Текст книги "Повесть о четырех цветках"

Автор книги: Тимур Литовченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

У Ириски похолодело в груди. Ноги сделались ватными. Выходит, юноша по-прежнему в опасности. Она же как раз и пыталась разыскать Честава для того, чтобы предупредить... Нет, он и сам знает. Тогда помочь! А как? Как-нибудь. Только бы оказаться рядом...

Мысли повалились на землю от хохота, но тут же с новой силой обрушились на девушку.

"Вы оказались рядом, а что толку? Ты сама же прогнала Честава, сама запретила ему взять одежду убитого".

"Обещала возненавидеть того, кто СПАС тебя. Как и чем он закроет теперь собственное клеймо?"

"А не кажется ли тебе, Ириска, что он как-то ОЧЕНЬ УЖ ВОВРЕМЯ явился на выручку?"

"Следил он за тобой, вот что!"

"Следил! Подглядывал!"

"Вспомни его ВЗГЛЯД. Честав хочет соединиться с тобой. А иррорги не зевают. Беги прочь от него!"

"А не кажется ли тебе, что Честав убил того юношу из ревности? Он сам хочет окунуться в твою чашечку, и никому другому..."

Словно подброшенная взрывом Ириска пустилась бежать, громко выкрикивая имя Честава. Плохие Мысли мчались сзади и продолжали дразнить девушку. Лишь одна Светлая обогнала ее и еле слышно шепнула: "Честав ЛЮБИТ тебя. Он не подглядывал, он ОХРАНЯЛ".

Внезапно девушка остановилась как вкопанная. Стайка навязчивых Мыслей разлетелась. Перед Ириской был тупик, настоящий огромный завал. Куда же девался Честав?

Из-за угла дома (и как только угол сохранился!) доносились удары, сопение и другие звуки борьбы. Ириска осторожно заглянула за угол и тут же бросилась вперед.

Честав дрался один против трех, и судя по всему ему изрядно доставалось. Нож Судьбы беспомощно валялся у стены и лишь тихонько скулил от возбуждения.

Один из нападавших заметив риску Удивленно замер, но в следующую секунду уже бежал к ней с перекошенным от алчной радости лицом. Девушка узнала его: это был тот самый юноша, который пытался вместе с товарищем увести ее на Церковную площадь. Перепуганная Ириска бросилась к Ножу Судьбы, сжала его обеими руками, зажмурилась и принялась размахивать во все стороны, тоненько вопя:

– Не подходи-и-и! Не сме-е-ей!

– Всех порежу, – спокойно и веско подтвердил Нож Судьбы, со свистом рассекая воздух.

Когда Ириска решилась открыть глаза, к ней уже никто не бежал. Честав перекатывался по земле и слабо защищался локтями, а нападавший юноша пытался ударить ногой в лицо, в живот или в пах. Неожиданно Честав встал на четвереньки и тяжело прыгнул вперед. Нападавший тоже прыгнул, но тут Честав рванул крышку люка, скрытую слоем высохшей грязи. Его противник отчаянно дрыгнул ногами и с громким воплем провалился в черное отверстие.

– А-а-а-ахх, давненько я не получала никого, – блаженно прогудел люк. Честав уронил крышку и сел. С минуту он сопел, морщился и ощупывал разбитое лицо, кровоподтеки на теле, осторожно сгибал кисть левой руки. Наконец благодарно посмотрел на девушку и сказал:

– Спасибо тебе. Один бы ни за что не справился.

Только Ириска хотела спросить, за что же спасибо, как Нож Судьбы произнес обиженно:

– Ей одной? А мне?!

Начиная понимать, но все еще не веря Ириска залилась лихорадочным гороховым румянцем. Она вдруг ощутила, как потяжелела рука, все еще инстинктивно сжимающая Нож Судьбы. Чпезвычайно медленно и осторожно девушка опустила глаза...

Если бы у Ириски на голове уцелели волосы, они бы зашевелились. На земле скорчились два тела, покрытые страшными ранами.

Девушка долго не осознавала ни себя, ни окружающее. Честав куда-то тащил ее, а перед глазами все стояли два тела, заслоняя и ярко-золотое небо, и серебристое солнце, и руины, бесконечный лабиринт руин...

– Пока хватит.

Честав привалился боком к стене и с беспокойством ощупал распухшую руку. Ириска прижалась к его грязной потной спине и жалобно прошептала:

– Я убила их. УБИЛА.

Она боялась, что Честав ответит: "Подумаешь, ну и что?" – или: "Да, это очень плохо". Она вообще боялась ЛЮБОГО ответа СЛОВАМИ. Однако Честавпросто повернулся к ней и с бережной нежностью погладил по заплаканной щеке. Удевушки слегка закружилась голова. Негодование на себя, отвращение к собственному поступку и упреки в адрес Честава только и ждали подобного расслабления, чтобы выплеснуться потоком горечи. Но Ириска неожиданно для себя самой прошептала:

– Выбрось Нож Судьбы.

Честав взял девушку за подбородок, внимательно вгляделся в рыжие миндалины ее испуганных глаз и раздельно произнес:

– Глупышка. Как же я спасу тебя во второй раз? Без Ножа я слабый.

Ириска была благодарна юноше за то, что он не намекнул на собственное спасение ЕЕ руками. Она с неожиданной доверчивостью обняла Честава за плечи и вновь повторила:

– Выбрось Нож. Из-за него мы оба ИСПАЧКАНЫ КРОВЬЮ.

По-прежнему глядя в глаза девушке Честав поднес к губам ее руку, потом размахнулся и всадил Нож Судьбы в стену по самую рукоять.

– Дурак, – глухо выругался Нож.

Честав слабо усмехнулся.

– Действительно, это самый безрассудный поступок за всю мою жизнь. И может даже самый безрассудный НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ. Ведь нас теперь голыми руками взять можно, – юноша сел на землю скрестив ноги.

– Зато Ножа нет. Все будет замечательно.

Ириска плохо понимала, что говорит. Ее постепенно наполняло желание снова обнять плечи Честава, прижаться к его спине, казавшейся такой крепкой и надежной. И чтобы он взял ее подбородок, провел сухими от жары губами по ладони... С ним так надежно и... хорошо!

– Честав, – тихо позвала девушка. Он иронично рассматривал опухшую кисть руки.

– Честав, это все... Это тебя... Напали на тебя... эти... Из-за клейма?

– А то как же! – отозвался юноша.

– Тогда держи.

Ириска сказала это как можно более равнодушно. Ее руки медленно скользнули к узлу на боку. Часто-часто дыша и покрываясь пятнами горохового румянца от сознания того, что впервые ДОБРОВОЛЬНО раздевается перед мужчиной девушка сняла набедренную повязку и протянула ее Честаву со словами:

– Вот. Тебе нужнее. Если тебе не противно, конечно. Я же носила ее... прямо на... стаканчике...

Рыжие глаза Честава сделались сумасшедшими. Медленно взял он протянутую повязку, зарылся в нее лицом и сидел так несколько минут. Наконец сглотнув застрявший в горле ком прохрипел:

– Спасибо, Ириска. Я этого НИКОГДА не забуду, сколько бы ни осталось жить.

Пока Честав обматывал тканью голову, девушка неожиданно ясно представила план спасения. Не глядя на Честава и еле удерживая себя от того, чтобы коснуться его тела своим Ириска коротко сказала:

– Пошли.

– Куда? – голос юноши был мягким и грустным.

– Не знаю. Далеко-далеко отсюда. Пойдем медленно. Зачем спешить? Мы убегали, но бежать не надо. Надо идти спокойно.

– Ну что ж...

Честав опять послал девушке загадочный взгляд из-за сомкнутых рыжих ресниц. Однако на этот раз Ириска не смутилась. Она молча стояла и ждала повиновения. Лишь легкое подрагивание губ выдавало внутреннее напряжение, да рыжие миндалины глаз затуманились.

– Ну что ж, пойдем,– согласился наконец Честав. – Я сделал с Ножом Судьбы то, что ты хотела...

– Ну и дурак, – вставил Нож. – Если теперь даже попросишь, и то не выйду из стены.

– ...И теперь командовать тебе.

Юноша тщательно стер с лица концом повязки грязный пот и засохшую бурую кровь, отряхнулся, поправил несуществующие воротничок и галстук и громко сказал:

– Итак, двое хорошо знакомых молодых людей вышли из новенького (с иголочки!) домика в жаркий золотой денек, чтобы побродить в тиши городких улочек.

– И послушать щебет пичужек, – добавила Ириска.

– Обязательно. Что же касается костюмов...

– Тебе очень идет, – поспешно вставила Ириска.

– И тебе тоже. Адам и Ева.

– Кто-кто?

– На прогулке расскажу.

– Пара чокнутых, – презрительно буркнул торчащий в стене Нож Судьбы. Не обращая на него ни малейшего внимания Честав элегантно выставил локоть. Ириска взяла его под руку, и они неспеша пошли куда глаза глядят. Честав неустанно разглагольствовал о каких-то пустяках, помахивал свободной рукой и просил Ириску обратить внимание "вот на ту живописную кучу камней" или "на тот кусок стекла, который отбрасывает таких великолепных солнечных зайчиков". Изредка он сжимал пальцами босой ноги камешек и забрасывал подальше, что вносило некоторую дисгармонию в этот фарс. Ириска же все крепче обнимала руку юноши и как бы случайно то касалась его плеча щекой, то задевала ногу бедром.

– А как щекочет ноздри великолепная золотая пыль! – восхищался Честав, когда Ириска прошептала:

– Справа иррорги. Патруль. Первой говорю я. Подыграешь на ходу.

– Эти мельчайшие частички пляшут в воздухе как люди в жизни, – невозмутимо продолжал юноша.

– Эй, вы! Стойте.

Даже если бы не богатые Пояса Отличия, указывавшие на довольно высокий ранг патрульных, хищный огонек в глазах безошибочно выдавал ирроргов.

– Куда идем? – подозрительно спросил Старший.

– Куда надо, – спокойно сказала Ириска.

– А почему голые? Почему твой приятель такой помятый?

– Так надо.

– Все "надо" и "надо". А кому надо?

– Всем.

Нахальный тон Ириски начал выводить ирроргов из себя. Честав поспешил вступить в разговор.

– Послушайте, неужели непонятно? Ну сами сообразите, куда могут идти одетые подобно нам юноша и девушка по Городу ни от кого не прячась?

Старший не замедлил перехватить инициативу в разговоре:

– На Церковную площадь. На ирризацию.

– Именно туда мы и направляемся, – совершенно невозмутимо подтвердил Честав.

Иррорги конечно же не верили ни единому их слову. Ириска не выдержала и попыталась спасти положение:

– Нет, но мы...

– Не слушайте эту дурочку, – Честав со снисходительной благосклонностью посмотрел на Ириску. Девушка выпрямилась как струна и покрылась гороховыми пятнами румянца обиды. Слова застряли в горле. Юноша презрительно причмокнул и сказал: – Ну кого, кого интересует ОСОБОЕ МНЕНИЕ Белого Кардинала? Я тебя не понимаю!

Честав раздражался, Ириска тоже.

– Эй, что за ахинею ты несешь?

Старший сверлил Честава гневным взглядом.

– Ерунда. Неделю назад Кардинал лично благословил нас. Мы совершили небольшое паломничество по Городу и сегодня жертвуем себя Золотому Богу и Кардиналу.

– Так это вы, – патрульные удивленно разглядывали парочку. Ириска постаралась взять себя в руки и все еще дрожа от обиды сказала:

– Да, именно мы. А разве вас это интересует?

– Конечно. Мы даже проводим вас.

Старший низко поклонился, ритуально взмахнув поясом. Честав коротко кивнул в ответ и повел Ириску дальше. Патруль следовал за ними шагах в десяти.

Юноша продолжал ломать комедию, живописуя развалины. Ириска стреляла в него отчаянными взглядами. Честав не реагировал. Пришлось тащиться рядом с ним. Пренепреятнейшая Мысль об ирризации скрипела песком на зубах.

– Ты устала. Ничего, идти уже недолго. Только не висни на руке, опухоль болит, – равнодушно сказал Честав и несколько даже грубовато встряхнул девушку.

В проломе стены застыла Смерть.

– Подите прочь.

Старуха пристально разглядывала Честава и Ириску. (Девушке даже показалось, что Смерть считает поры на коже ее тела.) Тем не менее иррорги отлично поняли, что предложение убраться относится именно к ним.

– Мы не можем. Мы должны проводить их, – запротестовал Старший. Смерть коротко повторила:

– Прочь.

Патрульные презрительно махнули Поясами и исчезли. Старуха медленно приблизилась к парочке. Легчайший шорох черного плаща действовал Ириске на нервы. Она инстинктивно вжалась Честаву в бок.

– Так. Ты ее не оставил, – разочарованно констатировала Смерть. Юноша молчал.

– И Нож Судьбы выбросил. Не потерял ведь, а ВЫБРОСИЛ! Такой Нож! Она попросила, не так ли?

Честав скрипнул зубами.

– А как тебя изукрасили! Что за синяки! Что за ссадины! И рука распухла. Тоже небось из-за девчонки? Говорила же, опять по ее милости натерпишься. Скажи хоть спасибо, что живой...

– Не смей его обижать! – пискнула Ириска, прячась за спину Честава. Она неосознанно прижалась к юноше как можно плотнее. И тут же почувствовала, как его тело налилось жаром, и ее тело ответило тем же.

– Это что еще за голосочек?

Старуха злобно зыркнула на Ириску.

– А ты зачем сняла повязку с бедер? Чтоб каждый кому не лень бросался на тебя? А Честав пусть дерется голыми руками?! Впрочем, он уже успел отличиться.

Последовала пауза. Ириска выглянула из-за спины Честава и с удивлением увидела, что Смерть... СМЕЯЛАСЬ. Беззвучно тряслась, распахнув черный беззубый рот.

– Дети, – проскрипела Смерть и вдруг сорвав с себя плащ швырнула его Честаву со словами: – Ладно. Продолжайте свой путь, чем бы он ни кончился.

Юноша вертел в руках плащ и непонимающе поглядывал на то место, где только что стояла старуха.

– Но послушай... Это же... целое... богатство!

Ириска выхватила плащ, зябко закуталась в него, потом быстро сорвала с прикрытой огромным капюшоном головы повязку и обернула ткань вокруг пояса Честава.

– Ну вот, наконец мы оба более-менее прилично одеты.

– И ты, которая боялась коснуться одежды убитых, прячешься под покровы Смерти, – иронично сказал Честав.

Ириска молча вывернула плащ наизнанку (так ей казалось лучше) и пошла вперед. Последнее замечание юноши слегка задело ее, а заодно заставило вспомнить о нанесенном при ирроргах оскорблении.

– Ириска, погоди...

– Да, конечно. Я ДУРОЧКА, – буркнула девушка. Черный плащ словно отделил и отдалил ее от Честава.

– Ириска! – отчаянно позвал юноша. – Я же не хотел... Я при подонках...

– Вот именно! ПРИ НИХ! – возмутилась девушка.

– Надо же было остановить тебя... Ладно, как хочешь. Я тоже пойду. Видно, не зря Смерть советовала мне бросить тебя. Знал бы, так вообще не встревал бы, а так – дурак дураком...

Ириска обернулась так резко, что едва не упала. Полы плаща взметнулись в стороны.

Честав действительно уходил. Шел сгорбившись, потирая распухшую руку. Но чудо...

Распахнувшийся плащ освободил сердце девушки. Оно на мгновение уловило надломленную боль ЕГО сердца.

– Честав!!!

Ириска отважно приближалась к нему.

– Мой, мой... ЛЮБИМЫЙ...

Стоя на коленях и обнимая ноги девушки Честав осторожно водил губами по ее коже. Ириска запахнула полы плаща и горячечно шептала:

– Ласкай меня, ласкай. Целуй. Как хорошо... Плащ не выпустит наружу нашу ласку. Плащ на двоих...

Они скрылись в самом сердце развалин и потеряли счет времени. Потом долго молча блуждали среди пыльных золотых туманов и радужных россыпей битого стекла. И ласкались под покровом Смерти.

– Мы – Адам и Ева, – пробормотал наконец Честав. – Только мы не родились в раю. Мы последние из преисподней.

– Опять ты про них, – лениво мурлыкнула Ириска. – Кстати, кто это?

– Адам и Ева, юноша и девушка. Их сделал Бог... не знаю только, Золотой ли. Он поселил их в таком месте, где все было хорошо, в раю. Но Адам и Ева ослушались Бога. Он выгнал их из рая. И они скитались по пыльной жестокой земле...

– Где ты смотрел такую книгу? – удивилась девушка. – Во всем Городе давно не осталось ни одной целой Стены.

– Я ЧИТАЛ книгу. Это такое старинное занятие, – Честав погладил под капюшоном бритую голову Ириски. – Книга была очень древняя. То есть не книга, а ее кусочки. Там рассказывалось про Адама и Еву, а еще про то, как девушка ждет своего возлюбленного и бродит по Городу в поисках его. Очень грустная книга. Зато она принадлежала НАСТОЯЩЕМУ Белому Кардиналу.

Последние слова Честав почти неслышно прошептал.

– Какому... НАСТОЯЩЕМУ? – не поняла девушка.

– Настоящему, – Честав в упор посмотрел на Ириску и продолжал: Помнишь тот люк, в который угодил последний из напавших на меня? Так вот, это была Справедливая Машина.

– Справедливая Машина... Как давно...

– Не так уж и давно, – перебил девушку Честав. – Так вот. Настоящий Белый Кардинал погиб в недрах этой самой Машины. И сбросил его туда, кстати, небезызвестный тебе Мастер.

– А кто же... – лицо Ириски выражало растерянность и недоумение.

– Бандальмахар Дукс. Был такой актеришка. Ты что, забыла?

– Да я... я не обращала на него внимания, если честно. Из-за этого Дукса Роза просто умирала, вот мне и было противно.

Ириска смутилась, так как действительно не раз находила в наигранно-слащавом облике Кардинала нечно знакомое. Но Честав узнал, а она нет...

– Ах Роза! Да, ей впору.

– Это та самая, – девушка положила руку Честава на колотую ранку на своем боку.

– Я знаю.

В Ирискиной душе всколыхнулись кое-какие подозрения, не раз мелькавшие и прежде.

– Ты ОЧЕНЬ МНОГО знаешь, Честав.

– Да.

– И про меня... Почему?

– Я давно слежу за тобой. Потому что давно... люблю тебя.

У Ириски колокольчиком забилось сердце.

– Как... давно?

– Два года.

– Что?! – Ириска во все глаза смотрела на Честава. – Не может быть. Я слышала, что как только юноша вюбляется, он то немедленно с ней... – дальше она не решилась произнести ни звука.

– Это тебе Роза сказала. Или в крайнем случае Лилия, – Честав грустно поцеловал Ирискино клеймо.

– Откуда ты узнал?

– Кто ж еще мог сказать такую ерунду! Во всяком случае не бедная Маргаритка. Подумай хорошенько, сколько раз я мог тебя ЗАСТАВИТЬ если не за эти два года, то хотя бы за сегодня. С Ножом Судьбы в руках... Но это не любовь. ЭТО ЛОЖЬ.

За спиной раздался скрип.

– Пифала?!

Юродивая деревянно подергивалась и пускала зеленые слюни.

– Легка на помине.

Пифала скрипнула, попятилась, споткнулась, вновь попятилась...

– Эй, ты, артстка! Не видать их?

Честав ударил Ириску под коленки и придавил к земле тяжестью своего тела. Под черным плащом Смерти было темно и душно. Честав едва слышно стонал: он упал на распухшую руку.

– Ма-а-а... Ма-а-а... Мо-о-о-ой Ма-а-а... – скрипела юродивая.

– Ищи, ищи их! – донесся под плащ зычный голос Мастера. – Нюхом чую: мерзавцы должны быть где-то здесь. Найдешь – поглажу твою мерзкую головку.

Раскатистый хохот Мастера утопил слабый ответный скрип Пифалы.

– Мы пропали, – прошептала Ириска.

Однако гулкие шаги Мастера звучали все дальше и дальше, пока не смолкли совсем.

– Ты думала, она нас выдаст? – серьезно спросил Честав, выбираясь из-под плаща и осторожно помахивая кистью больной руки.

– Я думала... Я не знаю... – Ириска слегка опьянела от сознания того, что юноша несколько минут лежал на ее груди.

– Не думай плохо о Пифале.

– Почему?

Честав с укором посмотрел на девушку.

– Ты не только актеров не узнаешь.

Кружащей легкости ка не бывало. Ириске и прежде казалось, что Пифала...

– И ты не помнишь, у КАКОЙ из твоих подружек был ЗЕЛЕНЫЙ цвет?

– Не продолжай! – точно ужаленная взвизгнула Ириска. Лучше даже не пытаться представить себе, ВО ЧТО могла превратиться... Маргаритка...

– Ты гонишь прочь действительность, – сказал Честав. – И даже не обратила внимания... с какой стороны шел Мастер.

Ириска испуганно посмотрела на юношу. С трудом вскарабкавшись на груду обломков Честав с минуту постоял на верхушке и молча съехал вниз.

– Что еще случилось? – прошептала пожелтевшая Ириска.

– Я... я никогда... – у юноши тряслись губы. – Я никогда не терялся в развалинах... Никто не знает их лучше меня. Даже когда меня схватили, на самом деле я не заблудился...

Ириска вздрогнула, потому что вспомнила слова Смерти: "Мало тебе из-за нее досталось... Опять попадешься... По ее милости натерпишься снова..." Смерть сказала, ИЗ-ЗА НЕЕ...

Немедленно в мозгу всплыло продолжение фразы: "Когда меня схватили, я не заблудился. Я шел за тобой и выдал себя, чтобы не бросать тебя одну".

– А сейчас? – с трудом выдавила девушка, поглаживая повязку, скрывающую клеймо Честава.

– А сейчас я был с тобой и... В общем, Церковная площадь перед нами. Поиски начались, здесь полно ирроргов. Теперь нам не уйти.

Золотые пылинки плясали перед глазами девушки. Из-за завесы этой золотой метели доносились слова Честава:

– Вот чем кончился наш путь, как сказала Смерть. Мы так и говорили патрульным. Это замкнутый круг: откуда шли, туда и пришли.

Ириска прилепилась к Честаву и нежно прошептала:

– Если наш путь кончился... здесь... То соединись со мной здесь.

– Ириска, не смей!!! Ты не погибнешь!

Честав вжимался в камень. Ириска в полузабытьи наседала на него.

– Нас выпьют. Ну и что? Мы станем ирроргами, но не перестанем любить друг друга.

– Не тешься иллюзиями, – пробормотал Честав. – Я тебя люблю...

– И я тебя!

– Знаю. Это и плохо. Видела пояса Окаменевших, Обугленных и других? Вот что получается из влюбленных. Или того хуже...

– Или?! – Ириска задохнулась.

– Или... Пифала. Только ты будешь рыжей юродивой. Рыжей как глина, а не зеленой. Иррорги будут нас почитать, потому что при ирризации мы убьем штук пять-десять своей любовью. Одеревенелых, Окостенелых, юродивых и прочих они почитают, потому что БОЯТСЯ. Это единственное, чего они боятся.

Ириска рыдала. Честав пил ее слезы с горячих рыжих щек и шептал:

– Это страшно: СТАТЬ ПИФАЛОЙ. Думаешь, зря оставшиеся в живых люди впали в истерику? Остатки человечности еще держались на последних семьях. Подонки боялись, что любовь может тихонько таиться в семье. Когда же выяснилось, что брак не защищает от ирроргов, все рухнуло! Дом на песке или карточный домик... Мужья и жены расстались, и так называемое "порядочное общество" моментально раскрошилось кучками разозленных человечков. Впрочем, ты все это знаешь. Всеобщая конвульсивная паника. "Казнить рыжих!" Город разнесли по кирпичикам, и мне его жаль, хоть я и ненавидел это скопище каменных домов-монстров со Стенами-шпионами, – юноша поймал несколько потрепанных бумажных купюр, которыми ветер забавлялся у его ног, и с грустью заметил: – Вот, пожалуй, последние игрушки людей. Как были они разноцветными бумажками, так и остались. Только теперь и они никому не нужны. Их выбросили на свалку, а свалкой стали сами руины Города, где царствуют иррорги. Они совсем обнаглели, эти иррорги, даже Пояса Отличия выдумали. Теперь стать ирроргом – великая честь. А раньше они прятались в полупрозрачности. И ты хочешь сделать ТАКОЕ...

– А ты не хочешь! – в отчаянии выкрикнула девушка.

– Хочу, не могу сдержаться, так хочу, – неожиданно жалобно сказал Честав. – Но когда думаю о тебе... Я не могу, чтоб ты стала юродивой!

– А я могу, – слабо выдохнула Ириска. – Ты сильный. Ты защитишь меня. Даже голыми руками.

– Я слабый, слабый, – с горечью откликнулся Честав. – Я все время подворачиваю ногу. У меня слабые суставы. Вот и с теми троими я бы без тебя не справился. Я руку вывихнул! Я не могу тебя защитить!

– Ты сильный. Сильный мой Честав...

– Слабый. У меня свой цвет, как у девушки. И длинные ресницы. И тонкая кожа. Это стыдно. В детстве меня сильно дразнили мальчишки...

– У нас один цвет. Рыжий. Соединимся же, прошу тебя!

– Говорят, были когда-то Рыжий и Рыжая-с-Крысой. Певцы. Иррорги убили их, – глаза Честава вновь сделались сумасшедшими.

– Но ты защитишь меня, мой Честав...

И оба заставили себя поверить в эту наивную ложь. И сбросив ненужные теперь покровы из плаща Смерти утонули в объятиях друг друга.

Они не осознавали, как иррорги нашли их, разняли и мешая торжество с проклятиями понесли на центральную площадь. Как растянули на возвышении и пили пьянящее вино их единой души вперемешку с необыкновенной алой кровью. Пили, пили... и не могли выпить. Золотой день сменился серебряной ночью, ночь сменилась днем, а их... все не могли выпить. Иррорги стекались на Церковную площадь со всего Города, лакали алый поток по-звериному жадно... но все равно не могли выпить! А Ириске и Честаву казалось, что их тела по-прежнему сплетаются, и разделенные густым золотым воздухом руки все равно МЫСЛЕННО касались и ласкали друг друга. А откуда-то закусив сухую старческую губу напряженно следила за ними Смерть.

Иррорги сидели прямо на земле. Непривычно тихие. Это было жутко: Церковная площадь и развалины, полные ТИХИХ ирроргов. И бесконечные потоки души с кровью пополам. Наконец то один, то другой начал опускать голову, ронять руки, складываться. Из сидящих фигур как бы медленно выходил воздух. Иррорги расплывались по земле бесцветными кожистыми оболочками. А по этим оболочкам волоча ноги шла черная старуха с черной метлой на плече, разевая в приступах беззвучного хохота черный беззубый рот. А навстречу ей, прямо из двери церкви бежал золотой карлик, кривя в бессильном гневе ужасное лицо-маску. И трудно было узнать в уродце Золотого Бога, такого великого и великолепного еще этим утром.

– Проклятая! Что ты сделала с ними?!

Смерть хохотала в лицо карлику. Он же злобно потрясал пучком напоминающих тряпье оболочек, в которых едва просматривались черты Розы, Лилии, Мастера, Дукса-Кардинала, Гортензии, Азора и многих других. В порыве ярости он сделал еще два шага вперед...

Золотые ножки карлика окунулись в потоки окровавленной души. Левая лишь слегка коснулась души Честава, зато правая увязла в Ирискиной крови по самую щиколотку.

Карлик завопил пронзительно и жутко. Его тело треснуло. Сотни черных молний взорвали изнутри золотую оболочку, толстыми косами оплели изуродованные останки и рассеяли их в золотую пыль. Тогда заволновалась земля, завертелась воронкой и поглотила пыль без остатка.

– Вот и все. Вот и пришел конец божку, – прошипела Смерть. – Вот теперь можно как следует помахать моей обожаемой метелочкой.

Едва слышно шелестя по оболочкам ирроргов старуха приблизилась к Честаву и Ириске. Опустившись возле них на колени долго и упорно терла серыми костлявыми пальцами клейма на бритых головах, пока они не исчезли совсем. Потом огладила все раны юноши и девушки так, что они закрылись. Лишь на правой щиколотке у Честава и на левой у Ириски Смерть оставила по маленькой царапинке, и оттуда продолжало сочиться алое вино окровавленной души. Тут старуха замерла, невольно залюбовавшись своей работой и тихо пробормотала:

– Дети, дети... Конечно, вы меня не слышите. И хорошо, раз так, потому что нельзя вам знать этого... но если бы не вы, что стало бы со мной? Золотого Божка разорвала собственная злоба. И не без вашей помощи. Засохла бы я, зачахла, – Смерть затряслась от беззвучного горького хохота. – Смерть – и вдруг умерла бы... Дети, дети! Что же вы сделали? Пока не видите, спасибо вам от меня.

Старуха склонилась сначала к Честаву, потом к Ириске и украдкой поцеловала в лоб. После этого наконец соединила их руки.

Юноша и девушка медленно открыли глаза и так же медленно сели.

– Смерть, – прошептала Ириска, стискивая руку Честава. Он инстинктивно напрягся и тут же с удивлением обнаружил исчезновение опухоли с сустава.

– Мы потеряли твой плащ. И повязки из плаща потеряли, – виновато сказала девушка.

– В плаще ли дело? – ласково отозвалась Смерть.

– И мы соединились там, в руинах. И иррорги нашли нас... и выпили? – Ириска не верила себе.

– Кто же в силах выпить вас? – искренне удивилась Смерть. Ее лоб и лысое темя покрылись черными как сама земля бороздами морщин.

– Я не сумел защитить ее, – с горечью произнес Честав. Смерть сухо засмеялась.

– Ты защитил ее. И она тебя. Ваши тела все равно не смогли бы противостоять ирроргам, будь вы хоть в тысячу раз сильнее. Но ваши ДУШИ защитили друг друга единственно возможным способом – ЛЮБОВЬЮ. Вы все правильно сделали, начиная от побега с этой самой площади и кончая возвращением на нее.

Смерть хитро смотрела на юношу. Тот взвился как ужаленный и прохрипел:

– Как же так? Не ты ли твердила мне постоянно: брось девчонку!

– А по-твоему я должна была сказать: соединяйтесь быстрее?! Ваша любовь не созрела бы. Вы бросились в объятия друг другу лищь когда не смогли противиться ЛЮБВИ. Когда запрезирали опасность. Когда пренебрегли даже мною, СМЕРТЬЮ. Когда стали одно целое в двух телах. Как иначе могли вы победить? Но вы победили. Смотрите!

Смерть взмахнула метлой, и тысячи пустых оболочек с лиственным шелестом взвились в воздух.

– Нас все же выпили, – ириска с ужасом вжалась Честаву в бок.

– Кто в состоянии выпить вас? – повторила старуха.

– Но неужели другие... Не могу поверить.

Честав успокаивал перепуганную девушку, недоуменно шевеля губами.

– Были и другие, – старуха указала костлявым пальцем на пояса Окаменелых и Одеревенелых, которые окружали площадь. – Но один из них недостаточно любил другого. Или не любил вовсе. Лишь ДО КОНЦА разделенная любовь ДО КОНЦА сильна и непобедима.

– Я слышал о Рыжем и Рыжей-с-Крысой, – подозрительно сказал Честав. Смерть вздохнула.

– К сожалению, они отдали себя не друг другу, а песне.

– И что же будет дальше?

Ириска прижалась спиной к Честаву, обхватив голову руками и слегка покачиваясь.

– Мы втроем возродим землю.

Юноша и девушка недоверчиво уставились на Смерть. Но старуха не шутила.

– Откровенно говоря, вы остались ПОСЛЕДНИМИ, кто способен был победить ирроргов. Но это лишь начало ВЕЧНОГО ПУТИ. Я, Смерть, говорю вам:

Однажды вы умерли, а дважды не умирают. Вас не существует для жизни, но я, Смерть, возродила вас друг для друга. Отныне вы – Вечные Любовники.

Ходите по земле. Бродите где и сколько вздумается. Целуйтесь сколько хотите. Никто вас не увидит, ни один человек, потому что вы лишь друг для друга.

Посмотрите на свои ноги. Там есть незаживающая ранка. И где бы ни прошли вы, туда упадет ваша душа с кровью и напитает землю, и возродит ее. А я поработаю метелкой. Мусора-то вон сколько!

Смерть окинула довольным взглядом лежащие повсюду серые оболочки.

– Но... но я не хочу, чтобы Ириска истекла кровью! – возкликнул возмущенный Честав, пытаясь зажать губами ранку на ноге девушки.

– Третий раз спрашиваю: кто способен выпить вас? Земле это тоже не под силу.

Старуха явно наслаждалась замешательством парочки.

– но почему кровь?

– Кровь – это жизнь. За жизнь земли надо заплатить чем-нибудь равноценным, то есть жизнью. Например, своей. А с вашей кровью вместе льется ваша неисчерпаемая любящая душа.

– Но я не хочу! Я боюсь. Я слабая.

Ириска забралась на руки к Честаву и свернулась там как рыженький котенок, спрятав лицо у юноши на груди.

– Неужели ты оставишь землю в мертвом панцыре развалин Города? Смерть пристально посмотрела на девушку. – Не верю. Заметьте, я даже не прошу вас выбирать. Я давно выбрала за вас. И вы давно выбрали САМИ ЗА СЕБЯ, когда полюбили. Смотрите! И ваша кровь уже выбрала...

Из места, где они недавно лежали мертвые и где исчезла оставшаяся от Золотого Бога пыль выросли мощные лозы дикого винограда и побеги хмеля толщиной в руку. С невиданной стремительностью цепляясь усиками и выпуская все новые побеги растения оплетали каменную громаду церкви. Побеги напрягались, пробуя разворотить это мрачное сооружение. Уже сыпались вниз мелкие камешки и штукатурка. Одна из лоз раздирала на части слащавое изображение Кардинала Довольного.

– Вот какие силы рождает в земле любящая соединенная душа!

– Так ты говоришь, надо напитать нашей кровью ВСЮ землю?

Кажется, они решились. Юноша заговорщически подмигнул Ириске.

– Это мы в одно мгновение, – девушка тут же вложила свою руку в руку Честава.

И они побежали. Мертвая земля разматывала им под ноги пыльные развалины Города и нагромождения бесцветных оболочек ирроргов. Люди выходить не отваживались. Если они и остались живы, не рискнув пройти ирризацию, то попрятались в глубокие норы, обнаружить которые было очень непросто. Честав и Ириска вдоволь смеялись над их трусостью и бежали все дальше и дальше.