Текст книги "Ожерелье королевы"

Автор книги: Тереза Эджертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Но на это раз ее горе не тронуло Вилла.

– Я начинаю понимать, – холодно сказал он. – Ты отправилась на вечеринку, нацепив бриллианты, которые стоили целое состояние, прихватив с собой одну из фамильных драгоценностей короны, и при этом ты взяла с собой минимум эскорта. В результате двое моих солдат погибли, у твоего кучера проломлен череп, и он, скорее всего, тоже умрет, а драгоценность пропала. Поздравляю, Дайони. Ты превзошла все свои прошлые безумства и наконец совершила нечто выдающееся.

– Но, Вилрован, – прошептала она, – я ведь не выезжала из города, и кто мог подумать, что толстопяты способны на такую… дерзкую выходку.

Он поднялся на ноги и стал ходить из угла в угол.

– Но ты говоришь, что Родарик не знает, что произошло. Как же он может не знать, что тебя ограбили и убили половину твоей стражи прямо на улице?

– Конечно, это он знает, но ему неизвестно про маленький планетарий. Я постаралась, чтобы ему не доложили.

Вилл остановился.

– Если ты хочешь сказать, что подкупила тех двоих, что спаслись, что ты подкупила моих солдат и заставила их замолчать, – я даже не знаю, Дайони, что я с тобой тогда сделаю.

– Нет-нет, все было не так. Я умоляла их держать это в секрете несколько дней. Они сказали, что это очень сложный вопрос… что они не имеют права, но согласились молчать, пока не поговорят с тобой. Учитывая, что оба лейтенанта все равно мертвы, это было правильно, не так ли? Мне… мне в голову не пришло, что их можно подкупить.

– Ты меня поражаешь, – сказал он, опять начав мерить шагами комнату. – Склонять стражников к лжесвидетельству… Он решил не продолжать. – А как же твои фрейлины? Одна или две должны были ехать с тобой в карете.

– Со мной была Луиза. Она завизжала и хлопнулась в обморок до того, как бандиты пробились к карете. – Дайони с надеждой подняла глаза на Вилла. – Я подумала, что ты можешь пойти к кому-нибудь из твоих подозрительных дружков, ну, к карманникам или разбойникам, и выяснить, кто за этим стоит. – Она вытерла слезы рукой. – Если бы ты так сделал… если бы ты нашел возможность выкупить эту штуку, можно было бы и не говорить Родарику, что его драгоценная реликвия пропала.

Вилл замер.

– Клянусь вековечной тьмой, Дайони! Я не буду в этом участвовать!

Она опять расплакалась.

– Ты не поможешь мне найти этот механизм?

– Разыщу обязательно, если смогу. Но я не позволю тебе и дальше обманывать Родарика. Ему нужно немедленно обо всем рассказать. Нет, Дайони, я совершенно серьезно, можешь плакать, сколько хочешь, но в этом тебе не удастся меня поколебать.

Но потом он слегка смягчился, подошел к ней, наклонился и легко коснулся губами ее руки.

– Возьми себя в руки, дорогая. Я не могу потворствовать такому опасному обману, но если ты хочешь, чтобы я был рядом, когда ты будешь рассказывать обо всем королю, помни, что я весь в твоем распоряжении.

12

Дайони требовалось время, чтобы одеться и успокоиться, поэтому Вилл поспешил в свои комнаты – привести себя в порядок после путешествия и принять приличествующий королевской аудиенции вид.

Казармы находились в огромном старом кирпичном здании позади дворца, где топот постоянно входящих и выходящих солдат, а также кутежи, которые порой затягивались до ночи, не могли потревожить покоя короля и королевы. Комнаты были маленькие, темные и в них гуляли сквозняки, да и все здание было полуразрушенное – голуби гнездились на стропилах, ветер свистел в коридорах, дождь с шипением падал через дымоход в камины и гасил огонь, – но солдаты были довольны: вокруг не вертелись жены, сестры или матери и не пытались проветривать комнаты или наводить порядок, так что солдаты могли спокойно вести беспутную, веселую и шумную холостяцкую жизнь и существовать в атмосфере, в равных пропорциях состоящей из запахов табака, старых сапог, бренди и пороха.

Оказавшись в своей комнатушке под самой черепичной крышей, Вилл дернул потертый бархатный шнур колокольчика, вызывая младшего по званию стражника, который служил у него денщиком. Этот достойный юноша появился несколько мгновений спустя, и Вилл приказал одеть себя как можно быстрее.

Юный Своллоу оказался на высоте. Через полчаса Вилл был вымыт и выбрит, волосы безупречно уложены и напудрены, а через сорок пять минут он облачился в форму – зеленый мундир, белый жилет и белые бриджи, черные кожаные сапоги выше колена – и поправлял многослойные кружева из Шенебуа на шее и на манжетах. Еще две минуты, и он пристегнул шпагу с серебряной рукоятью и взял под мышку черную треуголку с плюмажем.

И вот уже этот невероятно элегантный капитан Блэкхарт, идеал галантного офицера, сопровождал королеву в кабинет короля Родарика, где стены были обиты ореховыми панелями. Он поставил для нее стул у королевского стола.

Если Родарик и был немного обескуражен, увидев Вилрована вскоре после дуэли (ведь ему доложили, что Вилл покинул Хоксбридж минимум на две недели), то Вилл и Дайони в свою очередь были совершенно не готовы к тому взрыву гнева, который последовал за сбивчивыми признаниями королевы. Смахнув со стола бумаги, ручки и чернильницы с проклятьями, которых от него никогда не слышали, Родарик встал со своего дубового кресла и начал взволнованно ходить по кабинету.

Уравновешенный тридцатипятилетний король Родарик всегда заботился о соблюдении внешних приличий, и, хотя его легко было вывести из себя, его гнев был обычно сдержан и выражался скорее в сарказме, чем в ругани и репрессиях. Но сейчас он дошел до того, что способен быть дать волю рукам. Заметив это, Дайони тоже разволновалась и уронила кружевной платок. Вилл его поднял, безмолвно вручил обратно и встал за спинкой ее стула.

– Хорошо, я понимаю: Машина Хаоса очень-очень старая и очень-очень ценная, но, в конце концов, если ее нельзя вернуть, ее можно заменить, – запротестовала она. Я продам все, что у меня есть, – драгоценности, обе кареты…

Родарик никак не отреагировал. В свете масляной лампы, стоявшей на столе, лицо его было очень мрачным.

– Даже если ты продашь Волари целиком, со всем его содержимым… Дайони, ты потеряла единственную вещь во дворце, в Хоксбридже, в Маунтфальконе, которую… невозможно… заменить. – Он произнес эти слова раздельно, делая ударение на каждом: – Ты потеряла Сокровище Гоблинов.

Дайони сцепила руки перед лицом и замотала головой.

– Но, сэр, но как же… как такое возможно? Сокровище Гоблинов – это ведь Сфера Маунтфалькона, а не какая-то дурацкая игрушка…

– Как раз Сфера Маунтфалькона – это подделка, ерунда, игрушка… Она должна была лишь служить приманкой для воров и предателей, чтобы обезопасить Машину Хаоса.

Дайони продолжала мотать головой.

– Но я же видела – все видели, как вы открывали золотой шар и показывали, какой там внутри сложный механизм.

– Обычный часовой механизм, имитация, ничего больше. Насколько грубая имитация, вы бы поняли, если бы когда-нибудь сравнили его с неизмеримо более тонким механизмом, маленькими, но совершенными драгоценными камнями внутри Машины Хаоса.

Дайони сидела, наморщив лоб.

– Как так могло получиться? Почему, ну почему мне об этом никогда не говорили?

Родарик не обратил внимания на ее вопрос.

– Точно так же дело обстоит и с остальными так называемыми сокровищами чародеев – Серебряным Нефом, Синим Стеклянным Лебедем, – со всеми. Они все были созданы с одной и той же целью: защитить настоящие Сокровища от обычных воров и исключить возможность, что какой-нибудь королевский дом с имперскими амбициями выкрадет сокровища у других домов и сосредоточит всю власть в одних руках.

Он сел на край стола рядом с лампой и засунул руки глубоко в карманы своего длиннополого коричневого камзола.

– Я, конечно, не знаю, какие сокровища являются настоящими в остальных местах, хотя у меня есть некоторые подозрения. А раз так, я должен сделать вывод, что и соседние государи имеют свои подозрения насчет Машины Хаоса. Вилл кашлянул.

– Простите мне мою дерзость, но, по-моему, все это… шито белыми нитками.

Родарик напрягся и перевел взгляд своих холодных серых глаз на Вилла. Казалось, он неприятно удивлен, да так оно, вероятно, и было. Вряд ли он сказал бы так много, если бы помнил о присутствии Вилрована.

– Это бессмысленная хитрость, потому что всегда найдется сотня людей, которые знают правду. Это вообще не похоже на тайну. Неужели те, кто это задумал, действительно считали, что таким наивным обманом смогут сохранить Сокровища?

– Наивный обман, возможно, – согласился Родарик, – но в течение полутора тысячелетий он работал. Может быть, именно потому, что это было так просто. И хотя часть правды знают многие, угадать все Сокровища смогли бы только чародеи, которые их создали, а чародеев, как известно, уже не осталось.

– Я так понимаю, – Дайони крутила платок в руках, – что если воры, кто бы они ни были, обнаружат, что у них в руках, выкуп потребуют совершенно непомерный.

Родарик вытащил руки из карманов.

– Если они пойдут на переговоры, нам невероятно повезет, сколько бы они ни запросили. Дайони, ты представляешь себе, почему мы зависим от Сокровища Маунтфалькона? Наша страна полностью окружена сушей, знаешь, что это значит?

– Что нам приходится платить пени и пошлины нашим ближайшим соседям за то, чтобы ввозить товары, за то, чтобы обеспечивать наши нужды.

– А чем мы платим эти пени и пошлины?

– Сэр, я это все знаю, я не такая уж безмозглая. Железом, оловом… и углем, которых у них нет.

– А железо, олово и уголь приходится добывать из-под земли, в труднодоступных и даже опасных местах. К северо-востоку и юго-западу от Хоксбриджа есть древние шахты – шахты, которые разрабатывались тысячи лет. Жилы проходят невероятно глубоко, и эти шахты настолько огромны, что это трудно даже вообразить. Большая часть насосов, которые спасают их от затопления такие старые и примитивные, а балки, поддерживающие своды туннелей, такие древние и хрупкие, что рудокопы должны бы бояться спускаться в эти шахты И тем не менее они спускаются и приносят наверх руду, которая нам так нужна. Знаешь почему?

– Потому что, – ответил Вилл за Дайони, – это не помпы сдерживают воду и не балки поддерживают своды. Это тонкий механизм внутри Сокровища Маунтфалькона работает на расстоянии.

– Именно. Но не на слишком большом расстоянии. И все эти рычажки и колесики требуют частой настройки, как и любой другой часовой механизм… в неумелых руках он рано или поздно сломается. Если Машина Хаоса не вернется ко мне в течение полугода, шахты Маунтфалькона станут настолько опасны, что я, будучи человеком здравомыслящим, не позволю никому туда спускаться.

– Вы говорите, что у нас есть полгода, – сказал Вилл. – За эти шесть с половиной месяцев вы можете послать в шахты инженеров, они починили бы обычную технику, и туннели стали бы безопасны.

– Сомневаюсь, чтобы они справились с этим за шесть или даже за шестьдесят месяцев. Вы плохо представляете, насколько эти шахты глубокие и огромные. Когда я в первый раз туда спустился, меня поразили бесконечные разветвления коридоров. И если мы попробуем это сделать, – добавил Родарик, – все поймут, что Сокровище пропало, – а это может нас погубить.

Он встал. Сделав знак Дайони следовать за ним, он взял со стола лампу, в два шага пересек кабинет, откинул в сторону траченные молью ярко-красные занавеси и повел ее в темный зал. Вилрован, хотя его и не пригласили, не смог устоять перед соблазном и бесшумно последовал за ними на несколько шагов сзади.

Библиотека короля Родарика была одним из чудес Волари. Полка за полкой, балкон за балконом, она поднималась на шесть этажей вверх к куполообразному потолку. Воздух здесь был тяжелый и затхлый, в нем висел запах десяти тысяч книг. На каждом балконе стояли деревянные статуи, тонкой резьбы и щедро позолоченные, – существа, олицетворяющие четыре основные стихии: гарпии символизировали воздух, русалки – воду, саламандры – огонь, а горгоны – землю, все они пристально смотрели с высоты своими пустыми деревянными глазами, безмолвные, непостижимые, древние, как сам дворец.

В центре пола была нарисована огромная карта мира: двадцать пять футов по диагонали. И хотя краски за все эти годы, потемнели и выцвели, а названия стран и городов, изначально выписанные тонким почерком золотой краской, стерлись под множеством проходящих ног настолько, что остались только отдельные тусклые металлические крупинки, но все еще можно было различить туманные очертания пяти континентов и получить смутное представление о горах, реках и морях.

Взяв Дайони за руку, Родарик подвел ее к той части карты, которую занимал Маунтфалькон и его ближайшие соседи.

– Горы, о которых я говорил, я должен, наверное, тебе напомнить, граничат с Херндайком, Шенебуа и Монтань-дю-Солей. Если воры, укравшие Машину Хаоса, были не обычными толстопятами, но шпионами какого-то другого правителя и если станет известно, что Сокровище Маунтфалькона у него в руках, люди, живущие в шахтерских городах, могут признать его своим властителем. Кто-то, возможно, пытается расширить границы, кто-то, возможно, пытается создать… империю.

У Вилла мороз пробежал по коже. Посмотрев на Дайони, он увидел, что глаза у нее округлились от ужаса.

Вот уже полторы тысячи лет мир существовал в благословенном, но опасном равновесии. Ни одно королевство, герцогство или княжество не имело права оказывать влияние на другое. Альянсы были запрещены; браки между представителями разных правящих домов были невозможны. И все же кошмарные воспоминания об Империи Чародеев, их чудовищные злоупотребления, долгая история угнетения и жестокости – все это еще не стерлось из памяти. Не менее ужасающими были предания о первых годах Правления Людей. На протяжении трех бурных десятилетий войны захлестывали континенты, так как честолюбивые люди – правители сильнейших из вновь созданных государств – прилагали все усилия, чтобы навязать свою волю более слабым соседям. В этом побоище пали бесчисленные жертвы.

Постепенно порядок был восстановлен. Кропотливо создана была новая цивилизация: совершенное общество, находящееся в постоянном восхитительном равновесии. Оно было продумано так, чтобы просуществовать в течение многих тысяч лет. Оно должно было выстоять. Это было общество, построенное не только на официальных законах, оно существовало в умах и в сердцах. Оно учило людей, как надо думать.

И все же страх появления новой империи не отпускал людей, эту тему редко обсуждали в приличном обществе, но не могли совсем выбросить из головы.

Вилрован вспомнил, как еще в бытность свою студентом Малахима, он присутствовал на некоторых полуночных собраниях в соседних колледжах, на которых самые смелые студенты отваживались обсуждать некоторые способы, которыми беспощадный лидер смог бы построить собственную империю. Вилл выходил с таких собраний глубоко потрясенным, но в то же время очень возбужденным – как будто ему разрешили присутствовать при некоем грандиозном непристойном действе, которое его одновременно отталкивало и завораживало. По нескольким колледжам университета даже ходила анонимная газета, освещающая эту тему. Никто не удивился, что эту газету запретили, как только она попала в поле зрения властей, и всех причастных к ее изданию немедленно исключили. К несчастью для Вилла, некоторые из его друзей были серьезно замешаны в этом деле, и, хотя он сам единственный раз в жизни был совершенно чист, эти его связи обернулись против него.

– Эта опасность может прийти совсем не оттуда, откуда мы ее ждем, – сказал он, глядя на карту. – Она может исходить издалека, из Нордфджолла, например. – Он неожиданно повернулся к Дайони. – Ты говорила, что сама решила удивить посла, но не сказал ли тебе лорд Волт что-нибудь, что навело бы тебя на эту мысль?

Она наморщила лоб, стараясь вспомнить.

– Он вскользь однажды действительно упоминал Машину Хаоса, задаваясь вопросом, насколько она древняя, но на самом деле это Руфус Маккей сказал, что было бы забавно…– Она замолчала и решительно покачала головой. – Нет, Вилл, нет. Не может быть никакой связи между твоей дуэлью и тем, что произошло потом.

– Думаешь, не может? – угрюмо сказал он, – Они рассчитывали, что я буду мертв или заточен в Виткомбской тюрьме, а ты отправишься в посольство с совершенно неподобающим эскортом. – Он невесело рассмеялся. – И даже несмотря на то что ни тот, ни другой план не удался, мне все равно пришлось покинуть Хоксбридж, чтобы избежать гнева Его Величества.

Родарик и Дайони переглянулись, он – удивленно, она – пристыженно.

– Я тебя обманула, Вилл, – очень тихо сказала она. – Но тогда это казалось такой безобидной ложью, откуда мне было знать, что все это закончится так плохо?

Вилрован моргнул.

– Ты обманула меня? В чем? Ты сказала, что король был в ярости, что он чуть ли не выслал меня – это что, все неправда?

– Родарик меня действительно отчитал, но совсем не из-за тебя. Когда Барнаби сказал, что ты вызвал Руфуса на дуэль за то, что тот оскорбил Лили, он сказал, что это… что это вполне можно понять.

Здесь король ее прервал:

– Не помню, чтобы я говорил именно это. Но я действительно заметил, что на этот раз на проступок Вилрована можно закрыть глаза. Но почему ты сказала ему все наоборот?

– Потому что я хотела убрать его с дороги. Он бы все испортил, если бы знал, что я задумала.

Вилл заскрипел зубами.

– Да уж, непременно. Прими мое восхищение, Дайони. Ты успешно сделала за Маккея его работу и таким образом, несомненно, навлекла несчастье на всех нас. – Он сжал кулаки. – Я почти готов тебя задушить.

Но затем, взглянув на короля, тихо добавил:

– С разрешения Его Величества, конечно.

– Спасибо, Вилрован, но в этом нет необходимости, – холодно отреагировал Родарик. – Я знаю, что она тебе солгала и обошлась с тобой гнусно, но я благодарю тебя за то, что, обращаясь к ней, ты все-таки не забываешь, что она – королева. – Он повернулся спиной к карте и направился обратно в кабинет.

– Мне кажется, – со вздохом сказал он Дайони, – я мог бы остановить тебя не хуже Вилрована.

– Но, сэр, вы же ничего не знали! Разве вы могли догадаться?

– Я бы знал обо всем, если бы решил сопровождать тебя в посольство в тот день. Конечно, я привык избегать этих долгих и многолюдных церемоний, но это не слишком мудро со стороны мужа такой молодой и легкомысленной жены, как я теперь вижу. Я вел себя как эгоист, причем я всегда это понимал. А что касается того, что я скрыл от тебя истинное назначение Машины Хаоса: да, Дайони, я думаю, я должен был тебе доверять. При всем твоем легкомыслии, ты не настолько испорчена, чтобы обмануть мое доверие, и не настолько беспечна, чтобы сделать то, что ты сделала, знай ты правду.

Король сел обратно в дубовое кресло за свой стол, Дайони, шурша атласными юбками, встала на колени рядом с ним.

– Значит, ты не очень на меня сердишься?

Поставив масляную лампу на место, Родарик посмотрел на нее долгим взглядом.

– Прямо сейчас, Дайони, я готов тебя убить. Но, учитывая что я и сам не безгрешен, подозреваю, что в конце концов я тебя прощу. – Он обернулся к Виллу: – Вы, наверное, не тот человек, кому я доверил бы эту тайну, если бы мог выбивать Но раз уж вы замешаны в этом деле, то остается лишь надеяться, что к лучшему. Я надеюсь, что могу на вас положиться и поручить вам выяснить как можно больше среди ваших, боюсь, не самых достойных…

Вилл подал Дайони руку и помог ей подняться.

– Если Машину Хаоса взяли хоксбриджские толстопяты, я найду способ ее вернуть. Но если ее похитили шпионы какого-нибудь другого короля, князя или герцога… Эта вещь пропала уже три дня назад и может теперь быть где угодно – в Риджксленде, в Шенебуа или в Монтсье, а с тем же успехом и в Херндайке, Брайдморе или Монтань-дю-Солей.

– Нет, – сказал Родарик, – не думаю. Поддерживая работу этого механизма, я и сам настроился на него. На вибрацию маленьких камней, которые составляют часть механизма. В двух словах: я не думаю, чтобы Машина Хаоса могла быть унесена далеко либо могла пересечь границы так, чтобы я этого не знал.

Вилл задумчиво нахмурился.

– Если тут дело в каком-то магическом взаимном притяжении, то это может помочь вернуть Сокровище. – Он вспомнил, как сидел на большой белой кровати Лили и спрашивал, что она читает. – А ведь я всего два дня назад держал в руках Мандевиля – жаль, что у меня сейчас нет этой книги!

Но мысль о Мандевиле подала ему другую идею.

– Хоксбриджский университет самим своим существованием обязан указу короля. Все профессора давали клятву служить короне. И весь преподавательский состав колледжа Малахим состоит из магов и естествоиспытателей – они могут подсказать, что делать.

Родарик обдумал это и быстро принял решение.

– Я напишу декану и попрошу его устроить мне встречу с двумя лучшими учеными. А пока, – заключил он, – никому ничего не говорите и никому не доверяйте. Вы сами сказали – неизвестно, как далеко может распространиться заговор и кто может в нем участвовать.