Текст книги "«На суше и на море» - 61. Фантастика"

Автор книги: Теодор Гамильтон Старджон

Соавторы: Виктор Сапарин,Жак Бержье
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Флетчер мог придумать лишь несколько слов.

– Что бы нас ни преследовало, – а мы не знаем, что это такое, – оно не должно захватить нас врасплох. Нам нужно быть осторожными. Больше, чем осторожными!

Мерфи мягко стукнул кулаком по столу.

– Но что мы можем сделать? Ведь нельзя же стоять и ждать, как бараны!

– Теоретически Сабрия – безопасная планета, – сказал Дамон. – Согласно Стрискалю и Галактическому кодексу, здесь нет опасных существ.

– Хотел бы я, чтобы это мне сказал сам Стрискаль, – фыркнул Мерфи.

– Он мог бы рассуждениями вернуть нам Райта и Агостино. – Дэйв Джонс взглянул на календарь. – Ждать еще месяц.

– Мы будем работать в одну смену, – сказал Флетчер, – пока не приедут очередные.

– Лучше назовите их подмогой, – проворчал Мальберг.

– Завтра, – продолжал Флетчер, – я спущусь в жуке, погляжу кругом и узнаю, что происходит. Тем временем прочие пусть носят с собой топорики или ломики.

По стеклам, по палубе снаружи что-то мягко стучало.

– Дождь, – заметил Мальберг. Он взглянул на часы на стене. – Полночь.

Дождь шипел в воздухе, стучал по стенам; по палубе текла вода, а огни на мачтах светились сквозь косые струи.

Флетчер подошел к иллюминатору, по которому струилась вода, поглядел в сторону цеха. «Кажется, нам лучше запереться на ночь. Незачем…» – Он выглянул в окно, а потом кинулся к двери и выбежал под дождь. Струи хлестали его по лицу, он мог видеть только блеск фонарей сквозь дождь и что-то белое на блестящем темно-сером фоне палубы, что-то вроде старого белого пластмассового шланга.

Вдруг его дернули за лодыжку, вырвав опору из-под ног. Он упал ничком на мокрую палубу. Позади него раздался топот ног, потом возбужденные восклицания, лязг и скрип; ноги у него освободились. Люди затопали дальше сквозь дождь. Флетчер поспешил за ними. Но в цехе ничего не было. Дверь была распахнута, помещения освещены. Справа и слева стояли приземистые измельчители, за ними автоклавы, чаны, трубы шест различных цветов.

Флетчер потянул главный рубильник – жужжание и скрежет машин умолкли. «Запрем все это и вернемся в спальни».

Утро наступало в обратном вечеру порядке: сначала мрачная зелень Атрея, потом она согрелась до розового, когда за тучами поднялся Гейдион. День был ветреный, темные полосы шквалов стлались по всем румбам компаса.

Флетчер позавтракал, надел плотно прилегающий к телу комбинезон, протканный нагревательными проволоками, потом водонепроницаемый скафандр с пластмассовым шлемом. Водяной жук висел на шлюпбалках восточного края плота – прозрачный пластмассовый корпус с насосами, заключенными в металлический кожух посредине. Погружаясь, корпус заполнялся водой через клапаны, которые затем закрывались; жук мог опускаться до 400 футов, причем корпус выдерживал половину давления, а заключенная в нем вода – остальное. На долю пассажира доставалось давление 200 футов[3]3
  Давление 200 футов приблизительно равно 4400 мм рт. ст., или свыше 5 атмосферам. – Прим. ред.


[Закрыть] – достаточно близкое к предельному.

Флетчер забрался внутрь. Мерфи присоединил шланги от резервуара с воздухом к его шлему, потом плотно завинтил дверцу. Мальберг и Ганс Гейнц повернули шлюпбалки. Мерфи встал у пульта управления спуском; на мгновение он заколебался, переводя взгляд с темной, ало рябящей воды на Флетчера и обратно.

Флетчер махнул рукой.

– Спускай! – Его голос раздался из рупора на переборке позади него.

Мерфи повернул рукоятку. Жук опустился. Вода ворвалась внутрь через клапаны, забурлила вокруг Флетчера, поднимаясь выше его головы. Из выпускного клапана шлема взметнулись пузырьки. Флетчер проверил насосы, потом схватился за рычаги. Жук наискось ушел под воду.

– Он может уйти от всего, что за ним погонится, – сказал Дамон. – Ему там безопаснее, чем нам на плоту.

Мерфи вздохнул.

– Аппарат даже сильнее, чем мне хотелось бы. – Он хлопнул Дамона по плечу. – Дамон, мой мальчик, вы можете подняться. На вершине мачты вы будете в безопасности; едва ли что-нибудь полезет туда, чтобы стащить вас в воду. – Мерфи поднял глаза к куполу, расположенному в сотне футов над палубой. – И кажется, я и сам туда полезу, если кто-нибудь согласится приносить мне туда еду.

Гейнц указал на воду.

– Вот пузырьки. Он под плотом. Теперь повернул на север.

День стал бурным. Пена перехлестывала через плот, и выйти на палубу – значило промокнуть. Тучи достаточно разошлись, чтобы появились очертания Атрея и Гейдиона, – кровавого апельсина и бледно-зеленого лимона.

Вдруг ветер утих; океан простерся в каком-то тревожном спокойствии. Команда сидела в столовой и пила кофе, слышались отрывистые, неспокойные голоса.

Дамон встревожился и пошел в свою лабораторию, но вернулся бегом в столовую.

– Декабрахи – они под плотом! Я видел их с наблюдательной палубы.

Мерфи пожал плечами.

– Я не собираюсь лишать их жизни.

– Мне хочется поймать одного, – сказал Дамон. – Живого.

– Мало вам неприятностей? – проворчал Дэйв Джонс.

Дамон терпеливо объяснил:

– Мы не знаем о декабрахах ничего. Это высоко развитый вид. Кристел уничтожил все сведения, какие у нас были, и мне нужен хоть один экземпляр.

Мерфи поднялся.

– Думаю, что смогу подцепить одного сеткой.

– Хорошо, ответил Дамон. – Я приготовлю для него большой чан.

Команда вышла на палубу. Стало душно. Океан лежал маслянисто-гладкий; дымка соединяла море с небом постепенными переходами красок – от грязно-красного у плота до бледно-розового в зените.

Выдвинули кронштейн, прикрепили парашютную сетку и тихонько спустили ее в воду. Гейнц стоял у лебедки; Мерфи перегнулся через фальшборт, пристально вглядываясь в воду.

Из-под плота выплыло что-то бледное.

– Поднять! – крикнул Мерфи.

Трос натянулся; сеть поднялась из воды в каскадах брызг. В центре ее бился шестифутовый декабрах, ловя жабрами воду.

Кронштейн повернули на палубу, сеть наклонилась, и декабрах соскользнул в пластикатовый чан. Он заметался во все стороны, пластикат прогибался под его ударами. Потом он тихо всплыл посредине, уложив щупальца вдоль тела. Вся команда столпилась вокруг чана. Сквозь прозрачные стенки на людей смотрело черное пятно глаза. Мерфи повернулся к Дамону.

– А дальше?

– Я попрошу поставить чан на палубе рядом с лабораторией, где он будет у меня под руками.

– Сказано – сделано.

Чан подняли и перенесли на место, указанное Дамоном; Дамон возбужденно кинулся разрабатывать план исследований.

Команда поглазела на декабраха минут 10–15, потом вернулась в столовую.

* * *

Время шло. Порывы ветра поднимали на океане короткую крутую волну. В два часа рупор зашипел, команда замерла, все подняли головы.

Из рупора послышался голос Флетчера:

– Эй, на плоту! Я в двух милях на северо-запад. Готовьтесь поднять меня.

– А! – вскричал Мерфи, осклабившись. – Он сделал это!

– Я держал о нем пари: четыре против одного, – сказал Мальберг. – Хорошо, что никто не принял.

– Идем, он подойдет раньше, чем мы приготовимся. Они собрались у причала. Водяной жук скользил по океану, блестя корпусом на темной взлохмаченной воде. Он тихо подошел к плоту, магнитные присоски схватили его за нос и корму. Завизжала лебедка, и жук поднялся, изливая свой водяной балласт.

Флетчер в кабине казался напряженным и усталым. Он неловко выбрался из жука, потянулся, расстегнул герметический скафандр, откинул шлем.

– Ну вот, я вернулся. – Он оглядел собравшихся. – Удивляетесь?

– Я проиграл бы на вас, – сказал ему Мальберг.

– Вы нашли хоть что-нибудь? – спросил Дамон.

Флетчер кивнул.

– Сколько хотите. Дайте мне переодеться. Я весь мокрый от пота. – Он вдруг остановился, взглянув на чан у лаборатории. – Когда вы поймали его?

– Выловили около полудня, – ответил Мерфи. – Дамон хочет изучать его.

Флетчер стоял, глядя на чан, и плечи у него опустились.

– Что-нибудь не так? – спросил Дамон.

– Нет, – ответил Флетчер. – Хуже, чем есть, не может быть. – Он повернулся и пошел к спальням.

Команда ждала его в столовой; он пришел минут через 20, налил себе чашку кофе и сел.

– Ну, вот, – сказал он – Я не уверен, но похоже, что мы влопались.

– С декабрахами? – спросил Мерфи.

Флетчер кивнул.

– Я так и знал! – торжествующе вскричал Мерфи. – Достаточно взглянуть на этих трепунов, чтобы увидеть, какие они негодяи.

Дамон нахмурился, не одобряя эмоциональных решений.

– Как в сущности обстоит дело? – спросил он Флетчера. – Что вы можете сказать?

Флетчер тщательно взвешивал слова.

– Дело обстоит так, как мы и не думали. Прежде всего, декабрахи живут организованно.

– Вы хотите сказать – они разумные?

Флетчер покачал головой.

– Не знаю наверное. Возможно. Точно так же возможно, что они живут инстинктивно, как общественные насекомые.

– Но как же… – начал было Дамон.

Флетчер приподнял руку:

– Я расскажу вам все, что случилось, а все вопросы вы будете задавать потом. – Он отхлебнул кофе. – Спустившись под воду, я, конечно, был начеку и смотрел во все глаза. В жуке я чувствовал себя в безопасности, но случались уже всякие вещи, и я немножко нервничал. Едва спустившись, я увидел декабрахов – штук пять или шесть. – Флетчер умолк и отпил кофе.

– Что они делали? – спросил Дамон.

– Ничего особенного. Плавали вокруг монитора, запутавшегося в водорослях. Щупальце у него висело, как рука, и уходило из поля зрения. Я направился туда, просто чтобы посмотреть, что деки делают; они попятились. Мне не хотелось тратить время под плотом, и я повернул на север, к Глубинам. На полпути туда я увидел странную вещь; собственно, я проплыл мимо и повернул, чтобы рассмотреть. Я увидел с дюжину деков. С ними был монитор – действительно большой. Огромный. Он висел на шарах или пузырях – на каких-то стеблях, которые поддерживали его, а деки его направляли… В нашу сторону.

– В нашу сторону, да? – пробормотал Мерфи.

– Что вы сделали? – спросил Меннерс.

– Что же, это была, может быть, невинная прогулка, но я не хотел рисковать. Щупальце у этого монитора было как швартов. Я повернул жука на пузыри – одни уничтожил, остальные разогнал. Монитор упал как камень. Деки разбежались во все стороны. Я подумал, что выиграл этот ход, и пустился на север. Вскоре очутился там, где склон начинает спускаться в Глубины. Я шел на глубине 20 футов, а тут спустился на 200. Мне пришлось включить фары. Этот красный полусвет почти не проникает в воду. – Флетчер снова отпил кофе. – Всю дорогу на Отмелях я шел над коралловыми рифами и над лесами гибких водорослей. Там, где склон спускается в Глубины, кораллы становятся чем-то фантастическим: я думал, здесь больше движение воды, больше питания, больше кислорода. Они вырастают на сотни футов шпилями и башнями, зонтами, платформами, арками – белыми, голубыми, бледно-зелеными.

– Я подошел к краю утеса. Это было как удар; только что мои фары светили на кораллы, на все эти белые башни и шпили, – и вдруг ничего. Я был над Глубинами. Мне стало страшновато. – Флетчер ухмыльнулся. – Это неразумно, конечно. Я измерил глубомером – дно было в 12 тысячах футов внизу. Мне это не понравилось, я повернул обратно. И тут заметил справа огни. Я потушил фары, двинулся на разведку. Огней была россыпь, словно я плыл над городом, и почти так это и было.

– Декабрахи? – спросил Дамон.

Флетчер кивнул.

– Декабрахи…

– Вы хотите сказать: они сами его построили? Вместе с огнями?

Флетчер нахмурился.

– В этом я не могу быть уверен. Коралл вырос в таких формах, что получились маленькие каморки, куда можно вплыть и выплыть и делать все, что им нужно делать в доме. Разумеется, защиты от дождя им не нужно. Они не строили эти коралловые пещеры так, как мы строим дома, но это и не выглядит настоящим кораллом. Похоже, что они заставляли его расти, как им нужно.

Мерфи сказал неуверенно:

– Значит, они разумные.

– Нет, это не обязательно. В конце концов осы строят свои сложные гнезда, пользуясь только инстинктом.

– Каково ваше мнение? – спросил Дамон. – Какое впечатление это производит?

Флетчер покачал головой.

– Я не могу быть уверен. Не знаю, какую мерку тут применять. «Разум» – это слово, имеющее тысячи смыслов, и мы применяем его слишком узко и искусственно.

– Я не понимаю, – заявил Мерфи. – Как вы думаете, деки разумны или нет?

Флетчер засмеялся.

– А люди разумны?

– Конечно. Так они говорят по крайней мере.

– Так вот, я хочу сказать, что нельзя мерить разум декабрахов человеческим разумом. Их надо судить по другой мерке – по их собственной. Люди пользуются орудиями из металла, глины, волокна, неорганических материалов – неживых. Я могу представить себе цивилизацию, развившуюся на живых орудиях – специализированных существах, применяемых господствующей группой для специальных целей. Предположим, что на такой основе живут и декабрахи. Они заставляют коралл расти в нужных им формах. Они пользуются мониторами как лебедками или подъемными кранами, или как ловушками, или для добывания чего-нибудь из воздуха.

– Тогда, значит, – произнес Дамон, – вы думаете, что декабрахи разумны?

Флетчер покачал головой.

– Разум – это только слово, только определение. То, что деки делают, может не поддаваться нашим определениям.

– Это мне не под силу. – Мерфи откинулся на стуле.

Дамон настойчиво продолжал:

– Я не метафизик и не семантик, но мне кажется, что мы можем сделать решающий опыт.

– Какая разница, разумны они или нет? – спросил Мерфи.

– Большая разница, – ответил Флетчер, – с точки зрения закона.

– Ааа, понял, – сказал Мерфи. – Учение об Ответственности.

Флетчер кивнул.

– Нас могут выкинуть с этой планеты за ранение или убийство разумных обитателей. Это бывало.

– Верно, – поддержал Мерфи. – Я был на Алкаид-2, когда такая неприятность случилась с Гравитонной Корпорацией.

– Итак, если деки разумны, то нам придется быть начеку. Вот почему я встревожился, увидев дека в чане.

– Ну, что же, разумны они или нет? – спросил Мальберг.

– Есть один решающий признак, – повторил Дамон. Все взглянули на него выжидающе.

– Ну? – произнес Мерфи. – Выкладывайте.

– Сообщение между собой.

Мерфи задумчиво кивнул.

– Кажется, это подходит. – Он взглянул на Флетчера. – Вы заметили, чтобы они сообщались между собою?

Флетчер покачал головой.

– Я завтра возьму с собой камеру и звукозапись. Тогда мы узнаем наверняка.

– Кстати, – заметил Дамон, – почему вы спрашивали о ниобии?

Флетчер почти забыл об этом.

– У Кристела на столе был кусочек. Может быть… я не уверен.

Дамон кивнул.

– Так вот, может быть, это и совпадение, но в деках полно ниобия.

Флетчер пристально взглянул на него.

– Он у них в крови, и много содержится во внутренних органах.

Флетчер замер, не донеся чашку до рта.

– Достаточно, чтобы это было выгодным?

Дамон кивнул.

– Вероятно, сотня граммов на организм или больше.

– Ну-ну, – произнес Флетчер. – Это действительно очень интересно.

* * *

Дождь шумел всю ночь; налетел сильный ветер, поднимая и нося дождь и пену. Большая часть команды легла спать, фактически все, кроме стюарда Дэйва Джонса и радиста Меннерса, сидевших за шахматами.

Сквозь шум ветра и дождя послышался еще один звук – металлический скрежет, пронзительный скрип, ставший слишком громким, чтобы не услышать его. Меннерс вскочил, кинулся к окну.

– Мачта!

Она была смутно видна сквозь дождь и качалась, как тростник, все увеличивая размах колебаний.

– Что можно сделать? – вскричал Джонс.

– Одна группа растяжек лопнула. Сейчас ничего, – произнес Меннерс.

– Я позову Флетчера. – Джонс кинулся по коридору к спальням.

Мачта резко вздрогнула, замерла на какие-то доли секунды под необычным углом и рухнула на цех переработки.

Прибежал Флетчер, поглядел в окно. Сейчас, когда фонарь на мачте погас, плот выглядел мрачно и зловеще. Флетчер пожал плечами, отвернулся.

– Ночью ничего нельзя сделать. Выйти на палубу – значит, рисковать жизнью.

Утром осмотр места происшествия показал, что две растяжки аккуратно перепилены или перекушены. Мачту, легкую по конструкции, быстро разрезали, оттащили в сторону поломанные части. Плот казался голым и плоским.

– Кто-то или что-то, – заговорил Флетчер, – старается причинить нам как можно больше неприятностей. – Он поглядел через серовато-розовый океан туда, где за пределами видимости плавал плот Морской Рекуперации.

– По-видимому, – заметил Дамон, – вы говорите о Кристеле.

– У меня есть подозрения.

Дамон взглянул в ту сторону.

– Я практически уверен.

– Подозрение – не доказательство, – произнес Флетчер. – Прежде всего, чего Кристел надеется добиться, нападая на нас?

– А чего добились бы декабрахи?

– Не знаю, – сказал Флетчер. – Хотел бы знать. – Он пошел переодеться в подводный костюм.

Водяной жук был готов. Флетчер укрепил камеру в наружной оправке, присоединил звукозапись к чувствительной диафрагме на кожухе, потом сел и закрылся колпаком. Жук погрузился в океан. Он наполнился водой, и его блестящая оболочка исчезла в глубине.

Команда починила крышу цеха переработки, подняла и установила мачту.

День уходил, наступили сумерки и сиреневый вечер. Рупор зашипел, забормотал, потом усталый голос Флетчера сказал с усилием:

– Готовьтесь, я иду.

Команда собралась у борта, вглядываясь в сумерки. Одна тускло блестящая волна сохранила свою форму, приблизилась и оказалась водяным жуком. Спустили захваты, вылили воду из жука, подняли его на палубу. Флетчер вылез на палубу, устало прислонился к шлюпбалкам.

– Мне этих погружений хватит надолго.

– Что вы нашли? – жадно спросил Дамон.

– Я заснял все. Покажу, как только в голове у меня перестанет шуметь.

Флетчер принял горячий душ, потом спустился в столовую и съел миску супу, которую поставил перед ним Джонс, пока Меннерс переносил заснятую Флетчером пленку из камеры в проектор.

– Я понял две вещи, – сказал Флетчер. – Во-первых, они разумны. Во-вторых, если они сообщаются между собою, то по способу, недоступному для человеческих чувств.

Дамон прищурился, удивленно и недовольно.

– Это почти противоречие.

– Погодите, – сказал Флетчер. – Увидите сами. Меннерс включил проектор – экран осветился.

– На первых нескольких футах нет почти ничего, – произнес Флетчер. – Я плыл прямо к концу отмели и прошел вдоль края Глубин. Там обрыв, как на краю света, – прямо вниз. Милях в десяти западнее колонии, найденной вчера, я нашел еще одну, большую, почти город.

– Город означает цивилизацию, – поучительно заметил Дамон.

Флетчер пожал плечами.

– Если цивилизация означает сознательное изменение среды – а я где-то слышал такое определение, – то они цивилизованы.

– Но они не сообщаются между собою?

– Проверьте по фильму сами.

Экран был темен – цвета океана.

– Я сделал круг над Глубинами, – пояснил Флетчер, – выключил огни, включил камеру и стал медленно приближаться.

В центре экрана появилось бледное созвездие, затем оно распалось на рой искр. Они становились крупнее и ярче; позади них проступили высокие неясные очертания коралловых минаретов, башен, шпилей и зубцов. Они прояснялись по мере того, как Флетчер подплывал ближе. С экрана раздался записанный голос Флетчера: «Эти формации имеют высоту от 50 до 200 футов и тянутся почти на полмили».

Изображение изменилось. На поверхности шпилей появились темные пятна; сквозь них тихонько вплывали и выплывали бледные фигуры декабрахов. «Заметьте, – продолжал записанный голос, – эту площадку перед колонией. Это словно терраса или двор. Отсюда плохо видно, я спущусь еще футов на сто».

Изображение изменилось; экран потемнел. «Я спускаюсь, глубомер показывает 360 футов… 380… Мне видно не очень хорошо, надеюсь, камере видно лучше».

Флетчер пояснил:

– Вам сейчас виднее, чем было мне: светящиеся участки кораллов там не очень ярки.

На экране появилось основание коралловых образований и почти ровная площадка шириной в полсотни футов. Камера быстро обвела ее, заглянула за ее край, в темноту.

– Я полюбопытствовал, – сказал Флетчер. – Площадка кажется неестественной. Так это и было. Вы видите очертания внизу? Их еле видно. Эта площадка искусственная – это терраса, крыльцо.

Камера вернулась на площадку, которая теперь казалась разбитой на участки, слегка различавшиеся по цвету.

Голос Флетчера заговорил: «Эти цветные участки, как грядки в огороде: на каждом из них находится какой-нибудь вид растений, водорослей или животных. Я подойду ближе. Вот мониторы». На экране появились две-три дюжины тяжелых полушарий, потом что-то вроде угрей с зубчатыми пилами вдоль тела; они были прикреплены к кораллу присосками. Потом появились плавучие пузыри, потом множество черных конусов с очень длинными хвостами.

Дамон спросил озадаченно:

– Зачем они здесь?

– Узнайте у декабрахов, – ответил Флетчер.

– Я бы спросил, если бы умел.

– Я все-таки не вижу, чтобы они действовали разумно, – заметил Мерфи.

– Смотрите, – сказал Флетчер.

В поле зрения вплыло несколько декабрахов, глядевших на людей в столовой черными пятнами глаз.

«Декабрахи», – произнес голос Флетчера с экрана.

– До сих пор они, кажется, не замечали меня, – добавил сам Флетчер. – Я не светился и не выделялся на фоне. Может быть, они ощутили работу насосов.

Декабрахи вместе повернулись и словно спрыгнули с площадки.

– Заметьте, – сказал Флетчер, – перед ними встала задача, и все сразу придумали одно и то же решение. Сообщений не было.

Декабрахи уменьшились до бледных пятен в одном из темных участков вдоль площадки.

– Я не знал, что происходит, – сказал Флетчер, – но решил двигаться. И тут – камера не записала этого – я почувствовал удар по корпусу, словно кто-то сбросил на меня камень. Я не видел ничего, пока что-то не ударилось в колпак прямо перед моим лицом. Это была маленькая торпеда с длинным, как вязальная спица, носом. Я поспешил уйти, пока декабрахи не придумали еще чего-нибудь.

Экран почернел. Голос Флетчера сказал: «Я иду над Глубинами, параллельно краю Отмелей». По экрану плыли какие-то неопределенные пятна, бледные огоньки, ослабленные водой и расстоянием.

– Я вернулся, следуя вдоль края площадки, – продолжал Флетчер, – и нашел колонию, которую видел вчера.

На экране снова появились шпили, высокие башни – голубоватые, зеленоватые, цвета слоновой кости. «Я приближаюсь, – послышался голос Флетчера. – Хочу заглянуть в одно из этих отверстий». Башня разрослась, появилось черное отверстие.

– Вот тут я включил носовой фонарь, – сказал Флетчер. – Черное отверстие вдруг превратилось в освещенную цилиндрическую камеру глубиной футов 15. Стены ее были выложены блестящими цветными шариками, похожими на елочные украшения. В центре камеры плавал декабрах. Из стенок камеры вытягивались полупрозрачные щупальца, заканчивавшиеся подушечками, и словно мяли и месили гладкую шкуру животного.

– Не знаю, что тут происходит, – произнес Флетчер, – но деку не понравилось, что я смотрю на него.

Декабрах отпрянул в глубину камеры; щупальца отдернулись и спрятались в стены.

– Я заглянул в соседнее отверстие.

Другое черное отверстие превратилось в освещенную камеру, когда прожектор заглянул в него. Там тихо плавал декабрах, держа перед глазом розовый студенистый шарик. Щупалец по стенам не было видно.

– Этот не двигался, – продолжал Флетчер. – Он спал, или был загипнотизирован, или очень испугался. Я двинулся обратно и тут ощутил страшнейший толчок. Я подумал, что погиб.

Изображение на экране сильно качнулось. Промелькнуло сверху вниз что-то темное.

– Я взглянул, – говорил Флетчер, – и увидел с дюжину декабрахов. По-видимому, они притащили огромный камень и сбросили на меня. Я включил насос и кинулся обратно.

Экран погас.

Дамон был потрясен.

– Я согласен, что у них есть признаки разумного поведения. Но обнаружили ли вы звуки?

– Никаких. Запись у меня была включена все время. Никаких вибраций, кроме ударов в корпус.

Дамон сделал недовольную гримасу.

– Но должны же они как-то сообщаться – иначе как они могли бы действовать согласованно?

– Если только они не телепаты, – ответил Флетчер. – Я смотрел внимательно. Ни звуков, ни знаков – ничего!

– Может быть, радиоволны? – спросил Меннерс. – Или инфракрасные лучи?

Дамон возразил мрачно:

– Тот, что в чану, ничего не излучает.

– Ну, вот еще! – сказал Мерфи. – Разве нет разумных рас без способности сообщаться?

– Нет, – ответил Дамон. – Методы могут быть различными – звуки, знаки, излучения, но все разумные сообщаются между собой.

– Как насчет телепатии? – предположил Гейнц.

– Нам она никогда не встречалась. Не думаю, чтобы нашлась и здесь, – ответил Дамон.

– Мне лично кажется, – произнес Флетчер, – что все они думают одинаково, и сообщаться им не нужно.

Дамон сомнительно покачал головой.

– Предположите, что они действуют по принципу общей эмпатии, – продолжал Флетчер, – что они развивались на этой основе. Люди – индивидуалисты, им нужна речь. Деки – идентичны; они и без слов понимают друг друга. Например, деку нужно расширить сад перед своей башней. Может быть, он ждет, когда подплывет другой, и тогда уносит камень, чтобы показать, что ему нужно.

– Сообщение по принципу наглядности, – вставил Дамон.

– Вот именно, если это можно назвать сообщением. Можно достичь сотрудничества, но, конечно, не может быть разговоров, планирования будущего, сохранения прошлого.

– Может быть, нет даже понятия о прошлом или будущем, нет представления о времени! – вскричал Дамон.

– Их природный разум трудно определить. Он может быть развит очень высоко, может стоять низко; отсутствие сообщения должно быть страшной помехой.

– Помехой или нет, – заметил Мальберг, – они наверняка обыгрывают нас.

– Но почему? – вскричал Мерфи, стукнув по столу большим красным кулаком. – Вот в чем вопрос. Мы их не трогали. И вдруг погибает Райт, потом Агостино. Потом наша мачта. Кто знает, что они задумали на эту ночь? Почему? – вот что я хочу знать.

– Это, – произнес Флетчер, – это и есть вопрос, который я хочу задать завтра Теду Кристелу.

* * *

Флетчер надел чистый синий комбинезон, молча позавтракал и вышел на палубу. Мерфи и Мальберг отцепили растяжки вертолета и стерли соляную пленку с его колпака. Флетчер забрался в кабину, повернул контрольную рукоятку. Зеленый свет – значит, все в порядке.

Мерфи сказал с некоторой надеждой:

– Может быть, мне лучше полететь с вами, Сэм, – на случай какой-нибудь неприятности?

– Неприятности? А почему она может случиться?

– Я не мог бы поручиться за Кристела.

– Я тоже, – ответил Флетчер. – Но неприятностей не будет.

Он запустил ротор. Реактивные трубки заработали – вертолет поднялся, взлетел наискось, удаляясь от плота на северо-восток. Плот Био-Минералов превратился в яркую пластинку на фоне скопления водорослей.

День был тусклый, мрачный, безветренный; по-видимому, собиралась одна из тех страшных гроз, какие разражались через каждые несколько недель. Флетчер прибавил скорость, намереваясь сократить свою поездку насколько возможно. Миля за милей океана оставались позади, а впереди появился плот Морской Рекуперации.

* * *

В 20 милях юго-западнее плота Флетчер обогнал маленькую баржу, нагруженную материалом для измельчителей и выщелачивателей у Кристела; он заметил, что на борту было два человека, спрятавшиеся под пластмассовый колпак. «У Морской Рекуперации, наверно, тоже неприятности», – подумал Флетчер.

Плот Кристела мало отличался от плота Био-Минералов, если не считать, что мачта была цела, а в цехе переработки шла работа. Они не закрылись, каковы бы ни были у них затруднения.

Флетчер опустился на взлетную палубу. Когда он останавливал ротор, из конторы вышел Кристел. Флетчер спрыгнул на палубу.

– Хелло, Тед, – сдержанно проговорил он.

Кристел подошел, весело улыбаясь.

– Хелло, Сэм! Долго же мы не виделись! – Он крепко пожал ему руку. – Что нового на Био-Минералах? С Карлом очень плохо, кажется?

– Об этом я и хочу поговорить. – Флетчер оглядел палубу. Там стояли и слушали двое из команды. – Можно пройти в вашу контору?

– Конечно, разумеется. – Кристел повел его в контору, отодвинул дверь. – Вот сюда.

Флетчер вошел. Кристел встал за столом.

– Садитесь. – Сам он опустился в свое кресло. – Ну, что у вас на душе? Прежде всего, как насчет выпивки? Вы любите шотландское виски, насколько я помню.

– Не сегодня, спасибо. – Флетчер шевельнулся в кресле. – Тед, мы встретились на Сабрии с серьезным затруднением и должны поговорить о нем прямо.

– Разумеется, – сказал Кристел. – Говорите.

– Карл Райт погиб. Агостино тоже.

Брови у Кристела поднялись.

– Агостино тоже? Как?

– Неизвестно. Он просто исчез.

Кристел помолчал, обдумывая новость. Потом недоуменно покачал головой.

– Не понимаю. У нас никогда ничего подобного не было.

– Не случалось ничего?

Кристел нахмурился.

– Ну ничего, стоящего внимания. Ваш звонок сделал нас осторожными.

– Тут могут быть виноватыми декабрахи.

Кристел прищурился и сжал губы, но не сказал ничего.

– Вы охотитесь на декабрахов, Тед?

– Ну вот, Сэм… – Кристел колебался, постукивая пальцами по столу, – это едва ли деликатный вопрос. Даже если мы работаем с декабрахами, или с полипами, или с пальчатым мхом, или с проволочными угрями – не думаю, чтобы я должен был отвечать так или этак.

– Мне ваши деловые тайны неинтересны, – возразил Флетчер. – Дело вот в чем: декабрахи, по-видимому, разумны. У меня есть основания думать, что вы перерабатываете их на ниобий. Очевидно, они стараются отомстить и не заботятся о том, кому мстят. Они убили двоих наших людей. Поэтому я имею право знать, что тут происходит.

Кристел кивнул.

– Я понимаю вашу точку зрения, но не могу следовать за вашими рассуждениями. Например, вы говорили, что Райта убил монитор. Теперь вы говорите, что декабрах. И потом, что заставляет вас думать, будто я получаю ниобий?

– Не будем хитрить друг с другом, Тед.

Кристел был словно неприятно удивлен, потом раздосадован.

– Когда вы еще работали на Био-Минералах, – продолжал Флетчер, – вы обнаружили, что в деках много ниобия. Вы уничтожили в картотеках все эти сведения, добились финансовой поддержки, построили этот плот. С тех пор вы истребляете декабрахов.

Кристел откинулся на спинку, холодно взглянул на Флетчера.

– Не слишком ли вы спешите с выводами?

– Если так, вам нужно только отрицать это.

– Ваше поведение неприятно, Сэм.

– Я пришел сюда не для того, чтобы быть приятным. Мы потеряли двоих человек, у нас поломали мачту. Нам пришлось закрыть производство.

– Мне жаль слышать это… – начал Кристел.

Флетчер прервал его:

– Пока что, Кристел, я давал вам преимущество сомнения.

Кристел удивился.

– Как так?

– Я предполагал, что вы не знали о разумности декабрахов, о том, что они находятся под защитой Закона об Ответственности.

– Ну?

– А вы об этом знаете. Вы не можете оправдываться незнанием.

Кристел помолчал немного.

– Ну, Сэм… все это довольно удивительные высказывания.

– Вы отрицаете их?

– Конечно, отрицаю! – догадался сказать Кристел.

– И вы не перерабатываете декабрахов?

– Легче, легче. В конце концов, Сэм, это мой плот. Вы не можете являться сюда и гонять меня взад и вперед. Вам давно уже пора понять это.