с землей. Для благочестивого иудея I века Тора не была сборником причудливых постановлений далекого божества, но уставом завета, который связывал Израиль с YHWH. Тора позволяла понять, что значит быть человеком в подлинном смысле слова. Как говорили некоторые иудейские учителя, если бы весь Израиль мог соблюдать Тору хотя бы один день, наступил бы век грядущий. Тора была дорогой к Божьему будущему. И это неудивительно, ведь Тора, как и Храм, была тем местом, где небо пересекается с землей и где можно было на миг увидеть, каким будет мир, когда они соединятся навеки. То же самое относится к Премудрости, которая содержит в себе замысел о творении и о человечестве.

Да, говорили первые христиане: Храм, Тора и Премудрость соединились в Иисусе из Назарета, Мессии Израиля, во «втором Я» Бога, для которого Иисус был «Сыном» в полном смысле слова. И тогда в лице Иисуса Божье будущее вошло в настоящее. Оно столкнулось с силами зла и, сокрушив их, открыло путь для нового Божьего мира, для вечного соединения неба с землей. Согласно христианской версии третьего ответа, взаимодействуют и пересекаются не только небо с землей, но и будущее с настоящим. И такое соединение происходит не только в воображении, но и реально – под действием силы Божьего Духа.

Именно на этом основан христианский образ жизни. Это не вступление в контакт с глубинами нашего бытия. И это не исполнение заповедей удаленного божества. Но это новый способ быть человеком по образу Иисуса, это путь смерти–и–воскресения, это путь Духа. На этом пути христианин в настоящем предвосхищает то полное, богатое и радостное существование, которое будет нам даровано в тот день, когда Бог сделает все новым. Христианская этика заключается не в том, чтобы соответствовать нашему миру и его ритмам. Это не исполнение добрых дел ради того, чтобы добиться благоволения от Бога. Это не послушание архаичным правилам, которые были созданы где–то далеко от нас и в другую эпоху. Но это означает, что мы сегодня учимся петь те мелодии, которые будут звучать в Божьем новом мире.

* * *

Если мы это понимаем, мы готовы окинуть христианскую жизнь свежим взором – и понять, хотя бы в общих чертах, что такая жизнь дает ответ на те отзвуки голоса, о которых мы говорили в первой части данной книги.

Христианская жизнь – это смерть со Христом и возвращение к жизни. В этом смысл крещения – отправной точки христианского путешествия. Образ путешествия нам здесь поможет, поскольку крещение напоминает нам о том, как дети Израиля вышли из Египта и отправились в Землю обетованную. Теперь Божьей священной землей стал весь мир, и в конце нашего путешествия Бог его исправит и обновит.

Наше путешествие начинается со смерти и воскресения Иисуса. Наша конечная цель – обновление творения, которое было испорчено. Отсюда прямо следует, что во время нашего путешествия через пустыню нам придется, среди прочего, от чего–то отрекаться и что–то заново для себя открывать.

Отречение нам необходимо потому, что мир в его теперешнем состоянии далек от своего конечного предназначения по замыслам Бога, и потому многим вещам, которые глубоко вошли в наше воображение и привычки, христиане должны сказать недвусмысленное «нет». Иисус сказал своим ученикам, что, если кто хочет следовать за ним, он должен отвергнуть себя и взять свой крест. Можно спасти себя только одним способом, говорил он: потеряв себя (что радикальным образом отличается от программы многочисленных современных философских школ, призывающих «открыть, кто ты такой на самом деле»). С самого начала такие авторы, как Павел и Иоанн, прекрасно понимали, что это не просто трудно, но и невозможно. Это невозможно сделать даже с помощью титанических моральных усилий. Здесь можно положиться лишь на такой источник силы, который находится вне нас: на Божьего Духа, через крещение став участниками смерти и воскресения Иисуса.

Вместе с тем, на этом пути мы делаем новые открытия. Новое творение – это не отказ от нашей человеческой природы, но ее новое утверждение, и потому есть множество явлений, которым христианин должен сказать «да», хотя поначалу это противоречит нашей интуиции и может озадачивать. Воскресение Иисуса позволяет нам понять, что в христианской жизни мы не просто открываем истинное положение нынешнего мира и не просто учимся новой жизни, соответствующей иному миру и потому радикально не соответствующей миру нынешнему. Но здесь мы можем увидеть, что Божье новое творение, начавшееся с воскресения Иисуса, снова говорит «да» всему ценному в старом творении. Все, что его портит и уродует – включая массу вещей, которые так тесно вплетены в саму ткань мира, что мы себе не в силах представить вселенную без них, – будет устранено. Христианин учится жить как человек, переживший свое обновление и предвкушающий то завершительное новое творение, о котором мир все еще стонет и грезит, ожидая своего последнего искупления.

Это трудно, потому что нам не всегда ясно, от чего следует отречься, а что нужно принять. Как мы можем сказать «нет» таким вещам, которые, как нам кажется, вплетены в саму жизнь, так что, отвергнув их, мы отвергнем благое Божье творение? Как мы можем сказать «да» тому, что кажется многим христианам хотя и чем–то благим и законным, но одновременно опасным и вводящим в заблуждение? Как нам (это все тот же старый вопрос) избежать, с одной стороны, дуализма, а с другой – язычества? Иногда нам следует разбираться в том, куда отнести определенный образ жизни и определенные поступки: к царству зла и порчи, которое нам следует отвергнуть, чтобы дать место новому творению, или к новому творению, которое надо принимать, защищать и прославлять?

Здесь нам потребуются стальные нервы и постоянное стремление к мудрости. Нас этому должны учить жизнь, учение, смерть и воскресение Иисуса; водительство Духа; мудрость, которую мы находим в Писании; факт нашего крещения и его смысл; ощущение присутствия Бога в молитве, который указывает, куда нам идти; а также братья, другие христиане, как наши современники, так и предки, оставившие нам пример жизни и свои книги. Когда мы читаем этот список, у нас может создаться ложное впечатление, что все это независимые друг от друга источники мудрости, но на самом деле это не так. Они взаимосвязаны сотнями разных нитей. И искусство христианской жизни во многом состоит в умении прислушиваться ко всем им и оценивать то, что, как нам кажется, говорят одни, с помощью других.

И только когда мы со всем этим как следует разберемся, можно говорить о каких–либо «правилах». Разумеется, правила здесь существуют. Мы найдем немало правил в Новом Завете. Всегда подавай милостыню втайне. Никогда не судись с собратьями–христианами. Никогда не мсти за себя. Проявляй доброту. Оказывай гостеприимство. Отдавай деньги охотно. Не беспокойся. Не суди о делах совести другого христианина. Всегда прощай. И так далее. Самое печальное в отношении этой случайной выборки правил заключается в том, что большинство христиан чаще всего игнорируют большинство из них. Здесь дело не в том, что нам не хватает четких правил, но скорее, боюсь, в том, что нам не хватает учения, которое всерьез принимало бы во внимание самые важные и первичные указания, в том числе – слова самого Иисуса.

Следует понимать эти правила не как загадочные повеления далекого Бога, который хочет, чтобы мы получали поменьше удовольствия (или проделывали разные сложные нравственные трюки, которые демонстрируют нашу этическую благонадежность), но как указатели на такую жизнь, в которой пересекаются небо и земля, где Божье будущее встречается с настоящим, где мы открываем на практике, на что похож подлинный человек и что чувствует. И когда мы начинаем это понимать, мы делаем важное открытие: оказывается, те отзвуки голоса, о которых мы говорили в начале книги, стали вполне конкретным голосом. Разумеется, это голос Иисуса, который зовет нас в новый Божий мир – в тот самый мир, на который указывали нам туманные намеки и отзвуки в мире нынешнем и который станет реальностью в будущем. Мы уже достаточно подробно говорили о той духовной жизни, которую порождает и призывает поддерживать христианское благовестие. А теперь, в завершение книги, мы поговорим о трех других «отзвуках»: о справедливости, взаимоотношениях и красоте.

* * *

Бог действительно намерен исправить этот мир. Из наших сердец поднимается вопль о справедливости – не только, когда с нами поступают нечестно, но и когда мы видим несправедливость по отношению к другим людям. Это ответ на стремление и требование живого Бога, который хочет, чтобы наш мир не был царством нравственной анархии, где всегда побеждают самые наглые и жестокие, но чтобы здесь господствовали честность и прямота, истина и справедливость.

Но чтобы перейти от этого стремления и требования к выполнению замысла Бога о справедливости, нам нужно пойти особым путем, который резко расходится с обычными путями или даже требованиями этого мира. Как правило, мир отвечает на несправедливость насилием. Когда люди, облеченные властью, видят, что в мире происходят трагические события, они сбрасывают бомбы и посылают танки. Когда люди, лишенные власти, видят, что в мире происходят подобные события, они бьют окна в магазинах, подрывают на себе бомбы в многолюдных местах или направляют самолеты на здания. Очевидность показывает, что оба эти метода совершенно неэффективны и ничего не меняют для обеих сторон, но люди все равно продолжают поступать именно так.

На кресте живой Бог принял всю ненависть и жестокость мира на себя. Как это ясно подчеркивают евангельские повествования, распятие было ужасающей несправедливостью, и тем не менее мы не слышим ответных угроз и проклятий. Так называемое богословие искупления в христианстве отчасти сводится к тому, что Иисус на кресте каким–то образом истощил силы зла, когда умер под их гнетом, но отказался отвечать на них и таким образом поддерживать порочный круг зла. И с воскресения Иисуса начался такой мир, в котором возможна новая справедливость. И теперь, через тяжелый труд молитвы, через убеждение и политические акции как правительства, так и группы бунтовщиков могут понять, что существует иной путь, кроме круговорота насилия и войны противоборствующих сил. Прекрасным примером здесь могут служить (по большей части) мирные революции, приведшие к свержению коммунизма в Восточной Европе. Или же здесь можно вспомнить удивительный труд Десмонда Туту в Южной Африке. Третий пример – программы «восстановительного правосудия», которые меняют работу полиции и уголовных судов. И в каждом из этих случаев оппоненты уверяли, что путь ненасилия слишком слаб и неэффективен. Но факты убеждают нас в обратном.

Дело исцеления и восстановления справедливости на любом уровне начиная с частных взаимоотношений и кончая международной политикой – это важнейшее призвание христиан. Оно определяет собой один из ключевых аспектов христианского поведения. Новый Завет решительно и во множестве мест отметает насилие и личную месть. Каждый христианин призван осуществлять это на каждом уровне своей жизни, стремясь создать такой мир, где примирение и восстановление справедливости становятся практической реальностью, и ожидая того дня, когда Бог окончательно все исправит.

Это не означает, что христианин должен стоять за священную анархию – за общество без порядка, без правительства, без структур, обеспечивающих исполнение законов. Любопытно, что вслед за тем самым отрывком, где Павел запрещает личную месть (конец главы 12 Послания к Римлянам), идет другой, в котором ясно говорится о том, что Бог желает видеть упорядоченное общество с твердой властью (начало главы 13 Послания к Римлянам). Бог, мудрый Творец, использует властителей, даже когда они не признают Его и даже когда они совершают многие ошибки, чтобы внести хоть какой–то порядок в дела мира. Иначе из жизни исчез бы социально–культурный порядок, и в таких ситуациях всегда выигрывают сильные и богатые. Именно потому что Бог страстно заботится о слабом и бедном, Он желает, чтобы на земле существовали правительства и властители, которые умеряли бы прыть жадных и сильных людей, стремящихся поживиться за счет бедных. Без сомнения, Бог предпочел бы, чтобы властители признавали Его и старались привести свои законы в соответствие с Его волей. И христиане должны за это бороться, скажем, в сфере глобальных долгов, не потому, что это соответствует нашей традиции, но потому, что это было бы благом для всех людей. Но даже когда властители отказываются признавать Бога, Он использует их, чтобы они хотя бы отчасти сдерживали силы зла и вознаграждали добро. И понять, что из этого следует для международного сообщества нынешней глобальной деревни и для жизни отдельных стран, – это одна из наших важнейших задач на сегодня.

Когда мы трудимся ради примирения и восстановления справедливости, мы не должны забывать о существовании зла. Напротив, нам следует относиться к проявлениям зла с полной серьезностью. Сначала их нужно назвать по имени и признать – только после этого может произойти примирение. Иначе мы будем предлагать людям просто пародию на Благую весть, «дешевую благодать», когда все делают вид, что все в порядке, прекрасно понимая, что это совсем не так. Понять, как это можно осуществлять на местном уровне и глобально, – это еще одна из наших важнейших сегодняшних задач. Благая весть христианства призывает нас к такому нравственному росту, о котором мир, как правило, просто не имеет понятия.

Таким образом, христиане слышат вопль о справедливости этого мира и его как бы усиливают, так что он становится надлежащим ответом на голос живого Бога. Благовестие Иисуса Христа и сила Духа указывают, что существуют новые возможности для продвижения вперед. Этот призыв должен порождать конкретные программы и задачи в разных сферах жизни: от глобализации и справедливой торговли до правительственных и общественных реформ, от вопроса о положении меньшинств до силовых акций правительств, подавляющих оппозицию, как в моей родной стране, так и заграницей. Христиане должны ревностно отстаивать ту справедливость, к которой стремятся все люди и которая новым и неожиданным образом ворвалась в наш мир через Иисуса.

* * *

Теперь поговорим о взаимоотношениях. Это центральная тема жизни любого человека. Даже отшельникам кто–то приносит пищу и воду, и они каждый день немало времени посвящают молитве за близких и далеких людей. Справедливость призывает нас упорядочить взаимоотношения на всех уровнях, и не только в масштабах общества или всего мира, но стремление к отношениям куда глубже, чем просто желание пресечь нечестность и реализовать права людей. Оно призывает нас к близости, к дружбе и взаимной радости, к восхищению и уважению. Именно эти вещи для многих людей самых разных эпох делают жизнь достойной и ценной. Новый Завет снова и снова говорит нам о том, что христианская община должна стать образцом человеческих взаимоотношений нового типа, должна показать, как люди могут по–новому относиться друг к другу.

И здесь, разумеется, должно прозвучать ключевое слово «любовь», о которой столько всего было написано. Но я хочу обратить внимание на то, о чем так часто забывают за шумными спорами о четких правилах христианского поведения: что мы должны относиться друг к другу с искренней добротой. «Будьте друг ко другу добрыми, милосердными, прощая друг друга, как и Бог во Христе простил вам. Итак будьте подражателями Богу, как дети возлюбленные, и ходите в любви, как и Христос возлюбил вас и предал Себя за нас» (Еф 4:32–5:2). Борьба за справедливость легко вырождается в требование соблюдать мои права или наши права. Заповедь о доброте призывает нас смотреть не на себя самих с нашими нуждами, проблемами и перенесенными нами несправедливостями, но на других с их нуждами и проблемами, с их болью и радостью. Доброта прежде всего прочего позволяет нам становиться людьми в подлинном смысле этого слова, строить и поддерживать самые прекрасные и самые теплые взаимоотношения.

Вот почему христиане призваны научиться правильно обращаться с гневом и злостью. Мы с этим обязательно столкнемся, мы будем злиться, это неизбежно происходит в нашем сломленном мире. Мы, конечно, можем стать толстокожими, чтобы меньше сердиться. Но самое важное то, что мы делаем со своим гневом. И здесь снова Павел дает нам ясный и практичный совет. Гневайтесь, но не согрешайте (возможно, он косвенно ссылается на псалом 4:5). До захода солнца вы должны освободиться от раздражения. Другими словами, отдавайте себе в этом отчет, разбирайтесь с гневом как можно быстрее, пока рана не загноилась. Откажитесь от всякой горечи, ярости, гнева и крика, злоречия и злобы. И не лгите (см. Еф 4:25–31, Кол 3:8–9). Стоит представить себе, как бы выглядели знакомые нам отношения между людьми, если бы все действующие лица хотя бы стремились жить именно таким образом. А если это кажется невозможным, у нас есть еще один ответ: прощать ежедневно. Этого следует ожидать от людей, которые произносят молитву «Отче наш».

И снова мы видим, что так называемая этическая сфера здесь становится местом торжества креста Христова и действия силы Духа. Новый Завет призывает нас к новому типу взаимоотношений и к доброте, он реалистично признает, что мы гневаемся, но требует, чтобы гнев не определял наши отношения, – и все это основано целиком и полностью на том, что совершил Иисус. Его смерть принесла нам прощение – прекрасно, мы должны передать его другим. Окружающие должны знать, что мы не пестуем свои обиды и не храним их. Христианин должен стать человеком, который способен сказать «прости» и знает, что делать, когда это кто–то говорит ему. И здесь снова можно увидеть, насколько это трудно, так что церкви приходится снова и снова повторять эти истины и тратить много сил на истолкование Нового Завета, который говорит об этом совершенно однозначно. Возможно, это объясняется тем, что мы пытались (если пытались вообще) исполнять эти указания как некую надуманную заповедь – и, обнаружив, что это слишком трудно, отказались от этой попытки, которая, похоже, не удается почти никому. Может быть, дело обстояло бы иначе, если бы мы почаще себе напоминали о том, что готовимся к жизни в новом Божьем мире и что смерть и воскресение Иисуса, ставшие через крещение нашей собственной идентичностью, дают нам и нужную мотивацию, и необходимую энергию, чтобы заново попытаться так жить.

И в любой дискуссии о взаимоотношениях важнейшее место, что естественно, занимает вопрос о сексуальности. И опять Новый Завет говорит об этом совершенно однозначно и решительно. Как и в случае гнева, он использует множество разных терминов, как бы желая охватить все возможные искажения в сексуальной сфере (которые античный мир знал не хуже нынешнего), чтобы ничего не упустить. Полистайте газеты, посмотрите день–другой телевизор, прогуляйтесь по улицам любого большого западного города, а затем поразмышляйте над такими текстами: