Текст книги "Ошибка Лорда Эшвуда"

Автор книги: Тесса Дэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

С драматическим стоном миссис Хейвуд опустилась на стул и потянулась за пирожным.

***

-Великолепно, – протянул Дэш. – Мы были бы великолепными любовниками. Это ваш аргумент.

–Да.

–Вы, неопытная, добропорядочная девственница, знаете, как доставить удовольствие мужчине. Лучше, чем любая веселая вдова или куртизанка.

Дрожь пробежала по ее телу. Нора начала волноваться о том, а не хочет ли он разоблачить ее в том, что она блефует – и что она будет делать, если он это сделает.

Тем не менее она не могла отступить.

–Меня не волнует, сколько у тебя было любовниц и насколько они были опытными. – Она подняла указательный палец. – В одном кончике моего пальца страсти больше, чем во всем их теле.

Он оперся локтем на стол. В уголках его губ заиграла улыбка.

–Ну, Элинора Джейн Браунинг. Что, черт возьми, вы делали этим кончиком пальца?

–Разве вам не хотелось бы узнать. Она сохранила дерзкий тон, стараясь не выдать свою нервозность.

–Я думаю, что да, хотелось.

Его взгляд медленно прошелся вверх по ее телу, задержавшись на округлости груди там, где она выходила за пределы корсета. У нее участился пульс и тяжело стало дышать.

Как он это сделал? Ему даже не нужно было прикасаться к ней. Ему даже не нужно было говорить. Всего лишь взгляд этих пристальных глаз, и у нее напряглись соски, натягивая ткань льняной сорочки.

Он заметил.

–Здесь холодно, – сказала она бессмысленно.

–Хорошо, – ответил он. – Мы не можем этого допустить.

Дэш встал из-за стола и обошел его, подходя, чтобы встать перед ней. Весь путь занял три шага, но для Норы это была вечность. Между ними нарастало напряжение. Теперь они у нее болели, а в месте соединения бедер пульсировала тупая боль.

Медленно, обдуманно он поднял одеяло с того места, где она отбросила его в сторону, встряхнул его, а затем накинул на нее.

–Вот так. Он натянул одеяло ей на плечи.

–Лучше?

Она не знала, что на это ответить. Ее чувства были затуманены запахами бренди, кожи и мускуса. Она не могла перестать пялиться на растегнутый ворот его рубашки и интригующее завитки темных волос, которые он обрамлял.

–Нора. У него был хриплый голос. Интимный.

–Если ты думаешь, что идея соблазнить тебя никогда не приходила в голову, уверяю тебя – ты ошибаешься. Совершенно неправа.

–Тогда что тебя остановило?

Он сделал шаг назад, выводя ее из оцепенения.

–Мое хорошее воспитание, конечно.

–Ваше хорошее воспитание. Пожалуйста. Скажите мне, какая часть вашего хорошего воспитания была продемонстрирована, когда мы были в Лондоне?

Он скривился.

–Да, Лондон. Признаю, это было непростительно с моей стороны.

–Непростительно, – передразнила Нора, подражая его глубокому голосу. – Вы обещали моему отцу, что присмотрите за мной в городе. Я прождала вас три недели у своей тети на Беркли-сквер, прежде чем вы соизволили явиться. А когда вы это сделали, то появились в ее гостинной небритый и пропахший бренди. Хуже того, от вас несло французскими духами. Но я простила вам все, потому что вы наконец, пришли и пригласили меня на вечер в театр со своими друзьями.

Он провел рукой по лицу.

–Наконец-то, подумала я. Вот лондонский сезон о котором я мечтала. Вы должны были знать, что я никогда особо не увлекалась балами или танцами. Я стремилась к культурным мероприятиям. Я хотела быть частью этого нового захватывающего круга общества, и вы были единственным билетом, чтобы попасть туда. Я потратила почти четыре часа, готовясь к тому вечеру. Лучший шелк. Новые перчатки. Каждая прядь волос на своём месте. – Она рассмеялась над собой, вспоминая. – Я так волновалась о том, что поставлю тебя в неловкое положение. Я разговаривала со своим отражением в зеркале на немецком, французском, итальянском языках. Я дважды прочитала газеты за неделю. А затем…

–А потом я повел вас в театр. Как и обещал.

–О, да. Вы это сделали. Мы были вместе в ложе вместе с вашими оксфордскими друзьями – трансжирами и их легкодоступными женщинами. Они грубо смеялись и болтали на протяжении всего первого и второго актов. Вы игнорировали меня. Я наблюдала, как женщина в алом воткнула бокал с вином себе в декольте. А потом я смотрела, как вы из него пили.

–Я вел себя в тот вечер, как осел. Я это знаю.

–Я знаю. Вы сделали все это специально, на публике, заранее все продумали, явно с одной целью, чтобы обидеть меня. Ранить меня. Так что я хочу знать, почему?

–Вы ещё не знаете почему? Вы утверждаете, что знаете меня лучше, чем я знаю сам себя?

–Я хочу услышать, что вы мне скажете?

Дэш молчал.

Тихая ярость в ней только нарастала.

–Мой отец искал вам оправдание, вы же знаете. Когда я вернулась домой вся в слезах и униженная, он пытался мне сказать, что так сильно на вас подействовала смерть Эндрю. Что бедный молодой человек, должно очень скорбит.

–Он был прав. Я горевал.

–Моя мать тоже меня утешала. Она сказала, что всем мужчинам вашего возраста нужно перебеситься.

–И ваша мать также была права. Мне было двадцать два, я был богат, с нормальными аппетитами и редко контролировал свое поведение.

–Вы были трусом, – выпалила она.

Он вздрогнул.

–Вы были трусом. Вы знали, что я надеялась. Надеялась и моя семья. Вместо того, чтобы мягко все объяснить, наедине – как того требовало элементарное уважение, – вы решили устроить мне спектакль. Чтобы публично унизить меня. Чтобы выставить меня дурочкой.

–Я был молодым, я охотно это признаю. Зеленый юнец. Как и вы. У вас были девичьи нереальные мечты. Я знаю, как работает женское воображение, оно в мгновение ока переходит от влечения к браку. В своих мыслях вы, вероятно, уже давали имена нашим детям и выбирали новые ковры для Уэстфилд – Чейз. Вышивали "Леди Дэшвуд" на своем приданом.

–Вы ошибаетесь, – подстраховалась она. О, только насчет части из них. – Я ненавижу вышивать.

Кроме того, она выбирала только имена для девочек. Она планировала дать ему возможность самому выбрать имена для мальчиков.

–Я действительно уважал вашу семью, – сказал он. – И вас. Осмелюсь сказать, что вас я уважал намного больше, чем это делали вы.

–Вы испытывали ко мне уважение? О, это здорово. Не считая той демонстрации вашего ко мне уважения в Лондоне, вы даже не попрощались со мной, когда приняли должность у сэра Бертрама.

–Я нанес визит в Гринвилл-холл.

–Да, вы разговаривали с моим отцом. Я слышала вас внизу.

–Я посчитал, что вас нет дома.

–Вы знали, что я была дома. Я поспешила вниз, чтобы поздороваться с вами. Я говорила себе, что должна иметь хоть чуть-чуть больше гордости, но ничего не могла с этим поделать. Я стояла на ступеньках крыльца и наблюдала за вами, пока вы не скрылись из виду. Вы ни разу не оглянулись.

У нее сверкали глаза. Она заставила себя сделать глубокий, медленный вдох. Давным-давно она поклялась себе, что больше никогда не будет плакать из-за него.

–Раньше я мечтала и представляла, – сказала она. – О том, что случилось бы, если бы я бросилась за вами в тот день, и догнала вас на дорожке… Я могла бы переубедить вас.

–Нора. – Он устало выдохнул ее имя. – Вы не смогли бы заставить меня остаться.

–Вы не можете этого знать.

Он долго молчал.

–Очень хорошо, тогда. Теперь у вас есть шанс.

–Что?

–Что бы это ни было, чтобы вы сказали или сделали. Давайте посмотрим на это сейчас. Вы сказали, что снова и снова прокручивали эту сцену в мыслях.

–Ну, если мы хотим разыграть эту сцену, – сказала она, – вы должны сыграть свою роль. Вы уходите.

–Хорошо. – Он подошел и поднял деревянную задвижку. – Вот я покидаю Гринвилл-холл.

Он открыл дверь. Порыв ветра ворвался в маленький коттедж, бодрящий и свирепый.

–Это ваш шанс Нора. Убедить меня. Назвать мне причину, по которой я должен остаться.

Бросив на неё последний взгляд, он вышел за дверь.

Она подошла к открытой двери, наблюдая, как он уходит от неё во второй раз в её жизни. Оставляя большие следы на плывущем, кружащемся снегу.

Не оглядываясь назад.

–Достаточно далеко? – спросил он, не оборачиваясь.

–Дальше, – ответила она ему. – Продолжайте идти.

Его фигура становилась все меньше и нечеткой по мере того, как он шагал в снежную ночь.

На мгновение Нора задумалась о том, чтобы захлопнуть дверь и запереть ее на засов. Ней не нужно было доказывать ему свою правоту. Больше нет.

Она стояла и смотрела. Он как и не замедлился. Как и не оглянулся через плечо. Словно он снова собирался сбежать. Становясь все меньше и меньше, растворяясь в темноте ночи.

"Отпусти его," – сказала она себе.

Но что-то в ее сердце кольнуло и оборвалось. Как нитка индийской резины, натянутая до предела, а затем отпущенная. Это задело. Это вывело ее из равновесия. И прежде чем она поняла, что делает…

–Подожди.

Она подобрала подол своей сорочки, подняв ее до лодыжек, и бросилась в снег, выкрикивая его имя сквозь вой ветра.

–Дэш! Дэш, подожди.

К тому времени, как она догнала его, у нее перехватило дыхание. Она положила руки ему на плечи – эти широкие, сильные плечи – чтобы повернуть его к себе.

–Подожди. Не уходи. Вернись. – Она обвила руками его шею. – Останься со мной.

А потом она поцеловала его.

Сколько раз, сколько она думала об этом моменте, ... мечтала, строила планы, ставила хореографию, представляла, как она убедит его остаться … ничто из этого не имело значения. Ее действия были полностью инстинктивными, движения импульсивными и зарожденными глубоко внутри неё.

Они шли от сердца.

Она прижалась губами к его губам, и холод между ними быстро растаял от прикосновения. Восхитительное, опьяняющее тепло со вкусом бренди. Она хотела большего. Ее даже не волновало, что он стоит неподвижно, как будто застыл, и не отвечает. Она так долго хотела прикоснуться к нему, и теперь ее руки были на мощных мышцах его обнаженной шеи, ее пальцы запутались в его темных, непослушных волосах. Она попробовала его губы на вкус, наклонив голову набок и потянувшись, чтобы стать выше. Прижимаясь легкими поцелуями к его рту, снова и снова.

–Останься, – прошептала она между поцелуями. – Останься со мной.

Ледяной ветер подхватил подол ее сорочки и потянул ее, натягивая тонкую ткань вокруг лодыжек. Она вздрогнула и прижалась всем телом к его соблазнительному мужскому теплу. Он был теплее любого пламя. Словно он впитал в себя солнце тропических берегов и сохранил до этого момента – чтобы он мог вернуть его ей в эту холодную, снежную английскую ночь.

Она отстранилась прервав поцелуй и уставилась на него. Слабый свет из хижины освещал половину его лица. Он был наполовину объят светом, наполовину тьмой. Она хотела его всего. Всегда так было.

Он ещё раз выдохнул её имя.

На этот раз это прозвучало не как раздраженный вздох или жалоба от усталости, а как откровенное признание. Проклятие. Молитва.

Его сильные руки обхватили ее, приподнимая на цыпочки. И его рот прижался к ее рту. Снега не было. Никакого холода. Ветра. Никакой темноты. Только пылающий, раскаленный добела пожар желания, который, кажется, освещает всю ночь.

Когда, наконец, он поднял голову, она была уверена, что под ними земля должна быть выжжена.

Снежинка упала ей на щеку. Он коснулся ее кончиком большого пальца.

–Ну? – выдохнула она.

–Милая, дорогая Нора. – Он погладил ее по лицу. – Я бы все равно ушел.

Подлец.

Она возмущенно вскрикнула и пнула его в голень. К сожалению, учитывая толщину его сапог, этот жест причинил больше вреда пальцам ее ноги, чем его голени. Но это несравненно помогло ее гордости.

Она попыталась вырваться из его объятий, но он крепко держал ее.

–Послушайте, – взмолился он. – Вы должны быть мне благодарны.

–Я буду вам благодарна, если вы отпустите меня, а затем уйдете, как вы и хотели, что предпочли сделать.

–На что была бы похожа наша жизнь, если бы я остался? Попросил вашей руки, как я был уверен, вы надеялись. Как я был уверен, это обрадовало бы ваших родителей. Как я и сам испытывал искушение сделать.

Он испытывал искушение? Он хотел жениться на ней?

Он знал ее мысли.

–Конечно, я хотел, Нора. Ваша семья была единственной, которую я когда-либо знал. Вы не можете себе представить, как сильно я стремился сделать эту связь постоянной. Но это было бы нечестно по отношению к вам. Вы бы не захотели выходит замуж ни ради своей семьи, ни ради безопасности.

Она закатила глаза.

–Итак, получается вы оказали мне услугу. Я должна быть вам благодарна.

–Да. Были бы мы удовлетворены? Я считаю, что да. Возможно, даже счастливы. Но мы бы не никогда не добились бы того, что имеем, не стали бы самими собой – самыми лучшими и смелыми. Я бы не стал картографом. Вы бы не стали писателем.

Он положил руки ей на плечи и оттолкнул от себя, позволяя взгляду скользнуть вниз по ее фигуре.

–Боже, только посмотрите на себя. Вы знамениты. Вас приглашают на литературные вечера по всей Британии. Это замечательно. Вы прекрасны. Я вам не нужен, чтобы посещать салоны или выставки. Вам даже не нужно мое восхищение.

–Но я все еще хочу этого. – Она топнула босой ногой по снегу. Холод пробежал по пальцам ее ног. – Это все, что больше всего злит меня. Разве вы не видите? Внутри я все еще та восемнадцатилетняя девушка, которая хочет, чтобы на нее обратили внимание. Неважно, как грубо вы обошлись со мной однажды, или сколько лет прошло, или как много я добилась, я не могу не жаждать вашего внимания. Я не могу не скучать по вам, беспокоиться о вас, когда вы уезжаете. Мне интересно, что бы вы подумали о статье в газете или над какой шуткой смеялись. Дело не в логике, иначе я бы давно решила эту проблему. Проблема в моем сердце. Я все еще …

–Все еще что? – подсказал он.

–Дэш. – Она тяжело сглотнула и встретилась с ним взглядом. – Ты действительно не знаешь? Я всегда была влю…

Хлоп.

ГЛАВА 7

Их накрыла кромешная тьма. Дэш был полностью дезориентирован. Этот поцелуй – и она ошиблась; слово «великолепный» не подходило для его описания – помутил его рассудок. Он чувствовал себя так, словно его подхватил атлантический шквал, несколько сотен раз подбросил в трюме корабля, а затем выбросил в сельской местности Сассекса.

Через несколько мгновений разум вернулся, и его осенило, почему стало темно. За ними захлопнулась дверь хижины.

Нора ахнула.

–О, нет.

–Не волнуйся, – заверил ее Дэш. – Захлопнулось неплотно. Но она всего лишь качается на петлях. Это не проблема, если только …

Бах.

От этого звука у него по спине пробежала дрожь.

–Если только, – сказал он, – щеколда не защелкнулась. Так.

Бах.

Проклятие.

Дэш старался быть спокойным.

Возможно, все было не так плохо, как он боялся.

Отпустив Нору, он подошел к двери и толкнул дверь.

Его толчок наткнулся на сопротивление. Твердое, основательное, жесткое сопротивление.

Проклятие и ад. Злополучное везение.

Щеколда упала точно на место, и ранее вечером он натянул веревку, предназначенную для ее подъема. Поступая так он думал о том, чтобы обезопасить их.

Ха.

Нора бросилась к нему. Она постучала в дверь, добившись небольшого успеха, чем Дэш несколькими минутами ранее. Она повернулась и посмотрела на него широко раскрытыми в темноте глазами. Ледяные кристаллики прилипли к ее ресницам. Ее расширенные зрачки, кажется, отражают чувство темной, бездонной обреченности, растущее в его животе.

Она была умной женщиной и так же хорошо, как и он, понимала, что их положение было ужасным.

Они были лишены своего единственного убежища. На холоде. Одетые не более чем в свою кожу.

И никто не придет им на помощь. По крайней мере, не раньше утра, а к тому времени они насмерть замерзнут.

Проклятие и ад – этих слов сейчас было недостаточно.

Дэш провел большую часть последних четырех лет на корабле. Он мог сквернословить на дюжине разных языков, и в этот момент мысленно перебирал проклятия на каждом из них.

Но ради Норы он воздержался от того, чтобы произносить их вслух.

–Черт, – сказала Нора.

Слово повисло в воздухе, четкое и ясное, как сосулька.

Дэш рассмеялся, и внезапно отчаяние немного отступило.

–Леди не должна знать этого слова.

–Леди не должна употреблять это слово, – поправила она. – И я признаю, что никогда раньше им не пользовалась. Но для чего я приберегла его, если не для этого момента?

Справедливо.

Он кивнул в мрачном согласии.

–Черт.

Она одарила его улыбкой, при этом стуча зубами, и обхватив руками свой торс.

–По крайней мере, в следующий раз, когда вы окажетесь привязанным к мачте во время шторма у берегов мыса "Доброй Надежды", вы сможете сказать: "Могло быть и хуже". Ее искрометный смех образовал мерцающее облако.

Ему страстно хотелось прижать ее к себе, кожа к коже. Согреть своим телом, как мог. Но это продлилось бы недолго.

Лучшее, что он мог сделать, мыслить рационально, – это найти путь внутрь. Отвести ее поближе к настоящему огню.

–Отойди в сторону, – сказал он.

–Зачем?

Он не ответил. Ему нужно было беречь свою энергию для действий, а не для разговоров.

Он отступил на один, два, три шага. Затем он уперся пятками, стиснул зубы – и яростно бросился к двери, используя свое опущенное плечо, как таран. Когда он столкнулся с дверью, боль эхом прокатилась по его плечам и вниз по руке.

Дверь задребезжала, но щеколда не поддалась.

Он отступил и попробовал еще раз.

Когда он столкнулся с дверью во второй раз, Нора издала сдавленный крик, словно от боли.

–Дэш, не надо. Ты поранишься, и это ничем не поможет.

–Если я не смогу открыть эту дверь, – сказал он, отступая для новой попытки, – мы оба умрем.

Он в третий раз ударил в дверь, на этот раз целясь в петли. Возможно, они были более слабее, чем щеколда. Дубовая панель снова задребезжала, но отказалась поддаваться. И снова боль, как картечь, пронзила его руку и спустилась по спине.

Он зарычал от разочарования.

–Джордж, пожалуйста.

Джордж.

Она звала его так, только когда боялась.

–Как бы ни было интересно на это смотреть, – предположила Нора, возможно, нам следует поискать другой способ проникнуть внутрь. Там было окно.

Он покачал головой, когда обошел ее сбоку.

–Оно такое маленькое. Скорее отдушина.

–Я думаю, что смогла бы протиснуться, если бы ты меня подтолкнул.

–Оно тоже заперто, – сказал он, поднимая обе руки к ставне и дернул ее – Изнутри.

Дэш пнул ногой снежный сугроб. Это не помогло, но было приятно.

Ему нужно было составить план.

–Мы вернемся в карету. По крайней мере, это какое-то укрытие от снега и ветра, и твой чемодан там. Возможно, там есть один – два теплых коврика.

–Это слишком далеко, – сказала она. – И сейчас уже темно. Снег засыпал дорожку. Мы можем топтаться здесь часами.

–Не часами. Мы замерзнем задолго до этого. – Он провел рукой по лицу. – Иисус Христос.

Он скользнул по ней взглядом. Его глаза привыкли к темноте, и света от камина, который просачивался сквозь щели в домике, было достаточно, чтобы он смог рассмотреть ее.

Она была такой бледной. Возможно, это была игра темноты и лунного света – он молил бога, чтобы это было так, – но ее губы были синими, как у мертвеца.

И, боже милостивый, она была босиком.

Он грубо притянул ее к себе, заключив в объятия и поставил ее ноги поверх своих сапог. Он быстро двигал руками вверх и вниз, пытаясь унять ее дрожь.

–Мне так жаль, сказала она, уткнувшись лицом ему в грудь. – Это все моя вина.

Это было несвойственное для нее заявление. Он действительно и по-настоящему волновался о ней. Она сходила с ума на этом холоде.

–Ты ошибаешься, – сказал он ей. – Это я во всем виноват.

Только я.

В большом количестве смыслов, чем она могла себе представить.

–Нет, нет. Это была моя идея. Моя глупая игра. Выйти и поцеловаться на снегу? Почти без одежды? Что за глупая безрассудная идея. – Она подняла голову. – Почему ты не сказал мне, что это была глупая идея?

О, теперь, оказывается, это была отчасти его вина. Несмотря на холод, он почувствовал, как уголки его губ приподнялись в улыбке. Это была та самая Нора, которую он знал.

–Я полагаю, – сказал он, – потому что мне очень понравилась идея поцеловать тебя на снегу. Почти без одежды.

–У нас всегда была связь. Не так ли?

Он кивнул.

–Я знал, что это не могло быть просто моим воображением. По крайней мере, я умру, зная, что был прав на этот счёт.

Сильная дрожь пробежала по ее телу, а затем дрожь прекратилась. Это не предвещало ничего хорошего.

У него онемели кончики ушей, а нос и губы щипало от мороза. Он крепко прижал ее голову к своей груди и зарылся лицом в ее волосы.

–Успокойся, – прошептал он.

–Я не могу успокоится. Мы должны что-то сделать. – Она оживилась от внезапного прилива энергии. – Я не собираюсь так просто сдаваться.

Нет, моя дорогая. Ты бы никогда этого не сделала.

–У нас всегда лучше всего получалось решать проблемы сообща. – Она повернулась, чтобы осмотреть окно и его раму. – Конечно, петли находятся внутри. Мы не можем полностью вынуть его.

–И оно слишком высоко, чтобы я мог выбить его. Если бы у меня был топор, я мог пробиться. – Он надавил на стык двух деревянных панелей, проверяя щеколду. – Если бы мы могли воспользоваться каким-нибудь тонким рычагом, возможно, мы смогли бы просунуть его в щель и поднять крючок.

Она потянула его за рукав.

–Мой к-корсет. В центре, как раз здесь, есть косточка из китового уса.

Она провела линию от середины грудины до пупка, очертив форму узкой полоски.

Он обхватил ладонями ее грудную клетку, проводя большими пальцами по выступу китового уса шириной в дюйм.

–Это как раз может сработать. Нам нужно только вытащить его оттуда.

Он просунул пальцы под две чашечки ее корсета и потянул их в противоположные стороны.

–Ты хочешь разорвать его пополам?

–Я достану его через минуту.

Он уперся ногами, и ухватился покрепче и попробовал снова.

–Этот шов… необычайно… крепкий. – Он отпустил ее и отступил назад, тяжело дыша. – Как пираты справляются со своей добычей?

Она усмехнулась.

–Я не знаю насчет пиратов, но я знаю, что швеи шьют их с маленьким кармашком. – Она направила его пальцы к ложбинке между своих грудей. – Это здесь. Чтобы вставлять и вынимать китовый ус.

Его пальцы взялись за узкую тонкую перегородку, и она выскользнула наружу.

–О. Понятно. В этом действительно больше смысла.

–Я думала, что ты разбираешься в женском нижнем белье.

Дэш покачал головой. Сейчас не было времени обсуждать это. Не было времени и созерцать восхитительную мягкость ее грудей.

–Я тебя поддержу. – Сделав выпад одним ботинком вперед, он превратил свое колено в подножку. – Примерно так. Тебе придется раздвинуть ставни и просунуть внутрь полоску.

–Я знаю – У нее стучали зубы.

–У тебя теплые руки? Потому что, если ты просунешь эту штуку и уронишь ее внутрь до того, как откроешь ставни, нам конец.

–Я знаю. Но мне ничуть не становиться теплее.

Дэша это не убедило. Он взял полоску из ее дрожащих рук и зажал ее зубами. Затем задрал подол свой рубашки и прижал ее замерзшие руки к своему животу, прежде чем притянуть их тела друг к другу.

Господи. Хорошо, что у него было что-то между зубами, чтобы не прикусить язык. Прикосновение ее ледяных пальцев рук к его торсу было пыткой.

Но вскоре они начали согреваться. Чтобы стать подвижными. Она потерла его вверх и вниз, обводя кончиками пальцев выступы его напряженных мышц живота.

Эти порочные кончики пальцев, каждый из которых наполнен женской страстью.

Это была пытка другого рода.

–Я готова, – сказала она. – Я думаю, этого достаточно.

Нет, нет. Этого было точно недостаточно. Он хотел, чтобы эти руки были на нем повсюду.

Но сначала он хотел попасть внутрь.

–Просто держись спокойно, – сказала она, положив одну руку ему на плечо, готовясь. – Если я сделаю половину маленькой операции, а ты дернешься, затвор сразу пришибет мне пальцы.

–И ты никогда больше не сможешь взять в руки перо. Это было бы ужасно.

Она бросила на него испуганный взгляд.

–Я всего лишь шучу. Нора. Нора. – Он потянулся к ней в темноте. – Я клянусь тебе. Я никогда больше не причиню тебе боли.

Он дотронулся до ее щеки и был потрясен ее ледяной бледностью.

–Давай продолжим этот разговор внутри. На счет три, сейчас. Раз, два…

Она наступила ему на колено, и он прижал ее пухлый маленький зад к своему плечу. Затем он замер, как каменная горгулья, пока она просовывала кончик китового уса в щель между ставнями.

–Есть какой-нибудь прогресс? – проскрежетал он. Мышцы на его плечах напряглись.

–Почти получилось, – сказала она мечтательным голосом. – Он движется.

Дэш стиснул зубы от боли и вонзил пятки в снег.

–Не торопись.

Ставня со скрипом поддалась, пролив на снег квадрат желтого света.

–Блестяще, – сказал он обхватив одной рукой ее колени и просовывая ладонь ей под зад. – Теперь я помогу тебе подтянуться и пролезть через него.

Она вздохнула на него сверху вниз.

–Обещай, что ты не будешь заглядывать мне под юбку.

–Здесь холодно. Нам грозит опасность умереть от переохлаждения. И заглядывать тебе под юбку – это последнее, о чем я думаю.

Она фыркнула, выражая сомнение.

Вполне обоснованное сомнение, вынужден был признать Дэш. Даже при том, что это было правдой, что им обоим грозила опасность замерзнуть насмерть, украдкой взглянуть ей под юбку было не последним, о чем он думал.

Это было даже близко не последнее.

Это могло бы даже войти в число трех или четырех главных вещей, о которых он думал, если бы они были отсортированы.

В конце концов, это звучало как хороший способ умереть. Маленький проблеск рая перед тем, как потускнеет свет.

Тем не менее он собрал все остатки своей джентльменской сдержанности, чтобы противостоять искушению.

Он еще раз зарычал и изогнулся, и она была на полпути.

–Теперь помедленнее, – предупредил он, когда она переместила колено через край окна. Но ветер и холод поглотили его слова. Он не услышал ее ответа.

На самом деле, он ничего не слышал…

Кроме глухого, заставляющего замирать сердце стука.

ГЛАВА 8

Грифф остановил своего мерина на перекрестке. Колин, Брэм и Торн сделали тоже самое, сгруппировавшись вокруг него, чтобы определить направление.

Должно быть, было, далеко за полночь, по крайней мере, так предположил Грифф. Хотя он не хотел особо это знать, ведь тогда нужно было бы разжать пальцы, сжимавшие поводья, и пошарить по карманам в поисках часов.

Не имело значения, насколько было поздно. Было темно и холодно, и лошади тащились по снегу все медленнее и медленнее. И, несмотря на тщательное обследование последних двадцати миль, они так и не нашли никаких следов дилижанса или мисс Браунинг.

–Карета должна была ехать с той стороны. – Он кивнул в сторону развилки. – Мы продолжим следовать по маршруту в обратном направлении, останавливаясь на каждой дороге, постоялом дворе и таверне, чтобы разузнать о них. Либо они продвигаются медленно, либо где-то остановились, чтобы переждать дождь.

–Снег, – поправил Торн, стряхивая с рукава свежую снежинку.

–Значит, чтобы переждать снегопад. Правильно.

Грифф надвинул поля шляпы на глаза, пытаясь отгородиться от беспокойства. Ни дождь, ни снег не были чужды дорогам Сассекса. Кучерам дилижансов все время удавалось придерживаться графика, несмотря на ненастную погоду. Если бы все в Англии сидели дома во время дождя или снега, то никто никуда не ездил.

–Тогда давайте продолжим путь.

–Подожди, – сказал Колин. – Я думаю, нам нужно название.

–Название?

–Название. Ну знаете, для нашей группы. С таким же успехом мы могли быть командой по игре в крикет или преступной шайкой, пока мы вот так одеты. Он указал на плохо связанный шарф в фиолетово-зеленую полоску, который был у него на шее.

Шарфы дарила мать Гриффа, вдовствующая герцогиня Халфорд. Эта женщина представляла угрозу для пряжи.

–Нам не нужно название, – сказал Брэм.

–Нет, оно нам не нужно, – сказал Колин. – Но это сделало бы нашу прогулку неизмеримо более увлекательной.

Грифф пришпорил свою лошадь.

Колин, как всегда, был невозмутим.

–А как насчет "Сынов разврата"? – предложил он, перекрикивая ветер. – Или "Потерянные лорды". "Павшие друзья"? "Восставшие из ада". О, я знаю. "Герцог и его повесы".

Грифф покачал головой. "Герцог и его повесы"? Последнее было слишком похоже, как можно было описать его прошлую жизнь. До появления Полины он окружал себя самыми отъявленными негодяями. Среди них Колин Сэндхерст.

Стоило ли удивляться, что она усомнилась в нем, когда он отказался назвать имя своего таинственного друга?

–Нам не нужно название, – повторил он.

–Возможно, какую-нибудь мелодию?

–Нет.

Этот ответ одновременно прозвучал от Гриффа, Брэма и Торна.

Они остановились и спешились, чтобы дать лошадям напиться. Слой льда, покрывающий этот ручей, был самым толстым из всех, с которыми они когда-то сталкивались.

–Не волнуйся, – сказал Брэм. – Если она остановилась так далеко на востоке, это означает, что они остановились до того, как наступило ухудшение погоды. Скорее всего в уютной гостинице где-нибудь недалеко от Рэя.

–Вероятно, – согласился Грифф.

И он знал, что настаивать на том, чтобы друзья вместе с ним продолжили поиск было глупостью.

–Вам следует повернуть назад, – сказал он им. – Укрыться в том пабе, мимо которого мы проезжали несколько миль назад. Согреться, прежде чем вернуться домой. Дальше я поеду один.

Торн выругался.

–Мой друг имеет в виду, что это полная чушь, – сказал Брэм. – Мы пехотинцы. Мы переходили Пиренеи в разгар зимы. Дважды. – Он бросил взгляд в сторону Колина. – Хотя не могу говорить за своего кузена.

–Да будет вам известно, я объехал всю Британию меньше чем за две недели, – сказал Колин, явно не желая отставать. – Частично на дилижансе. Там была грязь.

Шутки в сторону, Грифф знал, что Колин не любил путешествовать ночью – и на то были веские причины. Но он был здесь, потому что они друзья, как и Брэм с Торном.

Размер его круга общения, возможно, и сократился за годы, прошедшие с тех пор, как он женился на девушке служанке, но дружба неизмеримо стала сильнее.

–Видите, ваша светлость, – сказал Торн.

Когда Грифф двинулся, чтобы сесть на лошадь, то заметил огонек, мигающий с дальнего склона далекого холма.

Свежие следы лошадей и повозок – их было несколько – вели в том направлении.

–Что это? – удивительно сказал он. – Что-то вроде гостиницы?

Казалось бы маловероятно, что мисс Браунинг могла укрыться так далеко от главной дороги, но на этом участке дороги было мало мест для остановок. Если погода внезапно изменилась, у них, возможно, не было выбора.

–Можно взглянуть, – сказал Брэм.

Когда они подъехали, стало очевидно, что здание было чем-то вроде остановки для путешественников – или стало таковым из-за бури. В каждом окне горел свет, и следы копыт от нескольких лошадей вели к амбару. Изнутри доносились звуки разговора и звяканье посуды.

Может быть, так оно и было. Возможно, они нашли ее.

И, возможно, здесь можно также поужинать.

Они привязали своих лошадей к столбу перед входной дверью, затем стряхнули с сапог большую часть снега и грязи и направились к главному входу.