Текст книги "Таксист. Маша"

Автор книги: Тимофей Абакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

“М-да…” – мысленно сказал сам себе Артем, удивившись тому, что сейчас он не думал не только ни о чем таком, а вообще не думал о встрече с Соболевым. Ну, то есть как – думал! Но как о чем-то достаточно рядовом. С одной стороны, Артем понимал, что он идет встречаться с отцом девушки, ради которой он готов на все. С другой, ему казалось, что между ним и Машей все уже решено и по-другому быть не может. Никто и никогда не сможет их разлучить!

И это были не амбициозные мысли о том, что он будет драться до победного, только бы отстоять право быть рядом с Машей. Она и он – это что-то состоявшееся. Этому нельзя противостоять как… Как вот этому рассвету, который медленно выползал из арбатских двориков.

И еще вот это “мы”, которым он неожиданно для самого себя внезапно начал оперировать.

Это “мы” для Артема было очень непривычно, но в то же время грело ему душу. Раньше он никогда не мыслил этой категорией. Он всегда мечтал о том, как он поедет за границу, он возьмет в аренду гидроплан чтобы полетать над Мальдивами, он…

А теперь это превратилось в “мы”. Он даже не мог представить себе, что поедет куда-то без Маши. “Мы поедем”. “Мы”.

«“Мы” будем счастливы», – подумал Артем, улыбнулся и покрепче обнял Машу.

Они прошли от Большого Николопесковского переулка, который вроде бы только вчера еще был улицей Вахтангова до Большого Афанасьевского, который тоже будто только вчера был еще улицей Мясковского. Пока они поднимались по Арбатскому переулку обратно, к Новому Арбату, Артем мельком вспомнил золотые годы своего детства, когда на Арбате яблоку негде было упасть от бесчисленных продавцов матрешек. Кажется, все это тоже было как будто вчера.

На секунду Артем почему-то подумал, что безвозвратно потерял то счастливое время своего детства и внезапно сильно сжал Машину руку. Маша тихонько ойкнула и посмотрела на него с вопросительной улыбкой.

– Прости, солнышко, просто вспомнилось…

– Что-то плохое?

– Нет, даже наоборот, хорошее… Я вспомнил те годы, когда я здесь вырос. Это было… – Артем осекся, решив не говорить про счастливое детство, вовремя вспомнив, что у Маши его не было. – Это было очень здорово. И просто оно все… Ушло. Я почему-то испугался. Вдруг все, что у нас есть самого хорошего в жизни, когда-то уходит?

      Маша остановилась, развернулась к Артему лицом, посмотрела на него очень серьезно и в то же время очень нежно.

– Я от тебя никуда не уйду, – тихо сказала она и добавила с ноткой наигранного детского упрека:

– Я у тебя уснула.

Они уже подъезжали к дому, когда Маша внезапно сказала:

– Ты только… Ты не удивляйся, если тебе завтра… Нет, наверное в понедельник… Ну, кто-нибудь позвонит. Скорее всего это будет Игорь Иванович, это начальник папиной охраны. Они с института дружат. И он… Ну, такой, своеобразный человек. Нет, он нормальный! – Поспешила она успокоить Артема. – Он вполне адекватный, просто он говорит что папина безопасность – его забота, поэтому все будет по его.

– Ну, надеюсь он меня не съест. А как же твой папа по горам с палаткой ходит? Над ним летает вертолет с автоматчиками?

– Нет. Папа опытный путешественник, поэтому если кого и бояться, то только людей, а там, где он ходит, людей, как правило, нет.

* * *

Они приехали домой около шести утра. Артем понимал, что Маша не привыкла к такому режиму дня, но то, с какой готовностью она откликнулась на мужские желания Артема, завело его не на шутку. Видимо, именно поэтому все получилось очень быстро. И очень нежно.

И очень тихо.

      Маша словно подчинялась ему, пытаясь подстроиться под его настроение. Такого у него в жизни еще никогда не было. Во время занятия любовью она смотрела на него умоляющим взглядом, которым будто говорила «Я твоя, сделай со мной все, что хочешь!» И таким взглядом, в эти моменты на Артема раньше не смотрела ни одна девушка, отчего он просто улетал в облака, не веря собственному счастью и поражаясь тем ощущениям, которые возникали на фоне того, как Маша смотрела на него.

– Прости, – шепотом сказал он, как только в изнеможении свалился на спину.

– За что? – Маша испуганно приподнялась на локте.

– Ну, что так быстро…

      Маша словно выдохнула, посмотрела ему в глаза и сказала:

– Я не понимаю, почему ты так говоришь. Это было так здорово…

– Но ведь ты даже не успела…

– А это не главное. Ты сейчас смотрел на меня такими глазами, что это… это было даже лучше… ну, лучше, чем когда все до конца. Правда!

      Маша смущалась называть вещи своими именами и Артему это даже нравилось.

– Какими глазами? – С интересом спросил он.

– Ты как будто… Я даже не знаю. Как собственник. «Это мое, я буду делать все, что захочу». Ты был таким серьезным и… не знаю. Непреклонным, наверное.

– Прости, даже не заметил… Точнее – не мог заметить. А это… Это вот «буду делать все, что захочу» – это хорошо?

      Маша закрыла глаза и очень нежно, как только может женщина, прижалась к Артему и абсолютно искренним голосом сказала:

– Это бесподобно. Так и должно быть. Ведь я и правда твоя.

– Тебе… – запинаясь, хриплым от повторно подступающего возбуждения голосом, спросил Артем, – Тебе больше нравится осознание того, что я делаю с тобой все, что захочу, чем сам финал?!

Маша закивала головой.

– Боже, боже… – прошептали губы Артема. – Если я скажу тебе, что люблю тебя, это будет неправдой. Я, конечно, люблю тебя, Машенька. Но этого слова недостаточно. А другого… наверное, еще не придумали, – сказал он и нежно прижал к себе маленькую, хрупкую Машу обеими руками.

* * *

В понедельник утром Артем умудрился проснуться на пятнадцать минут раньше Машиного будильника, чему был несказанно рад. Он включил чайник и задумчиво смотрел на просыпающийся рассвет за окном, когда Маша нежно обняла его сзади и прижалась щекой к его спине. Он положил руки поверх ее и нежно сжал ее ладони:

– Кофе будешь?

– Лучше чай. Давай я все приготовлю, Тем? У нас есть еще вроде все для завтрака…

– Я кушать совсем не хочу, Машуль. Главное, чтобы ты голодная не убегала.

– Да я тоже на работе перекушу.

– Тогда давай просто чая попьем.

Они пили чай в полной тишине, нарушаемой лишь негромким тиканьем часов, висящих на стене. Артема не покидало внезапно подступившее чувство перемен. Понедельник. В этот понедельник, в отличие от многих остальных, которые были в последние пару лет, он не выполнял последний утренний заказ, после которого можно было ехать домой, пить водку и забываться сном, начинался очень необычно.

Он и Маша. Кухня. Чай. Маша поедет на работу. Он… Работы в понедельник нет и никогда не было.

Ах, ну да… Встреча…

– Сегодня должен позвонить папин головорез? – Шутливо спросил Артем.

– Да не головорез он вовсе, – ласково улыбнулась Маша. – Нормальный дядька, тебе понравится. Ну, безопасник. Но вполне адекватный.

– Как говоришь его зовут?

– Игорь Иванович.

– Просто запомнить. Как Печкина.

– Слушай, точно!

Артем не мог нарадоваться тому, что Маша, в отличие от всех других девушек, с которыми ему приходилось общаться, знала все, о чем он говорил. Казалось, внутри у нее спрятана Википедия и мощный процессор, который молниеносно находил совпадения и разговор продолжался в нужном русле без заминки. Но, конечно, это было не так: просто они выросли на одних и тех же книжках, хотя Маша и была моложе Артема на восемь лет.

Ее сверстницы обсуждали в инстаграме маникюр, камеди-клаб, богатых женихов и извечный вопрос “куда подевались настоящие мужчины”.

Маша думала о том, чтобы приготовить Артему завтрак и нежно зарывалась носом в его волосатую грудь, когда они лежали в обнимку.

И при этом она не была провинциалкой, начавшей строить карьеру в столице. Москвичка. Дочь самого богатого человека в стране.

Не считая президента.

Но Артему впервые в жизни было насрать на деньги.

Он проводил Машу и сел за компьютер. Открыл форум таксистов, в надежде урвать какой-нибудь заказ и начал строить планы о том, как дальше зарабатывать деньги. Единственное, как можно было бы использовать Машины деньги – это инвестировать в развитие проекта бизнес-перевозок. Купить еще один минивен, потом еще один. Где-то попробовать дать рекламу. Авось пойдет?

Мысль о том, что можно было бы смело начать жить на Машины накопления, даже если их сотни миллионов, Артем стряхивал с себя как проказу. “Ну а если папа ее даст?”

Артем подумал о том, что если бы на его пути встретился бы богатый чудак, не имеющий никакого отношения к его личной жизни, он безумно обрадовался бы такому предложению и взял бы все до копейки. Но он ее отец и… Никаких денег!

“Чтобы я никогда, слышите, никогда! Ни от одного человека! Не услышал, что я женился на деньгах ее отца! Никаких денег! Все сам!” – С ноткой искреннего внутреннего бунта подумал Артем.

Он изучал очередное нововведение диспетчерских, касавшееся новых лимитов на заказы в аэропорт, когда зазвонил телефон.

– Артем? – Дружелюбно спросил мужской голос.

– Да, добрый день, – сказал Артем. Голос и правда звучал очень дружелюбно и приветливо и на секунду в Артеме поселилась почти стопроцентная уверенность, что сейчас ему дадут какой-то заказ.

– Добрый день! Моя фамилия Зотов. – Наступила пауза. “А моя – Меньшиков! Пить будем?” – мысленно пошутил Артем и улыбнулся.

В трубке что-то пошуршало, словно человек что-то уронил на пол. Через секунду пауза закончилась.

– Простите, тут со связью что-то. Игорь Иванович меня зовут. Я от Соболева Сергея Петровича. Вы простите, что он сам не позвонил, но вроде как ему неудобно, вы не знакомы, а он мне сказал, что он с Машей согласовал ваш обед.

– Обе-ед?! – Изобразил искреннее удивление Артем.

Игорь Иванович уловил нотку иронии в его голосе и дружелюбно подыграл:

– Ну, называйте это как хотите. Ну, не хотите – не ешьте, что уж там.

– Да нет, я тоже шучу, просто… Ну, вы понимаете.

– Да, конечно. Смотрите. Можно только вы без своей машины? Вы меня поймите, мне сейчас так удобнее, работа такая, ну, понимаете? Я за вами пришлю куда скажете, во сколько угодно.

– Так. Да, я вполне понимаю, – Артем посмотрел на часы. – А во сколько господину Соболеву удобно со мной встретиться?

– Да в общем-то тут никаких рамок нет. Вы как освободитесь там…

– Да и я, в общем-то не занят, просто чтобы не нарушать график господина Соболева…

– Ой да ну ладно, график там какой-то… Надо просто по времени понимать… – Казалось, Игорь Иванович что-то продолжал искать на полу.

– Да я, принципе, готов, если что.

Внезапно Артем ощутил всю важность этой встречи. Как будто она, эта важность, все это время сидела где-то тихонько в глубине его организма, а теперь выскочила и закричала “Ага! Вот и момент, дружище!” и наполнила Артема волнительной теплотой от икроножных мышц до груди.

– Ну и отлично. А давайте на десять назначим.

Артем посмотрел на часы. Они показывали пятнадцать минут десятого.

– К десяти быть готовым?

– Э… В смысле? Вы же говорите, что вы готовы? Или не готовы?

– Нет, я готов. Просто мне ну, там, одеться нужно минут десять хотя бы и…

– Ну и отлично! Вот я так и думал тогда. Тогда все бьется. Заедем за вами через десять минут. Ну ладно, через пятнадцать, хорошо? И на десять встреча с Соболевым.

– Хорошо. Куда, если не секрет, едем?

– А, ну, в офис, на Кржижановского.

– Э-э… Хорошо. В десять будем там, да?

– Да, конечно!

Артем нажал на кнопку “отбой” и застыл. Затем он открыл карты, включил отображение пробок, проложил маршрут от дома до Кржижановского. Карты показывали “1ч.15м. Без пробок – 25 мин”. “Но не пятнадцать же!!!” – схватился за голову Артем. Вторая мысль, которая помешала ему оперативно выйти из ступора, заключалась в том, что Игорь Иванович Зотов (которого упорно хотелось называть Печкиным) не спросил его адрес. “Наверное Маша сказала”, – успокоил себя Артем.

“Или не сказала?”

Предательски разыгравшееся волнение мешало собраться с мыслями. Артем достал из шкафа новую рубашку, но понял, что он не успеет ее погладить. На другой рубашке обнаружилось не отстиравшееся пятно от кетчупа. На третьей – дырка. Пятая была измята хуже новой. Выбор пал на темный пуловер из ткани, которая никогда не мнется и всегда хорошо отстирывается. Артем наспех умылся, протер подмышки сухим дезодорантом, брызнул чуть-чуть одеколона под подбородок, надел светлые брюки и подошел к двери.

Он задумчиво посмотрел на ботинки, которые ему предстояло обуть, затем в зеркало, висевшее тут же, напротив него.

– Ты чего разнервничался, идиот? – Спросил он у своего отражения. – Вчера ж не нервничал! Эх, Машенька, как же я тебя люблю…

Последнее было сказано искренне, но совершенно непонятно к чему: в данный момент Артем почему-то совершенно не думал о Маше.

Черт, Соболев!

И только сейчас он осознал уровень человека, с которым ему предстояло встретиться.

* * *

Когда Артем спустился к подъезду, возле него стояло две выделяющихся машины: необычно доработанный внедорожник “Land Cruiser” с кучей штырьков на крыше (Артем тут же мысленно обозвал его “ежиком”) и неизвестной модели “Мерседес”, который больше всего был похож на “пятисотый”, но был как будто больше него. И в то же время это был не “Майбах”.

На переднем сиденье “ежика” сидел коротко стриженый громила в сером костюме. Из его уха торчал почти прозрачный витой провод, уходивший куда-то за спину.

Артем постоял в нерешительности, затем сделал еще пару шагов в сторону машин. Задняя дверь “ежика” открылась и из машины вышел мужчина, в короткой куртке, с усами и короткими, слегка седеющими волосами, обрамлявшими лысину. Больше всего мужчина был похож на ведущего шоу “Искатели” Андрея И.

– Артем, добрый день! – Дружески поприветствовал его Зотов. То, что это именно Зотов, Артем почему-то догадался сразу.

– Добрый день.

Зотов крепко пожал ему руку.

– Садитесь тогда вот в эту машину, а я…

– А вы тут? – Спросил Артем, показывая на “ежика”.

– А, ну хотите, с вами поеду?

– Да я даже не знаю… Может расскажете чего полезного, – глупо усмехнулся Артем.

– Да, давайте с вами. Сереж, я тут! – Крикнул Зотов в “ежик” и задняя дверь, из которой вышел Зотов, волшебным образом закрылась сама собой. Артем отметил, что второго человека на заднем сиденье не было, а громила, сидевший спереди, даже не пошевелился, лишь слегка кивнув. Своего изумления Артем решил не демонстрировать.

“Блин, при случае обязательно нужно будет спросить, как это работает!” – подумал он.

Они сели в просторный салон, наглухо закрытый изнутри шелковыми шторками. Впереди было много места для ног и стоял маленький шкафчик из красной древесины. Место водителя и переднего пассажира находилось за перегородкой, на которой также висела шелковая штора, хотя было понятно, что штора на этой перегородке выполняет исключительно декоративную роль.

Машины неслышно тронулись. Артем не успел взглянуть в щелку окна между шторой и каркасом двери, но мысленно отметил, что они пересекли трамвайные пути и сделали они это слишком скоро. “Значит, поехали налево по встречке до ближайшего разворота, негодяи”, – улыбнулся Артем.

На машинах, которые позволяют себе нарушать правила, он еще никогда не ездил.

Затем он решил, что постарается не смотреть в окно.

Игорь Иванович сидел молча, поглядывая на небольшой дисплей, расположенный над перегородкой водителя. На нем мигали пара лампочек и отображались какие-то цифры, значения которых он понять не мог. Единственное, что пришло ему на ум, что последний трехзначный блок – это курс в градусах.

Артем решил нарушить молчание простым вопросом, который не давал ему покоя:

– Это ведь не “пятисотый” и не “майбах”?

Зотов кивнул.

– Тогда что?

– Да попросили сделать. Это не немцы, это наши делают. Ну, там много интересных “фишек”. Иногда нужно по работе от машины что-то особенное. Ну, тут все, что нужно, есть.

– Понимаю. Игорь Иванович, может вы меня во что-то посвятите?

– Например?

– Ну я не знаю, может какие-то запрещенные темы для господина Соболева есть.

– Ой, да брось ты! – Игорь Иванович внезапно перешел на “ты”, и Артем не понял, радоваться ему или пугаться. – Ты его только “господином Соболевым” не называй – он это ненавидит. А так он нормальный мужик!

– Понятно. – Артем не знал, что еще спросить у Зотова.

Артем все же поддался соблазну и начал изредка поглядывать в щелку. Отмечая невероятно плавный ход машины, он с удивлением обнаружил как быстро они проскочили перекресток у метро Чертановская и свернули на Балаклавский проспект. Артем уже хотел было сказать, что на Кржижановского удобнее ехать прямо, но тут же понял, что будет выглядеть идиотом: как ехать, тут знали явно лучше него.

Пробку у метро «Калужская» они объехали по “встречке”, но как могла быть в это время пуста Профсоюзная улица, особенно в районе Новых Черемушек и метро Профсоюзная, Артем понять не мог. “Разве что перекрыли”, – предположил он. “Неужели для нас?” – и усмехнулся.

Зотов, заметив этот смешок, любопытно посмотрел на Артема.

– Быстро едем, – пояснил Артем.

– А, да, это мы умеем, а как же! – Горделиво ответил Зотов.

За окном потемнело, пошел резкий наклон вниз и Артем понял что они въехали на подземный паркинг “РусОйла” на улице Кржижановского. Дорога и вправду заняла пятнадцать минут.

Место, в котором очутился Артем, меньше всего походило на обычный подземный паркинг. Окружающая обстановка напоминала холл пятизвездочного отеля, в который машины заезжают только для красоты. И становятся там на подиум. “Хотя, где ты видел машины на подиумах в отелях?” – мысленно улыбнулся Артем. “Ну, в торговых центрах – да”.

Однако по сравнению с торговым центром здесь все выглядело во много раз богаче, помпезнее.

Громилы остались в машинах, а Артем с Зотовым прошли через золоченую арку и оказались в лифте всего с тремя кнопками. Зотов не притронулся ни к одной из них, но двери закрылись и лифт устремился вверх.

– Лифт управляется оператором? – Спросил Артем.

– Конечно.

* * *

Шестой этаж выглядел чуть менее роскошно, чем парковка. Соболев не любил особой роскоши, но статус требовал: здесь всегда мог появиться (и бывал!) сам президент. Почему для своей резиденции Соболев выбрал именно шестой, а не последний этаж, откуда могла бы открываться живописная панорама близлежащего района, история умалчивала. Поговаривают, что в одном из кабинетов, когда в этом здании был еще какой-то профильный НИИ, он начинал свою карьеру. И ему на шестом этаже понравилось. Привыклось.

Длинный коридор, в котором Артем и Зотов оказались, когда лифт распахнул двери, оказался застелен мягкими коврами.

– Вот там Ольга встретит, – сказал Зотов, показав на дальний конец коридора. – Ну а я – к себе.

И направился в противоположную сторону.

Артем немного растерялся и неуверенно пошел в конец коридора. В его конце виднелась единственная массивная дверь. Подойдя к ней, он потянул за ручку и оказался в просторной приемной, в которой стояли два массивных дубовых стола. За одним из них сидела женщина. “Наверное это и есть Ольга”, – подумал Артем. Но узнать этого он не успел. Когда до цели оставалось несколько шагов, дверь слева, рядом со столом женщины распахнулась и на пороге появился мужчина с бородой, в клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Он слегка улыбнулся, протянул Артему свою руку. Его глаза были чисты и излучали самое настоящее дружелюбие. Артем почувствовал себя так, словно встречается с давнишним приятелем, которого он не видел много лет.

“А по телевизору он не такой…” – только и успел подумать Артем.

– Привет, – сказал Соболев, пожав руку Артема.

– Здравствуйте, Сергей Петрович. Я очень рад.

– И я. – Кивнул Соболев. – Чай? Кофе?

– Кофе, если можно.

– Проходи. – Соболев гостеприимно распахнул перед Артемом дверь кабинета.

Пройдя через двойную дверь Артем оказался в святая святых компании “РусОйл”. Кабинет босса был обставлен дорогими шкафами, в которых стояли книги, награды, кубки. Все это, конечно, выглядело очень дорого, но главное было не в этом. Здесь царил какой-то неописуемый порядок, все стояло на своих местах. Артем видел немало перфекционизма в своей жизни, но это был не перфекционизм, а нечто большее! Возникало ощущение, что сначала был составлен список всего того, что будет стоять на полках, а затем его передали самому крутому дизайнеру в мире, который изготовил всю мебель под этот список, а затем не менее мастерски все расставил на полках.

– Ух ты, как у вас тут… – Сказал Артем и запнулся. Соболев вопросительно посмотрел на него. – Ну даже не знаю, как сказать. Вот аккуратно прямо. Я такого еще не видел.

Соболев облегченно вздохнул, видимо, обрадовавшись тому, что Артем не сказал таких слов как “круто” или “роскошно”.

– И даже перфекционизмом это не назовешь, но в то же время все так идеально и продуманно, что прям… – Артем показал свой восторг, раздвинув руки в сторону всей этой красоты.

– Это все Ольга, – махнул рукой Соболев. – За порядок отвечает она.

– Наверное в душе она первоклассный дизайнер, – сказал Артем.

– Да, у нее красиво получается. Ну, прошу. Усаживайся.

Последнее слово приятно согрело Артема. Он очень любил историю про то, как Екатерина II ввела это слово в обиход, посчитав что “садитесь” звучало слишком властно, а “присаживайтесь” – словно “на краешек”.

Артем сел в мягкое кресло и нервно сжал левую руку правой. Он не знал с чего начать. Он уже было хотел открыть рот, чтобы сказать что-то вроде “Возможно вы хотите узнать что-то обо мне?”, но Соболев, словно прочтя его мысли, опередил его:

– Про тебя, Артем, я уже практически все знаю. Что-то Маша рассказала, ну а что-то пришлось узнать. Ты уж прости, но дочь у меня одна, так что… В общем, я тебе так скажу: я за вас, ребята, очень рад. Парень ты целеустремленный. Не все всегда получается, но ты вообще молодец. Правда-правда! – Сказал он с убеждением, заметив, как Артем смутился.

– Я, если честно, своим ушам не поверил, когда услышал, что произошло, когда она к тебе приехала. – Продолжил Соболев. Артем слегка покраснел. – Понимаешь, Артем, после смерти матери она очень изменилась. В меня, наверное, пошла вот этим “я все сама”. От матери ей вроде бы ничего не успело достаться.

Артем улыбнулся и покачал головой. Соболев с любопытством посмотрел на Артема.

– Я не знаю, что могло… Достаться. Простите, все же, стоит признаться, что я немного волнуюсь. – Соболев, прищурившись, улыбнулся и добродушно кивнул. мол, “не парься, все свои!”. – Но… Понимаете, Сергей Петрович, Маша – она не такая как все! Мои родители прожили вместе всю жизнь, у них скоро золотая свадьба. Мать бросила престижный ВУЗ для того, чтобы воспитать меня. Когда я был ребенком, я помню всего одну трагедию, которая повторялась по вечерам: “Темка, сбегай быстро за хлебом, сейчас отец с работы придет, а хлеба к супу нет!” А в наше время можно заказать все что угодно. Маша, как я понимаю, хорошо зарабатывает, она, наверное, может каждый день в рестораны ходить. Но ей не это нужно. Вы знаете, что она тут умудрилась приготовить ужин?

Соболев посмотрел на Артема широко раскрытыми глазами.

– Да, Сергей Петрович! Я дал ей ключи. Уж простите, если поторопил события, просто хотел, чтобы они у нее были. Сам был на работе. Маша спросила, не будет ли чего страшного, если она приедет пока без меня. Я, признаться, был на седьмом небе от счастья. Просто понимаете, вот это ощущение, что человек, которого ты… – Артем хотел сказать слово “любишь”, но почему-то решил, что это может быть чересчур. – …который тебе дороже всех на свете, что он… то есть она придет в твою квартиру, сама, будет там как дома, это так… Невероятно! Так вот, что-то я все на эмоциях, простите…

– Никогда не проси прощения за то, что у тебя внутри, – одобрительно улыбаясь, покачал головой Соболев.

– Да, хорошо, – смутился Артем и продолжил. – Так вот когда я приехал, по квартире разносился запах такой божественный, я чуть дар речи не потерял. Маша приготовила мясо по-провански, салат греческий, это все было такое вкусное! А Маша… Простите, Сергей Петрович, как школьница, что ли, все переживала, что может быть невкусно. – Соболев слушал Артема с открытым ртом. – А потом она призналась, что, если не считать яичницу, готовила она первый раз в жизни. И знаете почему? – Соболев вопросительно посмотрел на Артема, всем своим видом давая понять, что однозначно правильного ответа у него нет. – Потому что ей захотелось приготовить для меня! И пока я ел, она так смотрела… Я читал где-то, что, если женщина смотрит, как мужчина ест, это очень многое значит. А у меня даже…

Артем запнулся, наступила неловкая пауза.

Соболев, сидевший в некоем оцепенении, внезапно очнулся и, слегка закивав головой, задумчиво вставил “пропущенную фразу”:

– А на тебя так даже бывшая жена не смотрела.

Артем снова покраснел как рак. Про жену Соболеву явно рассказала не Маша. “Ну ладно уж, он все правильно делает – единственная дочь как-никак”, – успокоил себя Артем.

– Да… А самое главное, Сергей Петрович, – тихо продолжил Артем, – я, признаться, сам себя не узнаю. И это не какие-то там выдумки. Просто я неожиданно перестал оперировать местоимением “я”. Для меня это было достаточно большим… удивлением, что ли. Просто я всегда мечтал о том, что “я” поеду, “я” построю, “я” куплю… Так к этому привык, что сам не знаю. как это все перевернулось за один миг. Я теперь без слова “мы” себе ничего не представляю, – сказал Артем и словно провинившийся школьник опустил глаза. Его исповедь была окончена.

– Нет, все ей от матери досталось. Все. – Задумчиво скала Соболев, потирая лоб. – Ты даже не представляешь, как все это удивительно и очень приятно слышать. Надо же! Ты видел мою дочь такой, какой ее не видел даже я! Счастливчик! – Усмехнулся Соболев.

– Знаешь, Маша действительно стала другой после того, как ее матери не стало. Сама решила делать карьеру, фамилию сменила, работала ночами. Я в ее личную жизнь никогда не лез – не мое это дело. Но видел, конечно, как за ней пытались ухлестывать. Тут ты прав: найти приличного парня с восьмизначным счетом – дело нехитрое. Может даже и любил бы он ее по-настоящему. Но я-то знаю, что она не такая. Только вот какая – не знал. А ты мне сейчас все рассказал. Ну точь-в-точь как мать! И знаешь, что я тебе скажу? – Соболев наклонился поближе к Артему и положил руки на стол. – Теперь мне совершенно понятно, что для Маши – истинное счастье.

Наступила звенящая пауза. Артем вопросительно смотрел на Соболева.

– Ты. – Многозначительно подняв на Артема глаза, сказал Соболев.

Артем смущенно пожал плечами, словно хотел сказать, что это и так, вроде бы, ясно.

Соболев усмехнулся, давая понять, что суть этого вопроса куда глубже, чем могло показаться Артему.

– Нет, ты меня не так понял, наверное, – все в том же добродушном тоне продолжил он. – Дело не только в том, что она тебя полюбила, как и ты ее. Я слушаю все то, что ты рассказываешь и понимаю, что ты рассказываешь, как будто о Наташе. Она была точь-в-точь такая же. Только знаешь, она не просто меня любила. Это у них порода такая, Артем. Любовь у Наташи выражалась не столько в ласках, заботе и прочей ерунде. Она знаешь… – Соболев поднял глаза вверх, словно пытаясь найти лучшую фразу. – Она жила не ради нашего счастья, а ради моего. Тебе это может показаться ненормальным, семья ведь, гнездо, все такое, но… – Соболев сделал паузу и потер руки. – Я как-то спросил ее, что для нее настоящее счастье. Ну, что женщина должна ответить? Нормальная? Что “мы с тобой”, “дети”, “семья”. А она так искренне мне тогда сказала: “Сереж, главное, чтобы ты был счастлив. Если ты будешь, то и я буду”. И знаешь, может показаться, что это достаточно банальные слова, но нет. – Соболев пожал плечами. – Она на самом деле жила тем, чтобы я был счастлив. И она так превосходно чувствовала все, что тогда у меня происходило! Вот не поверишь. На работе какой-нибудь кавардак, приходишь злой, но виду не подаешь. Ну не выплескивать же злость дома? Для этого спортзал есть! А она чувствует: ходит тише воды, ниже травы. Я ей говорю: “Наташ, что ты притаилась-то?” А она мне: “Да у тебя, Сереж, что-то на работе не ладится. Ты скажи, может что я могу сделать…” И так сразу хотелось наплевать на все, потому что это прямо в воздухе витало, что она за меня переживала. И согревало это. Только я, дурак, ее не сберег…

В кабинете наступила полная тишина. В отличие от кухни Артема, на которой похожую тишину нарушали тикающие на стене часы, здесь ее ничего не нарушало. Артем оглянулся в поиске часов. Часы были: большие, красивые, блестящие, белые, с секундной стрелкой. Но двигалась она очень плавно и бесшумно.

– А почему вы себя вините? – Тихо спросил Артем.

– Да потому что, Артем, нельзя вешать на жену дом. Ну, в смысле, только дом. Да, понятно, мне нужно было вперед двигаться, без этого ничего вот этого не было бы. – Соболев показал руками на кабинет. – Время было такое, работа с утра до ночи, бросать ничего нельзя. Хотя, оно всегда так, если дело свое строишь. Каждый тебя норовит нагреть, все это нужно жестко контролировать. – Артем горестно скривил рот и кивнул, вспомнив автосервис, где ремонтировался его “Мерседес”. – Загнался я тогда. А Наташа, получалось, как птица в клетке. Врач мне потом один, после похорон уже, сказал: “Хоть бы ты ее, Петрович, с собой что ли таскал, всяко лучше было бы”. А куда ее таскать было? На драки за месторождения в минпром, где мы глотку друг другу грызли? Ох, в общем, даже вспоминать не хочется. Ладно. Что было, то было.

– Поэтому, Артем, не повторяй моих ошибок. – Соболев встал из-за стола и начал медленно ходить по кабинету. – Я для этого тебе все дам. Только ты дослушай сначала, хорошо? – Добавил он, заметив, как Артем еле заметно подал первые признаки протеста.

– Был бы ты неизвестно кем – другой может был бы разговор. Но ты пробивной. Сам журфак закончил, сам карьеру сделал, пока бизнес твоего босса не потопили, сам свой бизнес попробовал организовать. Подумал, наверное, что если с Машей жить, то расширяться нужно, иначе двоих не прокормишь. Молодец!

Артем не на шутку встревожился: кажется. ни о чем таком в присутствии Соболева он не рассуждал, хотя Соболев был абсолютно прав.

– Ты правильно рассуждаешь! – Продолжил Соболев. – И то, что ты рассуждаешь именно так, говорит о том, что ты не пустозвон, каких сейчас пруд пруди. Поэтому я очень хочу, чтобы вы с Машей пожили в свое удовольствие. Ты уже доказал, что ты все можешь сам. Больше доказывать не нужно. Да и время, поверь мне, не то, чтобы что-то доказывать.

– Но… – попытался возразить Артем.

– Не надо “но”, – властно и в то же время с ноткой обиды сказал Соболев. – Я, дружище, уже повяз в этом дерьме по самое “не балуйся”. Купить могу все, что хочу, только не надо оно мне уже ничего. Когда начинаешь зарабатывать деньги, становишься рабом системы. И на то, чтобы делать что-то для души, тебя уже просто, черт подери, не хватает! Вот ты! Ты – романтик! Ты – мечтатель! Мне Маша про Шуховскую башню рассказала – ты молодчина! И ты именно такой, не меркантильный, не корыстный, честный! А знаешь, что можно сотворить, если не становиться рабом этой системы, а получить возможность делать все, что только захочешь, когда у тебя есть деньги и связи? Ого-го! И жить при этом в свое удовольствие, а не грызть глотки за каждый чертов рубль! Когда есть кому присмотреть и за тем, чтобы у тебя не воровали, и проект согласовать, и с планом помочь… Так что, Артем, не отнекивайся. Я очень хорошо знаю, что говорю. И если уж ты стал теперь для меня членом семьи, то прошу: поверь мне. И сделай так как я прошу.