Текст книги "Повесть о четырех цветках"

Автор книги: Тимур Литовченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Боже, не может быть, – прошептала Лилия, когда все трое приблизились к месту казни.

Туман неожиданно быстро рассеялся. Анжер отчетливо увидел, как по высокому белокаменному помосту медленно и торжественно двигалась гигантская фигура Мастера. Анжеру показалось даже, что туман НАРОЧНО СБЕЖАЛ, дабы продемонстрировать ему столь необычайное зрелище. Мастер с нескрываемым восхищением оглаживал пышную курчавую бородищу, черный передник до колен, кожано скрипевший при каждом шаге, три медных бляхи на груди, широкие кожаные ремни, туго стянувшие запястья, и ремень вокруг головы. Кроме передника, ремней и широкой набедренной повязки на Мастере не было никакой одежды. Тугие шерстистые связки мускулов, из которых состояло его тело, явно были предметом неусыпной заботы их обладателя. Мастер поглядывал в затуманенное небо и самодовольно говорил:

– Что, нравлюсь тебе таким? А помнишь, каким я был раньше? Делай прическу, брейся каждый день... Слизняк, плюнуть противно! – Мастер звучно плюнул под ноги и как бы демонстрируя, что он наконец-то в своей тарелке притопнул и с уханьем крикнул: – А теперь вот другое дел о... Ух-х-х, ух-х-х! Настоящее!.. Ух-х-х, ух-х-х!

Анжер не понял сначала, к кому обращается этот дикий и страшный Мастер. Две фигуры, висевшие в цепях по другую сторону помоста, казались безжизненными. Внезапно юноша с удивлением заметил Пифалу, которая пыталась заползти на помост и скрипела:

– Ма-а-а... Ма-а-а... Мой Ма-а-а-сте-е-е-ер... Ка-а-а-ак тебя-а-а-а... лю-у-у-у... Лю-у-у-у... Блю-у-у...

– Любишь, артистка, любишь, – Мастер подошел к Пифале, пренебрежительно спихнул ее вниз, громко захохотал и сказал: – А старикана помнишь? Бедный дряхлый Суд! Ох и позабавился я с ним!.. Зато теперь помост, борода, передник... Мечта! Как у настоящего палача в старину. А костюмчик мой коричневый помнишь? Помнишь, артистка?.. Ну пошла, пошла, – Мастер грозно навис над Пифалой, которая вновь пыталась взобраться к нему. И тут воздух вспороли тяжелые слова:

– Н-на земле

с-стоит

Город,

Из конца

в конец

Город...

Один из скованных поднял голову и пел. ТО есть не пел даже, а преодолевая невероятную внутреннюю усталость швырял куски строк в толпу.

Увлеченный изучением великолепного в своей реликтовой дикости Мастера Анжер почти не обратил внимания на две скелетообразные рыжие фигуры в ржавых цепях. Теперь он присмотрелся. То были юноша и девушка, оба совершенно голые. Между ними висела вниз головой белая крыса, которая все время пыталась приподняться и ухватить себя за хвост, прикованный к перекладине тонкой золотой цепочкой. Юноша обводил отчаянным рыжим взглядом замершую под ударами слов толпу и беспощадно продолжал:

– В этом Городе

ж-живут

л-люди,

Но они

л-любить

н-не умеют.

Д-да какое

"л-любить"!

Ж-ЖИТЬ!

Жить боятся

и умирают...

Мастер стал грозно и широко наступать на певца.

Анжер инстинктивно обнял Лилию за плечи и прошептал:

– Бедные, бедные...

– Кто бедные? – искренне изумилась Лилия. – Кто еще тут бедный?! Нет, смотри, какой счастливый!

Только теперь Анжер с ужасом осознал, что Лилия едва ли обратила внимание на казнь. Она смотрела туда же, куда пялилось большинство стоявших вокруг людей, особенно молоденьких девушек и девчонок. Там, в огромном окне дома какой-то седой старик в белом плаще принимал картинные позы, размахивал руками, в общем явно рисовался. Знакомый старичок... Неужели тот, с икон?

– Кардинал?!

– Ага, Белый Кардинал. Смотри, смотри, какой лапусик! Я восхищаюсь! Мне даже жарко!..

У Анжера мелко затряслись коленки. Значит, НЕ ВИДИТ казни...

В это время Мастер поднял с помоста тигель, принялся мерно макать туда руку и широкими жестами намазывать на Рыжего расплавленное золото. Тот забился в цепях, выкрикивая сквозь приступы боли:

– Души их!..

Выпивают!..

Подонки!..

Но душа!..

Из них!..

Мастер впечатал порцию золота в лицо Рыжему.

– Как он может брать расплавленный металл рукой? – прошептал Анжер. Ноги у него подкашивались, волосы шевелились, горячий пот заливал глаза.

– На то он и МАСТЕР, – рассеяно ответила Лилия, шепча молитву Белому Кардиналу, ромбуясь да приговаривая: – Смотри, какой лапусик...

– Ага, убежал! Адольф, Адольф, беги! Беги, Адольф! Счастливо тебе!

Белая крыса все же дотянулась до хвоста, перекусила его и юркнула в толпу. Рыжая победоносно смотрела на разъяренного Мастера, который слишком увлекся казнью певца.

Однако жениху, невесте и ее подруге так и не суждено было увидеть смерть Рыжей. Громада церкви загудела многоголосьем гонгов. Лилия встрепенулась и толкнула Розу.

– Мы опаздываем! Быстрее!

Анжер пошатываясь шел за невестой, поминутно хватаясь за лицо и шипя сквозь зубы. Он все старался вспомнить выражение глаз Лилии, когда она вскользь посмотрела на обмазанного горячим золотом, но пока еще живого Рыжего. Неужели в глазах ЕГО Лилии ровно ничего не отразилось?,,

Анжеру не давал покоя едва слышный тоненький крик, монотонный и протяжный. Словно маленького зайчонка придавило камнем.

– Лилия, что это за писк?

Стараясь не шевелить губами и не оборачиваясь невеста прошептала:

– Вон в том углу. Когда делали церковь, поваляли много домов. Кафешки всякие, плохие места, дома участков, где судили. Но там не только это было, там люди жили. Все верующие вышли, им сказали раньше. А это Детский Крик. Какого-то мальчишку из неверующих завалило, и Крик защемился в камнях. Так и сделали с Криком. А там, рядом, видишь кучу падали? Это мать того мальчишки. Она прямо тут подохла. Сильно много ревела.

Все поплыло у Анжера перед глазами. В углу, где был замурован Детский Крик, застыла Смерть. Загадочно улыбаясь одними высохшими губами смотрела она на жениха.

"И смерть я встречу как невесту", – неожиданно вспыхнул в мигом воспалившемся мозгу обрывок какого-то стихотворения.

– И не разведет вас отныне ничто! Никогда! – провозгласил Соединяющий, высоко поднимая изображение Кардинала Благословляющего. Роза шумно захлопала в ладоши, Смерть отступила в тень и исчезла.

– Пошли.

Лилия тянула Анжера за руку, но тот стоял как вкопанный.

– Церковь понравилась? То-то! Я от нее всегда балдею. Аж внутри холодно, да?

– Я останусь здесь. Лягу рядом с Криком, рядом с... матерью. И тоже умру.

Лилия удивилась было, но вдруг что-то сообразила и страстно зашептала:

– Ты что, Анжер! Мы теперь муж и жена. Мы вместе. Ты подумал, я ненавижу тубя, что ты неверующий? Дурак, я тебя НАВИЖУ! Ведь мы поженились. Ты не такой, как ЭТИ. ЭТИ разваляли много церквей. Говорят, мать Детского Крика лично убила девяносто три детей, когда встретила церковный ход к Кардиналу. Кроме того, разве ты хочешь, чтобы я легла тут вместе с тобой и тоже сдохла? Нас же теперь ничего не разведет, забыл?!

Волны звездного Лилиного взгляда еще раз вернули Анжеру силы.

Хотя в душе что-то надломилось. Он шел рука об руку с женой, а впереди кричал и метался Детский Крик. Плотное кольцо каких-то незнакомых людей, возглавляемых васильково-сиреневой Розой, вело и направляло молодую чету, но Анжер просто не воспринимал их. Перед ним скакал Детский Крик, размахивая руками и гримасничая в тщетной попытке что-то объяснить.

Толпа. Опять толпа. Как это раздражает!

– Лилия, что это за люди? Откуда они?

Роза, какие-то незнакомые лица, Мастер с позолоченными волосатыми ручищами, еще лица... Интересно, где Тишина?..

– Верующим полагается встречать гостей. Кто хочет, тот идет на свадьбу, – как бы в подтверждение своих слов Лилия указала на изображение Кардинала Щедрого.

Сквозь затыкающий уши галдеж до сознания Анжера донесся шепот. Нечто угрожающее было в едва различимых тихих словах. Юноша насторожился.

– Я пробовала уговорить... И Лилию, и его... Ничего... Нет, не соглашались... Святошу корчит... Не знаю... Не мужчина... Не знаю...

Анжеру почудилось, что опасный голос принадлежал Розе. Он тщетно искал ее некоторое время, пока не увидел возле Лилии. Подружки разговаривали упершись друг в друга лбами. Анжер прислушался, но уловил лишь обрывок фразы: "Какое вам дело до остальных? Идите..." Почти тут же Лилия порывисто обняла Розу, подбежала к мужу и молча потащила его в пустую соседнюю комнату. Анжер машинально подчинился.

Перед тем как жена закрыла дверь он оглядел гостей. Все УСИЛЕННО занимались своими делами: непринужденно болтали, поедали и выпивали раздобытые на кухне трофеи, расхаживали по комнате. Лишь Роза внимательно наблюдала за уходом молодоженов, прикусив ярко намалеванные губы.

– Ну вот мы и одни, – с облегчением сказала Лилия и тут же принялась раздеваться. Она совершала это как-то деловито, нарочито основательно.

– Не надо. Погоди.

Жена удивленно замерла с аккуратно сложенным платьем а руках.

– Лилия. Черная Лилия. Чистая черная Лилия. Моя чистая черная Лилия, – старательно выговорил Анжер и вдруг быстро выпалил: – ПОСМОТРИМНЕВГЛАЗА!

Умиротворяющие черные волны...

– Лилия, скажи, ты не убьешь меня однажды, как убила Детский Крик и его мать?

Искорка смущения в черной бездне.

– С чего ты решила, что я его убила?

– Ну не ты, а такое же.

Буря в Лилиной душе разметала жалкую запруду, которую его ужаснувшееся сознание попыталось возвести в последнюю гибельную минуту. Быть может, Мысль о затаившейся где-то Тишине и вытащила пару бревнышек из основания...

– Никогда. Никогда не убью тебя. И Бог с Кардиналом защитят нас.

Анжер провалился в черный водоворот Лилиных объятий...

...Комната была до отказа набита гостями. Гигантский Золотой Бог, почти касавшийся макушкой потолка, задумчиво обнимал Розу за плечи и ерошил ее васильковые кудряшки. Тут же стоял и Белый Кардинал.

– Что же с ними делать?

– Выпить, как других, – хладнокровно сказал Мастер, поигрывая полой передника.

– Будешь первым? – с издевкой спросил Бог.

– Зачем! Кто бежит вперед, остается без ушей, – пошутил Мастер.

– Боже, ты... здесь?! И Кардинал? Не может быть... Но... какое счастье!

Забыв про наготу Лилия вскочила с кровати и восторженно ромбовалась.

– А чего все вошли сюда? Роза!..

Та резко смахнула с плеча руку Золотого Бога и начала надвигаться на Лилию, грозно приговаривая:

– Так ты, гадина, думала спастись от нас этой своей дурацкой свадьбой? А, гадина?

– СПАСТИСЬ... Боже, неужели... – Лилия задохнулась от испуга. Анжер устало вытянулся на кровати. Он сразу вспомнил, как долго Роза целовала его жену при встрече. Целовала так, будто пробовала, можно ее ВЫПИТЬ или нет... Теперь все. Конец. Его охватило каменное спокойствие. Пусть выпивают. Или убивают. После того, что он осознал, так даже лучше.

– Конечно же иррорги! Ты таки, Лилия, умом не вышла, – презрительно процедила Роза. – И вообще меня не три месяца не было, а семь. Дура ты.

– Боже! А вы?! – Лилия с ужасом взирала на Белого Кардинала.

– И я, и я, о дочь моя, Был выпит с той, которой ты не знаешь, – с притворной грустью ответил Кардинал. Лилия отчаянно взвизгнула.

– И хоть я саном обличен, Но не ушел от приговора И чаши гибельной позора, – продекламировал Белый Кардинал, театрально жестикулируя.

– Боже, помоги! – взмолилась молодая жена.

– Что ты, Лилия, – величественно заговорил Золотой Бог. – Я собираю под свое крыло всех верных мне. Я рассчитывал на тебя...

– А ты, гадина, клятву дала, – с ненавистью процедила Роза. – Теперь мы не можем тебя выпить. Поэтому остается одно. Эй, Мастер, принеси-ка тигель с золотом.

– Позор, позор! Свершится приговор! – воскликнул Кардинал.

Мастер хохотнул в бороду и пошел к двери. Вне себя от ужаса Лилия завопила:

– Нет! Нет! Не надо! Я докажу!

– Как?

– Я люблю Бога! Боже! Раз ты мне это сказал... – Лилия бросилась к аккуратносложенной одежде и принялась лихорадочно рыться в ней.

Анжер медленно встал.

В дверях ждала Смерть. Сухими пальцами старуха нервно теребила прутья черной метлы. А из-под ног ирроргов выползала Тишина, шурша по полу лапами и сплетаясь кольцами. Анжер зачем-то расправил плечи. Или так легче было встречать опасность? ПОСЛЕДНЮЮ опасность.

– Боже, смотри!

Нож Судьбы по самую рукоятку вошел в грудь Анжера, издавая радостные возгласы. Немедленно Тишина с силой метнулась к юноше, а Смерть от досады сломала свернутый кольцом прутик.

– Боже, я люблю тебя больше его!

– Так принадлежи Богу, – сказала Роза, присасываясь к шее Лилии ярко намалеванными губами.

Анжер ничего этого уже не видел и не слышал. Нож Судьбы как бы задел неведомый скрытый узелок в его душе, которую вместе с кровью пополам лакали иррорги, а Тишина накрыла тело непроницаемым саваном. Сначала перестало трепетать и окаменело сердце, за ним грудь, туловище, руки, ноги.

Наконец Тишина полностью завладела всем существом Анжера...

– Так брак не защищает? – удивлялась Лилия-иррорг, выходя из отслужившего свое тела.

– Опасная была попытка, – призналась Роза, вытирая вспотевший лоб, переминаясь с ноги на ногу и как-то пьяно оценивая их кривизну. – Если бы не Бог...

– Ты любила меня, именно МЕНЯ, – милостиво пояснил Золотой Бог. Поэтому я и уговорил толпу подданных. Я так и знал, что все окончится благополучно.

Сухие всхлипывания Смерти заставили всех на мгновение обернуться. Золотой Бог презрительно посмотрел ей вслед, как бы говоря: " Что, карга, не твоя взяла? Погоди, я вот тебе!.." Черный плащ старухи мелькнул на леснице. "Сил бы у тебя на Лилию хватило, а вот времени..." – донеслось удаляющееся бормотание.

– Но... но это просто прелесть! – обрадовалась Лилия. – Раз замужество не защищает, а я стала ирроргом, то... То можно пить подряд всех, кто поженился! Я хочу попробовать.

– Алкает дева новых душ И – берегись, жена и муж! – торжественно воскликнул Белый Кардинал.

– Отлично, старуха, – Роза залихватски хлопнула подругу по подстаканнику. – Я так и знала, что ты будешь хорошей помощницей. Айда пить других! А мужа с собой берешь?

Лилия обернулась к Анжеру и вскрикнула. Все также посмотрели на него. Меньше чем через минуту квартира опустела.

Каменный Анжер неподвижно застыл около кровати, лишь каменные глаза его медленно шевелились. Рукоять Ножа Судьбы, забрызганная лазурью каменной крови, торчала из каменной груди. А возле каменных ног слабо дергалось несколько умирающих ирроргов.

ГЛАВА РЫЖАЯ. Честав и Ириска

– Хо-о-о!.. Хо-о-о!.. Хо-о-о!.. – мерно взревывала толпа. Через плечо Мастера Ириска видела, как лицо юноши сделалось желто-белым, покрылось страдальческими морщинами и мелкими росинками пота, а зрачки рыжих глаз сжались в точки. Однако он не издал ни звука.

– Хо-о-о!.. Хо-о-о!.. Хо-о-о!..

Мастер резко вскинул руки навстречу взошедшему над руинами серебряному солнцу и повернулся к толпе, провозглашая:

– Первый – на рассвете.

– Ого-о-о-ой! – дружно взвыла толпа.

Поигрывая сверкающей золотой бритвой Мастер направился к девушке.

– Ну что, жадина, так и не дала никому стаканчика?

Стоявшая справа Роза всадила Ириске в бок тонкую золотую иглу. Девушка дернулась. Цепи уныло зазвенели.

– Не вертись, нос откромсаю, – пошутил Мастер, снизу вверх поглаживая пышную бороду и демонстрируя ожерелье с семью медными подковками на шее.

– Чашечка Могла треснуть, и она боялась, – примирительно сказала Лилия. – Эту дуру с трещиной никто бы замуж не взял. А вот хотя бы пососать коктейль... Нет, Ириска, ты на самом деле дура, что удирала от мальчиков.

– Вы, подонки, заткнитесь. И особенно ты, сиреневая.

Несмотря на боль от иглы и страх Ириска удивилась, так как это были первые слова, произнесенные юношей за время казни. Удивилась она и той ненависти, с которой он смотрел на розу.

– Ах, ты заговорил, – зловеще проворчал Мастер. Он хотел было тут же разделаться с юношей, но передумал.

– Когда буду заканчивать сегодня на закате, повоешь у меня.

Не обращая больше внимания на прикованного Мастер намылил Ириске лоб и макушку густой золотистой пеной и принялся тщательно сбривать ее великолепные рыжие волосы. В уголках глаз девушки блеснули слезы.

– Не расстраивайся. Рыжий цвет очень плохой. Кто рыжий, тот против нас, – насмехался Мастер. – Зато я посажу на твой лобик великолепную синюю брошку.

Он самодовольно захохотал. Ириска всхлипнула и случайно дернула головой.

– Я ж говорил: стой смирно, нос откромсаю. Теперь вот шрам... О-о-о! – Мастер некоторое время рассматривал окровавленное лезвие бритвы, потом вытер его о передник и сказал: – Ты бы все равно долго не прожила. У тебя КРАСНАЯ КРОВЬ. Такие не задерживаются.

– Вот не знала, так не знала, – Роза некоторое время с любопытством разглядывала кровь редкого цвета, потом посмотрела на воткнутую в бок иглу и подтвердила: – Точно, красная.

– Ладно. Отойдите-ка отсюда. Во время казни нельзя стоять близко. Пусть все видят все.

Роза и Лилия послушно попятились. Мастер отер остатки пены с головы Ириски. Девушка крепко зажмурилась.

– Именем Золотого Бога и Белого Кардинала, – торжественно выговорил Мастер. Ириска почувствовала, как накаленная дочерна печать впилась ей в лоб.

– Хо-о-о!.. Хо-о-о!.. Хо-о-о!.. – взревела толпа.

Затылок упирался в Столб Позора, печать беспощадно вплавлялась в лоб и, казалось, погружалась в мозг.

– Хо-о-о!.. Хо-о-о!.. Хо-о-о!..

Ириска не могла больше терпеть. Она тихо-тихо застонала горлом, захрипела на такой низкой ноте, которую едва улавливал человеческий слух. А в уши рвался надсадный крик, перекрывающий рев толпы.

Печать отвалилась от кожи.

– Ого-о-о-ой! – ответила толпа.

Ириска открыла глаза и с удивлением увидела, что кричал и бесновался в своих цепях юноша, прикованный к Столбу Позора напротив.

– Ишь прорвало тебя, – проговорил Мастер, вразвалку подошел к прикованному и с силой ударил его в челюсть.

– Подонки, подонки, – прошептал юноша. Из угла его рта потекла тонкая алая струйка. – Э-э-э, да у тебя тоже красная кровь! – удивился Мастер. – Вот вы и подохнете сегодня. Ничего, станете под цвет неба и Бога. Это священный цвет, он вам к лицу.

Мастер покосился на тигель с расплавленным золотом и хохоча спустился в толпу. Раскаты густого божественного смеха вторили Мастеру. Ириска повернула гудящую голову вправо. Там, на плоской крыше церкви сияла фигура Золотого Бога. Она была более яркой, чем золотое небо и даже ярче серебряного солнца. Глаза начали слезиться, когда Бог перестал смеяться, взмахнул рукой и приказал:

– А теперь пусть продолжается праздник ирризации!

Толпа отхлынула от белокаменного помоста, обратив все внимание на небольшое возвышение перед церковью. Изображение Кардинала Довольного с фасада также взирало на возвышение. У подножья церкви расположились иррорги, сгоравшие от жажды.

Праздник продолжался.

На возвышение по очереди поднимались обнаженные юноши и девушки, кланялись Золотому Богу, Кардиналу Довольному, толпе и сплетались в объятиях. Как только они отпускали друг друга, на возвышение выскакивали десять ирроргов и выпивали их под восторженные вопли толпы. Юноши и девушки кричали и отбивались, но через некоторое время уже ирроргами покидали мертвые тела, бодро подпрыгивали, выкрикивали ритуальное: "Огой!" – и присоединялись к остальным ирроргам, повязавшись Поясом Отличия. Ириске показалось, что с каждой выпитой парой Золотой Бог чуть-чуть подрастает и скоро перестанет умещаться на крыше церкви. Мертвые тела складывали аккуратными рядами на краю возвышения.

Цепи на противоположном Столбе Позора тихонько зазвенели, потом еще и еще. Завороженная кошмарным ритуалом Ириска не сразу обернулась в ту сторону. Когда же посмотрела на юношу, то едва не вскрикнула.

Позади Столба стояла Смерть. Положив метлу на помост и встав на цыпочки, она как можно осторожнее перерезала огромным ножом толстые звенья цепей. У юноши освободились руки. Левая нога, правая. Пояс. Шея. Свободен!

Ириска сдерживалась изо всех сил. Если она закричит или просто скажет хоть слово, кто-нибудь обязательно обернется. Тогда юношу вновь схватят. Но Смерть, похоже, совсем не обращает на нее внимания. А как же она?!

Между тем старуха отрезала ножом от своего черного плаща широкую полосу ткани, перевязала голову юноши так, чтобы не видно было клейма, сунула чудесный нож ему в руки и столкнула с помоста.

Ириска зажмурилась и опустила голову. Она так сильно смежила веки, что перед глазами закипели багряные узоры.

Повезло! Юноша свободен. Теперь он мчится подальше от ужасной Церковной площади. Странно, что он будет жить благодаря Смерти. Хотя нет, также благодаря ей. Ведь стоило закричать...

Ириска страдальчески улыбнулась.Нет, никогда бы она не закричала хотя бы из солидарности обреченной и обреченного. Или просто назло Мастеру, Розе и прочим подонкам... Или... из-за странного блеска глаз юноши. От которого ей делалось легко и томно, который упрямо прорезал коричневую темноту ночи и легкое золото предрассветной мглы и... ласкал и утешал, и словно освобождал от золотых оков...

Цепь, пастью наручника схватившая левую руку, дрогнула. В следующий миг рука плетью повисла вдоль тела. Ириска распахнула глаза.

Юноша стоял перед ней резал цепи огромным ножом. У Ириски даже в горле пересохло. Дрожа от непередаваемого волнения девушка лихорадочно озиралась вокруг. Не видит ли их кто-нибудь?

Смерть с перекошенным от гнева лицом бросилась к юноше, схватила его за руку и прошипела:

– Ты с ума сошел?! Брось ее и беги немедля! Мало тебе из-за нее досталось?

Со свистом дыша сквозь стиснутые зубы юноша стряхнул серую костлявую руку и продолжал резать цепи.

– Уходи!!! Опять попадешься!

Последняя цепь закачалась в воздухе. Юноша и Ириска спрыгнули с помоста и бросились к развалинам. Только бы не заметили!..

– Стой, – вдруг выдохнул юноша, хватаясь за угол гранитного пъедестала. Они проскочили оба пояса золотых статуй (к которым сегодня после заката могли прибавиться и их тела), а также пояс Обугленных. Сейчас юноша задержался возле одного из Окаменелых и как кошка карабкался вверх.

– Что ты делаешь?

Держась за плечо статуи, свободной рукой он пытался вытащить из каменной груди нож.

– Крепко заделали, подонки, – прохрипел юноша, тщетно провозившись с минуту.

– Нет, просто мне здесь нравится, – насмешливо ответил кто-то.

Ириска тихонько охнула. Ей показалось...

– Она следит! Бежим!

Юноша мягко спрыгнул на землю и ни слова не говоря потащил девушку дальше, за пояса Одеревенелых, Окостенелых и еще дальше, в лабиринт развалин. Наконец он с разбега перебрался через остатки стены, перетащил за собой Ириску и отдуваясь спросил:

– Кто следила?

– Статуя.

Юноша на минуту застыл с разинутым ртом, глубоко вздохнул и разочарованно сказал:

– А я-то испугался. Такой шанс!

Ириска возмутилась:

– Какой шанс?! Статуя следила за нами!

– Ну да, следила, – юноша лег, кряхтя от усталости. – У всех у них (кроме тех, конечно, кого казнили золотом) живые глаза. Каменные, деревянные, но живые. Ты что, не знала?

– А кто сказал: "Мне здесь нравится"?

– Нож Судьбы, кто ж еще! Не хотел выниматься. Такой же точно ножик, – юноша повертел перед лицом Ириски Ножом, который дала ему Смерть. – Отличная вещь. Что хочешь режет. Кстати, давай-ка снимем вот это.

Минуты две юноша разрезал металлические пояса, ошейники и наручники с обрывками цепей, потом вырезал Ножом в стене нишу и спрятал туда эти последние напоминания о казни. Впрочем, не последние. Их головы по-прежнему раскалывались от боли, клейма жгли лбы.

– Хорошо бы, конечно, иметь второй Нож Судьбы, – задумчиво протянул юноша.

– Прости, я не знала, – сказала Ириска и тут же спросила: – А как тебя зовут?

– Честав.

– А меня...

– Знаю, Ирис. А подруги звали Ириской, – Честав улыбнулся. Девушка удивленно заморгала.

– Откуда ты знаешь?

Честав не отвечал. Он потянулся и смежил усталые веки. Но сквозь его густые рыжие ресницы лился ТАКОЙ взгляд, что у Ириски постепенно сделалось пусто под ложечкой. Щеки, шея и грудь налились гороховым румянцем. Она вдруг сообразила, что несколько часов стояла перед юношей совершенно голой, да и сейчас на ее теле никакой одежды нет. Даже нельзя скрыть смущение в волосах, потому что их скосила ненавистная бритва Мастера. И он ее РАССМАТРИВАЛ всю ночь и все утро...

– Ах да, извини.

Честав сел, как можно более естественным движением согнул ноги в коленях так, чтобы не было видно его тела и сказал не глядя на Ириску:

– Значит, одному будет тряпка, другому Нож.

Юноша стащил с головы повязку, сунул ее девушке в руки и перемахнул через обломок стены.

– Честав... – Ириска осторожно выглянула из своего жалкого убежища и позвала громче: – Честав! Ты где?

Развалины передразнили ее слабеньким эхом. "Ушел", – подумала девушка с облегчением и тут же опустившись на огромный камень принялась сооружать себе жалкое подобие одежды. Ткань оставленной ей повязки почему-то не рвалась, хотя была очень тонкой. В конце концов девушке удалось сделать перевязь, прикрывшую правую грудь, стаканчик и с горем пополам подстаканник.

Ириска вертелась и придирчиво осматривала себя со всех сторон, весьма сожалея об отсутствии зеркала. От серебряного жара солнца и забот об одежде девушка даже вспотела. Но стоило ей небрежно смахнуть пот со лба, как сердце учащенно забарабанило:

КЛЕЙМО!

Нескромный взгляд Честава и сознание наготы так взволновали девушку, что она совершенно позабыла о проклятом клейме. Мгновенно сорвала Ириска с таким трудом сделанную перевязь и тщательно обмотала бритую голову. И не успев еще завязать тугой узел на затылке с ужасом поняла: ТЕПЕРЬ ЧЕСТАВУ НЕЧЕМ ПРИКРЫВАТЬ СОБСТВЕННОЕ КЛЕЙМО!

Тут же пыльные развалины зажглись кружочками ненавидящих глазок. То были Черные Мысли, только следили они не за Ириской, а за юношей. Ему теперь одна дорога: назад на Церковную площадь, к Столбу Позора, в железные лапы-клещи Мастера.

Более Ириска не колебалась.

– Честав! Честав!

Она бежала среди руин Города по извилистой сети бывших улиц и переулочков, сплетавшихся иногда узлами площадей. Бежала и звала Честава. Золотисто-пыльный ветер выл в развалинах, кружил и гонял по земле куыи никому не нужных купюр. Изредка он как бы дразнясь выдергивал из их пестроцветья несколько засаленных бумажек и швырял девушке в лицо.

– Честав! Честав!

– А разве я тебе не гожусь?

– Или я?

От резкого рывка Ириска опрокинулась навзничь.

– Зачем тебе твой Честав! Он явно струсил. Выбери одного из нас. Отдаться на выпивание ирроргам с такой девочкой – прелесть! – один из склонившихся над Ириской причмокнул от предвкушаемого удовольствия.

Девушка встала на колени, затравленно глядя на стоящих по обе стороны юношей.

– Меня выбирай.

– Или меня.

– Но я... не хочу, – пролепетала Ириска. Только этого еще не хватало! Бежать с Церковной площади, чтобы вернуться туда...

– Не хочешь?! А для чего же ты тогда мечешься по Городу голышом? Ирроргов пугаешь?

Юноши засмеялись. Ириска вырвалась и попыталась бежать, но тут же была вновь поймана.

– Так кого ты выбираешь? Его или меня?

Ириска жалко запищала, забилась в руках юношей, покрывая их жадные физиономии лиловыми бороздами царапин.

– Э нет! Круто дерешься!

Один подхватил ее под мышки, другой – под коленки. Ириска продолжала безуспешно вырываться, изгибаясь всем телом. Юноши тащила ее, награждая на ходу пинками и приговаривая:

– Ладно. Сейчас не хочешь, на площади решим. А то и РАЗДЕЛИМ ТЕБЯ ПОРОВНУ. Мы же друзья. И мы совсем не жадные.

Ириска принялась брыкаться изо всех сил. Повязка сползла с ее головы. Увидев клеймо, шедший сзади заорал дурным голосом и разжал руки. Ириска пребольно стукнулась затылком об землю. Второй юноша обернулся и охнул, хоть не смотрел на клеймо. В тот же миг чьи-то ноги взметнули два пылевых облачка у самого лица Ириски. Первый юноша дико взвыл, захрипел и рухнул сначала на колени, потом на бок. Второй отпустил ноги Ириски и метнулся в развалины. В облачке рассеивающейся пыли к девушке склонилось озабоченное лицо Честава.

– С тобой все в порядке?

Ириска тут же нащупала на земле повязку и попыталась прикрыться. Честав удовлетворенно хмыкнул, присел около лежавшего без движения юноши и принялся стаскивать с него рубашку, приговаривая:

– Ну если ты так стесеяешься, одень хоть это.

– Не надо, она в крови, – пролепетала Ириска и только тут осознала, что рубашка упавшего юноши действительно насквозь пропитана голубой КРОВЬЮ. И Нож Судьбы, который лежит тут же, весь в КРОВИ. Лишь тогда девушка поняла, ОТКУДА взялась кровь.

– Честав?! Ты...

– А что, очень даже вкусно! – Нож Судьбы смачно всосал кровь с лезвия.

– Даже вытирать не надо. Не Нож, а прелесть, – сказал Честав и УСИЛЕННО СТАРАЯСЬ НЕ СМОТРЕТЬ НА ИРИСКУ протянул ей рубашку.

– Надень.

Ириска сжалась в комок. Ее мутило. Глаза сами собой закатывались.

– Ладно, будем считать, что ты права. Хотя его голубая кровь может скрыть ОПАСНЫЙ цвет твоей собственной. Тогда займемся штанами, – слабо донесся до сознания девушки голос Честава.

– Не смей! – слабо пискнула Ириска. Честав удивленно посмотрел на нее.

– Слушай, нельзя же быть такой разборчивой в нашем положении! Или ты и дальше собираешься бродить среди этих руин в чем мать родила?

– Нет-нет! Я не одену ничего с мертвого. И ты не одевай. Иначе я стану ненавидеть тебя еще сильнее! – последние слова девушка выкрикнула почти истерически.

– Я же тебя... Эх ты!

Хмурый Честав медленно подошел к Ириске и по-прежнему СТАРАТЕЛЬНО не глядя на нее попытался отнять повязку.

– Резать желаю, – начальственным тоном сказал Нож Судьбы.

– Что ты хочешь сделать? – испугалась девушка. Ничего не объясняя Честав так рванул ткань, что Ириске обожгло ладони. Девушка приготовилась к худшему, однако Честав лишь разрезал кусок материи пополам.

– Хорошо резать что-нибудь! – обрадовался Нож.

– Когда-то очень давно люди обходились набедренными повязками. В то время они были еще дикими. По-моему, сейчас самое время вернуться в пещеры, – Честав с философской насмешливостью оглядел скучное однообразие развалин, гонимых золотым ветром пылевых чертиков, беспорядочные стайки мятых шекелей и беззаботно присвиснул. Потом положил к ногам Ириски куски ткани и удаляясь как бы невзначай бросил через плечо: Советую не задерживаться. Тот, кого я убил и его товарищ хотели получить твое тело на Церковной площади. У ирроргов замечательный нюх на подобные делишки. Скоро здесь будет полно патрулей. Да и Мастер мог заметить, что мы удрали.

Юноша шел напевая и не оглядываясь. Серебряные лучи солнца равнодушно сверкали на лезвии Ножа. Тем не менее Ириске казалось, что с его бритого затылка смотрит загадочный третий глаз. Внимательно наблюдая за маленькой фигуркой Честава, девушка тщательно закрыла голову и бедра повязками и медленно пошла в ту же сторону, что и он. За спиной плелись несколько Мыслей. Одна из них набралась храбрости и заговорила с Ириской:

"Зачем ты идешь туда же, куда идет Честав?" – "Почему нет? Он-то наверняка знает, где безопасно". – "Почему он должен знать это?" – "Он иначе не может, потому что его клеймо..."