Текст книги "Подземелья Редборна"

Автор книги: Тим Доннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 18

Смотри, смотри, мост опускается! Ах ты, нергалий коготь ему в печенку, не выдержал! Бёрри, держа под уздцы свою лошадь, возбужденно приплясывал в кустах рядом с киммерийцем. Отсюда, из густых зарослей ольшаника, отлично просматривалась дорога, ведущая к замку. Конан, сжав кулаки, молча смотрел, как из ворот следом за наемниками Ферндина пестрой толпой выезжают его гости.

– Вон он! Смотри, Конан, вон его доспехи с позолотой! Ха-ха, барон Ферндин, проголодался? Ну, они, небось, думают, что в два счета разделаются с деревенскими бунтовщиками! Лишь бы только Мергит не подвела, а, Конан?!

– Тихо ты, Рыжий, не тряси куст и не толкай меня в спину! Я ведь тоже не слепой, сам вижу! Ну, Ферндин! – Он до боли сжал зубы и прищурил глаза. – Давай-давай, подъезжай поближе! Ага, Бёрри, гляди, они попались! Видишь, его слуги едут с факелами – значит, хотят выманить охотников из леса! Все, как я и говорил! А теперь пора бы Альграсу двигаться к деревне… Глянь, тебе не видно, как они там?

– Суетятся, бегают, садятся на коней… Альграс впереди… Скачут, еще немного – и будут здесь… Ну, Конан, сейчас начнется! Только бы Мергит…

– Да хватит тебе! Мергит, Мергит! В конце концов, без нее обойдемся! Псы у нее, конечно, страшенные, но что могут собаки против рыцарей в полном вооружении? Разве что устроят сумятицу среди этой своры, что тоже будет нелишним, но очень-то на их помощь не рассчитывай! Держись рядом, прикрывай мне спину, как договорились, понял?!

Отряд вооруженных рыцарей приближался к мосту через узкую речку, за которым начиналось широкое поле, облюбованное Ферндином для схватки. Его наемники ехали впереди с зажженными факелами, словно намереваясь поджечь деревню. Ферндин посмеивался в усы: конечно, как он и думал, эти глупцы высыпали из леса и, боясь остаться без крова, помчались навстречу своей смерти. За его спиной громко переговаривались гости, обозленные тем, что и вечером, и утром на столах, кроме вина, ничего не было:

– Ого, сколько их там, этих деревенских боровов! Ну, они у меня побегают по полю, не хуже зайцев!

– Славная будет потеха! Надо помочь нашему щедрому хозяину разделаться с этим сбродом, а уж он нас отблагодарит!

– Эх, прямо руки чешутся! Второй день ничего, кроме вина! Да я их сейчас, как баранов…

Ферндин с удовольствием прислушивался к голосам рыцарей, возбужденных выпитым вином и близостью боя. Прекрасно! Они говорили и делали то, что ему было нужно, не хуже верных наемников, слепо исполнявших хозяйскую волю.

Поглядывая из-за широких спин скачущих впереди слуг в сторону леса, он ясно видел, что все преимущества на его стороне. Теперь, окончательно успокоившись, он даже удивлялся тому, что утром поддался приступу слабости и тошнотворного страха. Такого с ним еще никогда не было!

«И не будет!»  – уверенно подумал он, поглядывая на копошащиеся у леса фигурки.

Копыта гулко застучали по настилу моста, и грозный отряд медленно выехал на широкую поляну. Ферндин велел всадникам остановиться и, показывая рукой в сторону деревни, сделал вид, что отдает приказания, стражники с факелами, немного вырвавшись вперед, поскакали по дороге. Остальные, негромко переговариваясь и приготовившись к бою, двинулись вслед за ними.

Их противники, торопясь заслонить собой деревню, наконец приблизились к отряду рыцарей. Теперь стало видно, что на крепких крестьянских лошадках сидело по двое всадников: боец с коротким мечом и небольшим щитом и лучник, примостившийся сзади.

Лучники проворно соскочили с конских крупов и, прицелившись, осыпали рыцарей градом стрел. Воины Ферндина, послушные приказу, тут же сомкнулись плотной стеной и, выставив вперед грозные копья, бросились навстречу нападавшим.

Еще мгновение – и стычка была бы неизбежна. Но тут из кустов с треском и ревом вылетел, подгоняя жеребца, разъяренный киммериец и бросился наперерез отряду рыцарей. Мелькнув, как черная молния, он оказался впереди дрогнувших было деревенских воинов и, высоко подняв над головой широкий меч, одним взмахом перерубил несколько копий. Стена всадников дрогнула, и Конан, пользуясь замешательством врага, со свистом поднимая и опуская меч, мгновенно пробил брешь в их рядах. За ним на легконогой кобыле еле поспевал Бёрри, и сразу было видно, что тяжелый меч рыжему пройдохе не менее знаком, чем хрупкая эрта.

Вокруг могучего бойца на черном коне сразу закипела ожесточенная схватка. Лихим наемникам еще не приходилось встречаться со столь опасным противником – они не успевали поднять мечи, как отрубленные руки уже летели в сторону; не глядя на поверженного врага, северянин бросался на следующую жертву, и вскоре отряд стражников Ферндина поредел больше чем наполовину. Жеребец, сверкая налитыми кровью глазами и роняя пену с губ, тяжелыми копытами топтал упавших на землю бойцов, заканчивая дело своего хозяина.

Тем временем лучники, стараясь помочь киммерийцу, осыпали врагов дождем стрел, но почти не причиняли вреда: наконечники отскакивали от щитов и крепких панцирей.

Ферндин, сначала, как и все, растерявшийся от неожиданности, разглядел, что это лишь один воин рубится с его отрядом. Злобно сверкнув глазами, он привстал в стременах и крикнул:

– Вперед! Он здесь всего один, тот, другой, не в счет! Окружайте, окружайте! Ему не уйти! Так вот почему эти глупцы посмели восстать! Эй, кто там, заходи сзади!

Рыцари, окончательно протрезвев, наконец поняли, что это – настоящий бой, а не забава, как показалось вначале. Подбадривая себя воинственными криками, они насели на Конана, и киммериец вскоре почувствовал, что эти господа умеют неплохо драться. Не обращая внимания на сыплющиеся стрелы, рыцари наскакивали на северянина, и он только успевал отбивать многочисленные удары.

В конце концов и Конан, и Бёрри оказались в кольце осмелевших противников, и Ферндин, немного выехав вперед, вдруг очутился лицом к лицу с киммерийцем. И липкий утренний страх снова накатил на него холодной волной, волосы зашевелились под золоченым шлемом – в грозном воине, уже занесшем меч для удара, он узнал своего соперника, которого поразил на Турнире… Ледяные яростные глаза киммерийца встретились с округлившимися от ужаса глазами барона… И Ферндин, каким-то чудом увернувшись от занесенного над его головой меча варвара, кинулся за спины рыцарей.

А те, окружив северянина плотным кольцом, с криками и хохотом травили противника, как загнанного зверя; отчаянно отражая удары, Конан изо всех сил пытался все таки прорваться к Ферндину, то тут, то там мелькавшему позади своих гостей.

Все… Помощи ждать больше неоткуда… От селян с их короткими мечами и охотничьими стрелами толку почти никакого… Ну нет, он все-таки доберется до проклятого убийцы, и его добрый меч напьется черной крови негодяя Ферндина! А Мергит… что же Мергит?! Значит, он был прав, нельзя надеяться на обещания сумасшедшей старухи… И, не видя больше ничего, кроме сверкающих доспехов и искаженного страхом пожелтевшего лица, Конан с новой яростью обрушился на нападавших.

Внезапно за его спиной раздался многоголосый крик ужаса. Мощным ударом раскроив череп одному и сбросив с коня другого рыцаря, Конан, вырвавшись из кольца, улучил мгновение и обернулся назад: со стороны леса к месту битвы во весь опор мчались семеро всадников на черных конях и в черных доспехах. За их спинами развевались короткие черные плащи, а на шлемах трепетали султаны черных перьев.

Союзники Конана, деревенские воины и лучники, увидев рыцарей, приближающихся к полю битвы, бросились врассыпную, уверенные, что это спешит на выручку новому барону Редборнскому подмога из Мэноры.

Конан и Рыжий Бёрри тоже подумали, что видят герцогский отряд; решив дорого продать свою жизнь, киммериец воскликнул:

– Ну, Рыжий, сейчас будет совсем жарко, клянусь Кромом! Держись!

Он обрушился на противников, как неукротимая горная лавина, сея смерть и ужас на своем пути… Но Ферндин, проклятый Ферндин все время ускользал, с надеждой поглядывая на приближающихся всадников; как и все, он был уверен, что это посланники герцога. Стараясь держаться подальше от страшного меча киммерийца, он метался по поляне, то подбадривая сражающихся, то радостно бормоча:

– О Сет! Ты услышал мой призыв! Я так и знал, герцог не выдержал и послал за мной отряд! О, какие бойцы! Сейчас с этим бешеным варваром будет покончено! О Черный Сет, что это?! Назад! Назад, к замку! Скорее!

Но уже было поздно: трое всадников в черном, проскакав по полю наискосок, оказались у моста, отрезав путь к отступлению. Остальные как вихрь обрушились на воинов, окруживших Конана, и яростный звон мечей слился с воплями и стонами умирающих.

Отряд Ферндина, еще совсем недавно такой грозный, теперь превратился в кучку обезумевших от ужаса всадников, метавшихся по полю в тщетной попытке уйти от смерти. Теперь уже они оказались в кольце: семь рыцарей стояли вокруг, не давая никому вырваться, а в центре бушевал Конан, почти неотличимый в своих черненых доспехах от черных всадников.

Замкнув кольцо, неведомые бойцы больше не вмешивались в битву, предоставляя киммерийцу и Рыжему Бёрри разделываться со своими врагами самостоятельно, но лишь только кто-нибудь из рыцарей Ферндина пытался бежать, то тут же натыкался на вездесущий меч одного из черных всадников.

Ферндин метался по кругу, но все меньше и меньше оставалось спин, за которыми он мог укрыться от разящего меча киммерийца. Огонь голубых глаз преследовал его повсюду, а те, в черном, что молча стояли вокруг, вызывали в нем еще больший ужас – он не пытался вырваться из круга, а только пришпоривал коня, уворачиваясь и убегая.

Ах, как не хватало ему сейчас волшебной силы старого Барха, той силы, к которой он стремился всю жизнь, но так и не смог овладеть! Распустить бы сейчас за спиной черные кожистые крылья и взлететь к небесам, оставив в дураках и этого гиганта-киммерийца, и черных всадников, на которых он боялся даже смотреть.

«Нет, надо все же попытаться! О, Сет, владыка, помоги мне!»  – и с хриплым криком, больше похожим на карканье ворона, Ферндин резко повернул коня, намереваясь обрушиться на черного всадника с яростью человека, лишенного последней надежды на спасение, но поднятая для удара рука внезапно ослабла, горло, как тисками, сжала судорога страха, а по спине предательским ручейком покатились капли холодного пота.

Всадник на черном коне гарцевал в двух-трех шагах от него, не нападая и не защищаясь. Надетый поверх доспехов короткий плащ трепетал за его спиной, словно тканью играл сильный ветер, хотя разгоряченное лицо Ферндина не ощущало ни малейшего дуновения. Из-под причудливого шлема с колыхающимся пучком черных перьев виднелось бледное лицо; запекшиеся почерневшие губы кривила зловещая ухмылка. Неподвижные глаза под сведенными бровями пронзали, как копья, леденя кровь; всадник смотрел мимо Ферндина и в то же время прямо на него. Тот в ужасе отвел глаза и столкнулся со взглядом другого воина в черных латах, и барону показалось, что видит то же лицо… Ферндин метнулся было в гущу рыцарей, но Конан уже рассеял врагов по полю, а Бёрри добивал тех, кто пятился от разъяренного киммерийца в надежде унести ноги.

Конан яростно рубился, ища встречи с одним-единственным противником, сшибая рыцарей с коней, как досадную помеху. И вот наконец настал миг, когда между ним и Ферндином не осталось больше никого; лишь несколько испуганных лошадей носилось по полю да на истоптанной траве грудами валялись изрубленные тела…

Издалека, сбившись в кучу и боясь вмешаться, селяне с изумлением наблюдали за невиданной схваткой. Они свое дело сделали, выманив врага из замка, а теперь, как и велел им Конан, благоразумно держались в стороне, видя, что победа и так на стороне киммерийца. Все еще надеясь вырваться, Ферндин бешеным галопом пустил коня по кругу, но везде натыкался на сверкающие острия мечей и леденящие кровь взгляды одинаковых черных глаз. Круг постепенно сужался, рыцари сходились все ближе, но ни один из них не пытался напасть. Видя, что они его пока не трогают, Ферндин круто повернулся к киммерийцу. Тот смотрел на него тяжелым ненавидящим взглядом, но его вынести было все же легче.

– О Черный Сет, помоги слуге твоему! – в отчаянии воскликнул Ферндин. – Помоги, и я… Ну, нет, варвар, рано радуешься, еще посмотрим, кто тут будет кормить воронье!

Пришпорив коня, он бросился навстречу Конану. Их мечи со звоном скрестились, так же как совсем недавно на Священном Турнире, но теперь Ферндин чувствовал, что даже силы, дарованной чудесным напитком с кеубой, ему не хватает, чтобы противостоять натиску могучего киммерийца. Он едва успевал отражать молниеносные удары, сыпавшиеся на него, казалось, со всех сторон. Отбиваясь, колдун все время старался повернуть своего коня так, чтобы его нога могла коснуться ноги киммерийца, – в этом движении была последняя надежда барона: тонкие стальные шипы, укрепленные на носках сапог, с легкостью могли проткнуть самую толстую кожу, один укол – и противник повержен: от яда, которым смазывали свое оружие служители Сета, спасения не было.

Отступая и уворачиваясь, Ферндин изловчился и вонзил шип во что-то мягкое. Вороной жеребец, захрипев и встав на дыбы, вдруг осел и как подкошенный рухнул на землю. Конан, с кошачьей ловкостью высвободившись из стремян, отпрыгнул в сторону, угрожающе подняв меч.

Забыв о черных всадниках, молча стоявших вокруг, Ферндин злобно расхохотался.

– Что, киммериец, еще раз захотел попробовать моего меча?! Ну, так теперь твоя голова будет лежать далеко от тела!

Он замахнулся, привстав в стременах, но тут его конь, жалобно заржав, стал валиться набок: Бёрри, не выдержав, спешился и, подобравшись сзади, подсек лошади барона сухожилия – Ферндин едва успел выдернуть одну ногу из стремени, как животное, падая, увлекло его за собой, всей тяжестью придавив вторую ногу. Он лежал, судорожно пытаясь выбраться, и резкая боль красными кругами застилала ему глаза. Широкий меч киммерийца, высоко поднявшись над противником, со свистом опустился, заслоняя свет солнца, и оскаленная, с выпученными глазами голова барона Ферндина отлетела далеко в сторону, прямо под ноги одного из черных всадников.

Тяжело дыша, Конан стоял посреди поля:

– Все… Путь пройден, враг убит, но надо сделать что-то еще, что-то еще…

Один из черных рыцарей насадил на пику окровавленную голову Ферндина и медленно двинулся в сторону замка. Остальные, не оглядываясь, отправились следом. Но через несколько шагов всадник, что ехал последним, обернулся и повелительным жестом подозвал к себе киммерийца. Перешагивая через убитых, Конан, пошатываясь, приблизился к своему неожиданному союзнику. Взглянул прямо в лицо под причудливым шлемом и постарался побыстрее отвести глаза: таким холодом повеяло из бездонных черных глазниц. Едва шевеля темными губами, всадник проговорил глухим голосом:

– Пламя все пожирает, все уносит… Души обретут покой, обретут покой…

И, тронув поводья, шагом двинулся к замку.

ГЛАВА 19

Не нравится мне все это… – Голос Рыжего Бёрри вывел Конана из оцепенения. – Не нравится, а ехать туда все равно придется… Вот тебе лошадь, держи поводья. Правда, она не чета твоему коню, да уж какая есть! Эх, жаль вороного, добрая была животина! – Да, Рыжий, ехать придется, надо разыскать те подвалы, про которые говорила старая Мергит. – Конан похлопал ладонью по крупу чалой кобылы, которую поймал для него расторопный Бёрри. – И чем только они кормили своих лошадей! Доходяга, да и только! Хорошо, если до замка довезет, а уж как возвращаться буду – ума не приложу… Разве что в деревне коня купить, тамошние лошади добрые. Ну, поехали, видишь, они остановились, похоже, нас ждут!

Конан вскочил в седло, и они потрусили к мосту, где их поджидали таинственные черные всадники. Увидев, что киммериец следует за ними, они снова не спеша поехали к замку. Услыхав за спиной топот копыт, Конан обернулся – Альграс и еще несколько человек из деревни догоняли их, как видно не очень-то доверяя невесть откуда взявшимся рыцарям. Так они и двигались двумя небольшими отрядами: впереди – черные воины в развевающихся плащах, торжественно, как самую дорогую добычу, несущие на острие копья голову Ферндина, и поодаль – Конан, Рыжий Бёрри и десяток охотников из Бенты.

Замок приближался, его могучие темные стены, казалось, не были сложены человеческими руками, а сами по себе выросли когда-то из земли, как дуб вырастает из желудя. Конан смотрел на серые, источенные временем камни и чувствовал в душе прежнюю тяжесть и тревогу.

Когда он ехал сюда, думал, что, как только его меч пронзит врага – душа сразу успокоится, и на сердце станет легко. Но оказалось, убить врага – это еще не все, путь не пройден, покой не обретен.

Прогрохотав копытами по толстым брусьям подъемного моста, всадники скрылись за створкой полуоткрытых ворот. Конан, Бёрри и все остальные следом за ними тоже въехали во двор. Собравшись посередине, они удивленно оглядывались – черные всадники исчезли, как будто их никогда и не было. Бёрри первый заметил в углу двора слуг, лежавших вповалку с посиневшими, искаженными смертной мукой лицами. Соскочив с коня, Альграс подбежал к ним и бережно приподнял голову рыжеволосой девушки:

– Лаема! Это Лаема, дочь моего соседа! О Митра, что он с ними сделал?! Какие страшные, распухшие у них лица! Только по волосам и можно узнать…

Конан приблизился, вглядываясь:

– Это яд, Альграс! Проклятый Ферндин был одним из служителей Черного Сета, а яды они любят больше всего… Я много раз видел, как умирают от такой отравы. Лучше удар меча прямо в сердце! Смотри, вон еще две девушки и… Бёрри, иди скорей сюда!

Рыжий подбежал к киммерийцу и, проследив за его взглядом, негромко присвистнул:

– Вон оно что… Ну, по правде говоря, я так и думал! Значит, Мергит…

– Да, это ее псы, и если бы не они, нас бы, наверно, здесь не было. Он, похоже, ждет нас!

Огромный черный пес, едва различимый в тени навеса, стоял у небольшой приоткрытой двери, не сводя с киммерийца горящих глаз.

– Клянусь Кромом, в этом обличье они мне нравятся больше, а, Рыжий? Ну, двинулись. – Конан повернулся к силачу-охотнику: – Альграс, пойдешь с нами, а остальные пусть подождут во дворе. Да прихвати где-нибудь крепкую веревку и факел – я думаю, нам все это пригодится.

Киммериец решительно двинулся вглубь двора, туда, где черной тенью мелькнул пес, быстро скрывшийся за дверью. Подождав Бёрри и Альграса, Конан пригнул голову и вошел в узкий коридор. К его удивлению, невдалеке, там, где ход разбегался в разные стороны, горел факел, воткнутый в щель между камнями кладки. Рассыпая искры, киммериец вытащил его оттуда и осмотрелся, пытаясь понять, куда идти дальше. Левый коридор уходил в темноту, и даже света двух факелов недоставало, чтобы разглядеть, куда он ведет, да и правый коридор был ничуть не лучше.

– Мергит говорила, что погреба находятся в западном крыле. Эй, Альграс, ты бывал когда-нибудь в замке? – Голос киммерийца гулко разносился по пустым переходам.

– Бывать-то бывал, да не здесь, а в господских покоях, когда барон Дисс давал распоряжения насчет охоты. А куда мы идем? Скажи, что ты ищешь, может, я и соображу!

– Где могут быть заброшенные винные погреба? Над ними должны быть парадные покои для самых важных гостей…

– А, это в том конце, где находится королевская опочивальня. Ну, тогда нам надо идти под левому коридору, он, кажется, ведет как раз в ту сторону.

Обнажив мечи, они осторожно двинулись вперед. Темнота расступалась перед светом факелов, узкий коридор долго вилял, как горная тропа, и уперся наконец в запертую дубовую дверь.

– Тра-ля-ля, – разочарованно пропел Бёрри, – забрели, да не туда! Эх, песик, песик, что же ты не показал, куда идти! Придется возвращаться.

– У тебя, Рыжий, как всегда, только «тра-ля-ля»  на уме. Посмотри-ка лучше под ноги да скажи, что это такое. – Конан, упершись плечом в створку, внимательно разглядывал темные пятна на полу. Альграс, подойдя ближе, посветил факелом.

– Сдается мне, что это кровь, и совсем свежая, – охнул Бёрри. – Как будто несли прирезанного барана… – Он вдруг побледнел и осекся. – А дверь-то, дверь почему заперта? Они что, прямо насквозь прошли?!

– У тебя, Рыжий, после драки голова как-то плохо варит. Сам ведь догадался, что это были за рыцари, а теперь удивляешься: как прошли, как прошли! Держи-ка лучше факелы, а мы с Альграсом толкнем – не может быть, чтобы за столько лет петли не проржавели и кладка не ослабла… Давай-ка навались!

Они вложили мечи в ножны и изо всех сил уперлись в дубовую створку. Та затрещала, но не поддалась.

– А ну-ка еще разок, налегай! Нет, так не пойдет, по-другому надо.

Они отошли на несколько шагов и, разбежавшись, сильно ударили плечами в потемневшее дерево – вывороченные камни посыпались под ноги, дверь с треском сорвалась с петель и рухнула на пол.

– Рыжий, быстро давай факел, посмотрим, что там дальше!

Переступив через порог, они оказались в небольшой комнате без окон. Посередине стоял стол, покрытый толстым слоем пыли, а на нем горел крошечным огоньком маленький светильник. Жалкий язычок затрепетал от потока воздуха, проникшего из коридора, и чуть не погас.

– Помилуй нас Митра, ну и дела! – пробормотал Альграс. – Знаешь, киммериец, я никого и ничего не боялся, а тут мне что-то не по себе… Зачем мы полезли в эти переходы? Зачем тебе старые винные погреба? Ты же видишь, тут обитает какая-то нечисть! Тьфу, тьфу, мало нам было барона Ферндина…

– Не трусь и иди за мной! Я знаю, что делаю, потом и ты поймешь. Бёрри, не стучи зубами, язык прикусишь. Ясно, что мы на правильном пути… Хм, а куда дальше? Похоже, по этой лестнице, да она такая трухлявая, вот-вот рухнет…

Конан осторожно нащупал ногой первую ступень полуразвалившейся лестницы, которая вела к темному лазу в потолке. Концы ступеней, заделанные в кладке, угрожающе трещали, а подпорки шатались и грозили подломиться под тяжестью киммерийца. Две ступени рассыпались, едва он коснулся их ногой, но все же ему удалось благополучно добраться до темного отверстия. Ненадолго скрывшись, Конан наклонился вниз и крикнул:

– Лезьте сюда, только осторожно! Лестница выдержала меня – значит, и вас выдержит. Ты, Бёрри, первый, Альграс за тобой!

Легко, словно белка, Рыжий взлетел по гнилым ступеням и скрылся в темном проеме. Альграс поднимался медленно, ощупывая каждую доску и цепляясь пальцами за осыпающиеся камни холодной стены. Когда он, кряхтя, перебрался с последней качающейся ступени ни твердый пол, внизу, за его спиной, раздался грохот и старая лестница рухнула, отрезая им путь назад. Крошечный светильник в последний раз мигнул и погас. Отступив подальше от края, Альграс хрипло выругался:

– Тьфу, дерьмо нергалье, и завел же ты нас, киммериец! Похоже, баронские сокровища ищешь? Так его казна не здесь, она хранится у герцога в Мэноре. Знал бы – ни за что за тобой не пошел бы!

Конан осматривался, не обращая внимания на ворчание рассерженного Альграса. Они попали в огромный зал, когда-то богато убранный и украшенный резными деревянными панелями с позолотой. Сейчас вся позолота облупилась, вместо дорогих тканей на стенах болтались пыльные лоскутья, дневной свет едва пробивался в щели толстых ставней. В углу грудой были свалены старые колченогие столы и поломанные кресла. Кроме большой парадной двери киммериец разглядел в полумраке еще пару дверок, расположенных в разных концах зала. Он сразу решил, что на парадную дверь не стоит обращать внимания, махнул рукой в сторону одной дверцы, а сам направился к другой. Бёрри, взяв факел из рук хмурого Альграса, быстро пошел в темный угол и, присев на корточки, стал рассматривать пыль и клочья паутины. Тихий скрип, раздавшийся рядом, заставил его мгновенно вскочить и схватиться за меч. Но это всего лишь покачивалась створка, едва державшаяся на одной изъеденной ржавчиной петле. Осторожно толкнув ее рукой, Бёрри с опаской заглянул в темноту хода, и тут же под сводами зала, вспугнув летучих мышей, заметался его крик:

– Здесь! Конан, смотри, они были здесь! Киммериец в несколько прыжков оказался рядом с Бёрри. Альграс неохотно сдвинулся с места и тоже пошел посмотреть, что же такое там увидел Рыжий. Конан и Бёрри снова понимающе переглянулись, а Альграс отпрянул на несколько шагов:

– О Митра, огради нас от всякой нечисти! Это волчьи следы! Пошли отсюда, я с оборотнями больше не сражаюсь, я не колдун и не маг, да и вы, сдается, тоже… Киммериец, ты что, с ума спятил, не сложил голову в поле, так здесь оставить хочешь? Ну, так сам бы и шел, а нас-то зачем потащил?!

– Да замолчишь ты наконец или нет?! – рявкнул Конан в сердцах. – Я-то думал – вот стоящий человек, вся деревня его уважает, на медведя ходил, не боялся, а ты – увидел в пыли собачьи следы и уже на стенку лезешь со страха! Смотри лучше, где же волчьи, когда собачьи?

Альграс присел рядом на корточки и всмотрелся внимательней:

– Да… и впрямь вроде песьи… Но откуда здесь собаки? Нет, киммериец, говори что хочешь, а это все-таки оборотни! Смотри, ведь здесь, в зале, ни одного следа, а тут они начинаются прямо за дверью! Ну, что скажешь, прав я или нет?!

– А то и скажу, что ты помалкиваешь и идешь за мной, возвращаться нам все равно уже некуда – или хочешь шею сломать, прыгая вниз? Пошли, смотри, даже Бёрри уже не трясется. Светите лучше, где-то должен быть спуск – мы забрались довольно высоко, а мне нужны погреба. Старые винные погреба!

Нырнув в низкую дверцу, Конан решительно двинулся вперед. За ним, все еще поеживаясь, но стараясь не отставать, топал Бёрри, а сзади; крепко сжимая в руке меч и изредка оглядываясь, поспешал Альграс. В лесу ему был знаком каждый шорох, крик птицы говорил о приближении зверя, примятая трава подсказывала дорогу, а здесь, в этих темных затхлых коридорах, он чувствовал себя словно заживо погребенный. «Бр-р-р!

Не хотел бы я быть бароном или даже герцогом и всю жизнь жить в таком каменном мешке!»  – с содроганием подумал охотник, прислушиваясь к звуку шагов своих спутников. Внезапно Конан и Бёрри остановились, и Альграс с размаху налетел на них, чуть не проткнув Рыжего мечом.

– Да убери ты его, друг, а то прольешь тут мою безвинную кровь. – Бёрри пихнул его кулаком в бок, приводя в чувство. – Конан знает, что делает, и сражаться нам, я думаю, не придется! Да только почему эта лестница опять ведет вверх, а не вниз?! Может, мы не туда свернули?

– Нет, следы ведут сюда, и капли крови тоже… Хорошо хоть лестница каменная. Проклятые переходы, и зачем их столько понаделано? Что здесь, что там, в Мэноре…

– Ну, в Мэноре дело другое… Я бы согласился каждую ночь пробираться по таким ходам, лишь бы меня там поджидало то же, что и тебя!

– Чего уж проще! Сначала подставь свою голову, а потом и наслаждайся. Ну, хватит языком трепать, пошли! Альграс, ты меч-то убери, а то и правда продырявишь Рыжего – кто нам вечером петь станет?

Немного приободрившись от их уверенных голосов, охотник вложил меч в ножны и полез по крутой каменной лестнице. Они снова огибали какие-то выступы и углы и наконец подошли к такому же крутому спуску. Редкие темные пятна на полу показывали им дорогу, и они, держась за стену, медленно двинулись вниз по ступеням.

Похоже, это они и были – старые винные погреба. В стене горел факел, освещая тусклым светом закопченный сводчатый потолок, истертый каменный пол и большую плиту с железным кольцом. Вокруг плиты, как черные изваяния, сидели семь черных псов, не сводя с людей горящих красных глаз.

Немного в стороне, уставившись куда-то вбок невидящим взглядом, валялась голова Ферндина; видно было, что ей изрядно досталось от собачьих зубов – щегольская бородка и воинственные усы превратились в жалкие клочья, длинные черные волосы, за которые псы тащили голову, сбились в безобразный колтун. Конан подошел ближе и склонился над останками врага.

– Бёрри, смотри: вроде как он – и не он! Ферндин ведь был ненамного старше меня, а это – башка дряхлого старика, даром что волосы черные…

– Колдовство, друг Конан, колдовство! Эти проклятые маги и столетнюю старуху могут обратить в невинную девушку, уж ты-то об этом знаешь получше меня! Помнишь, рассказывал про ту милашку, которая так и вешалась тебе на шею?

Псы смотрели на них и словно ждали чего-то. Конан подошел к Альграсу, с опаской косившемуся на собак, и взял висящую на его поясе толстую веревку.

– Должна выдержать… Ну-ка я сейчас привяжу ее к кольцу, и попробуем сдвинуть плиту. Раз, два – Бёрри, подсунь чего-нибудь под край! Так, хорошо! Еще немного! Пошла!

Плита со скрежетом сдвинулась с места и, царапая пол, отъехала в сторону. Альграс и Конан, выпустив веревку, хотели было заглянуть в зияющее отверстие, но угрожающее рычание заставило их отступить на шаг назад. Один за другим псы прыгали вниз и исчезали в кромешной тьме. Последний, сверкнув глазами, схватил обезображенную голову Ферндина, яростно потрепал, колотя ее о камни, и метнулся вслед за остальными.

Некоторое время царила тишина, потом Конам взял факел и, заглянув вниз, сказал:

– Ничего не видно, глубоко и темно. Надо спускаться! Здесь тоже есть лестница.

Мгновение – и он скрылся в подземелье, оставив Альграса и Бёрри наверху. Прислушиваясь к его затихающим шагам, они поспешно стали спускаться следом.

Конан молча стоял, освещая факелом груду костей, почти дочиста обглоданных крысами. Остатки когда-то богатых одежд говорили сами за себя: это были они, несчастные сыновья барона Дисса…

Альграс застонал и упал на колени:

– О Митра! Теперь я все понял! Это их души блуждали по замку в облике черных псов, это они помогли разделаться с Ферндином!

– Да, Альграс, это они! Ферндин убил и старого барона, и баронессу, и их сыновей, а теперь и его собственная голова оказалась в этом подвале! Но где же она? Бёрри, где голова этого негодяя?!

Бёрри, не отвечая, стоял к ним спиной и пытался острием кинжала извлечь из стены какой-то камень. Подойдя поближе, они увидели, что он расшатывает кладку из светлых камней, которыми была заложена одна из ниш для бочек. Не сговариваясь, Альграс и Конан выхватили кинжалы и с остервенением стали врубаться в кладку. Закаленная сталь звенела, во все стороны летела каменная крошка, и вскоре в образовавшееся отверстие можно было просунуть руку. Приблизив лицо к дыре, Конан невольно отшатнулся – смрад разложения ударил в ноздри, тошнота подкатила к горлу. Закашлявшись, он с удвоенной силой принялся крушить податливый камень. Один за другим отваливались светлые куски, открывая глазам неглубокую нишу. Стараясь туда не смотреть, Бёрри орудовал затупившимся кинжалом, сражаясь с камнями, как с живым врагом. Из-под рук киммерийца и уразумевшего наконец, в чем дело, Альграса отлетали целые глыбы. Вскоре кладка была разобрана. Взяв в руки факелы, они подошли ближе и заглянули внутрь. Да, это была она, Мергит! Едва увидев псов, сидящих вокруг плиты, Конан уже понял, кого они повстречали в лесу. И теперь он узнал это платье, головной убор и волосы, густой волной укрывавшие плечи… Только вместо лица на него пустыми глазницами смотрел голый череп, оскалив белоснежные зубы в торжествующий ухмылке… Невольно опустив глаза, киммериец увидел у ее ног голову Ферндина. Прикованные к стене руки словно тянулись вниз, и Конан, не выдержав, взмахнул мечом, перерубая цепи. То ли вздох, то ли стон раздался в подземелье – и остов женщины рухнул на голову своего врага.