Текст книги "Темное очарование"
Автор книги: Тереза Медейрос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Не нужно, дорогая. Существуют тайны, которыми женщина может поделиться только с мужчиной, которою она любит. – Она помолчала. – Есть только одна вещь, которую ты должна сделать для меня…
Порция яростно стиснула руку старшей сестры.
– Все, что угодно! – сказала она. – Только скажи! Ты же знаешь, я все для тебя сделаю!
Каролина, повернувшись, обхватила ее лицо руками.
– Верни мне моего ребенка! – прошептала она, с трудом выговаривая каждое слово. Порция похолодела. Ей показалось, она слышит последнюю волю умирающей.
Ларкин с Эйдрианом, оба верхом, застыли на вершине небольшого холма, не сводя глаз с Чиллингсуорт-Мэнора. Издалека их можно было легко принять за статуи, так неподвижно они стояли. Внезапно тишину нарушил стук копыт, и из темноты вынырнула Порция верхом на крапчатой кобылке, которую Эйдриан подарил ей на ее двадцать первый день рождения. На ней была темно-синяя амазонка из теплой шерстяной ткани и доходившие до колен сапоги для верховой езды. Непокорные волосы она туго заплела в косу, свернув ее узлом на затылке, а вокруг шеи повязала шарф, чтобы свежие отметины от клыков Джулиана не бросались в глаза.
Как она и ожидала, ее появление было встречено без особого удивления. Эйдриан даже не пытался отговорить ее. Судя по всему, он ни минуты не сомневался, что она последует за ними. Впрочем, так оно и было – заметив, что Ларкин с Эйдрианом незаметно выскользнули из дома, Порция, не медля ни минуты, устремилась в погоню. Ларкин тоже, похоже, не удивился. Судя по всему, если бы они намеревались отговорить ее участвовать в этом опасном деле, то сделали бы это гораздо раньше, решила она.
Вместо этого Эйдриан только окинул девушку испытующим взглядом.
– Тебе ведь известно, зачем мы здесь, не так ли? Если нам удастся уничтожить Валентину…
Он не договорил. Впрочем, в этом не было нужды – если они уничтожат Валентину, душа Джулиана вернется к вампиру, укравшему ее душу две сотни лет назад. Даже если бы Джулиану и удалось выследить его, вампир, проживший на свете так долго, наверняка окажется настолько силен, что бессмысленно и пытаться одолеть его. Или ее, мысленно добавила Порция.
Порция смотрела прямо перед собой. Выражение лица ее было не менее решительным, чем у обоих мужчин.
– Джулиан сам сделал свой выбор, когда… – Глотнув, она на мгновение прикрыла глаза, словно от сильной боли. – Когда отвернулся от нас и пошел своим путем. Самое главное теперь – отыскать Элоизу и вернуть ее домой.
Эйдриан, одобрительно кивнув, вытащил из-под складок плаща небольшой, но мощный арбалет и протянул его Порции. Следом за арбалетом последовал мешочек с деревянными болтами [9]9
Болт – специальная арбалетная стрела, короче и толще той, которыми стреляли из лука.
[Закрыть], который был привязан к его седлу. Большую часть дня они с Ларкином провели, обходя мастерские оружейников, кузницы и доки в порту – нужно было обзавестись новым вооружением, ведь большая часть их арсенала накануне погибла в огне.
Порция, повесив арбалет на плечо, молча прикрепила мешочек с болтами к поясу амазонки. Все было проделано быстро – девушка так часто отрабатывала это в пустом бальном зале, что теперь обращаться с арбалетом для нее было так же привычно и естественно, как дышать.
Замок внизу, позолоченный лучами заходящего солнца, выглядел еще более угрюмым, печальным и заброшенным, чем когда она видела его в последний раз. За день солнце успело растопить снежное покрывало, скрывавшее прохудившуюся крышу и покосившиеся от времени печные трубы, но даже оно было бессильно рассеять гнетущую атмосферу страха, которая, словно темное облако, окутывала это место.
Они уже собирались направить лошадей вниз по склону холма, когда пронзительный зимний ветер донес до них торопливый перестук подков. Все трое обернулись и увидели, как по направлению к ним торопится еще один всадник.
На мгновение Порция утратила способность дышать. Потом присмотрелась и заметила полоскавшуюся на ветру гриву седых волос, венчающую голову одинокого всадника.
Ларкин, не веря собственным глазам, покачал головой:
– Что за чертовщина…
Эйдриан метнул в сторону Порции испепеляющий взгляд. Девушка в ответ только непонимающе пожала плечами.
– Я понятия не имела, что он отправится за мной, – виновато пробормотала она.
Уилбери – конечно, это был он – предпочел взять из хозяйской конюшни одного из самых послушных (и самых дорогих) жеребцов Эйдриана. Старик дворецкий мешком болтался в седле, он прихватил с собой такое количество оружия, что едва не падал под его тяжестью. Особенно внушительное впечатление производил висевший у него на плече огромный лук и притороченный к луке седла полный колчан стрел. Помимо этого Уилбери прихватил целую охапку осиновых кольев разной длины и толщины. Довершал картину внушительный клинок за поясом, подозрительно похожий на кухонный тесак для мяса. Уилбери не забыл даже старинный кремневый пистолет, торчавший из-за пояса его старомодных, до колен, панталон. Несмотря на явное стремление выглядеть лихим воякой, было заметно, что для него куда привычнее было бы стоять На запятках кареты.
Натянув поводья, старик остановил жеребца в двух шагах от ошеломленной Порции.
– Вы звонили, мисс? – почтительно осведомился он.
– Нет, она не звонила, – рявкнул Эйдриан. – Послушай, старина, ты что, совсем выжил из ума на старости лет? Тебе следует сидеть дома, чистить фамильное серебро, а не скакать по ночам с риском сломать старые кости!
– Осмелюсь напомнить, сэр, что у нас больше нет серебра, которое я мог бы чистить, – почтительным тоном возразил дворецкий. – Кстати, и дома, где я мог бы его полировать, тоже не осталось. Поэтому я приехал, дабы предложить вам свою помощь. Я прожил долгую и счастливую жизнь, милорд, которая уже клонится к закату. Чего мне теперь бояться?
Исподтишка разглядывая его несуразную фигуру, Ларкин кусал губы, чтобы не рассмеяться.
– Как это – нечего бояться? А если обитатели здешних мест примут тебя за своего, да еще чего доброго выберут тебя своим королем? Что ты будешь делать, Уилбери?
Старик-дворецкий смерил его оскорбленным взглядом.
– Осмелюсь предположить, мистер Ларкин, если удача мне улыбнется – ну и если, конечно, вы не промажете, – я проживу еще достаточно долго, чтобы отметить свой шестьдесят четвертый день рождения, – пожевав губами, сухо бросил он.
Ларкин, онемев от изумления, только молча вытаращил глаза. Порция, зажав ладонью рот, подозрительно закашлялась.
Эйдриан, прищурившись, какое-то время разглядывал надутую физиономию Уилбери.
– Какой-какой? – ехидно переспросил он. – Я не ослышался? Послушай, Уилбери, если мне не изменяет память, тебе перевалило за шестьдесят, когда я бегал еще в коротких штанишках!
– Чушь! – обиженно засопев, возразил дворецкий. – Конечно, я казался вам стариком, поскольку вы сами тогда были желторотым юнцом. Так всегда бывает. И не бойтесь, что я стану путаться у вас под ногами. Думаете, я не знаю, как вести себя в такой ситуации? Уверяю вас, сэр, мне в молодости случалось понюхать пороху. Я сейчас и не припомню, в скольких битвах мне довелось побывать.
– Держу пари, старик, сейчас ты станешь утверждать, что сражался с ордами нормандцев, когда они вторглись в Англию [10]10
Вторжение в Англию армии Вильгельма Завоевателя, герцога Нормандского, произошло в 1066 году.
[Закрыть]! – насмешливо фыркнул Ларкин.
Порция, отпихнув зятя в сторону ласково погладила старческую руку дворецкого, крепко сжимавшую повод.
– Для меня большая честь сражаться бок о бок с вами, Уилбери! – торжественным тоном проговорила она.
– Благодарю вас, мисс, – с той же почтительной торжественностью ответил он. – Я бы, конечно, не позволил себе увязаться за вами, сэр, но я очень беспокоюсь о мисс Элоизе. Видите ли, я ведь единственный, кому под силу успокоить малышку, когда она просыпается ночью и плачет, если ей приснился страшный сон. Добрая чашка теплого молока с медом и пара куплетов из ее любимой баллады «Салли в переулке», и она уже снова сладко спит.
Порция подозрительно заморгала, от души надеясь, что подслеповатый Уилбери не заметит навернувшиеся ей на глаза слезы, а если и заметит, то спишет все на пронизывающий ледяной ветер.
– Уверена, для моей племянницы будет большим облегчением увидеть вас, Уилбери, когда мы разыщем ее, – с чувством пробормотала она.
Эйдриан покосился через плечо на клонившееся к горизонту солнце.
– Если вы закончили с разговорами, то нам лучше отправиться в путь, – нетерпеливо буркнул он. – А то еще, чего доброго, нас скоро нагонят близнецы с деревянными мечами в руках!
Следуя его примеру, все трое, исполненные решимости использовать последние минуты дневного света, пришпорили коней и рысью поскакали вниз по склону холма.
Поисковый отряд вихрем ворвался в замок, словно во вражеский лагерь, круша все вокруг себя, срывая с окон пыльные портьеры, и через несколько минут безлюдные коридоры и пустые гулкие комнаты были залиты неярким светом зимнего солнца. Порция с Эйдрианом обыскивали одну за другой комнаты верхнего этажа в поисках любого знака, указывающего на потайную лестницу или тайную комнату, за комнатами последовал чердак. А Ларкин с Уилбери, держа наготове арбалеты, шарили внизу, где были кухня и помещение для прислуги. Прочесав все нижние помещения, они спустились в подвал.
Порция, добравшись до третьего этажа, приоткрыла дверь в просторную спальню. И застыла, словно пригвожденная к месту, заметив глубоко вбитые в стену железные крюки, с которых свисали цепи. Она с содроганием вспомнила, как Валентина в свое время предлагала Рафаэлю отвести ее наверх, где его прихвостни займутся девушкой, пока она сама будет развлекаться с Джулианом. Судя по резкому запаху меди, до сих пор витавшему в воздухе, и темным пятнам, глубоко въевшимся в дощатый пол, она сильно сомневалась, что кому-то из несчастных, в свое время побывавших здесь, посчастливилось остаться в живых.
– Что это? – шепотом спросил Эйдриан, выглянув из-за ее плеча.
Девушка покачала головой:
– Даже вспоминать не хочется…
Обняв ее за плечи, он ласково вытолкнул Порцию в коридор.
Они спустились в бальный зал как раз в тот момент, когда Ларкин с Уилбери, шарившие по подвалу, появились в дверях. Оба с ног до головы были перепачканы в пыли, в волосах и на одежде у них красовались клочья паутины. Как ни странно это может показаться, Уилбери при этом умудрился выглядеть так, словно для него это было самым обычным делом.
– Ничего, – покачал головой Ларкин в ответ на их безмолвный вопрос. Лицо его было мрачным. – Никаких вампиров. Ни одного их приспешника. И, что хуже всего, никаких следов Элоизы. Что самое удивительное – ни единого гроба, где они отсыпаются днем.
Порция нахмурилась:
– А нет ли тут поблизости фамильного склепа? Я имею в виду – возле замка или где-нибудь в парке?
Ларкин отрицательно покачал головой:
– Я взял на себя смелость нанести визит бывшему владельцу замка. Он клянется и божится, что его предки все как один похоронены на кладбище сельской церкви.
С каждой минутой тени на полу становились все длиннее – извиваясь, они шевелились точно змеи, и Порции вдруг показалось, что они глотают солнечный свет. В комнате становилось все темнее. Порция озабоченно покосилась на одно из французских окон.
– Эйдриан, солнце садится, – напомнила она. – Что будем делать?
Он негромко выругался.
– Что делать?! У меня просто руки чешутся спалить это змеиное гнездо, чтобы к рассвету от него осталась только кучка углей!
– А у меня, думаешь, не чешутся? – вздохнула Порция, – Увы, у нас связаны руки. Вдруг они спрятал и Элоизу в одном из закоулков замка?
– Очень может быть, что Валентина разгадала наш план. И сообразила, что первым делом мы бросимся сюда, – вмешался Ларкин. – И если она предупредила об этом твоего приятеля Рафаэля, ни один из здешних вампиров сюда не сунется. Возможно, нам стоит вернуться в город, – с некоторым сомнением в голосе предложил on. – Вдруг она прислала записку, пока нас не было?
– Ты хочешь сказать, письмо с требованием выкупа? – Эйдриан коротко фыркнул. – И что она намерена нам предложить? Пришлите мне голову вашего брата, и тогда я верну вам вашу маленькую девочку? Ты это серьезно?
– Ну, вряд ли она этого потребует. Ведь если ты отрубишь Джулиану голову, его тело рассыплется в прах, – рассудительно заметил Ларкин.
Эйдриан метнул в него сердитый взгляд:
– Я в фигуральном смысле.
– Она охотится не за его головой, – вмешалась Порция. – Ей нужно сердце Джулиана.
Эйдриан в замешательстве провел рукой по спутанным; волосам.
– Знаете, взгляну-ка я последний раз на чердак, прежде чем уйти. Просто для очистки совести.
– А я, пожалуй, останусь здесь. Не нравится мне все это. Нужно быть начеку, – отозвалась Порция. – Вдруг вампирам придет в голову вернуться? Не хочу, чтобы нас застали врасплох, тем более на чердаке.
Эйдриан в сопровождении Ларкина направился к лестнице, которая вела на галерею.
– Мне остаться с вами, мисс? – спросил Уилбери, провожая тоскливым взглядом обоих мужчин.
Порция сняла с плеча арбалет, вставила болт, после чего с улыбкой повернулась, к дворецкому.
– Нет-нет, Уилбери, вы свободны, идите. Со мной все будет в порядке. А вот им очень пригодится дюжий молодец вроде вас. Мало ли что понадобится; выломать дверь или сдвинуть с места тяжелую каменную плиту.
Благодарно закивав, старик-дворецкий торопливой рысцой бросился за мужчинами. Ну просто нетерпеливый юнец, с беззлобной усмешкой подумала Порция, Проводив до взглядом, девушка присела на каменные ступеньки лестницы, ведущей на галерею второго этажа. В глубине души она была даже признательна своим спутникам за возможность хоть несколько минут побыть одной.
Даже не верилось, что всего две ночи назад она кружилась по этому самому залу в объятиях Джулиана. Куда труднее было смириться с тем, что ей больше не суждено испытать то пьянящее наслаждение, которое она впервые изведала здесь. Сейчас Порция отчаянно жалела что Джулиан не может подарить ей ребенка. Конечно общество заклеймило бы ее позором. Пусть! Зато ребенок Джулиана стал бы живым напоминанием о нем – маленький мальчик с темными, как у отца, глазами и такой же дьявольском усмешкой, размечталась Порция. От острой боли на мгновение сжалось сердце.
Она вскочила на ноги, презирая себя за черствость и эгоизм. Как ей не стыдно мечтать о собственном ребенке, когда маленькая Элоиза до сих пор находится в лапах этих ублюдков, и неизвестно, жива ли она! Порция бесцельно кружила по бальному залу, наблюдая за тем, как сгущаются сумерки. В углах зала закопошились какие-то тени, и ей стало совсем неуютно. Наконец не выдержав, Порция отыскала в кармане спички и принялась зажигать свечи в расставленных по залу канделябрах.
Покончив с этим, девушка подобрала оставленный на ступеньках арбалет и окинула оценивающим взглядом результат своих трудов. Помимо ее воли мысли вновь устремились в прошлое. Ей вдруг показалось что из темноты на нее смотрят глаза Джулиана. Она почувствовала, как его сильная рука вновь легла ей на талию, с каждым движением бедер, с каждым кругом, который они делали до залу, все ближе притягивая ее к себе. Под ногами у них в унисон с завораживающими звуками вальса, шуршали опавшие листья…
Закрыв глаза, Порция замечталась. Внезапно ей стало страшно… она могла бы поклясться, что снова слышит рыдающую мелодию вальса, эхом отдающуюся в ее ушах опустив голову, она так глубоко погрузилась в мечты; что даже не сразу поняла, что это не вальс, а ее любимая колыбельная. Колыбельная, которую напевает до жути знакомый высокий женский голос с легким французским акцентом.
Чувствуя, как волосы на затылке зашевелились и встали дыбом, Порция медленно обернулась.
На верхней ступеньке лестницы, в точности, как и в предыдущую ночь, стояла Валентина. Порция машинально вскинула арбалет, потом, опомнившись, заставила себя опустить оружие. Свернувшись клубочком, на руках Валентины мирно спала Элоиза.
Глава 19
Ужас и невероятное облегчение захлестнули Порцию. Она лихорадочно шарила взглядом по лицу племянницы. Сонно посапывая, малышка слегка приоткрыла пухлые губки, личико ее раскраснелось во сне. Слава Богу, на шейке ребенка не было следов от укуса, а ее грудь под тонкой измятой тканью ночной рубашкой ровно поднималась и опускалась в такт дыханию. Похоже, малышка была цела и невредима. Порция мысленно перекрестилась.
Только сейчас она сообразила, что Валентина могла прятаться лишь в одной комнате – той самой, куда ни ей, ни Эйдриану не пришло в голову заглянуть. Как они могли не подумать об этом, мысленно чертыхнулась она, проклиная себя за глупость. Та комната с вбитыми в стену крюками, с которых свешивались заржавленные цепи – цепи, за которые было так легко потянуть; чтобы приоткрылась дверь в потайной коридор… или в потайную комнату.
Палец Порции машинально лег на спусковой крючок. С первого раза всадить стрелу в сердце Валентины вряд ли удастся, угрюмо подумала она – во всяком случае, до тех пор, пока та прикрывается Элоизой, точно живым щитом.
Элли всегда была упрямой, как осленок, и такой же тяжелой, однако тонкие бледные руки Валентины держали ее легко, словно она весила не больше перышка. Она ведь вампир, вдруг сообразила Порция. С ее сверхъестественной силой она может держать ребенка часами, не испытывая при этом ни малейшей усталости.
– Знаешь, когда-то у меня ведь тоже был ребенок, – мягко проговорила Валентина, окидывая взглядом спящую девочку. В глазах ее на мгновение мелькнула нежность, от одного вида которой сердце Порции ухнуло в пятки, а спина покрылась гусиной кожей. – Маленькая девочка… очень похожая на эту.
– И что с ней случилось? Ты ее загрызла? – не удержалась Порция.
Вампирша смерила ее уничтожающим взглядом.
– Конечно, нет! На меня напали, когда я шла вдоль берега Сены. Потом… я превратилась в вампира… и уже больше никогда не видела ее. Я часто думаю, что с ней стало. – Валентина вздохнула. Ее зеленые глаза затуманились слезами и стали похожи на два влажных изумруда, лицо омрачилось. – Наверное, она уже давно умерла от старости.
Порция почувствовав внезапный укол жалости мысленно выругала себя за глупость. Сейчас она не имеет на это права, одернула она себя.
– Если ты тоже когда-то была матерью, тогда должна знать, какая это мука – умирать от страха за своего ребенка. Моя сестра сейчас сходит с ума, не зная, что с Элоизой, жива ли она… жизнь для нее стала сплошным кошмаром, нескончаемой пыткой. – Порция незаметно поставила ногу на нижнюю ступеньку лестницы, на шаг придвинувшись к Элоизе. – Если в твоем сердце осталась хоть капля доброты, хоть крошечка милосердия, прошу тебя – отдай мне ребенка, чтобы я могла вернуть его матери!
– Я бы с радостью… да не могу, – вздохнув, с сожалением пробормотала Валентина, и Порция, изумившись, поняла, что вампирша ничуть не кривит душой. – Тем более ты так мило просишь… Но, боюсь, твоей сестре придется страдать до тех пор, пока Джулиан не вернется в мои объятия.
– Но это – единственное, чего я не могу тебе дать! Я даже не знаю, где он!
– Неужели ты так быстро ему надоела? Или ты забыла, каким ненасытным он может быть? Уж мне ли не знать его аппетиты? Удовлетворить их нелегко, поверь! Да что там, когда мы стали любовниками, то целую неделю не вылезали из постели! Он просто не мог насытиться мной, представляешь? – хвастливо промурлыкала Валентина.
Желудок Порции свело, к горлу подкатила тошнота. Зажмурившись, она изо всех сил старалась не думать о том, что было у Джулиана с этой красивой вампиршей, но воображение услужливо подсовывало ей все те потрясающие вещи, которые он наверняка проделывал с ее соперницей.
– Но тогда почему он бросил тебя если ты можешь дать ему то единственное, на что я не способна, – свою любовь?
В устах Валентины эти слова прозвучали как ругательство. Элоиза беспокойно заворочалась у нее на руках Бровки малышки сдвинулись.
– Разве ты поймешь, что такое любовь матери к своему единственному ребенку? Или женщины – к мужчине? – вызывающе бросила Порция, незаметно двигаясь к вампирше. – Все, что тебе знакомо, – это алчность, голод, похоть и злоба! А любовь требует терпения, нежности, готовности пожертвовать собой ради блага того, кого любишь.
– Любовь делает тебя слабой! Превращает в существо, вызывающее даже не жалость, а презрение – жалкое, скулящее создание, не более достойное жить, чем червяк, извивающийся в грязи после летнего дождя!
Порция покачала головой:
– Это не любовь. Это одержимость… наваждение, если хочешь. Истинная любовь не делает тебя слабой. Наоборот – она дает тебе мужество, необходимое для того, чтобы выжить в долгие одинокие ночи, когда любимого нет рядом. – Ресницы Элоизы слабо затрепетали. Порция, мысленно перекрестившись, сделала еще один крошечный шажок. – Мне всегда казалось, что любовь – это как будто тебя на руки подхватывает прекрасный принц, который будет с тобой до конца твоих дней. Но теперь я знаю, что твой принц может полюбить тебя так сильно, что у него не будет другого выхода, кроме как отпустить тебя.
Позади нее внезапно кто-то зааплодировал, и насмешливый мужской голос с издевкой в голосе проговорил:
– Браво! Такого трогательного спектакля я не имел удовольствия наблюдать со времен незабвенной Сары Сиддонс [11]11
Сара Сиддонс Кембл (1755–1831) – выдающаяся английская актриса, которую современники называли «королевой трагедии».
[Закрыть]. Ах, как она играла в тот день, когда ее поклонники уговорили ее в последний раз выйти на сцену театра «Друри-Лейн»!
Прежде чем ошеломленная Порция смогла обернуться, проснулась Элоиза. Открыв глаза, малышка протянула пухлые ручонки к дверям.
– Дядя Джулс! Дядя Джулс! – радостно защебетала она.
