Текст книги "Фанатка: до взлета (СИ)"

Автор книги: Тина Милош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Хорошо, – по сравнению с нашими новыми договоренностями ажиотаж в моей альма-матер после его появления кажется скучным и недостойным обсуждения. В конце концов, это часть его жизни, и если я хочу быть с Леней – должна привыкать к повышенному вниманию.

– Знаешь… Я подумал, что… И пришел к выводу, что… – теперь настала очередь Филатова удивлять меня тем, что он пытался подобрать слова. Поистине фантастика, но вслух ничего не сказала, ожидая, что последует после заиканий. – Ты очень хорошая девушка, и… Надя, ты мне нравишься.

Я не ослышалась? Он действительно мне это сказал? Нет, серьезно, это не шутка? Прикрыла ладонью рот, стараясь не выдать ни звука, хотя от радости готова была кричать на всю квартиру и прыгать до потолка. Леонид, видимо, оценил мое молчание по-своему.

– Понимаю, что это все неправильно, и двадцать лет…

– Двадцать пять, – снова поправила его я. Четко, чтобы запомнил.

– Да, возраст никуда не спрятать, но… – мужчина осекся. – Ты чего молчишь?

– Лень, возраст – это единственное, что мешает нам быть вместе?

– Да. Вернее, нет, есть еще кое-что… – Леня замялся, явно чего-то не договаривая. – В общем, ты подумай хорошо, нужно ли это тебе, а я потом перезвоню.

И положил трубку. Наконец я смогла вскочить и прокричать Филатову на плакате, какой он глупый. Надеюсь, что до настоящего Филатова это тоже дойдет? На крик вбежала Любанька.

– Ты чего? – удивленно уставилась она на меня, когда я, радостная, подбежала и крепко обняла ее. – Это из-за него, что ли? – сестра кивнула на плакат. Я победно сверкнула глазами. – А мы с мамой места себе не находили, где ты всю ночь пропадала, да еще и на звонки не отвечала… Он приезжал к тебе?

– Да, приезжал. Люба-а, я так люблю его, ты себе не представляешь! – я упала на кровать и мечтательно улыбнулась.

– Мне хватает того, что я вижу свою младшую сестру со съехавшей крышей, – Люба шутливо покрутила у виска.

Леня звонил каждый день. Снова предупреждал меня о возможной ошибке, но я слышала в его голосе нотки возможного разочарования в случае, если за его предложением последует отказ. Да и не могла я так ему ответить. Не могла и не хотела. Это было бы нечестно по отношению к нам обоим.

Когда-то я об этом не смела и мечтать. Безоглядно любила лидера группы «Внедорожник» Леонида Филатова, его голос, доносящийся из колонок, и могла лишь тайно вздыхать о том, чтобы этот человек хотя бы посмотрел в мою сторону. А сейчас его присутствие в моей жизни стало таким же естественным, как лунный свет за окном или солнечный зайчик на полу. Если их не станет, то начнется конец света, и тогда уже ни меня, ни Лени не станет. Зато останется наша любовь – ведь чувства вечны, правда?

Леонид сдался. Окончательно и бесповоротно. Под натиском этой милой, хрупкой девочки все его преграды, которые он старательно возводил все это время вокруг себя, дали трещину и в конце концов рухнули. Не выдержал он без нее. Если бы не приехал к ней в этот городишко – либо спился бы, глядя на все, что происходит дома, либо уехал бы к чертовой матери в другой город, в другую страну, да хоть на другую планету! Как Варюша круглосуточно выдерживает этот ад? Леонид ей по гроб жизни обязан, ноги готов ее целовать. А потом – снова на гастроли, и как можно скорее. Не потому что на сцену рвался, а потому что дома сил не было находиться.

Но ведь должна же и у него быть хоть какая-то радость жизни? Что-то, что заставит его ненадолго забыть о всей этой нервозности? С Надей он обретал такое необходимое ему спокойствие, подзарядку, и возвращаться к поломанным игрушкам и разбитым тарелкам уже не так страшно.

В связи с потерей неоценимого помощника на сессии в лице единственного отличника на курсе, подготовку к экзаменам я решила освоить самостоятельно. Приходилось подолгу задерживаться в библиотеке, и домой я возвращалась затемно. Успевала только поужинать и пару минут поговорить по телефону с Леней, после чего сон беспощадно забирал меня в свои объятия. Активное приближение лета значилось только в календаре. На деле же город тонул в весенних лужах.

Мысленно ругаясь, я перепрыгивала по тротуару, словно зайчик, стараясь не промочить ботинки. В кармане громко зазвонил телефон, на заставке мне мило улыбался любимый человек. Странно, но я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что Леня теперь мой, именно МОЙ.

– Самая преданная фанатка тебя слушает, – шутливо поприветствовала его я и услышала в ответ легкий смешок.

– И что такого есть в этой фанатке, что я думаю о ней целый день? – Филатов явно улыбался. Мне захотелось увидеть его в этот момент – улыбается он не часто.

– Любовь, преданность и нежность? – предложила я.

– Я действительно о тебе думал, – уже более серьезно повторил Леня. После изнуренного учебой дня его признание стало для меня глотком чистого свежего воздуха.

– Надеюсь, хорошее?

– Я думал о том, что ты делаешь, какое у тебя настроение…

– Все хорошо, – я подошла к подъезду и остановилась возле скамейки у подъезда. – Полдня просидела в библиотеке. А ты как? Как ваши гастроли? Вы ведь сейчас в Питере?

– Да, здесь красиво даже в дождь и слякоть. Одного только не хватает.

– И чего же? – спросила с замиранием сердца.

– Тебя рядом.

Я мысленно улыбнулась. Леня еще ни разу не признался мне в любви, но подобные фразы для меня были дороже любого признания. Я и сама боялась произнести слово «любовь» даже шепотом. Даже мысленно, про себя, молча сходя с ума от того, что вместо размалеванных и разодетых по последней моде красоток Леня выбрал малопривлекательную меня.

– Я скучаю по тебе, – честно призналась я.

– Ты маленькая, глупая малышка.

– Где-то я это уже слышала, – намекнула я, вспомнив нашу первую ночь.

В трубке послышались скрежет, чьи-то громкие голоса, и Леня быстро попрощался:

– Все, пора на сцену. Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне удачи, – пропел он мне напоследок Цоя, отключаясь. Не знаю, услышал ли он мое пожелание этой самой удачи или нет. Вздохнула и полезла в сумку за ключами, как кто-то резко схватил меня за локоть и посадил на грязную скамейку, положив руки мне на плечи и не позволяя встать.

– С кем ты так мило беседовала? – услышала сзади незнакомый женский голос.

– Какое это имеет значение? – не поняла я и вновь попыталась подняться – все-таки пальто светлое, и будет жаль его замарать. Да и не нравилось мне, что какие-то незнакомые мне курицы условия диктуют.

– С Ленечкой Филатовым, да? – пискляво спросил еще один женский голос. Девушки стояли за спиной, повернуться и рассмотреть их я не могла – меня крепко удержавали за плечи.

– Мы уже третий год за группой «Внедорожник» по гастролям катаемся, а Юля даже администратором фан. сайта заделалась, – наигранно приняла эстафету первая девушка, и до меня начало доходить, что, собственно, происходит. – А тут появилась никому неизвестная корова и мило щебечет по телефону с Ленечкой Филатовым. Как это понимать?

Я пыталась придумать в ответ что-то вразумительное, спокойное, чтобы не вывести девушек из себя и не настроить их на еще более агрессивную волну, но не успела ничего сказать – меня толкнули в спину, и я упала на колени перед скамейкой. Благо, вытянуть руки перед собой успела, но это меня не спасло. Удары посыпались еще и еще – в живот, грудь, спину, по лицу. Я пыталась закрыться, но каждый раз заходилась в беззвучном крике от боли, что аж дыхание сводило! Били ногами, сильно, хаотично, а когда все закончилось – одна из них наклонилась ко мне и злобно прошипела сквозь зубы:

– Вспоминай об этом каждый раз, когда будешь разговаривать с Ленечкой!

Я скорее догадалась, чем увидела, что осталась одна. Глухая боль ощущалась при малейшем движении. Но мысль о том, что я лежу на улице в грязи, не слишком впечатлила, и с последними силами я поднялась, опираясь на скамейку, встала, откашлялась, дотянулась до валявшейся в стороне сумки, которая теперь показалась мне стокилограммовой гирей, наощупь достала ключи. Каждое действие давалось с трудом, будто мое тело увязло в топком болоте. Буквально ползком я добралась до этажа и слабо постучала в дверь, чувствуя, что еще чуть-чуть – и отключусь.

Мама, увидев меня, сидящую на пороге, с испуганным криком позвала отца. Папа поднял меня на руки и отнес в спальню. Из кухни с уже появившимся животиком выплыла Люба, помогла мне снять грязную одежду. Кровавых ран не было, не считая хлынувшую из носа кровь, зато синяки появлялись почти на глазах, и каждый – величиной со спелое яблоко.

– Кто? – грозно спросил отец.

– Не знаю.

Пока родители выясняли на кухне, куда писать заявление – в полицию или сразу в прокуратуру, Люба задала единственный вопрос:

– Это из-за Филатова?

Я слабо кивнула в ответ.

– Ему нужно сказать, – в ответ на что я отрицательно закачала головой.

Мама принесла мне обезболивающее, которое я запила целым стаканом воды, Люба помогла мне помыться и переодеться в пижаму, между делом расспрашивая меня о деталях избиения. А потом я уснула крепким долгим сном. Засыпая, старалась меньше шевелиться – при каждом движении гематомы отдавались сильной болью.

Снился мне Леня. Его голос во сне был таким знакомым, родным, что когда проснулась, не сразу поняла, что один из доносящихся до меня голос в коридоре и вправду принадлежал Филатову. Нет, невозможно, чтобы Леня приехал сюда. Откуда он вообще узнал мой адрес? Он ведь был у моего дома лишь однажды, тогда, после концерта…

Мои родители говорили с Леней слишком тихо, и я не сразу смогла разобрать суть разговора. Само собой, речь шла обо мне. Мама обвиняла Леонида в том, что мое избиение – это целиком и полностью его вина. Леня не отрицал, со всем соглашался, и я не узнавала эту его покорность. Раньше Леня шел наперекор, иногда даже самому себе.

Через какое-то время дверь в спальню открылась, и в проеме показалась Любаша:

– Позови его, – попросила я сестру.

Мама, услышавшая из коридора мою просьбу, нехотя отступила, пропуская Леню вперед, но оставив дверь открытой и внимательно следя за каждым движением новоявленного гостя. Любаша покачала головой и все же закрыла дверь перед маминым носом, оставив нас с Леней вдвоем. Наконец мы с моим любимым остались наедине, и можем поговорить.

Выглядел он, мягко говоря, не очень, сложилось ощущение, что он постарел лет на двадцать. Филатов виновато и с жалостью смотрел на меня, нерешительно перетаптываясь возле моей постели. Впечатляющая картина. Таким я его никогда не видела.

– Прости, – прошептал он.

– Как ты узнал?

– Твоя сестра позвонила и все рассказала.

– У тебя же концерты в Питере, – вспомнила я.

– Плевать я сейчас на них хотел! – в сердцах выкрикнул Леня и сел передо мной, взял мои холодные ладони в свои большие теплые руки. – Я так перед тобой виноват, – снова повторил он.

– Перестань, – отмахнулась я. – Ты же не знал, что у тебя есть такие фанатки…

– Знал, – и стыдливо отвел взгляд. – С ними уже разбираются. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Здесь больно? – Леня дотронулся до щеки, и я поморщилась от неприятных ощущений. Черт, у меня еще и на лице синяки? Как же я выгляжу сейчас, боюсь представить! И весь этот кошмар видит мой любимый человек. – Прости, – опять то же самое.

Да сколько можно извиняться!

– Помолчи, пожалуйста, – попросила я и попыталась привстать, чтобы поцеловать его.

Леня помог мне присесть, прижал к своей груди, как ребенка. Он медленно гладил меня по спине и продолжал шептать виноватые слова о прощении. Я услышала бешенный стук его сердца, и тут же забылась боль и неудобство при каждом движении – главное, он рядом.

– Не уходи, – попросила я, чувствуя себя в безопасности в его объятиях.

А когда встала, опираясь на Леню, и глянула на себя в зеркало – испугалась собственного отражения. Вид кошмарный. На щеке – кровоподтек, под правым глазом – колоритный фингал, руки и ноги в синяках. Переодеться бы во что-нибудь длинное, а то короткая розовая пижама с котятами красноречиво открывала все мои побои. Пока я с помощью Любы приводила себя в порядок и умывалась, папа позвал Филатова на мужской разговор. Леня попросил меня подождать, и я ждала – за дверью, не соглашаясь ни с единым словом, которые озвучивались на кухне. Они говорили о разнице в возрасте и социальном статусе. Отец напирал на Леню, безапелляционно заявляя о том, что мы с ним не пара, а тот молча слушал. Я была уверена, что как только папа выговорится – Леня доступно объяснит, что напавшие на меня фанатки – не проблема, и расставаться со мной из-за них он не собирается. Но когда папа, наконец, закончил свою пламенную речь, Филатов спокойно ответил:

– Я оставлю вашу дочь в покое и никогда больше не приближусь к ней. Обещаю.

Что…? Так просто…? После всего, что он говорил? После всех его признаний? Сердце противно защемило, и я мигом распахнула чертову дверь и ввалилась на кухню. Филатов как раз поднимался из-за стола.

– Нет! – выкрикнула я, схватившись за его рукав и заставляя посмотреть в глаза. Он ведь пошутил…?

Леня молча и безэмоционально отстранил меня от себя на расстояние вытянутой руки и вышел в коридор, накидывая на себя пальто:

– Надя, так будет правильно.

Нет, только не это! Я не смогу жить без Лени! Он ведь обещал…

– К черту «правильно»! Ты не можешь от меня отказаться! Так же говорил, что… Папа! – повернулась я к родителю в поисках поддержки, но так и не нашла ее.

– Говорил, – согласился Леня, отводя взгляд в сторону. – И теперь об этом жалею. Прощай.

И вышел, захлопнув за собой дверь.

Меня папа держал, пока я рвалась за ним, кричала, билась в истерике и просила вернуться. Ощущение было таким, будто у меня грудную клетку вскрыли и сердце из нее вырвали, раскромсали на куски, на лоскутки, и каждый лоскуток, каждая клеточка рыдала вместе со мной. Мне было больно, очень больно, невероятно больно! Боль была на чисто физическом уровне, она сжимала меня, как тугой железный обруч. Хотелось плакать… выть, рыдать, рвать на себе волосы и умолять Леню вернуться. На пару минут или пару мгновений – не важно. Я слишком сильно стала зависима от него. Считается ли это любовью или у меня уже кукушка поехала – не знаю. Да и плевать. Я люблю его!

Наше расставание повторялось на редкость точно, словно в отместку, но в этот раз я была уверена – это конец. И все равно в попытке ухватиться за последнюю спасительную ниточку, позвонила Валику и попросила того о помощи.

Немного помявшись, барабанщик рассказал мне о том, от чего у меня кровь в жилах застыла.

– Ленька к тебе не вернется, Надь.

После этих слов, окончательно подтвердившим все мои страхи, в районе солнечного сплетения стало туго, жарко. Страшно, потому что я без Лени больше не смогу. И не захочу…

– Почему? Все дело в возрасте, да? – я никак не могла успокоиться и всхлипывала после каждого слова.

– Надя, ты с нами уже достаточно долго, и я считаю, что ты имеешь право знать, – я даже через телефонную трубку ощущала напряжение в голосе Шустова. – У Леньки есть сын.

Сын…? Но никто об этом не говорил, иначе бы я точно знала.

– Но как…

– Восемь лет назад, когда мы только заявили о себе как группа, Леня встретил Марину, такую же фанатку, как и ты. Мы его предупреждали, что из их отношений ничего хорошего не выйдет. А через год она Тему родила.

– Я не знала…

– Никто не знает, – вдруг поймал паузу Валентин. – У Артема синдром Дауна в сложной форме.

Короткое признание загрохотало во мне раскатами грома. Кусочки паззла начали складываться в картинки, и очертания на ней теперь более-менее понятны.

Я изучала эту болезнь в колледже, и ее невозможно излечить. Генетическая аномалия, которая отражается во внешности и приводит к тяжелейшим расстройствам психики. А Валик продолжал:

– Через два года Маринка оставила Артема и уехала в Америку, – мужчина тяжело вздохнул, будто извиняясь за то, что ему невольно пришлось стать недобрым вестником. – Там она вроде замуж вышла, они-то с Ленькой расписаться не успели, поэтому ей ничего не мешало махнуть за горизонт.

Валик замолчал, подбирая слова, и принялся утешать, только какой толк в этих утешениях? Я должна быть с Леней, должна поддержать его, доказать, что… Что доказать? Нечего доказывать. Он и сам все знает.

– За последнее время ты первая, кто его заинтересовал. И он, и мы все, чего скрывать, переживали, во что выльется эта заинтересованность. Прости, что дали тебе надежду, но… это конец. Надя, он к тебе не вернется.