Текст книги "Жар-Птица. Былина (СИ)"

Автор книги: Том Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– О! – воскликнул за их спинами Мьоль. – Я умею сражаться в такой фаланге!

Но Солод пропустил его слова мимо ушей, продолжая засыпать харматца вопросами.

– Разве это не сыграет и против нас? Наш строй тоже не шибко широким будет.

– Если у нас вообще будет войско.

– Это верно...

 

– Гляди-ка! Кого енто к нам ветром придуло!

– Евпат, здравствуй, старый друг, – с улыбкой поприветствовал Солод.

– Зачастил ты к нам, стервец, зачастил! – рассмеялся в ответ рыжеволосый толстяк.

Тронная зала пустовала. Воевода смог принять гостя только к вечеру, когда управился с важными делами. Именно его, к счастью для Солода, оставили на защите крепости. Опытный дружинник и бывалый богатырь, Евпат как никто другой понимал серьёзность ситуации. Он спокойно выслушал рассказ Солода о приближающейся угрозе и с задумчивым лицом развалился на лестнице подле княжьего трона.

– Горный перевал, о котором ты поведал, – заговорил он после длительного молчания, – в наших землях только один. Годков так с десяток, как его засыпало напрочь, и потом мы перестали выставлять там секреты и дозоры, ведь как, лазить-то все прекратили! Но коли ты говоришь, что рать вражья ударит там, значиться расчистили путь они. А всё войско наше ушло воевать...

– В горах у нас больше шансов их сдержать, Евпат, – сказал Солод, присев рядом с воеводой. – Если они хлынут в долину, то осадят крепость и тем временем спокойно пойдут грабить и жечь наши тылы...

– Ты сказал «наши тылы»... Хмм! – воевода расплылся в улыбке и почесал рыжую косматую бороду. – Думается мне, Князь Дмитрий не стал бы сидеть сложа руки, и выступил бы в поход немедля. Денька два пути, и мы будем там.

– Ты сказал «мы будем там», – ухмыльнулся Солод. – Так ты поможешь мне?

– Скажи мне Солод, друг мой! Ты совсем ополоумел там, в лесах и полях? – Евпат вскочил на ноги и ринулся к выходу из зала. Конечно я с тобой, старый стервец! Бегом трубить сбор!

 

Поутру весь гарнизон, не больше двух сотен боеспособных мужиков-крестьян с копьями, вполовину меньше лучников, да столько же ветеранов-богатырей – могучая рать, как приговаривал воевода, собрался у врат крепости. С этими скромными силами и выступили в поход, отправив на всякий случай весточку Князю. Шли пешим порядком. К несчастью для Мьоля, коней всё равно на всех бы не хватило. Несколько кляч, тянущих обозы с провиантом и оружием, вот и всё, на что приходилось рассчитывать. К счастью для всех остальных конница бесполезна в горах, и биться с врагом придётся на равных условиях.

По крайней мере на это надеялся Солод.

Ему начинало думаться, что вся эта затея – выдумка, бред безумца. Может, Кейт была права? Он где-то рухнул головой о камень и всё это ему привиделось? Но коснувшись обмотанной новенькой полоской кожи рукояти меча-кладенца и ощущая внутри невиданную ранее силу, переданную ему древним князем, Солод осознал: всё это происходит на самом деле.

Так или иначе, оставался только один путь – вперёд. Скоро всё решится. Прав он был, или нет, станет известно уже завтра.

Дождливую ночь провели в наскоро поставленном лагере. Воинству предстояло отдохнуть и набраться сил перед битвой. Солод и Евпат тем временем собрали всех на военный совет. Во главе поставили Солода. Ему впервые доводилось проводить такие встречи. Несколько десятков военачальников угрюмо взирали на него, пока он объяснял предполагаемый план действий. Все их надежды ложились на фалангу, поддерживаемую по бокам закалёнными в боях ветеранами. Часть работы уходила и застрельщикам, которыми взялась командовать Кейт. Искушённая в лучном бою девушка подходила для этого, как никто другой.

Совет прошёл без споров и ругани. Здесь не было важных бояр или княжеских лизоблюдов. Только воины и ополченцы, которые понимали: кроме них некому защитить родной дом. И отступать было некуда. За ними стоял Лемск. И вся Родия.

 

На рассвете горн протрубил сбор. Лагерь свернули быстро: многие этой ночью так и не сомкнули глаз, нервничая перед предстоящим сражением. Для многих этот бой станет первым (и наверняка последним) в их жизни. Такова война, приговаривал Евпат. Смерть побеждает всегда, сколько ни сражайся.

Солод первым вступил на горную тропу. Тонкой змейкой она петляла меж всё ещё покрытых редким снегом скал и расщелин, поднимаясь всё выше в горы. Дождь так и не переставал идти. Скользкая от грязи, талого снега и луж дорожка не внушала доверия. Воины то и дело оскальзывались, норовя съехать вниз по склону. Боевые порядки рушились, поднялся гвалт и ругань. Но вскоре им стало не до этого.

Оказавшись на вершине пологого утёса, Солод узрел округлое межгорье, похожее на глубокую чашу. Когда-то заваленная гигантским камнепадом тропа теперь была чиста и достаточно широка, чтобы по нему могли пройти обозы и лошади.

Крошечная долина кишела вражескими бойцами.

– Орда, – прошипел Солод.

– Сейчас начнётся, – облизнул губы вставший по правую руку Заид.

– Держись рядом, брат.

 

15

Бом!

Бом!

Бом-бом!

Били барабаны.

Враг быстро их заприметил.

Дикари действовали на удивление слаженно. В мгновение ока они прикрыли тылы рядами воинов с топорами и пиками, вывели вперёд отряды с дротиками и луками и начали наступление. Под гром барабанов они рванули через долину в сторону войска защитников. Солоду пришлось реагировать стремительно. Основная часть его крошечного войска ещё поднимался по тропе, и был велик риск проиграть битву за столь удачную для долгой обороны высоту. Выстроив фалангу копейщиков, он рявкнул им поднять свои круглые плоские щиты и ощетиниться навстречу приближающемуся врагу.

Защитники дрожали как осенний лист на ветру: вид огромной Орды, солдатам которой просто не было числа, повергал в ужас. Их сил попросту не хватит, чтобы сдержать натиск такого грозного противника. Можно было подумать, что впереди стоят не горы, а муравейники, кишевшие тьмой букашек. Малочисленная рать была готова дрогнуть. Но Солод не дал им пасть духом. Прогремев так, что с окрестных вершин посыпался снег, он привёл своих воинов в чувство и дал команду построиться.

Вторые ряды копейщиков закрыли щитами впередистоящих солдат, образовав шаткую стену, которая всё же выдержала первые залпы дикарей. Щиты быстро превратились в подобие гигантских ежей, утыканные дротиками и стрелами. За стеной столпились богатыри, готовые ринуться на стремительно приближавшихся ордынцев. И вскоре серокожие, обмотанные в красные тряпки и измазанные белыми красками гхануры налетели на строй защитников. Волна столкнулась со скалой.

Оглушающий ор, гавканье на незнакомом наречии; всюду летали проклятья, раздавались стоны и крики. Солод размозжил булавой череп пробравшегося им за спину дикаря и дал первую команду:

– Копья! Бей!

Ха!

Череда тычков и хлюпанье пронзаемой плоти.

– Ещё!

Ха!

Волна схлынула, но тут же ударила с новой силой.

– Делай шаг! – ревел Солод. – Вытесняй!

Ха!

Фаланга сдвинулась с места, отталкивая от себя ордынских захватчиков. Копья втыкались в полуобнажённые тела дикарей, стена щитов спихивала их вниз по склону. Кто падал, кубарём уносясь к подножию и сбивая с ног воинственных товарищей, кто срывался с невысоких обрывов, падая на острые камни. Но натиск не ослабевал. В бой вступили бойцы с топорами. С безумными криками они налетали на щиты, пробивали их насквозь яростными ударами и пытались достать защитников по одному.

Завидев это, Солод пнул командира ветеранов и разразился проклятиями:

– Какого лешего вы стоите! Отправляй бойцов вперёд!

По сигналу стена распахнулась и из глубины строя вырвалась группа богатырей. Орудуя здоровенными палицами, увесистыми палашами и булатными саблями, гиганты вклинились в толпу серокожих гхануров. Их шлемы блестели в лучах солнца, а разъярённые лица внушали страх и трепет обезумевшим дикарям. Раскидывая их как букашек размашистыми ударами, витязи спихнули ордынские войска с вершины утёса, дав возможность союзникам перестроиться и подтянуть свежие силы. Гхануры дрогнули и в панике отступали. Казалось, что родские войска сумели взять инициативу в свои руки. Но затем случилось то, чего не ожидала ни одна из сторон.

Шеренги вражеских застрельщиков по команде своего предводителя начали обстрел. Дождь смертоносных снарядов обрушился на сражавшихся богатырей и дикарей. Тела павших усеяли склон, скатывались в долину, образовывая непролазные горы. Богатыри, невзирая на попадавшие в них стрелы, продолжали рубить врага, но даже их сил не хватало, чтобы сдержать такую атаку. Один за другим они падали на колени, не в силах продолжать бой. Страшное зрелище дополняли крики и стоны раненых, барахтавшихся в каше из грязи и крови. Тела пронзали всё новые и новые стрелы и дротики. И не было возможности спасти своих солдат. Выжившие ордынцы бежали. Прочие же так и остались лежать рядом со своими противниками.

К этому времени к месту битвы подоспел батальон лучников. Кейт быстро организовала бойцов, расставила стрелков на недосягаемых для врага возвышенностях и скомандывала к началу атаки. Град стрел просвистел над долиной, засыпав строй противника. Не имея возможности ответить, дикари оставили свои позиции и скрылись за скалами в дальней стороне межгорья. Победа в первом бою осталась за ратью Солода.

Да только досталась она слишком великой ценой. На каждого убитого воина приходился десяток поверженных дикарей. Но солдат у орды была тьма. Вместо одного павшего они ставили новых двух. То, что победа во всём противостоянии достанется им, казалось для Захватчиков делом решённым.

Но Солод не собирался сдаваться так легко.

 

16

Ближе к вечеру, выставив дозорных и свежих бойцов на случай отражения внезапной атаки, Солод отправил людей на поиски выживших. Найти удалось лишь не больше дюжины бедолаг, большинство из которых не доживёт до утра. Гхануры использовали стрелы с зазубренными наконечниками. Мьоль был одним из тех, кто возглавлял ответную атаку богатырей. Одним из первых он ворвался в ряды дикарей. Одним из первых его накрыли вражеские стрелы. Его руки, ноги, всю спину усеивали рытвины и обломанные древки. Вынимать снаряды было слишком рискованно. Северянин понимал, что скоро начнётся заражение крови, раны загниют и его ждут горячка, агония, муки. Смерть.

Это понимали всё.

Кейт с опустошённым видом сидела перед костром, отказываясь притронуться к еде и воде. Узнав о том, что Мьоля наконец нашли и принесли в лагерь, она устремилась к палатке раненых и не выходила оттуда, пока варяг, наплевав на заветы лекарей, не вышел к костру военачальников.

Усталый Солод тепло встретил друга. Но и крепко отсчитал его за то, что он пришёл сюда.

– Мне всё равно не жить, брат, – проговорил Мьоль, принимая из рук возлюбленной чарку с мёдом. – Дай хоть насладиться последними часами вместе с вами, а не в поганой мертвецкой.

Солод кивнул. Ему было жаль, что всё так вышло. Но каждый из бригады, соглашаясь отправиться в этот поход, понимал, что из боя живым уйти не получится. Кейт прильнула к варягу, вцепившись в его руку и уткнувшись ему в плечо. Она не хотела показывать слёз на своих глазах. Но плакала в этим вечером не одна она.

Заид сверлил взглядом пламя костра, не решаясь вступить в разговор. Он смахнул каплю с уголка глаз и тихо вздохнул. В этом бою он отделался лишь царапинами, но его душа скорбела. И эта боль причиняла муки сильнее, чем вражеские мечи и топоры. Его брата по оружию, верного друга Мьоля скоро не станет. Скоро не станет их всех.

– Возможно, это последняя ночь, когда мы сидим все вместе, – сказал он свои мысли вслух и удивлённо посмотрел на соратников. – Я...

– Ты прав, дружище, – не дал ему договорить Солод. – Я не сомневаюсь, что ещё до рассвета они нападут снова. Мы должны воспользоваться отведённым нам временем, чтобы проститься.

Бригада молча взирала на своего вождя. Каждый из них был связан друг с другом долгими годами дружбы. Они прошли вместе много вёрст, сражались в бесчисленных боях, вместе переживали радость и поражения, не раз рисковали жизнью и выбирались из безнадёжных передряг. Но сейчас, в эту минуту, казалось, что всё это происходило не с ними. Будто таинственный сказочник поведал их историю и захлопнул книгу. А им оставалось лишь представлять и домысливать в голове его рассказы.

Но сегодня всем сказкам пришел конец.

– Я люблю вас, ребятки мои, – шмыгнув носом, просипела Кейт. – Лучшей семьи, чем у меня, не было ни у кого и никогда. Я рада, что приму свой конец рядом с вами!

Она притянула к себе Мьоля и Заида и заключила их в объятия. Сидевший по ту сторону от костра Солод расплылся в умилённой улыбке и закрыл глаза. Он набрал воздуха и затянул песню:

 

Порастут наши жизни травою,

И угаснет в дали горна зов.

Поломаются копья и стрелы,

И наступит конец всех веков.

 

Схлынет море, и горы увянут,

И останется пустошь степи.

Средь руин будет жить только лихо,

И никто уж не сможет спасти.

 

В этот день небеса вдруг заплачут,

Озарит земли сказочный крик.

И придёт от богов к нам посланник:

Воссияет огнём его лик!

 

Он не воин былой и не мерин,

Не медведь, и не алкий басмач.

У него за спиной парят крылья,

Птичий образ – всем бедам палач!

 

Крик Жар-птицы прогонит всю стужу,

И зимы мороз вечной уйдёт,

Средь полей вновь распустятся розы,

И в долине ручей запоёт.

 

Люд простой вдруг из пепла восстанет,

Словно древний былой богатырь.

Час тревог незаметно растает,

И закатится пир на весь мир.

 

Ведь за это мы с вами воюем:

Чтоб другой мог в спокойствии жить.

Мы Жар-птицей летим над полями,

От врагов свой народ сторожить.

 

И однажды ты сядешь в застолье,

И минутой помянешь своих...

Подними и за нас свою чарку,

За ребят и девчат боевых!

 

Окружающие притихли, заворожено прислушиваясь к боевой песне. Замолк, казалось, весь лагерь. Четвёрка потрёпанных наёмников звонко голосила, разрывая голосами ночную тьму. Голосами людей, принявших свою долю и готовых встретить смерть. Завтра, выйдя на поле боя, они собирались умереть. И забрать врага с собой.

Многих это воодушевило. Слабые же совсем пали духом. Мало кто из крестьян и ополченцев слышал о доблестной бригаде «Жар-птица», колесившей по Родии и окрестным землям.

Но те, кто знал, поднялись со своих мест. Здоровые, раненые – простаки и городские, – все они присоседились к песнопениям, даже не зная слов. Из своей палатки вылез толстяк Евпат. Он подошёл к костру наёмников, захватив с собой пузатый бочонок с привезённым из Вольных городов элем.

Когда песня окончилась и над лагерем повисла звенящая тишина, Евпат плюхнулся рядом с Солодом и с грустью улыбнулся.

– Я берёг енто знатное пойло на случай победы, – тихо сказал он, выбивая кинжалом пробку из бочонка. – Но коли такая оказия... подавайте сюда свои кружки судари и сударыни! Отметим последний день этого мира!

Под радостные крики окружающихзабористый напиток быстро улетучился. Евпат смеялся и травил байки собравшимся вокруг него молодым ополченцам. Заид хохотал, слушая одним ухом его небылицы. И даже побледневший Мьоль на миг позабыл о своих ранах и, сидя в обнимку с просиявшей Кейт, улыбался, рассматривая праздновавших людей. Казалось, все они собрались не для битвы, а отмечают приход весны или чью-то свадьбу. Собрание старых добрых друзей. Один лишь Солод помнил о том, что ждёт их совсем скоро. Незаметно ускользнув, он покинул празднество и зашёл в обустроенную для бригады палатку.

Торжество долго не продлилось. Когда до рассвета оставалось ещё несколько часов, с вершины донёсся голос дозорного:

– Они идут!

Небо озарили новые вспышки и скоры раскаты грома. Бой начался.

 

17

Евпат носился вдоль передовой, расставляя солдат в боевую шеренгу, так, чтобы перекрыть тропу от скалы до скалы. По краям, укрывшись за щитами товарищей, собрались выжившие богатыри. Почти все полегли от вражеских стрел во время первой битвы, и теперь от удалых ветеранов осталась лишь жалкая горстка. Заид занял место рядом с ними. Он примерил на себя короткую кольчугу, нацепил браслеты со скрытыми клинками и натёр лезвие своей полуторки горючей смазкой, которую он выиграл у Солода после того дела с золотым пером. Мьоль тоже пристроился в первых рядах. Варяг чувствовал, что осталось ему недолго, и свою смерть он желалнайти на поле боя.

Кейт пришлось выбирать: ей отчаянно хотелось находиться рядом с ним, но никто лучше неё не справился бы с руководством лучниками, которые давно ожидали своего часа среди горных утёсов. Они навострили стрелы, заняв позиции возле томящихся жаровен, и застыли, ожидая приказа к атаке. Враг вот-вот появится в долине, и им предстояло встретить его горящим дождём. Не хватало только одного человека.

– Где ентот грёбаный Солод! – завопил Евпат.

– Здесь я.

Грузный топот сотряс землю. Защитники удивлённо оборачивались, взирая на невиданного богатыря, выходившего из глубины лагеря. Его золочёная чешуйчатая броня блистала в ночной тьме подобно солнцу. Высокий шлем, увенчанный красной тряпицей, покрывал всю голову и виднелась одна лишь седая кустистая борода. Воин медленно приближался к фаланге, Сжимая в левой руке свою увесистую палицу, а в правой...длинный обоюдоострый меч, переливавшийся оттенками золотых и жёлтых цветов. Всю поверхность клинка покрывали древнеродские руны и витиеватые рисунки. Среди тонких прожилок и вкраплений на стали мелькали блики, и будто сверкали молнии. Даже голос Солода изменился: от него стыла в жилах кровь, словно говорил не он, а целый взвод древних богатырей.

– Приготовиться к бою! – прогремел Солод. – Поднять щиты!

Бойцы спешно создали стену и навострили копья. Ведомое величественным и ужасающим вожаком воинство было готово к битве. Каждый из них ощущал себя героем древней легенды, думал, что в этот день пишется сама история.

– Об ентой битве сложат былины, братцы! – крикнул Евпат. – За Князя! За Родию!

– За Родию! – подхватило воинство.

С вершин полетели первые стрелы. Они осветили межгорье яркими красками открыв взору ужасающее зрелище: По узкой горной тропе маршировала несметная вражеская рать. Дикари переступали через трупы поражённых стрелами товарищей, не замедляя шага. Казалось, скорая гибель их совсем не страшит. Налившиеся кровью глаза захватчиков свирепо взирали на утес, занятый войском Родии. Ветер доносил обрывки их криков. Орде наплевать на потери. Их цель – нести хаос и смерть.

Достигнув подножия, дикари вдруг замедлились и выстроились в несколько цепочек. Лучники Кейт продолжали поливать их огнём, но на место сражённых дикарей немедля вставали новые. Их упорству можно было бы позавидовать, если бы вдруг не стало очевидно, что они что-то задумали. Ордынцы вооружились пращами и рогатками, и в следующий миг град из крохотных глиняных шариков взметнулся к вершине. Достигнув фаланги, они врезались в стену щитов. Каскад из громких хлопков разнёсся над строем родских воинов, и из шариков хлынула белесая жидкость. Мгновение спустя она вспыхнула синюшным пламенем, взметнувшимся до небес.

Пришедшие в ужас защитники бросали щиты и копья. Охваченные терзающим пламенем, они кинулись врассыпную, снося с ног и поджигая своих товарищей. Над полем боя повис удушающий смрад горящей плоти. Жар плавил кольчугу и броню, кожу и кости. Не в силах сбить с себя зачарованное пламя, солдаты падали в грязную землю, и даже дождь не мог потушить их догорающие останки.