Текст книги "Счастливый рыжий закат (СИ)"

Автор книги: Тереза Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Мы вошли в мою лабораторию.

Центрифуг было пять.

– Вакцины нужно много – в Восточной провинции больше сотни тысяч зараженных. И только целительской магией токсин не разрушить, – с извиняющимся видом проговорил милорд Швангау.

– Боюсь, я столько не осилю…

– Я понимаю, – мягко проговорил ректор. – Видел, как вы почти теряли сознание, когда зачаровывали кровь. Но я вам помогу. И – у меня наготове студенты – сильные маги. Мы вас подпитаем.

– Я не умею принимать чужую энергию! А своей у меня немного. Как вы думаете, почему я вожусь с травами, кровью и чужими технологиями? Я слабый, очень слабый целитель. И резерва во мне…

– Все получится, – мужчина коснулся моей руки и осторожно сжал. -Просто доверьтесь мне.

Я кивнула, понимая, что краснею. Справимся с эпидемией – изобрету себе средство от пунцовых ушей и щек. Ну, невозможно же!

Пошла к первому тубусу – его наполнили кровью. Вставила его в центрифугу, задала нажатием кнопок параметры. Машина загудела. Я прижалась к ней – и стала отдавать крови целительскую энергию.

В какой-то момент уже ожидаемо закружилась голова, а потом вдруг стало легко-легко, словно я оказалась в нежно обнимающем меня потоке воды.

Отошла от первой центрифуги не опустошенная – как обычно – а странно ликующая и возбужденная.

Второй заход мне дался практически легко. Третий – чуть тяжелее, но терпимо.

Когда же я взяла четвертый тубус, меня за руку остановил милорд Швангау. Я посмотрела на него – он был абсолютно белый. Даже синие глаза поблекли.

– Мне надо полчаса. Потом сладкий чай – мне и вам. И продолжим.

Он добрел до кушетки, тяжело на нее опустился. И я поняла, чья энергия во мне бурлила.

Вызвала из коридора студентов. Двое уже знакомых водников кинулись к ректору.

– И принесите сладкий чай, – распорядилась я.

К следующей центрифуге мы приступили минут через сорок. С десяток водников страховали милорда Швангау.

Потом десять минут отдыха – и работаем дальше.

И еще десять – и последняя.

Около часа мы с ректором лежали на соседних кушетках, не в силах пошевелиться.

– Никогда не предполагал, что на целительскую магию тратиться такая прорва энергии! – проворчал милорд Швангау наконец. – Да я мог полстолицы затопить, если бы использовал такое количество при атаке.

– Простите, у меня резерв маленький, – огорченно ответила я.

– У вас маленький? Я тогда боюсь предположить, какой он у милорда Ирвина.

– Правильный, – улыбнулась я. Потом подумала – и спросила. – А как вам это удалось?

– Напитать вас энергией?

– Да. Просто до этого никому это не удавалось.

– А вы не рассердитесь? – хитро посмотрел он на меня.

– Постараюсь.

– Через помолвочный перстень. Все-таки родовой артефакт, очень сильный. Я сливал энергию в него – а он уже нашел возможность передать ее вам. Видимо, почувствовал угрозу при перенапряжении.

***

В течение часа стали поступать дети. Сразу взвешенные – спасибо тем, кто организовал работу.

Наш комендант распределял их по учебным корпусам – мебели в аудиториях уже не было, зато стояли кровати. Солдаты быстро, но осторожно сновали с носилками.

Мы заходили в аудиторию – я смотрела на вес, сама набирала дозу вакцины. И так аудитория за аудиторией, кровать за кроватью. Дети, кстати говоря, уже были достаточно в приличном состоянии – было видно, что энергии целители на них потратили очень и очень много.

Тяжелых было человек пятьдесят. Их сразу поместили отдельно – чтобы колоть препарат сразу в спинной мозг. Хорошо, что у меня обезболивающие были исключительные – хорошая такая смесь из вытяжек трав пополам с целебной магией. На тряпочку две капли, вдохнуть – и все. Делай с человеком что хочешь. Минут тридцать он ничего чувствовать не будет.

И – сразу капать.

– Очнулись! – заорал кто-то еще в коридоре. Студентка чуть дрогнула от вопля. Иголка выскочила из вены.

– Простите, – расстроилась она.

Господин Ливанов отобрал нескольких целительниц со старших курсов и обучил делать инъекции. Тех, у кого особенно хорошо получалось, разрешил ассистировать во время ввода вакцины в спинной мозг. Но эту процедуру Герман Матвеевич делал сам. Я его так и не видела – надо бы спросить, как он устроился. Поблагодарить.

– Ничего. Переколите, – очнулась я от своих мыслей, под внимательным взглядом расстроенной из-за своей оплошности студентки. – Сейчас я крики прекращу – и все будет хорошо!

– Что происходит? Что за крики? – тихо, но строго спросила я у целителей с пятого курса, которые мне помогали.

– Простите, – ликующе сказал староста, – наши безнадежные очнулись! Все семеро. Судя по анализам – состояние стабилизировалось.

Выдохнула:

– Слава стихиям.

– Капельницы очень помогли, – добавил молодой человек, краснея от удовольствия.

Я кивнула и пошла к милорду Швангау.

– Можно переводить безнадежных к нам, – сообщила ему. – Но лучше начать через пару часов – как только мы с детьми закончим.

– Договорились.

– Вам людей хватает? – поинтересовался у меня принц Брэндон.

Ответить я не успела – в лаборатории раздалось несколько оглушительных хлопков – кто-то открывал срочный портал.

К нам под ноги вывалилась прозрачная защитная сфера, в которой был клубок тел, сплошь облепленных изумрудными клещами.

– Ричард, – выдохнул наследник. И закричал. – Внимание! Пострадал сын императора!

3

– Сколько человек? – спросил кто-то.

– Семеро. Всех по разным коконам, – скомандовал милорд Швангау.

Я вызвала семерых самых сильных целителей из госпиталей – приказ о приоритете жизни члена императорской семьи был незыблем.

Милорд Ирвин, миледи Бартон, Феликс Рэ, двое моих бывших однокурсников и двое неизвестных прибыли мгновенно.

– Держите сердце, – приказала я.

И целители стали удерживать пострадавших здесь, с нами.

Между тем маги пытались сообразить, что делать.

– Как до них добраться? – растерялся Брэндон.

– Сжечь клещей прямо на теле? – предложил наш ректор.

– Не возьмусь, – прошептал наследник.

Милорд Швангау замер, глаза запылали синевой, с рук стихийника заструилась вода. Прохладная, она проникала в сферу, вымывая из тела присосавшихся паразитов.

Я бросилась к своим шкафам, достала самую большую емкость. Хоть бы места хватило!

Милорд Швангау словно бы услышал мои мысли – воды стало меньше – ровно настолько, чтобы влезть в контейнер.

Еще двое водных магов тут же стали повторять этот маневр за милордом Швангау. Тот, что прибыл из уголовной полиции и представился графом Троубриджем и милорд Милфорд.

Тела уже раскладывали на полу, и я бросилась на поиски господина Ливанова – только бы успеть!

– На стол пострадавшего, – распорядился доктор Ливанов, как только мы с ним влетели обратно. – Лицом вниз.

Маги мгновенно выполнили приказ. Приглашать целительниц времени не было, да и свободных среди них все равно нет. Уже третьи сутки все заняты. На сон отводилось каждому по два с половиной часа по графику.

– Одежду разрезать. По лопатки. Какой занятный шрам, – говорит доктор, рассматривая грубый рубец на шее принца Тигверда. – Как жив остался…

Еще мгновение – и Ливанов ловко попадает между позвонками. Игла входит – и я чувствую, как вакцина устремляется к пораженному токсином человеку. Одновременно понимаю, что поздно – ничего не подействует. И меня берет такое зло… Да что ж такое! Человек буквально накануне узнал, что станет отцом – а его ребенок… Никогда не увидит… Будет тосковать. Как я по маме и папе. Нет. Нет! Не отдам… Не допущу. Ни за что!

Мало что понимая от злости и боли, щедро выплескиваю целительскую магию, используя жидкость вакцины как проводник. Почти так же, как несколько часов назад, когда мы готовили вакцину. Только теперь добавляю еще и свое ярое желание, чтобы этот человек выжил. Несмотря ни на что.

Потом повторяем процедуру. Уже с другим пострадавшим. И я снова вливаю магию целительства.

– У меня заканчиваются силы! – кричу, понимая, что теряю зрение.

– Два артефакта энергии нам! – слышу я приказ милорда Швангау. – Эдвард, всю силу на перстень, который у Рене.

– На какой? – раздается удивленный голос милорда Милфорда

– На родовой. Помолвочный. Да не стой столбом!

Я справилась. Мне помогли. Осталось самое страшное – ждать результатов. А стимулирующую настойку у меня отобрали. Но я честно пыталась ее отвоевать. Не дали…

***

– Пап, ты не можешь уйти от нас. Мама будет плакать. И мы все – и я, и Пашка, и Рэм, – мы все тебя очень любим. Пап, пожалуйста. Ты – сильный. Ты сможешь… – раздавался в палате принца Тигверда голос Феликса Ре. Снова и снова.

Я по очереди обходила палаты.

С тех пор, как появились последние пострадавшие, прошло уже пять часов. Меня все-таки отправили спать. Принц Брэндон распорядился лично:

– Рене, вы – отдыхать! Вам через несколько часов готовить новую партию вакцины!

Кстати, такой же приказ поступил и нашему ректору, и милорду Милфорду, его брату.

Прошло пять часов. Я уже говорила? Так вот. Целых пять часов, а лучше принцу Тигверду и его людям не становилось. Но они все еще были живы. Целители, приставленные к каждому из них, разговаривали с ними, звали. Это называлось – удерживать больного. Если была возможность – вызывали родственников. Их зов эффективней в несколько раз. Даже не так. Результат пропорционален силе любви.

Я заглянула к принцу Тигверду. Капельница стоит. Еще только половина.

Феликс, не прекращая говорить, посмотрел на меня. Мальчик был бледен. Сколько часов он не спал? Он вообще ел? Надо будет найти кого-нибудь, кто его контролировал и спросить. Феликс – лучший из молодых целителей. Представляю, какой объем пришелся на его долю в сложившейся ситуации, и в каком состоянии он был к моменту, когда привезли его отца…

– Сердце? – одними губами спросила я.

Скривился. Значит – так себе.

– А мозг?

Кивнул. Вздохнула с облегчением – функционирует. Уже хлеб.

– Почки? – столько жидкости вливаем.

Радостно улыбнулся.

Уф… Можно пока выдохнуть с облегчением.

Пошла дальше.

У остальных была приблизительно та же самая картина. На мгновение задержалась у учителя Ирвина. Посмотрела вопросительно – может, у него какие-то идеи есть.

– Зовите кого-то из родных, – выдохнул он. – Уходит.

Значит, все совсем плохо.

Кивнула. Присмотрелась к его пациенту – и с удивлением опознала … барона Гилмора. Того самого, что обвинил меня в совращении его сына. Да… Стихии шутят…

Вышла. В коридоре поймала одного из водников и отдала распоряжение прислать баронета Гилмора:

– Найдите и проводите его в палату.

– Слушаюсь.

Пришло время отправляться к моим центрифугам.

Там уже бытовики ждали емкости с сывороткой – чтобы ее продублировать. А принц Брэндон – собственной персоной – прибыл, чтобы повторить свой подвиг по очистке и дезинфекции центрифуги.

Хорошо, что кушеток, на которые мы все дружно и рухнули, после того, как со всем справились, поставили уже три.

– Тяжело так работать – вздохнул Милфорд.

– И не говори, Эдвард, – насмешливо протянул наш ректор.

– Как Ричард? – спросили у меня.

– Без изменений, – ответила я незнакомому милорду, который называл сына императора по имени.

Он выдохнул. Покачал головой. И продолжил беседу уже спокойно. Даже шутливо:

– Вам в столичном университете очень…сложно. В военной академии все проще на мой взгляд. Все ходят стройными рядами. От заката до забора.

Я улыбнулась. Вспомнила наши с Чуфи закаты. Вздохнула.

– Так говорит у нас один из кадетов, мастер Пауль Рэ. Он вообще выражается …своеобразно. Но смешно.

– Пауль Рэ Тигверд? Это брат Феликса?

– Совершенно верно, – просветил меня милорд, – есть еще третий сын – Рэм Ре. Хорошие ребята. Входят в одну из сильнейших боевых пятерок курса

– Это прекрасно! Но все же хорошо, что они учатся не у меня, – потер ладонями лицо милорд Швангау. – Хоть этой головной боли нет.

– У тебя своей хватает, Раймон. То девиц обучать велели, то преподавательница четырнадцатилетнего мальчишку соблазнила. Что ни неделя – ты со своим филиалом дома терпимости в газетах.

– Эдвард! – зарычал ректор университета.

Дальше я уже не слушала. Поднялась – и пошла. У всех на виду я плакать не буду. Ни за что. Вот вышла – и хорошо. И ничего что слезы уже текут. Значит, соблазнила. Значит – дом терпимости. Падшая женщина. Что там говорил барон Гилмор – к проституткам меня? Там мне самое место…

– Рене, – перехватил меня милорд Швангау и обнял за плечи. – Не надо. Брат же не знал, что речь идет о вас. Хотите, я его на дуэль вызову? Не плачьте. Пожалуйста.

Я закрыла глаза и прижалась к сильному мужскому телу. Милорд Швангау гладил меня по голове, шептал что-то успокаивающее.

– Добрый вечер, – раздался возле нас рокочущий мужской голос. – Проводите меня к сыну.

Я вздрогнула, резко развернулась.

– Ваше величество, – поклонился ректор, не выпуская, впрочем, меня.

Я отстранилась – стыдно-то как! Попыталась поклониться. Идея была не сильно хорошая – ловили меня мужчины уже вдвоем.

– Простите, – пробормотала я. – Мы только что с вакциной закончили.

– Миледи Агриппа, – проскрежетал император.

– Да, ваше величество, – склонила я голову.

– Ричард. Мой сын. Где он?

– Пойдемте, ваше величество.

Мы поднимались по лестнице, когда император заговорил снова:

– Целитель Ирвин говорил о новой порции вакцины. Вы будете ее вводить?

– Сначала посмотрим, как печень справляется, – машинально возразила я. – И почки.

– Вы переживаете, что не получится?

– Переживаю. Так, как сейчас, лекарства не употребляются. Без особых исследований, без апробации. Я не знаю, будут ли побочные эффекты, – я остановилась и посмотрела на императора. – Это же моя вакцина. И моя ответственность…

– Если не применять вашу вакцину – то побочный эффект для большинства пострадавших – смерть, – отозвался император. – Зараза оказалась неподвластна магии целителей. Они за эти сутки исчерпали весь ресурс – даже с учетом того, что университет организовал поставку энергетических артефактов. Видимого эффекта достигнуто не было. Так что считайте, что у вас мой личный приказ – спасти всех, кого можно спасти. А потом уже, во время восстановительного периода, когда люди будут размещены на курортах, а целители придут в себя – будете изучать побочные эффекты и учиться их преодолевать.

Я попыталась поклониться.

Император опять перехватил меня, не давая встретиться с полом.

– Оставьте это, – проворчал он. – Я чувствую, как вы слабы.

«Император чувствует… – подумала я, – значит, он может понять, что я говорю правду о том, что никогда не домогалась до мальчишки. И если попросить…»

Тут мне стало стыдно. У человека сын – при смерти. А я со своими горестями… Не хорошо.

Я распахнула перед повелителем дверь и отступила назад.

Император вошел внутрь.

Капельницу уже убрали. Феликс сидел рядом с кроватью – и держал отца за руку.

– Как он? – спросил император.

– Боюсь, услышат не только Стихии, – ответил парень.

Я облегченно вздохнула – так всегда отвечали, когда появлялась хоть какая-то надежда, и целители очень боялись ее спугнуть. Я подошла к постели больного и стала проводить обследование.

Сердце бьется. Глуховато, но сильно. Отека головного мозга – нет. Токсина в крови много. Да, завтра надо подкалывать еще вакцины – учитель Ирвин прав.

Между тем, Феликс проговорил задумчиво:

– Ночь покажет.

– Я с тобой посижу, – сказал император, пододвигая к кровати сына еще один стул.

– Как мама?

– Пока ей врем, – был ответ императора.

4

В палате барона Гилмора появился его сын. Мальчишка был зареванный, но уже успевший взять себя в руки.

– Я запретил ему говорить вслух, – устало заметил Ирвин. – Отвлекает. И очень громко.

Юный баронет гневно сверкнул глазами, но промолчал.

– Как вы? – спросил учитель.

– Устала.

– Завтра повторим процедуру?

– Через сутки. Только уже миллиграмм на килограмм веса, а не так ударно.

– Согласен.

– И надо бы всех семерых как-то взвесить. И определиться с дозировкой. На втором этапе это уже важно – почки могут не справиться.

– Вы…лечите отца? – тихо спросил меня мальчишка.

Сухо кивнула. Говорить с гаденышем не хотелось.

– Рене, завтра с утра замените меня, – обратился ко мне Ирвин. – Я отправлюсь навестить миледи Веронику.

– Император сказал, что правды ей не сообщили.

– Это так. Однако… Миледи Вероника очень проницательный человек.

– И ей сейчас более чем не стоит волноваться, – сказала я, жалея, что нельзя при посторонних прямо сказать, что женщина ждет ребенка.

– Ричард мне сообщил, – ответил главный целитель, тоже посмотрев на мальчишку. – Я слежу за ситуацией.

Я кивнула – и отправилась дальше совершать ночной обход. Зашла в свою лабораторию. Сколько тут народу! Попросила студентов перенести электронный микроскоп, чтобы никому не мешать, склонилась над ним и…пропала.

Прошло несколько часов. Я боролась как могла, по-разному переплетая готовую вакцину, целительскую магию и магию огня.

Результат был нулевой. Вакцина лучше не становилась – и токсины быстрее или эффективней уничтожать не желала.

В какой-то момент меня просто оттащил от микроскопа милорд Швангау.

– Есть! – приказал он. – А потом – спать!

Раздраженно вздохнула.

– А вы сами-то когда в последний раз ели? – поинтересовалась у высокого начальства.

Он серьезно задумался.

В результате питались мы вместе. Получился такой… мирный ранний завтрак.

– Не обижайтесь на Эдварда, – попросил меня ректор. – Он не понял, что речь шла о вас. Милорд раскаивается, поверьте.

– Вы знаете… – я пила чай, мои травы мне по-прежнему не отдавали, – мне стало вдруг абсолютно ясно, что…все бесполезно.

– Что бы вы ни делали, люди не поверят? Вы это имеете в виду?

– Даже не так. Я поняла, что домогательство и совращение – это такое исключительное обвинение, что… уже не важно – что там было на самом деле. Уже не важно, что мальчишка меня оболгал. И совсем никого не интересует – зачем он это сделал. Важно лишь то, что на мне клеймо. И что бы я ни делала, как бы ни доказывала, к какому суду не апеллировала – этого не изменить. В глазах людей я эту мерзость сделала.

– Только не в глазах тех, кто вас хоть чуть-чуть знает, – попытался меня утешить ректор.

– Генри знал… – вспомнила я своего бывшего жениха.

– Получается, что нет. Или – что еще хуже – он прекрасно понимал, что вы на такое не способны, но предпочел отойти в сторону.

– Вашим первым порывом было сдать меня барону, – напомнила я.

– И мне за это очень стыдно.

– Вы посчитали, что я сделала все, в чем меня обвиняют?

– Нет. Просто… У меня тяжелые отношения с окружением принца Тигверда. И мое заступничество… Сложно сказать – в плюс бы оно пошло или в минус. Я хотел предложить вам сменить имя. Мы с Ирвином организовали бы вам документы – и у вашего любимого главного целителя появилась бы другая ученица. Все.

– Но я сделала по-другому.

– И сейчас я понимаю, что вы были правы, – опустил он голову. – А я – нет.

Девять утра. Я проснулась, приняла душ. Переоделась уже в платье. Не то, чтобы маги, работающие над вакциной на пределе – и уже, наверное, за пределом возможностей, обращали внимание на то, как я одета. Но все же…

Зашла к принцу Тигверду – Феликс спал, а император присматривал за сыном. Мне показалось – он мысленно с ним говорил, что-то рассказывал. А быть может и спорил.

Потом обошла остальных. Узнала неутешительные новости. Из семи человек эту ночь не пережили двое. Барон Гилмор выжил.

Отпустила Ирвина. Села в кресло около кровати барона. Сын его смотрел на меня из угла, где стояла кушетка, злым зверенышем. Интересно, о чем мне говорить с бароном? Как убеждать его не умирать?

«Слушайте, Гилмор… – мысленно позвала я его. – Гилмо-о-р…»

До меня донеслись отзвуки неприязни. И эдакого брезгливого удивление – типа – что ЭТО здесь забыло. Отлично. Значит, он меня слышит. И я продолжила.

«Вы просто не имеете права умирать. Вы не извинились передо мной, не воспитали нормальным человеком своего сына – а ведь он солгал вам, не сомневайтесь. Кроме того, меня пытались убить сразу после того, как я заявила, что обращусь к императору. Вы же не хотите, чтобы вас обвинили в том, что это приказали сделать вы. Еще надо разобраться, как вас удалось обмануть. Так что со смертью своей вы погодите. Вам еще исправлять все, что натворили вы и ваш…гадкий, мерзкий, лживый избалованный отпрыск!»

Волна гнева, направленного на меня была просто удушающей.

«Трепещу, – мысленно проговорила я не без удовольствия. – Вот просто от ужаса в обморок падаю. Злитесь сколько вашей душе угодно – только … не смейте умирать!»

***

Визит ненаследной принцессы Тигверд, невестки императора к нам в госпиталь, случившийся через три дня, мне запомнился надолго. Если не навсегда.

Я как раз шла по коридору второго этажа. От тяжелых детей – их отдали на мое попечение – к пятерке принца Тигверда.

За прошедшие трое суток не было ни одной смерти! Я не уставала благодарить стихии. Все дети уже очнулись – некоторые порывались встать. Зла и терпения на маленьких пациентов не хватало – целители младших курсов, присматривающие за ними, стенали и жаловались. Я распорядилась закупить детской литературы и читать вслух.

Что касается пятерки принца Тигверда, в сознание еще не пришел никто. Анализы крови были лучше час от часа. Но в реальность они возвращаться не стремились…

Меня это сильно беспокоило.

На лестнице послышались громкие голоса. Я перегнулась посмотреть, кто шумит.

– Мам, вот что ты завелась?! – говорил молодой человек лет шестнадцати заплаканной принцессе Тигверд, перегораживая ей путь. – Вот с чего ты взяла, что отец здесь?!

– Отойди… Прекратите делать из меня непонятно кого! – голос женщины был тихим и немного хриплым.

Другой молодой человек молчал и с укоризной поглядывал на первого.

– Я сказала – пропусти….те…меня… – женщина согнулась, прикрывая руками живот.

– Ваше высочество! – подбежала я. – Пойдемте, я осмотрю вас.

– Рене… Хоть…ты мне не ври… Пожалуйста. Ричард… – прошептала она.

– Все потом, – решительно сказала я. – Вам надо успокоиться.

И повела миледи Веронику в свободный кабинет. Положила на кушетку, вымыла руки. Накапала настойку, которую специально разрабатывала для беременных. Обычное успокоительное слишком сильное для женщин в положении. Чуть разбавила водой.

– Какая гадость! Еще хуже, чем у Ирвина.

– Расслабьтесь, – я расположила руки над ее животом. – Замечательно, с плодом все хорошо. Это просто спазм. Вы перенервничали, и вот результат.

– Он … жив? – глухо проговорила женщина.

– Конечно! Я же сказала, все хорошо.

– Мой муж. Ричард. Рене…он жив?

– Жив, – кивнула я.

– Что от меня скрывают?

– Ваше высочество, – начала я…

Дверь хлопнула так, что мы обе вздрогнули.

– Ника, прости, – начал император. – Ричард пострадал, и мы с Ирвином решили тебя не беспокоить. Я приказал всем…

Женщина поднялась.

– Значит, все эти дни, когда я умоляла сказать правду, когда я чувствовала, что с Ричардом совсем плохо… Вы мне врали, – тихо сказала она.

И император, и его главный целитель склонили головы.

– И вы приказали врать моим детям…

– Феликс, – тут она совсем побелела, – его все время не было дома. Значит… он вытаскивал Ричарда.

– Пойдемте со мной, – попыталась я вмешаться.

– Видеть вас больше не хочу, – процедила невестка императора сквозь зубы, проходя мимо мужчин.

Мы вышли. Ее сыновья осторожно посматривали на нее.

– Мам, – начал тот, который ее не пускал.

– Я пока не желаю с тобой разговаривать, – отвечала она.

Коридор, несколько дверей. Я открываю нужную и слышу:

– Ника…

Этот стон – лучшее, что случилось со мной за последние пять дней. Хотя…Нет, не так. Это в принципе лучшее, что когда-либо случалось!