Текст книги "Хранители завета"
Автор книги: Том Эгеланн
Жанры:
Прочие детективы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
ТИНГВЕДЛИР
1
Черная как уголь вертикальная стена лавы вздымается к небу. Острые зубцы торчат на фоне облаков, летящих с запада. В ущельях тут и там с шипением вырываются столбы подземного пара. Выступающие скальные фрагменты образуют рваные лавовые монолиты. Пар из-за соприкосновения с морозом поднимается над озером и болотистой низменностью в обрамлении серебра. Внизу у колоссальных горных масс, рядом с маленькой деревянной церковью, приютилась горсточка домов, которые словно пытаются прижаться друг к другу, чтобы согреться. Здесь Северо-Американский и Европейский континенты тянут к себе Исландию каждый в свою сторону – так в Тингведлире образовался разлом между двумя тектоническими плитами.
– Ну, давай посмотрим, – говорит Трайн снисходительно, – где же твоя пещера с сокровищами?
Я с неудовольствием гляжу на многокилометровый разлом.
Никому из посетителей Национального парка в Тингведлире не удается избежать особого настроения, вызываемого очарованием местных красот. Именно здесь в 930 году, в непосредственной близости от разлома, под открытым небом впервые был созван альтинг – самый древний парламент на земле. Отсюда законоговорители смотрели на местность с голыми лавовыми формациями и обломками скал, кустами и тощими деревьями. Между рекой и ручейками они ставили на траве свои палатки во время тинга. [21]21
Тинг —древнескандинавское и германское правительственное собрание, состоящее из свободных мужчин страны или области.
[Закрыть]
Мы с Трайном вновь смотрим на записанный мной расшифрованный текст Снорри:
Число зверя
указывает путь
вдоль скалистой стены
от Лёгберга
к Скьяльдбрейдуру.
Трайн показывает на недавно сооруженный деревянный помост около одной скалы:
– Это Лёгберг – Скала законов. Отсюда провозглашались законы и все свободные мужчины могли изложить свое дело. Вот здесь стояли эти герои-великаны из наших книг по истории, здесь вместе с другими законоговорителями, приехавшими на альтинг, правил Снорри. – Трайн прикрывает глаза от солнца ладонью и смотрит по сторонам. – Если хорошо поискать, – говорит он язвительно, – то мы сейчас увидим где-нибудь большой красный крест, да?
Он отворачивается от меня и начинает смеяться.
Трайн собрал группу студентов-археологов, которых заворожили разговоры о необходимости сохранять тайну, об обете молчания и перспектива присутствовать при событии почти что историческом, и они согласились помогать в наших поисках. С лопатами и ломами за плечами мы маршируем по дорожке вдоль лавовой черной стены. Нас можно было бы принять за гномов из «Белоснежки и семи гномов», только нас гораздо больше семи и все весьма рослые.
Солнечные лучи вырываются из-под облаков. Еще рано, и почти нет туристов. Только группа американцев бросает на нас равнодушный взгляд, предполагая, что мы, скорее всего, уборщики, которых муниципалитет набрал среди воров-карманников, приговоренных судом к общественным работам.
Трайн собирает всех студентов там, где пересекаются две дорожки. Затем мы все вместе идем к Скале законов.
– А это Скьяльдбрейдур – Гора скальдов, – говорит Трайн и показывает на гору вдали.
– Число зверя – 666. Из Апокалипсиса Иоанна Богослова. Не слишком ли это прямолинейно?
– Для нас, пожалуй, да. Но Снорри писал тогда, когда лишь немногие умели читать. Еще меньше людей могло дешифровать коды. А чтобы быть знакомым с таким понятием, как число зверя, надо было быть очень начитанным.
– То есть он писал закодированные сообщения…
– …предназначенные для людей образованных, понимающих, какой ключ к коду надо использовать при дешифровке. Для тех, кто обладал таким же понятийным аппаратом, что и сам Снорри. Для тех, кто мог прочитать и понять зашифрованный текст. Число зверя – для нас это очень простая загадка. Но в тринадцатом веке Откровение Иоанна Богослова не было чтением для всех и каждого.
Мы начинаем отсчитывать 666 шагов от Скалы законов. Студенты-археологи идут за нами цепочкой, как утята за мамой-уткой. Мы шагаем по лавовым камням, кустикам травы. Высоко над нами кружит стая птиц. Облака скользят вдоль зубцов вулканических гор.
Через четыреста шагов мы останавливаемся. Я взрываюсь:
– Если бы здесь была пещера, мы нашли бы ее давным-давно!
– Все дело в том, насколько хорошо она скрыта. Говард Картер [22]22
Говард Картер(1874–1939) – знаменитый английский археолог и египтолог, совершивший в 1922 г. в Долине царей, близ Луксора, открытие гробницы Тутанхамона, признанное одним из решающих и наиболее известных событий в египтологии.
[Закрыть]нашел гробницу Тутанхамона в египетской Долине царей через десятки лет после того, как там начали искать ее другие археологи.
Через шестьсот шагов нам приходится сделать выбор – идти направо или налево, чтобы обойти нагромождение лавовых камней. Мы идем вдоль скалы.
Сделав еще шестьдесят шесть шагов, останавливаемся.
Мы пришли.
Но здесь ничего нет.
2
Скала высотой десять-пятнадцать метров нависает над нами. Под лавовой стеной огромные камни, покрытые мхом, кое-где торчат промерзшие кустики.
Я еще раз перечитываю указание. Число зверя, другими словами 666, указывает дорогу вдоль скалы от Лёгберга —Скалы законов к Скьяльдбрейдуру– Горе скальдов. Мы с Трайном с неудовольствием смотрим друг на друга.
– Пещеры нет, – констатирую я. И раздраженным пинком отбрасываю лавовый камень.
– Снорри мог использовать естественный грот в стене и затем завалить его камнями, – говорит Трайн. – Именно таким образом закрывали вход в гробницы египетских царей.
– Люди, хорошо знающие здешние места, наверняка удивились бы, если бы увидели, что один из гротов завален камнями.
– Хорошо знающие здешние места? Да посмотри же ты по сторонам! Неужели можно представить более безлюдный и удаленный от цивилизации уголок? Во времена Снорри здесь было еще более пустынно, если, конечно, это вообще возможно. Да, самые могущественные исландцы приезжали сюда, в Тингведлир, но только один раз в год. Если бы какую-то пещеру вдруг завалило, они бы только плечами пожали.
– Разве не было в высшей степени рискованно прятать что бы то ни было в пещере в этих местах?
– Напротив, Тингведлир в древние времена был наделен магическим значением. Для Снорри, если он хотел что-то скрыть, это место было идеальным.
Мы смотрим на кучу камней под лавовой стеной.
– А может быть, вход в грот находился в углублении или в щели в скале ниже уровня поверхности земли? – говорит Трайн.
– И потом засыпан?
Мы еще раз смотрим на кучу камней.
3
Вместе со студентами начинаем разбирать эту кучу.
Самое первое, чему должен научиться археолог, – это терпение. Археология – профессия для людей терпеливых, основательных и уравновешенных. В этой профессии, что ни говори, очень мало взлетов, зато много земли, глины, запутанных инструкций по регистрации находок и составлению каталогов. Только один раз в двести лет кому-то выпадает на долю найти гробницу Тутанхамона или Трою.
Через час упорной работы мы углубились на один метр. Пока ничего.
Передавая камни по цепочке друг другу, мы перекидали несколько тонн лавовых камней, прежде чем одна из студенток, которую я не преминул выделить среди других, вдруг издает крик. Работа останавливается. Крупные камни и щебень шуршат под моими ногами, когда я бегу к ней.
На оголившейся поверхности скалы кем-то вырублена прямоугольная ниша глубиной десять сантиметров.
Я вычищаю из нее землю и мох. По студенческой группе проносится вздох изумления. Я глотаю комок в горле.
На поверхности высечены три символа.
Анх, тюри крест.
4
Мы уводим студентов к автостоянке и морочим им голову, говоря, что будем продолжать работу завтра. Они протестуют. Хотят раскопать пещеру. Ясное дело. Они хотят знать, что нашли. Не надо переносить на завтра. Я их понимаю. Но они нам не нужны. Само их присутствие и чрезмерное любопытство усложнят и затянут работу. Трайн говорит, что оставшуюся часть дня мы потратим на всяческие измерения и подготовку дальнейших раскопок. Профессорские манеры придают его словам убедительности.
Разочарованные, недовольные студенты уезжают в Рейкьявик. Я стою с Трайном, пока последний микроавтобус не исчезает за горизонтом. Потом мы возвращаемся к гроту в скале и продолжаем отбрасывать камни.
Несколько часов уходит на то, чтобы освободить вход в пещеру. Еще через полтора часа проход расширен настолько, что сквозь него может пробраться человек.
Трайн привязывает к камню у входа нейлоновую веревку. Я бросаю конец в пещеру. Прочно ухватившись за веревку, протискиваюсь через щель и спускаюсь вниз, ставлю ноги на неровный пол грота.
Пещера не очень велика. Сверху через отверстие проникает слабый солнечный свет.
Трайн спускается быстрее. Я поддерживаю его обеими руками.
Мы в естественной пещере лавовой горы. Пещера имеет глубину четыре-пять метров и ширину – два-три. Мы включаем лампы, закрепленные на голове. Лучи колеблются и прыгают по черным стенам. Трайн идет спотыкаясь и показывает вперед. У западной стены располагается похожее на алтарь сооружение из хорошо пригнанных лавовых камней. Поскольку алтарь изготовлен из того же материала, что и стены, соединений практически не видно. Наверху продолговатого лавового сооружения покоится тяжелая гладкая каменная плита.
Мы встаем по обеим сторонам плиты и поднимаем ее. Под ней обнаруживается полое пространство, а внутри черный как уголь ларец.
Мы осторожно ставим ларец на край алтаря. Я тру по поверхности пальцем.
– Пыль? Сажа? – спрашивает Трайн.
– Ни то ни другое. – Я тру сильнее. Мое предположение оказывается верным. Появляется подлинная поверхность. – Ларец, – говорю я, – сделан из чистого серебра.
5
Мы обертываем серебряный ларец брезентом и выносим наверх, потом переносим к месту стоянки. В багажнике нашей «тойоты-ленд-крузер» мы прикрепляем ларец ремнями.
Мы так увлечены, что не говорим ни слова.
Трайн поворачивает на шоссе, ведущее к Рейкьявику. Дорога прямая как стрела. Не видно ни одного автомобиля. Со скоростью сто тридцать километров в час мчимся по пустынному лунному ландшафту. Озеро Тингведлира мерцает слева. На горизонте – зубцы вулканических гор.
Впереди на дороге возникает стоящий поперек «шеви-блейзер». Мы только что преодолели холм.
По бокам двое. Руки обоих опущены и скрещены – странная поза, как будто их снимают для рекламы кинофильма. В слепящем солнечном свете мне кажется, будто каждый держит по пистолету.
Трайн реагирует молниеносно:
– Держись!
Не медля ни секунды, он на полном ходу круто поворачивает и съезжает с шоссе на камни. Я вскрикиваю. Трайн стискивает зубы и смотрит прямо перед собой, как будто глубоко внутри его мирно спал герой кинобоевика, а теперь вдруг проснулся, словно он был получившим профессиональную подготовку солдатом спецназа, который в последние пятнадцать лет лишь притворялся, что изучает исландские манускрипты, а сам готовился к секретным операциям.
В облаке пыли мы уносимся от «шеви-блейзера» и от шоссе. Машину трясет, и шины грохочут по неровной поверхности.
За облаком пыли мелькают фары «блейзера».
Трайн умудряется править среди огромных камней.
– Мы едем по остаткам старой грунтовки между Рейкьявиком и Тингведлиром! – кричит он.
У нас есть преимущество: мы едем первыми и имеем хороший обзор, но «блейзер» не отстает.
– Звони один-один-два! – кричит Трайн.
Дрожащими руками вытаскиваю телефон. К счастью, связь есть. Когда оператор наконец понимает, что я говорю по-английски, а не на ломаном исландском, что за нами гонятся вооруженные люди, он посылает в нашу сторону патрульную машину. Хотя указать адрес в этой пустыне – дело безнадежное.
«Блейзер» всего в нескольких метрах от нас. Внезапно он сворачивает в сторону. Они задумали нас обогнать.
Огромный камень я замечаю раньше водителя «блейзера». Он не успевает среагировать. Раздается металлический скрежет, машина переворачивается и оказывается на камне колесами вверх.
Мы едем еще несколько километров по старой грунтовой дороге, потом перебираемся на заасфальтированную, которая приводит нас на главное шоссе до Рейкьявика.
Звонок из полиции раздается, когда мы уже около университета. Нас спрашивают, куда мы пропали.
Что они не нашли нас – понять можно.
Но почему они не нашли «блейзер» – это беспокоит меня.
6
В университете нам разрешают воспользоваться пустой лабораторией. Один из сотрудников, друг Трайна, помогает открыть ларец.
Внутри мы обнаруживаем обернутый тканью и закутанный в вату короб из твердых пород дерева, а в нем шесть больших пергаментных свитков, связанных кожаной лентой и защищенных несколькими слоями мягкой ткани.
С невероятной осторожностью мы раскрываем первый свиток. Он в поразительно хорошем состоянии. Листы пергамента покрыты двумя колонками маленьких симметричных значков. Я пытаюсь прочитать текст, но значки мне неизвестны, хотя и напоминают что-то знакомое. Взгляд Трайна тоже скользит по страницам. Колонки написаны на двух языках. Язык левой, скорее всего, похож на коптский – язык, на котором говорили и писали на территории Египта примерно с 200 и вплоть до 1100 года. Правая колонка напоминает иврит.
Трайн проводит по пергаменту кончиками пальцев, нюхает его и рассматривает значки:
– Полагаю, манускрипту тысяча плюс-минус сто лет.
Он сворачивает документ и кладет его в коробку. Мы несем ларец по винтовой лестнице в подвал, где самые ценные из старых манускриптов хранятся в надежно защищенных сейфах при неизменной температуре и влажности. За толстой тяжелой стальной дверью хранится письменная история Скандинавии, разложенная рядами по метровым стеллажам, тщательно упакованная в бумагу, в плоских коробках.
Мы ставим ларец с пергаментными манускриптами из Тингведлира в надежный сейф подвала Института Аурни Магнуссона.
7
День получился долгим. Полицейские. Журналисты. Ученые. Все снова и снова хотят услышать эту историю.
Когда позже я возвращаюсь на такси в гостиницу, мне звонит начальник полиции Боргарнеса.
Ими только что зафиксировано проникновение в снимаемую мной квартиру при Центре Снорри. Вероятнее всего, взлом был совершен уже вчера, сразу после того, как я уехал в Рейкьявик. Начальник полиции откашливается и говорит:
– Я пообщался с полицейскими в Рейкьявике. Принимая во внимание все обстоятельства, они решили прислать сегодня вечером к вашей гостинице патрульную машину. На случай непредвиденных осложнений.
Такси останавливается около гостиницы. Я расплачиваюсь с шофером. И думаю: ««На случай непредвиденных осложнений» – звучит угрожающе».
РУНИЧЕСКИЙ КОД
1
Я люблю гостиницы. В них всегда чувствуешь себя как дома. Здесь никто не пристает к тебе с ненужными расспросами. А когда ты уходишь из номера, горничная спокойно, без всякого брюзжания, заправляет твою постель и наводит порядок. Так что когда ты, усталый и измученный, отпираешь дверь в номер, там уже чисто и прибрано.
С улыбкой на лице я открываю дверь и вхожу в номер 206.
Их двое.
Арабы.
Один из них огромный, мускулистый детина весом минимум килограммов сто. Глаза как две черные дыры. Я узнаю его. Это тот гигант, который был на фото, присланном мне преподобным Магнусом. Он сбрил волосы на голове, но сохранил торчащую бородку и два кустика бровей. На щеках и подбородке – черные пятна однодневной щетины.
Второй – невысокий, плотного сложения, похож на сжатую пружину. Лицо измученное, как будто он всю жизнь ходит в обуви, которая ему мала.
Оба одеты в хорошо выглаженные темно-серые костюмы.
И оба у меня в номере.
Коротышка ждет у дверей. Гигант сидит на стуле у окна.
Мертвая тишина. Стрела страха пригвоздила меня к стене у открытой двери. Есть несколько причин, почему я не поворачиваюсь, не бросаюсь в коридор и затем вниз по лестнице. Одна из них та, что у меня трясутся коленки так, что колышется все тело. Другая – пистолет, который коротышка направляет на меня.
Даже на полутораметровом расстоянии я, благодаря толстенным, как бутылочное дно, стеклам и интересу с детских лет к стрелковому оружию, узнаю «глок».
– Please, [23]23
Пожалуйста (англ.).
[Закрыть]– жалобно произношу я.
Коротышка захлопывает дверь.
Я ощущаю слабый аромат лосьона для бритья и сигары.
– Добрый вечер, господин Белтэ, – говорит коротышка по-английски. Его голос сух, как ветер в пустыне.
Мое сердце бьется так жестко и быстро, что только свист раздается в ушах. Я задыхаюсь.
Знаком он посылает меня к гиганту на стуле. Я покорно делаю несколько нетвердых шагов.
– Что вы хотите? – Жалкая и обреченная на провал попытка взять ситуацию под контроль. Голос у меня дрожит, и кажется, что я рыдаю.
Гигант проводит рукой по моему лицу. Кожа у него такая шершавая, словно он не раз сиживал на ветру в пустыне во время песчаных бурь.
– Где они?
– What? [24]24
Что? (англ.).
[Закрыть]– Я делаю еще одну попытку, только чтобы оттянуть неизбежное. Во рту так сухо, что язык прилип к гортани.
Коротышка машет пистолетом и повышает голос:
– Where are the scrolls? [25]25
Где свитки? (англ.).
[Закрыть]
Scrolls.Свитки.
На долю секунды у меня мелькает мысль, не притвориться ли, что я не понимаю, о чем речь. Но только на долю секунды. Сознание того, что они могут сделать со мной, превращает меня в трепещущий листок осины, в сгусток ужаса.
– У меня их нет!
Голос мой дрожит. Руки дрожат. Колени дрожат.
Человек на стуле поднимается. Он еще больше, чем я представлял себе. Гора мускулов. Он машет мне. Когда я оказываюсь достаточно близко, он берет меня за рубашку и прижимает к себе. Я чувствую его дыхание. Наверное, за обедом он ел непрожаренное мясо с кровью. Я вижу поры его кожи и бездонные колодцы глаз. Он хватает мою левую руку. И отгибает назад мизинец.
– Где свитки? – спрашивает еще раз человек с пистолетом.
За окном устремляется к небу церковь Хатльгримма во всем своем неземном великолепии. Внизу, на улице, пешеходы сопротивляются сильному ветру.
Он нажимает на палец сильнее. Боль невыносимая.
– Где?
Я издаю стон. Громкий и пронзительный. Без всякого выражения гора мускулов смотрит мне прямо в глаза. И еще дальше отгибает палец.
В этот момент я готов признать почти все. Что знаю, где находятся свитки. Что я глава группы сатанистов, которая приносит в жертву маленьких детей. Что являюсь подручным Аль-Каиды. Что я двойной агент ЦРУ, ФСБ, МИ-5 и МОССАДа. Но мне так больно, что я не способен ни думать, ни говорить.
– Where are the scrolls?
Вероятно, я сумасшедший. Во всяком случае, я слышу, как ломается мой мизинец. С резким кратким звуком, как если бы я наступил на сухую ветку в лесу. Я кричу. Язык пламени перелетает из руки в голову.
Он отпускает мою руку. Я подхватываю ее здоровой рукой и рыдаю. Кисть горит.
– Я сожалею, что так получилось с этим священником, – говорит человек с пистолетом. – Но мы не будем медлить… – Он смотрит на меня, чтобы убедиться, слушаю ли я его. – Тебя мы изуродуем или убьем. Мы должны завладеть свитками!
Гигант кладет свою медвежью лапу мне на горло. Его указательный палец скользит по адамову яблоку. Он не нажимает. И все же у меня появляется ощущение тошноты, я едва дышу.
Если бы я был персонажем кинофильма, я, наверное, выбросился бы из окна. Пробив стекло. Люди делают что угодно, лишь бы избежать опасности. Но я всегда был размазней. Я боюсь высоты. И осколков стекла. У меня, знаете, всегда бывают проблемы, если случается порезаться до крови, сломать руку или ногу.
Я вовсе не собираюсь жертвовать жизнью ради «Свитков Тингведлира». Уже приготовившись сказать, что свитки находятся в бронированном хранилище Института Аурни Магнуссона, я бросаю взгляд на улицу.
Прямо напротив гостиницы останавливается полицейская машина.
В моем взгляде, должно быть, появился какой-то намек на надежду. Гигант поворачивается и смотрит в окно. Отпускает меня. Я глотаю воздух. Его коллега тоже подходит к окну. Коротышка говорит что-то, что я воспринимаю как mokhabarat. Гигант отвечает shorta.
Внизу на улице из патрульной машины выходят двое полицейских. Спешить им абсолютно некуда.
Арабы смотрят на меня, как две гиены, у которых отняли их лакомый полусгнивший кусок падали.
Я издаю жалобный стон.
Молниеносными движениями они прикрепляют мои руки к спинке кровати клейкой лентой и заклеивают рот скотчем.
Не говоря ни слова, гигант угрожающе смотрит мне в глаза.
Затем они исчезают.
2
К тому времени, когда полицейские, услышав стоны, ворвались в номер гостиницы, арабы давным-давно спустились по пожарной лестнице на задний двор и испарились в одном из тихих проулков позади гостиницы.
В глазах у меня плывет. Полицейские удаляют с моего лица скотч и помогают мне лечь в постель. Кому-то сломанный мизинец может показаться довольно смешным и даже банальным делом! Только не мне!
Полицейские вызывают подкрепление. Лежа в постели, я слышу звуки сирен подъезжающих машин полиции и «скорой помощи». Вскоре в гостинице набивается полным-полно полицейских и детективов. Молодой дежурный врач прикладывает к моей груди холодный стетоскоп и слушает сердце, которое бьется с бешеной скоростью. Он вкладывает ноющий распухший палец в бандаж и заматывает пластырем мизинец вместе с безымянным. Затем делает перевязь для руки и дает мне обезболивающее. Медсестра ласково гладит меня по щеке. Детективы задают вопросы. Я показываю гиганта на фотографии и делаю предположение, что коротышка – один из тех, кто на заднем плане и кого нельзя идентифицировать по фотографии. Полицейские что-то записывают в свои блокноты с таким привычным видом, словно в Исландию каждый день приезжают буйные арабы, охотящиеся за культурными ценностями и ломающие пальцы беспомощным ученым.
Проходит несколько часов, я рассказал им все, что знаю. «Скорая помощь» уехала в больницу, но меня в ней не было.
Двое полицейских остаются в гостинице: один у моей двери, другой внизу, у портье.
Ночь проходит беспокойно. Вселенная рухнула в тартарары, остались лишь мой мизинец и боль.
3
– Бьорн Белтэ?
Женщина в дверях прижимает к груди конверт и беспокойно переводит взгляд с полицейского на меня.
Я только что поднялся снизу, где завтракал. Под присмотром полицейского.
– Мы с мужем друзья преподобного Магнуса, – продолжает она на смеси датского и норвежского. Потом уточняет: – Былидрузьями. Мы являемся членами приходского совета в Рейкхольте, – объясняет она. – Мой муж поет в церковном хоре. Можно войти?
В ней нет ничего особо тревожного. Тем не менее полицейский «просвечивает» ее с головы до ног своим рентгеновским взглядом.
Я впускаю женщину и закрываю дверь.
– Мой муж ждет в машине, – говорит она, проходя в номер. Она вряд ли привыкла бывать в номерах гостиницы наедине с посторонними мужчинами. Стоит посредине комнаты и прижимает к груди конверт. – В тот день, когда умер преподобный Магнус…
– Да?
– Он пришел к нам утром. И сказал, что, если с ним что-то случится, мы должны передать вам вот это. – Она протягивает конверт, весь обклеенный скотчем, понижает голос и говорит: – Нельзя, чтобы письмо попало в руки полиции.
– Спасибо.
– Мы пытались связаться с вами.
– К сожалению, я был занят.
– Мы слышали по радио, что вы нашли пещеру в Тингведлире.
Она смотрит на меня, будто ждет, что я дам какое-то объяснение.
– Большое спасибо. Преподобный Магнус был бы очень благодарен.
Пока я молча улыбаюсь, она кивает и повторяет, что муж ждет в машине. Я еще раз благодарю ее. Она уходит.
4
Я разрываю конверт и вынимаю листок.
Простите меня, но я ничего не могу с собой поделать и громко смеюсь. Преподобный Магнус остался самим собой. Даже перед смертью.
В тексте три строки. Написанные рунами.
На первый взгляд текст кажется абсолютно непонятным. Я знаком с руническими знаками, но и на второй, и на третий взгляд все равно в нем нет смысла.
Сверху на листочке написано:
G88C3
Под этим следует текст:
Я долго смотрю на текст и пытаюсь найти смысл. Но даже тогда, когда я знак за знаком продираюсь через текст, он остается непонятным. Нечитаемым. Не имеющим смыла.
Надпись руническими знаками зашифрована.
Возможно, он опасался чего-то. И потому оставил сообщение для меня у друзей, которым доверял. От этой мысли мурашки побежали у меня по телу. По-видимому, преподобный Магнус чувствовал, что ему угрожает смертельная опасность.
Что же он такое знал, чего никому не выдал?
Читая текст, я чувствую в нем наличие некой схемы. Совершенно очевидно, что преподобный Магнус сделал в своем послании сдвиг знаков по системе Цезаря, но на сколько знаков и в каком направлении?
Из своего гостиничного номера я звоню моему волшебнику-шифровальщику и диктую ему рунический текст.
– G88C3, – бормочет он. – Это и есть, очевидно, ключ к коду.
У меня в голове мелькает светлая мысль.
– G88! Это официальное обозначение Кюльверского камня! – кричу я.
Кюльверский камень был найден у могильника около усадьбы Кюльвер на шведском острове Готланд в 1903 году. Известняковая плита содержала алфавит старших рун. [26]26
Этот алфавит из 24 знаков использовался в Скандинавии и некоторых других странах Европы вплоть до IX в. Начиная с IX в. стали использовать, причем только в Скандинавии, так называемые младшие руны, с алфавитом из 16 знаков.
[Закрыть]Заменяем рунические знаки на буквы латинского алфавита и получаем следующий текст:
iii.ndдёёо.hþd
rёtwpgdt: uёp dÞb
sдёёþwu: dёp oёutpёhgs
– Мы приближаемся к разгадке, – говорит Терье. – Этот код не особо сложный. СЗ. Неужели это всего лишь Цезарь-3?
Попробуем. Если следовать правилу Цезаря о сдвиге на три знака вперед, мы получаем следующий текст:
www.gmail.com
Username: din mor
Password: min lidenskap
– Вуаля! – говорит Терье. – Новенький с иголочки электронный адрес на сайте gmail.com: имя пользователя – имя твоей мамы, пароль – страсть Магнуса.
Ах, Магнус, ах, хитрец!..
Я благодарю Терье за помощь, вхожу через свой ноутбук в Интернет, набираю адрес почтового сайта. Вписываю имя своей матери, а затем – большую страсть Магнуса, но это вовсе не Снорри, как можно было бы предположить, a foie gras [27]27
Гусиная печенка (фр.).
[Закрыть]– два слова, которые, чтобы стать паролем, должны писаться слитно.
В почтовом ящике лежит только одно письмо.
В строке «Тема» написано:
Бьорну.
Текст короткий:
Я открываю приложение. Некоторое время сижу и молча смотрю.
Преподобный Магнус прислал мне отсканированную и оцифрованную полную версию «Кодекса Снорри».
5
Я провожу в Исландии еще несколько дней.
Меня все время сопровождают двое полицейских в форме, которые самим фактом своего присутствия мешают мне делать то, что, собственно, надо делать.
У меня и Трайна непрерывно берут интервью газеты и телевизионные каналы по поводу обнаружения грота и серебряного ларца с манускриптом, который получил название «Свитки Тингведлира». Название не случайно. В 1947 году один пастух нашел в Кумране, недалеко от Мертвого моря, в пещере, древние свитки. В течение последующих десяти лет пастухи, бедуины и археологи обнаружили еще не менее 850 свитков с уникальными библейскими текстами. Эти свитки вошли в историю как «Свитки Мертвого моря».
Я переслал электронную копию «Кодекса Снорри» Трайну и попросил его пока сохранять в секрете, что она у нас есть. В том числе и от полиции. Знаете, на всякий случай.
«Свитки Тингведлира» находятся в надежном месте – бронированном подвале Института Аурни Магнуссона. Ни динамитом, ни взрывчаткой «Семтекс», ни газовым резаком арабы не смогут вскрыть стальную дверь.
Трайн и руководство института пригласили трех специалистов – двух лингвистов и одного историка – для перевода текста.
Сам я решаю вернуться в Норвегию. Полиция не возражает. Напротив, они рады. Рано утром мои провожатые отвозят меня в аэропорт и следят за тем, чтобы я в целости и сохранности взошел на борт.
Представляю, с каким чувством облегчения, оттого что отделались от меня, они машут руками вслед моему взлетающему самолету.
