Текст книги "Море и рыбки"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
IX
Приближаясь к полю, нянюшка буквально чувствовала, как растет напряжение. Конечно, напряжение возникало всегда, на то Испытания и есть Испытания, но сегодня в воздухе витал какой-то неприятный, кислый привкус тревоги. Лотки и аттракционы еще работали, однако обычный люд уже потянулся прочь, напуганный непонятными предчувствиями. Лучше один раз послушаться предчувствий, чем потом навсегда утратить способность что-либо чувствовать.
Что же касается ведьм, те походили на персонажей из фильма ужасов за две минуты до развязки, когда уже известно, что сейчас чудовище сделает роковой прыжок, и загвоздка лишь в том, за которой оно дверью.
Участницы плотным кольцом обступили Летицию. До нянюшки долетали отголоски жаркого спора. Она толкнула в бок знакомую ведьму, уныло наблюдавшую за происходящим.
– Винни, что там такое?
– У всех все из рук валится. Рина Козырь, например, вместо кролика наколдовала свиное ухо, и ее подружки утверждают, будто ей положена вторая попытка, потому как она вся на нервах.
– Досадно.
– А Меггера Джонсон наколбасила с погодным заклинанием, да так расстроилась, что сразу улетела, даже не попрощалась.
– То есть мрачная как туча?
– Да и у меня все ни шатко ни валко. Тебе сегодня везет, Гита.
– Сама знаешь, Винни, я за призами никогда не гонялась. Главное – участие, правда?
Винни косо глянула на нянюшку и хмыкнула:
– Твоими бы устами да мед пить.
К ним торопливо подошла мамаша Бивис.
– А, вот и ты, Гита, наконец-то объявилась! – воскликнула она. – Давай, хоть ты что-нибудь покажи, а то на первом месте пока госпожа Сплетти с ее свистящей лягушкой. Стыд и позор! Лягушка ни одну мелодию до конца не досвистела. Дергается все время, дрожит… Как и ее хозяйка, впрочем.
Нянюшка Ягг пожала плечами и вышла на огороженную веревками площадку. Где-то поодаль с кем-то случилась истерика. Сквозь рыдания и икоту изредка пробивалось озабоченное посвистывание.
В отличие от чар волшебников чары ведьм обычно не требует больших затрат сырой магии. Разница та же, что между молотом и рычагом: ведьмы, как правило, ищут некую точку равновесия, чтобы небольшими усилиями добиться солидных результатов. Чтобы вызвать лавину, можно либо сотрясти гору, либо бросить в правильно выбранное место маленький снежок.
В этом году нянюшка, не особенно утруждаясь, готовила к показу Соломенного Человека. На ее вкус, это был идеальный номер: забавный, с намеком и вовсе не такой трудный, как можно было подумать. Он давал понять, что нянюшка намерена участвовать в состязаниях, но вряд ли мог принести лавры победительницы.
Проклятье! Но лягушка-то провалилась! Летними вечерами нянюшка не раз слышала, как красиво она насвистывает…
Нянюшка сосредоточилась.
Соломинки с шорохом поползли по стерне. Теперь добавим немножечко ветерка, пусть он подует вот сюда, потом сюда, взовьется спиралью и…
Нянюшка попыталась унять дрожь в руках. Она проделывала этот фокус тысячу раз и теперь могла скручивать из проклятой соломы хоть морские узлы. Но перед глазами стояло лицо Эсме Ветровоск, то, как она сидела у котла, ее недоуменный, затравленный взгляд, обращенный к подруге, готовой в тот миг разнести все вдоль и поперек…
Нянюшке удалось должным образом слепить ноги человечка, в воздухе закружились контуры руки и головы. Зрители радостно зааплодировали.
Однако не успела соломенная кукла сделать и шага, как, откуда ни возьмись, налетел случайный ветерок и вновь разметал солому по земле. Нянюшка попыталась взять себя в руки, сосредоточиться, заставить человечка подняться, но тщетно. Соломинки взлетели было в воздух, но спутались и упали обратно на поле.
Вновь послышались аплодисменты, но теперь они были жидкими и отчасти тревожными.
– Прошу прощения… что-то я нынче не в форме, – пробормотала нянюшка, покидая поле.
Судьи собрались для совещания.
– По-моему, лягушка выступила вполне прилично, – заметила нянюшка громче, чем требовалось.
Ветерок, только что доказавший свою строптивость, задул резче. Сумерки духа, если можно так выразиться, усугубила подлинная мгла.
На дальнем краю поля темнел высокий силуэт будущего костра. Никому пока еще не хватило духа разжечь огонь. На поле остались только ведьмы да их родственники, обычный люд почти весь удалился по домам.
Праздник давным-давно утратил всякое веселье.
Судейский кружок рассыпался, и к встревоженной толпе с улыбкой вышла госпожа Мак-Рица. Только уголки губ у нее словно приморозило.
– Ах, если бы вы знали, как нелегко далось нам решение, – бодро объявила она. – Но как чудесно все повернулось! Поверьте, нам чрезвычайно трудно было сделать выбор…
«Между мной и лягушкой, которая посеяла свисток и застряла лапой в банджо», – фыркнула про себя нянюшка и покосилась на сестриц-ведьм.
Некоторых она знала уже годков по шестьдесят. Имей нянюшка Ягг привычку читать, сейчас она читала бы по лицам коллег, как по книге.
– Спасибо, Летиция, все мы и так знаем, кто победил, – вклинилась она в словесный поток.
– Что ты имеешь в виду, госпожа Ягг?
– Здесь сегодня нет ни одной ведьмы, которая бы выступила как надо, – продолжала нянюшка. – Ни одна из нас не сумела путем сосредоточиться. Более того, сегодня многие накупили талисманов на счастье. Ведьмы скупают обереги, кто-нибудь о таком слыхал!
Кое-кто потупился.
– Я понятия не имею, с чего все здесь так боятся этой Ветровоск! Во всяком случае лично я ее не боюсь! Ты хочешь сказать, она наложила на нас какое-то заклятие?
– Ага, и судя по всему, еще какое крепкое! – кивнула нянюшка. – Слушай, Летиция, нужно честно признать: сегодня победительницы нет. Уж больно убого мы выступали. Все это понимают. Так давайте тихо-мирно разойдемся по домам и забудем о том, что случилось.
– Я этого не допущу! За этот кубок я заплатила целых десять долларов и намерена вручить его…
Жухлая листва на деревьях затрепетала.
Ведьмы сбились в тесную кучку.
Заскрипели и затрещали ветки.
– Это всего лишь ветер, – сказала нянюшка Ягг. – Всего-навсего…
И тут появилась матушка. Буквально из ниоткуда. Словно все это время ее просто не замечали. У матушки был дар оставаться незаметной.
– Я просто подумала, вернусь посмотрю, кто сегодня выиграл, – робко объяснила она. – Ну, поздравить там, и все такое…
Летиция, вне себя от ярости, двинулась на матушку.
– Это ты все подстроила, да? Это ты влезла в наши головы и испортила праздник? – взвизгнула она.
– Я? Да как же я сумела бы, госпожа Мак-Рица? – смиренно возразила матушка. – Сама посмотри, столько амулетов вокруг.
– Врешь!
Нянюшка Ягг услышала, как ведьмы со свистом втянули воздух сквозь зубы, и громче всех – она сама. Ведьма всегда отвечает за свои слова.
– Вовсе нет, госпожа Мак-Рица.
– То есть ты отрицаешь, что явилась сюда, чтобы испортить мой праздник?
Ведьмы, стоявшие с края, тихонько попятились.
– Да, я признаю, мое варенье не каждому придется по вкусу, но я никогда… – все тем же тихим голосом начала матушка.
– Ты воздействовала на нас!
– …я только хотела помочь, спроси кого хочешь…
– Воздействовала! Признавайся! – Голос у Летиции был пронзительный, как у чайки.
– …и, конечно, я ничего не…
От пощечины голова матушки мотнулась в сторону.
На миг все замерли, затаив дыхание.
Матушка медленно подняла руку и потерла щеку.
– И ты добилась своего, да?
Нянюшке показалось, что сами горы вздрогнули от этого вопля.
Кубок выпал из рук председательницы и покатился по скошенной траве.
Тогда участницы немой сцены ожили. Две ведьмы, выступив вперед, положили руки на плечи Летиции и аккуратно оттащили ее в сторону. Впрочем, Летиция не сопротивлялась.
Остальные ждали ответного хода матушки Ветровоск. Наконец та подняла голову.
– Надеюсь, госпожа Мак-Рица скоро оправится, – сказала матушка. – Мне показалось, она немного… переволновалась.
Ответом ей было гробовое молчание. Нянюшка подобрала забытый кубок и пощелкала по нему ногтем.
– Гм-м, – заметила она. – Пари держу, серебро у него только сверху. Неужто бедняжка отдала за него десять долларов? Грабеж среди бела дня! – Нянюшка перебросила кубок мамаше Бивис, и та ловко поймала его на лету. – Отдашь ей завтра, ладно?
Мамаша кивнула, стараясь не встречаться взглядом с матушкой.
– И все-таки нельзя, чтобы это испортило нам праздник, – бодро сказала матушка. – Давайте-ка закончим день как положено. По обычаю. Печеной картошкой, грибами и сказками у костра. И миром. А кто старое помянет, тому глаз вон.
Нянюшка почувствовала, как над полем разворачивается веер внезапного облегчения. Едва рассеялись чары (которых, кстати, и не было), ведьмы словно вновь вернулись к жизни. Спины распрямились, плечи расправились, и даже возникла небольшая толчея – всем хотелось поскорее добраться до своих котомок, притороченных к помелу.
– Старый Гопкрафт отвалил мне целый мешок картошек, – похвалилась нянюшка, когда вокруг уже кипела оживленная беседа. – Пойду притащу. Мешок, конечно, а не старого Гопкрафта. Эсме, разведи костер, ладно?
Внезапная перемена в атмосфере заставила ее поднять голову. Глаза матушки полыхнули в сгущающейся тьме.
Нянюшка, наученная долгим опытом, ничком брякнулась на землю.
Рука матушки Ветровоск мелькнула в воздухе, словно комета. С пальцев с треском сорвалась искра.
Костер взорвался. Сине-белое пламя пронзило сухие ветви и взвилось в небо. Резкие тени превратили лес в гравюру. Ударной волной посрывало шляпы и перевернуло легкие столики. В сумерках заплясали фигуры знаменитых героев прошлого и призрачные замки, былые армии вновь сошлись в смертной битве и затанцевали по огненному кругу. Пламя оставило на сетчатке глаз пурпурный след, который впечатывался в самый мозг…
А потом оно сгинуло без следа. И костер стал обычным костром.
– Простить – это еще не значит забыть, – усмехнулась матушка Ветровоск.
X
На рассвете матушка Ветровоск и нянюшка Ягг по щиколотку в тумане возвращались домой. Ночь в целом удалась.
– Нехорошо ты с ними обошлась, – нарушила тишину нянюшка Ягг.
– Да я ничего такого не сделала.
– Ну вот чего не сделала, то и нехорошо. Все равно как выдернуть из-под человека стул, когда он уже садится…
– Кто не смотрит, куда садится, тому и сидеть незачем.
В листве выбил короткую дробь один из тех очень недолгих ливней, какие возникают, когда десяток капель-индивидуалисток откалывается от коллектива.
– Ну ладно, – не стала спорить нянюшка. – Но обошлась ты с ними крутенько.
– Верно, – согласилась матушка.
– А поразмыслить, так и подленько.
– Пускай.
Нянюшку пробрала дрожь. Мысли, промелькнувшие у нее в голове в те несколько первых мгновений, когда Пьюси завопил…
– Я тут ни при чем, – пожала плечами матушка. – Я никому ничего не внушала. Вы сами внушили себе то, что внушили.
– Прости, Эсме.
– Да ладно.
– Вот только… Летиция не хотела тебя с грязью мешать, Эсме. Она, конечно, злыдня, и не семи пядей во лбу, и любит покомандовать, но…
– Ты меня с девчонок помнишь, так? – перебила матушка. – Мы ведь с тобой не один пуд соли съели? Прошли огонь, воду и медные трубы?
– Само собой, но…
– Но ты никогда не опускалась до всяких там «я говорю тебе это как подружка», верно?
Нянюшка помотала головой. Довод был веский. Никто даже отдаленно симпатизирующий человеку никогда не сболтнет такое.
– А кстати, какой пример мы должны подать юному поколению? Мы что, должны врать? Это хороший пример?
– Без понятия, – отозвалась нянюшка. – Я, если честно, подалась в ведьмы, чтобы научиться привораживать парней.
– Думаешь, я не знаю?
– А твой какой был интерес, Эсме?
Матушка остановилась и поглядела сперва на морозное небо, а потом вниз, на землю.
– Не знаю, – наконец призналась она. – Наверное, такой же.
То-то и оно, подумала нянюшка. И у остальных то же самое.
Возле матушкиного домика они спугнули оленя.
У задней двери красовалась аккуратно сложенная поленница, а на парадных ступеньках лежали два мешка. В одном была большая головка сыра.
– Похоже, тут побывали Беднокур с Гопкрафтом, – заметила нянюшка.
– Хм, – матушка поглядела на испещренный старательными каракулями листок, прикрепленный ко второму мешку.
«Дарагая гаспажжа Ветровоск, я былбы отчень приснатилен еслиб вы пасволили мне насвать этот навейший прызовой сорт иминим Эсмэ Ветровоск. Добраво здравия вым жылаюсчий, искрини ваш Перси Хопкрафт».
– Так-так-так… Интересно, и кто это его надоумил?
– И не представляю, – развела руками нянюшка.
– Я так и думала.
Матушка с подозрением принюхалась, развязала мешок и вытащила оттуда Эсме Ветровоск.
Округлую, слегка приплюснутую с одного конца и заостренную с другого…
Луковица!
Нянюшка судорожно сглотнула.
– Я же велела ему не…
– Что-что?
– Так… ничего…
Матушка Ветровоск вертела луковицу в пальцах, а мир в лице нянюшки Ягг безропотно ждал, пока вершилась его судьба. Но вот матушка как будто пришла к решению, которое ее вполне устраивало.
– Вообще нужный овощ – лук, – промолвила она наконец. – Ядреный. Просто так не подступишься.
– И для организма оченно полезный, – подхватила нянюшка.
– Хорошо хранится. Придает вкус.
– Пикантный и распаляющий, – брякнула нянюшка, от громадного облегчения теряя нить рассуждений и запутываясь в эпитетах. – А с сыром как вкусно, обольешь его…
– Не стоит заходить так далеко, – остудила ее пыл матушка, бережно убирая луковицу в мешок. Тон был почти дружелюбный. – Не зайдешь попить чайку, Гита?
– Э… да поздно уже, вернее, рано, я пойду, пожалуй…
– Ну тогда до сегодня.
Матушка стала затворять черный ход, но вдруг вновь приоткрыла дверь. Нянюшка увидела в щелку внимательный синий глаз.
– А все-таки я была права, – заметила матушка. Это не был вопрос.
Нянюшка кивнула.
– Ага.
– Вот и я рада, что все вышло так… симпатишно.
