Текст книги "Вдали от дома (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Отложив книгу, он хорошенько пригляделся к спутникам Следопыта. Так, что тем даже стало неловко от его внимания.

– Может быть. Очень может быть, – проговорил он, кивнув, – судя по виду… Справные вы больно. Чистенькие. Да и одеты… не по-нашему. Сразу видно, что прибыли издалека. Однако ж… проверить не помешает, я думаю.

С этими словами Учитель склонился над выдвижными ящиками стола, заглянул в один из них и достал оттуда маленький черный кубик, который затем протянул гостям.

– Надеюсь, вы знаете, что это такое? – спросил он при этом.

– Да, – отвечала Руфь четко и обстоятельно, как на экзамене, – это устройство, изготовленное древней сверхцивилизацией, в одной из галактик именуемой Создателями. Сочетает в себе поисковое устройство и ключ… к системе, осуществляющей мгновенный переход между мирами, по-видимому, объединенными в специальную сеть. При этом возможности данного устройства могут и не ограничиваться вышеупомянутыми функциями.

Прозвучи подобное высказывание на Земле, его автор рисковал бы прослыть досужим фантазером, а то и вовсе пополнить ряды пациентов психиатрических клиник. Но здесь, в городе, превращенном в лабиринт; в городе, где люди были вынуждены сосуществовать с мутантами и подобной нечистью, ответ Руфи не вызвал ничего, кроме одобрения.

– Что ж, – слегка улыбнулся Учитель, – тогда рад вас приветствовать в нашем городе и нашем мире. А также в нашем Форте. Я проведу вас в припасенную для гостей комнату. Располагайтесь… а завтра подумаем, как можем использовать ваши знания.

* * *

К Форту Оддрун подошла рано утром, когда темнота уже отступила, но солнце не успело даже показаться над горизонтом. В тот чудесный ранний час, когда в еще неверном и тусклом свете мир выглядит почти черно-белым, совсем как на старых фото.

Дозорные сразу заметили Рыжую ведьму; и хотя внешне Оддрун выглядела достаточно безобидно, обитателей Форта было не провести. Слишком хорошо, не понаслышке знали они, на что способна эта женщина… а, точнее, исчадие Хаоса, имевшее обличье слегка неопрятной женщины примерно сорока лет. Так что реакцию стражей нетрудно было предвидеть: когда до КПП осталось менее десяти шагов, ведьма оказалась в прицеле сразу трех карабинов.

– Еще шаг и открываем огонь! – как гром прозвучал в утренней тишине окрик одного из дозорных. На сей раз не юнца в мешковатом комбинезоне, а опытного бойца. Опытного, в том числе, и в общении с созданиями Хаоса.

– Уберите оружие! – крикнула в ответ Оддрун, – я не за этим сюда пришла! Мне ваш Форт вообще даром не дался.

– Так топай мимо, – услышала она в ответ, в то время как пальцы всех троих дозорных уже лежали на спусковых крючках. Одно движение – и…

– У вас находится нужный мне человек, – попыталась объяснить ведьма, – он пришел в город вчера… вечером. Мне нужно поговорить с ним. Я не причиню вреда ни ему, ни кому-то из вас.

На несколько секунд дозорные растерялись, замолчали и переглянулись. А затем слово взял один из них – тот, который и грозил Оддрун стрельбой.

– Если ты о тех троих, что привел Гнат, – несколько небрежным тоном отозвался он, – то Учитель сказал: они наши гости… и нужны нам тоже. В общем, велел нам их охранять. Так что, ведьма, я повторяю свое предупреждение.

– Учитель, – с горечью и презрением бросила Оддрун напоследок, – учитель он только для вас. А для меня – просто невежда и книжный червь! Научиться у таких можно только одному… тихому и быстрому вы-ми-ранию.

Сказать по правде, даже перед тремя, нацеленными на нее, стволами, Рыжая ведьма отнюдь не была беззащитна. Она могла метнуть в бравых стрелков огненный шар – и, вполне возможно, успела бы сделать это раньше, чем защитники Форта нажали на спусковые крючки. Но могла и не успеть…

Еще Оддрун было под силу наложить на себя особые чары, которые отклоняли бы от нее злосчастные пули. Вот только кто гарантировал в таком случае, что дозорные не отложат вмиг ставшие бесполезными карабины и не бросятся на ведьму с мечами и ножами? И банально не изрубят ее в капусту? Действовать же сразу двумя чарами ведьма пока не могла – не хватало умений и опыта. Про бессмертие же и говорить было нечего; его Хаос не спешил даровать даже самой верной из своих прислужниц.

Вот поэтому Оддрун и не решилась вступать с дозорными в бой. По этой самой причине… а также из-за боязни все испортить. Как ни крути, а с Избранным надлежало договариваться, и уж точно не пробиваться к нему, выбивая ногою двери. Редкий гость, дорогой гость – он требовал к себе особого отношения. Так что, бросив «вы еще пожалеете об этом», ведьма развернулась и мягкой кошачьей поступью двинулась прочь от Форта.

Как минимум, один из дозорных не сдержал в груди вздоха облегчения.

С другой стороны, случился бы этот вздох, будь люди, стерегущие проход к Форту, хоть немного подальновиднее? Вряд ли – ибо Оддрун Рыжая привыкла добиваться своих целей. В противном случае она бы не только не стала ведьмой, но и попросту могла погибнуть еще в первые дни новой эпохи. Так что отступление в данном случае было именно отступлением, а уж никак не бегством или капитуляцией.

Правда же была в том, что Оддрун давно поняла: когда имеешь дело с Хаосом, правильных решений быть не может. Готовых правильных решений… и, уж тем более – единственно верных решений. И коли уж с обитателями этой раковой опухоли, на теле города договориться миром не получилось, коли собственных сил недоставало – при таком раскладе оставалось воспользоваться чужой силой. Что своевременно и пришло в голову ведьмы.

Пройдя по улице в сторону от Форта и добравшись до ближайшего перекрестка, Оддрун остановилась, подняв голову к небу. И так простояла минут пять, пока одно из тяжелых густых облаков не опустилось прямо на асфальт, рядом с ней. Затем, осторожно взойдя на него, ведьма мысленно велела облаку нести ее на юго-запад, в пригород.

Пункт назначения выбран был не абы как. В прежние времена там располагались целые поселки, застроенные почти деревенскими домами – с заборами, одним или, максимум, двумя этажами и печным отоплением. А также (за редким исключением) удобствами во дворе. Частью города эти поселки считались номинально и у прочих жителей Маренбрика пользовались дурной славой. Причем, небезосновательно: уличные банды, бутлегеры и общее негативное отношение к чужакам отнюдь не способствовали повышению их репутации. Впрочем, даже все вышеперечисленное уже не кажется таким устрашающим – после наступления эпохи Хаоса. На фоне того, что имело место в пригороде теперь.

Чуть ли не каждый из ныне живущих горожан знал: пригород на юго-западе Маренбрика ныне стал полновластным владением орков – этих не то зверей, похожих на людей, не то людей, ставших похожими на животных. Существ, не чурающихся есть себе подобных; злобных тварей, что предпочитают сначала бить, а уж потом задействовать скудный свой мозг.

Вот только Оддрун ни капельки не боялась этих приматов с серыми рожами и клыками, едва помещающимися в немаленьком рту. Ведьма прожила достаточно долго, чтобы успеть понять: «ворон ворону глаз не выклюет» суть единственный закон, имевший силу на улицах Маренбрика. И поскольку орки, как и ведьмы, были хотя бы отчасти порождены Хаосом, причинять друг другу вред они были не склонны. По крайней мере, без крайней необходимости. Подобно тому, как и люди, в конце концов, перестали обмениваться пулями и теперь сосуществовали в относительном мире. Да и как не быть миру, когда враг-то в обоих случаях – общий?

Именно наличие общего врага спасло Оддрун жизнь, когда она приземлилась в одном из районов пригорода, перед изломанным вдрызг забором. Последний как будто пожевала какая-то гигантская тварь… хотя почему именно «как будто»? Ведь в Маренбрике осталось не так уж много невозможного.

Многие из здешних домиков новые обитатели района успели отчасти сжечь, отчасти разобрать по дощечке и кирпичику. Не то чтобы им требовался материал для какого-то нового строительства; отнюдь, любая созидательная деятельность среди орков почиталась столь же неприличной, как среди людей – беготня голышом по улицам. Просто это было в природе орков: наслаждаться разрушением и уничтожением; чем бессмысленнее, тем лучше. Не делали исключений орки и для своих владений… когда не находили достойных занятий за их пределами.

Некоторые из домов все-таки сохранились, хотя и были изуродованы до безобразия. Где-то не хватало дверей, где-то были выбиты все окна, но главной приметой типичного орочьего жилища служили граффити – уродливые, безвкусные и целиком покрывавшие стену. Еще у некоторых домов красовались колья с насаженными на них черепами и головами; вокруг последних вились целые стаи мух.

К одному из таких домов и направилась Оддрун Рыжая; направилась уверено, без страха получить по голове дубиной или топором. Плевать, что орков по пути она успела встретить и в немалом количестве. «Ворон ворону глаз не выклюет».

К тому же Оддрун было не впервой использовать тупую и злобную силу орков. Вернее, направлять ее в нужное ведьме русло. Собиралась она поступить подобным образом и на сей раз… благо, «методика» управления орками была проста и отработана чуть ли не до стопроцентной безотказности.

– Где Гхурк? – рявкнула ведьма на одного из орков, подвернувшихся ей в нескольких шагах от дома.

Рявкнула не потому, что эти твари страдают глухотой… точнее, глухота орков была, скорее, душевной, чем телесной. Проще говоря, чем грознее и громче был окрик, тем больше имелось шансов, что представитель сего гнусного племени внемлет словам крикуна. К спокойному же говору орки и относились в лучшем случае спокойно – то есть, не реагировали на него почти никак. В худшем же так и вовсе полагали оный признаком слабости со всеми вытекающими (и далеко не радостными) для говорящего последствиями.

– Дома, конечно… где еще? – отвечал орк. Справедливости ради, человеческая речь давалась его сородичам неплохо – особенно короткие фразы и самые простые слова. Другое дело, что одновременно с этими словами из орочьих глоток выходили и другие звуки: рычание или похрюкивание. Что делало общение с орком занятием, мягко говоря, малоприятным.

– Ты у меня спрашиваешь?! – еще больше повышая голос, воскликнула ведьма, – а ну свали с дороги, дурак!

Ругать орка не было ни малейшей необходимости. И даже спрашивать его о местонахождении предводителя. Не было необходимости… с точки зрения нормальной человеческой логики. Вот только нормальная человеческая логика была чужда обитателям пригорода… как, впрочем, и тем, кто вздумал с ними общаться.

Коттедж, занимаемый местным вожаком, был довольно велик, просторен… что, однако, не спасло его от превращения в помойку. Посреди такой помойки нашелся и сам хозяин: Гхурк валялся в одной из комнат, прямо на полу, заваленном обглоданными костями, пустыми бутылками и консервными банками. Добро, хоть продуктов собственной жизнедеятельности орочий предводитель здесь не оставлял. Значит, не безнадежен; значит, была в нем хотя бы малая искорка разума, не затушенная Хаосом.

На вошедшую Оддрун Гхурк внимания обратил еще меньше, чем на муху, метавшуюся над его головой. Ну да ничего; это – пока…

– Эй, ты! – как можно грубее обратилась к вожаку орков Оддрун, – хочешь услышать, что о тебе сказал один из жителей Форта?..

И запоздало поправилась, ибо просить разрешения у орков было не принято:

– То есть, мне плевать, хочешь ты или нет. Так вот, этот парень из Форта сказал, что ты труслив как эта муха. И что ты убежишь, навалив в штаны, когда только увидишь его меч.

На это орк презрительно рыгнул, но в то же время явно заинтересовался. По крайней мере, соблаговолил привстать с пола.

– Еще парень из Форта говорил, что ты… жалкий слабак. Да-да, слабак; и что все эти орки… они ходят с тобой, чтобы защищать тебя.

– Так прямо и сказал? – осведомился орк, претворив эти слова звуком, похожим на рычание цепной собаки.

– Он сам мне это сказал, – тоном, выражающим самую чистую и незамутненную уверенность, отвечала ведьма, – а еще сказал, что вызывал тебя на бой, но ты испугался и не пришел.

– Просто… я не слышал об этом! – теперь уже сам голос Гхурка звучал как рык.

– И, наконец, этот тип говорил, что и ты, и все твои орки слабы как дети. И что даже одна баба из Форта в одиночку всех вас перебьет, если встретит. Потому, говорит, вы и сидите на окраине и в городе носу не показываете.

На этом месте Гхурк вскочил с пола, будто мяч, и взревел, потрясая над головой топором. А Оддрун улыбнулась: ее план сработал – в очередной раз. Видеть же, как исполняется задуманное, вне всякого сомнения, было приятно.

* * *

Город, куда на сей раз занесло Руфь, Артура и Хриплого, назывался Маренбрик. И все трое не могли не обратить внимания на то, сколь по-земному звучит это имя: не то по-английски, не то по-немецки, а может и по-голландски. Хотя, если верить небольшому глобусу, стоящему на столе Учителя, географически этот мир от Земли разительно отличался. По крайней мере, те четыре материка, что слагали здешнюю сушу, даже отдаленно не походили на массивы «Евразия-Африка» и «две Америки». Да и письменность, бывшая здесь в ходу, почти не напоминала латиницу.

Что касается Учителя, то в прежние времена он действительно имел профессию педагога и преподавал литературу и грамматику в одной из местных школ. И, разумеется, думать не думал, что станет чуть ли не последней надеждой цивилизации; что скромное название его профессии когда-нибудь превратится в титул, сродни дворянскому. Ни о чем подобном он, молодой учитель по имени Эймер, не смел и мечтать. Как не смели и подумать многие другие горожане, во что в итоге выльется «маренбрикская аномалия»; многим из тех, кого сейчас уже не было в живых.

Конец той жизни, в которой Эймер по утрам втискивался в автобус, дабы доехать до школы и там обучать неблагодарную детвору обращению с буквами – он наступил не вдруг и поначалу казался даже чуток забавным. То городские сады и клумбы оккупировались неизвестными науке сорняками… к которым не стоило и приближаться без огнемета; то целые птичьи стаи принимались биться в стекла (и даже в стеклопластик), начисто утратив инстинкт самосохранения; то в головах у некоторых горожан звучали чужие голоса. Все эти случаи до поры до времени способствовали лишь пополнению запасов анекдотов, баек и прочего городского фольклора.

Правда, когда посреди июля на Маренбрик обрушилась настоящая метель, горожанам стало уже не до смеха. Особенно метеорологам; те не смогли даже задним числом вычислить, откуда мог прийти снег с хоть кратковременным, но морозом. А следом за метелью на городских улицах появились первые провалы… и, само собой разумеется, больше стало автомобильных аварий и прочих несчастных случаев. Попытки же заделать эти узкие, но чрезвычайно глубокие, овраги успеха не принесли.

За оврагами последовали и первые чудовища. Эймер до сих пор помнил первого дракона… а также истребители с ближайшей базы ВВС, что были подняты для его уничтожения. С тварями помельче (и, что ценно, не умеющими летать) городские службы покамест худо-бедно, но справлялись сами.

Перед всем вышеупомянутым официальная наука капитулировала практически сразу: ни объяснения происходящему, ни даже внятной его картины ученые дать не смогли. Не помогло и новейшее экспериментальное оборудование. Зато как мухи на навоз на здешние аномалии слетелись самодеятельные пророки, сектанты и непризнанные гении – из тех, кого в лучшем случае отчислили на втором году аспирантуры.

Одни просто мелькали в местных телепередачах, уверяя, что именно они и предсказали происходящее ныне в Маренбрике аж в каком-то году; последний зависел от степени наглости пророка. Другие принялись во все горло голосить о приближающемся Конце Света, перед лицом которого единственным спасением было (а как же иначе?) принятие истиной веры и искупление всех грехов. И проповедники готовы были помочь в обоих этих делах… только, разумеется, не задаром.

Наконец, псевдоученые беспокоили все больше не простых граждан, а городские власти – своими предложениями и поистине фантастическими технологиями, что должны были, по их уверениям, помочь справиться с кризисом. Справиться… при условии, опять-таки, надлежащего финансирования.

Итог общения с подобного рода гениями был один и тот же: в мэрии и Городском совете им указывали на дверь; особо рьяным также требовалось придать ускорение в соответствующее место. Вот только делу это не помогало ни на йоту: влияние Хаоса все крепло, держать ситуацию в городе становилось все сложнее; в высоких кабинетах рассматривались решения разной степени кардинальности – от зачистки Маренбрика силами военных до эвакуации его жителей и блокады города. Однако сделать ничего из перечисленного власть предержащие попросту не успели. Хотя причины этого «не успели» до конца не понимают даже теперь, два десятилетия спустя.

Собственно, среди выживших популярностью пользовались две версии, по одной из которых Хаос все-таки прорвался в мир по-настоящему. Всерьез и надолго; все же те странности, что портили кровь жителям Маренбрика больше года, служили ему лишь разминкой, подготовительным этапом. Эпицентром прорыва принято считать промышленную зону; именно с выхода из строя промышленных объектов (а следом и систем жизнеобеспечения) начался отсчет новой эпохи.

В свою очередь, вторая версия гласит, что не из другого мира прорвалось нечто страшное, прозванное Хаосом, а наоборот: это Маренбрик целиком провалился в другое измерение – в коем чудовища и прочие прелести новой жизни были в порядке вещей. Главным доводом в пользу этой версии служил, разумеется, тот прискорбный факт, что за двадцать лет на помощь маренбрикцам так никто и не пришел и даже весточки не прислал. Хотя вырваться из обреченного, агонизирующего города за эти два десятка лет успели многие… точнее, попытались вырваться. Попытались – да только судьба их осталась неизвестной.

Впрочем, обе версии появились много позже Первого Дня; поначалу же маренбрикцам было совсем не до гипотез и прений, и ни до чего вообще – кроме вопросов спасения собственной жизни. И уж что-что, а тот день Эймер запомнил во всех его деталях и красках. Тот самый день, когда выключился свет, и занятия в школе были завершены раньше обычного – к вящей радости глупых учеников. Тот день, когда он бестолково терзал мобильник, не в силах поймать даже слабенький сигнал посреди города. И тот треклятый день, что сменился мрачными вечером, наполненным осадами закрытых магазинов и бензоколонок.

В числе его особенно ярких эпизодов в памяти горожан осталась трагедия «Поезда беженцев». Тогда пассажирский состав, битком набитый, по большей части, безбилетниками рванул на ближайший город… но не сумел отъехать от вокзала даже на пару километров. Он сошел с рельсов, сошел на ровном месте… тогда говорили, что это первые ведьмы и колдуны попробовали на вкус новые способности.

А потом настала ночь – и многие, включая самого Эймера, узнали, что их дом отныне не может считаться ни крепостью, ни вообще мало-мальски надежным укрытием. То была ночь стрельбы, костров на улицах, баррикад; ночь жестоких, не поддающихся описанию, чудищ, что не ведали и не хотели ничего, кроме как крушить и убивать все вокруг. «Ночь, пропахшая кровью и гарью», – так окрестил ее про себя Учитель.

Прошло еще несколько лет, прежде чем жизнь в Маренбрике, если не наладилась, то уж во всяком случае, вошла хоть в какую-то относительно мирную колею. И хотя значительная часть города осталась за Хаосом, люди тоже успели ухватить кое-что. И с тех пор не сдавали от удержанных позиций ни пяди.

Промзона и вообще весь север Маренбрика безоговорочно считался владением Хаоса. Драконы и прочие жуткие твари выходили именно оттуда; простые же смертные на север и не совались – ни по какому поводу. Ибо даже те везунчики, что избегали чужих когтей и зубов, могли сойти с ума или превратиться в мутанта. В совершенно уродливое, почти лишенное разума существо, по какой-то иронии судьбы сохраняющее сходство с человеком.

Сильно было влияние Хаоса и в центральной части города: именно оно порождало мутантов или гиблые места, вроде Заколдованного Леса. Там же располагалась и Башня: бывший телецентр, а ныне обиталище колдунов и ведьм. Людей, что научились использовать силу Хаоса в своих целях.

Среди обитателей Маренбрика чародеи считались, чуть ли не самыми опасными, и вполне могли бы уничтожить всех, еще оставшихся в живых горожан. Если бы не одно «но»: в качестве довеска к могуществу они получили от Хаоса еще и жуткий индивидуализм – из-за чего отношения внутри Башни неплохо характеризовала поговорка «как пауки в банке».

Впрочем, справедливости ради, Хаос нес в центр города не одно только зло; время от времени среди руин находились, к примеру, ящики с консервами, незнамо как там оказавшиеся. Эти ящики… а также охота на чудовищ с промзоны (не таких уж и грозных, по крайней мере – поодиночке) стали единственным источником пищи для горожан. Единственным потому, что погода в Маренбрике теперь менялась резко и непредсказуемо, а заниматься сельским хозяйством в таких условиях было ох, как непросто.

Также имелся форпост Хаоса на юго-западе, в пригороде. Именно оттуда на Маренбрик совершали свои набеги орки – не мутанты, но и уже не люди. Говорят, что в орков превратились наиболее слабые духом горожане: пьяницы, хулиганы, наркоманы. А уж по этим-то подвидам приматов юго-западный пригород давно и твердо держал лидерство.

Остальной Маренбрик остался за людьми: за тремя более-менее крупными группировками и множеством мелких банд… а также одиночек – этаких робинзонов посреди родного города. На западе расположились мародеры или Притон: клан тех, кто еще в первые дни успел натаскать себе продовольствия и предметов быта из магазинов и складов. Опорным пунктом мародерам служило бывшее здание торгового центра.

В восточной части города хозяйничала Гильдия; в просторечии – торговцы. И, между прочим, самый могущественный из человеческих кланов. В бывшем автобусном парке торговцы оборудовали лавки и ремонтные мастерские; деньги, естественно, не признавали, предпочитая натуральный обмен. Причем, обменный курс естественно устанавливали сами.

Говорят, что возглавлял Гильдию бывший полицейский офицер, благодаря которому под контролем клана оказались, чуть ли не все городские запасы огнестрельного оружия. Впрочем, и оружие обычное, холодное, тоже частенько приходилось приобретать в автобусном парке. И, само собой разумеется, добро, присвоенное Гильдией, охраняли лучшие бойцы города – подготовленные, по всей видимости, бывшими полицейскими.

При этом в городские междоусобицы торговцы не лезли, а полностью сосредоточились на защите (и преумножении) своего богатства. И только с Притоном они были на ножах… что, впрочем, и неудивительно. Ведь мародеры упорно не желали принимать правила игры, придуманные Гильдией: они предпочитали не выменивать нужные вещи, а добывать их – в том числе и отбирая у более слабых.

В то же время, несмотря на многолетний характер вражды, серьезных столкновений между Притоном и Гильдией случилось всего два. Первым был налет на один из складов, принадлежащих торговцам; вторым – ответная «акция возмездия». Тогда бойцы Гильдии отловили на городских улицах и повесили на фонарных столбах с десяток обитателей Притона, вырезав на груди у каждого слово «вор». С тех пор мародеры к торговцам не совались… однако, и переходить с ними на рыночные отношения не спешили.

Что же касается Форта, то среди городских группировок он никогда не считался ни особенно сильным, ни шибко богатым; не претендовал на чужое, но и безнаказанно пинать и кусать себя тоже не позволял. Здешние обитатели охотно вели дела с Гильдией, надавали по рукам Притону и успешно отражали набеги орков. А выживали, в основном, за счет охоты на отродья Хаоса и поиска полезных вещей в руинах. Последние, как уже было сказано, не переводились – благодаря опять-таки Хаосу; поискам же оных занимались следопыты вроде Гната.

Но главное отличие Форта от других группировок заключалось в его отношении к людям… или отношению к нему людей. Так, если в мелкие банды сбивались ради банального выживания, а крупные кланы работали на обогащение своих предводителей, то к Форту многие примкнули по одной причине – в надежде получить защиту. Проще говоря, спрятаться от мира, ставшего слишком жестоким для них.

Община принимала даже подобных приживал – хоть и без восторга; а Эймер Учитель, на правах ее духовного лидера, делился с подопечными своими знаниями. Именно сие занятие: накопление и сохранение знаний, их распространение в форме уроков, стали теперь основными занятиями Учителя. Его священным долгом… а вовсе не постылой обязанностью, как в прежние, куда более спокойные, времена.

И такая форма заботы была второй «изюминкой» Форта.

Обо всем этом Эймер рассказал трем гостям из иного мира в день их прибытия… а, точнее, в вечер. И от Артура, Руфи и Георгия Брыкина не укрылся тот живой интерес, с которым их встретил Учитель. Вот только подлинные мотивы этого интереса так и остались для землян тайной: они не спрашивали – и Эймер тоже не торопился обсуждать эту тему. И еще неизвестно, сколь долго Учитель мог ее обходить, не случись на следующее утро нападения орков.

* * *

Надо сказать, что врасплох обитателей Форта орки все же не застали… если вообще стремились к этому и если в принципе имели хоть какие-то представления о стратегии и тактике. Толпу серых как крысы, вооруженных палками и топорами, человекоподобных существ заблаговременно заметили еще дозорные на третьем этаже – и немедленно объявили тревогу.

Не была эта атака и первой в истории Форта. И даже второй не была. Так что его защитникам не пришлось долго думать относительно дальнейших своих действий. С третьего этажа, со стороны КПП и непосредственно входа в здание раздались хлопки выстрелов и короткие очереди; в первую же секунду они сразили не менее полдесятка орков. Затем в самую гущу серой стаи полетела граната: одна – но и ее хватило, чтобы в орочьих рядах образовалась изрядная брешь.

Будь нападавшие людьми, они бы тотчас же отступили, встретив столь сильное и беспощадное сопротивление. Но с другой стороны, человекам разумным вряд ли вообще могло прийти в голову лезть под пули и гранаты, не имея под рукой даже маленького пистолетика. Здесь же Хаос все-таки сделал свое дело: орки не просто шли напролом, без тени страха – они еще и зверели от вида крови. И с еще большим рвением устремлялись вперед.

Понимая все это, стрелки Форта и не надеялись остановить нападавших; они преследовали другую цель: выгадать немного времени своим товарищам, чтобы те успели взяться за мечи и топоры. И встретить серую толпу уже холодной сталью – в умелых руках способной пролить не меньше крови, чем драгоценные нынче порох и свинец.

Тем временем облако, зачарованное Оддрун, несло ведьму прямиком на третий этаж Форта… вернее, на то, что от него осталось: на щербатую бетонную площадку с огрызками стен. На место, на самом деле небесполезное, ибо именно там жители Форта обычно жгли костры и готовили пищу. А также заранее узнавали о приближающихся врагах. Место небесполезное… и в тоже время практически беззащитное от нападений с воздуха.

Подлетела Оддрун с тыльной стороны здания и приземлилась достаточно далеко от той пары бойцов, что занимали позицию наверху. И, тем не менее, недолго подумав, ведьма сочла нужным избавиться от этих двоих, метнув в них огненный шар. Ненависть к Форту в данном случае была ни при чем: просто ведьме хотелось обезопасить пути отступления. Оставлять же в тылу врагов при этом было, как минимум, нежелательно.

Не обнаружив поблизости других людей, Оддрун быстро отыскала лестницу и спустилась вниз… где в коридоре второго этажа столкнулась с Георгием Брыкиным. Тот, естественно, не был знаком ни с Рыжей ведьмой, ни с каким-либо другим обитателем Башни, однако по внешнему виду незваной гостьи сразу же заподозрил неладное.

Правда, он не мог поднять руку на женщину – несмотря на род занятий и провинциальную неотесанность. Но вот ухватить Оддрун за локоть, причем довольно грубо, Хриплый все-таки себе позволил.

– Куда направляемся, дамочка? – хотел было спросить Брыкин. Но успел произнести только первое из этих слов.

Ведьма взмахнула свободной рукой, и словно невидимый грузовик въехал в землянина, отшвырнув его к ближайшей стене. Уже сползая на пол, Хриплый заметил, что злополучная «дамочка» направилась в комнату для гостей: туда, где как раз находилась Руфь Зеленски.

Оддрун действительно шла не абы куда, а в ту самую комнату. Ибо именно туда вел ее амулет, ставший обнадеживающе теплым. Когда же ведьма переступила порог комнаты, когда встретилась глазами с сидящей в кресле и читающей Руфью – тогда око со зрачком из черного камня и вовсе раскалилось как сам огонь. Однако Оддрун выдержала: не бросила амулет и даже не вскрикнула; Хаос приучил ее к стойкости… чего, увы, нельзя было сказать про Руфь.

Едва увидев Рыжую ведьму, девушка взвизгнула и вскочила как ошпаренная. Впрочем, виной тому была не только странная гостья и ее внезапное появление: вдобавок еще черный кубик, накануне полученный от Учителя, неожиданно и непривычно нагрелся. Как сковорода… чем не преминул напомнить о себе Руфи, успевшей положить его в карман.

– Кто вы? – вскрикнула Руфь, одновременно попытавшись достать кубик из кармана. И отдернула руку: изделие Создателей обожгло девушке пальцы.

– Это не важно… кто я, – произнесла спокойно и даже как-то вкрадчиво Оддрун, – важно – кто ты. Избранный… то есть Избранная. Для меня большая честь встречать тебя… здесь.

Ведьма сделала шаг в сторону своей собеседницы. Шагнула навстречу и Руфь – робко, боязливо… но с внезапно возникшим ощущением, что так и должно быть. С внезапным и словно бы возникшим ниоткуда пониманием правильности и даже необходимости происходящего. Черный зрачок на амулете Оддрун сделался темно-красным; сам же амулет, казалось, вот-вот должен был вспыхнуть, заняться пламенем. Продолжал раскаляться и черный кубик в кармане джинсов Руфи… но ни дыма, ни огня не было. Как не было и боли: изделие Создателей не жгло – теперь оно лишь приятно грело, согревало девушку изнутри, подобно плотному и горячему обеду.

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга – рыжая, всклокоченная, не слишком молодая женщина и черноволосая девушка, оставшаяся аккуратной даже в чужом мире; в городе, захваченном Хаосом. Такие разные… и чем-то неуловимо похожие; наверное, блеском в глазах или просто ощущениями.