Текст книги "Опасное притяжение (СИ)"
Автор книги: Тина Джель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 4
– Пиши, – кладёт передо мной листок бумаги и ручку, а сам продолжает возбуждённо ходить по кабинету.
Полдня мы ездили по квартирам, где когда-либо жили. Я знала, что там никого нет, но послушно звонила в двери.
Мне было всё равно…
Я слабо понимала, что происходит…
И не верила в то, что мой Матвей, который и матом-то никогда не ругался, мог сделать что-то плохое. Он не мог. Он даже голос никогда не повышал.
– Пиши, – орёт он на меня и я вздрагиваю…
– Что писать? – не понимаю его.
Хватает мой паспорт и начинает диктовать:
– Я, Бельская Катерина Олеговна, – нависает надо мной, – что ты там делала у них, кроме того, что сосала?
Что он говорит?
Руки начинают дрожать, и я убираю их со стола, чтобы он не заметил. Но он замечает…
– Боишься? – довольно ухмыляется. – И правильно делаешь. Пойдёшь, как соучастница. Я же всё равно их выловлю. Это дело времени. Сопляки. Как только смелости хватило на такое. Ты вообще знаешь, кого они киданули? Вундеркинды грёбаные. Если я их не найду, их другие найдут. И в их интересах сейчас, чтобы нашёл их я, потому что другие церемониться с ними не будут. Так что помоги своим любовникам, – пиши.
Послушно пишу и разворачиваю листок бумаги в его сторону, где написала свои инициалы, как он и просил.
Он смотрит на листок и глаза его наливаются яростью:
– Ты чего б*ть дурой прикидываешься? Я же тебе сказал, что для них лучше, чтобы нашёл их я. Хотя бы в живых останутся. Где они? – чётко проговаривает каждую букву, мне на ухо.
Я не реагирую…
Я просто не знаю, что мне делать. И до конца не верю, что всё, о чём он тут орёт – правда.
И я не знаю где они. Пусть хоть оборётся сейчас.
Он опять втыкается в фотографию и ухмыляется:
– Знаешь, что с такими красавчиками на зоне делают?
Вспоминаю Матвея и с трудом сдерживаю дрожь.
Вместе с его образом, в мозг неожиданно прорывается неприятный женский голос и её слова: – обломись, обломись, обломись…
И я начинаю биться в истерике, громко подвывая:
– Он меня бросил. Бросил несколько месяцев назад. Нашёл другую – слёзы потоком хлынули из моих глаз.
Нервно копаюсь в сумке, громко шмыгая носом, в поисках салфетки – не нахожу.
Вываливаю содержимое прямо ему на стол.
Он останавливается в нерешительности.
Суёт мне в руки стакан с водой: – пей, – и вытаскивает из кучи, которую я у него организовала, салфетки.
Протягивает их мне и садится.
– Когда?
– Что когда? – громко высмаркиваюсь и начинаю ещё и икать…
– Бросил когда он тебя?
Судорожно вспоминаю, когда Матвей мне последний раз менял телефон – около двух месяцев назад. Если бы Миша тогда не отправил свою Настеньку домой, я бы не придала этому значения. Матвей часто менял мне телефоны. Я перестала обращать на это внимание. Но тогда я немного насторожилась. Тем более, что они стали закрываться допоздна и что-то обсуждать.
Боже! Неужели всё, что он говорит – правда?
– Не помню точно, – отрешённо отвечаю я, всё ещё всхлипывая. – Около двух месяцев наверное.
Он как будто выдохся. Сидит в кресле и смотрит в окно.
– Кофе будешь? – неожиданно спокойно и чуть устало спрашивает, развернувшись опять ко мне.
Киваю на его вопрос.
Встаёт и включает чайник.
– Я не пью растворимый, – чуть усмехается, но реагирует спокойно.
Звонит кому-то.
Может тактику поменял?
Мне Миша иногда разную фигню такую рассказывал. Про техники допроса тоже рассказывал. Даже сложную технику Рейда мы с ним разбирали. Зачем? – никогда не понимала. Но разговаривать с ним было всегда интересно.
А вот зачем… – понимаю наконец.
Нам приносят две чашки варёного кофе и я начинаю громко размешивать сахар, затягивая время. Терпеть не могу этот стук ложечки о чашку, но сейчас делаю это специально.
– Куришь? – вдруг спрашивает он.
И я опять киваю.
Кладёт пачку винстона на стол:
– Могу у девчонок стрельнуть, – смотрит на меня пристально.
Мне всё равно.
Беру вонючую сигарету из пачки.
Матвей курил очень редко и я с ним тоже не курила. Хотя раньше, до него, – покуривала.
С ним же не было в этом необходимости. Он дарил много других радостей, гораздо приятнее сигарет…
Подношу сигарету к губам, он тут же подносит зажигалку к моей сигарете, потом прикуривает сам. Сидит и пускает красивые колечки в потолок, развалившись в кресле.
С трудом сдерживаю кашель и рвотный рефлекс, но через несколько затяжек организм, как будто, адаптируется и мне даже нравится – отвлекает. Руки почти не дрожат.
Начинаю вспоминать основные правила, о которых мне рассказывал Миша: не болтай, не бойся, не проси, не смотри в глаза. Не свидетельствуй против себя, об этом мне, возможно, скажут… потом, когда будет уже поздно.
– Знала, чем они занимаются?
Я пожала плечами:
– Нет. – не смотрю на него. – Знала только, что на работу ездили.
– И всё? Даже не спрашивала?
– У меня деньги в тумбочке всегда лежали, зачем спрашивать? – кручу в руке колпачок от ручки, чтобы отвлечься.
– Кто из них старше?
Неожиданно. Стопудово знает ответ. Зачем спрашивает?
Пожимаю плечами:
– Не спрашивала никогда.
– Ладно, – встаёт. – Сиди дома пока, вызову тебя ещё. И не переживай ты так, другого найдёшь. Нормального. Эти серьёзный геморрой себе нажили, больших людей кинули, ещё и договариваться отказались. Их в порошок сотрут, если раньше меня найдут. Подумай.
Добрый какой.
Я тоже встала
Ноги почти не дрожат.
Спина прямая.
– Мы на них из-за тебя вышли. – провожает меня до двери, – Классика жанра, знаешь? – попались из-за женщины.
Это он зачем мне сказал?
Глава 5
Он специально мне это сказал?
Зачем?
Не знаю, что думать…
И не знаю, что делать…
Вечер уже скоро, но домой не хочу. Не хочу опять биться головой об стены и думать, что же там на самом деле случилось.
На телефоне куча сообщений от Ирочки и ещё от кого-то.
Понимаю её. Из-за меня она в это говнище влипла. Для неё это стресс невероятный. Она всего боится. Но разговаривать с ней сейчас я совсем не хочу. И ни с кем не хочу.
Пишу: «Завтра позвоню. Всё хорошо»
Она как будто ждёт моего сообщения. Перезванивает моментально и вываливает на меня всё, что накопила за день. Все свои эмоции и переживания:
– Катюшка, я так переживала, так переживала. Представляешь, они в школу ко мне приехали. Хорошо, что не заявили при всех, кто они такие. Просто попросили выйти меня и всё. Я им говорю: вы посмотрите, сколько мне лет. Что вы говорите такое? А он смеётся. Говорит, что у юнцов, женщины бальзаковского возраста очень даже востребованы. Такой позор! – ей нужно выговориться. Понимаю её и просто слушаю. – Катя, я им сказала, что он тебя бросил. Я же правильно сделала, да? А где он, кстати? Вы же никогда не расставались с ним?
– Ир, позвоню тебе завтра, хорошо? Устала сегодня. Он бросил меня. Это правда.
Ира какое-то время вздыхает и охает, а потом начинает показательно причитать:
– Катенька, солнышко, да ты что? Вот сволочь! Я так и знала, что добром это не кончится у вас. Ну не бывает такого в жизни. Ты же взрослая девочка, должна всё понимать. Это страсть. А страсть она быстро угасает…
Не могу её слушать, перебиваю:
– Извини. Устала. Позвоню тебе завтра.
Сбрасываю звонок и выключаю телефон.
Сказать, что мне больно сейчас – ничего не сказать. Меня долго пинали грязными сапогами. И громко смеялись при этом…
В горле першит, но я всё равно покупаю сигареты. И бутылку воды. Есть не хочется совсем, хоть и не ела ничего сегодня…
Сажусь в скверике, недалеко от РОВД, где меня допрашивали и прикуриваю…
Не понимаю, как они могли со мной так поступить. После всего того, что у нас было с Матвеем. После всего того, что он мне говорил…
Не понимаю, почему он не забрал меня с собой…
Не понимаю…
– Хочешь цветного шампанского? – вдруг весело спрашивает он.
– Никогда не пила цветное шампанское. Оно какое-то особенное?
– Да нет, просто красивое. Какой цвет хочешь?
– Голубой, – я смеюсь, мне хорошо сейчас.
Мы ещё прогулялись по набережной и побегали босиком по песку. Я почувствовала себя беззаботной студенткой, когда не надо думать о дне завтрашнем – всё и так понятно. А потом все пошли к ним в гостиницу, ни на минуту не задумываясь, удобно это или нет.
Я просто уточнила:
– А пустят?
– Конечно!
И глотнув голубого шампанского, очень красивого, но на вкус напоминающего шампунь, мы всей толпой, завалились к ним в номер.
Не было ни стеснения, ни неудобства. В воздухе витала какая-то беззаботность и всеобщее веселье. Как в студенчестве, после загулов, все укладывались штабелями на свободные места, без всякого скрытого подтекста.
Странные ощущения, как будто меня кто-то толкает…
В носу неприятный до тошноты запах.
Во рту противный привкус то ли голубого шампанского, то ли «Красной Москвы».
Но глаза открыть не могу.
Не сил.
– Мне плохо, – шепчу я и чуть не плачу.
На соседней кровати заворочался Михаил.
Маринка спала одна. Григория не было, но из ванной отчётливо слышался звук льющейся воды.
Матвей подскочил и пошёл в ванную:
– Гриш, открой. Кате плохо.
Звук открывающейся двери:
– Пусть заходит, я в душе. Отвернусь.
– Идём, – протянул мне руку Матвей.
– Нет, мне неудобно, – упёрлась я, как ребёнок.
Матвей садится передо мной на корточки:
– Тебе надо Катюш, я с тобой зайду…
От этого заявления мне стало ещё хуже. Я не собираюсь там обниматься с унитазом при нём.
– Нет.
– Пакет?
– Нет.
– Кать, не капризничай, – подключился Михаил, – иначе тебе потом ещё хуже будет. Нет ничего страшного в этом, со всеми может случиться. Тебе просто голубенькое вчера было лишним, – и громко заржал.
Зашевелилась Маринка и выдала свою версию:
– Перетерпи, пройдёт…
Матвей грубо её перебил:
– Нельзя терпеть, интоксикация организма начнётся, только хуже будет.
Но хуже, кажется, было уже некуда…
Наконец, открылась дверь и из ванной вышел мокрый Гриша, обмотанный полотенцем.
– Идём, – потащил меня за руку Матвей.
Я вытолкала его наружу и закрылась. Не хватало ещё, чтобы он был свидетелем моего позора. Но я и правда перетерпела. У меня всё куда-то очень глубоко провалилась и началась жуткая икота и адская головная боль.
Через несколько минут, он начал долбиться в дверь:
– Катюш, сломаю дверь, открой…
Я вытерла слёзы и открыла дверь.
Он внимательно на меня посмотрел и выдал:
– Надо опохмелиться.
Меня затошнило ещё сильнее, но безрезультатно.
Я уселась на пол, от бессилия, около белого друга – икала и плакала. А рядом со мной сидел парень, который мне нравился до одурения и наблюдал эту замечательную картину. Разве может быть что-то прекраснее?
Через несколько минут зашёл Михаил, с бутылкой пива и протянул её мне:
– Глотни, попробуй.
Я начала икать ещё сильнее…
– Два пальца? Если сама не можешь, Мот может помочь или я.
Я завыла в голос…
Матвей принёс бутылку воды и налил мне в стакан:
– Давай, маленькими глоточками, пей…
Я набрала в рот воды, но проглотить не смогла. Вода выливалась наружу. Стало не просто плохо, но ещё и страшно.
– Блть, дерьмо, – оптимистично прокомментировал Михаил, присаживаясь рядом с нами на пол. – ты похоже перетерпела и у тебя дисфагия началась.
Чёрт! – не успела я ничего сказать ему, только подумала, Матвей опередил:
– Не пугай её, – придвинулся ближе и начал гладить меня по спине, – успокойся Катюш. Не торопись, просто постарайся сделать маленький глоток.
Стыдно невероятно. Такого позора у меня ещё не было никогда на первом свидании.
– Я не пугаю Мот, – ей нужно расслабиться и постараться сделать глоток. Помоги ей или она долго мучиться будет. Можно, кстати прокапать её. Надо в аптеку сгонять.
– Слушайте, – к нам зашла Маринка, – мне домой надо, у меня ещё встреча сегодня по работе. Кто-нибудь может меня отвезти? – и посмотрела на Михаила.
– Гриша отвезёт, – ответил он.
– Угу, – промычала она. – Кать, что так плохо? – поинтересовалась у меня, без особого интереса.
Я кивнула…
– Есть надо нормально, – включила она мамочку, – вечно ничего не ешь, а потом тебе плохо. Можно, кстати, ванной воспользоваться?
– Марин, можешь подождать немного? – раздражённо ответил ей Матвей, не поворачиваясь в её сторону.
– Я выйду, – я поднялась с пола, опираясь на его руку, – полежать хочу.
Матвей уложил меня на кровать и пристроился рядом, закопавшись пальцами в моих волосах и легко массируя мне голову.
– Может тазик попросить, – уточнил Гриша.
– Не надо, уберутся или номер поменяем, – он продолжал гладить меня по голове и я погружалась в какое-то забытьё.
Тазик наверное не помешал бы. Неприятно, но привычно. Но настаивать уже не было сил. Дятел, долбил со всей дури в мои виски, а противные ощущения в желудке и вкус шампуня во рту, не давали нормально отключиться и расслабиться.
– Гриш, слушай, в аптеку надо заехать, – доносится до меня сквозь полузабытьё, – лекарство для юных алкоголиков купить.
Я недовольно замычала, а он наклонился и поцеловал меня:
– Тшш, успокойся. Всё хорошо, отдыхай.
– Я тоже тогда поеду, – сообщил Миша, на радость подруге, – сам поговорю в аптеке. А то Гришан, что-нибудь перепутает. А ты попробуй её водой отпоить и в душ можно.
Гриша недовольно что-то проворчал в ответ.
– Иди ко мне моя хорошая, – Матвей поднял меня с кровати, как только все испарились. – сейчас попробуем тебя подлечить. – Отнёс меня в ванную, усадил на унитаз и разделся. А потом раздел меня. Крепко прижал к себе, поглаживая по спине и нежно зашептал на ухо: – Катюш, давай попробуем всё-таки попить. Не бойся ничего, расслабься. Я контролирую всё, ты не захлебнёшься. Доверься мне, хорошо? – я кивнула и что-то промычала в ответ.
Он жёстко взял меня рукой за голову и начал по чуть-чуть вливать в меня воду, приговаривая при этом, что вот если я сейчас не сделаю хоть один глоточек, то он начнёт меня нагло поить из клювика, как маленькую птичку.
Я фыркнула от этого заявления и, неожиданно, глотнула. Закашлялась. Рефлексы мои начали просыпаться…
– Никогда в жизни, больше никогда… – приговаривала я сквозь слёзы, обнимаясь с унитазом, – никакого шампанского. Ни голубого, ни зелёного, никакого вообще.
– Умница девочка, ты справилась, – успокаивал меня Матвей, аккуратно убирая мои волосы с лица, – не будет больше шампанского, давай ещё воды?
– Мот, открой, я лекарства принёс, – прокричал Миша, громко стучась в дверь, когда я уже готова была устроить истерику от этой пытки водой.
Матвей завернул меня в полотенце и открыл дверь.
– Катюш, как ты? – он сразу присел рядом, – глотаешь? – я покорно кивнула, придерживая двумя руками полотенце.
– Умница, сейчас вот это в тебя вольём и тебе станет лучше, – показал на какую-то упаковку и погладил меня по голове, – разведи Мот и проследи, чтобы она выпила хотя бы половину. Если лучше не будет, то потом прокапаю её. Мы обедать. Кате бы тоже поесть что-нибудь. Зелёная совсем. Ты, бл*ть, вместо того, чтобы разноцветным шампанским человека поить, должен был проследить, что она ест и ест ли вообще, романтик долбаный.
Матвей никак не отреагировал на наезд брата, только уточнил:
– Нам в номер еду закажите: первое, второе, салат и компот на двоих, денег дать?
– За Катю – не надо, за себя – отдашь потом, – уже спокойно ответил Миша.
И вышел…
После душа я натянула на себя чистую футболку Матвея, с оптимистичной надписью: «Life is better in shortsflip-flops» и мне действительно стало лучше. Он лежал рядом. Нежно перебирал мои влажные волосы и рассказывал, какие они у меня красивые. И как он издалека их увидел, а потом долго-долго за ними ехал…
Какой неприятный запах…
Невозможный просто…
Я лечу?
Или падаю?
Распахиваю глаза и упираюсь в горящий взгляд…
Что у него в руке?
Арматурина?
Он смотрит на меня горящими глазами, как зверь смотрит на загнанную и бьющуюся в предсмертных судорогах, жертву.
Одной рукой тянет мою сумку, в другой держит какую-то палку.
Спокойно – говорю себе.
Не двигаюсь.
– Отдам тебе сумку. Мне просто нужно её снять, – Пытаюсь говорить громко, но голос срывается и сипит.
Страшно.
Мычит и замахивается на меня…
Немой что ли – проносится в голове.
Судорожно думаю, в какую сторону лучше прыгнуть, чтобы не сильно досталось, но не успеваю…
Он резко отлетает и тянет меня за ремень сумки за собой…
Я плюхаюсь прямо на него….плашмя.
Начинаю визжать и пытаюсь подняться с распластанного подо мной, вонючего тела.
Кто-то берёт меня за талию и легко ставит на ноги. Я брыкаюсь и отбиваюсь. Контроль потерян полностью.
Высокий мужчина, хватает меня за плечи и сильно встряхивает: останавливаюсь и втыкаюсь своим взглядом в его глаза.
– Трезвая что ли? – смотрит на меня внимательным, цепким взглядом и принюхивается.
Отряхиваю его руки с себя.
– Сколько времени? – на улице темно уже.
Руки липкие. Противно.
– Первый час. Что делаешь здесь?
– Уснула, кажется… – пожимаю плечами.
Он высокий. Не просто высокий, а какой-то весь мощный, сильный. Мощная энергетика из него, так и прёт. Волосы короткие, глубоко посаженные непонятного цвета глаза. Взгляд цепляется за сломанный нос…и ухо. Боксёр, – делаю вывод.
– Посмотри всё на месте? – смотрит всё ещё недоверчиво. – Тут рядом наряд стоит, знакомые мои, пойдём, заяву напишешь. Заберут этого… – махнул подбородком в сторону бомжа.
Около него стоит ещё один парень. Не такой мощный, как этот, но и не хлюпик.
Меня трясти начинает от такой перспективки. Я весь день у них провела. Больше не хочу.
– Нет, не буду писать. Устала. Я такси вызову и домой поеду. День был тяжёлый. Просто, по-видимому, села и отключилась. Спасибо. – Говорю всё, что приходит в голову.
Только бы вырваться сейчас от всех.
– Где живёшь?
Адрес говорю.
– Рядом со мной живёшь. Давай отвезу тебя.
– Я грязная, – морщусь от брезгливости.
– Не страшно. Идём. Всё равно домой еду.
Не хочу с ним ехать, но послушно иду за ним. Спас меня вроде как.
– Этого куда? – доносится в спину.
– Оставляй, уберёт кто-нибудь. – отвечает так обыденно, что жутко становится.
Открывает заднюю дверь «крузера» и достаёт бутылку воды. Моем руки. Молча. Он не спрашивает ничего. Смотрит только.
– Садись, – показывает на заднее сиденье.
Я сажусь. Он садится рядом.
Меня трясти начинает так, что зубы стучат…
– Не бойся, я девочек маленьких не обижаю. Как зовут тебя?
– Катя, – не успокаивает меня его обещание.
– Твоё? – протягивает мне пачку сигарет, второй парень, который садится за руль.
Беру пачку сигарет, которая лежала на скамейке и сильно сжимаю их в руках, ломая. Успокаиваюсь немного.
Он молчит, больше ничего не спрашивает. Смотрит только.
Я тоже на него смотрю. Не могу оторвать взгляд. Страшно.
Я всегда мечтала о сильном мужчине для себя. Но жила почему-то с рафинированными Г. То музыкант у меня был с института, который требовал всегда кучу внимания к себе и ежеминутного обожания его талантов.
То Матвей…
Приехали быстро. Дороги пустые.
Останавливает меня прямо у подъезда.
– В гости пригласишь?
Застываю…
– Ну ладно, ладно, – поднимает руки, – всё понимаю. Телефон дай.
Я в замешательстве. Со мной никогда и никто так не разговаривал. Вроде и не грубит, а неприятно.
– Дай мне свой, я позвоню.
– Я же найду тебя, если не позвонишь…
Шутит?
Глава 6
Я закрыла дверь на все замки.
Сердце стучит так громко, что оглушает. Кровь разгоняется по венам до запредельных скоростей, пульсирует в висках.
Стою, опираясь на дверь, пытаясь отдышаться.
Хочется смыть с себя сегодняшний день и забыть его. Навсегда.
Скидываю с себя всю одежду. Визитку бросаю в кучу. Не нужен он мне. Никто мне не нужен.
Достаю из барабана стиральной машинки телефон. Я всё ещё не верю в то, что случилось. Просто не могу в это поверить.
Матвей не мог со мной так поступить. Он не мог.
Это невозможно.
Мы не расставались с ним никогда после нашего первого свидания. Мы просто не могли с ним больше расстаться. Мы были созданы друг для друга. Это невозможно объяснить словами. Но это чувствуется. Всегда чувствуется. Когда ты ощущаешь каждую клеточку его, как свою и понимаешь, что он чувствует тебя точно также. Тут не нужны слова. Нужно просто находиться рядом.
И он был рядом. Всегда.
Те несколько дней, что они искали квартиру, он мне звонил….
Звонил утром, чтобы узнать, как я спала. Звонил днём, спросить, чем я занималась и какие планы на вечер. А вечером приезжал…
Мы ужинали, гуляли, ходили в кино или просто катались по городу. Иногда вдвоём, но чаще все вместе. А потом мы прощались с его братом и другом, и остаток вечера проводили вдвоём.
Я никогда и ни с кем не ходила на такие свидания. Даже в школе. Ни с кем так долго не гуляла за ручку. Никто не дарил мне столько внимания и обожания.
Он смотрел на меня так, что сердце замирало от его взгляда. Дыхание останавливалось. Моменты эти хотелось продлить до бесконечности.
А ещё мы целовались…
Целовались до головокружения, до опухших губ, до слёз, до полуобморочного состояния…
Я ни с кем столько не целовалась…
Мы как подростки целовались на улицах и хохотали как сумасшедшие, привлекая к себе всеобщее внимание.
Но нам было всё равно. Мы не видели никого вокруг, кроме друг друга.
Я всё ждала, когда он меня уже пригласит продолжить вечер. Но он не приглашал.
И я не выдержала:
– Хочу тебя, – прошептала ему на ухо в один из вечеров…
– И я хочу, – прошептал он в ответ и потёрся об меня своим желанием. – Очень хочу. Всю тебя хочу. Долго хочу. Не хочу торопиться… – обхватил моё лицо ладонями. – Обещаю, скоро мы будем вместе. – даже не спрашивая моего согласия.
Всё было ясно и так…
А через несколько дней, он сообщил:
– Катюш, внизу тебя жду, с вещами…
– Куда? – уточнила я, готовая идти за ним хоть на край света.
– Как куда? Я обещал тебе кое-что…
Всю дорогу мы ехали и смотрели друг на друга. Распаляя себя взглядами. Не дотрагивались друг до друга. Только улыбались, пьяной от счастья улыбкой.
Закрывает входную дверь и подхватывает меня на руки…Впивается со стоном в мои губы…И несёт…
– Катюшка, – шепчет, в короткие перерыва на глоток воздуха, – ты даже не представляешь, как я тебя хочу… как я ждал этого момента…
Адреналин взрывается в наших венах фейерверками, затмевая рассудок. Целуемся как сумасшедшие, хаотично срывая друг с друга одежду….
С силой прижимаемся друг другу. И целуемся, целуемся, целуемся. Остановиться не можем.
Отрывается от меня на секунду, чтобы помочь мне себя раздеть. И гладит меня. Гладит. Шарит по телу руками.
Грудь сминает. Соски пальцами сжимает, с шумом в себя всасывает…
Дрожу от его прикосновений. От губ его дрожу. От ласк дрожу…
Укладывает на диван, нетерпеливо раздирая фольгу зубами. Быстро раскатывает презерватив по члену…
И резко врывается. Сразу на всю длину.
Я вскрикиваю от неожиданности и непривычной наполненности…
Останавливается на мгновение:
– Прости, не сдержался. Больно? – дышит тяжело.
Всхлипываю от переполняющих меня эмоций…
Подаюсь бёдрами ему навстречу…
Несколько быстрых и глубоких толчков…
То ли стон, то ли смешок вырывается из его груди…
С силой прижимает меня к себе, с шумом всасывая нежную кожу шеи, оставляя яркие отметины…
Вдыхаю его запах. Обнимаю его, глажу по спине… поддержать хочу…
Приподнимается на руках, улыбается немного шальной улыбкой: – это не всё.
– Надеюсь. – Сама смеюсь. – Кто-то мне тут много всего наобещал.
Смотрит на меня. В глазах чёртики прыгают.
– Самая сладкая девочка на свете, – шепчет на ухо и двигает бёдрами. – Катенька моя.
Мурашки по коже…
Приподнимается аккуратно, стягивая презерватив. Завязывает его узлом и бросает на пол. Не заморачиваясь, вытирается своей футболкой и туда же её бросает.
Нависает надо мной. Удерживая вес тела на руках. Шепчет порочно, проводя рукой по влажным складочкам:
– Готова продолжить?
Притягиваю его к себе. Пальцами в волосах его закапываюсь. К губам его тянусь. Чувствую, как увеличивается в размерах его возбуждение. Нетерпеливо трусь об него, как мартовская кошка…Мокрая вся…
Люблю его безумно…
– Мот – громкий, хриплый голос слышится прямо у открытого окна.
Квартира на первом этаже. Комната без кондиционера, но перед окном разбиты клумбы с цветами и растут деревья. Вечерняя прохлада проникает в открытое окно и приятно освежает.
– Катя, – я знаю, что вы там…
Матвей не реагирует. Продолжает целовать меня. Только простынь натягивает на нас, прикрывая наготу.
Дверь закрыта на ключ. На окне – решётка.
– Выходите, бухать будем – ещё громче орёт Миша… – Катя, я тебя давно не видел, выходи… Соскучился.
Он со стоном отрывается от моих губ, продолжая крепко прижиматься бёдрами. И гладит меня, гладит всю…
А я прыскаю… – не сдерживаюсь…
– Выломаю решётку и залезу к вам…
– Бл*ть, прибить его хочется в такие моменты… – сам ржать начинает.
– Пойдём, посидим…. – предлагаю я.
– Мих, выйдем сейчас, не шуми…
Я облегчённо вздохнула, когда Миша сказал, что едет за своей девушкой. Матвей – выдохнул.
Не то чтобы он нас сильно доставал, нет. Но было заметно, как он скучает и пытается бурлящую внутри него энергию перекинуть на кого-нибудь. Кем-нибудь, как правило, была я. Если бы не Матвей, он бы наверное и не отходил от меня – кормил бы круглосуточно и лечил от неизвестных никому болезней. Мне было иногда неловко из-за этого. Я не всегда понимала, как мне себя вести с ним.
Матвей же несколько дней не оставлял меня ни на минуту. Отдавал должок с процентами, как он говорил. Утолял голод – свой и мой. Даже в душ мы ходили вместе. Не могли насытиться друг другом.
Иногда просто валялись с ним в обнимку и молчали. Гладили, трогали друг друга. Смотрели фильмы. Ходили гулять или в магазин.
Однажды я у него спросила:
– Я ничего про тебя не знаю, расскажи…
– Что ты хочешь про меня знать, Катюш? Ты знаешь моего брата. Разве этого мало? – гладит, целует меня без остановки. – Знаешь, чтобы любить не надо что-то друг про друга знать. Всё неважно. Мне не нужно про тебя ничего знать, мне нужно, чтобы ты была рядом.
Всхлипываю. Пробирает до самых укромных уголочков сердца, до кончиков пальцев на ногах пробирает. Поджимаю пальцы. Двигаюсь на нём. Устраиваюсь поудобнее.
И правда, он ведь ничего про меня не знает. Не спрашивал никогда.
Выдыхает сдержанно…
С силой бёдра мои сжимает…
Я не сдаюсь, продолжаю:
– А мне интересно, что тебе нравится. Интересно даже какие книги ты читал в детстве? Мне всё интересно про тебя. Знаешь, у меня в детстве пупса звали Сусанна Кольчикова – книга есть такая.
– Знаю, – смеётся…
– Знаешь? Ты читал про Сусанну Кольчикову? – удивлена.
– Читал. Не знаю, откуда эта книга у нас взялась, но я её помню – злую девочку Сусанну: хулиганку и проказницу. – Улыбается…
– Да ладно? – я в лёгком шоке. – Никто эту книгу не читал, кроме меня и моей школьной подруги. У неё мама в школе русский и литературу преподавала. Мы поэтому с ней много странных книг прочитали. А больше никто эту книгу не читал. Все говорили, что я её придумала. А ты читал… – тараторю.
– Вот видишь Катюш, как много у нас с тобой общего – мы даже книги одинаковые в детстве читали. – целовать начинает…
Зацеловывает всю…
И любит… Любит так, что мозг в труху…Всё на свете ему готова отдать, только бы рядом был.
У меня никогда не было таких отношений. Обо мне никогда и никто так не заботился.
Даже родители мне никогда не дарили столько внимания и любви. Даже тогда, когда я маленькая была и они ещё вместе жили, и всё у них было хорошо. Я была средним ребёнком, и мне перепало меньше всех. Меньше, чем старшей сестре, потому что и так уже с нами детьми всё ясно, да и мальчика мы ждали, если что, а тут ты неожиданно родилась. И, конечно, намного меньше, чем брату, потому что он младшенький и такой долгожданный.
Я вроде и не делала ничего плохого. И училась хорошо и в истории сомнительные не влипала. А всё равно внимания не заслуживала. А уж когда я замуж после института не вышла, да ещё и с парнем разошлась, с которым несколько лет жила, так мама вообще на меня ярлык неудачницы повесила и рукой махнула. Обидно было…
А Матвей каждую минуту говорил мне, как я ему нужна. Доказывал мне, что я ему нужна. Накрывал меня своей заботой, как пуховым одеялом. Я оттаивала с ним. Забывала обо всём на свете…
***
Когда Миша привёз свою девушку, меня впервые оставили одну.
Утром Матвей меня поцеловал и сообщил, что деньги на тумбочке, что Настя спит с дороги, и что они уехали по делам и чтобы я, как только проснусь, – позвонила ему.
Я посмотрела на тумбочку, когда он вышел, и улыбнулась – так вот, оказывается, откуда деньги берутся. А я и не знала. Всю жизнь работала, как дура. Хоть и жила с мужчиной, но денег никогда у него не просила. А всё оказывается просто – они сами на тумбочке появляются.
Я ждала с нетерпением, когда уже Настя проснётся. Так мне хотелось с ней познакомиться.
Миша ничего особо про неё не рассказывал никогда. Кроме того, что её зовут Настя и что он с ней почти со школы дружит, я про неё ничего и не знала.
Будить её не хотелось – с дороги всё-таки. Занимала себя то уборкой, то готовкой. Выйти из дома боялась – вдруг проснётся, а дома никого. Потом уже, ближе к обеду, Матвей позвонил и сказал, чтобы я обедала, не ждала её – она может и до вечера спать. Я уже погулять намылилась, чтобы весь день в ожидании не провести, но как раз в это время послышался шум из дальней комнаты. Пришлось планы менять.
С тех пор, как мы начали жить все вместе, Миша постоянно пытался меня накормить. Следил, чтобы дома всегда были продукты, которые я люблю. Ему почему-то казалось, что я сильно недоедаю. Уж не знаю, с чего он так думал, я себя особо тощей никогда не считала. И попа и грудь присутствовали. Не доска. Но после наших первых посиделок, которые для меня закончились не совсем гладенько и всем запомнились надолго, он всегда интересовался, ела ли я. И Матвею по этому поводу наставления вечно давал.
Волосы ещё ему мои нравились. Не стесняясь никого, говорил всегда, какие они у меня красивые и что балдеет он от них. По голове меня гладил при каждом удобном случае. В макушку целовал, когда спать шёл или уходил куда-нибудь без нас.
Посему, я была уверена, что девушка у него пухленькая, с длинной, толстой косой в наличии.
А не вот это вот: худенькое, невысокое чудо, с обесцвеченной мочалкой на голове.
Я даже рот приоткрыла от изумления, когда она появилась, наконец, на горизонте.
– Привет, ты Катя, да? – прохрипела ещё не проснувшимся голосом. – Миха, мне всю дорогу про тебя рассказывал.
Зевнула, потянулась, со стуком положила свой кнопочный телефон на стол и уселась.
– Кофе? – уточнила у неё.
– Угу, никак не проснусь с дороги…
– Что-нибудь ещё будешь? – поставила две чашки и села напротив.
– Кофе пока попью, а потом придумаю что-нибудь. Куришь?
– Давай…
Достала сигареты из шкафчика.
Никто у нас днём дома не курил никогда, да и вечером тоже не баловались особо. Так, иногда с бокалом вина, под настроение…
А тут вот. Неожиданно…
Но мне очень уж хотелось с ней подружиться. С братом моего парня всё-таки живёт. Да и узнать о них что-нибудь тоже хотелось. Не так-то много я о них и знала. Лишняя информация никогда не помешает.
