Текст книги "Позолота вся сотрётся… (СИ)"
Автор книги: Тина Ворожея
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Позолота вся сотрётся…
Тина Ворожея
Глава первая. Южный городок возле синего моря.
– Арчи! Арчи, ты посмотри какая лапочка вот, там у фонтана рисует! – голос мужчины у меня за спиной, ленивый, протяжный и очень громкий.
– Ух, ты! Ты прав, действительно она словно фарфоровая статуэтка. Жаль только узкоглазые не в моем вкусе. Хотя знаешь приятель, этой я бы.., – голос второго мужчины звучит грубовато, он словно рычит, вгрызаясь в слова. – А, потом она бы.., – он переходит на неясное бормотание, а затем взрывается громким и хриплым смехом. Ему вторит его друг, заливисто и задорно.
Я делаю вид, что меня эти разговоры не касаются. Хотя очень напряжена. Успокаиваю себя мыслью, что очередные, наглые и ошалевшие от отдыха возле моря двуликие, опять изволят демонстрировать свою вседозволенность и дурное воспитание. Впрочем мне не привыкать к их выпячиванию собственного превосходства. Давно для себя уяснила, что самое главное в таких ситуациях не реагировать на их выходки и старательно играть слепоглухонемую, человечку.
Я прилежно растушевываю тени на белой, плотной бумаге. Высветляю блики на волосах. Еще раз сличаю позирующую мне девчушку и получившийся рисунок, довольно киваю головой. Затем размашисто ставлю под ним свою подпись и дату в левом, нижнем углу. Вручаю готовую работу довольной родительнице. Она тоже сличающим взглядом смотрит на черно-белый портрет и на свою русоволосую и сероглазую дочь. Хмурит четко нарисованные брови, а затем довольно улыбается.
– Прекрасно, прекрасно! Спасибо! – ее голос звучит нежным колокольчиком, видимо она старается произвести впечатление на тех двоих нахалов. – Вот возьмите, и пожалуйста без сдачи! – категорично заявляет она, заметив, что я открыла свой вместительный рюкзак.
Я заученно улыбаюсь, благодарю щедрую клиентку и начинаю собираться домой. На сегодня наверное достаточно. Три портрета за половину дня, совсем не плохой улов.
Аккуратно укладываю в папку белые листы плотной бумаги. Карандаши и цветные мелки в деревянный, потертый пенал. Все мои движения отлаженные и четкие. Мой верный велосипед дожидается меня в тени старой магнолии. Я уже совсем забыла о разговорчивых двуликих, которым нравятся фарфоровые статуэтки. Но к сожалению оказалось, что они не забыли меня.
– А, девчонка действительно хороша! Жаль все же, что узкоглазая, не люблю я этих азиаток! – томно рычит уже знакомый голос, за моей спиной.
Я начинаю злиться и роняю пенал на горячую от солнца серую плитку. Карандаши весело и бойко вырываются из своего тесного, желтого домика и с глухим звуком стремятся убежать от меня. Наклоняюсь чтобы собрать своих любимцев и ощущаю на себе чужие, похотливые взгляды. Руки сами тянутся, одергивают легкое платье, с которым вздумал вдруг играть веселый ветерок.
– У этой узкоглазой хорошенькая э..., и ножки тоже ничего! – за моей спиной, присвистнул обладатель хриплого голоса.
Все! Не успела уехать! Злость застилает мне глаза. Случилось, то чего я боялась больше всего. Контроль над эмоциями потерян. Они теперь гуляют сами по себе, словно чайки на набережной и совсем отказываются мне подчиняться. Пальцы шевелятся против моей воли. Невидимые, золотые нити тянутся от них к пчелам, которые мирно и трудолюбиво жужжат на соседней клумбе с петуниями. Их густые голоса становятся все громче. Золотые тельца слетаются в кучу, оставив в забвении душистую, пеструю петунию. И вот уже они сливаются в единый, жужжащий, золотой монолит. Мои пальцы указывают им направление и воинственный рой быстро и стремительно летит туда, откуда еще минуту назад я слышала ненавистный, хриплый голос.
За моей спиной раздается громкий рык, плавно переходящий в истошный вопль полный ужаса и боли.
Кусая губы от сдерживаемого смеха, я позволяю себе повернуться. Картина которую я вижу перед собой радует мое сердце.
Здоровенный, черноволосый оборотень, отчаянно и часто машет руками словно работает сигнальщиком на корабле. Приплясывает и топает ногами, словно этими движениями он сможет отогнать от себя рой взбесившихся пчел. Его приятель, смуглый от загара, с выгоревшими на солнце светлыми кудрями, весело смеется хватаясь за живот.
Я быстро собираю оставшиеся вещи, трясущимися от возбуждения руками закидываю свой рюкзак за спину. Мой старенький, красный велосипед послушно трогается с места.
Крики за моей спиной стихают. Развернув своего железного ослика, я вижу как пчелы с победным жужжанием покидают поле боя. Лицо черноволосого просто на глазах пухнет и раздувается, оставляя только узкие щели злых, черных глаз. Проезжая мимо раздувшегося двуликого я все же не могу удержаться от насмешливого замечания.
– Ну, и кто тут из нас узкоглазый?
Мои ноги упруго жмут на педали велосипеда, подол голубого, воздушного платья подхватывает морской ветерок и поднимает его немыслимо высоко. Я на ходу поправляю загулявший подол, сквозь зубы ругаю озорной ветер и мчусь дальше, резко но старательно объезжая редких в этот полуденный час любителей променада. Сворачиваю в первую, узкую улочку и облегченно выдыхаю. Погони за мной не было. Впрочем, заподозрить меня в руководстве пчелиным войском было невозможно.
Я несколько раз привычно взвизгивая от восторга и страха, стремительно спускаюсь вниз по улочке, а затем тяжело и надсадно крутя педали поднимаюсь вверх. На ходу срываю несколько спелых, сладких абрикос и выплевыя косточки лихо торможу возле нашего маленького домика на два окошка.
– Ба-а! Я дома! И я о-очень голодная! – мой голос звонким мячиком проскакал по большой прихожей и ударившись о высокие потолки в соседней гостиной, стих в ее недрах.
Да, да. Домик маленький, просто малюсенький, если смотреть на него с улицы. Но стоит переступить его порог, как получаешь шок от несоответствия оболочки и внутреннего содержания. Всегда задавалась вопросом откуда у простой библиотекарши местной школы Искусств, взялись средства на такую дорогую, пространственную магию? Хотя возможно домик купил мой отец с матерью? У родителей теперь не спросишь, они давно спят где-то там на дне нашего моря. Только немного выгоревшее фото на стене гостиной, помнит их молодыми и счастливыми. На дегерротипе рыжий великан папа, нежно обнимает русоволосую и хрупкую маму, которая так похожа на белую, фарфоровую статуэтку.
Когда я была крохой лет четырех, то мечтала соорудить подводный костюм и пройтись в нем по морскому дну. Найти спящих мама и папу, разбудить их и привести домой. К своему пятилетию, я нечаянно для себя уяснила, что разбудить тех, кто заснул навечно просто невозможно. Этот факт помогла понять мне моя бабушка. Тогда она в первый и в последний раз отшлепала меня розгами, как только с трудом сняла с моей головы ржавое ведро с дырками для глаз, которое должно было стать моим скафандром для подводной прогулки. Самодельный гарпун я отдала ей добровольно.
Я совсем не похожа на свою рыжую, статную бабушку. Она напоминает мне горячее солнце. Такая же неистовая, взрывная и добрая. Хотя больше всего на свете она ненавидит быть именно доброй. Всегда сурово хмурится когда я пытаюсь к ней подольститься. Вот и сейчас она не торопится меня встречать. Сидит за круглым столом в гостиной и пьет прошлогоднюю, вишневую наливку. Рубиновая жидкость в хрустальном стакане отбрасывает от себя густые, красные блики. Они дробятся и дрожат, танцуют на кремовом кружеве парадной скатерти и на белоснежной бумаге с большой гербовой печатью и сургучом. Лист бумаги сжимают маленькие, цепкие руки моей бабушки. Слезы из ее глаз сверкающими алмазами щедро орошают пышную грудь, затянутую в желтый батист домашнего платья. Самые крупные и прыткие из них влажно плюхаются на важный документ с круглым оттиском коричневого сургуча.
Я растерянно застываю на пороге гостиной. Моя веселая, солнечная Фло, плачет? Медленно, словно ступаю не по натертому воском паркету, а по самому тонкому льду, я подхожу к бабуле и трогаю ее за точеное плечо. Она вздрагивает и поворачивает ко мне зареванное лицо. Морщинки предательски старят всегда молодое и свежее лицо, тонкий нос с горбинкой по плебейски шмыгает, а зеленые глаза помутнели от слез.
Я неуверенно глажу ее густые, рыжие кудри и сама готовлюсь зареветь, просто так, за компанию.
Ба-а? Что случилось, Ба? У нас горе? – мой голос сипло срывается, а на глаза уже наворачиваются слезы.
Флоренс поднимает стакан с вишневой наливкой и залпом допивает ее. Часто дышит и промокает рот кружевным платочком. Затем счастливо улыбается мне.
– Они одобрили! Они наконец-то одобрили мое досрочное освобождение из этой песовой ссылки! – она закидывает голову назад и истеричиски хохочет обнажая крепкие, белые зубы.
Я отступаю назад и плюхаюсь на стул который стоит напротив.
– А-а-а, мы что-же были все это время в ссылке?! – мой мозг буквально взрывается от только, что полученной информации.
Я с тоской смотрю на пустой стакан на дне которого поблескивает вишневой влагой выпитый бабушкой алкоголь. Сейчас мне бы тоже не помешало промочить осипшее горло душистой, крепкой наливкой. А там гляди и в голове бы прояснилось. Еще в начальной школе я усвоила из уроков истории, что в ссылку могли отправить только представителей древних и могущественных семей. Но мы же с бабушкой к этим магическим кругам, а еще хуже к знатным родам двуликих отношения не имеем? Я уж не говорю о том, что вампиры из нас совсем никакие. Мысли несутся так быстро, словно сейчас съезжают с крутого склона на велосипеде без тормозов. Еще немного и мои мозги разобьются. Я придерживаю голову руками и осторожно смотрю на Флоренс.
– Ба? Ты мне ничего не хочешь рассказать? – растерянно и озадаченно улыбаюсь я ей.
Рыжая, красивая женщина напротив меня согласно кивает головой. Ее руки беспокойно теребят мелкие, черные пуговички на манжете желтого платья.
– Ты права Николь, я теперь тебе многе должна рассказать. Понимаешь раньше не было нужды в таком рассказе. После тридцати семи лет изгнания, я уже перестала надеяться, что когда нибудь Большой Магический Совет одобрит мое и твое возвращение в семью Соррель, – она на минуту задумалась, а затем прямо посмотрела на меня яркими, зелеными глазами.
– Жили-были две сестры. Старшую звали Флоренс Соррель, а младшую Глория Соррель. Разница в возрасте между ними была небольшой, всего в два года. Не сказать, что сестры очень были дружны между собой, но вполне себе сносно ладили. Возможно их отношения были бы и лучше, но слишком многое их не устраивало. Младшая Глория отчаянно завидовала сестре, так как именно она по старшинству должна была занять место главы рода, после тетушки Мод. А Флоренс, отчаянно завидовала младшей сестре, ведь именно с ней должен был пойти под венец красавчик и любовь всей ее жизни Арчибальд Баффа. Да, лучше бы век не видеть магического кольца Правительницы, чем отдать любимого сестре! И Флоренс решила действовать. Она опоила Арчи приворотным зельем и заполучив себе безвольного, на все согласного любовника решилась бежать с ним в соседнюю страну, прихватив с собой реликвии рода и заодно перстень Правительницы. Ну, очень жалко было с расставаться! Конечно же беглецов догнали, чары навеянные на молодого человека наглой Фло сняли, реликвии отобрали. А саму ее с позором сослали в маленький, южный городок на берегу Синего моря, – Флоренс глубоко вздохнула и грустно рассмеялась. – Мою глупость сейчас можно оправдать лишь, молодостью и сильной влюбленностью.
Я ошарашенно глядела на свою бабушку. Мне не давала покоя знаменитая фамилия Баффа. Сильнейший клан двуликих, который издавно прописался в правящей верхушке. И если это так, то значит я, оборотень? С трудом проглотила вязкую слюну, прокашлялась прогоняя сухость в горле. Иметь в дедушках оборотня мне было бы крайне неприятно и даже противно. Наверное я все же побледнела, а возможно бабушка всегда свободно читала мои мысли.
– Не переживай Николь, в твоих жилах нет ни одной капли двуликих!
– Так ты... Ты родила моего отца, – я запнулась подбирая нужные слова.
– Я родила твоего отца уже здесь, и родила его незнамо от кого! Прости конечно за грубость. Ну раз у нас вышел такой откровенный и открытый разговор за все твои восемнадцать лет, то давай я больше не буду ничего скрывать.
– Давай! – покорно согласилась я. – Все же ты помнишь, что-нибудь о моем... м-м-м?
– О твоем дедушке? Конечно помню! Он был моряком. Я подцепила его в портовом пабе. Тогда я еще пыталась заглушить свое отчаяние и уныние, крепкими напитками. Он очень хорошо дрался, такой прыткий, резкий как пружина! Разобрался с целой оравой крепких бугаев. Хотя они были уверенны, что сотрут в порошок коротышку азиата! – бабушка прикрыла глаза, словно вспоминала те далекие дни и мечтательно улыбнулась.
– Азиата!? – вскричала я, приподнявшись на стуле. – Так значит моя внешность, это результат твоей единственной ночи с прытким азиатом?
– Да! – невозмутимо ответила мне Фло. – Совсем не плохой результат получился, надо заметить для справедливости. Белоснежная кожа и черный шелк волос, маленький, изящный нос и раскосые глаза... И в целом, почему ты так возмущаешься? Я тебе можно сказать право на жизнь дала, а ты... Ну подумаешь имени не спросила, внешность для породы не ту выбрала, так у меня выхода другого не было. Надо же было хоть чем-то поблагодарить парнишку! – Фло сморщила нос, готовясь заплакать.
Я сорвалась с места и в один прыжок оказалась возле бабушки. Обняла ее мягкие плечи, которые так знакомо пахли духами "Южная ночь", поцеловала в рыжую, пушистую макушку.
– Ба! Ну не надо плакать, Ба! Сегодня ты и так выплакала целую речку слез. Давай лучше решать, что дальше-то делать будем? Ты все эти годы так рвалась из этой ссылки, что теперь когда у тебя есть ее отмена, – я кивнула на белый лист с сургучной печатью. – Теперь мы переезжаем?
Бабушка тут же успокоилась. Засунула кружевной платочек за манжету желтого платья.
– Николь, ты как всегда права! Нам нужно срочно продать дом и навестить наших родственников! Они наверное за эти годы очень по мне соскучились! – она даже закашлялась, произнося эти слова.
Я тайком посмотрела на Фло. Ее зеленые глаза предвкушающе блестели, на щеках пылал густой румянец, а губы изогнулись в угрожающей улыбке.
Глава вторая. Путешествие дирижаблем, или моя бабушка во всей красе.
– Николь, ты как предпочитаешь добираться до поместья семьи Соррель, поездом или же дирижаблем? – бабушка тихонечко мурлыкала какую-то песенку, пересчитывая задаток который дали за наш домик.
На ее лице сияла благостная, умиротворенная улыбка, а голос немного хрипел. Еще бы! Фло спорила и торговалась с покупателями наверное в течении целого часа. В ход шли и наглая лесть и цветистые, восхвалительные оды нашему чудо-домику. Пожилая чета оборотней-крыс, соглашалась с горячими речами моей бабушки. Но затем они, словно спохватившись начинали рьяно сбивать цену. В конце концов, соглашение было достигнуто. Задаток состоящий из хрустящих купюр приятного, розового цвета перекочевал в подрагивающие от нетерпения руки моей бабушки.
Покупатели отбыли восвояси. Перед этим они еще раз обошли все комнаты, попрыгали по паркету, проверяя его на прочность и посетили пыльный чердак, что бы удостовериться, что пространственная магия присутствует и там. А так же пересчитали фарфоровые чашки в дорогом, чайном сервизе, новые простыни в огромном комоде и даже не забыли поставить метку на пузатом бутыле с вишневой наливкой. Ведь по договору через три дня все это будет их имуществом. За него они платят деньги, а хозяйственные и прижимистые крысы не привыкли ими швыряться просто так.
Я не участвовала в этом безумии. Мне было очень жалко покидать наш домик, в котором я родилась и в котором прошла вся моя короткая жизнь. Я с болью в сердце бросала свой красный, верный велосипед, на котором уже через три дня будут гонять мелкие мальчишки-крысята, внуки наших покупателей. Мой старый, колченогий мольберт наверное пустят на растопку камина, а краски которые не смогу с собой забрать попросту выбросят.
– Николь, ты мне не ответила! – требовательно и хрипло раздался голос бабушки над самым моим ухом.
Я подскочила от неожиданности и схватилась за сердце.
– Ба! Ну разве можно так пугать!
Флоренс довольно хмыкнула и обняла меня за плечи.
– Ну, вот хоть какие-то эмоции у тебя появились, а то ходишь бродишь по дому печальной тенью. А зачем так переживать? Уверяю тебя, поместье Соррель такое огромное, что найдется место твоим краскам и новому мольберту. Дом в столице тоже огромный. Правда конечно, погода тебе с непривычки покажется холодной и неприветливой, все таки север страны, это тебе не благодатный и щедрый юг. Но увы, наша столица расположена в не самом удачном месте. Я и сама, по правде говоря с ужасом думаю о пронизывающих, холодных ветрах и о косматом тумане осенью. Но зато там удивительно красиво, вот увидишь тебе понравится! Какие пейзажи ты сможешь там нарисовать! С какими людьми познакомиться!
Фло на минуту задумалась. Ее лицо напряглось, а глаза блеснули зеленым светом.
– Вот с людьми знакомиться, наверное будет не очень... Хочу тебя сразу предупредить, что доверять Соррелям, равносильно совать руку в пасть тигру. Кстати о тиграх. Ты же знаешь, что клан Баффа, это клан тигров? – она понизила голос и вопросительно подняла правую бровь. – Они тоже обязательно будут там. Ты уж лапушка, будь добра, свое негативное отношение к двуликим спрячь куда подальше. Договорились?
Бабушка взяла меня за руку и потащила за собой открывая низенькую калиточку.
– Ба, мы куда? – успела спросить я, мелко семеня за решительно настроенной Флоренс.
– Мы в магазин мадам Рози. Времени совсем мало. Ты же должна понимать, что объявиться в столице мы не можем вот в этом! – она обвиняюще ткнула пальцем в мое любимое, голубенькое платье. – Деньги у нас теперь есть, а значит повода для зубоскальсва моей сестрички мы не дадим!
В магазине мадам Рози, мы проторчали почти до вечера. Моя бабушка словно помолодела. Ее глаза сияли и лучились восторгом когда она разглядывала новинки моды. Тонкие пальцы чуть подрагивали перебирая платья и кружевное белье. Она с удовольствием вдыхала запахи новой кожи которые источала обувь, новомодные корсеты и все эти бесчисленные ремешки и ремешочки, пояса и шляпки.
– Прелестно, прелестно! – бормотала она, разглядывая себя в очередном наряде. – Какое невообразимое, фантастическое и в тоже время весьма гормоничное сочетание тонких кружевов, шелка и брутальной кожи! Николь не стой столбом, выбирай!
Я смотрела на отражение бабушки в большом, круглом зеркале. Темно-коричневый корсет с многочисленными застежками и блестящими крючками, плотно охватывал кремовую пену дорогих кружевов, делая талию Фло, весьма стройной. Великолепная грудь лишь выигрывала от этого, соблазнительно возвышаясь над мягкой кожей корсета. Белые ботиночки на крючках, выглядывали из-под светло-коричневых кружевов укороченного подола. Пожалуй называть ее "Ба", у меня теперь не повернется язык.
Флоренс развернулась ко мне и сурово нахмурила рыжеватые брови.
– Николь! Ну, что ты все мечтаешь? Примерь вон ту парочку платьев, что тебе отложила мадам Рози.
Теперь я придирчиво рассматривала в зеркале собственное отражение. Талия стянутая черной кожей корсета, казалось сейчас переломится. Белые кружева жабо, фальшиво уверяли, что под ними возможно найдется грудь. Если конечно хорошо поискать. Серое, в золотистую полоску платье, плотно охватывало тонкие руки и мягкими складками лежало на бедрах. Из-под его укороченного подола брызгали белоснежной пеной кружева. Платье мне понравилось, как и еще пара обновок. Но больше всего мне понравился коричневый, кожаный планшет. У него было такое количество всевозможных карманов и карманчиков в которые без труда поместятся все мои карандаши. В его потайных отделениях можно будет прятать рисунки. А листы бумаги и блокнот не будут мяться в его толстых, надежных стенах.
Домой мы добрались поздно. Фло еще долго перебирала содержимое многочисленных, больших пакетов и маленьких пакетиков, напевая песенки она с удовольствием вертелась перед зеркалом, а я от усталости завалилась спать.
Через три дня получив полный расчет за проданный дом, мы с бабушкой имея маленький багаж ступили на палубу воздушного корабля. Выбор в его пользу был сделан по той простой причине, что Фло никогда раньше не летала, а я хоть и боялась высоты но спорить с ней не стала. Она загорелась идеей полета, словно ребенок. И мне было жалко убивать в ней это стремление к неизведанному. Хотя внутри точил червячок сомнения, который предупреждал, что полет – затея не из лучших.
Огромный пассажирский дирижабль, медленно и величаво взмыл в воздух. У нас были билеты на палубу первого класса. Флоренс решила вспомнить молодость, в которой она будучи богатой наследницей ни в чем себе не отказывала. Скромная библиотекарша в школе Искусств, видимо уже надежно и прочно ушла в небытие. У бабушки поменялась осанка, она старалась очень прямо держать спину и гордо задирать подбородок. У нее поменялась манера разговора с обслуживающим персоналом. Теперь она цедила скупые слова, словно драгоценную влагу из не менее драгоценного сосуда. Капризничала при выборе мест в ресторане, придирчиво изучала меню. Снисходительно присматривалась к остальным, таким же чопорным и важным пассажирам.
Я тихонько посмеивалась про себя, но не мешала Фло, играть во всемогущую барыню. Устроившись на палубе возле литых, крепких заграждений я с увлечением рисовала облака и прекрасные виды внизу. Украдкой зарисовывала наиболее колоритных, ярких представителей важной публики. Наслаждалась прохладным ветерком и восхитительным, ледяным лимонадом.
– Николь! Я больше не могу! – голос бабушки звучал жалобно и протяжно.
Повернувшись я увидела присевшую на некотором расстоянии от меня бледную и вспотевшую Фло.
Сорвавшись с места я подошла к бабушке. Протянула ей свой чистый кружевной платок.
– В чем дело, Ба? Тебе же очень хотелось путешествовать водухом! – я сочувственно и с небольшой тревогой смотрела на зеленую, влажную кожу на лице Фло.
– Николь, оказывается я очень боюсь высоты! – вслипнув пожаловалась она. – Мне очень жарко в этой кожаной сбруе! – она кивнула на коричневый корсет из мягкой и плотной кожи. – И кажется я съела несвежую устрицу за обедом! – она икнула, стыдливо прикрыв рот кружевным платочком.
Я вздохнула понимая, что наше трехдневное путешествие на воздушном корабле кажется подошло к концу.
– Ба, а давай сойдем на следующей остановке. Можно продолжить путешествие паровозом или же другим способом? – задумчиво спросила я, упрямую Фло.
Она согласно закивалав головой. Улыбалась уже не так жалко и уныло.
– Да, да! Я придумала! Мы сойдем на крупной станции. Купим подержанное авто и продолжим путь своим ходом! – она довольно легко встала с плетенного, белого кресла и с воодушевлением хлопнула в ладоши. – До столицы осталось всего ничего. А я, когда-то очень даже прилично водила авто.
Я покорно пожала плечами. По правде говоря, бабушкина идея пришлась мне по душе. Путешествовать на авто всегда было моей тайной мечтой.
