Текст книги "Зомбячье Чтиво (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Каково это, девочки? – спросил он, чувствуя, как капли дождя стекают с его волос. – Грязно?

– Давай не будем об этом, ладно? – сказал Уимс.

– Конечно, конечно, как скажешь. А руки?

– В лесу, – ответил Лайон.

Спекс выглядел довольным.

– Ну что ж, – сказал он, – думаю, это последний раз, когда мы видели Поли Зейбера.

Но Уимс так не думал.

* * *

Позже, густой как суп ночью, Уимс наблюдал, как Лила смешивает водку с мартини. Просто глядя на неё, можно было понять, что когда-то она была барменом. Слишком плавно, слишком легко.

Точно так же, как Спекс с мертвым телом.

Лила была одета в короткую юбку и топ с блестками, золотая цепочка обвивала её пышное декольте. Такова была Лила: вся разодетая и никуда не идущая. И он прекрасно знал, почему ей некуда идти: ни денег, ни вообще ничего. Только этот старый скрипучий дом и Уимс, её муж.

Лила протянула ему стакан.

– Дай угадаю, – сказала она, и ее глаза стали холодными и яркими, как черный лед, – ты был с Лайоном и Спексом? Поправь меня, если я ошибаюсь. Играл на автоматах, несколько партий в блэкджек. Я права?

Уимс потягивал свой напиток, слушал жену, но видел только, как в могилу падает что-то белое и рыхлое.

– Наверное. Может быть... что ты сказала?

– Сколько на этот раз?

– Сколько чего?

– Сколько денег ты потратил? – она хотела знать, эти глаза теперь не черный лед, а что-то более холодное, может быть, абсолютный ноль, где даже кислород замерзает. – И, самое главное, сколько ты занял у ростовщика?

– Смени пластинку, – рявкнул Уимс, и на лбу у него выступили капельки пота.

– У тебя проблема, – сказала его жена. – Ты зависим. Тебе нужна помощь.

– Я в порядке.

– Разве? Знаешь, что я слышала? Жена Лайона уходит от него, и он вот-вот потеряет свой дом. Это мне кое-что напоминает.

Руки Уимса дрожали, он сжал стакан обеими руками и поднёс ко рту.

– Оставь Лайона в покое.

– А как насчёт Спекса..? Kак дела у Спекса?

Уимс со стуком поставил стакан на кофейный столик:

– Какого чёрта ты все время спрашиваешь о Спексе? Тебе нравится этот парень? Что у тебя с ним?

– Он мерзавец, и мы оба это знаем. Бывший зэк. Как ты можешь общаться с таким парнем, как он?

– Он нормальный.

И Уимс чуть не расхохотался. Конечно, он нормальный. А Поли Зейбер? Он тоже в порядке. Соль земли. Просто нормальные, трудолюбивые парни.

Лила рассмеялась.

– Я и Спекс. Не говори глупостей.

Но Уимс не думал, что это смешно. Он просто смотрел на жену, его лицо было бледным, глаза покраснели и застыли.

– Иногда я думаю о вас двоих.

– Ты неважно выглядишь, – сказала Лила, подходя к окну и глядя на темный двор, на деревья, колышущиеся на ветру, на ворота, со скрипом открывающиеся и закрывающиеся. – Ты неважно выглядишь. Может, тебе стоит рассказать мне обо всём?

– О чём именно?

– О том, что случилось сегодня вечером? Вы подписали договор о продаже дома? Машины? Всё тот жирный ростовщик? Как его там? Заббер.

– Я в порядке, черт возьми! – сказал ей Уимс, отряхивая пот с лица. – Я в полном порядке! Разве ты не видишь этого? Разве ты не видишь, как мне хорошо?

* * *

Когда два дня спустя, сразу после полуночи, зазвонил телефон, Уимс проснулся с криком на губах. Он держал его в узде, дрожа и обливаясь потом, изо всех сил стараясь не вспоминать о том, что ему снилось. Лила исчезла. Ушла Бог-знает-куда с Бог-знает-кем.

Спотыкаясь, он подошёл к телефону.

– Да? Алло?

– Слушай, Уимс, тебе надо срочно приехать,– это был Лайон, и голос у него был странный.

Пьяный? Безумный? Может быть и то и другое. Но было что-то в его голосе, животный страх, который определенно пугал своей настойчивостью.

– Ну же, Лайон... ты знаешь, который час?

Но Лайону, похоже, было все равно:

– Ты должен приехать сейчас же. Я серьезно. Что-то происходит, и, Боже, Уимс, ты должен мне помочь...

– Успокойся, ладно? Просто успокойся. Расскажи мне.

Уимс представил себе, как он сидит там, сжимая телефон в потной руке, один в доме, теперь, когда его жена ушла, и просто бледный от ужаса... но от страха перед чем?

Голос Лайона понизился до шепота, как будто он боялся, что кто-то подслушивает.

– Это... это началось около полуночи, нет в одиннадцать тридцать... я не уверен, но именно тогда я впервые услышал это.

– Что услышал?

– Кто-то скребется в мою дверь.

В животе у Уимса что-то оборвалось.

– Скребётся? Например, как собака или кошка?

– Нет, ничего подобного... просто царапанье, как будто... как будто кто-то провел ногтями по внешней стороне двери.

Он помолчал, словно снова прислушиваясь.

– Это продолжалось и продолжалось, и, помоги мне Бог, я почему-то испугался... я не осмеливался выглянуть наружу...

– Но ты сделал это?

Лайон сглотнул.

– Да, сделал. Я... я подкрался к окну ванной и выглянула на крыльцо.

– И что же?

Он слышал только, как Лайон дышит и облизывает губы:

– Там... я не был уверен... что-то жирное и белое, как тело, Уимс... что-то без головы и без ног... оно царапало дверь ногтями...

Уимс застыл, пот струился по его спине. Ему отчаянно хотелось упасть, как столб. У него кружилась голова, его тошнило, а горло сжалось до крошечной дырочки. Его дыхание превратилось в короткие, хрипящие вздохи.

– Лайон... ты теряешь рассудок... ты понимаешь, что говоришь?

Но потом телефон упал, и оттуда послышались какие-то звуки. Звук бьющегося стекла. Звук чего-то стучащего и грохочущего, что-то влажное и тяжелое.

И, конечно же, был слышен крик Лайона.

* * *

Час спустя полиция уже обыскивала дом Лайона, делая снимки и снимая мерки, задавая вопросы и получая мало ответов. Но в основном они просто стягивали свои остроконечные шляпы и терли глаза, пытаясь выбросить из головы то, что они видели.

Спекс протиснулся мимо здоровенного копа в дверях, а Уимс последовал за ним прямо на бойню. Это было ужасно. Это было более чем ужасно. Кроме разбитого стекла на полу и рваных развевающихся занавесок, было много крови. Похоже, кто-то зарезал быка. Но то, что увидели и Спекс, и Уимс, было фигурой на кушетке, накрытой окровавленной простыней. Простыня соскользнула с лица Лайона. Оно стало мраморно-белым, глаза смотрели на что-то невидимое.

Плохо было то, что простыня заканчивалась именно там, где должны были быть ноги Лайона.

– Где... где они? – спросил Спекс пустым голосом.

– Не смогли их найти, – признался один из детективов.

Спекс огляделся вокруг, на обломки и высыхающие лужи крови, комья черной земли на полу, словно надеясь увидеть их. Спрятаны под диван или засунуты за стул.

Копы начали засыпать их вопросами, и Спекс сказал, что он просто друг, больше ничего не знает. Уимс рассказал им о телефонном звонке. О том, как Лайон сказал, что за дверью что-то скребется. Но это все, что он сказал. Он не собирался продолжать.

Полицейские, казалось, поверили им, но они изучали обоих мужчин, бросая на них странные взгляды. Может быть, они видели, как бледны, как дрожат, как путаются в словах и вздрагивают при малейшем звуке, словно чего-то ждут. Но Спекс и Уимс только что потеряли друга, и это все, что могло случиться.

Снаружи Уимсу пришлось побороть приступ рвоты. Этот металлический кислый запах крови был повсюду, он никак не мог избавиться от него.

– Ты понимаешь, что это значит?

– Заткнись, – предупредил его Спекс. – Просто заткнись к чертовой матери.

Люди коронера внимательно изучали разбитое окно при свете фонарика. Щипцами они вытаскивали что-то из осколков стекла, все еще лежавших в раме. Похоже на нити ткани.

Под деревом стояла пожилая женщина с полицейским.

– Я кое-что видела, – сказала она. – Не знаю, как бы вы это точно описать.

– Постарайтесь, – сказал полицейский.

– Большая белая обезьяна, – сказала она.

Полицейский молча смотрел на нее.

– Мэм?

– Да, сэр. Так я подумала. Он прыгал по дорожке, как обезьяна, как одна из тех обезьян в цирке, понимаете? Раскачивал свое тело и отталкивался руками... но он был белым... забавным...

– Как же так? – сказал полицейский, и было видно, что он считает все это пустой тратой времени.

Господи, розовые слоны следом.

Она обхватила себя руками, защищаясь от ночного ветерка.

– Ну, сэр, похоже, у него не было ни головы, ни ног, только длинные руки и большое толстое туловище.

– Что-нибудь еще?

– Да, кажется, у него была татуировка на груди.

* * *

По дороге к хижине, в "Бьюике" Спекса Уимс произнес эти слова, ненавидя их вкус на своем языке:

– Мы не сделали этого, Лайон и я. Мы не отрубили Зейберу руки, а просто бросили его в яму. Вот что мы сделали. Именно это мы и сделали.

– Чего и следовало ожидать от вас, идиотов. Не надо было вам доверять это дело.

– Да, – согласился Уимс, – не надо было.

– И как это понимать?

Уимс тщательно подбирал слова... так тщательно, как только мог.

– Мы с Лайоном были любителями, Спекс. И ты это знал. Ты чертовски хорошо это знал. Не то что ты.

– О, ты думаешь, я делаю это дерьмо все время?

– Нет, но мы видели тебя в деле. Ты опытный. Ты точно знал, что делать.

Спекс вздохнул и закурил сигарету:

– Может быть, я провел слишком много своей юности не с теми людьми. Ну и что с того? Я не долбаный психопат. То, что я сделал, я сделал для всех нас. Вы, ребята, согласились. Ты так же глубоко увяз в этом дерьме, как и я, Уимс. Не смей об этом забывать.

Уимс не думал, что когда-нибудь забудет.

Спекс свернул с шоссе на гравийную дорогу, которая через несколько миль превратилась в изрытую колеями грунтовую дорогу. Уимс ничего не сказал, он просто помнил все это, наблюдая, как фары освещают большие искривленные деревья, нависшие над дорогой. Он не сказал ни слова, но много думал.

– Ладно, – сказал Спекс, когда они добрались до леса. – Приехали.

Уимс держался рядом с ним, пока они шли по извилистой тропе через тёмный, мрачный лес. Он ощущал ужас, но не от того, что они могут найти, а от того, что найдет их.

Лачуга все еще была там, все еще ждала.

Потом Спекс зажёг фонарь и начал поднимать доски. На этот раз они не стали утруждать себя осторожностью, а принялись за дело, раскалывая доски и отбрасывая их в сторону, пока в дощатом полу не образовалась круглая, грубо вырубленная дыра. Уимс низко держал фонарь, его кровь превратилась в холодную серую жижу. Могильная земля была нетронута. По крайней мере, так казалось.

– Держи фонарь ровно, – сказал Спекс, беря лопату и отдавая свой 9-миллиметровый пистолет Уимсу.

Он начал рыть в этой влажной, грязной почве, яростно отбрасывая землю в сторону, не заботясь о том, чтобы вонзить лезвие в труп Зейбера, не заботясь ни о чем, кроме того, чтобы доказать Уимсу, как сильно он ошибался.

На глубине четырех футов ничего не было.

– Глубже мы не копали, – сказал ему Уимс.

– Должно быть, так оно и было, – сказал Спекс, и по его грязному лицу потекли струйки пота.

Уимс почувствовал, что что-то происходит, что-то, что заставило его инстинктивно отпрянуть от этой дыры, как будто оттуда собиралась выпрыгнуть змея или тигр.

– Спекс, убирайся оттуда, убирайся!

Слишком поздно.

Спекс посмотрел вниз, в яму, где были его ноги, и увидел, что они медленно исчезают на дне могилы. Похоже, он ничего не мог с этим сделать. Он пронзительно закричал, дергаясь и отбиваясь, и наконец упал. И к тому времени он уже опустился на колени в эту колышущуюся, пузырящуюся почву. И он все еще шел ко дну, как человек, втянутый в зыбучие пески.

– Помоги мне!– закричал он. – Помоги мне, Уимс!

Уимс взял его за руку, потом отпустил.

– Что ты делаешь, Уимс? – Спекс скулил, слезы текли по его лицу, слюна текла из его искривленного рта. – Помоги мне, ради бога! Помоги мне! Помоги мне!!! Вытащи меня отсюда! Что-то держит меня, что-то тянет меня вниз.

Глаза Уимса были огромными и влажными.

– Скажи мне, Спекс. Расскажи мне о себе и Лиле. Расскажи мне о том, что у тебя с моей женой.

Но Спексу было не до разговора. Теперь он погрузился по пояс, крича, стоная и бормоча, и все, что он делал – это погружался все глубже. Вдруг две раздутые белые руки поднялись из грязной земли, пухлые пальцы схватили его и потащили вниз. Но прежде чем его рот наполнился землей, Уимс услышал, что он сказал.

Услышал очень хорошо.

– Зейбер, – сказал он. – Это был Зейбер, а не я.

* * *

Лила прокралась домой за час до рассвета.

Крадучись с туфлями на высоких каблуках в руке, она проскользнула в парадную дверь, но Уимс уже ждал ее. У него был 9-миллиметровый пистолет Спекса, и он направил его прямо на нее.

– Я ждал тебя, – сказал он.

Она просто стояла там, выглядя немного измученной после бурной ночи, как кошка, крадущаяся домой с набитым брюхом. Она улыбнулась, увидела пистолет и передумала. Она только смотрела, как Уимс закрывает за ней дверь. Уимс чувствовал, как её мозг жужжит и щелкает, пытаясь сплести правдоподобную паутину лжи, но не находя шёлка для этого.

– И как долго, – спросил ее Уимс, – давно вы с Зейбером развлекались у меня за спиной?

– Зейбер? Я...

– Не лги мне.

Лила прикинула, что это не очень хорошая идея. Она видела, как подергиваются уголки его рта, как морщится лицо, эти безумные глаза.

– Недолго, – сказала она и заплакала.

В этом она была хороша. Эти слезы выглядели настоящими, и они заставили Уимса немного смягчиться. Но ненадолго.

– Не хочешь сказать, почему? – сказал он ей.

О, она хныкала и кусала губы, делая большие карие глаза лани. Милая, не по годам развитая девочка, которая сделала что-то плохое, но никогда не сделает этого снова.

Уимс рассмеялся. Может быть, это был не совсем смех... слишком резкий, слишком мучительный.

– Нет, позволь мне объяснить почему. Деньги. Все просто и ясно. С такими людьми, как ты, Лила, всегда так. Деньги так много значат для тебя, что ты бы легла со свиньей и... Ха-ха... наверное, так оно и было.

– Пожалуйста... пожалуйста, – надулась она.

– Пошевеливайся, – приказал Уимс.

Он повел её прямо к двери подвала, все это время держа под прицелом.

– Открой, – сказал он.

Она так и сделала. Её руки дрожали. Все, что можно было увидеть внизу – это ступени, ведущие в черную пропасть. Как в глубине пещеры, там могло быть все, что угодно.

– Двигай, – сказал он слишком спокойно.

– О, пожалуйста, детка, не надо.

– Иди вниз... или я тебя пристрелю, – крикнул Уимс и из его горла вырвался странный всхлипывающий звук.

Рыдая, Лила спустилась на две ступеньки, потом на три. Остановилась. Она повернулась и снова посмотрела на Уимса, как будто он мог передумать. И как только она это сделала, внизу раздался звук... мясистый, тяжелый звук. Что-то двигалось, что-то большое.

– Развлекайся, – сказал Уимс, захлопывая за ней дверь и тщательно запирая ее.

Он услышал ее крик.

Послышался шум движения, кто-то карабкался вверх по лестнице. Голос Лилы кричал, истерически умоляя о помощи. Удар, шлепок плоти, разрывание одежды. Безумный вопль, приглушенный чем-то мокрым, слюнявым и настойчивым.

Затем, потеряв рассудок, Уимс сунул пистолет в рот и нажал на спусковой крючок.

Так было проще.

* * *

Через неделю в дом ворвалась полиция.

Впереди шли два детектива Грин и Диксон – оба здоровенные громилы в пальто, с толстыми шеями и одинаковыми маслянистыми серыми глазами. Когда Зейбер пропал и они узнали, что он был связан со Спексом, было не так уж трудно собрать всё воедино. Они нашли труп Уимса и Лилы в подвале. Это была действительно омерзительная сцена, но они привыкли к таким вещам. Они не могли понять, кто отрубил Лайону ноги или где находится Спекс, но они нашли зацепку по делу Зейбера.

– Они закончили с женщиной? – спросил Грин через несколько дней после того, как люди коронера упаковали тела и увезли их в морг.

Диксон кивнул:

– Да, док говорит, что она была сильно изуродована и, судя по всему, неоднократно изнасилована. Вагинально, анально. Наверное, так продолжалось несколько дней.

– Иисусе. Истекла кровью до смерти?

– Не совсем, – ответил Диксон. – У нее в горле застрял какой-то посторонний предмет. Она поперхнулась им и задохнулась.

– И что это?

Диксон рассказал ему.

– Док сказал, что все выглядело так, будто она откусила кусок и попыталась проглотить его. Она, должно быть, была гребаной каннибалкой. Кто бы это ни был, он умер за несколько дней до того, как она им закусила.

Перевод: Андрей Локтионов

«Пирайя»

По мере того как они углублялись в бассейн Амазонки, следуя извилистой череде притоков, их проводник рассказывал им одну историю за другой о так называемой пирайе. Это был старый индеец-яки из Джавари, которого звали Рико Уара Валки, и его очень рекомендовали. Он рассказывал им дикие истории о старых конкистадорах, которые совершили неприятную ошибку, надев кроваво-красные штаны в кишащих пираньями водах. О пловцах, которым откусили соски, и о нудистах, которым откусили не только соски.

Последнее рассмешило Джека, он вытер пот со лба и ткнул Элизу локтем, мол это же шутка. Но Элизе это не показалось смешным. Остальные в лодке – Катлер и Бэзил – только слабо улыбались.

– И все это правда, клянусь, – сказал Рико, перекрестившись после того, как рассказал особенно зловещую историю о сумасшедшем по имени Безумный Лупо, который поймал много пираний, используя труп убитой жены в качестве приманки. Рико ухмыльнулся и запустил пальцы в свои седые волосы. – Но ведь не все так плохо, а? Ты подожди, сейчас мы их наловим, зададим им жару, потом очистим их, щёлк-щёлк-щёлк, немного чеснока, соли, пряного корня, а потом приготовим на огне. Вкуснятина. Вот увидишь.

– Именно этого я и жду, – сказал Джек. – Я слышал, они на вкус как сом.

– Ты прав, – Рико посмотрел на него и усмехнулся. – Слушай, может, Рико покажет тебе, как варить суп из головы пирайи? Это делает мужчину ещё большим мужчиной. Ты ешь суп, Джек, твоей жены тебе мало! Тебе нужно десять жен!

Элиза вздохнула, отмахиваясь от мух. Она вообще ненавидела рыбу. Это была идея Джека. Он сказал ей, что она никогда не познает Перу, настоящего Перу, если будет слоняться по отелю в Пукальпе. И она ответила, что не хочет узнавать настоящий Перу. Пукальпа и так была отвратительна с клопами и вонью, идущей из доков, ей не нужно было быть съеденной рыбой-людоедом в придачу. Но Джек объяснил, что бояться нечего. В Амазонке обитало двадцать пять видов пираний, и большинство питалось другими рыбами, насекомыми, фруктами, упавшими в воду. Только шесть видов были по-настоящему плотоядными, и из этих шести только краснобрюхие пираньи и большие черные пираньи были опасны для человека.

И вот она здесь, в глуши Амазонки, с проводником, который рассказывает одну похабную историю за другой, демонстрируя обрубок пальца, который он потерял, вынимая крючок изо рта пираньи. Не было абсолютно никакого ветерка. Воздух был сырой, река воняла мертвечиной. Они натерли лицо и руки "Vick’s Vapo-Rub", чтобы тучи москитов не высосали их досуха. А так она вся взмокла от пота, глаза горели, и Катлер не сводил с нее глаз.

С того момента, как они сели в лодку – плоскодонку с мотором – Элиза чувствовала на себе его взгляд. Его взгляд был извращенным. Что-то в нем заставило ее желудок сжаться. Не то чтобы она раньше не имела дела с такими мужчинами, как он, но то, как он смотрел на нее, оценивая, как кусок говядины, было просто слишком.

– Почему бы тебе просто не сфотографировать меня, – сказала она ему.

Катлер усмехнулся. Зубы у него были желтые, в табачных пятнах, лицо блестело от пота.

– Я что, пялился?

– Да, черт возьми, и ты прекрасно это знаешь.

Катлер пожал плечами, облизнул губы и уставился на мерцающие просторы верхней Амазонки. То, что он видел, было бледно-зеленой флорой, растущей в грязной коричневой воде, облаками комаров, поднимающимися и опускающимися, сломанными пнями и мертвыми деревьями, вздымающимися как памятники. Пар конденсировался над водой, окутывая её поверхность, как вялый туман. Танагры и барбеты кричали на верхушках деревьев, жужжали насекомые и кусались мухи. Ничто из этого не представляло для него такого интереса, как Элиза и ее изящная ложбинка между грудей, отчего он чувствовал слабость внизу.

– Успокойся, – сказал Джек уже не в первый раз.

Элиза сердито посмотрела на него.

– Если он и дальше будет пялиться на меня, то свалится за борт.

– Перестань пялиться на нее, Катлер, – сказал Джек, улыбаясь. – Я этого не потерплю.

Катлер был одним из его собутыльников из Пукальпы. Это был маленький жилистый человечек с крысиными глазками. От его взгляда по телу Элизы поползли мурашки. Бэзил, второй пассажир лодки, был толстым, дородным бизнесменом из Лимы. Единственное, что его волновало – это деньги.

Элиза старалась не обращать на них внимания.

Они находились на реке Укаяли в центральной части Перу образованной слиянием рек Апуримак и Урубамба. Дикий зеленый мир, похожий на что-то из мезозоя: жаркий и окутанный дымом, покрытый пальмами, ползучими растениями и свисающими лианами, джунгли, населенные ягуарами и ядовитыми змеями, черные кайманы и анаконды, поджидающие в застоявшихся реках и затопленном подлеске.

Они приехали, потому что Джек хотел порыбачить на пиранью.

Это так похоже на Джека, – подумала Элиза. Если он не мог поймать что-то на крючок или застрелить из пистолета, это его не интересовало.

Джунгли казались бесконечными, напирали со всех сторон. Однообразные, облизанные зловонной змеевидной рекой. Время от времени они натыкались на группы пальмовых хижин, принадлежащих семьям индейцев-йорба. И всё. Рико вел лодку и рассказывал истории, вызывающие взрыв смеха у мужчин. Элиза вздохнула. Он был из тех людей, которых Джек всегда обожал.

Внезапно раздался тошнотворный запах разлагающейся плоти, от которого живот Элизы скрутило. Он сильно выделялся на фоне всех запахов реки. И судя по лицам остальных, они тоже его почувствовали. Рико провел их вокруг нескольких пней, развернул лодку и там – в центре широкого канала – они увидели нос большой лодки, вздымающийся из воды. На нем сидел лесной аист. Вокруг лодки плавали сотни мертвых рыб, брюхом вверх. Все они были облеплены мухами.

– Что, черт возьми, это значит?– спросил Джек.

Рико пожал плечами.

– Какая-то исследовательская лодка... затонула. Столкнулась с чем-то и утонула. Команда, наверное, надеется вернуться и отбуксировать ее. Но... ха! Пройдет год, прежде чем они это сделают!

– Что убило рыбу? – Катлер хотел знать.

Рико снова пожал плечами.

– Химия или что-то в этом роде. Это была биотехнологическая лодка для исследований. Все выветрилось. Так что не волнуйтесь не о чем... кроме этих сучьих рыбок.

Элиза зажала нос. Вонь от гниющей рыбы была тошнотворной. Он заползала в ее нос и дальше вниз по горлу, вызывая тошноту. Она заметила, что вода вокруг затонувшего корабля приобрела странный пурпурный оттенок. Ей это совсем не нравилось.

Но больше никто, казалось, не беспокоился.

Рико увел их от главного канала в игапо, или затопленный лес. Талые воды Анд переполняли реки между январем и июнем, создавая странный мир затопленных джунглей. Он повел их вокруг огромных, увитых лианами деревьев и густых зарослей, отыскивая место, где, как он знал, можно будет хорошо порыбачить.

– Да, – сказал он, – это место сойдет. Эти пирайи плавают стаями, их сотни. Они приходят в игапо, потому что там полно дичи, а едят они хорошо.

Джек был взволнован.

– Ладно, давайте порыбачим.

* * *

Когда они приготовили длинные бамбуковые удочки, Рико сказал, что в сезон наводнений пираньи не представляют особой опасности. Их охотничьи угодья расширились до джунглей, а там было много еды. Они представляли реальную угрозу только тогда, когда не было еды. На самом деле, сказал он, в это время года мужчины переходят реку вброд и ловят рыбу, женщины стирают одежду, а дети плавают в водах – пираньи безвредны.

Элиза поняла, что он сказал это, чтобы успокоить её.

Джунгли были первобытными, безмолвными, невыносимо жуткими. Канал, в котором они находились, был футов сорок в ширину, вода в нём коричневая, бурлящая. На его поверхности плавали листья и палочки. Деревья поднимаясь на извивающихся корнях, густо разрастаясь, пока их искривленные ветви не соединялись над головой в подобие арок. Получался этакий туннель... плохо пахнущий, вызывающий клаустрофобию туннель со стоячей водой и духом разложения.

Рико предложил Элизе удочку, но она отказалась. Бамбуковые удочки были около четырех футов длиной с шестифунтовыми нейлоновыми лесками и крючками с тройными шипами, на которые насаживались куски сырой говядины и куриная печень. Чтобы привлечь внимание пираний, Рико бросил в воду несколько окровавленных кусков.

– Они чуют запах за много миль, – сказал он.

Мужчины забросили удочки в воду.

Рико свернул сигару и рассказал историю об Изабель, своей первой жене, которая была настолько сумасшедшей, что однажды гналась за ним по грязным извилистым улицам Серро-де-Паско с бейсбольной битой. В тот момент она была совершенно голой.

– А это, друзья мои, не то, что хочется видеть с утра, – oн вздрогнул. – Гадость!

Затем началось ожидание. Элиза сидела неподвижно, по ее лицу катились капли пота. Над водой кружили стаи комаров и мошек. Вокруг жужжали стрекозы. В кронах деревьев завывали обезьяны-ревуны. Элиза слушала, как визжат голубые ара, и смотрела, как пальмовые гадюки продираются сквозь ветви с шипами.

Бэзил внезапно напрягся, его бычье лицо покрылось капельками пота.

– Я... э-э... кажется, у меня клюёт, – сказал он.

– Спокойно, – сказал ему Рико. – Пирайя – хитрый маленький чертёнок. Не спугни её. Пусть сначала хорошенько попробует... а потом она твоя.

Бэзил ждал, явно нервничая. Внезапно его удочка дернулась, а затем опустилась, когда что-то внизу дернуло за леску. Он дернул свою бамбуковую удочку и увидел на крючке рыбу. Она была серебристой, брюхо тускло-оранжевое. Джек и Катлер радостно закричали. Элиза единственная заметила, что с рыбой что-то не так. Но когда Бэзил опустил её на борт, все это увидели. С одного боку рыба выглядела как любая другая краснобрюхая пиранья, хотя, возможно, и выцветшая, но с другого – сплошные кости. Голова была цела, но ниже от нее остались одни кости вплоть до хвоста.

–Ты зацепил мертвую, – сказал Катлер.

Джек рассмеялся.

– Она не была мертва, – сказал Бэзил. – Ты же видел, как она накинулась на мою приманку.

Рико сглотнул.

– Да... но они же каннибалы, эти пирайи. Они нападают друг на друга. Вы зацепляете живую, но её собратья... ха! – они обгладывают её, прежде чем вы её вытяните.

Это казалось вполне логичным объяснением... но тут рыба зашевелилась. Изъеденная до костей, она начала махать хвостом и извиваться на крючке, щелкая челюстями.

– Это невозможно, – сказал Джек.

У Элизы появилось очень плохое предчувствие. Она ни на секунду не поверила, что другие пираньи сожрали ее, по крайней мере, не так давно. Потому что рыба воняла... тухлятиной.

Бэзил с выражением ужаса на лице просто смотрел на рыбу, лежащую у него на коленях. Затем тонкий зеленый червяк выскользнул из её бока и упал ему на промежность. Он с воплем отшвырнул удочку, стряхнул с себя трупного червя и раздавил его ботинком.

Катлер увернулся от брошенной удочки и того что было на её конце.

Рико, выглядевший теперь крайне серьезным, схватил рыбу и выбросил за борт. Он взмахнул ножом и высвободил её. Рыба ударилась о воду и уплыла, как будто была совершенно здорова. Некоторое время никто ничего не говорил. Они прислушались к джунглям. Тишина была мёртвой, зловещей.

И тут дёрнулась удочка Джека. И Катлера тоже. Оба мужчины посмотрели друг на друга, впервые в жизни боясь увидеть свой улов.

– Это неправильно, – сказал Рико.

А потом что-то ударило снизу по лодке. На самом деле, было несколько быстрых ударов. Один за другим, как молоток. Потом все прекратилось. Все просто сидели, широко раскрыв глаза, лодка медленно вращалась против часовой стрелки от удара. Потом все началось снова, и на этот раз остановить это было невозможно. Снизу били снова, и снова, и снова, может быть, сотни раз. Лодка содрогнулась. Бамбуковые удочки выскочили из рук и их утащили под воду.

– Это безумие! – вскрикнул Бэзил. – На нас напали!

Джек прижал Элизу к себе, то ли для ее защиты, то ли для своей собственной. Он в отчаянии посмотрел на Рико.

– Крокодил? Большой гребаный крокодил?

Лодку так сильно ударили снизу, что она на дюйм выскочила из канала и упала вниз с брызгами мутно-коричневой воды. Бэзил потерял самообладание. Он закричал и оттолкнул Катлера локтем в отчаянной попытке выбраться с носовой части лодки. Катлер схватил его за руку. Они ругались и бились. Рико велел им прекратить.

Но было уже слишком поздно.

Сцепившись друг с другом, они упали на край лодки, и она накренилась из-за смещения центра тяжести. На одну пугающую секунду она повисла, борт был параллелен реке, в то время как все старались изо всех сил сохранить равновесие.

Потом она перевернулась, и все пятеро очутились в воде.

* * *

Элиза вынырнула на поверхность, ее руки и ноги барахтались в воде. Она выплюнула полный рот воды, которая была коричневой, скользкой и теплой, как первобытная тина. Рико был всего в каких-то пяти футах от неё, подтягиваясь на перевернутой лодке. Вскрикнув, она поплыла к нему, когда он начал удаляться. Она увидела несколько рыб, прицепившихся к ногам Рико, когда он выбирался из реки. Они прокусили его брюки насквозь, и из ран сочилась кровь.

Кто-то подтолкнул ее, она так и не поняла, Катлер это или Бэзил. Она услышала, как Джек закричал высоким, почти девичьим голосом:

– Элиза, плыви к лодке! Быстрее! – его голос сорвался на ноту абсолютного ужаса.

Элиза подплыла к лодке. Она почувствовала, как что-то впилось ей в колено. Лодыжку. Бедро. Потом она оказалась у лодки, и Рико, схватил ее за волосы и с силой выдернул из воды, втащив на борт. Она плюхнулась на дно перевернутой лодки, радуясь, что чувствует тепло солнца. Она выплюнула воду, кашляя и давясь. Катлер вскарабкался следом, за ним Бэзил, и оба мужчины принялись отрывать рыбу от своих ног. Рико схватил ту, что жевала его колено. Она была раздутая, безглазая, её треугольные зубы покраснели от крови. Она была настолько гнилой, что превратилась в мягкое месиво в его пальцах. Он отшвырнул ее прочь.

– Джек! – крикнул Катлер. – Джек!

Элиза, потрясенная и дрожащая, искала его глазами. В панике она забыла обо всем, кроме выживания, обо всем, кроме того, чтобы выбраться из воды и убежать от этих рвущих плоть челюстей.

Джек все еще был в воде.

По какой-то причине его отбросило подальше от остальных. Дрейф перевернутой лодки отбросил его еще дальше. Он был ближе к деревьям, поэтому поплыл к ним. Они увидели, как он ухватился за твердые спиралевидные корни, поднимающиеся из воды. Он ухватился за один из них и потянулся, потом вынырнул из воды, и казалось у него получится...

Но когда он уже наполовину вылез, вода вокруг него начала бурлить, как котел, Джек закричал. Он кричал диким, почти животным криком агонии и ужаса, который эхом разнесся по джунглям и поднял в небо стаю птиц.