355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тереза Эджертон » Ожерелье королевы » Текст книги (страница 12)
Ожерелье королевы
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 20:58

Текст книги "Ожерелье королевы"


Автор книги: Тереза Эджертон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Здесь были причудливые статуи в маленьких изумрудных парках и садах и изящные белые мостики через каналы с солоноватой водой. Здесь были церкви, известные сладкой музыкой своих колоколов и краткостью своих служб, и два старых, красного кирпича здания парламента, где широколицые независимые представители сельских районов – честные малые, не видящие смысла в пышности и притворстве, регулярно посещали заседания в забрызганных грязью сапогах, ели апельсины и грызли орехи во время дебатов.

Здесь было все это и было многое другое, потому что Люден гордился тем, что являлся городом филантропов. Только за последние сто лет здесь были построены образцовый работный дом, образцовый госпиталь для найденышей (где благодарные сироты были доступны обозрению два раза в неделю в своих коричневых форменных платьях) и образцовый сумасшедший дом, которым так умело управляли и где царили такие сострадательные принципы, что даже король Риджксленда соизволил нанести туда продолжительный визит.

Поэтому жизнь в Людене текла приятно и легко, с пикниками, регатами, лотереями и ассамблеями для высших классов, честным трудом для низших и взаимной искренней уверенностью и тех и других, что даже черствая корка в Людене слаще и полезнее, чем настоящий пир в любом другом месте.

А что касается болезненного и сбитого с толку пожилого джентльмена, который считался правителем города, – он тоже был одной из достопримечательностей Людена. Те, кто имел удовольствие видеть его в повседневной жизни, кто имел удовольствие наблюдать, как он ест, пьет, одевается или еще как-нибудь проявляет себя, всегда возвращались к своим друзьям, полные обнадеживающих впечатлений. Его врачи были внимательны и преданны, для него были созданы все условия, и не было в мире ни одного более счастливого сумасшедшего, жизни которого можно было только позавидовать.

15
Люден, Риджксленд. Девять месяцев спустя – 22 брюмера 6537 г.

– Я чувствую себя немного пьяным оттого, что снова иду по твердой земле после стольких недель морского путешествия, – сказал Люциус Гилиан своему верному слуге, когда они стояли на причале в Людене, окруженные грудами своего багажа, – я нахожу, что настолько привык к морской качке, что если не научусь опять ходить по земле, то сильно опасаюсь, что просто упаду.

И хотя час был еще очень ранний, в это морозное утро жизнь кипела вокруг: матросы перекрикивались наверху, на мачтах, плотники стучали молотками, портовые рабочие шумели, пассажиры высаживались на берег и поднимались на борт, повозки гремели и откуда-то пахло дегтем.

– Мне будет не хватать вашего приятного общества, господин Гилиан, – прозвучал голос за его спиной. Люк обернулся и увидел, что к ним направляется левеллер. С моря дул ледяной ветер, он развевал плащ Кнефа, пока тот спускался по трапу. – В любом случае я уверен, что чувство равновесия очень скоро вернется к вам и вы избежите столь печальной участи.

Люк засмеялся, слегка покраснев. Он старался смотреть только на своего слугу.

– Мне удалось нанять повозку, – сказал левеллер. – Я подумал, не доставите ли вы мне удовольствие побыть в вашем обществе хотя бы до посольства?

Люк с благодарностью принял предложение и оглянулся вокруг – кто бы помог Перису с коробками и чемоданами. Но Кнеф сам разрешил эту проблему – и совершенно неожиданным образом, – уверенно ухватился за ручку самого большого чемодана из лошадиной кожи, перекинул эту тяжеленную вещь через плечо и направился в сторону повозки, Оставив покрасневшего и негодующего Люка, которому пришлось помогать Перису с оставшимся багажом.

– Нет, мастер Люк, что вы, – запротестовал Перис, когда Люк взялся за ручку меньшего чемодана и постарался повторить подвиг Кнефа. – Что скажут люди?

Люциус совершенно не представлял, что скажут люди, так как раньше в Риджксленде не бывал. Он подозревал, что реакция была бы та же, что и в Винтерскаре, если бы, конечно, кто-нибудь его узнал, что было маловероятно.

«И все-таки, – угрюмо подумал он, умудрившись взвалить чемодан на спину и направившись по следам левеллера, – будь я проклят, если останусь стоять в стороне и позволю такому человеку, как Кнеф, прислуживать себе».

Он яростно улыбнулся Перису, который нагрузился всем остальным багажом и мужественно старался не отставать.

– Знаешь, Перис, я думаю сменить религию. Провести остаток дней в строгих принципах антидемонизма, усмиряя мое внутреннее тщеславие. Только подумай, насколько это облегчит тебе жизнь: ни манжет, ни кружев, ни бархата, ни шелков, только добрые простые шерсть и лен.

– Мастер Люк, вы шутите! – ужаснулся слуга, пока они пробирались сквозь толпу. – Мастер Люк, вы никогда этого не сделаете! – Ему случалось видеть, как Люк увлекался самыми разными идеями за эти годы, но это последнее заявление показалось ему самым ужасным.

Люк сжалился над ним.

– Скорее всего, я этого действительно не сделаю. А если бы и сделал, вряд ли меня бы хватило надолго.

Улыбка была ему наградой.

– Это была просто шутка, сэр.

К этому времени они уже миновали доки и кирпичные склады и вышли на широкий проспект. Они обнаружили, что Кнеф с кучером уже укрепили чемодан на крыше повозки вместе с багажом левеллера.

– Это было не обязательно, – сказал Кнеф, свесившись с крыши, взял багаж из рук слуги и закинул его наверх, кучеру. – Мы с господином Перисом прекрасно справились бы вдвоем.

Люк выпустил свою ношу, и она с громким стуком ударилась о землю.

– Не сомневаюсь, что вы бы справились. Но вы мне не слуга, черт побери, – ответил он сквозь зубы, распахивая дверцу экипажа и забираясь внутрь. Он сел спиной к кучеру, потому что это место будет менее удобным, когда экипаж тронется, и скрестил руки на груди.

Кнеф оставил Периса и кучера укладывать остальной багаж на крыше и сел напротив Люка.

– Я и не претендую на роль вашего слуги. Но я не считаю постыдным оказать услугу другу, веруя, что мы все будем равны, когда настанет День Гнева. Что касается вас…

Люк все еще говорил сквозь зубы.

– Благодарю вас, но я сам предпочитаю судить, какие поступки достойны кузена короля Винтерскара.

Затем чувство юмора вернулось к нему, он рассмеялся, расцепил руки и расслабленно откинулся на спинку.

– Кнеф, Кнеф, вы замечательный парень, но почему вы не принимаете во внимание мое положение? Дома, в Тарнбурге, я вечный возмутитель спокойствия и борец с предрассудками. Я даже как-то претендовал на роль Защитника Простого Человека. А потом появляетесь вы, с вашими честными принципами, вашими искренними убеждениями, и показываете мне, какая я пустышка.

Экипаж тронулся. Кнеф приподнял брови.

– Вы проявили себя совсем не пустым человеком, когда прыгнули в море спасать моряка.

Люк расправил свои широкие вышитые манжеты, взбил кружева на рукавах сорочки; непривычные упражнения с багажом привели его костюм в некоторый беспорядок.

– Мне кажется, я уже говорил вам, что в тот момент действовал как самонадеянный глупец. Это вы проявили себя настоящим героем. А если уж совсем честно – то вы, скорее всего, спасли мне жизнь.

Кнеф улыбнулся своей спокойной, сдержанной улыбкой.

– Не будем об этом спорить. Наверное, обе стороны проявили и героизм и безрассудство. Вместо этого могу я задать вам один вопрос?

– Так как я сам задал их предостаточно, думаю, будет только справедливо позволить вам сделать то же самое.

Несколько мгновений левеллер рассматривал Люка внимательно.

– Что привело вас сейчас в Риджксленд? У вас, конечно, есть ваша книга, но почему вы решились путешествовать так поздно осенью, я никак не могу понять.

Люк смахнул с рукава невидимую пылинку.

– Сам город, конечно, представляет определенный интерес. В Людене мне не придется разгребать пять тысяч лет истории гоблинов, чтобы докопаться до правды.

Но потом, под доброжелательным взглядом своего соседа, он вдруг пробормотал:

– Король Риджксленда – он, правда, сошел с ума? Должен вам признаться, я когда-то был, можно сказать, его последователем. Я изучил все его ранние труды, и мне трудно себе представить, чтобы такой выдающийся ум мог так легко прийти в расстройство. И пока я был в Лихтенвальде, мысль, что, может быть, он все-таки не сумасшедший, сильно мною завладела и я почувствовал, что не успокоюсь, пока не удовлетворю свое любопытство.

Левеллер не ответил ему прямо.

– Вы рассказывали мне, что ваш кузен посылал своих собственных врачей обследовать короля Изайю. Он не был полностью удовлетворен их отчетом?

– Он говорил, что удовлетворен. Но информация пришла к нему через вторые руки. А вот вы были там, когда короля первый раз отправили в сумасшедший дом?

Но Кнеф опять не ответил на вопрос.

– Вас мучает, насколько я понимаю, вопрос, не объявили ли короля сумасшедшим для того, чтобы дискредитировать не самые популярные идеи, чтобы не дать ему привести в исполнение новые радикальные политические решения?

Люциус заинтересованно наклонился к левеллеру.

– Да, именно так я и думаю. Так что вы скажете?..

– Я скажу, господин Гилиан, что был в Людене, когда короля в первый раз отправили в больницу, и время от времени я имею удовольствие видеть его с тех пор. Он не буйнопомешанный, но часто бредит. И хотя по сути своей его фантазии безобидны и зачастую довольно занятны, я уверен, что вы согласитесь – едва ли желательно оставить бразды правления в руках человека, который не всегда в состоянии вспомнить свое собственное имя или, хуже того, в состоянии возомнить, что он совершенно другой человек.

Люк откинулся на спинку, чувствуя себя до странности опустошенным.

– Да, наверное, вы правы. Ну, не могу сказать, чтобы эта мысль занимала меня полностью. И все-таки унизительно осознавать, как сильно ошибался.

– Но в то же время, – продолжил левеллер в своей спокойной, задумчивой манере, – я не могу сказать, чтобы ваши сомнения совсем не имели под собой почвы.

Увидев, как лицо Люка зажглось интересом, Кнеф продолжил.

– Как и вы, я уверен, что, даже если бы состояние короля было значительно менее серьезным, чем сейчас, он все равно находился бы там же. Я также думаю, что, если бы он начал выздоравливать – что, впрочем, маловероятно, – парламент предпринял бы определенные усилия, чтобы скрыть эту информацию и не позволить королю вернуть себе свободу. Есть ведь заинтересованные люди, и в первую очередь на ум приходит имя лорда Флинкса, чья власть в Риджксленде значительно уменьшится, если это когда-нибудь случится.

Все время, пока Кнеф говорил, Люк слушал, затаив дыхание. И сейчас с шумом выпустил воздух, который держал в себе все время.

– Но это же отвратительно. Неужели у короля нет друзей, доброжелателей, чтобы в трудную минуту защитить его свободу?

– Друзья короля уже давно хранят молчание, – осторожно ответил Кнеф, – Но все они все еще в Людене, и не думаю, чтобы они не были в курсе того, что я вам сейчас сказал.

Живое воображение Люка работало уже на полную мощность, создавая множество разнообразных увлекательных сценариев. Он бросил на Кнефа горящий взгляд.

– Вы думаете, здесь существует группа заговорщиков, готовых к действиям, стоит только королю Изайе проявить признаки выздоровления?

Уголки губ Кнефа неумолимо поползли вверх.

– Я вижу, вы романтик, господин Гилиан. Сначала вам привиделся заговор против короля, теперь вы спрашиваете меня, не существует ли другого заговора, на этот раз в его пользу. И мне, естественно, вспоминаются теории, которые вы с такой любезностью изложили мне во время нашего путешествия. Прошу прощения за этот вопрос, но я не могу не поинтересоваться: вам везде мерещатся заговоры?

– Честно говоря, думаю, так оно и есть. – слегка нахмурившись, отвечал Люк. – То есть не то чтобы я видел сторонников империи, таящихся за каждым углом…

– Этого я не думал, – проговорил Кнеф, – ибо страх имперского заговора слишком банален, чтобы поразить вашу фантазию.

– …но я уверен, что существует распространенное, хотя и негласное согласие между власть предержащими о том, чтобы не открывать определенные неприятные истины нижним слоям общества… и оно идет дальше, чем простая фальсификация исторических записей, о которой мы с вами уже говорили.

Экипаж сильно тряхнуло, потом он начал трястись и подскакивать так сильно, что Люциус выглянул в окно, чтобы узнать, что случилось. Они проезжали по одному из изогнутых белых мостиков, и, похоже, из-за этого их так и трясло.

Устроившись опять на кожаных подушках, он увидел, что Кнеф его все еще рассматривает. Ему показалось, или в темных глазах левеллера действительно мелькнула забота?

– Господин Гилиан, как я понимаю, вы сделали целью вашего личного крестового похода вытащить на свет неприятные тайны, которые вы только что упомянули…

Люк утвердительно кивнул.

– Ну что ж, я надеюсь, вы добьетесь успеха. И если обнаружится, в чем я глубоко сомневаюсь, некое тайное общество, имеющее целью спасти короля в случае необходимости, я прошу вас не спешить присоединяться к ним с плащом и шпагой наготове. Должен напомнить вам, что у друзей короля Изайи было достаточно времени, чтобы все спланировать, если что-то вообще планировалось. Вынужден предположить, что ваше неожиданное появление в лучшем случае только спутает их планы, а ваш заразительный энтузиазм – тем более.

В высоком здании из кирпича и штукатурки, где размещалось посольство Винтерскара, Люка встретил не совсем такой прием, которого он ожидал. Его заставили переминаться с ноги на ногу в холодной мраморной приемной некоторое время, а когда впустили внутрь, то встретили его отнюдь не тепло.

– Я не вполне понимаю намерения Его Величества, – сказал лорд Полифант озадаченно и несколько раздражительно. Это был суетливый маленький джентльмен неопределенного возраста, который, едва представившись, вот уже добрых пятнадцать минут изучал рекомендательные письма Гилиана. – Вы приехали сюда, чтобы проконтролировать меня или чтобы в итоге меня заменить?

Люк стоял у большого окна и глазел на широкую оживленную улицу внизу, а посол вышагивал по комнате в своих нелепых туфлях на высоких каблуках и внимательно перечитывал письма Люка и разглядывал его паспорт. Сцена, развернувшаяся под окном, была по-своему привлекательна: почти не было заметно ни спешки, ни шума, только опрятно одетые прохожие чинно и неторопливо шли по своим делам. Время от времени, в противоположность им, проезжала ярко раскрашенная карета или проносили портшез, внутри мелькали накрашенное лицо в мушках или невероятная конструкция волос и пудры. И, опять-таки в противоположность всем остальным, иногда появлялась худая фигура мужчина в шляпе с жесткими полями и длинном плаще или женщина в черном чепце со строгим лицом, – похоже, в Людене было довольно много левеллеров.

Но услышав невероятное предположение посла, Люк резко развернулся.

– Проконтролировать или заменить вас? Дорогой мой лорд Полифант, уверяю вас, такая мысль не приходила в голову Его Величества. Он очень даже доволен – то есть не то чтобы он мне рассказывал, но я не вижу причины думать иначе, он вполне доволен вашей работой здесь.

Посол все еще смотрел на него с подозрением.

– Если вы посмотрите на дату, – услужливо добавил Люк, – то заметите, что король написал это письмо год назад. С тех пор как я покинул Винтерскар, я много где останавливался, и мои дела здесь, уверяю вас, касаются лишь меня одного.

Немного успокоенный, посол сел напротив Люка и жестом предложил ему стул с лирообразной спинкой. Он немного более благосклонно оглядел посетителя.

– Но что я тогда могу для вас сделать, господин Гилиан, пока вы здесь? Если есть что-то, что в моих силах, то я весь к вашим услугам.

Чтобы подчеркнуть сказанное, он достал изящную табакерку золотого литья с выпуклой маской льва на крышке и предложил Люку.

Тот взял хорошую понюшку табаку, вдохнул, достал чистый белый платок и чихнул в него.

– Вы можете предоставить мне крышу над головой, хотя бы на два или три дня? Я, конечно, не намерен злоупотреблять вашим гостеприимством дольше. А вот что мне действительно нужно – да, пожалуй, это будет моя единственная просьба к вам, – не могли бы вы или кто-то из ваших служащих помочь мне найти подходящее жилье?

– Да-да, – радостно сказал лорд Полифант, теперь они были на дружеской ноге, – мы что-нибудь придумаем. – Он широко улыбнулся. – И вы, конечно, можете оставаться здесь столько, сколько вам будет угодно.

Это было очень щедрое предложение, но Люк был не склонен его принимать, не имея ни малейшего желания подвергаться нудной круговерти посольских чаепитий, посольских балов и посольских обедов.

– По правде говоря, – сказал он с намерением не отступать от своего решения, – если вы сами не можете порекомендовать мне комнаты, я думаю, я попрошу Кнефа, чтобы он мне что-нибудь посоветовал. У него обязательно найдется что предложить, он, похоже, знает почти все.

Случайное упоминание имени Кнефа произвело совершенно ошеломляющий эффект. Посол застыл на месте, а его и так выпуклые глаза просто вылезли из орбит.

– Кнеф… вы сказали – Кнеф? Извините меня, господин Гилиан, но не имеете ли вы, случайно, в виду того самого Кнефа, Кнефа-антидемониста?

– Если только не существует другого человека с тем же именем и принадлежащего к той же религии, – сказал Люк с невинным видом. – Да, наверное, именно его. – Он не ожидал такой сильной реакции, но это не мешало ему сполна насладиться произведенным впечатлением. – А почему вы спрашиваете?

Лорд Полифант раздраженно запыхтел.

– Но это невероятно. Вы всего несколько часов в Людене, да даже меньше часа. Как вам удалось свести такое чрезвычайно неподходящее знакомство?

Услышав такое, Люк нахмурился. Было, конечно, забавно шокировать посла, но ему совсем не нравилось слушать, как критикуют его друга.

– Я имел удовольствие познакомиться с Кнефом во время путешествия. Что касается того, что знакомство с ним мне не подобает, – то он воспитатель детей Наследной Принцессы, а это уж определенно вполне уважаемое занятие.

– Респектабельное занятие – если бы дело было только в этом! – мрачно сказал лорд Полифант. – Но это не единственная работа, которую он, как говорят, выполняет для Принцессы Марджот, и если вы будете жить здесь, в посольстве…

Но затем, вспомнив, что Люк как раз не собирается надолго задерживаться в посольстве, посол немного успокоился.

– Вы лучше знаете, что вам стоит делать, а что нет. Но честное слово, на вашем месте я не настаивал бы на этой дружбе. Это зловещий тип. Все тайны и интриги в этом скучном городке связаны с одним человеком – а это просто уже слишком. Кроме того, – добавил он, засовывая табакерку в жилетный карман, – левеллеры его не принимают. Его лишили сана, или отлучили, или выбросили во внешнюю тьму – что они там делают, чтобы наказывать себе подобных. А обвинение, насколько я помню, заключалось в том, что он накладывал проклятия, – лорд Полифант глубокомысленно покачал головой. – И несмотря на это, он, по-видимому, каким-то образом сохраняет над ними власть. Может быть, я и не должен этого говорить, но на вашем месте я держался бы от него подальше.

– Ни в коем случае, – ледяным тоном ответил Люк. Похоже, ему сегодня весь день будут давать непрошеные советы. Но, по странному стечению обстоятельств, он почувствовал, что, в отличие от совета Кнефа, советы лорда Полифанта его обижают. В любом случае он никогда не позволял кому бы то ни было выбирать за него друзей, и он не собирался менять свои принципы.

16

Осень испустила последнее трепетное дыхание на Люден, и зима вступила в свои права. Снег лежал высокими сугробами на красных черепичных крышах, он припорашивал экипажи, сани и портшезы, он облеплял статуи и голые черные ветви деревьев в городских садах и парках.

За это время Люк снял уютные меблированные комнаты в трехэтажном доме со ступенчатой крышей и окнами, выходящими на замерзший канал. Он нанял повара, кучера и шустрого парнишку в помощь Перису и, оставив эту немногочисленную компанию распаковывать его вещи и приводить дом в порядок, отправился исследовать город.

Это заняло его на целых две недели, а когда новизна прошла, он был более чем готов устроиться у камина, где пылал битумный уголь, со своими книгами, бумагами и бутылкой портвейна.

Он нашел в какой-то книжной лавке несколько заплесневелых книг по истории. Страницы сильно пожелтели и покрылись бурыми пятнами, и изящный старинный шрифт было трудно разобрать, но, пролистывая один из томов, он с удивлением заметил, что при печати использовалось сразу несколько шрифтов, которые появлялись на странице в совершенно произвольном порядке.

В восхищении глядя на книгу, Люк почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Ему когда-то рассказывали, что несколько шрифтов в одном и том же тексте иногда используют, чтобы спрятать зашифрованное послание. Может быть, печатник и историк, работая в согласии, сокрыли тайные послания в этом внешне невинном тексте? Конечно, шрифтов здесь несколько, а не два, но, может быть, в самой криптограмме использованы только два? Может быть, все остальные буквы, напечатанные другими шрифтами, следует воспринимать как пробелы? Люк глубоко вдохнул и медленно выдохнул, он был уверен, что нашел самое вероятное решение.

В одной из книг, которые он приобрел с тех пор, как покинул Винтерскар, был ключ к самому распространенному варианту двухшрифтового кода. Люк открыл чемодан и начал выбрасывать оттуда книги, пока не нашел нужную, в обтрепанной в клочья синей обложке. Раскрыв оба тома на столе у огня, разложив перед собой чистые листы бумаги, ручку, чернила, он с увлечением принялся за работу. Если старинный готический шрифт принять за код «а», а жирный курсив – за код «б»…

Он все еще был увлечен расшифровкой несколько дней спустя, когда однажды после обеда его посетил посол.

– Мой дорогой господин Гилиан, как вы поживете? Я надеюсь, вы не скучаете? – сказал лорд Полифант, приподняв необычно длинные фалды и приняв предложение присесть у огня. – Ибо я нигде вас не видел, дорогой сэр, и никто вас нигде не видит. Я надеюсь, вы не собираетесь стать отшельником?

– Ничего подобного, я был почти везде, – Люк закрыл книгу, сложил разбросанные бумаги в стопку и сделал Перису знак подать чай. – Везде, я имею в виду, кроме высшего общества. Я видел университет и госпиталь найденышей, а у Большого Канала есть замечательный нумизматический магазинчик…– Последнее предложение Люк не закончил, потому что стало ясно, что посол не слушает.

– Каждому свое, господин Гилиан, – протянул лорд Полифант слабеющим голосом. Хоть он и выглядел изящно скучающим, его выпуклые голубые глазки внимательно исследовали комнату, даже углы и щели, как будто он составлял список мебели, одновременно подсчитывая ее стоимость.

– Я вот думаю, смогу ли я склонить вас оторваться от ваших… своеобразных развлечений? Должен вам сказать, что ваше присутствие в Людене возбудило любопытство. Люди начинают задумываться, почему вы не принимаете никаких приглашений.

– Прошу прощения, но я не для того приехал в Люден, чтобы участвовать в модных развлечениях. И, честное слово, не понимаю, кому какое дело до того, как я провожу время.

Посол ангельски улыбнулся, намеренный не утратить благодушного настроения несмотря ни на что.

– И все-таки вы должны показаться в обществе. Люден – это не Тарнбург, а Риджксленд не похож на Винтерскар. Совершенно неблагоразумно здесь выглядеть необщительным. Надеюсь, мне нет необходимости объяснять?

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – упрямо сказал Люк. – Хотя у меня, конечно, не было намерения показаться нелюдимым или недоброжелательным.

Ему уже все равно начала надоедать расшифровка. Сначала его усилия даже были вознаграждены поразительными успехами, и ему удалось получить некоторое количество отрывочных предложений, и в них встречались очень известные имена – двух легендарных отцов-основателей и некоторых древних правителей Риджксленда и Херндайка, – но он все еще не мог составить связный текст.

Люк подошел к столику у окна и взял стопочку визитных карточек, которые оставили разнообразные посетители, для которых его «не было дома», и вернулся с ними к огню.

– Может быть, вы посоветуете, кому из этих людей я должен нанести ответный визит? Вы знаете кого-нибудь из них? Вы встречались с ними в посольстве? Я даже ради спасения собственной жизни не вспомню, кто они такие.

Посол быстро просмотрел карточки и вяло их отложил.

– Худдж, Хелцт, Бойджман, Ду – вы можете посетить любую из этих семей, и вам стоит навестить их все. Важно, чтобы вас видели. Я пришел к вам для того, чтобы вручить собственное приглашение.

Он подождал, пока Перис разложит на тарелки смородиновые булочки и маленькие глазированные печенья.

– Сегодня после обеда я направляюсь к доктору Ван Тюльпу, чтобы встретиться с лордом Каттсом, министром торговли. Сейчас стало модным там появляться, так что я подумал, что вы можете захотеть ко мне присоединиться.

Люциус заколебался. Ван Тюльп был доктор, основатель образцового сумасшедшего дома, именем которого дом и был назван. И хотя доктор умер уже больше восьмидесяти лет назад, его имя и несколько специфическая слава остались. Люк, естественно, очень хотел увидеть это место. По правде говоря, он и раньше раздумывал, не пойти ли туда, но врожденная деликатность удерживала его.

С другой стороны, ему хотелось хоть одним глазком поглядеть на человека, чьи опубликованные письма и речи были ему так хорошо знакомы и кто в лучшие дни вызывал у него такое сильное восхищение. Ему пришло в голову, что королю Изайе, которому пришлось уже пережить так много, не будет большого вреда – а кто знает, может, и польза? – от присутствия еще одного доброжелательного и уважительного наблюдателя среди множества людей, привлеченных просто вульгарным любопытством.

Казалось, весь мир вознамерился себя показать и других посмотреть у доктора Ван Тюльпа – или, по крайней мере, весь праздный и модный мир. Когда Люк и лорд Полифант прибыли, длинные галереи уже были заполнены сливками люденского общества. Гости пришли прогуляться по мраморным полам великого заведения, посплетничать, пофлиртовать, погрызть орехи и пряники и поглазеть на бедных сумасшедших.

Никогда в жизни Люку не доводилось лицезреть такого сборища причудливо одетых людей – таких платьев, таких фраков, таких необъятных кринолинов, головных уборов, драгоценностей и часов, такого огромного количества накладных волос и пудры. Никогда он не видел такой толпы коробейников и бродячих торговцев, продававших все что угодно, от вышеупомянутых пряников до перчаток и серебряных табакерок, – и никогда ему не доводилось наблюдать такого вопиющего отсутствия такта в тех, кто, как подразумевалось, был выше их по положению. Он не пробыл там и четверти часа, как у него начало появляться странное впечатление, что скоро он совсем не сможет отличить гостей от пациентов. Тощий джентльмен с фиолетовыми волосами и такими невероятно сморщенными одеждами, что его куцый камзол и штаны просто не сходились на талии, оказался лордом Каттсом, министром торговли. А про почтенную пожилую леди в сером шелковом платье и кружевной шляпке ему громким шепотом сказали, что это вдовствующая герцогиня Флей, которой далеко за девяносто и которая в лечебнице уже давно.

Со своей стороны Люк не заметил в ее одежде или поведении ничего, указывавшего на расстройство рассудка, если не считать таковыми настойчивые попытки продать ему набор шпилек. Но в таком возрасте человеку многое можно простить. Значительно более неприличными, на его взгляд, были одежды и нелепые выходки пришедших щеголей и франтов, фланировавших по залам, – на их фоне крашеные фиолетовые волосы и яркие, неподходящего размера одежды лорда Каттса совсем не выглядели экстравагантно.

Презрительная усмешка Люка стала более явной, когда он, лорд Полифант и лорд Каттс перешли с галереи во внутренние коридоры. И если мало что в мире способно сравниться со здравым смыслом и трезвым прилежанием обычного риджкслендца, то Люк начал подозревать, что эти благородные господа и дамы являются представителями совершенно другого биологического вида. Наблюдая, как несколько юных леди в прозрачных платьях шумно играли в догонялки между мраморными колоннами и небольшими пальмами, украшавшими центральный коридор, слушая бессмысленные взрывы визгливого смеха, которыми разразился накрашенный юнец в полосатых чулках и действительно чудовищном парике, глядя, как посол семенил по коридору в своих модных туфлях с нелепыми девятидюймовыми красными каблуками или поглядывал на карманные часы размером с луковицу, – Люк начал задумываться, не распространилось ли безумие короля Изайи на высшие слои люденского общества.

Пока два его спутника были заняты длинным и не совсем понятным разговором насчет каких-то договоров, Люк ускользнул, чтобы погулять в одиночестве. Вскоре странная работа этого заведения полностью захватила его.

В одной комнате бледная молодая девушка была привязана к стулу, а две довольно мрачного вида женщины прикладывали магниты к ее голым ступням. В другой группу пожилых мужчин в желтых льняных ночных рубашках поочередно окунали в ванны с дымящейся горячей водой и водой, которая явно была очень холодная, потому что на поверхности Люк заметил покачивающиеся кусочки льда из замерзших каналов. В третьей комнате он остановился посмотреть, как двоих молодых людей, тощих, как жерди, присоединили к сложной штуковине – спутанной массе медных труб, стеклянных емкостей и быстро надувающихся и опадавших кожаных пузырей, которая, казалось, вталкивала но тонким стеклянным трубочкам густую красную жидкость прямо в их вены.

– Кровь ягнят, – сказал тихий голос у него за спиной. Обернувшись, Люк увидел седовласого джентльмена в зеленом камзоле, который смотрел на него с мягкой улыбкой. – Новый, революционный метод лечения. Кровь животных – в этом случае ягнят, – не испорченная пороками, страстями и неумеренными аппетитами людей и гоблинов, как считают, оказывает успокаивающее и в целом благотворное воздействие.

Люк нахмурил брови.

– И это помогает?

– Вообще-то да, – сказал пожилой джентльмен и улыбнулся шире, – как вы сами можете убедиться по умиротворенным выражениям лиц этих несчастных – которые еще не так давно выказывали все признаки бешенства.

Люк все еще с сомнением смотрел на него.

– А потом, когда их снимут с аппарата?

Человек наклонился и похлопал одного из костлявых пациентов по плечу, прежде чем ответить.

– Те, кто не умирает в процессе лечения, обычно от него выздоравливают. – Увидев, как Люк нахмурился, он продолжил: – Возможно, вы считаете риск неприемлемым. Но вы здоровый молодой человек, хотел бы я послушать, что бы вы сказали, если бы вас мучила болезнь, которая железными тисками сжимала бы ваши конечности и заставляла бы их дрожать в неуправляемых конвульсиях, которая заставила бы вас визжать, выть и изрыгать брань, которая лишила бы вас не только рассудка, но и чести, достоинства, мужества – одним словом, всего, ради чего стоит жить. Разве не сочли бы вы тогда почти любой риск приемлемым, если бы он принес вам надежду на полное и стойкое выздоровление?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю