Текст книги "Встретимся в Мейфэре"
Автор книги: Тесса Дэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Сент-Джеймсский дворец находится в той стороне, – показала она. – Днём вы бы его отсюда увидели.
– Я уже видел. Изнутри.
– Правда? Он так же великолепен, как говорят?
– Наверное. Больше всего мне хотелось поскорее уйти. Предпочитаю великолепие природы.
– Природы? Ну что ж, давайте повернём здесь. Нельзя считать экскурсию по Мейфэру состоявшейся, не погуляв по Гайд-парку.
Он схватил её за руку, удерживая на месте.
– Нет, нет и ещё раз нет! Дальше мы не пойдём. Я достаточно долго вам потакал. Теперь же отведу вас домой.
– Вы не можете отвести меня домой. Вы не знаете, где он находится. Мы уже это установили, Джеймс.
Он тяжело вздохнул.
– А теперь в парк.
Он снова её остановил.
– Не сейчас. По крайней мере, сначала мы найдём место, где вы сможете согреться. У вас покраснел нос, и стучат зубы. Не хочу, чтобы, к тому времени, когда я, наконец, отведу вас домой, вы подхватили воспаление лёгких.
– В такой час нам некуда пойти. Все заведения закрыты.
Он посмотрел в другую сторону.
– А что если туда? Кажется, там царит жизнь.
– Разумеется, это же Сент-Джеймс-стрит, где расположены все клубы джентльменов. "Уайтс", "Будлс" и другие.
– Ах, да. Я стал членом одного из них. По правде говоря, даже не помню, какого именно.
– Вы же герцог. Я уверена, что вас везде радушно примут.
– Тогда давайте посетим один из них. Вы сможете согреться.
– Посетим? Я никогда раньше не гуляла по Сент-Джеймс-стрит. Моя мать никогда бы такое не допустила. Слишком скандально.
В его взгляде читался дерзкий вызов.
– В таком случае у вас есть выбор. Вы можете быть паинькой и дать мне свой адрес, чтобы я сразу отвёл вас домой к матери. Или же эта ваша экскурсия включит в себя Сент-Джеймс-стрит, и мы пойдём по ней вместе. Немедленно.
Глава 9
Прогулка по Сент-Джеймс-стрит под руку с герцогом Торндейлом… вдруг стала особенной. Из клубов доносились звуки веселья, которые усиливали волнение от близости к запретному плоду.
– Кажется, вот он, – проговорил Джеймс, остановившись на тротуаре напротив одного из зданий. – Помнится, приходило какое-то письмо, в котором в знак уважения к многолетнему членству моего дяди мне передавали приглашение и спрашивали, не соизволю ли я его принять и тому подобное. Я так и не ответил, но думаю, что меня всё же примут. – Он направился к двери.
Луиза осталась стоять на месте.
– Чего вы ждёте? – спросил он. – Зайдём ненадолго.
– Мне нельзя туда входить. Женщины не допускаются. Ну, может быть, некоторых и пускают, но вовсе не добропорядочных.
– Вас примут, если вы будете со мной. Я же Торндейл, хоть для чего-то это пригодится.
Она стояла на своём.
– Не скажу, что отношусь к тем женщинам, которые соблюдают все условности, но даже для меня это станет большим скандалом. Слишком велик риск, что меня узнают. Есть такие сплетни, которые дойдут даже до Джерси.
Пробормотав проклятие, он провёл рукой по волосам.
– Тогда ждите здесь. Вернусь через пару минут. Если вас кто-то или что-то напугает, кричите.
– Что кричать?
Торндейл неопределённо махнул рукой.
– «Помогите», наверное. Или «пожар». Или «убийство». В крайнем случае, сгодится и просто «Джеймс».
Луиза кивнула.
– А лучше всего «иди ко мне, мой бесподобный кавалер».
Взглянув на неё, он приглушённо рассмеялся. Как будто не над её шуткой, а над какой-то своей личной.
– Я знал, что вы мне нравитесь.
А затем просто удалился, оставив её наедине со столь неожиданным и ошеломляющим заявлением, что ей пришлось успокоить сердце и собраться с мыслями, чтобы его принять.
«Я знал, что вы мне нравитесь».
Правда? Но будет ли он к ней так же расположен, когда узнает, что их связывают долг и обстоятельства? А если она ответит ему взаимностью, предаст ли этим свою семью?
Луиза оказалась в таком затруднительном положении, но это не имело никакого отношения к тому, что посреди ночи она находилась одна на Сент-Джеймс-стрит.
Переговорив со швейцаром у входа в клуб, Торндейл скрылся внутри. Верный своему слову через несколько минут он появился с бутылкой бренди под мышкой.
– Пойдёмте.
Свернув за угол и отойдя на безопасное расстояние от клубов, они укрылись от ветра в широком дверном проёме какого-то дома, где не горел свет. Джеймс достал из кармана бокал и налил немного бренди.
– Вот. Должно вас согреть.
Не желая выглядеть чопорной, Луиза взяла бокал и одним глотком осушила содержимое. Это оказалось ошибкой. Она едва не раскашлялась, но, сомкнув губы, сглотнула, и по горлу потекла обжигающая жидкость. Глаза наполнились слезами. Вот вам и выглядеть искушённой, называется.
Он отпил прямо из бутылки, отчего показался ужасно мужественным и привлекательным. К тому времени, когда он налил ей второй бокал, из которого на этот раз она сделала маленький глоток, ей стало по-настоящему тепло. Щёки горели от смущения, обжигающий бренди согрел изнутри. Её всю охватил жар.
«О боже! Луиза, остановись».
Казалось, что дверной проем, в котором они стояли, уменьшался, всё больше и больше приближая их друг к другу. Ощущая на себе пристальный взгляд Джеймса, который заставлял её нервничать, она, не отрываясь, смотрела на свой бокал. Поняв, что больше не сможет этого выносить, Луиза подняла голову. Их глаза встретились. Её дыхание участилось.
«Всё дело в бренди, – сказала она себе. – Только оно делает его таким безумно привлекательным. Только оно заставляет тебя жаждать поцелуя».
Нет, не просто поцелуя.
А его поцелуя.
Он взял у неё бокал и зажал его между двумя пальцами, с лёгкостью удерживая в одной руке вместе с бутылкой.
«Нельзя! Нельзя! Он же враг».
Враг коснулся её волос, потом щеки.
– Вы необыкновенная.
Необыкновенная. Не «милая», не «очаровательная» и не один из тех немногих неискренних, полученных от мужчин на протяжении многих лет комплиментов, за каждым из которых сразу же следовало «но». Милая, но прямолинейная. Очаровательная, но слишком дерзкая.
Джеймс назвал её необыкновенной и точка. Никаких «но».
Его взгляд остановился на её губах. Поразительно быстро он придвинулся к Луизе и приподнял её лицо. Она затаила дыхание.
Дверь дома распахнулась, и на пороге появился мужчина в ночном колпаке и рубашке.
– Что это? Кто вы такие?
Они отскочили друг от друга. С круглыми от ужаса глазами они посмотрели сначала на джентльмена, потом друг на друга, а затем снова на него.
Луиза с трудом сглотнула.
– О-о-о... бо…
– О-о-о, пусть бог подарит счастье вам, – запел Джеймс мощным баритоном. – Укроет от потерь.
Она растерянно на него взглянула. Его локоть упёрся ей в рёбра.
– Ведь наш Христос-Спаситель родился в этот день, – неохотно пропела она следующую строчку из колядки.
Он присоединился к ней, и их голоса зазвучали в унисон, набирая силу. Они словно достигли взаимопонимания: начав это безумие, им надлежало его закончить. Почему бы не сделать это с праздничным настроением?
– Не даст нам к власти дьявола уйти от света в тень. Утешься и счастье познай, счастье познай…
К концу третьего куплета они уже уверенно пели на разные голоса. Вся семья мистера Ночного Колпака собралась у двери. По настоянию зрителей после первой песни последовало ещё две. И, прежде чем Луизе и Джеймсу удалось ускользнуть, им пришлось обменяться множеством душевных рождественских пожеланий.
Пройдя вниз по улице и свернув за угол, они разразились смехом. Лишь через несколько минут им удалось заговорить.
Луиза вытерла слёзы с глаз.
– Очень умно. Быстро соображаете.
– Если бы вы мне не подыграли, случилась бы катастрофа.
– Благодарите бренди. Где вы научились так петь?
– Норт-Райдинг – это, конечно же, не Лондон. У нас нет концертных залов, но нам удаётся устраивать выступления. – Они пошли дальше, оставляя следы на тонком слое снега, и он слегка подтолкнул её локтём. – Но и вы не ударили в грязь лицом.
– Какая лестная похвала.
– Без шуток.
Она повернулась к нему.
– Мы же хорошо пели вместе?
Тут она вспомнила момент перед их импровизированным выступлением, когда он почти поцеловал её у двери. Сольются ли их губы так же сладостно, как голоса?
Луиза сменила тему.
– Должно быть, мы неплохо справились. Нам дали пудинг. – Она протянула ему кусок пышного сливового пирога в обёрточной бумаге. – Доберёмся до Гайд-парка и устроим настоящий пикник.
Глава 10
– Ну вот. – При виде парка, покрытого только что выпавшим серебристым снегом, Луиза раскинула руки и закружилась. – Даже вы не можете отрицать, что здесь великолепно.
– Хорошо. Признаю, что в Лондоне есть некая красота.
Джеймс смотрел на неё, не отрывая глаз. Луиза ощущала на себе всю силу и глубину его взгляда.
– А теперь, – проговорил он, – моя очередь. Если играть честно.
– Ваша очередь? Что вы имеете в виду?
– Доказать превосходство деревни.
Она рассмеялась.
– Не представляю, как вы это сделаете. Я не особенно спешу домой, но полагаю, что даже мои родители станут возражать, если я вдруг исчезну в Йоркшире.
– Необязательно ехать в Йоркшир. Я могу показать вам всё прямо здесь.
Он сел на корточки и принялся рисовать на снегу, ломая пальцем тонкую ледяную корку. Луиза присела рядом с ним, балансируя на носках, и подобрала подол платья.
– Вот примерное расположение поместья. Сам особняк, конечно. Прямо здесь на возвышении, с которого открывается прекрасный вид на долину. В ясные дни с южной стороны видны простирающиеся на многие мили, заросшие травой земельные угодья. На севере, – он сделал из снега нагорье, – раскинулись бесконечные вересковые пустоши. Со скалистыми утёсами и скудной растительностью. Сложно описать словами, но вместе с тем это так красиво. Своеобразная величественная пустынность. Ветер хлещет словно кнутом. Ты не в силах его остановить, но есть ощущение, что ты оказываешь на него давление. Как будто ты совершенно ничтожен, но в то же время несокрушим. – Он очнулся от мечтаний. – Я плохо объясняю.
– Совсем нет. – Она бы ни за что не призналась, но его рассказ был ужасно романтичным.
Он сделал из снега две удлинённые горки.
– Здесь расположена долина, вся засеянная рожью.
Оживившись, он стал добавлять к своему творению углубления и каналы. Наблюдая за ним, Луиза не могла не улыбнуться. Им овладел мальчишеский задор, смягчённый практичной стороной его характера.
– Звучит красиво, – проговорила она.
– Да, так и есть, – произнёс он со своим северным акцентом. – По крайней мере, отрада для глаз. Но для фермера – это чертовски трудное место. Проблема вот в чём. – Он провёл пальцем по длинной извилистой полосе нетронутого снега, обрамлённой импровизированными холмами. – Здесь была бы богатая почва для посадки разных культур, если бы не наводнения после ливней.
– А для Англии это…
– Безнадёжная ситуация. Именно так. Из-за неурожая в последние годы мы отчаянно нуждаемся в пахотных землях. – Он склонил голову набок и посмотрел на своё творение. – Я составил план системы осушительных каналов. – Палочкой он прочертил диагонали через нарисованные на снегу поля. – Изготовленные на заказ пустотелые кирпичи – это самый долговечный материал. Если нам не удастся найти на них средства, тогда будем использовать гальку и солому.
Резко подняв голову, он робко улыбнулся Луизе.
– Прошу прощения. Я не собирался распространяться об осушении и стоимости недвижимости. Я вас утомляю.
– Напротив. Вы очень увлекательно рассказываете.
По правде говоря, Луиза была очарована не столько вопросами осушения, сколько тем, как он говорил о плане. Его волновали небольшие кучки снега или, скорее, обширные земли, которые они олицетворяли.
Йоркшир был для него домом, как для неё – Мейфэр.
Если бы только из-за усилий Джеймса спасти поместье Луиза не оказалась на грани потери своего дома.
– Это непростая задача. – Стряхнув снег, он поднялся. – Мне нужен капитал. Вот почему я приехал в город. Я намереваюсь продать некоторые владения как можно скорее. Мне нужно вернуться в Йоркшир к началу посевной.
Одним из таких владений, разумеется, станет дом её семьи после того, как он их выдворит. В груди её что-то сжалось.
– Безусловно, это так неожиданно, – сказала она. – Я имею в виду для нынешних обитателей.
– Полагаю, что большинство владений – это склады.
– Но большинство – это ещё не всё. Определённо, некоторые из них – это торговые здания и дома.
Он пожал плечами.
– За собственность пусть беспокоятся поверенные. Меня куда больше волнуют люди.
– Люди? – Луиза не смогла скрыть своих чувств. – Вы так радеете о своих арендаторах в Йоркшире, что, без сомнения, знаете по именам всех фермеров, их жён и детей, но совершенно не думаете об арендаторах, которые, вероятно, есть у вас здесь, в Лондоне.
– В Лондоне полно зданий. Слишком много зданий. Дома теснятся бок о бок на каждом клочке земли. Моим же фермерам некуда пойти. Может быть, вы хотите, чтобы по возвращении в Йоркшир я им сообщил: «Извините, я мог бы дать вам не голодать следующей зимой, но мне надлежит избавить нескольких жителей Лондона от связанных с переездом неудобств»?
– Естественно, вы не можете позволить людям голодать, но это не мешает проявить сострадание и ко всем остальным. Потерять дом – это больше, чем просто неудобство. И не важно, где вы живёте, в городе или в деревне, на севере или на юге.
Он нетерпеливо махнул рукой в сторону слепленного из снега творения.
– Я только что объяснил, что поставлено на карту, и вы, казалось, поняли. Но, возможно, вы просто притворялись, что слушаете. Мне хорошо известно, как юных леди учат улыбаться и кивать.
– Вы прекрасно знаете, что я не пустоголовая, заискивающая юная леди. Если уж на то пошло, пустоголовых, заискивающих юных леди не так уж и много, как вы, вероятно, полагаете. Что же касается женщин, которые не высказывают своего мнения дабы снискать одобрения у мужчин, возможно, вам стоит учесть, что им приходится так поступать ради семьи, из бедности или просто по причине добродетельной женской натуры. – Она перевела дыхание. – Если бы женщинам была предоставлена хотя бы десятая часть свободы, которой обладают мужчины, нам бы никогда не пришлось унижаться, кивая и улыбаясь, пока какой-нибудь герцог бубнит о земельных угодьях и осушительной системе.
– «Бубнит?» – В его глазах мелькнул пронзительный блеск от снега. – Вы назвали мой рассказ увлекательным.
– Что меня увлекает, так это ваше лицемерие. Я думала, что вы отдаёте предпочтение женщине, которая говорит то, что думает. Но вам, похоже, это нравится только тогда, когда её мнение совпадает с вашим.
Он покачал головой.
– Мне не следовало потакать вашему предложению прогуляться пешком.
– Не было бы нужды идти пешком, если бы вы не облили меня вином.
– Я не обливал вас вином. Вы сами облились.
– Лучше бы я вообще с вами не танцевала.
Он воздел руки к небесам.
– Случилось рождественское чудо! Хоть в чём-то мы пришли к согласию.
Луиза раздражённо хмыкнула. Сотворённая с такой любовью и тщательностью модель его йоркширского поместья находилась у её ног. Она подняла голову, поймала его взгляд и выгнула бровь.
Его голос понизился на целую октаву.
– Вы не посмеете.
– Уверены? – Она указала пальцем в перчатке на кучку снега. – Напомните, что это было. Торндейл-Холл?
– Аббатство Торндейл.
– Гм! – Она медленно слепила из него снежок, запустила в Джеймса ледяным снарядом и попала прямо в голову. При ударе он разлетелся белоснежным фейерверком.
Он вытирал снег с лица, а над ушами у него поднимался пар.
– Предупреждаю, я весьма близок к ответу, который совершенно не достоин джентльмена. Бросите в меня ещё один снежок, и я не отвечаю за последствия.
Наклонившись, Луиза взяла немного снега, олицетворявшего его родовое поместье, слепила второй снежок, на этот раз ещё более ледяной, чем первый, и запустила в Джеймса.
Тот с лёгкостью увернулся, а затем наклонился и зачерпнул целую горсть снега.
– Ну что ж! Если хотите войны, вы её получите.
– Да вы – негодяй!
И вот битва началась.
Он метко целился, а поскольку Луиза была в вечернем платье, она и не надеялась состязаться с ним в ловкости. Ещё одно несправедливое преимущество мужчин. Он с поразительной скоростью бросил два снежка. Один из них попал ей в плечо, и от удара она повернулась в сторону, а его следующий выстрел попал ей между лопаток.
– Вы попали мне в спину! – Пригнувшись, Луиза бросилась в укрытие за деревом. – Это неспортивно.
– Игры – это спорт. А у нас здесь война.
Они играли в кошки-мышки, осторожно обходя вокруг ствола дерева.
– Сдавайтесь! – потребовал он.
– Ни за что!
Сделав ложный выпад влево, она рванула вправо. Очевидно, такой стратегией ей не удалось сбить его с толку, потому что не успела она сделать и десяти шагов, как он схватил её за талию. Она взвизгнула от смеха, когда он повалил её в снег.
Перевернувшись, он поднял её с земли, усадил к себе на колени и накрыл их обоих своим фраком, как одеялом.
– Ну вот, – фыркнул он. – Я вас поймал. Не пытайтесь убежать.
У Луизы не хватило бы ни сил, ни смелости, чтобы попытаться. Он крепко держал её в плену своих объятий. Его мужская сила взывала к женскому естеству в самой глубине её существа, а тело предательски откликалось. По её венам разливалось возбуждение.
Может быть, именно так он себя чувствовал на продуваемой всеми ветрами пустоши из своего рассказа, глядя на бескрайние просторы и подставляя лицо ветру? Несокрушимым. Ранимым. Затаившим дыхание.
Она так многого ещё не испытала. Так сильно ей вдруг захотелось исследовать мир. И всё началось здесь с безумия между ними.
Он откинул с её лица ледяную прядь волос.
– О чём это мы спорили?
– Не помню.
Неотвратимая действительность вибрировала между ними подобно сжатой пружине. Чем ближе они наклонялись друг к другу, тем больше росло напряжение.
А затем... наконец... случился поцелуй.
Глава 11
Джеймс не был поэтом и не отличался особым талантом выражать словами нежные чувства. Но поцелуи…
Поцелуи – это совсем другой язык.
Он легко и нежно касался её губ, давая ей время согреться в его объятиях. Лишь когда её губы приоткрылись, и их дыхание смешалось, он углубил поцелуй, притянув её ближе к себе с едва сдерживаемой страстью.
Её вкус напоминал о Рождестве. О бренди, сливовом пудинге, глинтвейне и хрустящем снеге. Он всё так же не любил Лондон, но Луиза ему нравилась.
Она крепко обвила руками его шею.
Да, она ему очень нравилась.
Он притянул её к себе и прижал к своему телу. Возможно, он мог бы оправдаться тем, что хотел её согреть. По правде говоря, он хотел её почувствовать. Ему это было необходимо. Ощутить формы её тела, дрожь её пульса.
Прервав поцелуй, они нежно соприкоснулись лбами.
– Мне не следовало этого делать, – неохотно произнёс он.
– Мы оба это делали.
– Да, но я не спросил разрешения.
– Я и не возражаю.
У него закончились оправдания. А они ему были нужны, иначе он мог зайти слишком далеко.
– Мы едва знаем друг друга.
– Можно это исправить. Собаки или кошки?
– Что?
– Ты предпочитаешь собак или кошек?
– Собак, – ответил он. – Чай или кофе?
– Чай. Осень или весна?
– Осень. Какой твой любимый цвет?
– Оранжевый.
– Оранжевый? Да его никто не любит!
– Именно поэтому я его люблю. Мои братья и сестры заняли остальные цвета, а я была полна решимости выделиться.
– В этом ты преуспела. – Он погладил её по щеке. – Просто блестяще.
Он полагал, что она наверняка покраснела от комплимента, но лунный свет не отражал оттенков розового. Её кожа, губы, глаза, волосы – всё было окрашено в серебристо-фиолетовые тона.
А фиолетовый был его любимым цветом. Что было странно, потому что вплоть до настоящего момента он любил зелёный.
Она прикусила губу.
– Джеймс?
– Да?
– Думаю, теперь мы достаточно хорошо знаем друг друга.
Луиза припала к его губам, и он принял приглашение, а затем, да простит его бог, пошёл дальше. Он осыпал поцелуями её шею. Руки блуждали по телу, и он поклялся себе, что сразу остановится, если она застынет или отстранится.
Но она не отстранилась. Когда он провёл рукой по её спине, у Луизы перехватило дыхание, и вскоре оно стало учащённым и горячим. Она впилась пальцами в его плечи, когда его рука скользнула вверх и коснулась её груди. Джеймс сжал ладонью грудь Луизы, согревая нежную плоть, и принялся поглаживать затвердевший сосок. Всё его тело напряглось от страстного желания.
«Ты – чудовище. Волк, набросившийся на белоснежного зайца».
Он не собирался позволять себе столько вольностей, но все его мысли и планы растаяли, словно снежинки, от тепла между ними. Они развели свой собственный костёр, языки пламени которого обжигали всё его тело. Снаружи и внутри.
Между ними что-то происходило, и это могло перерасти в нечто большее. Гораздо большее. Она будет хорошо смотреться как под ним, так и рядом с ним.
Джеймс снова заключил её в объятия, но на этот раз менее предосудительные... если не совсем целомудренные. Они целовались, снова и снова. Перед ними простирался извечный путь влюблённых, им не оставалось ничего другого, кроме как по нему последовать.
– Жаль, что нельзя остановить время, заморозив его, – проговорила она.
Он усмехнулся.
– Некоторые части моего тела точно заморозятся, если мы останемся здесь надолго. И мне в самом деле нужно отвести тебя домой.
– Да. Но в этом-то всё и дело. Как только ты отведёшь меня домой, всё закончится.
– Почему всё должно закончиться?
– Через две недели я отправляюсь на Джерси, а ты...
Бом! Вдали прозвучал звон часов.
Он выругался.
– Уже час…
Бом!
– Нет, два часа.
Бом!
Они в ужасе уставились друг на друга.
Бом!
Бом!
Наконец, наступила тишина.
– О нет, – Луиза прижала руку ко рту. – Пять часов утра? Моя семья, наверное, не находит себе места.
– Без сомнения. И сплетники придут в полный восторг.
– Ты боишься, что погубил меня? Через две недели я переезжаю на Джерси. Моя светская жизнь всё равно закончилась.
Как бы то ни было, он должен был кое-что объяснить её отцу…
Боже милостивый! Возможно, ему придётся сделать Луизе предложение.
Какое безумие. Но Джеймс начинал думать, что это не так уж и страшно.
На самом деле это может оказаться самым лучшим событием в его жизни.
Глава 12
Первый снег прекрасен, пока не обледенеет. Вместо того чтобы мчаться домой, им приходилось медленно скользить по покрывшемуся льдом тротуару. Туфли позволяли Луизе плавно двигаться в танце по бальному залу, но теперь она поскальзывалась чуть ли не на каждом шагу, а Джеймс останавливался и поддерживал её.
Поскользнувшись в сотый раз, она выругалась себе под нос. Джеймс крепче сжал её локоть, не дав ей упасть и получить синяки.
– Тут уже недалеко, – уверила она.
Он покачал головой.
– Это моя вина. Я совершенно потерял счёт времени.
– Нет, это я виновата. Я таскала тебя по всему Мейфэру.
– Мне было приятно.
– Отрадно слышать, что тебе понравились достопримечательности.
– Луиза. – Он остановился на углу, а она упёрлась ногами в тротуар. Положив руки ей на плечи, он развернул её лицом к себе. В его карих глазах, которые сначала показались ей холодными, читались забота и внимание. – Ты же знаешь, что мне понравились вовсе не достопримечательности.
«Ах!»
Её сердце сжалось от смешанных чувств. Они стояли в двух шагах от её дома, который вот-вот перейдёт в его собственность. У неё были все основания надеяться после проведённого вместе вечера, когда они гуляли, общались, спорили, пили бренди, пели гимны, играли в снежки и целовались. Вполне возможно, он поймёт их тяжёлое положение и проявит великодушие.
Но теперь она не могла довести дело до конца.
Всё же папа не вернул долг, а Джеймс имел полное право его взыскать. Им двигали не бездушие и жадность, а желание помочь своим арендаторам в Йоркшире. Ошарашить его прямо сейчас и уговорить изменить решение… Это было бы нечестно. Особенно потому, что Луиза намеренно скрыла правду.
А что касается Джерси… Неужели так ужасно увидеть что-то новое?
Вероятно, Джеймс прав. Она всегда будет любить Лондон, но, возможно, расширение кругозора пойдёт ей на пользу. Полюбоваться голубым небом и вдохнуть свежий воздух, что он описывал с такой любовью. Она могла представить себе летний день. Мэгги помогает маме в саду, полном цветов. Гарольд и Уильям босиком бегают по зелёным полям. Кэт, сунув книгу под мышку, скрывается за дверями сеновала.
Луиза сможет помочить ноги в море.
Какая ирония! Всю ночь она пыталась изменить его мнение, а вместо этого он преуспел в расширении её горизонтов.
– Мой дом совсем рядом, – проговорила она. – Думаю, нам следует попрощаться здесь.
Он серьёзно кивнул.
– И лучше прежде, чем я увижу направленное на меня дуло ружья твоего отца. Другого шанса у нас может и не быть.
Она игриво протянула ему руку.
– Прощай, Джеймс. Удачи с осушением!
– Погоди, я думал, мы пошутили насчёт ружья. А ты говоришь так, словно мы больше никогда не увидимся.
– Думаю, нет. – Она проглотила комок в горле. – Джерси довольно далеко от Йоркшира.
Он взял её за руку, но не стал пожимать в ответ, а удержал в своей ладони.
– Мне нужно снова тебя увидеть.
– Но я...
– Ты умная и добрая. Очаровательная. А что ещё лучше, ты – честная. Настоящая. А это большая редкость. Раз уж я нашёл тебя, я не смогу просто взять и забыть обо всём.
Её сердце сжалось. Больше всего на свете ей хотелось снова его увидеть. Называть его другом или даже кем-то более близким. Но это было просто невозможно.
– Луиза! Луиза! – Кэт помахала ей из окна спальни и скрылась внутри. – Луиза вернулась! И она привела с собой мужчину!
Луиза поморщилась. Это обернётся настоящей катастрофой.
Она повернулась к Джеймсу.
– Прошу тебя, уходи, – поспешно сказала она. – Не беспокойся обо мне. Я всё объясню, придумаю какое-нибудь оправдание.
Он возмутился.
– Никто не станет оправдываться за меня. Я провожу тебя до самого дома и представлюсь. Для начала.
Он намеревался представиться. Для начала. О боже!
– Но со мной, правда, всё в порядке. – Она положила руки ему на плечи, попытавшись развернуть его и направить в другую сторону, пока не стало слишком поздно.
Но было уже слишком поздно.
Вся семья, или большая её часть, высыпала за порог. Они обступили Луизу, ругая и одновременно обнимая. Просто хаос какой-то.
Отпустив Луизу, они повернулись и уставились на её спутника.
– Прошу прощения. – Джеймс прочистил горло. – Я знаю, что не подобает приводить вашу дочь домой в такой час. Однако при случае я намерен всё объяснить мистеру Уорду. Он дома?
– Нет, – ответила мама. – Он ищет тебя, Луиза. Он отправился к Карвилам, они так переживают из-за Фионы, а потом, когда ты не вернулась домой…
– Прости меня, мама.
– Это я должен принести извинения, – произнёс Джеймс. – Миссис Уорд, могу ли я взять на себя смелость дождаться возвращения мистера Уорда?
– Да, конечно. Разумеется. – Мать Луизы жестом пригласила его. – Входите же. На кухне заварили чай, и я попрошу Нэнси принести его в гостиную.
– Прошу вас, не беспокойтесь. Кухня вполне подойдёт.
– Весьма любезно с вашей стороны, мистер...?
– Джеймс, – вмешалась Луиза. – Его зовут Джеймс.
– Благодарю вас, мистер Джеймс. – Повернувшись, мама вопросительно посмотрела на Луизу и приподняла брови.
Кэт подпрыгивала с плохо скрываемым ликованием.
– Молодец!
Луиза схватила сестру за локоть и оттащила в сторону.
– Я так счастлива! – завопила Кэт. – Мы спасены! Я и подумать не могла, что ты на это способна.
– Вовсе не спасены, – прошептала Луиза. – Он не делал мне предложения.
– Ну, я и не думала, что он уже сделал предложение. Он хочет сначала поговорить с нашим отцом.
– Он вовсе не собирается делать мне предложение.
– Значит, ему нужен небольшой стимул. Больше ни слова.
Луиза стиснула зубы.
– Кэт. Твоё понимание ситуации полностью противоречит истинному положению дел, и если ты не будешь держать язык за зубами, всё ещё больше запутается.
– Но…
– Тсс! Я не шучу. Ещё одно слово, и я отведу тебя на чердак. И запру там.
Насупившись, Кэт молча последовала за ней на кухню. Джеймс уже сидел за столом, пил чай с молоком и сахаром, разговаривал с матерью Луизы и не высказывал никаких возражений, пока Гарольд бесстыдно опустошал его карманы. Вытащив часы из жилета Джеймса, Уильям встряхнул их и поднёс к уху.
Джеймс выглядел так... по-домашнему.
Луиза сняла его фрак и повесила на спинку стула, коснувшись кончиками пальцев его плеча.
«Спасибо, что одолжил мне фрак».
Держа чашку в одной руке, другой он отодвинул стоявший рядом стул.
«Присядь рядом со мной».
Она неохотно согласилась, отодвинув стул в сторону, чтобы между ними образовалось свободное пространство.
«Я не хочу, чтобы моя семья что-то такое подумала».
Схватив ногой под столом ножку её стула, он подвинул его к себе.
«Пусть думают, что хотят».
Её сердце забилось быстрее. За всё это время они не обменялись ни словом. Ни взглядом. И всё же, когда Луиза наливала себе чай, он небрежно подвинул к ней сахар, как будто делал так каждое утро в течение многих лет.
– Скажите, мистер Джеймс, – проговорила мама Луизы. – Вы давно в Лондоне?
– Нет, я приехал в город всего две недели назад. Я намереваюсь вернуться в Йоркшир как можно скорее.
– Так скоро?
– Как только завершу дела. У меня есть несколько владен…
– Хлеба? – Луиза сунула ему тарелку с булочками.
Он в недоумении на них уставился.
– Благодарю.
– Ах да! – Кэт вскочила со стула. – Если вы проголодались, вы должны попробовать песочное печенье. Оно просто божественное.
Луиза содрогнулась от ужаса.
– Нет, Кэт.
– Вы не любите песочное печенье, мистер Джеймс? – широко распахнув глаза, спросила его Кэт самым невинным тоном. Она могла казаться кроткой и очаровательной, когда сама хотела.
– Очень люблю, – ответил он.
– Я сама его испекла, – просияла Кэт.
– В таком случае не посмею отказаться. – Он взял с тарелки подгоревшее печенье.
Луиза наклонила голову и приложила руку ко лбу. Она не хотела это видеть.
Но не могла не смотреть. Через час эта прекрасная сцена так или иначе превратится в трагедию. Если он подавится, это будет не самый жуткий конец.
Откусив ужасное печенье, Джеймс на мгновение замер. Она видела, что внутри него шла борьба. Хорошие манеры не позволяли ему выплюнуть, но зубы отказывались жевать.
Конфликт, однако, разрешился прежде, чем кто-то заметил.
Он старательно прожевал, проглотил и улыбнулся Кэт.
– Вкусно.
О боже! Возможно, шотландское колдовство всё-таки сработало. Может быть, печенье действительно делает человека неотразимым для противоположного пола.
Потому что, когда Джеймс проглотил ужасное печенье и улыбнулся, Луиза в него влюбилась.
В комнату ворвался её отец, его волосы и одежда были растрёпаны.
– Луиза.
Она бросилась к нему, но резко остановилась.
– Папа, мне так жаль. Со мной произошла неприятность... Затем не было кареты... И я понятия не имела, сколько времени прошло... – Она провела ладонями по платью. – Это всего лишь вино.
– Дорогая, объяснения подождут. Позволь мне сначала посмотреть на тебя. Ты здесь, в добром здравии и в полном порядке?
