Текст книги "У каждого — свое алиби"

Автор книги: Тимку Джеордже

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава XVII

На другой день ранним утром Алек Армашу уехал из Бухареста, надеясь к обеду вернуться домой.

За аэропортом он поднажал на акселератор, как вдруг на большой скорости его обогнала черная «Волга», резко затормозила и, просигнализировав «остановку», сама прижалась к обочине автострады.

«Эх, дьявол! Автоинспекция», – подумал Алек, послушно останавливаясь.

– Как поживаете, вы, нарушитель? – спросил, подходя к нему, майор Дину.

– Это что за погоня?

– Хотел посоветоваться, что нам делать с несчастными Элефтерие? Напуганы. Клянутся, что сказали нам правду, что к убийству Флореску не причастны.

– Да подержите их хоть бы пару дней.

– Кстати, куда это вы?

– Прогуляться по долине Валя Праховей. Чудесные места!

– Вам же сейчас не до этого…

– Ищу вот одну виллу. И летний садик. Очень уж меня интересует: а не бывал ли там Флореску? Возможно, мы не знаем еще всех персонажей драмы. И боюсь, что как раз самых интересных.

– Ну ладно. Я с вами.

Дину пересел в машину Алека, оставив в своей «Волге» подофицера. Проехали Плоешти. В Буштени покрутились по улицам города, поехали дальше. Но ни в Синае, ни в Предяле Алек и Дину ничего не нашли. В Тимиш они прибыли усталыми и угнетенными.

– Похоже, от набросков никакой пользы. Потеря времени, – заметил майор.

– А я думаю, что мы просто торопились. В Синае, например, осмотрели далеко не все дома.

– Но их невозможно перебрать все подряд. Даже те, возле которых есть летний сад.

– Да. Однако начнем все сначала.

Теперь они ехали очень медленно, тщательно изучая каждый дом, встретившийся по пути.

– А вдруг тот сад, что мы ищем, расположен за рестораном и обращен в сторону гор, а не улицы? – спросил Алек.

– Как будто такой ресторан здесь есть, – припомнил майор, – на самой окраине.

Через несколько минут они подкатили к одинокому строению, будто прячущемуся подальше от курорта. Войдя в сад, майор и Армашу от неожиданности даже вскрикнули. Алек раскрыл альбом и осмотрелся. Не так уж далеко от ресторана он обнаружил виллу, прикрытую несколькими высокими елями. Именно она была изображена в зарисовках Флореску.

– По-моему, мы заработали хороший обед за свой подвиг, – весело сказал Армашу. Они прошли в ресторан и заказали три порции жаркого для себя и шофера. Когда очередь дошла до вина, майор спросил: «Как теперь действовать?»

– Очень просто. Предложите директору ресторана отвести нам укромную комнатку. Иначе тут соберется весь город. Мы по порядку переберем всех, кто здесь служит. Может быть, кто-нибудь из них по фотографии и опознает художника. А уж тогда спросим и о других, с кем он был.

– Ну а практический результат этой операции?

– Тоже очень простой. Художник, я думаю, посещал это заведение несколько раз. Подозреваю, что не один. Странновато для человека, так много работавшего и не склонного к подобным вылазкам. Не оттого, что не выносил жаркого и пива. Он был не тем человеком, чтоб ради этого отправляться в Синаю. У него не было времени. Не было привычек разъезжать со своими друзьями. Друзей у него было мало. А среди них ни одного любителя экскурсий. Здесь скрывается что-то другое… Может, его вызвали зачем-то в Синаю. Местечко, благоприятное для осуществления незаметных афер. Располагающая обстановка… Хвойный лес, беззаботное настроение. А они не хотели, чтоб их вместе видели в Бухаресте.

– Мечтатель вы, Армашу.

– Да, это всего лишь воображение. Но от каждого, с кем я беседовал, мне удалось получить по незначительной детальке. Они-то и привели меня на террасу этого ресторана. За одним из этих столиков замышлялось преступление. Почему Андрей никогда ничего не говорил никому о своих поездках сюда? Значит, была причина. Либо он о них говорил, и тогда от нас по каким-то соображениям это скрывают. В любом случае здесь не все в порядке. Вещи, о которых молчат, всегда оказываются самыми интересными и неожиданными. Но давайте приступим к делу. Идите приготовьте сцену, пора начинать спектакль.

Майор ушел и минут через десять, заглянув в зал, едва заметным движением руки позвал Алека.

В хорошо обставленной комнате Алек достал фотографию Флореску и положил ее на стол. Директор что было сил суетился около них. Он старался казаться столь же полезным, сколь и приятным человеком.

– Первое, что от вас требуется, сдержанность. Не тревожить людей. А начнем прямо с вас. Вы его знаете? – спросил директора, показывая фотографию, Дину.

– Нет. Не припоминаю, чтобы я видел его у себя.

– Молодец… Ну так делайте так, как я вас просил, любезный.

Директор ушел, смиренно улыбаясь.

Так началось продолжительное шествие. Один за другим проходили официанты, буфетчики, дежурные со второго и третьего этажей гостиницы и даже сторожа.

Армашу действовал аккуратно, не торопясь, так что вся операция длилась полтора часа с лишним. Первые результаты были обескураживающими. Потом отдельные лица, вероятно под влиянием полицейской атмосферы, невольно сложившейся в ресторане, сказали, что будто бы знают человека, изображенного на фотографии. Майор справедливо подметил, что их показаниям верить нельзя: что это за показание, если его не отличишь от сплетни. Алек согласился и спросил директора, нет ли у него другой смены официантов. Эта, по существу, простая мысль решила все.

Через полчаса явились работники, которым суждено было заступать в послеобеденную смену. Операцию продолжили, и, как и ожидал Армашу, сначала метрдотель, а затем и официант без колебаний опознали Флореску, показав, что хорошо помнят чернобородого молодого гражданина, неразговорчивого, сдержанного, сразу же обращавшего на себя внимание. Майор тут же предложил им обоим задержаться и приступил к допросу.

Дверь закрыли, избавляясь от остальных приглашенных лиц, любопытствующих узнать, что же происходит. Последним ушел директор ресторана, раскланиваясь и спрашивая, чем еще он может быть полезен.

– Понадобитесь, пригласим! – напутствовал его майор.

– Скажите-ка, пожалуйста, – начал Алек беседу с метрдотелем, – а вы нисколечко не сомневаетесь, что узнаете его?

– Нисколько. Словно сейчас вижу его за столом. Говорил мало. Я слышал его голос, только когда он просил обслужить его.

– Кто еще был с ним за столом?

– Еще трое. Вечно они садились за стол в моем зале. Нравилось им, как я обслуживаю.

– Вы, надеюсь, можете мне описать их внешность?

– Да, но с большим трудом.

– Почему? – будто удивившись, приподнял брови Алек.

– Видите ли, уж слишком они были какими-то обыкновенными. Ничего такого, что позволило бы их запомнить.

– А почему бы все ж не попытаться?

– Одного как будто припоминаю. Выглядел тучным, лысым. Ему было за сорок. Не думаю, чтобы больше.

– Сколько раз приезжали?

– Четыре… нет, пять.

– Сидели долго?

– Пожалуй, долго. Молодой, бородатый, что у вас сфотографирован, обычно лез первым уехать. Но остальные настаивали, чтобы он еще посидел.

– Пили?

– Те три пили. Но… больше слабые шприцы[4]4
  Шприц – смесь сухого вина с газированной водой.


[Закрыть]. Посмотреть со стороны, так подумаешь, пьют здорово. Да… бурду! Конечно, эдак можно хлестать хоть всю ночь…

– А тот, молодой, что он пил и сколько?

– На шприц его не тянуло. С коньяком ладил лучше. А если к нему и кофе, очень оставался довольным. Помню, однажды вечером попросил еще кофе, а остальные трое возражали, говорят, не надо тебе, не уснешь, и вообще кофе вредно для печени…

– В лоск он упивался?

– Было. Как раз тогда даже вроде бы стал болтать – все-де ему не по нутру.

– Любопытно! А остальные не давали ему пить кофе…

– Вот-вот, именно так.

– А вы не подслушивали? Примерно о чем они договаривались?

– Да что вы! Я человек воспитанный! Никогда себе не позволю! Двадцать пять лет беспорочной службы. Все-таки совесть!

– Да ладно. А то я вас не знаю. Ребята вы добрые, но уж интересного мимо ушей не пропустите! Выкладывайте. Я ведь убедился, что у вас хорошая память, – льстил ему Армашу.

– Да, меня она еще не подводила, – с удовольствием улыбнулся официант. – Мы, официанты, нуждаемся в хорошей памяти, иначе беспокойные клиенты прихватят нас за грудки.

– Хорошо, хорошо. Так выкладывайте, что вы слышали.

– Самое важное разобрать было нельзя, потому что беседовали они обычно тихо.

– Однако вы утверждаете, что они стали завсегдатаями ресторана. Хоть раз-то за все их приезды можно было услышать что-то такое?

– Однажды, припоминаю, вечером тот, что на фотографии, отлучился до… пардон, а за это время между остальными тремя разгорелся спор.

– Понимаю. И, хотя бы примерно, о чем они спорили?

– О чем-то вроде… будто хотели убедить его в чем-то, да не сумели. И вроде б не знали, что им еще сделать, чтоб перетянуть его на свою сторону.

– Так, хорошо, очень хорошо. А не уловили что-нибудь еще поконкретней, о чем они говорили?

– Не помню. Так, обрывки. Да и давно уже это было. Вроде бы я слышал, как один спрашивал: «Знает он все-таки об этом или не знает?» Что-то в этом роде или вот так: «Знает или не знает, где мы их укрыли?»

– М-да! В последний свой визит как они себя вели?

– Выглядели какими-то хмурыми и кушали без аппетита.

– Кто именно?

– Бородатый вел себя как обычно. Может, был только еще молчаливей. А остальные трое сидели, словно вареные. Им и пить-то даже не очень-то хотелось.

– Когда произошло это последнее посещение?

Служитель обдумывал некоторое время ответ, затем сообщил:

– То ли во вторник, а может, в среду, не в эту, а в прошлую. Точно уже не помню.

– Уехали поздно?

– Да, потому что и приехали не рано, уже около одиннадцати. В двенадцать, двенадцать с чем-то уехали.

– Все вместе?

– Как будто сначала только двое. А еще два остались за столом.

– Кто остался?

– Бородатый и еще один уехали. Но только не тот тучный и лысый, этот ни в коем случае.

– И те двое?

– Вскоре и они уехали.

– А прежде бывали они здесь, те, чью внешность вы не в силах припомнить?

– Думаю, да.

– А кто платил, когда вчетвером приезжали?

– По очереди. Бородатому только не разрешали платить, хотя он и тянулся возместить свою долю. Всегда остальные спешили расплатиться со мной первыми.

– Выходит, он приезжал вроде по их приглашению?

– Выходит, что так. Мне даже кажется, что они не очень-то и хотели, чтоб он платил, потому что всегда сами подзывали меня со счетом.

– По фотографиям вы бы их опознали?

– Думаю, да.

– Хорошо. Спасибо. Можете идти.

Облегченно вздохнув, метрдотель вышел, несколько раз повторив: «До свидания!»

– Ну-ка посмотрим, что нам скажете вы, – обратился Армашу к юному гарсону.

Паренек робко приподнялся.

– Сидите. Мы велели вам остаться, чтоб вы послушали беседу. Пусть она поможет вам кое-что вспомнить. Вы, юноша, их обслуживали. Не можете ли что-нибудь добавить?

Парень, охваченный испугом, отвечал запинаясь:

– Не очень я знаю…

– Когда вино разливали, что слышали?

– Ничего. Когда я подходил обслужить их, они умолкали или начинали со мной шутить.

– Любопытно! Попытайтесь вспомнить хотя бы два-три слова.

– Однажды бородатый хотел сесть за другой стол, ближе к выходу. Остальные же возражали. И тогда он разозлился и сел в нашем секторе. Что им оставалось делать? Через несколько минут перешли туда и они. Когда они проходили мимо меня, я слышал, как один из них ругал его.

– А вы б их по фотографиям тоже опознали?

– Может быть, да.

– Вы не видели, у кого-нибудь из них была машина?

– Да. Один, не тот лысый, а другой, элегантный брюнет, приезжал на белой «шкоде».

– Хорошо. Спасибо. Вы мне еще понадобитесь.

Паренек, вежливо попрощавшись, вышел. Майор нетерпеливо спросил:

– Ну, что скажете?

– Я думаю, что знаю достаточно для того, чтобы возвратиться пока в Бухарест.

– Как это пока?

– Я снова приеду сюда как можно быстрее. Однако это будет зависеть от вас: мне нужны фотографии всех мужчин в нашем списке.

– Надеетесь, нащупали всех?

– Да. Одного по крайней мере. Пока хватит.

– И один из них преступник? За что он его убил?

– За что, еще не знаю. Хотя что-то проясняется. Те трое были заинтересованы в том, чтоб привезти его сюда и напоить. Им надо было убедить Флореску что-то сделать или не делать. Но споить его им не удавалось. Возможно, добейся они своего, и Андрей бы от них избавился. Художник чем-то стал им опасен! Я должен узнать, чем он их всполошил.

– Но как?

– Если я определю хоть одного из этой несвятой троицы и установлю за ним на несколько дней наблюдение, он наверняка себя как-то выявит. Выявит. А теперь срочно в Бухарест. Займемся делом: вы – фотографиями, я – встречами.

– С кем?

– Со всеми, – сухо ответил Алек. – Со всеми без исключения.

Глава XVIII

В Бухарест Дину и Алек вернулись к середине дня.

Алек сначала отправился к Траяну Коману. В дверях инженер появился в пижаме. Казалось, неожиданным визитом он встревожен.

– Как поживаете? – поздоровался Армашу.

– Отдыхаю, вечером собираюсь в кино, – отвечал инженер, раздумывая, и добавил: – Вы арестовали семейство Элефтерие… Они?

– Пока они ничем не могут подтвердить непричастность, невиновность. Пока…

– Гм!

– Что-то хотите сказать?

– Да. Но только не обижайтесь.

– Не тревожьтесь. Я способен перенести и иную точку зрения.

– Я уже говорил. Не способен этот бездарный Элефтерие на злодейство. И, по-моему, – раздраженно сказал Коман, – вы совершили глупость. И очень большую.

– Еще неизвестно, – ответил Алек. – Но я просил бы вас кое-что пояснить мне.

– Да, пожалуйста, – согласился Коман.

– Вы были хорошими друзьями… Флореску испытывал материальные затруднения? Просил ли он когда-нибудь одолжить ему большую сумму денег?

– Не знаю. Но не думаю.

– У вас никогда не просил?

– Эх, господи, какой мне интерес скрывать подобные вещи? В этом нет ничего плохого, и я б сообщил вам, если б давал ему деньги.

Армашу встал и, собираясь уходить, спросил:

– Не знаете случайно, среди друзей Андрея нет человека, у которого была бы машина «шкода» белого цвета?

– Насколько мне известно, нет. По крайней мере, я никогда не видел его в такой машине.

– Хорошо, до свиданья. Прошу вас, если увидите здесь, перед домом, «шкоду», запишите ее номер. И знайте, я всегда был убежден в вашей искренности.

Армашу позвонил Стурзу. Дверь тотчас же открылась. Как всегда, Вениамин был элегантен в своем прекрасно пошитом костюме. Стурзу куда-то собирался уходить и весьма удивился, увидев Армашу.

– Кажется, помешал. Вы торопитесь.

– Что вы, сударь, – всплеснул руками Стурзу. – Ваш визит доставляет мне неизъяснимое удовольствие.

– Что-то не видно, что это так, – улыбнулся Армашу.

– Вы ошибаетесь. Но заходите же, заходите.

Квартира была обставлена хорошо и со вкусом. Алеку мечтал только непонятный запах каких-то очень стойких духов, пропитавший воздух до безобразия.

– В покер собрались поиграть?

– Вы обо мне слишком дурного мнения. Я хотел бы напомнить, что живу я, придерживаясь лишь одного принципа…

– Лояльности? Помню. Слышали, что я арестовал супругов?

– Да. Искренне рад, что вам удалось напасть на след.

– Вы считаете, они виновны?

– Я б ничего не хотел говорить. Об истории с женой Элефтерие я наслышан, но поди разберись, где здесь правда. Важно, что вы отыскали направление для следствия.

– Вот что хотел бы узнать от вас. Вопрос строго конфиденциальный. Ответ ваш обещаю по ходу следствия не использовать. Как официальное показание тоже. Меня интересуют слухи. Что болтают об Андрее Флореску? Но прошу вас быть откровенным. О покойниках принято говорить только хорошее, но сейчас мне нужна правда. Вы всех знаете, с самим дьяволом, думаю, на дружеской ноге. Вам все известно. Огонь и воду прошли…

– Сложный вопросец. О нем никто плохого ничего не говорил по той причине, что не очень-то знали его. Он был замкнутым, необщительным, людей избегал. Во всяком случае, такой себя вел с соседями. Скажу откровенно, клеветники не заслуживают никакого доверия. Слухи, сударь, распространяются бабками и пенсионерами.

– А знаете, иногда и из них можно выудить ценные сведения.

– Все знаю. Андрей Флореску сам себя погубил. По вине друзей. У меня нет доказательств, чтобы подтвердить свое мнение. Просто впечатление.

– Ну-ну…

– Затем, и это тоже, отметьте, конфиденциально, – уверенно продолжал Стурзу, – о чем я умолчал на следствии? Они добивались от меня фактов. А я мог самое большее высказать свое смутное впечатление. Мне не очень нравились все его друзья. В мордах я разбираюсь. Некоторые мне не нравились.

– Кого вы имеете в виду?

– Конкретно никого. А может, и имею. Была, например, этакая франтоватая физиономия, с которой я однажды встретил его в городе. Неприятная личность. Она сохранилась в моей памяти. Сам не могу понять почему. Они садились в машину.

– Белая «шкода»?

– Точно. И это вы знаете. Чудовищно!

– Совсем не чудовищно. Случайно узнал.

– Э, случайно! Знаю я ваши случайности. Можно еще небольшое замечание?

– Пожалуйста.

– При всем вашем безобидном облике вы чертовски опасны. Работаете вроде б и медленно. К цели идете окольным путем. Но преступника сжимаете как в тисках. Если бы я был убийцей, ей-ей, при встрече с вами у меня б мороз по коже пошел.

Они дружески поговорили еще немного, и Алек попрощался, пообещав Стурзу снова навестить его в самое ближайшее время.

Глава XIX

Инженера Николае Данчу Алек застал за приготовлением пищи.

– Прошу извинить, не знал, что придете. Дома я и хозяйка, и кухарка одновременно.

– Ничего. Я тоже холостяк, только у меня терпения не хватает готовить, – успокоил его Алек.

– У меня язва. Приходится о себе заботиться самому.

– Такой молодой и уже язва?

– Это объяснимо. С детства живу один. Ел что было. Вот желудок и сдал. Кофе будем?

Армашу не отказался. Инженер предложил:

– Для гостей у меня, поскольку сам не привык, есть джин.

– Джин так джин, – согласился Армашу и закурил сигарету.

– Извините, вам не приходилось помогать деньгами Флореску? – спросил он инженера.

Чашечка кофе повисла в воздухе. Данчу ответил Алеку не сразу. Помолчав, он сказал запинаясь:

– Я… нет… ведь…

– Будем говорить откровенно. Я знаю, своим поступком вы не преследовали корыстной цели. Вы исходили из чисто дружеских побуждений. Понимаю, задавать вам такой вопрос не совсем тактично. Но он был самым лучшим вашим другом. И мы хотим установить, за что и кем он убит.

– Я понимаю вас… Но не могу сообразить, какое отношение имеет убийство к тому, что я одалживал ему деньги. Но если так надо…

– Я бы просил…

– Иногда я давал ему денег… Но не очень много.

– Речь не об этом. Я имею в виду большую сумму.

– Нет, он никогда не просил у меня большой суммы…

– Художники – люди вообще расточительные. И меня интересует, зачем ему понадобилась крупная сумма.

– Но она не была крупной…

– Как бы то ни было, несколько тысяч лей.

Данчу заерзал на стуле от волнения. Было видно, что ему не хотелось говорить правду. Наконец он решился:

– Да. Я дал ему денег!

– Благодарю. Но для чего он брал деньги? Это меня больше всего интересует.

– Он даже мне не хотел говорить, но я догадался.

– Догадались или установили на основании реальных фактов?

– Он сам проговорился.

– Каким образом?

– Однажды он мне рассказал, что хочет сделать рамы для картин. Отдельные картины посадить на картон и заказать в типографии проспекты для выставки. Тогда я понял, что для этого ему и нужны деньги. И не небольшая сумма, а значительная.

– А я-то представлял себе, что эти деньги понадобились ему для какого-нибудь непредвиденного дела… Скажите, а вы уверены, что знаете всех его друзей?

– Думаю, знаю…

– И из всех навещавших его лиц ни у кого не было оснований для неприязни?

– Нет. Не помню, чтоб кто-нибудь неприязненно к нему относился. Мы высоко ценили его, и он нас не огорчал никогда. Мы не придавали значения отдельным его поступкам: художники, как вы знаете, это люди… с некоторыми отклонениями.

– Не с некоторыми, а иногда… с большими…

– Андрей вел себя довольно прилично для художника…

Кофе кончился, беседа тоже была на исходе. Армашу был доволен, что узнал, кто давал Андрею взаймы. Но зачем художнику требовались деньги, оставалось неясным. Неужели только для организации выставки?

Время позволяло нанести еще один визит. «Может, – думал Алек, – это сделать в отсутствие хозяина? Так лучше…»

Глава XX

Алек прибыл в мастерскую Флореску, когда над городом уже спустились вечерние сумерки. Протопопеску, как обычно, встретила его любезно, изъявив желание приготовить ему кофе. Армашу вежливо отказался.

– Как идут дела? Нашли что-нибудь? Хорошо бы казнить этого мерзавца. Какой зверь! Убить молодого человека во цвете лет, такого талантливого. Вы уж, пожалуйста, расстреляйте его.

– Ну это когда поймаем. Пока он разгуливает на свободе, посмеиваясь надо мной. Как-де я беспомощен и наивен. Он, вероятно, считает меня кретином и пока прав.

– Ой, не пугайте меня…

– Да, мадам. Порой мне кажется, что иногда я разговариваю с самим убийцей. Рассказываю ему о своих мучениях, а он, слушая, веселится. Отвратительная у меня все же профессия…

В мастерской он снял пиджак, повесил его на спинку стула и достал записную книжку.

«Посмотрим-ка, что за материальные ценности мы здесь имеем», – сказал он про себя и стал внимательно перебирать все предметы, казавшиеся ему новыми. Стоимость каждого из них он заносил в блокнот.

Так он работал более часа. Получился довольно длинный перечень. Закончив составление списка, Алек провел внизу линию и подсчитал итог. Флореску и в самом деле вооружился всем, что ему было необходимо для предстоящей выставки. И денег на все израсходовал много, очень много…

Закончив свои подсчеты, Алек подумал, что, уходя, ему нет смысла беспокоить мадам Протопопеску. Может, она уже легла спать. Но, оказавшись на улице, он увидел в ее окне свет.