Текст книги "Самая длинная ночь в году"

Автор книги: Тереза Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Столица. Почти год назад.

Конец января. Он

Настроение было ужасным – уже трое суток Андрей Николаевич был в командировке. В очередной раз убедился: как ни проверяй, все ли готово к зиме, – все равно она придет неожиданно. Как будто наместники никак не могут привыкнуть, что Поморье – северная страна. И ведь так искренне каждый раз удивляются и метелям, и заносам, и тому, что дома отапливать надо. И чем севернее губерния – тем искреннее удивление от капризов погоды. Может, чиновников надо целительницам показывать – а то все забывают, что зима придет… Что будет суровой – как и положено в данном регионе, если вспомнить простейший курс школьной географии. Что снег все равно выпадет. И что его необходимо будет убирать…

Так что трое суток он носился по региону – и пугал. Проверял. Гневался. Потом на заключительном совещании уже спокойно сообщил, что его императорское величество разрешил ему, своему доверенному лицу, оформлять конфискацию имущества в пользу казны.

– Так что, господа, если вы не изыщете средств, чтобы нормально пережить эту зиму, без очередных бедствий и чрезвычайных ситуаций, то их изыщу я лично.

Они как бы клялись, он как бы верил. Казалось бы – театральное действо. Однако действовало же! С тех пор, как он взял за практику методично объезжать и пугать, – количество экстренных мероприятий стремительно сократилось. Но только Небеса знают, как же ему все это надоело…

В столицу пришли снегопады. В этот раз какие-то особенно снежные…

Ирина задерживалась. Князь давно выдал ей амулет связи – чтобы они общались, когда он уезжал. Договаривались о встречах, о времени, когда она выходит с работы. Он всегда ждал ее на другой стороне улицы – подальше от любопытных глаз.

Радомиров посмотрел на здание госпиталя – яркая, теплого оттенка подсветка, горят окна.

– Где же ты, девочка моя?

И насмешливо улыбнулся – слышал бы его кто-нибудь из знакомых. Хотя бы один из генерал-губернаторов. Хотя нет, не дай Небеса. Его позиция при дворе как доверенного лица его императорского величества была незыблема еще и потому, что у него не было слабостей. А значит, не было болевых точек.

Так что на его привязанности к этой девочке – если бы узнали, обязательно бы попытались поиграть…

Он уже собрался, послав к Небесам свою конспирацию, отправиться в госпиталь и узнать, что произошло, как увидел ее.

– Ира! – Он бросился туда, на свет, обнял ее, уже ни о чем не думая, – настолько потерянной она выглядела. – Что? Что случилось?

– Он умер, – выговорили ее губы. – Я ничего не смогла сделать.

– Бедная моя девочка… – прижать ее к себе крепко-крепко, жалея, что невозможно забрать хотя бы часть ее боли.

– Ирина Алексеевна, – раздался знакомый голос княгини Снеговой. – Нельзя так реагировать. Смерть – это неотделимая часть жизни. А мы можем исцелять, но никак не воскрешать. Смиритесь с этим. Вы и так сделали все возможное. Вам не в чем себя упрекнуть.

Девушка дернулась, чтобы высвободиться из объятий. Но он не собирался ее отпускать. Поэтому она развернулась, а князь, стоя за спиной Ирины, продолжил ее обнимать. В конце концов, он практически всесилен в этой стране. Уж высший свет он как-нибудь выстроит, а ее общение с этой клоакой можно свести к минимуму – и пусть себе она лечит людей по-прежнему. Только надо будет охрану усилить.

– Отправляйтесь домой. Вон – молодой человек… ждет…

Тут супруга князя Снегова его узнала.

– Добрый вечер, – произнес он, отрицательно качая головой и приказывая этим жестом ей молчать.

– Вам придется объясниться, – холодно сказала княгиня, но вняла безмолвному приказу. И не стала раскрывать его инкогнито.

– Я могу нанести визит завтра? Перед тем, как вы отправитесь на службу?

– Безусловно, – склонила голову целительница. – В семь пятнадцать. Хорошего вам вечера.

И она удалилась.

Хлопок – и он перенес Ирину в свое поместье у моря.

– Я что-то сделала не так? – напряженно спросила девушка. Она высвободилась из его объятий, подошла к огромному, во всю стену окну и уставилась в кромешную темень, пытаясь разглядеть за ней море и небо. – Наталья Николаевна гневалась.

– На меня, как я понял, – улыбнулся он, подходя и обнимая. И почему он не принял решения жениться раньше? Мучился почти месяц? Придумывал себе глупости всякие…

– Вы что-то сделали не так? – продолжила между тем выспрашивать Ира.

– Княгиня Снегова переживает за вас. – Он легонько поцеловал волосы любимой. – И хочет узнать мои намерения.

– Ваши намерения…

Она обернулась, посмотрела на него, оглядела огромную гостиную его дома. Распахнула глаза, словно просыпаясь. И князь словно прочел ее мысли, которые понеслись вскачь, словно подковами по брусчатке мостовой: неприлично, недостойно, недопустимо… Он понял: ей стало стыдно. Она с такой легкостью, даже не задумываясь, откинула все нормы поведения, приличия, не раздумывая, оставалась с ним наедине. И ей было так хорошо, так спокойно, что она даже… позволила себе мечтать. Он был уверен в этом.

Ирина решительно высвободилась из его объятий.

– Андрей Николаевич, перенесите меня домой, – голос не дрожит, она могла себя хоть с этим поздравить…

– Я бы не хотел оставлять вас одну в таком состоянии.

– Мне надо это пережить – вот и все, – холодно сказала она. – Как мне объяснили сегодня, винить мне себя не в чем.

Он тяжело вздохнул.

– Но не обязательно же переживать это в одиночку…

Ирина подняла на него безжизненный взгляд:

– Мне не привыкать.

– Ира, не надо…

– Я хочу остаться одна. Пожалуйста.

– Нет. Вам надо поесть. Я бы рекомендовал выпить коньяку. Потом выйти к морю и покричать. Лучше всего поплакать. И к утру смириться с тем, что вы не всесильны. Это очень больно, по себе знаю. Но одной это пережить… Можно. Но, безусловно, не нужно…

– Да что вы обо всем этом знаете? – прошипела она злобно.

– Может быть, больше, чем мне бы хотелось. – Князь отошел от нее, открыл шкафчик, достал пузатую бутылку, снял со стойки два бокала, наполнил их. – Я лишился родителей, когда мне было восемнадцать лет. Акция бомбистов. Экипаж так нашпиговали ледовыми бомбами, что хоронить было уже практически некого…

– Я знаю, как действуют подобные бомбы, – бесцветным голосом проговорила она, сцепив пальцы. – Радиус поражения до десяти метров, разлетевшиеся осколки прошивают тела попавших под удар, как бумагу… Сфера из переплавленных осколков черного хрусталя… Внутри – зачарованный лед. На уроках в Академии нам рассказывали… И показывали.

Андрей Николаевич решительно сунул ей в руки бокал, выпил свой – и уставился на огонь камина, повернувшись к ней спиной.

– Простите. – Она подошла и положила руку ему на плечо. – Я не знала.

– Выпейте коньяк, Ирина. К сожалению, других успокоительных в доме нет. Да я их и не знаю.

– Настойка ледяного мха, – улыбнулась она сквозь слезы. – По капле на год жизни…

– Могу слуг отправить… Вам будет легче, если вы выпьете лекарство?

Он по-прежнему не поворачивался.

Она обошла его – и обняла сама.

– Ирочка, – шептал он, осыпая ее короткими и нежными поцелуями-узнаваниями, поцелуями-вопросами, подглядывая за выражением ее лица из-под длинных ресниц…

А руки уже сами тянулись к ее волосам, которые, как и полагается, были уложены в строгую гладкую прическу. Почему ему всегда казалось, что от такой укладки у нее болит голова?

Она вздохнула – и прижалась к нему. Положила руки ему на плечи.

И легкость поцелуев исчезла, ее сменило неистовство…

Князь ее целовал – страстно, жадно, уже не думая ни о чем, – и потихоньку отбрасывал шпильку за шпилькой, пока не высвободил косу. Он гладил ее распущенные волосы. И не мог остановиться. Не мог насытиться. Смог только чуть приоткрыть глаза, чтобы посмотреть на нее…

Какая серьезная мордашка! Он не мог не улыбнуться. Она почувствовала эту улыбку на своих губах – и очнулась.

Мучительно покраснела.

Он погладил ее по щеке.

«К Небесам все! За два-три дня я организую нам свадьбу, порву всех, кто хоть косо взглянет, императрица не рискнет со мной связываться – и на нее найдется управа». И он прижал девушку к себе еще крепче.

И князю стало так легко, как не было с тех самых восемнадцати лет, когда привычный мир вдруг рухнул.

Он опять потянулся к ее губам, но остановился, потому что вспомнил:

– Ты не ужинала!

Улыбнулся ее недоуменному взгляду, потому что она чуть было не сказала вслух: «Какой ужин?» Поэтому спросил уже недовольно:

– Ты хоть обедала нормально?

Ирина, лукаво улыбаясь, отрицательно покачала головой.

– Охрану приставлю! – грозно заявил он.

Потом вспомнил, что охрана уже приставлена, – и огорчился. А как подумал, что ему еще и объясняться с Ирой…

– Ужинать! – возвестил вслух, а про себя подумал, что и это решаемо…

После еды она стала дремать, сидя прямо за столом, с открытыми глазами, да еще и умудряясь ему что-то отвечать. Получалось, правда, не очень внятно. Поэтому Андрей Николаевич сделал над собой героическое усилие и преодолел искушение оставить ночевать ее в своем доме.

– Я отнесу тебя домой, – подошел к ней и подхватил на руки.

– Сумка и жакет. – Все-таки Ирина была прагматична. – И на вешалке мое пальто.

Подождал, пока она соберется. И с печальным вздохом доставил домой, прямиком в гостиную.

– Только пообещай, что сразу ляжешь спать. Наверняка сумасшедший день будет… – прошептал, уже прощаясь. И поцеловал. Снова.

– Хорошо, Андрей Николаевич, – с интонацией первой ученицы ответила она.

– Называть мужчину, с которым целуешься, на «вы» и по имени-отчеству… – раздосадованно протянул он. – Это…

– Неприлично? – улыбнулась она.

– Практически. Я встречу тебя завтра с работы – и мы поговорим. Пока тренируйся.

* * *

В семь пятнадцать утра он был у княгини Снеговой.

– Я искренне благодарен вам, ваше сиятельство, за то, что вчера вы сохранили мою тайну и не стали раскрывать мое инкогнито, – после всех необходимых ритуалов приветствия, поклонов и целования ручек, заявил он.

Княгиня не садилась, демонстрируя свое недовольство, поэтому и он остался стоять.

– Я так понимаю, – аккуратно подбирая слова, начала она, – что моя сотрудница понятия не имеет, кто тот «молодой человек», с которым у нее роман?

– Вы совершенно правильно все понимаете, – не стал спорить с очевидным он.

– Ваше сиятельство, вы понимаете, насколько это выглядит дурно со стороны?

– Отчего же? – вдруг разозлился князь. – Я что – подлец? Или насильник? Не человек? У меня не может быть искренней привязанности?

– Вы – человек, которого я, бесспорно, уважаю. Однако… Что будет с этой девочкой? Она и так практически не сходится с людьми. У нее нет родных. Нет друзей. А после… опыта общения с вами… Она же никого никогда к себе не подпустит!

– Ей не придется к себе кого-то подпускать, – яда в его голосе было предостаточно. – Моей супруге, согласитесь, это будет не к лицу.

– Что? – изумилась княгиня.

– Ваше сиятельство… Я уважаю вашу заботу об Ирине Алексеевне и лишь поэтому с вами беседую. Однако согласитесь… – Он как-то устал объясняться витиевато и просто сказал: – Это все обидно слышать.

– Вы ведь аристократ. Первая фамилия Империи.

– Поэтому у меня больше проблем с заключением брака, чем у полковника, которым я имел неосторожность представиться в начале нашего знакомства.

– И дело только в этом?

– Совершенно верно.

– Тогда я сохраню вашу тайну и дам возможность объясниться с вашей избранницей самостоятельно, – склонила голову княгиня. – И… приношу свои извинения за необоснованные подозрения.

Князь отбыл на службу. Так как он планировал исчезнуть где-нибудь дней на пять – сразу после празднования Тезоименитства наследника, – то надо было максимально разобраться с текучкой, распределить обязанности. И еще много чего интересного, включая беседу с Его Императорским Величеством.

Вместо этого он битый час выслушивал причитания ее императорского величества на предмет того, как она боится, что на дне рождения наследника может случиться что-то плохое.

В глубине души князь был с ней абсолютно согласен. Как и Служба Безопасности, а также еще добрый десяток организаций, отвечающих за безопасность на подобных мероприятиях. Однако… Монархия держится на традициях, на торжественности вот таких моментов… На единении власти и народа. Конечно, на иллюзии единения – но эту самую иллюзию как раз и надо было создавать тем более старательно, что опять начались покушения. И начались они как раз с него, с Великого князя Радомирова Андрея Николаевича – верного пса престола.

– Я могу гарантировать, что все возможное и невозможное будет сделано. К тому же на наследнике будет кольцо с мгновенным телепортом: если что – он будет перенесен в безопасное место.

– Почему нельзя раздать эти кольца всем?

– Разметает, – пожал плечами князь. – Один – уйдет. Если все сразу – эффект будет равен той самой бомбе, которую могут бросить.

– Вы столь равнодушны к чужой жизни, – патетично прошептала императрица.

– Я там тоже буду, – пожал плечами он.

– Если с моим сыном, наследником Империи, что-то случится – я вам этого никогда не прощу!

– Я понимаю ваше беспокойство и сделаю все, чтобы не допустить покушения.

И вот так об одном и том же – уже полтора часа. Участники совещания меланхолично ожидают за дверью – а вот они-то как раз и должны обеспечивать ту самую безопасность, о которой так печется ее величество.

Обычно князь так долго императрицу не выслушивал: ни сил, ни времени, ни желания особого не было. Но сейчас, когда он со дня на день будет представлять невесту… Портить отношения еще больше не хотелось.

Поэтому он терпеливо рассказывал – вот не думал, что в нем есть подобная добродетель – какие беспрецедентные меры безопасности… Какой силы защитный купол… Сколько полицейских в охранении…

Наконец, императрица поднялась – показала, что беседа окончена.

«Слава Небесам!» – подумал князь.

Можно было начинать совещание.

А он еще не поговорил с императором.

Через час он понял, что не успевает.

Мысленно связался с Ириной – надо научить ее общаться, не используя кулон, это намного удобнее и вслух говорить не надо.

«Милая! Я задерживаюсь. У нас нескончаемое совещание. И я не могу ни покинуть его, ни перенести. Доберешься домой сама?»

«Хорошо».

Даже сквозь расстояние он понял, что она смущена.

Но проговорить все моменты завтрашнего мероприятия было попросту необходимо, поэтому, подавив тяжелый вздох, он уселся поровнее и стал слушать еще внимательнее.

Через два часа она позвонила сама. Князь посмотрел на часы – восемь вечера скоро. А у них еще…

Пользуясь тем, что докладчики менялись, ответил под изумленные взгляды присутствующих:

– Да… могу. Сейчас. Пять минут перерыв, мне надо ответить.

Подождать, пока все выйдут, повернуться к окну, уставиться на панораму расцвеченной огнями реки. Город заносило снегом…

– Ты только выходишь? Опять задержалась?

Послушать, как она рассказывает что-то про маленького, но храброго гимнаста, который бежал домой с тренировки с папой наперегонки.

– Представляешь, они столкнулись и упали. Мальчик пальцы на правой руке сломал. Папа колено разбил. Мама и сердится, и обнимает. А мальчик плачет, что его с соревнований могут снять – а они через неделю.

– И ты ему помогла?

– Да. Только завтра посмотрю его ручку – можно ли на тренировку – и вперед.

– Умница. А я вот… еще на работе.

– Я поняла, – она рассмеялась.

– Я могу зайти к тебе сегодня? Нам надо поговорить. Только это будет поздно…

– Хорошо, – ответила Ирина. – Я буду ждать.

– Я тебя люблю, – едва слышно выдохнул он.

И разъединил связь.

– Вот не думал, что увижу или услышу подобное чудо, – раздался у него за спиной резкий насмешливый голос.

– Ваше величество, – соскочил со стола князь и поклонился.

– Кажется, я понимаю, о чем ты хотел со мной поговорить.

– Я собираюсь сделать предложение руки и сердца.

– Это, видимо, ты так просишь разрешить тебе заключить брак…

– Именно, государь, – решительно кивнул родственник.

– Я рад, что хотя бы тебе судьба дала возможность почувствовать себя влюбленным мальчишкой. Хотя бы в твоем немолодом возрасте, – вздохнул император. – Вот наследник сейчас чудит – так ему по возрасту положено. Завтра двадцать лет будет…

– У нас с тобой в двадцать лет уже два года, как Империя на плечах висела. С тех пор, как бомбисты уничтожили моих родителей удивительно прицельными ударами. А твоих…

– А у моих странным образом схлопнулся магический портал переноса, – севшим голосом проговорил император. – Я помню лохмотья… Вместо людей.

– И все в один день.

– Мы с тобой на каком курсе Военной Академии были?

– На втором? – князь и забыл эту подробность.

– На третьем. Но нам рано пришлось повзрослеть.

– Тогда же тебе пришлось жениться, – с сожалением проговорил друг и сподвижник. – Стране был нужен наследник, и отец нашей нынешней императрицы…

– Генерал-губернатор Восточного региона, – со странной смесью восхищения и ненависти выдохнул император, – самая сильная фигура на тот момент.

– Мне жаль.

– Это лишнее. Я хотел бы присутствовать на совещании, – сказал Александр Александрович. – Ты, кстати, можешь быть свободен.

– Это лишнее, – в тон ему ответил родственник. – Слишком долго тебя вводить в курс дела.

Столица. Год назад. Конец января. Она

Сегодня мне первый раз не хотелось тишины, не хотелось оставаться наедине с собой. Наверное, я боялась того, что удастся уговорить себя: вчерашний вечер лишь приснился.

А еще я все не могла разобраться – был ли это самый лучший, самый сладкий сон в моей жизни, после которого не хотелось просыпаться, – или это был кошмар. Кошмар о том, как я забыла о собственном самоуважении и пристойном поведении?

Поэтому я пришла на работу еще затемно – благо, где-где, а в госпитале всегда есть чем себя занять. Уселась заполнять истории. Вчера день был суматошный, и ежедневные листы осмотров я после обхода не заполнила.

Все порывалась вскочить и куда-то побежать. Да… Со мной такого не бывало. Но, с другой стороны, такого не бывало, чтобы меня целовали…

А потом навалились дела. Первый снегопад, пусть и задержавшийся, не приходит в город просто так… Он сопровождается травмами. Столкновениями экипажей. Наездами экипажей на пешеходов. Или вот, как в случае, с которым пришлось столкнуться буквально с утра, – молодой и крайне нетрезвый аристократ возвращался домой со Снежного бала. Как он оказался в рабочем районе, да еще и утром, когда детей собрали, чтобы отвезти на экскурсию, – никто пока не понял. Однако горячих, застоявшихся коней он придерживать не стал. В итоге – у нас в приемнике двенадцать пострадавших разной степени тяжести. Самые тяжелые – подросток четырнадцати лет с пробитой копытами головой. И маленькая девчушка-первоклассница. У нее смята грудная клетка.

Мальчика без промедления передали нейрохирургам.

– Девочку буду оперировать я сама, – распорядилась Наталья Николаевна. – Везите в операционную. Дамы, нам необходимо четверть часа.

Целительницы, которые поддерживают жизнь в этом изломанном комочке, дружно кивают.

– Татьяна Павловна, готовьте ребенка, – кивает анестезиолог, которая держит девочку за руку и, прикрыв глаза, слушает биение сердца.

– Ирина Алексеевна, вы – как обычно.

Второй год я ассистирую нашей заведующей, Наталье Николаевне Снеговой, при операциях. Сейчас нам надо из осколков костей сложить каркас позвонков, чтобы потом заживить.

Через четыре часа мы выходим из операционной.

Мне хочется петь, плясать, обниматься с каждым – у нас все получилось. Наталья Николаевна подтаскивала обломки – а я их сращивала. Понятно, что у девочки кости пока словно наживлены крупными стежками, понятно, что она затянута в специальный корсет – разработка, которую мы уже несколько лет используем вместо тяжелого и неудобного гипса. Но окончательное сращивание – это теперь дело целительного времени.

Еще мы заштопали проткнутое ребром легкое – я вспомнила Андрея Николаевича, когда мы откачивали кровь.

У нас все получилось.

После такой операции по протоколу мы должны поспать – хотя бы час, чтобы восстановить силы.

Но когда мы вышли, навстречу бежала перепуганная целительница:

– Там в приемнике скандал!

– Что еще!.. – недовольно рыкнула бледная заведующая.

Княгиня торопливо стала спускаться на первый этаж. Я знала, что любопытство до добра не доводит, но почему-то шла вслед за ней.

– Я требую, чтобы мне оказали первую помощь! – возмущался тот самый аристократ, лошади которого растоптали толпу детей.

– Что у нас здесь? – игнорируя его вопли, обратилась Наталья Николаевна к дежурной по приемнику.

– Травматолог сказала, что пара ушибов и перелом левой ключицы. Опасности для жизни травмы не представляют.

– Я тебя закопаю! – заорал еще громче молодой человек. – Тварь! Не представляют!!!

– Я не понимаю, – ни к кому, собственно, не обращаясь, спокойно проговорила заведующая. – А где у нас полиция? Где охрана больницы? Почему мы должны что-то подобное выслушивать?

– Да вы кто такая? – от похмелья и боли молодой человек окончательно потерял связь с реальностью.

– Моя супруга, а в чем дело? – раздался у нас за спиной надменный голос.

Молодой человек вскочил и поклонился. Несмотря на то что это должно было причинить ему сильную боль, поклон получился изящный. Мы с целительницей развернулись и проделали реверансы. Перед нами стоял генерал-губернатор столицы. Князь Снегов.

– Даниил Александрович! А вы тут какими судьбами? – подошла к нему наша заведующая.

– Мне доложили, что у вас беспорядки, – улыбнулся в густые усы ее муж. И поцеловал супруге руку.

– Кто доложил? – недобро поинтересовалась она.

– Охрана, – перестав улыбаться, осторожно ответил генерал-губернатор.

– Охрана госпиталя?

– Ваша личная охрана…

– Ах, она у меня все-таки есть…

– Да, она у вас все-таки есть. Я могу попросить оказать помощь… графу. Я его, пожалуй, заберу с собой, чтобы у вас здесь была тишина и благолепие. А вот у нас на гауптвахте он посидит вволю.

– Я же не военный, – удивился молодой человек.

– Уже военный. Вы, граф Дымов, приказом Великого князя Радомирова, при полном одобрении его императорского величества, разжалованы в солдаты. И будете служить в Южном регионе Поморья.

– Но мой род…

– Ваш род оплатит компенсацию пострадавшим. Более чем щедрую.

Граф высокомерно промолчал.

Мы с заведующей переглянулись – и слаженно шагнули к «пострадавшему». Несколько минут – и он был в полном порядке. Физически.

Еще минута – и вместе с ним отбыл супруг Натальи Николаевны.

Мы поднялись к себе на отделение – и я не помню, как добралась до кабинета и заснула…

А город продолжало заносить снегом…

Проснулась я счастливая. Мне снились его поцелуи… А разбудило меня его сообщение про какое-то совещание, на котором он задержится.

Я вздохнула, решила оформить бумаги. Все-таки завтра суббота. И если нам удастся встретиться, то обидно будет бежать со свидания на работу, чтобы оформить документы.

Потом помогла в приемнике.

– Кто с детьми – во второй бокс! – объявила я, когда пришла.

– Наталья Николаевна велела отправить вас домой, когда вы сюда заявитесь! – торжественно заявила коллега – самая пожилая и опытная из нас.

– Я на чуть-чуть! – с улыбкой попросилась я. – Дома никого… Не хочется…

– Понимаю, – кивнула она. – Час – не больше. А то и мне попадет… И без геройств!

– Слушаюсь, – с самым серьезным лицом отрапортовала я.

Было почти восемь, когда я поняла, что устала. Попрощалась со всеми – и отправилась домой.

Снег падал тихо и торжественно, блестя в голубом свете шаров.

– Подготовка к празднованию Тезоименитства наследника!!! – кричат мальчишки, продающие газеты. – День рождения наследника – Александра Александровича Радомирова!!! Сударыня, узнайте, как идет подготовка ко всенародному празднику!!!

Тяжело вздыхаю. Ну вот кому может быть интересно читать про аристократов? У них – своя жизнь, у нас – простых смертных – своя. И вообще… Можно с удовольствием вдохнуть воздух без запаха антисептика и напомнить себе, что надо заказать ужин на двоих…

– Ирина Алексеевна! – обратился ко мне какой-то мужчина.

– Да, – общаться ни с кем не хотелось.

– Андрей Николаевич прислал за вами экипаж. Он беспокоится – сейчас похолодало…

Не знаю почему, но я возразила:

– Странно, мы только что разговаривали, и он ничего не сказал…

А дальше события стали развиваться настолько стремительно, что память сохранила только какие-то куски…

Женщина в нескольких метрах от меня, которая громко заговорила в амулет:

– Было ли распоряжение отвезти в экипаже?

И следом ее крик:

– Код третий! – и она оседает на землю…

Мужчина схватил меня за талию и стал запихивать в мгновенно подъехавший экипаж, навстречу чьим-то тянущимся рукам.

Я кричу.

Наперерез экипажу бегут какие-то люди.

Мужчина, который тащит меня, вдруг падает, меня хватают… Я понимаю, что это Андрей Николаевич.

– Видите, как хорошо получилось… – говорит мужчина, который пытался меня похитить, и что-то выпускает из рук.

Черная сфера ледовой бомбы катится нам под ноги…

Столица. Год назад. Конец января. Он

Непроницаемый купол бомбистов – нет возможности оказать помощь извне, невозможно вырваться наружу. Ледовая бомба под ноги – и непременно с минутной задержкой, чтобы человек осознал, что его сейчас не станет, что это – конец.

Кристаллы льда, разлетающиеся в разные стороны. И вместо жизни, наполненной дыханием, надеждами, близкими, – лишь кровавые лохмотья. То, что осталось от погибших, можно увидеть только в момент взрыва – под воздействием структурного льда органика мгновенно кристаллизуется и рассыпается, алым снегом опадая на место трагедии…

После того, как такой бомбой были убиты его родители, князь Андрей приказал, чтобы способ спасения был найден. Много лет лучшие маги страны работали над решением этой проблемы – результатом этих трудов стала разработка артефакта. Его оформили в виде кольца. Его-то Андрей Николаевич собирался завтра вручить наследнику – и именно о нем говорил императрице.

Сейчас же он сбросил кольцо на снег – и выплеснул все свои силы на то, чтобы выстроить точку перехода. Артефакт давал возможность выстроить портал в безопасное место внутри сферы бомбистов.

Князь настолько четко представил дом на море, где они с Ирой были вчера, что заломило в висках. Схватил ее за левое запястье, успев взмолиться Небесам, чтобы там был артефакт накопления энергии. Пальцы закололо, едва он коснулся знакомого плетения из камней.

Уходящие секунды стучали в голове. Он рвался из западни, ломился с жадностью обреченного и в то же время задыхающегося от бешеного гнева человека, не желающего погибать, не желающего забирать с собой любимую.

И с воплем: «Небеса! Ее-то за что» – он вырвался…

Они ухнули куда-то в ледяную соленую воду.

Их сразу накрыло волной.

– Живы! – прохрипел он, едва только вынырнул на поверхность. И закричал: – Ира!

– Здесь я, – расслышал он сквозь стук зубов ее голос у себя за спиной.

– Вы как?

– Все-таки купаюсь, – съязвили фиолетовые от холода губы.

– У вас кулон связи есть?

– На шее, – отозвалась она.

– Надо звать на помощь – у меня магии не осталось.

Он одной рукой держал ее за талию, другой пытался нажать на камень в определенном ритме. Со второй попытки у него даже получилось.

Тут же раздались два хлопка – слева и справа.

И их всех опять накрыло волной.

Вынырнули, откашлялись.

– В поместье! – распорядился князь.

Мужчины, не выразив почему-то никакого неудовольствия или удивления от того, что оказались в ледяной воде, синхронно кивнули – и молча подплыли поближе, выстроили точку перехода.

Еще миг – и они все стоят в гостиной дома у моря. На пол стекает вода. Князь чувствует, как женщину трясет от ужаса, как у нее подкашиваются ноги.

– Сейчас, родная… Все уже хорошо. – И офицерам охраны: – Погибшие есть?

– Никак нет.

– Пострадавшие?

– Только охранник Ирины Алексеевны. Та, что подняла тревогу. Тяжелая. Стабильная.

– Арестованные?

– Трое: двое были в экипаже – и кучер.

– Бомбист? – спросил он.

– Исчез, – оба потупили глаза. – Телепорт. Точку выхода отслеживаем.

– Перекройте радиус в десять километров. Пришлите вестовых в дом – разжечь в камине огонь. И организовать нам ужин.

– Слушаемся, – слаженно отвечают.

– Все, прости, уже все…

Он подхватывает женщину на руки и идет с ней на второй этаж. Надо дойти до спальни – там есть дверь в купальню. С десяток водяных шаров, просторная, глубокая купальня, вышитые белыми волками и алыми гроздьями рябины огромные полотенца. Он любил местный орнамент, но почему-то сейчас все это напомнило ему пятна крови на снегу. Вдруг вспомнилось, как он стоял под алым снегопадом, а его родители падали на его плечи, руки, голову… «Не о том, не о том думаешь! – приказал он себе. – Сейчас главное – она! Ты – воин, ты войну прошел, ты смерти видел, а она! Согреть, успокоить. Сейчас, родная моя, сейчас! Прости, прости, прости…»

– Так никто не погиб? – раздается ее голос.

– Никто, – улыбается он, открывая ногой дверь. – Никто не погиб!

Улыбается и она.

– И мы не погибли? – спрашивает уже удивленно.

Он отрицательно качает головой, срывает с Ирины ставшую колом одежду, лишь на секунду отрывает от нее руки, чтоб хлопнуть в ладоши. Шары подлетели осторожно, немного помигали и подали воду нужной температуры. Странно… Они вели себя, как живые – будто они ей сочувствовали. Но ведь этого… не может… быть…

– Этого не может быть, – говорит Ирина едва слышно – и вдруг начинает кричать, рыдать, кого-то проклинать… Пытается куда-то бежать…

– Все, девочка моя, все! Все закончилось, слышишь? Все… – повторяет он как заведенный, чувствуя, как и его самого колотит. – Тише! Тише… Тише… Пожалуйста, успокойся.

– Нет, – плачет она в голос. – Нет. Это все неправда!

– Тише.

Он делает шаг к ней – держать ее на вытянутых руках нет никаких сил. Чувствует, как по нему тоже начинает бить тугими струями вода, но не понимает, горячая она или холодная.

– Это все лишь последние минуты затухающего сознания, понимаешь? Нас нет. Нас не стало… Еще миг – и исчезнет даже то, о чем мы мечтали. Это так и не сбудется… Ты это понимаешь?!

И она начинает целовать его сама, прижимаясь всем телом, странно-ледяным под горяченной водой. Пытается добраться до его кожи через одежду.

– Ира… – сквозь звон в ушах смог проговорить он.

– Я тебя люблю, – донеслось до него.

Его горячие руки на ее ледяном теле, которые вдруг резко, но с сожалением оторвались и судорожно хлопнули в ладоши, потому что князь вдруг почувствовал, что вода невозможно обжигающая! Подхватил ее на руки – Небеса, она практически ничего не весит, вышитое волками полотенце и то тяжелее. Так. Теперь опустить свою драгоценную ношу на кровать – осторожно, нежно…

Еще пара секунд – и все исчезло. Остались только ее жалобные всхлипывания, его хриплое дыхание и бешеный перестук сердец в унисон…