Текст книги "Ростки на могилах (СИ)"

Автор книги: Тимофей Алёшкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Видно, трибун был не из тех, кто в трудном деле ищет совета у Бахуса. Зато онпочти опустошил большое блюдо с сушёным инжиром, и его-то гостю не предложил.

Новеллий отпил вина и осторожно начал:

– Я не просто в разведчиках служил. Меня и против друидов посылали. И кое-чему научили. Так вот, сегодня я почувствовал, что в городе Зверь. Так галлы их называют.

– В самом городе?! – Лурий привстал. – Это точно? Тревогу трубить?

– Я думаю, не нужно, – Марк отпил ещё вина, демонстрируя спокойствие.Трибун чуть расслабился и присел на самый край стула, выжидательно глядя на Марка.

– В городе тихо, все спят.И так быстро он опять не нападёт, день-два не сможет превращаться, – если честно, в последнемНовеллий был совсем не уверен.Даже дядя не смог сказать ничего определённого.Все Звери вели себя по-разному, но вот этого Новеллий говорить не собирался.

– И что делать? – глухо спросил Лурий.– Как искать его? Или уходить? Что посоветуешь?

Новеллий пожал плечами.

– От Зверя вы и ускоренным маршем не уйдёте, он может гнаться днём и ночью. А если останетесь, искать его я помогу.

– Да я и так убегать не собираюсь. Но что делать-то? Ты его сможешь отыскать в человеческом обличье? Их так, говорят, убить проще.

Трибун снова пристально посмотрел на Новеллия. Тот сделал вид, что думает, но его это предложение не устраивало. Да и никого не устроит. Отыскать он может и отыщет, но получится тогда просто убийство римлянами родни рикса. Это гарантированно приведет к бунту и резне, Олину сожгут. В общем, никакой прибыли.

– Нет, так не выйдет, – веско сказал Марк.

– Атогда что? Он же в поле драться не выйдет, и ждать, пока когорта подойдёт, тоже.Как его убить-то ещё, их жеи онагр не берёт. АСегомар, может, только и ждёт, чтобы напасть, когда мы с уродом схватимся.

Трибун ударил кулаком по ладони. Потом снова глянул на Новеллия и сбавил тон.

– Ладно, про Сегомара я зря, но тут такой народец, на дурное дело мигом поднимутся! Никакой рикс им не указ.

– А я убить его быстро помогу.

– На словах ты очень ловкий, Марк Новеллий. И в Олине появился так вовремя. Со службы уволился, помогать рвёшься. Сам в штанах, с усами... Ты скажи, почему я верить тебе должен? Может, ты и не Новеллий вовсе? – Лурий говорил вроде и с усмешечкой, но смотрел прямо в глаза.

– Ладно, трибун Гай Лурий, давай как римляне. Я же не в службу пришёл. И не в дружбу, не успели мы с тобой пока подружиться.Мне деньги нужны. Я приказчиком к Цестию разве б нанялся, если бы не нужда? Меня сам Агриппа знает, на одних закупках для войска тут так сейчас развернуться можно! А начать настоящее дело не на что.

Начать было на что, но трибуну о том можно и не говорить, а лишних денег не бывает.

– Теперь смотри -прикажи писарю найти приказ Цезаря, вам наверняка прислали, он был еще осенью. Цезарь объявил награду за доказанную голову Зверя, пять тысяч денариев.Если ты, когда в Марсию вернёшься, подтвердишь, что голова моя, и из своей казны пять тысяч добавишь, будут мне деньги на своё дело, а тебе Зверь. По рукам?

– Ага, -Лурий, наконец, уселся на свой стул нормально, даже на спинку откинулся. -Все теперь понятно. Добавлю тысячу – и по рукам. За каждого убитого легионера – десятку прочь.

– Три тысячи.

– Побойся богов, Марк Новелий, я и за тысячу не знаю, как отчитаюсь. Две.

– Обязуешься торжественно дать? – Марк вставил для пущей важности торжественную старинную формулу.

– За голову – обязуюсь, – быстро ответил Лурий. – И если мои пострадают – вычет, как оговорено.

– Тогдая предлагаю вот что. Зверя нужно выманить из города в место, заранее известное. Завтра скажи Сегомару, что раз дело в богах, ты требуешь чтобы он и весь народ Олиныпринес жертву и прошёл очищение в священной роще. Она тут недалеко, у Ардуеннского леса. Он скажет, что друидов нет, роща заброшена, и всякое в таком роде, но ты попробуй настоять. И ещё, прошу,найди то письмо Цезаря о награде, пусть оно подтвердит – я не вру.

– Ну пойдут они на это очищение – если еще пойдут. Потом что?

– А потом мое дело. Ну, всё, будь здоров, -Новеллий допил вино и поднялся.

Лурий хотел ответить, но его вдруг чуть не пополам разорвало глубочайшим зевком, он обхватил рот обеими руками и только привстал со стула, прощаясь с гостем.

* * *

Сегомар Молодой был истинный сын своего отца – тот, не обладавший изначально особой знатностью и богатством смог овладеть и тем и другим благодаря гибкости и умению слушать и слышать. Сейчас, когда настал мир – не лучший из возможных, но и не худший ведь – перед ним открывалась широкая дорога, и он собирался пройти по ней как можно дальше, и детей по ней послать.

Когда ему сказали, что некий Марк Новеллий хочет с ним говорить, он ждал римлянина, да и никто из местных не подумал бы прийти к ригу ранним утром. Однако вошедший был галлом. Из тех, кто шел той же дорогой, что и сам Сегомар.

– Приветствую, риг Сегомар, сын Сегомара,– обычаи, судя по поклону, гость знал, это было приятно. Риг кивнул, принял шкатулку из камня, красивую, не очень дорогую, ни к чему не обязывающий подарок. Этот Марк начинал ему нравиться.

– Как вам в Олине, по каким делам к нам?

– По торговым.Закупаю всякое для войска Агриппы.Верубрии выделывают много кожи на продажу, и ваши кузнецы тожехороши. Я думаю даже здесь обосноваться.

В разговоре возникла пауза. Риг не спешил ее заполнять – пусть тот, кто нанес визит, сам расскажет о причине.

– Я присутствовал вчера при вашей встрече с трибуном Лурием, – начал гость. – Естественно, на улице, дальше вы разговаривали с ним наедине. Но я примерно понимаю, о чем велась речь.

– Вот как? И о чем же?

– То, что лежало на носилках. Это сделал тот, кого римляне называют hybrida. Зверь. Думаю, почтенного Лурия интересовало именно это. Он ведь был приКуларо, он знает, что это.

Сегомарвстал с высокого ригова стула и отошёл подальше от дверей, хоть в зале никого и не было. Новеллий последовал за ним.

– Вы, я вижу, человек сведущий, – Сегомар заговорил тише.– Хотите что-то предложить?

Марк кивнул.

– Я имею возможность устранить Зверя.

Сегомар покачал головой.

– Не продолжайте. Это меня сейчас не интересует.

– А что же вас интересует?

– Можете ли вы спасти человека?

"Не племянник. Сын", – понял Марк, а вслух сказал, чтобы потянуть время.

– Вы очень откровенны.

– У меня нет времени на долгие разговоры. Так можете?

Новеллийзадумался. Разговор пошел в совершенно ином направлении, он не знал, что ответить. Ему приходилось убивать Зверя – один раз. Ему несказанно повезло тогда, это следует признать. И он до сих пор помнил все– удар, едва не выворотивший ему суставы, запах гниющей на глазах плоти, отлетевшую голову, что даже мертвая жгла его взглядом – жгла, несмотря на лопнувшие глаза.

– Это зависит от того, что вы понимаете под спасением. Ритуал...

Лицо Сегомара вдруг сморщилось, как печеное яблоко, он стремительно отвернулся, пряча от гостя слезы.

– Я не хотел этого. Никто не хотел. Но погибла Адиега. Они были погодки, души друг в друге не чаяли. Никто не был виноват в ее смерти, но он вбил себе в голову и...

Овладев собой риг повернулся к Новелию.

– Это неважно. Для меня главное, чтобы... вы понимаете?

Новеллий понимал. Все будущее Олины, все будущее рода Сегомара сейчас зависело от того, что случится в ближайшие несколько дней. Если Зверь останется тут и будет убивать римлян – в Олину придут их когорты. Зверю так или иначе придет конец – и когда раскроется,что он сын Сегомара, судьбу рикса нетрудно будет себе представить. А ведь для многих Зверь все еще символ борьбы за свободу – если объявить о его появлении, бедные кварталы могут подняться на еще одну безнадежную попытку восстания. И тогда не будет уже ни Олины, ни Сегомара, ничего.

– Вы понимаете, – тихо проговорил Сегомар. – Он забывает себя. Иногда не узнает родных. Разговаривает сам с собой, разговаривает с Адиегой. Я боюсь за его душу, – едва слышно закончил рикс.

Став римлянином, Марк научился верить, что продолжения у земной жизнине будет. Жить так было и проще и веселее. Истовая и всеобщая вера галлов в перерождение душ его злила и немного пугала – он же сам рождён галлом, а вдруг его и правда будет вечно волочить по другим телам?Да ещё если где-то там, в холодном нижем мире, под землёй, где царят эти черви поганые... бррр! Но если Сегомаразаботит душа сына...

– Из мира нижнего, через мир средний, в мир верхний наш путь, и боги ведут по нему все души, – Марк вспомнил подходящие слова из друидской молитвы, знакомые с детства.

Сегомар встрепенулся, его глаза зажглись.

– Вы, – задыхаясь сказал он. – Вы сможете?

Марк медленно и важно кивнул. Душа Зверя могла упокоиться хоть в Тартаре, но для него главное сейчас – убедить Сегомара.

– Его телу ничем уже не поможешь, – веско роняя слова, сказал он. – Но душа... душу можно спасти. Очищение...

–Лурий уже предложил провести очистительные жертвы в священной роще, – резко ответил рикс. – Он не понимает, что этим сам толкает нас на восстание. Если я, вдобавок к слухам о Звере, поведу верубриев в рощу, город точно поднимется на римлян!

Марк понимал его. Сегомар очутился между молотом и наковальней – не выполнить требования римлян означало потерять их доверие, на завоевание которого Сегомары положили столько сил; выполнить – значит взорвать всю еще сохранившую лояльность прежним богам бедноту – да и не только бедноту. Друиды прокляли тех, кто помирился с Римом и ушли в леса, но их голос все еще громко слышен, и ясно, как люди воспримут возвращение в священную рощу.

– Лурий боится, – мягко сказал Марк.

– Да! И я боюсь!

Новеллий ждал. Сегомар посмотрел по сторонам, подошел к дверям ивыглянул наружу. Какое-то время смотрел, словно ждал кого-то. Потом вернулся к гостю.

– Совет я уговорю. Но сегодня будет собрание. Приходи туда, Марк Новеллий. Попытайся убедить народ верубриев провести очищение, а не начать войну!

Марк склонил голову.

– Я, ПетрокорийДунноброгиас, – медленно сказал он. – Попытаюсь сделать это. Быть может сам, быть может не сам. Во имя народа верубриев, во имя мира, чтобы не лилась кровь на этой земле.

Сегомарслушал, чуть наклонив голову.

– И еще я постараюсь помочь твоему... человеку. Если что-то можно сделать – все это будет нами, – Новеллийвыделил последнее слово, чтобы Сегомар точно его расслышал и понял, – сделано. В уплату я возьму деньги.

Рикс кивнул, его глаза горели.

– Ты... я принимаю то, что ты сказал. И даю слово, – он коснулся лба пальцами, – что плата будет и она будет щедрой. Если ты сделаешь так, как обещал. Но, ПетрокорийДунноброгиас, – он помялся, – твой род известен верубриям. Мы не забылиБодуомата. И ты понимаешь... вы понимаете, не стоит...

– Все сделанное будет взвешено судьбой и богами, – торжественно сказал Марк. – Судить лишь им.

Сегомар наклонил голову.

– Пусть будет так, – прошептал он.

* * *

Народ топтался на земле. Народные собрания в Олине проводились нечасто, Сегомар предпочитал решать все дела сам или через Совет. Сейчас он выделил для собрания один из своих заливных лугов и лишь морщился, глядя, как верубриитрамбуют первую весеннюю травку. Сам он, в окружении десятка вооруженных крепкими дубинками слуг сидел на риговом стуле, на возвышении, рядом с ним на скамье сидели два барда.

В любом другом случае Сегомар через своих клиентов и слуг просто заставил бы собрание принять устраивающее его решение. Но не в этом. Возвращение в священную рощу без друидов,да ещё по указке римлян, было опасным нарушением правил, издревле установленных богами. Это не мост построить или стены подновить. Сейчас Сегомар не был уверен ни в ком из своих сторонников. Он даже в самом себе не был уверен.

Римляне без жалости уничтожали священные рощи, не без основания полагая, что именно оттуда друиды разжигали пламя восстаний. Иные полагали, что так они вырвали сердце галлов. Другие полагали иначе, но все же священная роща Олины сохранилась благодаря клятве о том, что никогда более ни один друид не войдет под ее сень. Клятву дал Сегомар Старший, она была подтверждена его сыном и неукоснительно выполнялась.

В Олине не было друидов. К добру ли, к худу ли, но не было. А священная роща осталась, там жили боги, и они хранили Олину. Многие считали, что именно это помогло уберечь город во время последней страшной войны. И сейчас очень многие страшились того, что может последовать за возвращением людей в рощу, да еще и едва ли не по приказу римлян. Вдруг боги разгневаются? Или совсем уйдут! Что будет с Олиной, что будет с ними со всеми?

А теперь еще и Зверь. Слухи вырвались на волю, а ведь для очень многих он был последним шансом, надеждой на победу. Они приходили из мрачных северныхлесов и болот, из страныбелгов. Никто в точности не знал, что с ними там творили – друидов, проводивших страшный обряд, сторонились даже свои. Поговаривали, что выживали очень немногие, а до полей сражения добрались лишь единицы – страху нагнали, но решить дело в пользу галлов так и не смогли. Но надежда, пусть и призрачная, жила.

Сегомар сидел и слушал выступление Моркана. Спокойный, размеренный во всем, небогатый, но крепко стоящий на ногах бородач, зарабатывавший на жизнь разведением лошадей. Он шел по той же дороге, что и Сегомар, он делился с ригом своими планами, и тот всегда считал его своим надежным сторонником. Но сейчас Моркан толковал лишь о мести, о ненависти к Риму, о скверне, что расходится от этих голоногих мерзавцев. И его слушали, не перебивая.

Вдруг зычный голос Моркана прервался. Через секунду умолк и гул, непременно сопровождающий любое скопление людей. Сегомар поднял голову, напуганный наступившей мертвой тишиной.

По утоптанной траве луга шла высокая фигура. С ног до головы она была скрыта белым плащом, тот стелился по земле, собирая мусор. На голове – высокая чёрная шапка, из-под нее выбиваются длинные седые волосы. Рука, придерживающая плащ, была коричневой и узловатой, как корень дерева.

Перед друидом расступались стремительно, иные даже падали, разбегаясь на четвереньках. Олина считалась местом, проклятым друидами за союз с врагом.

Фигура в плаще встала на возвышении, с которого только что сломя голову сбежал Моркан. Скрытое кожаной маской лицо повернулось, оглядывая собравшихся. Люди ежились, прячась друг за друга.

Похожая на ветку рука ткнула в толпу.

– Тараннис мертв!

Люди охнули.

– Граннус мертв!

Над толпой поднялся многоголосый стон.

– Беленус мертв!!! Ибо их рощи сожжены!

Голос друида вдруг стал подобен грому.

– Неужели вы верите в эту чушь!!!

Установившаяся тишина буквально сбивала с ног.

– Священная роща – это святое место! Но неужели вы думаете, что если ее не станет – уйдут боги? Боги -вокруг нас. Это наша земля, это вода, это дождь и облака! Это мы сами!!!

Заскорузлый палец обвел собравшихся, словно выбирая цель.

– Вырастет новая роща. И боги останутся, если будет кому в нее прийти! Если будет кому принести им жертвы! Если будет кому назвать их имя, выкликнуть его! Тараннис! Граннус! Беленус! Мы с вами! Мы не оставим вас!

Толпа подхватила крик друида. Сегомар вскочил и кричал вместе со всеми.

– Тараннис! Граннус! Беленус! – голос друида поднялся до визга, толпа бесновалась перед ним, выкрикивая имена богов – и названных, и всех остальных.

Друид вдруг простер к ним обе руки – словно дерево раскинуло ветки. Крик мгновенно стих. Глаза в отверстиях высокой кожаной шапки горели как угли.

– Моркан, Думниак, Каруген, – нараспев говорила высокая фигура, а его палец словно выхватывал названных из толпы. – Вы все в сомнениях.Ваши дочери могут принести детей от римлян!

Трое названных затряслись, бледные до синевы.

– Ха-ха-ха! – раскатилось над собранием. – Они уже принесли их вам! Как смешно! И как хорошо!

Толпа жадно внимала словам.

– Это новые галлы! У нас мало молодых мужчин – пусть их станет больше. Не сомневайтесь! Несите жертвы Тараннису, пусть он сделает ваших внуков сильными! Смотрите в будущее!

Толпа бесновалась, друид словно дирижировал ею.

– Рощи угодны богам, – прервал он гвалт и крик. – Но люди – настоящие люди -важнее. Сохраните себя – и тогда скоро у нас снова будут наши святые места. Новый святые места! Вся страна верубриев станет святым местом!

Друид сошел с возвышения, покачнулся, словно силы покинули его, но успел выпрямится прежде, чем десятки рук протянулись к нему.

– Я покидаю вас, добрые люди. Я рад, что вы есть здесь! Я рад за Олину!

Высокая белая фигура, покачиваясь, прошла сквозь расступившуюся толпу, не оборачиваясь, прошла к лесу и скрылась под его сенью. Никто не осмелился идти за ней.

* * *

День очистительной жертвы с самого утра был ясным и солнечным. Земля словно обрадовалась – куда-то впитались лужи, лишь самые большие остались черно поблескивать, зазеленела трава. Даже запах изменился -ветер унес прочь низко стелющийся дым от костров и очагов нижнего берега, вонь от выгребных ям и свинарников, зловоние бочек, в которых отмачивались кожи. Взамен этого пришел свежий дух из окружавших Олину лесов и лугов.

Новеллий вышел еще до света. Чтобы не привлекать внимания – вылез через окно и спрыгнул в переулок, закутавшись в плащ прошел к берегу реки, там, у прогнившего частокола его ждала лодка. Он в очередной раз подивился умению дяди Дуннотала организовывать дела.

На другом берегу прошел через заливные луга – изрядно намокнув при этом. На дороге стояли патрули, и галльские, и римские. Новеллий, хотя у него былпароль от Лурия, старательно обошел их. В лесуразмотал сверток из мешковины, который нёс с собой, и высвободил Копьё. Покачал в руке, примерился.

Впервые он встретил Зверя год назад. Молодой Цезарь с тремя легионами пришёл в страну белгов, чтобы усмиритьплемя моринов. Те не приняли открытого боя и рассеялись по лесам и болотам. Новеллий и его десяток разведчиков провели когорту Третьего легиона на болотный островок, где засели галлы. На островке оказалась священная роща с необычной, тройной изгородью. Галлов они там не нашли, те ушли прямо по болоту. Римляне, повинуясь приказу Цезаря,забрали всё, что нашли в роще,подожгли домишки и ворота и пошлёпали по колено в воде обратно.

Новеллий, со своими людьми замыкавший отход, сначала взял часть добычи, мешок с серебряными чашами, наравне с рядовыми. Но когда отряд выбрался из воды, собрался в строй и затопал по узкой лесной дороге, Марк отдал мешок и повод коня Публию и пешком ушёл в голову колонны – последить за лесом.Это он так сказал, на самом деле он просто не смог больше выдержать – рука с мешком дёргалась, как не своя, в голове мутилось, ноги подкашивались... Такое с ним бывало в местах, где густо копошились черви, но тут вокруг ни одногоне было, он мог поклясться! Ох, что ж эти друиды поганые наливали в те чаши?

Трусцой обгоняя колонну, он снял кольцо с пальца, продел в шнурок и повесил на шею. Стало полегче, в голове прояснилось, но тут вдруг Новеллия словно факелом ткнули в спину. Он охнул и обернулся.

Зверь появился из придорожных кустов как клуб черного дыма, метнулся через дорогу, походя располосовав троих солдат. Марк еще, помнится, удивился, что лошади не испугались – они, бывало, даже мышиного пискапугались, сущая морока с ними была. Такие вот глупые мысли в нем бились, когда он, подобрав щит убитого,встал в стройпротив неведомой напасти – а та, пролетев снова, оставила на дороге еще нескольких римлян.Да еще и морду показала – жуткая, вся в наворотах серой кожи, с горящими как раскаленное железо глазами и торчащими вбок и вниз клыками.

Римляне сбежались вместе, под знамя, закрывались щитами, забрасывали Зверя копьями. Тот, словно не замечая ударов, стряхивал воткнувшиеся копья и бросался снова и снова, легко прокладывая дорогу сквозь ряды солдат.Видны были растопыренные когтищи на узловатых руках и шипы, торчащие из локтей и колен – все они были смертоносны для тех, кто попадал под их удар. Новеллий смыкал строй, принимал удары и толчки товарищей, поддерживал соседей, орал вместе со всеми, и вдруг всё кончилось.Очередная атака сломила сопротивление, большинство солдат пало, оставшиеся на ногах побежали. Разведчики полегли все.Марку повезло, он отлетел в сторону не от удара когтистой лапы – та-то рвала доспехи как тряпки, а от толчка другого солдата. Марк почему-то запомнил его имя – Гней. Тому повезло меньше – он был разорван едва ли не пополам.

Врезавшись в землю, Марк на некоторое время потерял сознание. Очнулся от того, что кольцожгло уже по-настоящему, на груди потом остался шрам.Он попытался стряхнуть с себя жар, обжёг ладонь и открыл глаза.

Зверь жрал. Он был прямо напротив Марка, шагах в десяти, большой, серо-белёсый, горбатый. Марк смотрел прямо на его бугристую спину. Чудовище сидело, по-собачьи подогнув ноги, склонив голову вниз. Когти вытянутых рук пронзали тело лежащего под Зверем легионера. Ноги солдата подрагивали, каким-то злым чудом он был ещё жив. Зверь то подносил башку прямо к лицу человека, то отводил назад. Он хрипло, со всхлипами, дышал, чавкал и не то стонал, не то подвывал.

Марк с трудом поднялся, опираясь на щит. Он был безоружен. Сердце колотилось в рёбра, как будто хотело выскочить. Он поворочал головой в поисках хоть чего-то, похожего на оружие и увидел рассыпавшуюся связку длинных ржавых копий, не римских. Их недавние трофеи. Все они выглядели одинаково плохо – почерневшие древки, ржавые наконечники. Марк выпусти щит, нагнулся и взял одно, отбросил – сломано, схватил другое. Копьё оказалось тяжёлым, к тому же оновдруг мелко-мелко задрожало в руке – и так же в унисон задрожало кольцо на его груди.

Новеллий уже ничему не удивлялся. Он развернулся и пошёл к Зверю, стараясь удержать похожий на лист наконечник тяжелого копья на уровне груди. Зверь сидел в той же позе спиной к Марку. Казалось, чудище ничего не слышало, оно тряслось, урчало. В голове Марка прыгала только одна мысль: только бы успеть ударить! Только бы успеть!

Когда Новеллий оказался в трех шагах, Зверь, даже не обернувшись, лягнул неожиданно длинной ногой назад. Марк успел отпрянуть, когти прошли мимо, буквально в дюйме от груди. Кольцо полыхнуло так, что Новеллий заорал от боли и внезапно нахлынувшей ярости, припал и, не помня себя, замахнулся и изо всех сил толкнул копьё перед собой. Зверь только начал поворачиваться и подниматься, копьё будто ожило, изогнулось и угодило ему в бок. Марк,вложивший всё тело в удар,не удержался на месте, пробежал вперёд и неловко, обратным хватом схватился за древко.

Рывок Зверя едва не вырвал руку Марка из плеча. Перед самым носом Новеллия мелькнули страшные когти -Зверь пытался достать его, но потом копьё сделалось обжигающе-ледяным,а из тела Зверя вытекла словно темная, дрожащая капля – вытекла и упала прямо в небеса. Зверь поник, глаза потухли, руки и ноги свесились вниз и потекли – настолько быстро начал он гнить и разлагаться. В нос шибанула невероятная вонь, несколько секунд – и куски тела полетели вниз, шлепаясь с противным хлюпом. Последней упала голова – против ожиданий она была почти цела, обычная голова обычного человека, вот только вместо глаз – кровавые впадины, словно капля та именно оттуда вытекла.

Вот так Марк свою первую – и единственную, заметим – победу над Зверем одержал. И хотя хорохорился сейчас, но знал – тогда могло ему и не повезти. А сейчас?

Он взялся за Копье, покрутил им туда-сюда – сбалансировано оно было хорошо, хотя и тяжеловато, конечно. Авось боги будут на его стороне. Дядя-то был уверен, что Копье само его выбрало, и что оно его в обиду не даст. Хотелось бы Марку в это верить.

* * *

Варий скучал. После драки в трактире с этим вонючим галлом его посадили под замок. Ничего не сказали, ничего не объяснили – в то время, как его противника без лишних слов отпустили. Что-то там произошло такое, из-за чего все бегали как заполошные – Варий мало этим всем интересовался.

Он давно понял, что жизнь течет так, как течет и не надо вмешиваться в ее ход. Вода мокрая, небесачёрные и голубые, а любой галл должен знать свое место – правила его были просты и понятны. Он ничего не хотел и ничего не ждал от жизни с тех пор, как увидел растерзанные тела жены и детей. Их терзали не звери, а галлы, восставшие против римлян. До того момента Варий считал их людьми – непонятными, неопрятными и дурно пахнущими, а после за людей держать перестал. Им овладели фурии, он стал безжалостен к ним и к концу войны многократно превзошел в жестокости своих обидчиков.

Легат недолго входил в его положение – столь необузданный солдат никому не был нужен, так что при первой же возможности Варий получил отставку. Устроился в обоз, охранником – в первый же день разбил головы двум возчикам-галлам, из мирных. Получил палок и заплатил пеню, не смирился, едва окончился суд – чуть ли не сразу же снова сцепился с галлами. На этот раз полез на троих, и они его славно отделали.

Так и шло – от драки к драке, пока он не оказался в Олине – все еще крепкий, сильный, способный к любой работе, но ничего не желающий делать, человек без планов, без желаний, без будущего.

Одно лишь его тревожило – он уже не мог вспомнить лицо жены и дочерей. Их лица заслоняли другие – лица тех, кого он убил сам, в своей безудержной мести целому народу. Чтобы избавиться от них, чтобы вспомнить лица своих любимых он напивался. Это не помогало, но другого лекарства он не знал.

Через два дня после драки рано утром его вывели на воздух. Дали поесть. Он вместе с обозниками и рабами должен был помочь отнести треножники куда-то, там будут приносить жертвы. Куда – он не вникал, просто вздёрнул на спину здоровый тюк и медленно побрел за солдатами по растоптанному колонной в грязь полю – Лурий вёл за город почти всю когорту. Люди шли под оружием, с расчехлёнными щитами и без походной снаряги, но это Вария не обрадовало– его-то взяли не воином, а мулом, так что он топал себе, глядя под ноги и думая только о том, что нога промокла, значит, сапог прохудился, надо бы новый купить.

Однако по прибытию на место у него поубавилось апатии. Римляне стояли на опушке густой дубравы, впереди было поле, когда-то расчищенное, а теперь заросшее кустами и молодыми деревцами. Посреди поля, шагах в пятистах,былаквадратная изгородь, а в ней, должно быть, галльское святилище с дурацкими поддельными деревьями – видали такое, как же, как это наши его не сожгли. Дорогу, ведущую по полю к святилищу, расчистили от зарослей. Вокруг изгороди пёстрой оравой толпилась галлы. Столько галлов сразуВарий в последний раз видел в прошлом году, ещё в легионе, перед сражением с атребатами. Сегодня они и вырядились как на войне, на свой петушиный лад, всё больше в сине-белые тряпки. Варийположил тюк на землю и начал – так, на всякий случай – разминать кулаки.

При виде римлян галльское скопище зашумело, зашевелилось и скоро вытолкнуло в поле кучку мужчин в длинных плащах – вождей, те зашагали в сторону римлян.Лурий с центурионами пошёл через поле навстречу. Командиры сошлись, о чем-то переговорили и разошлись.

Лурийвернулся хмурый и озабоченный. Сразу выкликнул к себе трубача. Выстроил когорту на опушке в три линии, как перед боем и велел всем смотреть в оба и слушать приказы. Тит Виний, старший центурион, спросил его перед всеми, что делать, если нападут полузвери или другие какие галльские колдовские твари, будет особый приказ? Приказ всех тварей убить, в плен не брать, ответил Лурий. Вот это правильно, одобрил про себя Варий.

Тут егоокликнулопцион и погнал помогать готовить приношение.

* * *

В одном Новеллий с Дунноталом были уверены – Зверь уязвим, когда жрёт. А жрал он, насколько они знали, людей. Ну или что-то из людей выедал, тут Новеллию лучше знать, сам всё видел, сказал дядя.В общем, СегомаруНовеллий сказал найти пленника. Дядя выдал Марку белый плащ, проворчав, что раз уж на очищении приносят человека, такой ритуал учеником, одетым в высшего, не испортишь, да и убийством, да вообще ничем.Ох, верхние, ох, простите, по вашей воле кривду творю, ну и дальше причитал себе, Марк уже не слушал.

Теперь Новеллий в плаще, в кожаной маске, с Копьём в руке стоял за дальним от входа краем жертвенника. Солнечные лучи тут и там пробивались через прохудившуюся крышу святилища.Два барда по сторонам от входа с зелёными ветвями в руках – нашли же где-то! -старательно выводили священную песню на незнакомый Марку мотив.Старенький ват, бледный, весь в поту, поддерживал огонь в очагах.Внизу, под ногами Марка, в жертвенной яме лежал, истекая кровью, связанный германец, он молча, равнодушно смотрел вверх. Над ним густым клубком копошились червяки-духи. Они то и дело задевали Марка, а он сжимал зубы и изо всех сил старался хотя бы не дёргаться.

– Начинайте, – приказал Новеллий бардам. Те открыли двери. Первым под навес шагнул Сегомар.Барды поводили над ним ветками, он настороженно огляделся, поклонился, прошёл к краю ямы и встал напротив Новеллия.

– Он будет в плаще, один. Не сразу за мной... немного позднее. Сделай, что обещал, – тихо сказал Сегомар. Новеллий прикоснулся к нему пяткой Копья и громко объявил: "Очищен!".

Сегомар переступил с ноги на ногу, взглянул на Новеллия исподлобья, вздохнул и развернулся к выходу. Новеллийосторожно поставил копьё к ноге и вдруг понял, что все черви куда-то исчезли. И тут за дверями заорали.

* * *

Опцион Сцева, крепкий краснорожий мужик, с одного удара молота свалил быка перед походным алтарём. Легионеры одобрительно загудели, мол, знай наших!Варий, он стоял близко, сглотнул.Он вдруг понял, что проголодался. Бык был здоровенный, за ним к алтарю вели ещё баранов и свиней, может, и носильщикам мяса перепадёт – в строю всего-то было, на глаз, человек триста.

Тут у галлов закричали. Потом ещё. Потом толпа вокруг изгороди святилища заколыхалась – и бросилась в поле, врассыпную. Орали там уже все. Труба затрубила "к бою", но все участники жертвоприношения и так уже деловито разбегались, кто бросив всё, кто уносясвященную утварь, одни вставали в строй, другие убегали за него. Бык так и остался на месте, ему даже кровь пустить не успели. Варий поднял брошенный Сцевоймолот и пристроился на фланге, рядом с умбром, который недавно сажал его под замок. Тот покосился на молот Вария, посопел и вдруг протянул ему свой кинжал. Варий кивнул и засунул кинжал за пояс.

– Чой-то у них там, не знашь?Чо за чуды? – спросил умбр. Варий пожал плечами. Он слышал про галльских полузверей, но ему было всё равно.

Галлы с криками ломились по кустам, первые были уже близко к римскому строю, Варий видел покрасневшие от натуги лица, разинутые рты... Вдруг по толпе галлов словно бы косой прошлись – брызнула кровь, полетели ошметки. А через мгновение в римский строй словно камень из баллисты врезался -люди повалились, щиты разлетались, как листья. Варий два раза вдохнуть не успел, едва повернулся, а стремительная тень уже неслась на них с тыла, из леса.