Текст книги "Кроманьонский человек"

Автор книги: Том Придо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Везер, по которому располагаются места важнейших кроманьонских стоянок, около двухсот километров петляет по известняковому плато на юго-западе Франции (врезка), а затем сливается с Дордонью – название этой реки служит для обозначения всей области. По берегам Везера гораздо больше обширных пещер и скальных навесов, чем на берегах Дордони, и он стал центром кроманьонских поселений

Защищенная выступами и тридцатиметровым козырьком широкая площадка перед входом в известняковую пещеру Горж-Д'Анфер служила прекрасным жильем для доисторических семей. Вход, достигающий в высоту трех с половиной метров, ведет в небольшую пещеру. Многие вымытые водой глубокие пещеры, где сохранились наскальные рисунки, использовались для погребения, а возможно, и для обрядовых церемоний

Скальный навес над Везером напоминает площадку перед входом в пещеру слева, но он меньше и образовался благодаря другому, более быстрому процессу. Под нависающим уступом твердого известняка находились более мягкие слои, которые постепенно рассыпались под действием морозов и оттепелей. Со временем основание этого навеса разрушится настолько, что он обвалится, как это уже случилось со многими другими

Трудности и опасности, подстерегавшие первых археологов

Опасные условия работы, недостаток средств и всеобщие насмешки, бывшие уделом пионеров археологии, – все это сполна выпало на долю бельгийского врача П. К. Шмерлинга, который в 1830 году нашел два человеческих черепа среди мамонтовых и носорожьих костей, что доказывало их древность. Заслуженное признание его открытия получили только четверть века спустя, когда английский геолог Чарлз Лайель воздал должное Шмерлингу в своем труде «Геологические доказательства древности человека», подведя итоги его испытаниям и заслугам в одном волнующем и поистине марафонском предложении:

Изо дня в день спускаться на веревке, привязанной к дереву, на уступ перед входом в пещеру Анжи, где были найдены лучшие из сохранившихся человеческих черепов, затем, проникнув в первую подземную галерею, ползти на четвереньках, пока проход не расширится в пещеру, а там при свете факелов неделю за неделей, год за годом руководить рабочими, которые пробивали твердую, как мрамор, сталагмитовую корку, чтобы аккуратно, кусок за куском, извлечь подлежащую почти столь же твердую брекчию с костями, часами стоять в полужидкой глине, когда со сводов на голову капает вода, но зато точно отметить положение каждой кости скелета и не допустить потери ни одной из них, найти для таких занятий достаточно досуга, сил и смелости и знать, что венцом твоих трудов будет опубликование заведомо нежеланного известия, задевающего предрассудки и предубеждения и широкой публики, и ученого мира, – когда мы примем во внимание все эти обстоятельства, нам уже не покажется удивительным, что не только случайный путник не захотел задержаться, чтобы ознакомиться с найденными доказательствами, но что прошло четверть века, прежде чем даже профессора соседнего Льежского университета решились подтвердить верность выводов своего неутомимого и прозорливого соотечественника.

Полноценная жизнь – творческая, взыскующая, благоговейная

Кроманьонский художник рисует лошадь на стене пещеры. Ученик держит масляный светильник, другой приготовляет краски

Кроманьонский человек был пещерным человеком, но с одним отличием: его неухоженная внешность скрывала острый интеллект и сложную духовную жизнь. Он был неуемным изобретателем, создателем музыки и, главное, художником. Его орудия были гораздо лучше выделаны, более специализированы и куда более разнообразны, чем орудия его предшественников. Его одежда была не только умело сшита, но и украшалась, чтобы доставлять удовольствие глазу, а стены его пещер покрывали нарисованные, вырезанные и выцарапанные шедевры, которые по выразительности и обаянию принадлежат к лучшим произведениям искусства, когда-либо созданным человеком.

Очень многое о кроманьонцах позволили узнать материалы, собиравшиеся в пещерах и под скальными навесами юго-западной Франции несколькими поколениями археологов, которые, систематизируя и истолковывая их, открыли разнообразные аспекты полноценной жизни этих последних из ранних людей и первых из современных.

Новое оружие – больше добычи

Охотничья сноровка кроманьонцев, вероятно, не имеет себе равных, и они добывали больше дичи, чем их предшественники, не только потому, что их интеллект был полностью развит, но и благодаря новому замечательному изобретению – копьеметалке. Эта нехитрая короткая палка с зубцом, чтобы придерживать тупой конец копья, позволяла охотникам метать копья с большей скоростью (а тем самым и с большей убойной силой), чем та, которую развивает копье, брошенное рукой. Кроме того, она позволяла оставаться на более безопасном расстоянии от копыт и острых зубов.

Вероятно, копьеметалки чаще всего изготовлялись из дерева, но самые древние (они найдены на западе Европы) сделаны из оленьих рогов. Многие копьеметалки покрыты сложной резьбой, и это доказывает, что кроманьонцы ценили красоту даже в обиходных предметах.

С помощью копьеметалок, изготовленных из оленьих рогов, три охотника издалека поражают северных оленей. Такая добыча сулит не только мясо, но и шкуры, и материал для изготовления орудий. Им будет что отнести в жилище под скальным навесом на обрыве вдалеке

Прекрасные орудия – источник всяческих удобств

Несравненное мастерство в обработке камня, кости, дерева и рогов дало кроманьонцам разнообразные эффективные орудия, облегчавшие их жизнь. Кроме более совершенного оружия, позволявшего добывать больше дичи, они изготовляли всевозможные скребки, ножи, резцы, иглы для шитья и с их помощью обзаводились удобной одеждой, украшениями, уютными жилищами и еще многими другими вещами, не только полезными, но и просто приятными. На рисунке, изображающем будничные занятия группы, мастер (справа) показывает свое искусство, отбивая пластины для орудий от куска кремня. Двое подростков внимательно следят за каждым движением, стремясь перенять его сноровку. Один из них придерживает кремень. Слева женщина иглой, изготовленной из рога северного оленя, сшивает куски обработанной шкуры, а другая женщина позади нее кремневым скребком очищает шкуру недавно убитого оленя. В глубине скального навеса из жердей и шкур сооружено нечто вроде шатра, где группа спит по ночам.

Скальный навес, жилище кроманьонской группы охотников-собирателей, обращен на юг и получает много солнечного света и тепла. В сырую или холодную погоду можно укрыться в глубине навеса, в шатре из шкур, пол которого также устлан шкурами

Почитание духов в священной пещере

Свидетельства пещер – нарисованные и вылепленные животные, а также метки на стенах и сводах, причем нередко в укромных труднодоступных расселинах и провалах, – убедили многих специалистов в том, что у кроманьонцев существовали магические обряды. Зависимость от природы все еще была очень велика, и, по-видимому, они верили, что могут воздействовать на нее, заручившись помощью сверхъестественных сил, для чего, быть может, существовали тайные ритуалы, совершавшиеся в пещерах, где все способствовало созданию соответствующего настроения.

Одной из важнейших таких церемоний, соблюдаемой у современных охотничьих племен (и положенной в основу этого рисунка), являются инициации – обряд посвящения в мужчины, когда подростки обретают покровительство духов, которые будут оказывать им защиту и помощь в их взрослой жизни. На рисунке шаман в надетой как плащ шкуре зубра с головой и рогами, быть может, символизирующей мистическое единение с этим животным, играет на дудке, вырезанной из кости, – одном из первых музыкальных инструментов, созданных человеком. Еще двое мужчин поют, отбивая ритм руками по полу пещеры.

В тусклом свете факелов юные участники церемонии, обнаженные по пояс, торжественно ходят по кругу, оставляя в сырой глине отпечатки пяток, которые археологи обнаружат 15 тысяч лет спустя, – интригующий намек на первые попытки человека постигнуть духовную сущность жизни.

Глубоко в недрах пещеры старейшины руководят обрядом инициации шести подростков, который сообщает им права и обязанности взрослы мужчин. Чтобы попасть в священную разрисованную пещеру, они, добираясь до нее по темным проходам, выдерживали испытание страхом, что составляло существенную часть ритуала

Глава вторая. Гражданин мира

Скелет этого кроманьонца пролежал 23 тысячи лет в той позе, какая была придана трупу, когда его опустили в посыпанную охрой могилу на Сунгире, в 200 километрах к востоку от Москвы. Покойника похоронили торжественно, в одежде, расшитой бусами, с браслетами и головным обручем из резного бивня мамонта и зубов песца, в месте, по-видимому, специально отведенном для погребений, из чего как будто следует, что сунгирские охотники-собиратели хотя бы часть года жили оседло и у них поэтому выработались сложные обрядовые церемонии

Когда были найдены первые кроманьонские скелеты, никто даже не догадывался, каким большим окажется число этих первых современных людей и сколького они достигли, распространяясь по всему миру и учась вести полноценное существование в любой из его областей. Тем не менее находки эти произвели сенсацию, так как, казалось, давали ответ на некоторые злокозненные вопросы о происхождении человека.

Кроманьонцы, несомненно, были предками современного человека. И столь же несомненно они жили так давно, что пользовались каменными орудиями и убивали животных, исчезнувших с лица планеты в доисторические времена. И все же они не выглядели настолько древними и настолько непохожими на современных людей, чтобы служить опровержением библейского рассказа о происхождении человека.

Французские специалисты с шовинистическим жаром утверждали, что кроманьонец возник именно там, где были впервые обнаружены его останки, – во Франции, и чуть ли не договаривались до того, что земной рай находился как раз в долине Везера. Другие полагали, что местом его рождения – в полном согласии с легендами – был Ближний Восток, откуда он переселился на запад. Один антрополог, поклонник Востока, объясняя возвышение человека от пещерной грубости до викторианского совершенства, утверждал, что именно на Ближнем Востоке люди, пройдя три ступени Дикости (Нижнюю, Среднюю и Верхнюю), прошли затем три ступени Варварства (Нижнюю, Среднюю и Верхнюю) и достигли просвещенной ступени Цивилизации.

Даже сторонники новых идей эволюции, подобно своим более консервативным коллегам, строили гипотезы о том, где возник кроманьонский человек, но уклонялись от того, чтобы конкретно объяснить, как он мог развиваться из своих предшественников. Пока еще не было найдено никаких материальных свидетельств, прямо связывающих его с более древними "обезьянолюдьми" или "человекообезьянами", остатки которых начинали находить в Европе. Эти существа (неандертальцы) обладали многими человеческими чертами, но их черепа, и особенно лицевой отдел, придавали им в глазах многих археологов середины XIX века роковое сходство с обезьянами. Их считали очень дальними родственниками, эволюционным тупиком, находящимся в стороне от прямой линии происхождения человека. Подавляющему большинству специалистов того времени представлялось немыслимым, чтобы кто-то из них мог развиться в современного человека.

Таким образом, хотя некоторые загадки и были словно бы разгаданы, тайна, окутывавшая происхождение человека, все еще оставалась тайной. Современный человек бесспорно мог быть потомком кроманьонца. Но в таком случае от кого произошел кроманьонец? Первые намеки на ответ появились в 1931 году, когда в пещере Схул на горе Кармель (Палестина) неподалеку от города Хайфа были найдены необычные окаменелости. В них сочетались некоторые древние черты неандертальца, исчезнувшего около 35– 40 тысяч лет назад, с более современными чертами кроманьонца, появившегося примерно в тот же период. По-видимому, эти окаменелости принадлежали либо помеси неандертальца с кроманьонцем, либо людям, которых застигли на месте преступления, когда они карабкались со ступени на ступень эволюционной лестницы.

Выводы, на которые наводят находки в Схуле, были приняты большинством ученых только в шестидесятых годах. Но теперь господствует мнение, что около 40 тысяч лет назад неандертальцы во многих областях мира развились в различные родственные кроманьонскому типы современного человека – Homo sapiens sapiens. Как ни странно, единственным местом, где не удалось обнаружить переходных окаменелостей, оказался юго-запад Франции, приют кроманьонца в точном смысле слова. Эти люди как будто совершенно не походили на обитавших поблизости неандертальцев, и было высказано предположение, что они переселились во Францию откуда-то еще и вытеснили более примитивных местных обитателей.

Но откуда они пришли? Вполне возможно, что с Ближнего Востока, и не исключено даже, что из тех мест, где были найдены схулские окаменелости. Однако точно этого никто не знает. Правда, теперь уже можно набросать общую схему происхождения человека. Сегодня, примерно через 1,3 миллиона лет после появления на Земле первого человека, его эволюция прослеживается от последнего из его дочеловеческих предшественников – австралопитека – до первого человека Homo erectus (человека прямоходящего), а от него к Homo sapiens (человеку разумному), виду, который включает неандертальца, кроманьонца и нас с вами.

После открытия кроманьонского человека его окаменелости начали обнаруживаться по всему миру – в Венгрии, Советском Союзе, на Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также в Южной Африке, Китае, Юго-Восточной Азии и даже в Австралии и Северной Америке. Разумеется, далеко не все скелеты полны, а от некоторых сохранились лишь фрагменты, но повсюду они, если воспользоваться термином специалистов, имеют анатомически современный характер. Во-первых, их кости обычно легче костей их предшественников. Во-вторых, кроманьонский череп во всем похож на черепа современных людей: четко выраженный подбородочный выступ, высокий лоб, мелкие зубы, объем мозговой полости, соответствующий современному, а кроме того, ему – впервые! – свойственны физические особенности, необходимые для формирования сложной и четкой речи.

По мнению лингвиста Филипа Либермена (Коннектикутский университет) и анатома Эдмунда С. Крелина (Йельский университет), глубоко изучивших эту проблему, расположение полостей носа и рта у кроманьонца, удлиненная глотка (отдел горла, помещающийся непосредственно над голосовыми связками) и гибкость языка давали ему возможность оформлять и издавать четкие звуки, гораздо более разнообразные, чем те, которые были доступны ранним людям, и несравненно быстрее. Однако за дар речи современному человеку пришлось заплатить дорогую цену – из всех живых существ только он один может задохнуться, подавившись пищей, так как его удлинившаяся глотка служит и преддверием пищевода.

Хотя кроманьонцы, где бы они ни жили, обладали анатомически современным телом, внешность их отнюдь не была одинаковой. Кости, найденные на территории Советского Союза, отличаются от костей, найденных во Франции, Африке или Китае; возможно, даже кроманьонцы, обитавшие в пределах одной области, не походили друг на друга. Некоторые антропологи полагают, что разнообразием внешних признаков кроманьонец мог и превосходить своих современных потомков: меньшая подвижность его популяций препятствовала выравниванию различий, и группы имели тенденцию сохранять свои особые черты. Такое разнообразие людей кроманьонской эпохи вначале запутало ученых. Хотя кости не дают возможности установить цвет кожи или форму волос, соблазн одеть кости плотью был слишком велик – и породил немало странных идей.

Чуть ли не до середины XX века многие специалисты верили, будто непосредственные предки современных негров и эскимосов жили бок о бок на юге Европы. Гримальдийские окаменелости, найденные в пещере на итальянской Ривьере, были определены как "негроидные" на основании того, что их верхние и нижние челюсти выдавались вперед, как у некоторых современных негров, однако позднее выяснилось, что челюсти эти просто деформировались в земле. Единственный "эскимос", найденный во Франции вблизи Шанселада, был сочтен эскимосом только из-за широких скул и тяжелой нижней челюсти. Но в тридцатых годах антропологи уже убедились, что эти черты типичны и для многих других народностей. К тому же человек, реконструировавший шанселадский скелет, по-видимому, расположил кости носа точно наоборот.

Однако, пока эта ошибка не была обнаружена, существовало убеждение, будто современные эскимосы возникли на юге Франции и следовали за отступающими ледниками на северо-восток через Европу в Сибирь, а затем через Берингов пролив в арктические области Северной Америки – поистине рекордное переселение и по расстоянию, и по времени!

Хотя итальянские негры и французские эскимосы оказались ошибкой, кроманьонцы тем не менее в разных местах выглядели по-разному. Как и у современных людей, в отдельных географических зонах сложились свои физические типы, которые могли даже различаться от места к месту внутри одной области. Некоторые различия объяснялись характером окружающей среды – климатом, пищевыми ресурсами и т. д. Такие физические признаки, как высокий и низкий рост, темная и светлая кожа, прямые и курчавые волосы, складывались на протяжении тысячелетий, когда человеческий организм приспосабливался к жаре или холоду и к определенному количеству солнечного света. Тело коренастых, плотно сложенных эскимосов, например, лучше сохраняет тепло, чем тело высоких худощавых африканских негров, у которых площадь кожи, охлаждаемой соприкосновением с воздухом, заметно больше. Точно так же длинные прямые волосы и густые бороды, по мнению антрополога Бернарда Кэмпбелла (Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе), возможно, помогали сохранять тепло в холодном климате, а курчавые волосы были приспособлением, защищающим голову от тропического солнца, – ведь такие волосы характерны для генетически неродственных народностей в Африке и на островах Южной части Тихого океана.

Однако к эпохе кроманьонцев многие физические изменения, вызванные воздействием среды, уже в основном завершились, и различия физических типов среди кроманьонцев, меняющиеся от одной местности к другой, по-видимому, более связаны с демографией, чем с географией, – с огромным увеличением численности людей и разделением больших популяций на множество изолированных групп. Общее увеличение численности увеличило "генофонд" (совокупность генетического материала, находящегося в распоряжении всего вида) и одновременно изоляция групп разделила генофонд между мелкими замкнутыми популяциями, что в некоторых случаях тормозило "поток генов" – обмен наследственными признаками между разными группами.

Когда вся популяция вида относительно невелика, генетический материал также относительно однообразен и число разных физических типов невелико. Но с увеличением популяции она начинает давать все больше вариантов просто потому, что возросшая численность открывает более широкие возможности для появления мутаций, то есть определенных генетических отклонений. Если поток генов заторможен, отклонения специализируются, приспосабливаются к местным условиям. Специализация возникает, разумеется, благодаря естественному отбору – тенденции некоторых признаков становиться доминантными или рецессивными в зависимости от того, насколько они способствуют выживанию в данных условиях. В этом процессе на специализацию часто влияет то, что антропологи называют "эффектом основателя". Никакая вновь возникающая популяция не несет в себе всего генетического материала родительской группы, а сохраняет лишь часть его, и потому наследственные черты развиваются чуть-чуть в ином направлении, чем у родительской группы. Через некоторое число поколений члены отделившейся группы могут в значительной степени или полностью утратить сходство со своими дальними предками.

Постоянно действует и обратный процесс. Отдельные группы объединяются или – что бывает чаще – группа принимает брачных партнеров со стороны. В обоих случаях поток генов усиливается и популяция принимает новые признаки. Благодаря этому постоянному движению генетического материала кроманьонский человек постепенно развил все то разнообразие физических признаков, которое наблюдается у современного человека.

Одновременно с таким биологическим развитием кроманьонского человека шло и его культурное развитие, которое проследить гораздо легче. Изменения в культуре происходят быстрее биологических и оставляют неизмеримо больше разнообразных следов. Стоянки и материальные свидетельства будничной жизни могут сказать очень много о том, насколько эффективно люди использовали свои физические возможности и свой интеллект на данной стадии развития.

Мир в кроманьонские времена

На этой карте показано, как кроманьонский человек расселился по всем континентам и всем климатическим зонам от тропической Африки до арктической Аляски. На ней показаны места крупнейших раскопок, некоторые географические области, упомянутые в книге, а также другие места, где были найдены скелетные остатки или предметы быта кроманьонцев.

Кроманьонцы расселились так широко, в частности, из-за наступления и отступания ледников, которые показаны в момент максимального их распространения 18 тысяч лет назад (темный цвет). В тот период уровень Мирового океана понизился и образовались перешейки вроде Берингии на севере, а также сузились такие естественные препятствия на путях человеческих расселений, как Тиморское море, разделяющее Австралию и Юго-Восточную Азию. Для наглядного сопоставления площади суши в период максимального оледенения в кроманьонские времена с современной ее площадью на карту нанесены контуры континентов и островов, какими они стали теперь.

Обозначения:

Дордонь

Ле-Тюк-д'Одубер

Альтамира

Кастильо

Испанский Левант

Дольни-Вестонице

Костёнки

Сунгирь

Схул

Ком-Омбо

Нельсон-бей

Мальта

Чжоукоудянь

Ниах

оз. Мунго

(розовый) Местонахождения кроманьонцев

(голубой) Местонахождения предметов материальной культуры

Например, когда появился кроманьонец, человек уже прочно утвердился в различных областях мира. Он расселился из щедрых тропиков и приспособился к более суровым требованиям климата умеренной зоны. Из Африки и Юго-Восточной Азии он распространился на север, в Европу и Китай, но в мире оставалось еще немало мест, куда не ступала его нога, – Сибирь, Арктика, Австралийский континент, Новый Свет во всей протяженности. Кроманьонец поселился и там. Благодаря своему умению приспосабливаться к различным условиям (хотя некоторую роль тут сыграли и изменения климата) он утвердился на Земле повсюду, где только может обитать человек.

Кроманьонец жил в конце ледникового периода, а точнее – в конце Вюрмского оледенения. Потепления и похолодания сменяли друг друга довольно часто (разумеется, в масштабах геологического времени), и ледники то отступали, то наступали. Если бы в то время поверхность Земли можно было наблюдать с космического корабля, она напоминала бы разноцветную поверхность колоссального мыльного пузыря. Прокрутите этот период так, чтобы тысячелетия укладывались в минуты, и серебристо-белые ледяные поля поползут вперед, точно пролитая ртуть, но их тут же отбросит назад развертывающийся ковер зеленой растительности. Береговые линии заколеблются, точно вымпелы на ветру, оттого, что синева океана будет то расширяться, то сужаться. Острова будут вставать из этой синевы и снова исчезать в ней, словно камни, по которым переходят ручей, и ее перегородят естественные дамбы и плотины, образуя новые пути для переселения человека. По одному из этих древних путей кроманьонец отправился из нынешнего Китая на север, в холодные просторы Сибири. А оттуда он, вероятно, прошел посуху через Берингию (где теперь Берингово море) в Северную Америку.

Однако до Австралии он добрался, по-видимому, не благодаря климатическим изменениям. Хотя огромные ледяные шапки последнего оледенения связали такое количество воды, что уровень океанов и морей понизился на 120 метров и материки получили значительные дополнительные пространства суши, между Австралией и Юго-Восточной Азией перешейка все-таки не образовалось. Вода отступила от относительно мелкого Зондского шельфа, Калимантан, Ява и Суматра слились в один большой остров, а между ними и материком появилось множество мелких островов, так и манивших перебраться с одного на другой. Но между Австралией и азиатским континентальным шельфом оставались восьмикилометровые глубины Яванского желоба – без малого сто километров открытого моря. Как могли люди, жившие в кроманьонские времена, перебраться через такую водную преграду?

Прежде считалось, что нога человека впервые ступила на этот крупный остров-континент примерно 8-10 тысяч лет назад, когда предки нынешних аборигенов переселились туда на лодках, предположительно из Юго-Восточной Азии. В то время, по-видимому, уже существовали лодки, пригодные для морских плаваний. Затем в тридцатых годах ряд находок заставил предположить, что человек попал в Австралию гораздо раньше, а в 1968 году археологи, работавшие близ озера Мунго, в Новом Южном Уэльсе, обнаружили скелет женщины, жившей 27 тысяч лет назад, а также различные предметы, датируемые тридцатым тысячелетием до нашей эры, то есть временем много более давним, чем первые археологические указания на существование лодок. Тем не менее эта одинокая дама анатомически была бесспорно современной, истинной Homo sapiens.

Очевидно, люди, жившие более тридцати тысяч лет назад в Юго-Восточной Азии, уже тогда изобрели какой-то тип судна. Был ли это простенький плот из связок бамбука или тростника, предназначенный для прибрежной ловли рыбы? Или примитивное подобие выдолбленной пироги, которой пользуются современные меланезийцы? Еще более загадочен вопрос о том, каким образом это суденышко со своими пассажирами попало в Австралию. Занесло ли их туда капризное течение или, согласно одной крайне смелой гипотезе, гигантская волна, вроде той, которая прокатилась от острова Кракатау во время вулканического извержения в конце XIX века? Или они отправились в Австралию сознательно? А если так, то что побудило их к этому?

Не следует думать, будто кроманьонского человека отличала любовь к путешествиям ради самих путешествий – географические исследования не входили в число его главных культурных достижений. Как все прежние охотники-собиратели, он переселялся из одного места в другое только в поисках пищи, хотя средства, которыми он располагал, – его орудия, охотничьи приемы, социальная организация, типы жилища – далеко превосходили то, чего удалось достигнуть его предшественникам. Его рацион включал все виды пищи, какие дает природа, и он добывал ее с несравненной сноровкой. Кроманьонец, как никто, умел жить только дарами природы и жить припеваючи – в этом отношении с ним не могут сравниться не только его предшественники, но и преемники. Когда первые люди научились охотиться, они получили с мясной пищей новый источник энергии, недоступный их вегетарианским праотцам. Содержащиеся в мясе питательные вещества в конечном счете являются продуктом переработки растительной пищи, в том числе такой, которую человек есть не мог. Добывая кочующих травоядных – а иногда и плотоядных, охотничья территория которых выходила за пределы его собственной, – он начал получать энергию пищевых ресурсов более широкого диапазона, так как эти животные находили свой корм там, где он сам не бывал. Когда же расселение привело его в зону умеренного климата, где травоядные иногда кочуют между зимними и летними пастбищами, человек начал получать энергию из источников, находящихся в отдалении, а иногда и совершенно иных, чем те, которыми он располагал непосредственно в месте своего обитания. Неандерталец, добывая оленей в Дордони, извлекал пользу из северных пастбищ и прибрежных равнин, где часть года паслись эти олени, но куда он сам если и попадал, то крайне редко. Ученые называют такое "дистанционное" получение пищи "существованием за счет даровых ресурсов". Из всех способов приспособления живых организмов для получения питания из окружающей среды этот способ – если не считать прямого подчинения ее себе – наиболее эффективен. Только с развитием земледелия человек получает возможность использовать природу еще полнее.

Загадочные знаки, выцарапанные на стенах австралийской пещеры Куналда 20 тысяч лет назад, считаются свидетельством обрядов, совершавшихся древними австралийскими поселенцами, когда они выламывали в пещере кремни для изготовления орудий. Большая часть знаков была сделана пальцами в мягком песчанике

Загадочные знаки, выцарапанные на стенах австралийской пещеры Куналда 20 тысяч лет назад, считаются свидетельством обрядов, совершавшихся древними австралийскими поселенцами, когда они выламывали в пещере кремни для изготовления орудий. Знаки выцарапывались в более твердой породе с помощью каменных осколков

Ко времени появления кроманьонцев люди уже использовали даровые ресурсы мигрирующих животных в дополнение к растительной пище. Кроманьонец проделывал то же с несравненно большим успехом. Благодаря более острому интеллекту и более совершенному оружию он добывал животных в таких количествах, что мог уже выжить в Арктике, где растительная пища настолько скудна, что человек пользуется почти одними даровыми ресурсами. По всей Сибири, от Енисея на западе до Камчатки на востоке, советские археологи ведут раскопки и более чем в десяти местах уже отыскали доказательства того, что человек обитает здесь не менее 30 тысяч лет. Тогда сибирские зимы были длиннее и холоднее, чем сейчас, а на месте нынешней тайги простирались степи, где не было почти никакой защиты от свирепых ветров. В метре под поверхностью почвы начинался слой вечной мерзлоты, препятствовавшей развитию растений с мощной корневой системой. Однако сочным травам и низкорослым кустарникам вполне хватало и этой почвы, и стадные животные прекрасно чувствовали себя на этих пастбищах.

Собственно говоря, Сибирь была охотничьим раем, и кроманьонский человек благоденствовал там, несмотря на холодный климат. Мусорные кучи возле его стоянок – это подлинные коллекции костей северного оленя, диких лошадей, антилоп, мамонтов и зубров, а порой он, по-видимому, справлялся с медведями и львами. Немало там костей песцов и волков, но хотя их мясо, возможно, использовалось в пищу, добывались они скорее всего ради пушистых шкур, из которых сибирские кроманьонцы шили себе одежду. И наконец, некоторые мусорные кучи содержат свидетельство того, что эти кроманьонцы, как и другие, начинали использовать и совершенно новые источники пищи – птиц и рыб.