Текст книги "Меткие стрелки"

Автор книги: Теодор Гриц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Карабин с магазином в прикладе.

Магазинное ружье было создано. Из него можно было безостановочно выпускать пулю за пулей. Но вот беда: не многие из них попадали в цель. Мешал этому черный порох.

Он сгорал не весь, поэтому значительная часть его превращалась в копоть и дым.

Помните описание боя Львом Николаевичем Толстым в «Войне и мире»?

«Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат были закопчены порохом… Иные забивали шомполами, другие подсыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли – этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром».

Так было во времена Кутузова, когда солдат выпускал не больше одной пули в минуту. Представьте себе, что же творилось на поле боя, когда появилась скорострельная винтовка!

Дым валил из ствола, как из самоварной трубы, дым застилал глаза, в густых клубах его исчезали мишени. Где уж тут целиться! Стрелку приходилось либо ждать, пока рассеется дымовая завеса, либо палить «на авось».

Чтобы зря не тратить патронов, надо было уничтожить дым.

При Суворове солдат в бою делал в среднем тридцать выстрелов, и по тем временам это было много. Появилась магазинка – начали стрелять втрое больше. А стволы тогда были широкие и пули увесистые. Таская на себе такую тяжесть, солдат с ног валился от усталости.

Решили уменьшить диаметр ствола. Пуля меньше – солдату легче. И полет у такой пули прямее. Но оказалось, что и тут мешает черный порох.

Вы ведь знаете, что не все равно, бросить ли большой камень или маленький. Большой тяжелее и ударит сильнее.

То же самое и с пулей. Раз уменьшается ее диаметр, уменьшается и вес; уменьшается вес – уменьшается и сила.

Чтобы легкая пуля била с такой же силой, как и тяжелая, есть одно верное средство: надо заставить ее лететь скорее. Насколько же?

Оружейники вычислили, что скорость уменьшается в квадрате по отношению к весу. Значит, если пуля вдвое легче, она должна лететь в четыре раза быстрее.

Серединный магазин.

Обыкновенный черный порох не может дать такую скорость. Новому оружию был нужен и новый порох.

Как побежден был дым

Началось все с крахмала. С обыкновенного крахмала, который употребляют в прачечных.

Было обнаружено, что кусок крахмала, облитый азотной кислотой, приобретает новое свойство.

Стоило поднести такой кусок крахмала к свече, как он вспыхивал желтым пламенем и сгорал без остатка.

Тогда попробовали облить азотной кислотой льняную пряжу и древесные опилки. С ними произошло то же самое. От огня они мгновенно воспламенялись, а от удара даже взрывались.

Это было новое вещество, названное ксилоидином.

В тридцатых годах прошлого века еще не подозревали, что в результате этих скромных опытов будет открыта страшная сила, от которой будут лететь под откос поезда, камнем падать на дно морское громадные броненосцы, взлетать на воздух железные мосты. Никто не думал, что вещество, рожденное от соединения кислоты и клетчатки, заменит порох и будет яростно грохотать на полях сражений.

Позднее ученые обнаружили, что обыкновенная вата, облитая жгучей смесью из азотной и серной кислот, приобретает страшную силу. Достаточно было ударить молотком по небольшому комочку такой ваты, как появлялась ослепительная вспышка и раздавался оглушительный взрыв.

Открытие это было сделано в 1845 году. Гремучую вату назвали пироксилином.

В пироксилине таится грозная, необузданная сила. Первое время он натворил множество бед. То взорвется от солнечного света, то от изменения температуры на несколько градусов, то от трения, то неизвестно отчего. Хорошо бы еще просто взрывался, а то детонировал со скоростью 5000-7000 метров в секунду, все сокрушая вдребезги. Гибли люди, взлетали на воздух заводы, и как ни бились химики, ничего не могли придумать, чтобы «укротить» пироксилин.

Много лет прошло, прежде чем удалось разгадать причину неожиданных катастроф. А причина оказалась простая: пироксилин плохо очищали, и остатки кислоты вызывали опасное разложение. Только и всего. Если промывать пироксилин до тех пор, пока не останется ни малейших примесей, он годами лежит совершенно спокойно.

Но и хорошо очищенный пироксилин не может заменить пороха. Его специальность – разрушение. Нужно взорвать мост или уничтожить здание – пироксилин отлично справляется со своими обязанностями. А для стрельбы не годится: слишком уж скоро горит.

Сделали такой опыт. Взяли два одинаковых ружья. Из одного стреляли черным порохом, а из другого – небольшими зарядами пироксилина. Первое без особого вреда выдержало двадцать пять тысяч выстрелов, а второе уже после пятисот сделалось никуда не годным.

Для стрельбы пироксилин надо было «успокоить» – заставить его гореть медленнее. Задача нелегкая. Как же ее разрешить?

Подожгите охапку лучины и толстое полено. От лучины быстро останется только горсточка золы, а полено все еще будет гореть. С плотным веществом пламя не может расправиться так быстро, как с размельченным.

Зная это свойство, пробовали прессовать пироксилин под большим давлением. Ничего из этого не вышло: пироксилин по-прежнему взрывался слишком стремительно.

И только в 1885 году французскому инженеру Вьелю удалось наконец найти верный путь. Вьель превратил волокнистый пироксилин в плотную массу, но не механическим, а химическим способом.

Это была не очень сложная операция.

Вьель растворил пироксилин в спирту и эфире, а затем растворитель испарил. Получилась густая зелено-желтая масса, похожая не то на студень, не то на тесто.

Пропуская тесто через специальные сита, Вьель превратил его в лапшу, а лапшу высушил и измельчил.

Русское военное министерство обратилось с просьбой наладить производство пироксилинового пороха к Дмитрию Ивановичу Менделееву.

Великий химик блестяще справился с этой задачей. Он изобрел порох нового типа – пироколлодийный, с успехом применявшийся в морской артиллерии, а изготовление пироксилинового облегчил и улучшил.

Шестьсот лет дым застилал поля сражений.

Шестьсот лет выстрел и дым были неразлучными спутниками.

А теперь их разлучили.

Пироксилиновые крупинки горели без дыма и копоти. Это был настоящий бездымный порох.

Пироксилиновый порох во всех отношениях лучше черного:

– он безопасен в обращении;

– он не оставляет в стволе нагара;

– он дает почти в пять раз больше газов, чем черный.

Винтовка капитана Мосина

Это было еще до того, как химики придумали способ замешивать пироксилиновое тесто.

В июльский полдень у подъезда старого петербургского особняка остановился коренастый офицер.

– Скажите, не здесь ли помещается комиссия для испытания магазинных ружей? – спросил он интендантского чиновника, спешившего куда-то с озабоченным видом.

– Здесь, – торопливо буркнул чиновник и побежал дальше.

Офицер мельком взглянул на позеленевшие от времени медные пушки, стоявшие по углам здания, на часового, вытянувшегося в струнку у полосатой будки, и поднялся по широкой лестнице наверх.

– Как доложить? – спросил его дежурный адъютант.

– Гвардии капитан Мосин по вызову из Тулы.

Председатель комиссии, высокий, сухопарый генерал Чагин, принял его в своем кабинете.

– Садитесь, капитан. Разговор у нас будет короткий.

Армии нужна магазинная винтовка. Вот для этого я и решил пригласить вас в комиссию. Надеюсь, работа будет вам по душе.

– Я уже немного об этом думал, – смущенно признался Мосин и вытащил из брезентового чехла ружье. – Вот видите, на восемь патронов. Они в прикладе и подаются рейкой. До совершенства, конечно, далеко. Это только первая проба.

Чагин внимательно осмотрел магазин, проверил действие затвора.

– Ну, – сказал он, добродушно ухмыляясь, – если бы каждый член комиссии являлся сюда с готовым ружьем, у нас было бы из чего выбирать. Приступайте! Желаю удачи!..

Вернувшись в Тулу, где он был начальником инструментальной мастерской, Мосин с головой ушел в работу.

Он был строг и взыскателен к себе. То, что сегодня казалось ему находкой, он без сожаления отвергал завтра. Работал месяцами и, когда дело подходило к концу, спокойно заявлял:

– Не то, совсем не то! Разве это затвор? Надо попробовать иначе.

И снова бесконечные чертежи, пробы и испытания.

Это был напряженный, изнурительный труд.

Куда бы Мосин ни шел, что бы он ни делал, всегда и везде за ним неотступно следовала мысль о русской магазинной винтовке.

Ведь ею надо вооружить не тысячи, а сотни тысяч людей.

Тут рискуешь не только огромными деньгами, но и тем, что гораздо дороже всяких денег, – судьбой русской армии.

В каких только переделках не приходится бывать нашему солдату! В осеннюю непогодь ползет он по раскисшей глине; в удушливый зной, обливаясь потом, бредет по безводным пескам; влезает на горные кручи; мерзнет на сорокаградусном морозе; вязнет в болотах; мокнет под дождем. И всегда с ним неразлучная спутница – винтовка.

Да, нелегкая предстоит ей служба. Сколько напастей, сколько испытаний! И все надо заранее учесть, заранее предугадать.

Ведь после долгого марша каждый лишний грамм пудовой тяжестью придавит усталые плечи солдата, каждое лишнее движение может оказаться непосильным.

Какой же должна быть новая винтовка? Мосин знал:

– она должна быть скорострельной;

– она должна быть меткой;

– она должна быть легкой, удобной и простой.

Но как всего этого добиться?

Помощники его расходились по домам, а Мосин все сидел, согнувшись за столом, и при свете керосиновой лампы создавал свое детище. Он не знал усталости. Большой лист ватмана покрывался чертежами.

Хотелось скорее проверить действие магазина, и, отложив в сторону карандаш, Мосин становился за верстак. Его сильные руки уверенно владели и резцом, и сверлом, и напильником. Увлекшись работой, он не замечал, что керосин в лампе догорает, а за широким окном мастерской давно уже голубеет небо.

Трудностей было немало. Мешал порох. Он был слаб, дымил и забивал копотью нарезы. После нескольких выстрелов пули заклинивались в стволе.

У Мосина опускались руки. Иногда ему хотелось бросить возню с магазинкой. Ведь все равно ничего не выходит.

Сергей Иванович Мосин, создатель русской трехлинейной винтовки.

Но тут появился пироксилиновый порох: чистый, не дающий ни дыма, ни нагара и очень сильный. Настолько сильный, что пулю можно было значительно уменьшить.

Мерили тогда в России не метрами, сантиметрами и миллиметрами, как теперь, а старыми русскими мерами: саженями, аршинами, вершками. Одна из самых мелких мер длины называлась линией. Когда появился пироксилиновый порох, решили уменьшить калибр ствола до трех линий. Поэтому и винтовку назвали трехлинейной. В переводе на метрические меры линия равна 2,54 миллиметра; значит, три линии – 7,62 миллиметра.

В XVI веке мушкетная пуля была величиной с добрый грецкий орех и летела на триста шагов. Новая пуля не толще карандаша, а летит в десять раз дальше. Вот с какой силой выбрасывает ее бездымный порох!

Мосин отложил в сторону свое первое ружье и принялся за «трехлинейку». Через год была готова новая, малокалиберная винтовка с отличным затвором, но однозарядная, без магазина. Так велело начальство: оно страшно боялось новшеств.

Когда военному министру Ванновскому говорили, что надо спешить с вооружением войск магазинными винтовками, «его высокопревосходительство» упрямо твердил:

– Мы и с однозарядными управимся. Солдат мы учим: стреляй редко, да метко и береги патроны. А с магазинками что ж?

Стреляет часто, куда ни попало! Да откуда мы патронов наберем при такой пальбе?

Но время переупрямило царского сановника.

Вскоре Мосин привез из Тулы малокалиберную магазинную винтовку. Это было уже третье его ружье.

Комиссия ружье забраковала, да и сам Мосин убедился, что приклад – неподходящее место для магазина. Патроны застревали, случались взрывы, при стрельбе ствол начинал перевешивать и портилась меткость.

Но теперь Мосина это не пугало. Он знал, что ему нужно делать. Переехав по приказанию начальства в Ораниенбаум и работая в темном сарае, носившем громкое название «Оружейная мастерская офицерской стрелковой школы», он создает четвертый образец ружья. Здесь он проводит дни и ночи, здесь делает новую винтовку с магазином посередине; заодно улучшает и способ заряжания.

Обойма с патронами.

Раньше, чтобы наполнить магазин, надо было вкладывать в него по одному патрону. На это уходило много времени. Новая же винтовка заряжалась из обоймы сразу пятью патронами. Одного нажима большим пальцем достаточно было, чтобы наполнить магазин. Это нехитрое приспособление сберегало много дорогих секунд. Пятизарядная винтовка заряжалась так же быстро, как и однозарядная.

В технике простые решения – наиболее трудные. Они не приходят сами к изобретателю. Их нужно искать упорно, не жалея ни сил, ни времени. Мосин это хорошо знал и, зная, хотел, чтобы в его винтовке было все просто и понятно, как дважды два – четыре.

Он радовался, когда удавалось избавиться еще от одного винта, еще от одной пружины. Зато каждую оставшуюся деталь заставлял работать за двоих.

И сложное оружие получилось очень простым. Многих это удивляло. А Мосин только усмехался и повторял старую пословицу:

– Будет просто раз со ста.

Отсечка-отражатель системы Мосина.

У винтовочного магазина был в то время большой недостаток: вместо одного патрона из него нередко выскакивало сразу два. Лишний застревал, затвор не закрывался, происходила заминка.

Лучшие зарубежные конструкторы пытались избавиться от этого и ничего не могли придумать. А Мосин придумал. Он изобрел простую деталь, которая автоматически и без всяких помех удерживала патроны в магазинной коробке.

Свое замечательное изобретение Мосин назвал «отсечка-отражатель»: отсечкой – потому, что стальной зуб ее «отсекает» очередной патрон, а остальные придерживает на месте, пока затвор не закрыт до конца; отражателем – потому, что, когда после выстрела солдат открывает затвор, шляпка стреляной гильзы ударяется в ее выступ и «отраженная» этим ударом гильза вылетает наружу.

Отсечка-отражатель водворила в магазине образцовый порядок. Стрелок уже больше не боялся, что из магазина выскочат сразу два патрона и в самый разгар боя произойдет задержка. Патроны теперь следовали один за другим, строго соблюдая очередь. Это был настоящий переворот в истории магазинной винтовки.

В Европе быстро пронюхали об изобретении Мосина. У тамошних оружейников разгорелись глаза. «Надо купить, – решили они, – дело стоящее».

И зачастили к Сергею Ивановичу Мосину хорошо одетые деловые люди, которые говорили по-русски правильно, как в учебнике, так правильно, что сразу было понятно, что они не русские. Расшаркивались, хвалили и предлагали за изобретение деньги. Очень большие деньги.

Сергей Иванович разговаривал с ними вежливо, но когда они уходили, спешил к умывальнику, долго мыл руки, и все казалось ему, что их как следует не отмыть.

«Сделка» не состоялась. Богатство не соблазнило русского изобретателя. Но представители заграничных фирм не очень огорчились. Каким-то бесчестным путем они все же добыли важный секрет. И через полгода мосинская отсечка-отражатель уже появилась на винтовке бельгийского конструктора и фабриканта Леона Нагана.

Работа близилась к концу. Надо было спешить, и Мосин не выходил из мастерской. Здесь за верстаком постоянно возился слесарь Павлов – отставной унтер-офицер Преображенского полка и «кровный оружейник», как он с гордостью величал себя.

И Мосин и Павлов любили смотреть, как по утрам проходил на ученье пехотный полк. Раздавалась барабанная дробь, и зимняя дорога гудела так, как будто кто-то огромными вальками выколачивал белье. По обочине косыми квадратами проплывали длинные тени.

Барабанная дробь внезапно умолкала.

– Левой, левой! – сердито подсчитывал ногу взводный. Сделав отчаянное лицо и далеко вперед выкидывая руки, запевала

начинал пронзительным тенором:

 
Солдатушки-ребятушки,
Где же ваши жены?..
 

И вся рота радостно ему отвечала:

 
Наши жены
Ружья заряжены…
 

Звенел воздух. Пар от дыхания клубился на морозе, как пороховой дым, и в такт песне колыхались косо склоненные ружья.

– Винтовки Бердана, – говорил Павлов. – Он что, американец?

– Американец, – отвечал Мосин.

– Ничего винтовка, – снисходительно замечал Павлов. – Американец… Ну, а как ваша? Скоро?

– Не знаю, Павлов, не знаю. Не от меня одного зависит, – отвечал Мосин и, нахмурившись, возвращался к своим чертежам.

Магазин с отсечка-отражателем Мосина.

Семь лет прошло с тех пор, как он пришел к Чагину с первым образцом магазинки. За это время в комиссию поступило сто девятнадцать всевозможных ружей: итальянские, австрийские, норвежские, немецкие, французские, американские, русские.

Ружья прославленных конструкторов и ружья никому неизвестных мастеров.

Из ста девятнадцати винтовок комиссия выбрала две: бельгийца Леона Нагана и русского Сергея Мосина.

Какая из них лучше? Это должно было выясниться на испытаниях.

Мосин знал: бельгиец – соперник серьезный. Винтовка у него немного сложная, но хорошая. И отделана так, что глядеть любо.

Ни к чему не придерешься. Все тщательно пригнано, отшлифовано, ореховое ложе сияет лаком.

Блеск может понравиться. А тогда семь лет работы – насмарку. И в русской армии будет винтовка иностранца.

Мосин ничем не выдавал своего волнения. Только стал еще более молчаливым и сдержанным, чем всегда.

Осенью 1890 года из Бельгии прибыли триста винтовок Нагана, а из Тулы – триста винтовок Мосина.

Испытания начались 21 декабря.

Солдаты с любопытством разглядывали незнакомые ружья. По команде вышли на огневой рубеж и растянулись редкой цепочкой. Сигнальный взмахнул красным флажком. Замигали быстрые огоньки. Выстрелы на морозе звучали негромко.

Стреляли стоя в размалеванные фигуры саженного роста.

Стреляли лежа в картонные головы, прибитые к деревянному валу. Вал вращался, и головы то появлялись, то исчезали. За две секунды нужно было успеть прицелиться и спустить курок.

Испытания шли всю зиму с утра до ранних сумерек. Стреляли по разным мишеням с разных расстояний. Стреляли на меткость и скорость, залпами и одиночным огнем.

Расстреляли больше четырехсот тысяч патронов. Такого количества хватило бы на хороший бой.

За стрельбой внимательно наблюдали офицеры и отмечали в записных книжках каждую поломку и неисправность.

Это были обыкновенные испытания. А потом начались усиленные.

Из винтовок Мосина и Нагана стреляли надрезанными гильзами и двойными зарядами пороха, чтобы узнать, достаточно ли прочны стволы.

Клали винтовки в длинные ящики, наполненные золой, песком и толченым кирпичом. Смесь раздували мехами, чтобы винтовки засорились как следует. Это называлось «дать перчику».

Пыльные винтовки заряжали чистыми патронами. Скрипели затворы, патроны туго лезли в грязные стволы, случались осечки.

Потом отправили винтовки «на засолку»: облили их соленой водой и положили в сырой погреб. Через три дня вынули, осмотрели, какая сильнее заржавела.

Знал Сергей Иванович, что все это необходимо – ведь на войне не то еще бывает, – и все же волновался.

Наконец, зажали винтовку в тиски и стали подвешивать к прикладу пудовые гири.

«Пять… шесть… семь… восемь… – считал про себя Мосин: – девять…»

Раздался легкий треск. Вспомнил тут Мосин, что «испытание» и «пытка» – слова одного корня.

«…десять…»

Неужели еще?

– Довольно, – сказал Чагин.

Когда гири сняли, Мосин невольно повел плечами, как будто это с него свалилась десятипудовая тяжесть. На прикладе остались глубокие вмятины, но крепкое дерево выдержало, не сломалось.

Испытания кончились.

В марте 1891 года собралась комиссия, чтобы решить, чья же винтовка лучше. Место председателя за просторным столом занял инспектор стрелковой части в войсках генерал Нотбек.

Пришли на заседание члены Артиллерийского комитета, начальники оружейных заводов, офицеры, участвовавшие в испытаниях, пришел и заслуженный профессор Артиллерийской академии, генерал в отставке Владимир Львович Чебышев.

Вопрос был важный. Пять дней спорили. Но еще до того, как председатель роздал листки для голосования, стало ясно, что у Нагана много сторонников. Его ружье привлекало точностью и чистотой отделки. Понравилось оно начальнику стрелковой школы Ридигеру. Чагин долго раздумывал, потом взял карандаш и тоже поставил крестик против фамилии бельгийца.

Собрали листки. В просторном зале стало тихо. – За ружье капитана Мосина, – раздельно произнес председатель, – десять голосов. За ружье Нагана – четырнадцать.

«Значит, кончено! – подумал Мосин. – Не зря я опасался». И вдруг почувствовал сильную усталость.

Но тут вмешался Чебышев.

– Что? – сказал он, вскинув седую голову. – За Нагана четырнадцать? Не согласен!

Дубовое кресло с грохотом откатилось в сторону, Чебышев вскочил и начал доказывать, что винтовка Мосина гораздо лучше.

– Я подсчитал, сколько задержек было при стрельбе из винтовки Нагана: пятьсот пятьдесят четыре. А у Мосина только двести тринадцать. Ружье Мосина сделано неаккуратно, а Нагана – хоть сейчас посылай на выставку. Но важна не внешность. Можно замечательно отлакировать и палку, краснодеревщики у нас найдутся. Важна система, понимаете, система! – сердито повторял старый артиллерист, стуча карандашом по зеленому сукну.

Чебышева поддержал инспектор оружейных заводов.

– Система Мосина гораздо проще и для производства и для боевого применения, – говорил он. – Возьмите хотя бы затвор. Его можно разобрать голыми пальцами, а у Нагана два винта – без отвертки не обойдешься. Винтовку Мосина изготовить легче, и стоить она будет дешевле.

Тогда Ридигер и Чагин заявили, что голосуют за Мосина.

Теперь у обоих конкурентов было одинаковое количество крестиков, но решал голос председателя, а Нотбек голосовал за Мосина.

– То-то же! – все еще сердито проворчал Чебышев. Потом подошел к Мосину и сказал, улыбаясь:

– Вот видите, Сергей Иванович, а вы волновались!

О результатах совещания доложили военному министру, и 16 апреля 1891 года трехлинейная винтовка капитана Мосина была официально принята на вооружение русской армии.

Познакомимся с нею поближе

Винтовке Мосина суждена была долгая и удивительная жизнь.

Каких только врагов не разила наша трехлинейная винтовка!

Меткость ее пули и крепость трехгранного штыка испытали на себе и иноземные захватчики и белогвардейцы.

25 октября 1917 года на штурм Зимнего дворца шли питерские рабочие, солдаты, матросы, и каждый сжимал озябшими руками трехлинейную винтовку.

Под стенами Сталинграда и на днепровских переправах, на вершинах маньчжурских сопок и на горных тропинках в Карпатах – везде и всюду, где только Советская Армия уничтожала врагов, можно найти пустые гильзы от трехлинейной винтовки.

Жива она и сейчас. Ей уже шестьдесят пять лет. Солдаты европейских армий за этот срок не раз сменили свои винтовки на новые. И только винтовка капитана Мосина выдержала трудное испытание временем.

Значок «За отличную стрельбу».

Правда, она уже не такая, какой была в день своего рождения. Кое-что пришлось изменить. Главные усовершенствования были сделаны в 1930 году: улучшен прицел, мушка защищена намушником, прочнее сделано крепление штыка. С тех пор она официально называется «7,62-миллиметровая винтовка образца 1891/1930 года». Но главные детали ее механизма и основы конструкции оказались настолько хорошими, что сохранились до наших дней.

Познакомимся с винтовкой поближе.

Грозное оружие советского пехотинца винтовка образца 1891/1930 года.

Возьмите ее в руки. Что, тяжело? Это только с непривычки так кажется. Ведь наша винтовка весит всего 4,5 килограмма. А старинные пищали весили вчетверо больше.

Посмотрите теперь на ствол – это главная часть винтовки. На его долю приходится самая тяжелая работа.

В стволе взрывается порох, и по стальному каналу мчится пуля, вышибленная из гильзы страшным ударом раскаленных газов.

Для того чтобы расплавить металл, нужна температура в 1400 градусов. А в винтовочном стволе на 1000 градусов жарче. Пороховые газы раскаляются до 2400 градусов. Если бы выстрел происходил не в 1/680 долю секунды, а немного подольше, ствол не выдержал бы и растопился, как воск.

Давление газов принято измерять атмосферами. Атмосфера – это давление 1 килограмма на площадь в 1 квадратный сантиметр. Паровые котлы с давлением в 200 атмосфер считаются последним словом современной техники. Их называют сверхмощными. А в канале ствола давление достигает 2850 атмосфер, то есть оно в четырнадцать раз больше. На один квадратный сантиметр давит сила, равная полной нагрузке трехтонного грузовика.

Как же прочно должен быть сделан ствол, чтобы устоять перед такой температурой и не разорваться от такого давления! На винтовочные стволы идет самая лучшая сталь. Да еще на всякий непредвиденный случай, чтобы не стряслась беда, делают их с запасом прочности.

Так что ствол нашей винтовки без особого вреда может выдержать грандиозное давление в 5500 атмосфер.

Давление не во всем стволе одинаковое. После воспламенения пороха оно сильнее всего в нескольких сантиметрах от патронника. А затем наступает перелом. Пуля движется по каналу, освобождая все больше места для газов. Газы не успевают заполнить его с той же плотностью, какую они имели при начале движения. Давление спадает и достигает у дула всего 450 атмосфер.

Чем выше давление, тем прочнее должны быть стенки ствола. Так его и делают. Толще всего он в казенной части, а затем постепенно утоньшается.

1 – Ствол – главная часть винтовки; в стволе проходит канал с четырьмя узкими желобами-нарезами; в казенной части канал расширен и нарезов не имеет; к стволу накрепко привинчена ствольная коробка; 2 – поперечный разрез ствола.

Задняя часть канала ствола гладкая и расширенная. Сюда вкладывается патрон. Поэтому она и называется патронником.

Посмотрите в ствол на свет. За патронником вы увидите четыре узких желобка-нареза, идущих винтообразно слева направо.

Затвор и его части. 1 – курок; 2 – стебель затвора с рукояткой; 3 – боевая личинка; 4 – к курку привинчивается ударник с бойком; 5 – на ударник одевается боевая пружина; 6 – эта планка соединяет части затвора; она называется соединительной.

Не будь нарезов, продолговатая пуля кувыркалась бы в воздухе. Она летела бы вперед то головкой, то боком, то донышком и быстро теряла бы скорость.

Нарезы и сделаны для того, чтобы полет пули был устойчив, чтобы она летела все время головкой вперед. Проходя по нарезам, пуля поневоле начинает вращаться (слева направо) и, вылетев из ствола, делает 3600 оборотов в секунду. Это страшная скорость. Даже винт самолета делает не больше 100 оборотов в секунду.

Такая вращающаяся, как волчок, пуля уже не кувыркается, а летит устойчиво, рассекая воздух своей острой головкой.

К казенной части ствола наглухо привинчена ствольная коробка. По специальным продольным выемкам, как по рельсам, скользит взад и вперед затвор. Это тоже очень важная часть винтовки. Без затвора не выстрелишь.

В нем помещается курок. Только не такой, как на охотничьих ружьях, а особенный. Это короткий толстый стержень с тремя выступами и пуговкой позади. К курку привинчен похожий на гвоздь длинный стержень. Это ударник. На ударник надета тугая спиральная пружина. Острие ударника разбивает капсюль патрона; оно называется бойком.

Затвор заталкивает патрон в патронник. Затвор наглухо запирает канал ствола. Затвор разбивает капсюль. И это еще не все. После выстрела затвор своим выбрасывателем – небольшим крючком – вытаскивает из патронника пустую гильзу. Вот сколько у него обязанностей!

Попробуйте зарядить винтовку. Прежде всего надо открыть затвор. Возьмите его за рукоятку – короткий стержень с шариком на конце, поверните рукоятку влево, а потом потяните ее к себе до отказа.

Теперь окна ствольной коробки открыты. Вставьте в верхнее окно обойму и большим пальцем правой руки надавите на патроны. Четыре патрона попадут в магазинную коробку, а пятый останется наверху.

1 – магазинная коробка; 2 – внутри нее находится подающий механизм.

Затвор можно закрыть. Двиньте его вперед и поверните рукоятку направо. Винтовка готова к выстрелу.

– А как же с курком и ударником? – спросите вы. – Ведь они вместе с затвором тоже двинутся вперед? В том-то и дело, что нет. Механизм винтовки устроен хитро. Затвор соединен со спусковой пружиной и со спусковым крючком. На спусковой пружине есть небольшой зубчик – шептало. Когда вы заряжали винтовку, этот зубчик успел заскочить за боевой взвод курка. Шептало не дает курку двинуться вперед. Раз останавливается курок, останавливается и ударник.

Упираясь в его венчик, боевая пружина сжимается. Вам хочется поскорее выстрелить. Но прежде надо прицелиться.

Как это делается, вы узнаете дальше. А пока что познакомьтесь с прицелом.

Он помещается за казенником. К узенькой коробочке, похожей на открытый пенал, прикреплена одним концом еще более узкая пластинка с цифрами. Коробочка называется колодкой, а пластинка – прицельной планкой.

Свободный конец прицельной планки загнут кверху, как салазки. Это гривка. Как раз посередине гривки – прорезь.

Возьмитесь за рукоятку затвора, поверните ее влево и до конца потяните к себе.

Окно ствольной коробки открыто. Вставьте в него обойму и надавите на патроны большим пальцем правой руки.

Четыре патрона попали в магазинную коробку, а пятый остался наверху. Сейчас он попадет в патронник.

Двиньте затвор вперед и поверните рукоятку направо. Винтовка готова к выстрелу.

Шептало заскочило за боевой взвод курка и не пускает его вперед.

По обеим сторонам планки гуськом тянутся деления и цифры от 1 до 20. С правой стороны – четные, с левой – нечетные. Каждая единица соответствует 100 метрам расстояния до цели.

Что это значит?

Вам надо стрелять. Расстояние до мишени – 300 метров. Передвиньте хомутик до цифры «3». Мишень удалилась: до нее 600 метров. Значит, и хомутик надо поставить у цифры «6». Все дальше и дальше передвигается по полю мишень, и вслед за ней все дальше передвигается по делениям прицельной планки хомутик. Но вот он дошел до цифры «20». Мишень уже в 2 километрах. Но в такую даль из винтовки не стреляют. При обыкновенном прицеле уже 800 метров – предел для меткого выстрела.

Почти на самом конце ствола сидит мушка – маленький металлический стерженек.

Винтовочная мушка нужна для прицеливания. Она укреплена в стальном кольце – намушнике. Намушник защищает мушку от случайных ударов и, как зонтик, закрывает ее от солнца, чтобы она не блестела.

Вот и все прицельные приспособления.

Когда стрелок правильно прицелился, от его глаза через середину прорези и вершину мушки можно провести прямую линию к мишени.

От глаза стрелка через середину прорези и вершину мушки можно провести прямую линию к мишени.

Внимательно следите за прицелом. Прицел покажет вам, как направлен ствол; прицел во время предупредит о неизбежном промахе.