Текст книги "Эксперимент (СИ)"
Автор книги: Теодора Игнатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)
– Футболку зачем спёрла?
Алекса даже не сразу поняла о чём спрашивает, так занята своими мыслями. А зачем? Да сама не знает, чтобы выбесить сильнее.
– На память оставить хотела, – усмехнулась бредовости.
– Так и быть, подарю, если сама с меня снимешь.
Она промолчала, покосившись на него. Пуще прежнего заботившись тем, а куда это он такой довольный её везёт.
– Почему не уехала?
– Контрастный душ, взбесился, успокоился.
– Дурочка, ты доведёшь меня, отхватишь.
Зло на него глянула, он в ответ только улыбнулся. От чего бросило в жар.
Довольно быстро съехали с дороги в частник, Алекса чуть не хохотнула, признав дорогу. В тот самый, где прятала его машину, когда угнала. Только не говорите ей, что Богдан где-то тут рядышком живёт. Ой!
Он непременно заметил повеселевшую девчонку, что-то снова придумала. Не пройдёт, только не сегодня. Буквально соседняя улица, с той крайней, где ночевала его "Брера". Ну и дела, не могла поверить Алекса. Прогоняя мысль, а зачем сюда приехали…
За руку Богдан завёл в дом. Довольно большой и просторный, обстановка кричала о роскоши. Не давая осмотреться потянул по лестнице наверх. Смотря ему в спину поражалась, какой он огромный и вздрогнула, когда на половине пути обернулся и схватил её оплетая сильными руками, со вздохом поцеловал, жадные ладони поползли под платье задирая. Да скучала она, скучала, сдалась укусив его за шею. Застонав вырвался сминая губы страстью. Не успела оглянуться, как уже в комнате, хлопает дверь отрезая от всего мира.
– Обещал подарить… – напоминает.
Стаскивает с него футболку, он растёгивает молнию на платье, безошибочно найдя сбоку. Шумное дыхание, долгие поцелуи не дают продохнуть.
– Боишься? – замечает он, как вся дрожит. – Дрожишь.
– С чего решил, что боюсь? И дрожу не поэтому, – тихо тихо, почти шёпотом.
Обхватывая за лицо смотрит в глаза, пристально, долго.
– По глазам вижу, что тебе страшно. От чего дрожишь тогда?
– Хочу тебя… – выдохнула Алекса ему в губы, потянувшись к нему сама.
Торопливо стащил с неё платье. Разговорам не место, только губы, руки, дыхание. Но она успела взять себя в руки за секунды промедления. Смогла.
На пол его джинсы, стягивает лямки белья, опрокинув её на постель. Губами по животу, она со стоном пытается отодвинуться дрожа всем телом.
– Богдан…
Он продолжает целовать настойчивее, прикусывая кожу. Поднимается к губам.
– Богдан…
– Лекс…
– Богдан, пожалуйста… – её трясло как в лихорадке.
– Ты вся дрожишь… – обнял он крепко.
– Сейчас успокоюсь… Пожалуйста не мучь меня…
– Ты мучаешь меня. Лекс, я хочу тебя… – прижал к себе ещё крепче сжимая дрожащее тело.
Алекса выгибаясь громко простонала. Не успела, волна страха прошлась по внутренностям и следом осознание. Последняя черта, и всё конец. Самое сложное бороться с собой!
– Богдан, пожалуйста, не трогай меня… – взмолилась она, тяжело дыша. Ещё чуть чуть и она сдастся.
Он замер.
– Что случилось? Никогда такого не видел.
– Может тебя никто так не хотел, – попыталась улыбнуться подальше отодвигаясь от него, а сама окидывая обнажённое тело парня пламенным взглядом.
– Что мешает получить то чего ты так хочешь? – ближе придвинулся, не отпуская её взгляд остановившийся на его глазах.
– Не готова я… Дай мне ещё времени. Хотя бы чуть чуть.
Богдан не понимающе моргнул. Девчонка совершенно оплела и запутала. Разум отказывается подчиняться.
Она отвернулась обнимая себя руками в попытке унять дрожь, уткнулась лбом в колени и громко выдохнула, пытаясь не всхлипнуть. Так рано, слишком рано, дай ещё хоть несколько дней полетать в эйфории, на смотреться, надышаться, повторяла про себя.
– Ты меня убиваешь. Я не понимаю, – Богдан рывком встал с кровати, подобрал платье и кинул рядом с ней. – Я в душ.
Вышел из комнаты. Всхлипнула без слез, схватилась за голову запуская пальцы обеих рук в волосы. Она не может! Не получается. Как перешагнуть? Сходит с ума рядом с ним, он пробирает своими поцелуями, руками до костей.
Вернувшись молча оделся не взглянув на неё. Она уже одетая. Подобрал ключи с пола и повёл на выход. В машине оба молчали, напряжение буквально летало в воздухе искря. Алекса разочарованно молчала, раздражённое состояние Богдана задевало. У подъезда выскочила без привычных прощальных поцелуев. Была уверена кинется за ней, но он сразу, как только дверь машины хлопнула, стартанул с места, заставляя вздрогнуть. Болезненно окатила волна ревности, точно поедет подцепит девку. О чём она?! Да и плевать! С чего ей ревновать?!
Зайдя в пустую, тёмную квартиру сползла по стене у двери на пол, даже не разувшись. Запустив пальцы в волосы схватилась за голову. Что с ней происходит. Она совсем потеряла голову. Сама готова на него наброситься, словно озабоченная. Как видит его, только и делает, что раздевает глазами. Готова искусать до полусмерти. Да что за бред! Зарычала в бессильной злобе на себя. А ревность продолжала разъедать душу. От одной только мысли, что кто-то до него дотронется мозг отключался, а глаза застилала кровавая пелена. Почему так сложно? Совсем не по плану.
Глава 21
Богдан буквально пулей влетает в кабинет Нестерова.
– О, здорово!
– Здоров, – запыханно отвечает Богдан.
– Бежал что-ли?
– Почти, – сел в кресло глотнув воды. – Только из душа. Тороплюсь.
Дима улыбнулся. К ней наверное. Чтобы Богдан к девчонке торопился, эт что-то новое. Значит всё таки примерение состоялось.
– Ну так несись ромео, чего расселся.
– Уже… – Богдан снова нервно глотнул, пропустив раздражающую шутку мимо ушей. Закрутив крышку поставил решительно воду на стол.
Дима оторвал взгляд от монитора и заинтересованно посмотрел на друга.
– Что?
– Я тут спросить хотел… – Богдан замолк в ступоре уставившись на Нестерова, он хотел задать волнующий вопрос, но не получалось. Не та тема чтобы обсуждать даже с другом, это Илья так просто может, а у него не получается.
Сорвался с места метнулся до двери и снова развернувшись сел на диван. Дима удивлённо отодвинулся от стола, а потом и вовсе пересел на край ближе к Богдану, сложив руки на груди.
Богдан смотрел на друга и не знал с чего начать. Нестеров в отношении Алексы непредсказуем ещё больше, чем он сам. Не спрашивать же у Алёны, сразу сдаст, это первое, а второе, она девчонка. Тяжело выдохнул, ероша волосы пятерней. Дима нервно потёр лицо ладонями. Но Нестеров самый близкий, у кого спросить, как не у него.
– Что случилось? На тебе лица нет.
– Ничего не случилось, волнует меня один вопрос.
– Богдан, ну давай уже, а?
– Короче… отношения, что были у Алексы… посерьёзному?
– В смысле? – опешил Дима.
– Ну… – выдохнул Богдан. – Спала она с ним?
Димка ругнулся и спрыгнул со стола.
– Да я не знаю таких подробностей. Но мужик взрослый, сам, как думаешь? Ночами пропадала, точно. Уимберг искал.
– Не факт, значит не факт.
– Богдан, ты это к чему?
– Ни к чему. Не забивай голову.
– Так, раз начал, давай уже изъясняйся.
– Давай, Нестеров, я ушёл, – ретировался Богдан из кабинета.
Димка беспокойно поглядывал на дверь. Что у них там происходит.
Итальянка расправив крылья несётся подгоняемая сердцем Богдана. Видеть, слышать, прикасаться. Сжать до хруста костей, маленькую, вредную и такую сладкую. Или придушить…
Алексу разбудил звонок. Не открывая глаз достала телефон и ответила на ощупь.
– У-у-у…
– Спишь? Сонька моя, открывай дверь, доставка завтрака, – игривый голос.
– Богдан… Какого завтрака? Ты глумишься? Я ещё сплю.
– Малыш, я долго буду стоять под дверью?
Алекса сползла с кровати путаясь в простыне, убрала волосы с лица, прошлёпала по коридору босиком до двери, на кухне по телефону говорила мама. Открыла дверь, всё ещё зажимая телефон плечом. Богдан.
– Доброе утро! – окидывая её любопытным взглядом с ног до головы.
Стоит перед ним в коротких шортиках и облегающем топике на тонких бретелях, растрёпанная, с трудом удерживая глаза открытыми.
Она хлопая не открывающимися глазами убрала от уха телефон.
– А где завтрак?
С лица Богдана мигом сползла улыбка. Вот она любительница поесть.
– Я не сойду за завтрак? Обещаю будет вкусно.
– Обманул… – пробурчала девчонка, продолжая пялиться на него, как на приведение. А про себя улыбнулась.
Вытянул из-за спины пакет с апельсинам и что-то там ещё просматривалось, но, что Алекса не поняла, заинтересованно вытягивая шею к пакету.
– Здравствуй Богдан, – появилась у двери Екатерина обуваясь.
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся парень.
Алекса грозно глянула на мать. Уже и о нём пронюхали. Она специально не знакомила, много чести.
– Не держи мальчика на пороге, не воспитанная. Чаем напои, – чмокнула Алексу в щеку и убежала по ступенькам, куда-то торопясь.
Тут девчонка вообще уронила челюсть на пол. И обтёрла рукой щеку.
– Слышала?! Впускай давай, – сощурился Богдан наступая.
Отступила от двери пропуская.
– Наглый! – выдернула у него из рук пакет и пошла на кухню открыв заглядывая. Богдан следом. По дороге вытащила, то что не смогла рассмотреть. Булочки с джемом в контейнере местной пекарни.
– О-о! Это я люблю, – сразу проснулась Алекса.
Богдан отобрал у неё упаковку и поставил на стол. Обнял Алексу притягивая к себе собственническим жестом, она проследил глазами за ускользающим завтраком.
– Может начнём завтрак с меня? – медленными шагами оттесняя к выходу, по пути чмокая короткими поцелуями в губы. – Пока ты такая милая, сонная, забавная… А я очень вкусный, – крепко поцеловал на пол пути к её комнате.
Алекса не успевала ничего ответить, он каждый раз закрывал рот поцелуем. На пороге спальни упёрлась ногами пытаясь остановить громадину. Он снова поцеловал её.
– Богдан! – удалось наконец вырваться. Преградила путь в комнату. – Да что с тобой?!
– Влюбился, – за улыбался Богдан подходя в плотную.
Упёрлась в широкую грудь руками, пытаясь сдвинуть с места, но безуспешно. Он сгрёб в охапку и в два шага оказался у кровати, укладывая её на постель, опускаясь сверху. Поцеловал долго и с чувством.
– Вкусно? – промурлыкал в самые губы касаясь их.
– Да-а, – выдохнула Алекса переводя дыхание.
– Красивая… Нежная… Милая… Моя девочка… – целовал её Богдан на каждом слове.
– Я голодная, – последняя попытка на спасение.
– Я тоже… – хитрое мурлыкание.
Его руки везде, губы обжигают кожу.
– Ты меня пугаешь такой…
– Мне нравится, когда ты боишься…
Сильно укусила его за подбородок. Богдан дёрнулся от неё.
– Зачем?!
– Значит тебе нравится, когда мне страшно?!
– Нравится. Я хочу тебя защищать, оберегать, любить…
– А от тебя, меня кто будет защищать?
– Я докажу, что не надо меня бояться.
А меня надо. Пронеслось в её голове, но она быстро прогнала мысль прочь.
– Ну попробуй, докажи или опровергни.
– Что-о-о…
– Что слышал!
Он прищурившись некоторое время смотрел. Потом с силой вцепился зубами ей в шею. Девчонка вскрикнула и попыталась отбиваться. Он же завладел губами в грубом поцелуе и с силой сжал её со вздохом.
– Ты ненормальный! – слетела она с кровати.
– Ещё какой. Совсем свихнулся. Уже сам себя боюсь. Теперь, как я ходить будешь, – ткнул пальцем себе на шею, где красовались следы зубов оставленные ею накануне.
В который раз повернулась перед зеркалом, то так, то эдак. Голубое платье облегая подчеркивает фигуру, оттеняет глаза, придавая им яркости. Волосы крупными локонами сияют при каждом движение. На губах только прозрачный бальзам, всё равно съест в первые пять минут. Она впервые одевается для него. Да ладно, улыбается. Было дело в белом, до сих пор помнит, как он на неё смотрел, аж про жирную свою забыл. И целовал… Так целовал, что голова кружилась, а ноги не держали. Тряхнула головой. Хватит! Приказала себе строго.
Звонок в дверь. Вздрогнула. В теле мондраж, будто видится с ним первый раз. Что за бред творится. Открывает выдохнув, опешив замирает. Охапка белых роз перед лицом, в нос ударяет аромат. Крупнющие бутоны излучают божественный запах. А паразит стоит улыбается загадочно так, обведя её взглядом прячет улыбку и опустив цветы перешагивает через порог, мигом притянув к себе. Эдакая махина прижимает к стене, она испуганно трепыхнувшись хватает его за лицо ладонями и шепчет:
– Мама…
Он очнувшись отпускает, напоследок проведя ладонью по ягодицам. Вручает цветы.
– Для самой, самой, моей.
– Прекрати, – смущается девчонка. – Лапша не для моих ушей.
– Лекс, не начинай. Ты всё испортишь.
Она долго не раздумывая наливает в ведро воды и туда их. Вот, что значит имел ввиду, было упущение. И он исправит. У двери помогает ей застегнуть чёрные босоножки на шпильке. Не упустив случая пройтись ладонями по ножкам.
Ловя взгляды парня Алекса попутно слышит, как мать набирает код от сейфа. Характерный писк еле слышен. Сердце подпрыгивает. Она как раз сегодня сказала, что встреча с кем то по поводу открытия нового магазина и как раз сделает заказ на новую коллекцию. Видимо понадобились отложенные деньги. Хватанув сумочку, берет парня за руку и к двери, вслед раздается голос матери.
– Алекса!
Открывает дверь и тащит его за собой.
– Бежим!
Он хмурится и тормозит её, оглянувшись.
– Богдан, бежим.
Как волшебное слово действует. Хлопает дверь и они несутся в лифт. За руки до машины. Она восхищённо смотрит на него. Светло синие джинсы с лёгкими подратостями, бледно голубая футболка, облегает накаченный торс, толстая серебрянная цепочка виднеется на шее. Такой весь из себя, плохой мальчишка. Татушки не хватает. Синхронно садятся в машину и сразу отъезжают.
– Что опять натворила?
– Ничего.
– Пожалуйста, не начинай врать.
Она не долго думая опираясь на его колено тянется и целует в скулу, легонько куснув. Богдан даже вздрогнул.
– Походу до ресторана мы не доедем…
Сворачивает на обочину и включает аварийку.
– Пожалуйста, не надо. Я больше так не буду! – кричит Алекса.
Обхватив лицо притягивает к себе и тихо говорит в самые губы:
– Обещай, что будешь.
Отъезжают и осмыслив сказанные слова, Алексу осеняет.
– Какой ещё ресторан?!
– Когда сытая, ты покладистая. Тебя надо срочно, вкусно накормить. А потом я решу, что с тобой делать.
– В смысле, решишь! – вскрикнула недовольно.
– Вот, видишь, а если б сытая была, сейчас сказала бы, делай со мной, что хочешь, – улыбался Богдан сверкая на неё глазами.
– Не дождёшься!
– Посмотрим.
Вылезая из машины Алекса твёрдо решила, не бывать по твоему Богдаша. И как только подошли к дверям крепко сжав его пальцы упёрлась. Богдан удивлённо глянул на неё.
– Не пойдём.
– Пойдём, – настаивал он.
– Я не хочу, – подошла вплотную и прошептала: – целовать тебя хочу, обнимать, я не хочу есть.
Богдан удивлённо моргнул. Она же воспользовавшись потянула его за собой.
– Куда тогда?
– Да никуда, просто так! – улыбнулась шагая вверх по улице. – Не всё ли равно куда. Нафиг мне не нужна ваша ресторанная кухня.
– Что значит ваша.
– На днях папаша объявившийся тоже пытался накормить.
– Может уже расскажешь, что у тебя там происходит.
Взявшись за руки шли вдоль улицы. Болтали о всякой ерунде. Богдана задевало, что она не хочет с ним делиться.
– Что ты голову повесил?
– Вот только не начинай, – предупредил он грозно.
Алекса остановилась, обняла его, прижавшись крепко, он прижал к себе в ответ. Чмокнув в ухо спросил:
– Что ты опять натворила? Почему мы опять сбежали. Как малолетка бегаю с тобой.
Алекса тяжело вздохнула и завидев на другой стороне улицы кафешку, в которой они с Алёной частенько раньше заседали, потащила его туда. Не возразив подчинился. Выбрав укромное местечко, подальше от посторонних глаз заняли дальний столик в углу, отделённый от основного помещения зелёной стеной из искуственных цветов. Тут же появилась официантка и улыбнувшись во весь рот защебетала:
– Здравствуйте, давненько вы к нам не заходили. Даже наш шеф повар уже соскучился, иногда спрашивает, где эта вредная блондинка.
Обе рассмеялись. Богдан удивлённо посмотрел на Алексу.
– Ну передайте вашему повару, что я голодная. Пусть порадует мой желудок на своё усмотрение.
Девушка заулыбалась, мельком осмотрев спутника Алексы и метнулась на кухню.
– Ой, как много я хочу знать о этой вредной блондинке.
Придвинувшись к нему ближе, положила ладошку на колено. Проследив взглядом за её поглаживующей рукой, Богдан удивлённо спросил:
– Что ты делаешь?
– Соблазняю, – пальцы дразня крались по бедру вверх.
Богдан перехватил руку, переплетая пальцы.
– Не прокатит. Давай-ка рассказывай, что натворила, – и строго так посмотрел.
Девчонка нахмурилась.
– Что рассказывать, ты уже всё знаешь.
Наткнувшись на грозные, чёрные глаза, выдохнула раздражённо.
– Только вот не начинай читать морали. Хорошо, тебе всё, всё? Ладно.
Официантка принесла сок апельсиновый и бутылку шампанского. Алекса удивлённо округлила глаза, на, что девушка ответила:
– От шеф повара, он кричал на всю кухню. Несите шампанского, я выпью за того смельчака, что заарканил эту чокнутую. А так, как не пьёт шампанское, просил передать вам.
– Ах, значит так! – прищурилась Алекса. – Передай ему, что я вернусь одна и ему не поздоровится.
Смотря то на одну, то на другую Богдан плохо понимал, что происходит. Официантка довольная полетела на кухню. Брюнет откинувшись на диване грозно смотрел.
– Ой, ну ладно. Когда уходила в окопы, не знала сколько война продлится, взяла деньги дома из сейфа. Андрюша же всё спёр у меня и телефон и карточку. Думала карточку верну себе и всё положу на место до копейки. Но… Не смотри на меня так! Я их Сашке отдала, матери на операцию. На лекарства сам заработает. Да, что?
Мотая головой Богдан тёр переносицу.
– Им они нужнее, чем нам! Вон плюсом к нашему, этот козёл ей два магазина открывает. Что он ей триста тысяч не даст. В лёгкую! Он в ресторанах со шлюхами больше прожирает.
– Прекрати так разговаривать!
Девчонка насупилась сложив руки на столе. Нежно касаясь пальцами, убрал на лицо упавшие пряди волос. Провёл ладонью по плечу.
– Я плохо понимаю, что у вас там происходит. Он, папаша, Уимберг каким боком во всём этом. Ты так ждала возвращения мамы, а теперь смотришь на неё, как на врага народа. Расскажи, как есть и по порядку.
На столе перед ними салаты и овощи. Только вот обоим не до кулинарных шедевров.
– Что тут рассказывать… Мама исчезла без предупреждения, бросив на Андрюшу меня, магазин, и квартиру. Я что, сам знаешь. Потом они такие довольные вернулись, отдохнувшие и заявились к Димке. Меня им подавай! Как только вошла в кабинет, всё поняла. Только одного взгляда было достаточно, и моё скучание по ней и переживания за неё испарились, будто глаза открылись. Это говорит твой отец и понеслось. Нет у меня отца! И мне неинтересно от кого она там когда-то залетела. Андрюшу папашка приставил, воспитывать меня, мамочка вдруг поняла, что я не влазию в её рамки и она не справляется с моим буйным характером. Дабы избежать проблем они приставили Уимберга нянчиться со мной. Не пойму, в чём он так провинился, что для него работы другой нету? Теперь папашка видите ли общаться со мной хочет. Купить меня пытался, что говорит тебе в компенсацию подарить. А меня никто спросить не хочет? Чего я хочу. Она всё время кому-то что-то доказывает, совершенно наплевав на мое я. Но я же живая, я человек. Знаешь, когда у бабы Вали в кладовке мыши завелись, я тогда каждый день к ней приходила, в надежде хоть одну, самую маленькую поймать. Глупо! Я всё детство просила хоть маленькую зверушку, ну хоть полудохлую рыбку… Уж не говоря о собаке. До сих пор мечтаю. Я тебе сейчас расскажу, только ты не ори, обещаешь?
Богдан удивился, потом крепко обнял её прижимая сильно, сильно.
– Обещаю.
Она уткнулась носом ему в грудь, вдохнула давно уже привычный запах и снова заговорила.
– Когда вы все меня искали, я всю ночь гуляла с бродячей собакой. Так всё нафиг достало, что сил не было, – тут она всё таки соврала, – под утро совершенно случайно встретила трейсера. Он доставал нас, ну мы и согласились пойти к нему. Я согласилась, при условии, что и собака пойдёт. Грязная, страшная, мохнатая такая коричневая собака, с бородой. Худющая. Так мы оказались у него дома. Чаем напоил с бутерами и спать уложил. Была удивлена, оказался нормальным пацаном. А раньше мы знаешь, как с ним скубались, чуть не до драки. Утром обнаружила, как его мама намывает эту бродяжку. Я бросила её там и сбежала. Только ты и в этот раз не ори, – оторвавшись взглянула ему в глаза лукаво.
Богдан вздохнул.
– Не буду.
– В тот день, когда ты отвёз меня домой, я потом поехала к нему биту вернуть. Не смотри на меня так… А он представляешь гуляет с этой собакой! Я то думала выгнали давно, в приют может отвезли, как делала моя мама, когда я притаскивала живность домой. Нет, они её у себя оставили, уже раскормить успели, красавицей сделали. Любят её и заботятся о ней. Мне так стыдно стало. Притащила и бросила, я даже не вспоминала о ней. Тогда и узнала, что его матери операция нужна. И передумала деньги в сейф возвращать. Потому, что мы просто зажравшиеся сволочи. И мать моя по глупости залетела, аборт не сделала, может тоже мозгов не хватило, родила меня, как назло всем. Я обуза и навязанная ответственность, от которой она всё мое детство откупалась подарками и всем, чего бы я не захотела. Кроме маленькой зверушки, потому, что за неё тоже надо нести ответственность, а она не желает этого. Выставляет меня на показ, когда красиво, а как проблемы стыдно ей, не знает куда меня день. Хочется чтобы всё идеально было, а со мной так не выходит. Косяченная. Димку знаешь, как Вика любит? Можно только завидовать. Они семья, а мы… Так, драм театр. Вика даже меня любит, а она нет, – хохотнула девчонка.
Сильные руки покрепче обняли, Богдан тяжело вздохнул. Поцеловал в макушку и оторвав от себя сказал:
– Я тебя люблю, – чмокнул в губы, – такую какая есть, придурошную, маленькую, глупую, забавную, злую, неуравновешенную, красивую, непослушную, любую.
Она перепуганно уставилась в его глаза, хотела что-то сказать и перепугалась ещё сильнее. По глазам Богдан наблюдал быструю смену эмоций. Поведение насторожило, сердце ёкнуло и понеслось. Он не ждал ответа, взаимности, просто хотел чтобы она знала. Не только ей признался, но и себе, озвучив не просто про себя, а вслух, чтобы потом уже никогда не сдавать назад.
Запив соком застрявший ком в горле, девчонка быстро оправилась.
– Можешь не готовить речь и не переживать, я ничего не жду от тебя, – в упор смотрел на неё Богдан.
Она выбралась из рук родных и вздохнула. Выбора нет, надо идти до конца.
– Корми меня и веди на прогулку.
Спустя час молча шли за руку, почти стемнело. Небо заволокли тучи, где-то недалеко громыхал гром, порывы ветра заставляли жмуриться.
– Поехали, домой отвезу.
– Я не хочу домой.
– Сейчас дождь пойдёт, – Богдан крепче сжал её пальцы.
Давно он не гулял за ручку с девчонкой. Как-то его отношения за последние несколько лет иначе складывались.
– Хочу под дождь! – улыбнулась. – Дождь, молния слепит, гром оглушает, все мокрые… Потрясающе!
Оба засмеялись.
– Ненормальная.
– С чего бы? Люблю я дождь, грозу, ветер люблю.
Как по заказу прямо над головами громыхнуло оглушая и стали падать огромные капли, набирая темп. Девчонка передёрнулась, но улыбнулась.
– Боги гневаются.
– На кого, – засмеялся Богдан её бредням.
– На меня! – гордо заявила.
Обнял, опаляя губы поцелуем. Дождь ливанул с чудовищной силой. На меня, проговорила Алекса про себя, перечу их задумкам. Как всегда перечу. Богдан схватил за руку и потащил в сторону машины, стараясь перекричать шум ливня.
– Домой! Ты страшно болеешь, нельзя мокнуть.
Довольная сидела перед ним, мокрые насквозь, вода прямо стекала с одежды. Вытирала глаза, косметика растеклась по лицу. Нашла в сумке салфетки и принялась снимать макияж. Богдан стянул футболку, но отжать её некуда было, на улице лило, как из ведра. Алекса покосилась на полуобнажённого парня, щеки тут же потеплели.
– Куда, если не домой? Могу предложить ко мне. Обещаю приставать не буду.
Она собирала разбросанные салфетки.
– Я буду.
– Не дразнись! И хватит мусорить тут. Каждый раз после тебя мусору в машине валом. То бутылки, то салфетки, то ещё что… – отобрал у неё скомканый мусор.
– Да не правда!
Так и не дождавшись ответа, повёз к себе. Надеясь, что действительно сможет не приставать. Погода бушевала не желая прекращать разгул богов. Заехав сразу в гараж, повёл в дом. На ходу растегивая джинсы.
– Говорил приставать не будет, а сам уже раздевается.
– Да я весь мокрый, – возмутился Богдан.
– Дом ваш какой-то, будто необитаемый.
– Он и есть необитаемый. Я только спать приезжаю, мать всё лето по курортам летает, отчим частенько не ночует дома, то в разъездах, то в разлётах. Они и уговаривают меня не съезжать, наверное чтобы было кому за домом присмотреть, – усмехнулся Богдан.
Тут же в гостиной, с трудом снял мокрые джинсы и не успела она опомниться растегнул ей молнию на спине. Стянул платье через голову и унёс вещи. Красиво, но не уютно, осмотрелась Алекса. В прошлый раз почти ничего не заметила, не до этого было как-то.
– Через пару часов будут чистые и сухие, – появился, как из неоткуда. – Хочешь, я заберу тебя и сделаем дом обитаемым на лето. К осени мать вернётся и мы куда-нибудь съедем, с ней жить не возможно. Вы поубиваете друг друга.
Обернул Алексу большим полотенцем обнимая.
– Хочешь?
Она молчала, ошарашенно слушая его.
– Что?! Я уже мальчик взрослый, и могу жить с кем пожелаю. Я желаю с тобой, – развернул её к себе лицом. – Пугливый мой ребенок, в душ пойдёшь?
Она потянулась и обняла его за шею притягивая желанные губы к себе ближе. Богдан тут же уронил с неё полотенце. Большие ладони опустились на поясницу надавливая поглаживали. Девчонка еле слышно застонала. Не запомнила, как оказались в комнате наверху и уже без белья. Она напориста не меньше его, до головокружения доводят руки. Каждый поцелуй до боли, как последний, каждое прикосновение, словно прощальное, страсть, будто в последний раз. Она продалась, куплена чувствами, в чём сама себе не признавалась. Не могла смириться. Никогда не сможет и ни с чем смириться. Упиваясь страстью и его любовью, Алекса даже в эти минуты не могла отпустить горьких мыслей. Не получалось. Осознавала очень важное и ценное, но пути назад нет. Она понимала на, что идёт. Просто тогда не знала, что это будет вот так.
– Моя, любимая, – шептал Богдан, неустанно продолжая сжимать и покрывать поцелуями.
Она же молчала, ни проронив за ночь и слова. Ни одного. Что внутри дома, что снаружи пронёсся страшный уроган. Богдан крепко сжав любимую с рассветом уснул. Она еле касаясь гладила его спину, наслаждаясь каждым прикосновением. Ещё минутка, ну пару секунд и пять минут. Продлевала убегающее время. Если не сейчас, то никогда не сможет.
Слёзы застрявшие в горле подбирались наружу. Одна, затем другая скатились по щекам на подушку. Тихонечко, чуть дыша заставила себя выбраться из крепких объятий и уже таких родных, желанных. Сползла с кровати, прогоняя мысли, свою слабость.
Хорошо Богдан принёс высохшую одежду, когда спускался за водой. Одела мятое платье, босоножки сгребла за ремешки и на цыпочках кралась из комнаты. Остановилась у двери, не надо, повторяла про себя, но всё равно обернулась. Прекрасное зрелище загорелого, обнажённого парня на белых простынях, еле заметное дыхание, капризные губы даже во сне. Оторвав взгляд, быстро вышла.
Нашла сумку, телефон, обернулась на лестницу. И кинулась из дома прочь, с каждым шагом сердце билось тяжелее и тяжелее, выбежала через входную дверь и понеслась, как можно быстрее, как можно дальше от него, пока не передумала, сама себе не доверяя. Слёзы стекая по щекам уносило ветром. Внутри разрывало на части. Да простят меня боги. Противоречия убивали. Докажи или опровергни, стучало в мыслях надеждой.
Тучи расступились, бледное утреннее небо окрасил рассвет, нежнейшими розовыми бликами. По совершенно пустой дороге босиком бежала девушка, в голубом коротеньком платье, следом за ней развивался шлейф длинных светлых локонов. В одной руке маленькая сумочка, в другой босоножки. Бежала так, что позавидует любой профессионал. Быстро и даже слегка безумно, так будто за ней черти гнались. На самом деле бежала от себя, от своей слабости, от самой себя, от своего проигрыша… От желания вернуться… Он не докажет, что любит её. Знала наперёд. Уже этим утром его чувства скорее всего перерастут во что-то другое. Если остановится, заплачет… Бежала не чувствуя боли впивающихся в нежную кожу камешков, не чувствуя прохладу утра, не чувствуя ничего…
Богдан проснулся будто его толкнули. Один, резко вскочил, Алексы в комнате нет.
– Лекс… – позвал охрипшим голосом.
Тишина. Обошёл весь дом, никого. Вернулся в комнату, вещей нет. Ушла?! Взъерошил волосы руками и сел на край кровати. На полу валялся телефон. Набрал её номер, абонент вне доступа. Через не закрытые шторы крались первые лучи солнца. Потёр устало переносицу.
– Паразитка! – швырнул телефон на кровать. – Сбежала. Умеет же всё испортить. Что опять не так?!
В душу закралось неприятное давящее ощущение, заставляя нервничать и метаться по дому, борясь с желанием быть ближе к любимой.
