Текст книги "Гробница судьбы"

Автор книги: Том Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 15

Лондон

– Интересующий нас холдинг владеет тридцатью пятью процентами акций румынской горнорудной компании, которая в настоящее время привлечена к суду за масштабное загрязнение мышьяком бассейна Дуная.

Элли отхлебнула воды. У нее сильно пересохло во рту. Она сидела в конференц-зале за овальным столом, из-за которого на нее взирали с десяток людей. Они составляли правление банка «Монсальват»: монохромный конклав белых мужчин в черных костюмах, с седыми волосами и серыми суровыми лицами. Алый галстук Бланшара был единственной яркой точкой в зале – как будто вандал плеснул краской на дагерротип. Одни неотрывно смотрели на нее из-под полузакрытых век, другие делали время от времени какие-то записи. Остальные разглядывали ее так, будто она предлагалась им в меню.

– Эти акции не фигурируют ни в одном из их опубликованных отчетов, поскольку в соответствии с законодательством Люксембурга такая доля в акционерном капитале не считается контрольным пакетом. Но в соответствии с румынским законодательством, являясь крупнейшими акционерами, они несут ответственность по любому причиненному ущербу.

– Другим претендентам известно об этом? – спросил плешивый мужчина с пятнами на голом черепе, он при каждом слове выстреливал капельками слюны.

– Не думаю. Единственная ссылка на это содержится в письме, обнаруженном мною в личной папке, и я знаю точно, они ее не открывали.

– Письма там больше нет, – добавил Бланшар.

Элли съежилась. Она вспомнила, какой испытывала страх, что оно зашелестит или выпадет из-под пояса ее юбки, когда проходила мимо охранника, покидая комнату, где велась проверка документации. Если мужчины в зале и догадались, что она сделала, это, похоже, их ничуть не смутило.

– Каковы шансы обвинительного вердикта? – выпалил финансист с длинным лицом и выступающими скулами, сидевший в дальнем конце стола.

– Румыния находится под сильным давлением со стороны Европейского союза, требующего от нее строгого соблюдения принципов защиты окружающей среды. В Бухарест вылетела группа видных экспертов из Германии, которые твердо намерены добиться обвинительного вердикта. Если они выявят причастность холдинга «Талуэт», он станет весьма привлекательной целью с политической точки зрения. Поскольку речь пойдет не о местной фирме, это будет предупреждение на международном уровне.

– Сколько?

На лице Элли отразилось недоумение.

– Прошу прощения?

– Какова цена вопроса?

– Судя по опыту аналогичных дел последнего времени, сумма штрафа может составить несколько сотен миллионов евро.

– А для того, чтобы устранить эту проблему?

– Я не…

И в этот момент поднялся Бланшар, больше всего похожий на кобру, приготовившуюся к броску.

– Спасибо, Элли. Я полагаю, вы предоставили нам всю информацию, в которой мы нуждаемся. – Протянув руку, он провел ее к двери. – Вы отчитались очень хорошо. На членов правления чрезвычайно трудно произвести впечатление.

Означало ли это, что она произвела на них впечатление? В это было трудно поверить, если вспомнить их каменные лица.

– Теперь мы поручаем вам другое дело. Вы найдете папки у себя на столе.

Элли прошла по коридору в свой офис и тяжело опустилась в кресло. На ее столе, словно по волшебству, выросла новая стопка папок. Один их вид вызвал у нее приступ дурноты. Бо́льшую часть последних сорока восьми часов она занималась подготовкой отчета и страшно устала. Но это хотя бы позволило ей отвлечься от других проблем.

Зазвонил телефон. Она взглянула на высветившиеся на дисплее цифры, похожие на руны. Как вы думаете, почему они разрешают вам использовать ваш мобильный телефон для личных звонков?

– Как ваши дела?

Это был Деламер, юрист, которого она встретила у лифта на второй день работы.

– Мне удалось выжить, спасибо. – Именно Деламер посвятил ее в тонкости европейского закона о корпорациях. – Я у вас в долгу.

– Как насчет ланча?

Элли взглянула на экран компьютера. Тридцать восемь новых сообщений– вдобавок к паре сотен, которые она едва успела прочитать во время подготовки отчета. И эти новые папки. Девушке показалось, что за несколько минут, пока она сидела, стопка стала выше, хотя это было невозможно.

– Когда вы в последний раз ели?

Элли задумалась.

– Кажется, вчера во второй половине дня я ела пиццу…

– Понятно. Вы отправляетесь со мной.

Деламер привел ее в старомодное кафе, расположенное на аллее неподалеку от Корнхилла. На висевшей над входом вывеске был изображен черный гриф над красным крестом. Внутри Элли обнаружила мраморный бюст, взиравший с хозяйским видом на тяжелые столы и обитые материей стулья, выглядевшие так, будто их не меняли с XIX века.

– Боюсь, здесь меню, как в пансионе, – сообщил Деламер, и Элли кивнула, как будто знала, что едят в пансионах.

Она заказала рыбу с картофельными чипсами и бокал воды. Деламер заказал бифштекс, пудинг с почками и бутылку красного вина. Официант, не спрашивая, налил вино в два бокала.

– Ваше здоровье, – Деламер поднял свой бокал, – Элли Стентон. Очень немногие представляют отчет правлению, проработав всего несколько месяцев в нашем банке. Вероятно, Бланшар видит в вас что-то особенное.

Элли покраснела и пригубила бокал.

– А вы давно работаете в банке?

– Полтора года. Полсрока позади, – заметив удивленный взгляд Элли, он добавил: – При найме на работу «Монсальват» заключает со служащим трехлетний контракт. Платит огромные деньги, а затем вышвыривает – правда, на хорошую должность в какую-нибудь крупную компанию. Полагаю, Бланшар говорил вам об этом?

Элли была уверена, что нет. Она неуверенно улыбнулась.

– Ну и как вам эта работа?

– Нелегкая, – ответила девушка и, смутившись, поспешно добавила: – Но зато хорошо оплачиваемая.

– Нелегкая, это точно, – согласился Деламер, не заметив ее смущения. – «Монсальват» – необычное место. Ходят слухи, будто подвал банка битком набит сокровищами. Вам известно, что вплоть до XVII века ювелиры выступали в роли банкиров? Им приходилось иметь мощные подвалы, дабы у них была возможность предлагать своим клиентам надежное место для хранения их ценностей. Человек приносил золотую чашу или тарелку ювелиру, и тот запирал ее в подвале.

– Вы думаете, эти вещи до сих пор хранятся там?

– А почему бы и нет? Здание перестраивалось бесчисленное количество раз, но фундамент никогда не трогали. Оно было возведено на месте старого храма тамплиеров. Кто знает, что хранится в их подвалах?

Деламер вновь поднял свой бокал, на сей раз не столь бодро:

– За семейство де Моргонов, наших выдающихся основателей.

Элли чокнулась с ним без всякого энтузиазма.

– Вы слышали о де Моргонах? Они были норманнами и, по всей вероятности, жили здесь со времен Завоевания. У них была железная хватка. Вы знаете Мишеля Сен-Лазара?

– Я слышала это имя.

– Ему принадлежит компания, наш клиент. Он потомок Сен-Лазара де Моргона – и все еще имеет долю в банке.

Им принесли заказ. Элли впилась зубами в рыбу, в то время как Деламер начал резать ножом бифштекс.

– Я защищал диссертацию по норманнам. Ужасные люди. Прежде чем завоевать Англию, они захватили Сицилию. Вы знали об этом? Существует теория, согласно которой мафия сформировалась на их феодальных структурах. Они тоже занимались рэкетом. – Деламер насадил почку на нож и помахал им в воздухе. – Во главе их стоял король, затем шли бароны, что-то вроде капитанов, далее рыцари и так далее. Они занимались тем, что вымогали у крестьян деньги в обмен на защиту, чтобы иметь возможность жить, ни в чем себе не отказывая. Все основывалось на насилии. Время от времени вспыхивали полномасштабные войны.

Он взял бутылку и наполнил бокал Элли до краев. Девушка с ужасом заметила, что во время разговора выпила почти все свое вино.

Они не те, за кого себя выдают.

– Вы думаете, «Монсальват» имеет отношение к криминалу? – спросила она, понизив голос.

– Да нет, бог с вами.

Лицо Деламера раскраснелось от вина. Он говорил громким шепотом, что лишь привлекало внимание других посетителей.

– Я говорю лишь о подходе. « Droit de seigneur»– право на власть.

Элли сделала очередной глоток. Она старалась не встречаться взглядом со своим собеседником.

– Мы носим костюмы вместо доспехов и идем в бой с компьютерами вместо копий. Но менталитет остался неизменным. Люди, подобные Бланшару, скачут по полям, грабя и вымогая. Мы с вами являемся оруженосцами. Мы носим за ними их доспехи, ухаживаем за их лошадьми, затачиваем их мечи и надеемся, что однажды встанем в один ряд с ними.

Губы Деламера искривились в печальной улыбке.

– Извините. Не стоило пить в середине дня. Слушайте, что вы делаете сегодня вечером?

Элли чувствовала такую усталость, что с трудом уловила подтекст в этом вопросе. Она попыталась изобразить улыбку и усилием воли подавила приступ тошноты.

– Я должна позвонить своему другу.

Однако когда она вечером набрала телефон Дуга, тот так и не взял трубку. Элли оставила сообщение и стала ждать ответного звонка. Дул сильный осенний ветер, завывая, словно стая волков. В стекла окон барабанили капли дождя. Она прочитала последние сообщения по электронной почте, потом принялась смотреть телевизор, но никак не могла сосредоточиться. В половине одиннадцатого она позвонила еще раз и опять не получила ответа. В его доме имелся стационарный телефон, которым он никогда не пользовался. Она раскопала его номер и позвонила по нему. Казалось, долгим гудкам не будет конца.

Наконец в трубке раздался голос:

– Алло?

Голос был женским. Мягким и немного нервным, словно его обладательница только что пережила небольшую личную драму.

– Можно попросить Дуга?

– Сейчас я его позову.

Пока Дуг шел к телефону, в ее голове пронеслась сотня вопросов. Она слышала в трубке смутное бормотание, снявшее некоторые из вопросов и поставившее другие.

– Элли?

– У тебя все в порядке? – Судя по его голосу, это было далеко не так.

– Все нормально. Я собирался позвонить тебе, как только уйдет полиция, но они никак не уходят.

Элли похолодела.

– Что?!

– Ко мне в дом проникли взломщики. Забрали лэптоп, телефон, телевизор. Перевернули все вверх дном. Наверное, думали, я храню какие-то ценности. Самое неприятное, украли паспорт. Я должен был завтра лететь во Францию.

– Во Францию?

Элли сжала трубку телефона. У нее возникло ощущение, будто она общается с миром, который перестала узнавать.

– Это связано с поэмой, о которой я тебе рассказывал. Рукопись находится в Париже, и я хотел посмотреть на нее.

Голос на заднем плане что-то произнес, но Элли не удалось разобрать ни слова.

– Они предлагают мне написать заявление. Я должен идти.

– А кто снял трубку?

– Люси, одна из моих студенток. Она принесла мне свое эссе и увидела разбитое окно.

Я была одной из твоих студенток,подумала Элли.

– Я должен идти, – повторил Дуг и добавил слегка смущенно: – Я люблю тебя.

– А я тебя.

В течение следующего месяца мир Элли ограничивался дождем и цифрами. Цифрами на бумаге, на дисплее телефона, на экране компьютера, которые она использовала в процессе работы над документами, переданными ей Бланшаром. Вечером, когда девушка приходила с работы, и утром, когда она собиралась обратно в банк, за окнами ее квартиры висела пелена дождя, и ей ничего не оставалось, как созерцать мир через эту серую влажную муть. Казалось, это не кончится никогда. По ночам ей снились окна на экранах, экраны на окнах, и ручейки цифр, струящиеся по ним вниз, собирающиеся под ними в лужицы. Иногда Элли просыпалась с залитым слезами лицом. Однажды она проснулась в четыре часа утра с мыслью, будто дождь затопил весь Лондон и ей одной удалось спастись на своем тридцать восьмом этаже.

Погода всем действовала на нервы. Она отражалась даже на обычно безупречных манерах Бланшара. Банкир приходил в ярость из-за малейшей ее ошибки. Отчеты Элли возвращались назад, испещренные пометками, сделанными красными чернилами. После работы у нее хватало сил только на то, чтобы добраться на такси домой, поужинать на скорую руку и рухнуть в кровать. По крайней мере, Элли больше ни разу не видела человека с тропинки. Поначалу она часто думала о его предостережении, но со временем забыла о нем. Она не рассказывала об этом никому, и уж конечно Дугу, который и без того относился к ее новой работе с подозрением.

Элли стала бояться ночных телефонных звонков. То из-за погоды, то из-за разделяющего их расстояния они с Дугом никак не могли встретиться. Он съездил в Париж, получив новый паспорт, но о результатах своей поездки ничего ей не говорил. Однажды во время разговора с ним она услышала на заднем плане женский голос и потом всю ночь не спала, выходя из себя от злости и предаваясь безрадостным размышлениям. Когда на следующий день Элли потребовала у Дуга объяснений, он сказал, что в это самое время по радио транслировали пьесу, и назвал ее параноиком.

Однажды, в четверг, в начале ноября, Бланшар пригласил Элли на ланч. Судя по всему, к нему хотя бы отчасти вернулось хорошее расположение духа. Банкир сказал, что ей не мешает поправиться, и почти по-отечески ущипнул ее за щеку. Когда они вышли из здания, к ее удивлению, его автомобиля нигде не было видно.

– Здесь за углом есть ресторан. Прогулка пойдет вам на пользу.

Бланшар открыл зонт и по-рыцарски предложил ей руку. Элли старалась примериться к его широкому шагу, не забывая при этом обходить лужи. Группа детей из местной школы установила на мостовой соломенное чучело и собиралась поджечь его. Элли удивилась, подумав, как они смогут сделать это под дождем.

Бланшар привел ее в «Кок де Аржен», дорогой ресторан, расположенный напротив Английского Банка, – панели из орешника и красные кожаные кресла. Элли заказала копченый окорок и жареный инжир. Бланшар попросил принести ему нечто под названием Marennes d’Olйron, а к нему еще и Imperial Al Baeri. Пока он изучал винную карту, Элли заглянула украдкой в меню. Marennes оказались устрицами, а Imperial Al Baeri – икрой, стоившей 118 фунтов за пятьдесят граммов.

Элли отложила меню в сторону и отвернулась, чтобы скрыть свое потрясение. Из окон было видно здание с конусообразной крышей и обрамляющим ее садом – таким же промокшим, как и весь остальной Лондон. А у окна сидел человек с портфелем на коленях, чье лицо она была бы счастлива никогда больше не видеть.

Она схватила Бланшара за руку.

– Видите вон того человека? Я его знаю.

– Это Сити. Я имел дело с большинством людей, находящихся сейчас в этом зале, – банкир откинулся назад, давая возможность официанту налить в бокалы шампанское. – Пол Роджер. Любимое шампанское Черчилля.

– Его зовут Леховски, – выпалила Элли. – Он занимался проверкой чистоты сделки во время моей работы в Люксембурге.

На лице Бланшара отразилось удивление.

– Он не предлагал вам переспать с ним?

Этот вопрос вызвал у Элли крайнее смущение. Она залилась краской и никак не могла придумать, что сказать в ответ. Чтобы выиграть время, девушка сделала большой глоток шампанского. Бланшар смотрел на нее в упор, не отводя глаз.

– У Леховски специфическая репутация. В мире банковских инвестиций он известен как «трясина». Знаете, однажды он предложил выдать Кристин Лафарж всю защитную стратегию своего клиента, если она с ним переспит.

Официант принес закуски. Элли сидела в неловком молчании, пока расставлялись тарелки и раскладывались салфетки и приборы. Бланшар не обращал на эти манипуляции ни малейшего внимания.

– Как она поступила?

Бланшар выдавил на устрицы сок из лимона, затем взял раковину и опрокинул ее содержимое в рот. Он облизнул губы и улыбнулся – так плотоядно, что Элли снова залилась краской.

– Кто знает? Но на следующий день у Кристин был этот документ, и мы успешно осуществили поглощение.

Леховски стоял в противоположном конце зала и жевал резинку. Элли испугалась, что он может заметить ее, но его взгляд был устремлен на пожилого человека с небрежно постриженными седыми волосами и резкими чертами лица, направлявшегося в его сторону. Они обменялись рукопожатием. Леховски жестом руки пригласил старика сесть.

– Кто это?

Бланшар вдруг проявил неподдельный интерес к столику Леховски.

– Его зовут Лазареску. Он судья из Румынии. Прибыл в Лондон на конференцию.

Темные глаза Бланшара с вызовом смотрели прямо в глаза Элли. Тщательно подбирая слова, она сказала:

– Я думала, мы отказались от сделки с холдингом «Талуэт».

Бланшар довольно улыбнулся.

– Руководство Сен-Лазар очень внимательно изучило ваш отчет. В конце концов они решили, что холдинг имеет слишком важное стратегическое значение, чтобы можно было отказаться от сделки.

Он намазал икру на кусок тоста и затолкал его в рот. Элли попыталась сосчитать икринки, чтобы узнать, сколько стоит каждая из них.

– Это ставит нас в неудобное положение. Мы знаем, что компания стоит меньше, чем можно представить, но наши конкуренты не имеют об этом никакого понятия. Предложив правильную цену, мы проиграем.

За столиком у окна портфель от ног Леховски перекочевал к ногам судьи.

Бланшар проглотил очередную устрицу и запил ее глотком шампанского.

– Вас познакомили на курсах с гипотезой эффективного рынка? На идеальном рынке цена актива будет отражать всю имеющуюся информацию о его будущих перспективах. Все, что мы делаем – корректируем неэффективность рынка.

– Я думала, что на неэффективности рынка и делается прибыль.

Бланшар понимающе кивнул.

– Вы проделали блестящую работу, Элли. Я знаю, вы не хотите, чтобы компания досталась нашим врагам. Но – c’est la guerre [5]5
  Это война ( фр.).


[Закрыть]. Иногда нам приходится жертвовать пешкой, чтобы захватить короля.

Интересно, подумала Элли, какой шахматной фигурой является для Бланшара ее скромная персона?

– У вас есть планы на сегодняшний вечер?

Этот вопрос застиг девушку врасплох.

– У меня есть два билета в оперу, а мой клиент не сможет пойти. Вагнер, «Тристан и Изольда». Вы знаете это произведение?

Элли покачала головой. Опера, как и икра, не входила в меню Ньюпорта.

– Это одно из самых возвышенных творений. Может быть, самое потрясающее произведение искусства из когда-либо созданных на земле. Тенор, исполнявший заглавную партию на премьере, умер спустя две недели после выступления. Композитор был так напуган, что запретил все дальнейшие представления до конца своей жизни.

– Звучит угрожающе.

Элли произнесла эти слова только потому, что не могла придумать ничего более умного.

– Музыка переносит вас в другой мир – мир, где царит одержимость, в мир, где нет границ. Иногда оттуда трудно вернуться, – Бланшар взмахнул рукой, подзывая официанта. – Разумеется, если у вас другие планы…

Элли встретилась глазами с пристальным взглядом начальника и выдержала его. Она все еще была зла из-за Леховски. Да и оперу она никогда особенно не любила. Но мысль о еще одном одиноком вечере в ее башне с проверкой электронной почты и ожиданием неизбежной ссоры с Дугом повергла девушку в ужас.

Она допила шампанское.

– Во сколько начинается представление?

Перевал Бреннер, Австрия

Двое мужчин сидели в кафе сети «Растхоф» на автобане, наблюдая за тем, как грузовики натужно взбираются на перевал. Они называли друг друга Гарри и Джордж, хотя и не придавали особого значения этим именам. Джордж – высокий, худой, сутулый, с седой бородой и седыми курчавыми волосами. Гарри – ниже ростом и шире в плечах, с взъерошенными светлыми волосами и добродушным и как будто извиняющимся выражением лица. Последний был занят изучением итальянской газеты трехдневной давности. Рядом с одной из статей был написан перевод, отнюдь не облегчавший чтение.

– Они могут через него выйти на нас? – спросил Гарри, оторвавшись от газеты.

– Во всяком случае, будут пытаться. У итальянской полиции и без того много дел, скорее всего, запишут как смерть по естественным причинам.

Лицо Джорджа исказила гримаса. Оба они прекрасно знали, что в смерти их друга не было ничего естественного. Подробности трагедии излагались в газете с усталой бесстрастностью: ожоги, сломанные кости, травматическая ампутация, шрамы, образовавшиеся еще при жизни.

– Он наверняка сдал им Мирабо. Других вариантов не остается.

Джордж отхлебнул кофе.

– Вся эта операция была ошибкой. Мы только навели их на след. Сен-Лазар теперь не остановится, пока не вывернет эту компанию наизнанку.

– Сначала он должен ее купить.

– Мы будем бороться с ним.

Джордж высыпал второй пакетик сахара в свой кофе.

– В этом нам может помочь Дрекслер, может быть, и Куниг. Мы сделаем все возможное.

– Они тоже постараются.

Некоторое время они молчали. На автобане очередной грузовик взобрался на перевал и прибавил скорость, направляясь к итальянской границе.

– А как насчет Элли Стентон?

Гарри внимательно осмотрел ногти.

– Дело трудное. Они нещадно эксплуатируют ее. Вечера она обычно проводит дома. Даже не ходит на работу пешком.

– Она рассказала Бланшару о вашей встрече в Оксфорде?

Гарри пожал плечами:

– Не думаю.

– Мы должны заполучить ее. Предоставь ей немного информации. Если бы она смогла проникнуть в подвал…

– Я думал, мы договорились не предпринимать больше никаких попыток, – спокойно произнес Гарри.

Но, похоже, Джордж не услышал его.

– Где она сейчас?

Лондон

По просторному залу, среди длинных столов, бродила женщина в белом открытом платье. Лампы испускали тусклый, дымчатый свет; по всей вероятности, дело было поздним вечером или ранним утром. Идя вдоль столов, женщина проводила рукой по их поверхности, словно это прикосновение пробуждало воспоминания. Выглядела она потерянной.

Элли расположилась в обитом бархатом кресле. Новое платье, купленное этим вечером, плотно облегало тело. Освещенная лампами женщина в белом, немного поколебавшись, направилась в сторону сцены, полого опускавшейся в оркестровую яму.

Впоследствии Элли обнаружила, что не может вспомнить с точностью последовательность событий этого вечера. У нее сохранились воспоминания – яркие, живые – но они были бессвязными, словно вырванные из книги и перепутавшиеся страницы. Время, проведенное в театре, пролетело как сон. Женщина в белом, мужчина в черном, и любовь, какую способна выразить только музыка. Напиток в чаше, который должен был убить их, вместо этого зажег их сердца любовью. Или же Тристан полюбил лишь потому, что был уверен в своей немедленной смерти? Шампанское в холле, девушки, торговавшие цветами, затем терраса на крыше, туристы и уличные артисты внизу, полная луна над Лондоном. Во время второго акта рука Бланшара скользнула по подлокотнику ее кресла и легла ей на бедро. Она отчетливо ощутила его горячее прикосновение сквозь тонкий шелк платья. Возлюбленные, отдавшиеся во власть ночи, поскольку они не могли выносить яркого света дня, не заботящиеся о той боли, которую они причиняют тем, кого любят не так сильно. Верный, оставленный без внимания друг: Осторожно, осторожно. Скоро ночь сменится днем.И музыка, гораздо более красивая, нежели Элли могла себе вообразить. Обволакивающая, захлестывающая, словно океанские волны, всесокрушающая.

Элли уходила из театра в состоянии оцепенения. Она была совершенно обессилена и в то же время отчаянно хотела слушать еще. Бланшар рассказал ей, что этот хорошо известный феномен в мире оперы называется «упоение Тристаном». Отчасти она была рада узнать, что подобное происходило не только с ней, отчасти негодовала по этому поводу. Переполнявшие ее эмоции были настолько сильны, что она не могла подавить искушение поделиться ими.

На Флорал-стрит их, словно верный пес, ждал «Бентли». Бланшар открыл перед своей сотрудницей дверцу.

– Не хотите заехать ко мне? Это недалеко.

Мир Элли снова сузился. Ее прошлое и будущее сжались и сконцентрировались в единой точке опоры. Любое движение могло нарушить баланс непоправимым образом. Она чувствовала на языке сладкий вкус шампанского и ощущала сильный аромат собственных духов. Взглянув на Бланшара, она хотела найти у него сочувствие, но увидела лишь сосредоточенность и решимость.

Осторожно, осторожно, скоро ночь сменится днем.

Они ехали по Шафтесбери авеню, мимо театральной публики, расходившейся после представления. Многие держали над головами сувенирные тенниски и полиэтиленовые пакеты, защищаясь от дождя. Автомобиль свернул на Пикадилли, где промокшие люди толпились на крытых автобусных остановках, затем автомобиль въехал в Мэйфэр и остановился у ярко освещенной аркады отеля «Кларидж».

Элли напряглась. На мгновение чары рассеялись.

– Вы, кажется, сказали, что мы едем к вам домой.

– Это и есть мой дом. Я здесь живу.

Элли ничего не сказала. Из вестибюля вышел привратник и, держа над ними зонт, проводил их внутрь здания. Она увидела, как Бланшар что-то сунул ему в карман, и подумала, ежедневно ли он проделывает это или нет. В вестибюле все сверкало золотом. За фортепьяно сидел мужчина в белом пиджаке и играл вариации на темы произведений Коула Портера и Гершвина. Консьерж кивнул Бланшару и почтительно улыбнулся Элли. Огни светильников в хрустальных канделябрах отражались от пола в черно-белую клетку, отполированного, словно зеркало.

Звезды блаженства с улыбкой светят вниз.

Апартаменты Бланшара находились на четвертом этаже – тускло освещенный мир тяжелых тканей, дорогой, изысканной и элегантной мебели. Он достал из холодильника бутылку шампанского и налил два бокала. Холодная жидкость обожгла язык. Элли залпом выпила шампанское. Бокал некуда было поставить, и она выронила его на покрытый ковром пол. За спиной Бланшар выключил свет. На мгновение у нее возникло головокружительное ощущение, будто она находится одна в безграничном пространстве.

Руки Бланшара, на удивление мягкие, оказались на ее плечах, и ее платье упало на пол. Он наклонился и поцеловал Элли в шею, в то время как его ладони уверенно скользили по ее бедрам и груди.

Элли опустилась на постель. Их окутала тьма.