Текст книги "Эксперимент (СИ)"

Автор книги: Теодора Игнатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

Глава 24

На небе солнце, а в душе туман, А ветерок развеет всю усталость. Сама себя окутала в дурман, Вот если б разобраться в нём хоть малость.

Как кони, мысли копытами бьютВ извилины, которые живучи. И ноет сердце, рвётся вон из пут, Таких волшебных, но таких колючих.

Как змеи, размышленья жалят вновь, Кусая за ещё живые раны. Слова всё жгут, подогревая кровь, Что выступает там, где бьют тараны.

Собравши волю в крепкий свой кулак, Пройдя по бездне, что зияет в сердце, Я поднимаюсь в небо, дико так, Как лучик, угасая между терций…

Лео Лея

Пролетали дни и будто ничего и не было, никто не напоминает, не заводят разговоров. Только память девичья помнит, сердце неугомонное помнит, а она знает наверняка забудет не скоро А было ли что-то или они все заигрались, каждый с разной целью, делая друг другу больно. Осталось много недосказанного, бьющегося в груди, просясь на волю. Но шансов нет договорить, точки уже расставлены. Каждый своим путём и упрямо только вперёд ни теряя ни минуты, ни секунды драгоценного.

Собрав волю в кулак улыбается, стараясь забыть, каждый взгляд, касание, обидное или пленяющее слово. Ночью звёздное небо напоминает о времени проведённом в её комнате. Задёргивает шторы, спрятавшись, но зато есть возможность уснуть. Ночь враг, мучает тоской и издевается, подкидывая яркие картинки воспоминаний. Где наша не пропадала, переживём, обязательно, придёт солнце и развеет прах по ветру.

С матерью отношения всё так же не клеились и за советом летела к Виктории. Вот и сейчас взвинченная и грозная шагала, снова пешком, к дому Нестеровых. Телефон разрядился, отключился. Уимберг бесит до белого каления, так часто хочется кинуться на него и набить самодовольную рожу, да только сдерживает опасный холодок в его глазах. Нет там никакого поводка и тем более ошейника, Уимберг поступает по своему усмотрению и снова поучает и пытается строить. А папашка открыв матери два магазина смотал удочки и укатил восвояси. Откупился. Общаться он хочет. Знаем мы таких, которые много хотят и мало получают.

Возле ворот брошенная, чуть ли не посреди дороги, машина Димки. По свойски входит в дом, тишина стоит, как в склепе. Значит Вики точно нету. Эх, а она так нужна. На кухне обнаруживается Нестеров младший.

– Чего в темноте сидишь? – щёлкает кнопкой.

Тот даже не обернулся.

– У-у… Что за праздник в одного?

Перед Димкой бутылка водки и стакан.

– Припёрлася, – вздохнул Нестеров.

Села напротив него, заглянула в лицо. А друг-то совсем разбитый.

– Дим, что за праздник, иль кого хороним?

– Лекс, езжай домой, – отмахнулся потирая устало лицо.

– Что с тобой, зануда?

Пыталась заглянуть в глаза, он упирался. Когда удалось, девчонка даже на секунду дар речи потеряла. В глазах стояли слезы. Не пролитые, но от этого не менее пугающие. Кожу мгновенно обдало кипятком.

– Что случилось!? – тон сменился на перепуганный. – Не молчи! Говори же!

Трясла его за руку. Нестеров на пару секунд прикрыл глаза, опрокинул очередную порцию водки и сказал:

– Ты знаешь с кем она? Даже представить не могу… Поверить не могу! Но факт.

– Дима, пожалуйста, говори ты уже.

– Она с ним! С ним спит, ест, целуется! С ним, ты понимаешь! Как так! Вот это она меня уделала… С полна получил по заслугам. Даже мне кажется с лихвой. С кем угодно, но не с ним!

– Кто она?

– Она, Лекс, всё опять она!

Алекса уже рычала, схватив Нестерова за плечо тряханула. У самой погано, ещё и этот из-за очередной девки сопли распустил. Куда мир катится и пожаловаться то некому.

– Алиса с Романец. Алиса спит с Романец.

– Алиса… Алиса значит. С Романец! Романец-то я понимаю, а Алиса? Какая ещё Алиса?

Историю многолетней войны с Димой Романец Алекса знала, а вот кто такая Алиса. Нестеров люто ненавидел Романец и приложил все усилия, чтобы выселить из города. Негодяй тёзка бежал, дабы не получить срок.

– Моя Алиса, Лекс, моя!

– Та самая девочка?

– Моя девочка с Романец. Все эти годы спит с Романец, созванивается с Романец, ест с Романец, обнимается с Романец.

– Приплыли… – села Алекса рядом.

Димка продолжал повторять ненавистную фамилию. Алекса чертыхнулась.

– Заело что ли! Прекрати, а то я тебе дурку вызову.

Нестеров закрыл лицо руками.

– Родители где?

– Не знаю…

– Давай и мне, – придвинула к себе бутылку девчонка.

– Хрен там! – выдернул из её рук стакан Нестеров. – Ты будущая мать, тебе нельзя!

– Нестеров, совсем перепил, какая ещё мать из меня. Я ребёнок!

– Тем более нельзя! Ты ещё ребёнок.

Придвинул бутылку и стакан к себе.

– Ты вообще какого припёрлась? От тебя нигде не скрыться.

– В собственном доме ты уж точно от меня не скроешься! Да и не к тебе пришла, гостеприимный ты наш.

Алекса хмуро на него смотрела. И что с ним делать?

– Хорош сопли распускать. Она давно не твоя. И может быть с кем захочет. Конечно удивительно, как она с таким мудаком связалась. Да и явно не нарочно, иначе ты бы давно об этом узнал, а не спустя столько лет. Хотя… Эффект-то вон какой, – задумалась девчонка.

– Как ты что ли, утереть сопли и терпеть. Как Богдан с девками спит, и рассекает по городу на твоей любимой "Брере" то с одной, то с другой? Пытаясь вытравить тебя из себя.

Алекса спрыгнула со стула и ощетинилась, он схватил её за плечо дёргая обратно на стул.

– Сидеть!

Она села.

– Какого хрена вы творите? А?

– Мы, сука творим? Или вы мудаки? – заорала Алекса на него.

– Вы суки?

– А-а-а, то есть Алиса виновата во всём, и в том, что ты спишь по пьяне со всеми подрят? Она виновата?

– Один раз! Один! А Богдан, что ли виноват, что у тебя дурь в голове и непонятно, что творишь? Он или ты? Ему нахрен бы не сдались эти все тёлки!

– Оно и заметно!

Свирепо смотрели друг на друга.

– Вот скажи мне за, что ты его? Он ни с кем не спал, ни по пьяне, ни по трезвому.

– Есть за что!

– Сказать нечего, просто так по дурости!

– Алисе то есть за что! Разве нет?

– Есть за что, есть. Но сука не с ним. Не с этим подонком! А Богдану за что?

– Ты сам то козёл ещё тот, а Богдан твой, грёбаный мудак, с самого начала думал только о себе. Хотел переспать и к Танечке метнуться обратно.

– Не сравнивай, да, я не ангел, но Романец…

– Меня тошнит уже от этой фамилии!

– Вернуться к Таньке? Да что за бред! Где ты это взяла?

– Не знаешь, так не ори тут! Понял! Никольская на пустом месте не мстит!

– Всё таки месть, – Нестеров расхохотался, – Богдан прав, он был прав. А ты дура, он любит тебя.

– Любит, любит он меня… – голос девчонки сорвался, быстро заморгала, выдохнула и отвернулась.

Нестеров уже был уверен уйдёт, дошла до двери. Притихла. И тут же снова ворвалась в кухню.

– Любит он!

Тяжело дыша стала рыскать по шкафам. Нашла бутылку мартини, налила прямо в чайную чашку и залпом осушила. Зажмурившись и прикрыв рот ладошкой передёрнулась. Он внимательно за ней наблюдал.

– Любит значит… До сих пор помню, как сказал… А тебя это волнует… Нет сука, не волнует!

– Что волнует?

– Что он лапает меня, а встречается с жирной коровой Танечкой! И вечно я не девочка, всегда я ненормальная… – орала Алекса размахивая руками. – А на твою днюху всё пытался зажимать меня, а сам с ней припёрся и вообще до этого отказался от меня!

– Ты всё таки слышала разговор в кабинете?

– Слышала! Всё я слышала! А твой Богдан, просто грёбаный мудак! Толкал, хватал, обижал, а потом хотел, чтобы я любила его? Как он со мной поступал? А я должна его любить за… это… – голос снова сорвался. – А теперь он так страдает по мне, что отбою от баб нет? Самолюбие задето? Его бросили, поигрались и бросили. Ведёт себя, как дешёвая шлюха! Да и всегда был шлюхой! Он хоть что-то попытался сделать?! Верит в то, что хочет верить. Он даже не пытался бороться за меня! Так любит?! Он даже не пытался…

В глазах стояли слезы. Но она держалась до последнего.

– Был момент, когда я пожалела о содеянном, когда готова была забыть все обиды, что засели внутри, когда я сдалась нахрен… И ждала, что он сейчас всё изменит… Готова была сама к нему идти, но, что я увидела? Шлюху! Грязную, залапанную шлюху! Как был шлюхой так и остался. И теперь я ни капли не жалею о содеянном! Богдан получил по заслугам и даже мало, потому, что не так уж он и любил.

Нестеров обречённо закрыл лицо руками.

– Такие мелочи, а ты так жестоко с ним. Господи, Лекс… да и с собой. Даже я в ужасе от того чего ты натворила. А сколько всего себе Богдан придумал. Не было же ничего с Уимбергом, не было. Показуха. Только не пойму, как он на это подписался? Или он даже и не знал…

– Дим, пусть придумывает твой дружок, что хочет, чтобы оправдать себя. Чтобы подлечить своё самолюбие. Никого он не любит кроме себя, никого, – тираду об Андрее намеренно проигнорила.

– За, что оправдать? Он ничего не сделал. А про Уимберга промолчала, значит я прав, – усмехнулся Димка.

Её обдало жаром, налила ещё порцию мартини и залпом проглотила, на глазах выступили слёзы. Утёрла рукой и налила ещё. Спасибо Нестеров, напомнил, что она жалкая, несчастная проигравшая по всем фронтам.

– Хватит! – рявкнул Димка, выхватывая у неё бутылку. – Хватит…

Обнял крепко-крепко.

– Мы всё исправим, слышишь, – говорил ей убирая волосы с лица.

– Ты готов быть с ней после Романец? – всхлипнула девчонка.

– Не знаю, – тихо ответил.

– А я точно знаю, не смогу, никогда, – уткнувшись мокрыми щеками в футболку друга. – Он настолько заморался, что я даже смотреть на него не могу.

– Тебе так кажется. Ты всем сделала больно, а теперь ещё и в обиде на всех.

Она вырвалась. Вытирая глаза, щёки.

– Машину жаль, затаскает по помойкам беднягу, – судорожный вздох.

Нестеров мотает головой, неисправима. Садится на прежнее место и чувствует, полегчало. Сам то готов что-то исправлять?

– Я хочу чтобы вы поговорили? – решительно заявляет Димка.

– Забудь Нестеров, забудь, – отмахивается Алекса, садясь напротив. – Я спать, что-то очень устала и ты иди, а то Вика увидит в таком виде и огребёшь по пятое число.

Нестеров вздохнул, а девчонка прямиком по лестнице и наверх. Наверное в свою комнату пошла, усмехнулся, нахалка, как у себя дома. Родители совсем залюбили девчонку, наверное им нужен второй ребёнок. Уронил голову на стол.

Утром, пока Димка ещё спал, Алекса спустилась на кухню. Виктория листала одной рукой журнал, другой в зависшем состоянии держала кофейную чашку.

– Привет, хулиганка, – раздался голос за спиной.

Алекса вместе с Викой подскочили, обернувшись на Павла.

– Чуть удар не хватил, – прижала руку к сердцу девчонка.

Он улыбнулся и сев напротив супруги взялся за чашку. Алекса подсела третьей за стол.

– Что это вы тут вчера с Димой устроили? – строго спросила Вика.

– Слёзы в водке топили. Ой, не спрашивайте! День только начался, не надо его портить. Я тороплюсь, такси ждёт. Хотела только сказать, не ругайте Димку. Он больше не будет, это всё я виновата.

С минуту посмотрела на переглядывающихся родителей и увеялась на работу.

По дороге купив булочек и в кафе прихватив стакан кофе, Алекса открыла магазин. Такое впечатление, что всё по старому. Она ест булочки с утра, как и раньше, пьёт кофе из кафешки с первого этажа. Сейчас зайдёт Уимберг на проверку, присматривает за ней, так, как мать снова в отъезде. И действительно на входе появляется Андрей.

Алекса чуть в слух не сказала: ну вот, я же говорила. Неприятное ощущение, словно кто-то стёр страницы из жизни.

Уимберг пришёл не с пустыми руками, два стакана кофе и точно не с первого этажа. А вот это что-то новенькое, раньше приходил только с предъявами, а теперь с чем… Прищурив глаза, подозрительно на него смотрела, пока он приближался.

– Доброе утро, – улыбнулся, прямо, как в гостинице каждое утро.

– Мне кажется мы договорились, продолжения золушки и тыквы не будет.

– Не будет, но это не значит, что мы должны играть новую роль, по старому сценарию.

– Друзьями мы точно не будем, – заверила Алекса.

Поставил стаканы с ароматным напитком и снова улыбнулся.

– Любовниками тоже.

От изумления и наглости даже рот открыла. На что он расхохотался. Девчонка тяжело задышала, издеваться вздумал.

– Ещё вчера ты не притворялся…

– Прекрати во всём искать подвох, – перебил он её гневную тираду. – Я уже знаю, что ты не чудовище, а милая, нежная девочка, иногда капризная, балованная, но не монстр. Может ты и играла задуманную роль, но это была именно ты. Знаешь откуда знаю? Конечно нет. Я наблюдал за тобой за долго до того, как ты обо мне узнала. После Кубы пазл сложился. Любви и ласки тебе не хватает, вот ты и скалишься, как голодный волк на всех.

– Слыш ты, психолог…

Она не смогла договорить, Уимберг метнувшись зажал ей рот ладонью, чем привёл в ещё большее изумление. Она попыталась оторвать его руку от своего лица, попутно зацепила локтем стакан и обдала Андрея кофем. Он отскочил отпуская девчонку. И осмотрев себя, уставился с непонятными эмоциями на неё.

Отступив от него Алекса выдохнула. Её будто волна захлестнула, воспоминанием, как Богдан делал аналогично, закрывая ей рот. Зачем он это сделал?

– Убирайся, – зарычала сквозь зубы. – Какого ты припёрся?

Взяв салфетки хоть малость пытался вытереть, рубашка испорчена, да и брюки лучше переодеть.

– Завтра к десяти утра поедешь права получишь, – бросил Андрей, ещё раз осматривая себя.

– Да ладно, – не поверила девчонка.

Она завалила экзамен, на, что Димка утверждал, никто не сдаёт с первого раза и он в том числе.

– Решил освободить тебя от данного мне обещания. И вот благодарность.

Но девчонка его уже не слушала, устремив взгляд на вход в магазин. Вся будто ощетинилась, пальцы сжались в кулаки.

– Сама пришла, тем лучше, – еле слышно проговорила Алекса, ринувшись на встречу входящим.

Беззаботно болтая шли Таня с подружкой и ничего не подозревали, о надвигающейся опасности.

С разлету Алекса ударила в нос ненавистной особе, повалив на пол, оседлав сверху припечатала за шею под горлом к полу и взревела.

– Ещё раз прикоснёшься к нему, я тебе руки переломаю!

Жертва на время оглушённо притихшая смирно лежала, чуть прийдя в себя закричала и начала вырываться. Подружка рядом горланила помогите. Подоспел Уимберг, ухватив Алексу под руки пытался стащить с несчастной, но не тут то было.

– Ты меня поняла?! – ревела словно медведь Алекса в лицо жертвы.

Занесённая ещё для одного удара рука перехвачена Андреем, он сжал девчонку и стащил с истерично вопящей.

Сбежалась толпа народу, кто-то даже вызвал скорую, охрану. Андрей оттащил Алексу на территорию магазина не выпуская из рук.

– Только попробуй тварь и я тебя достану! – вырывалась с неимоверной силой.

Вывернув опасную руку, Андрей сжал её, перекрывая кислород. И оттолкнул от себя в сторону подсобки.

– Скройся с глаз моих! – приказал.

Она дёрнулась, но с места не двинулась, смотря на него из под лобья. Молча пригрозил ей взглядом и вышел к подоспевшей администрации торгового центра.

Настолько быстро и тяжело дышала, что лёгкие болели, но холодный взгляд Андрея привёл в чувства. Что наделала… Что теперь подумает… Но было поздно, да и не сожалеет ни капли. Никто не смеет моё трогать руками! Из-за этой твари она совершила роковую ошибку и назад уже ничего не вернуть.

***

Ты груб и дерзок, это видит каждый, Ты смел, упрям, прямолинеен, крут. Душа твоя оборвалась, однаждыПопробовав из сплетен горький кнут.

Всё доброе, согреть пытаясь руки, О ненависть разбилось, как стекло. Любви хотелось. Только боль разлуки, Увы, твоё дыханье не снесло.

Запрятав всё поглубже, скрывши солью, Надев на лоб пренебреженья цепь, Играешь циника, ужившись крепко с ролью, Себя свободно превративши в склеп.

И где-то там, под глыбами страданийЖивёт мечта – не удалось убитьЕё сарказма ядом, злобой брани. И с ней, заветной, продолжаешь жить… Лео Лея

Летний вечер не радовал прохладой, только сплит спасал в помещении от духоты. Димка положил пульт на стол и собирался уже уходить, хотел пораньше, не вышло. Вчерашняя попойка даёт о себе знать головной болью и неприятным ощущение в желудке, не говоря уже о постоянной жажде. Открывается дверь, на пороге Богдан. В глаза бросился растрёпанный вид, бровь рассечённая, губа кровоточит, глаза сверкают. Футболка в крови, шорты перепачканы пылью, в руке бутылка коньяку. Нестеров обомлев уставился на друга.

– Не понял… Вот это номер?

– Успел, уже неплохо, – усмехнулся криво брюнет, проходя в кабинет и захлопывая дверь.

Димка достал стаканы из шкафа, продолжая осматривать друга. На правой кисти сбиты костяшки, на левой руке содран локоть.

– Не спрашивай, что случилось, – тут же предупредил Богдан.

На что брови Нестерова поползли на лоб. А брюнет взялся за распаковку бутылки. Налил в стаканы, отпив тяжело опустился на диван, откидывая голову на подголовник выдохнул.

Усаживаясь на край стола Димка не спускал глаз с Богдана. От запаха алкоголя подташнивало, но всё равно отпил.

– Не надо на меня так смотреть, – не поднимая головы и не открывая глаз.

Минут десять Богдан пытался спокойно дышать, а кровь продолжала бурлить по венам. Глоток из стакана, губу обожгло огнём, прижал ладонь сморщившись. Нестеров достал аптечку.

– Не надо, и так сойдёт, – взял только салфетку и прижал к губам. Кровь над бровью уже запеклась.

Димка сел снова на край стола.

– Уимберга встретил и не сдержался, – выдал наконец Богдан. – Моё, нельзя трогать руками.

– Твоё? – уточнил Нестеров.

– На тот момент она была моя.

– Я с вами сопьюсь нахрен, – потёр лицо ладонями Димка. – Подрались?

– Не ожидал, но соперник оказался достойный, – всё ещё удивлённо заметил Богдан. – Как увидел его, переклинило, но я не сожалею ни чуть. Моё, нельзя трогать руками. Пару рёбер я ему точно сломал, – взглянул на друга.

– Хорошо не прибил, – глоток обжигающей жидкости. – Господи, Богдан, ты уже, как она.

– Мне нечего на это ответить.

Димка взяв бутылку сел рядом, долил в стаканы.

– С кем с нами ты сопьёшься?

– С Алисой, с тобой, с Алексой, только вчера была у меня, будто почуяла, что плохо, припёрлась.

– Ещё б почуяла, что мне плохо, – едко заметил Богдан.

– Может и чует, но вы же гордые, упрямые, не можете поговорить.

– Нестеров! Я с первого дня пытался с ней разговаривать, каждый день пытался. И что? Получилось?

– Видеть хочешь? Хочешь, хотя бы просто видеть. Знаешь, Богдан, что она мне сказала, когда я рассказал про Алису? Не поверишь! Что мы тупые ослы! Видите ли не понимаем, что они нас любят. Говорит: чего ты хочешь? Конечно, я любить хочу, видеть хочу, слышать хочу… Ну так иди говорит, чего сидишь ноешь, как баба. Не захочет, я пытался. Прямо так и сказала! Сгреби в охапку, говорит, спряч от всех, чтоб только ты и она. И заставь поговорить, убеди, что нужна. А то сидишь тут ничего не делаешь и жалеешь себя бедного и несчастного. Понял?

Богдан молчал, отпив из стакана хотел что-то сказать, да промолчал, отпив ещё раз.

– Я вот только сцепился с Уимбергом, хочешь, чтобы я ещё и с ней сцепился? Зачем ты мне это рассказываешь? Вот зачем?! – развернулся Богдан всем корпусом к другу.

Зарычав сполз с дивана и сел на пол.

– Затем, чтобы ты понимал её.

– Что я должен понять? Я уже и не знаю, что мне понимать. Не захотела со мной разговаривать, перешагнул через себя в который раз, побежал за ней, а ей нечего мне сказать, кроме как убери свои грязные лапы. У неё на две стороны, с ним, со мной, а я должен понимать?!

– Да не было у неё ничего с Уимбергом, не было. Показуха чистой воды. И ты был прав, мстила. Только вот за что? Вроде и говорит, и в тоже время недоговаривает. Я только одного не пойму, почему Уимберг повёлся? Тоже жертва её экспериментов?

– Потому, что повёлся. Как верный пёс за ней. Я не верю ей, что у них там ничего не было. Он не тот, кто будет играть в её игры и позировать ей для фото. Ещё скажи к океану насильно увёз. Вот не поверю.

– А она лично и не сказала, что не было, не может признаться. Сам вижу.

– Много ты видишь, уже в который раз и всё мимо.

– Вот увидишь! Как я говорю, так и есть, время покажет и ты тогда попомнишь мои слова и будешь жалеть, что не поверил.

– Всё Нестеров, всё, не побегу сгребать в охапку, пытать не буду. Хватит! Я устал. Я просто не знаю, что у неё в голове, когда всё было замечательно, она просто сбежала, а потом укатила типо с врагом своим тусить на вечеринках и пляжах ночами. Поздно, что-то изменить.

Димка вздохнул. Может и прав, может действительно поздно что-то менять и не зачем.

– Богдан, – тот угукнул, Димка сполз к нему на пол и продолжил: – я вот не пойму, удивительно просто, как вы раньше не пересекались ни разу. Постоянно рядом же были, ходили, ездили, тренировались, сидели в этом кабинете чёрт возьми, – изумлялся Нестеров.

– Не знаю, может и не надо было. Наверное не судьба.

– Да ладно… – упрямо Димка.

– Я часто думал, в последние дни находясь здесь, вот встреться она сейчас мне. Случайно. Хочу посмотреть в глаза, встряхнуть как следует, сказать нахрена она это сделала. Потом сгрести и прямо здесь в душе, в раздевалке, в машине, где угодно… – замотал головой Богдан. – Но ни разу не встретились, ни разу! Как часто она тренируется сейчас?

– Каждый день.

– И ни разу не пересеклись, ни разу. Давай Нестеров по домам, я грязный, сам себе противен. Вызывай такси.

Оба в дрезг пьяные вышли на улицу, Нестеров обнял Богдана за плечи.

– Поехали со мной, я не пущу тебя за руль.

– Нестеров, я не девка, мне твоя опека не нужна.

– У тебя права лишние?

– Нет, уж очень хочу подышать, надышаться, – ляпнул Богдан.

– Ну подыши, – смирился Нестеров, совершенно не понимая о чём говорит друг. Димку увезло такси, а Богдан привычным маршрутом направился в конец парковки к итальянке, верно ожидающей хозяина. Сел в машину и вдохнул полные лёгкие её всё ещё яркого аромата. Опустил голову на руль. Дура, просто дрянь…

– Поздно Нестеров, поздно. Больше не побегу, а если сама придёт, – усмехнулся горько, – не придёт.

Снова вдохнул, глянув туда, где обычно сидела она, вспоминая, как первый раз угнала его машину. Дрянь.

Больше никогда не позволит так с собой. Никогда не переступит через себя, побещал самому себе. Завёл машину и неторопливо поехал домой. Чему быть, того не миновать, проскользнула мысль.

***

Богдан с остервенением бил по груше. Не видел её больше двух недель. Тяжко, тоскливо, не хватает переписки, её вредности, сумасшествия. Поцелуев на грани, потрясающей кожи, неповторимого запаха кожи… Под холодными струями душа смывал с себя не только пот, воспоминания, мысли о ней, каждый раз казалось, что смыл её прикосновения. И так каждый раз. Разбила на мелкие кусочки сердце, перевернула жизнь вверх дном, отобрала сон. Эксперимент значит… По началу он распинал её всеми словами, что припомнил, но злость ушла, а боль осталась. Вдребезги разнесла его, как человека, как личность. Сломала… А он всё равно желает видеть, слышать, прикасаться, дышать ей. Придётся, как-то научиться жить с этим. Как упал так и поднимется.

Покинув здание спорт комплекса, неспеша шёл через парковку, глубоко вдыхая свежий, вечерний воздух. Больше некуда торопиться. Переживёт, жизнь-то продолжается, независимо с ней он или без неё. Смириться и вперёд в будущее. Скользнув в салон итальянки, завёл машину и плавно выехал на дорогу. Каждый из них получил по заслугам, что не убивает, то делает сильнее.

***

Спокойная и внутри и снаружи, уроган улёгся. Вышла из душа, холодная вода бодрит. За две недели она к ней привыкла, остужает воспаленный мозг и остывает бешеное сердце. Каждая мышца кричит о уже привычном перегрузе. Вроде совсем вот-вот, а будто и давно. Его взгляд на грани безумия в порыве страсти всё ещё преследовал ночами. Тело до сих пор помнит сильные руки. Иногда кажется слышит его голос. Самый опасный человек на земле для неё, который чувствует её, как себя самого. К лучшему, значит к лучшему. Никто и никогда не целовал так, как он, чтобы кружилась голова. Оделась, на автомате прошла по этажу спорт комплекса к выходу. Неспешной походкой миновала двери, не замечая восхищённых взглядов. Вдохнула свежего, вечернего воздуха и через парковку вдоль дороги, пешком домой, привычным движением закинув рюкзак на плечи. Теперь он в прошлом. Её эксперимент закончился и не ясно успех или провал… И то и другое результат, на то он и эксперимент. Переживёт, жизнь-то продолжается и время бежит. Кому из них больнее, а уже и не важно. Каждый получил по заслугам, что не убивает, то делает сильнее. Её то уж точно!

Невысокая, стройная фигурка спокойным шагом двигалась вдоль дороги, любуясь небом, задрав голову. Голубизну окрасило розовым свечением кровавой луны. Чуть-чуть ещё и стемнеет.

Чёрная итальянская красотка выделяясь из потока машин, не торопится, плавно тормозит и плавно трогается. Удаляясь исчезает совсем слившись с темнотой.

Смилуются ли разгневанные боги, покажет время. Продолжение следует…