Текст книги "Статьи и выступления"

Автор книги: Теодор Драйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

1. ЗАЯВЛЕНИЕ ПО ДЕЛУ ТОМА МУНИ

Медленно, но верно решение губернатора Рольфа по делу Тома Муни поможет широким массам Америки осознать, что закон и суд у нас находятся под контролем и руководством монополий и что только коренное изменение всего образа жизни нации обеспечит справедливость каждому.

1932 г.

Перевод М. Урнова

2. О СУДЕБНОЙ РАСПРАВЕ НАД ЖЕРТВАМИ СКОТТСБОРО

Верховный суд штата Алабама подтвердил решение местного суда, а следовательно, и смертный приговор семерым из восьми негритянских юношей в Скоттсборо. Это беспрецедентный случай: верховный суд санкционировал и одобрил акт варварства.

Хорошо известны обстоятельства, при которых протекало судебное разбирательство. Процесс происходил во время конской ярмарки, длившейся неделю, перед переполненным зданием суда стояла десятитысячная толпа. Администрация штата послала туда вооруженную милицию, опасаясь беспорядков, но беспорядки эти могли вылиться лишь в попытку линчевать негров в случае, если бы суд их оправдал. Когда был вынесен смертный приговор, духовой оркестр грянул победный туш. В кассационной жалобе защитники указывали, что суд нарушил законные права обвиняемых, поскольку ярость толпы запугала судью, присяжных и защиту. В таких условиях было невозможно хоть сколько-нибудь серьезно рассмотреть доказательства их невиновности; однако представлялось вероятным, что высшая инстанция, занимаясь этим делом в более спокойной обстановке, проявит большую беспристрастность и уважение к закону.

Оправдалось ли это ожидание? Нет, напротив: решение, которое в Скоттсборо фактически было принято разъяренной толпой, получило подтверждение – штат Алабама в лице всей своей судебной системы с ее высшими и низшими инстанциями подтвердил к ужасу и возмущению всех порядочных людей свою врожденную ненависть к неграм, показав тем самым, что он сам недалеко ушел от тупой, по-звериному жестокой толпы.

1932 г.

Перевод Н. Хуцишвили

ПОЧЕМУ Я ГОЛОСУЮ ЗА КОММУНИСТОВ

Почему я голосую за коммунистов, а не за демократов, республиканцев и социалистов или еще какую-нибудь партию, существующую в нашей стране?

Потому что программы республиканцев, социалистов и демократов – капиталистические программы. Все они с небольшой лишь разницей стремятся к тому, чтобы дать немногим все богатства и блага жизни, оставив на долю трудящихся невежество, голод и террор.

ПРОЖОРЛИВОСТЬ И ЖЕСТОКОСТЬ

Капитализм при всех своих колоссальных возможностях не мог использовать огромные богатства страны. Капитализм потерпел крах. Природные богатства, которыми изобилует страна и которые должны быть использованы на благо всего трудящегося народа, капитализм с хищнической прожорливостью и жестокостью отдал ничтожной кучке. Двенадцать миллионов рабочих, которые могут и хотят работать, обречены на голод и нищету.Восемьдесят пять процентов занятых на производстве людей работают лишь несколько дней в неделю. И только на долю пятнадцати процентов выпадает удача – они могут полностью использовать свое право на труд. Одна из каждых пяти ферм в Америке брошена на произвол судьбы.Фермеры не в силах больше платить налогов и страховки. А лидеры буржуазных партий – их партийные агитаторы – занимаются прежде всего борьбой за отмену «сухого закона», за разрешение открыто продавать спиртные напитки, а не за удовлетворение нужд обнищавшего и ограбленного народа.

«ИХ» ВЫХОД ИЗ КРИЗИСА

Ни республиканская, ни демократическая партия не заинтересованы в этом. Вся борьба между ними сводится к борьбе за власть. Потому что те, кто составит правительство, будут подбирать своих губернаторов, судей, шерифов и прочих чиновников, олицетворяющих власть в стране. Демократическая и республиканская партии, организованные и контролируемые крупным капиталом, обнаружили на данном этапе экономического кризиса свое полнейшее банкротство. Ни один из их политических лидеров не заинтересуется нуждами американских трудящихся. Все они думают лишь о том, как уберечь от кризиса свои уже награбленные прибыли и как обеспечить приток их на будущее.

Они ищут выход из кризиса ценой дальнейшего закабаления рабочих и фермеров. Мы видим, как давит их пресс на двенадцать миллионов негров, презираемых, преследуемых и терроризируемых, в то время как директора банков и трестов живут в роскоши и богатстве.

Короче говоря, капиталистический выход из кризиса – это еще большая бедность, голод и безработица, которые переживает сейчас трудящаяся Америка.

ПОМОЩЬ БАНКАМ И ТРЕСТАМ

Кто сомневается в этом, пусть обратит внимание на последнюю сессию конгресса. И демократы, составляющие большинство в палате депутатов, и президент Гувер, глава республиканской партии, в трогательном единодушии ассигновали миллиарды долларов на помощь обанкротившимся богачам. Реконструктивная финансовая корпорация, учреждение с капиталом в два миллиарда долларов, создана Гувером непосредственно для помощи банкам, железным дорогам и трестам, потрепанным кризисом.

С другой стороны, и президент и конгресс единодушно отказали в правительственной помощи безработным,в страховании по безработице и в уплате долга ветеранам войны,большинство из которых осталось без всяких средств к жизни.

КАМПАНИЯ «САМОПОМОЩИ»

Все, что они предлагают, – это дутая, гигантски разрекламированная кампания «самопомощи» под лозунгом: семья помогает семье, общество – обществу. Таким образом, голодным беднякам предлагается еще один прямой налог – на самих себя.Неприятная тяжесть благотворительности перекладывается с плеч богачей, дрожащих за свои богатства, на плечи и без того обездоленных, обнищавших трудящихся.

Магазины ломятся от непроданных запасов одежды и продовольствия,но ни один из компетентных органов власти не предложит распределить эти товары среди тех, кто в них нуждается. Сотни тысяч домов пусты,а на полях, на тротуарах, на мостовых ютятся миллионы людей, которым негде жить. Одна за другой останавливаются фабрики. Останавливаются потому, что не приносят доходов своим владельцам. И стоят бесполезные, выключенные из национального богатства страны.

И меня еще спрашивают, почему я собираюсь голосовать за компартию, собираюсь поддерживать кандидатуры Фостера и Форда. Разве нужно еще объяснять это! Коммунисты говорят: «Все богатства страны должны принадлежать трудящимся».Если думать так – значит быть коммунистом, то я в таком случае коммунист.И потому буду голосовать на выборах за коммунистических кандидатов.

1932 г.

ПРИЗЫВ К ЗАЩИТЕ СССР ПОЛУЧАЕТ МОГУЧУЮ ПОДДЕРЖКУ МИЛЛИОНОВ

Вступление

Состоявшийся недавно конгресс [4]4
  Амстердамский международный антивоенный конгресс 1932 г.


[Закрыть], на который собрались представители 30 миллионов человек, чтобы создать единый фронт борьбы против капиталистических войн, следует считать наиболее значительным шагом на пути к миру со времени русской революции.

Эта мобилизация народов мира как нельзя более своевременна. Все возрастающее соперничество капиталистических стран стало принимать форму вооруженных столкновений. В прошлом году мы наблюдали начало новой серии войн. Подобно войнам, предшествовавшим катастрофе 1914 года, они предвещают новую, еще более кровавую резню.

ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ УСИЛИВАЕТСЯ

Если в 1914 году кризис в промышленности, застой в торговле побудили капиталистический мир искать выход в войне, то в 1932 году создавшаяся обстановка с еще большей силой толкает его на этот путь временного разрешения противоречий. Орудия производства значительно усовершенствовались, а рынки сбыта значительно сузились, и потому все настойчивее выдвигается требование нового передела мировых рынков. Но дело не только в этом. Успехи, одерживаемые в России иной социальной системой, которая каждым днем своего существования наглядно показывает массам, каким путем они могут и должны идти, заставляют спешить поджигателей войны.

В настоящее время кровавая война ведется уже на нескольких фронтах – в том числе на Дальнем Востоке и в Латинской Америке. В этих войнах ясно выявляются все противоречия, раздирающие весь капиталистический мир. В Латинской Америке Боливия, Парагвай, Колумбия и Перу втянуты в вооруженную борьбу, подготовленную и развязанную соперничающими силами британского и американского империализма, каждый из которых стремится установить свой контроль над этими рынками.

На Дальнем Востоке война против китайского народа таит угрозу нападения на Советский Союз, обостряя в то же время отношения между Японией и Соединенными Штатами.

НЕМЕДЛЕННО ВСТУПАЙТЕ В БОРЬБУ ПРОТИВ УГРОЗЫ НОВОЙ ВОЙНЫ

Об этих вооруженных схватках было написано и сказано достаточно, чтобы стало ясным, какую угрозу представляет создавшееся положение для свободных народов России, а также для рабочих и честной интеллигенции всего мира. Против этой угрозы необходимо немедленно начать решительную борьбу. Молодежи мира, как и всегда, пришлось бы вынести на своих плечах основную тяжесть мировой войны, молодежь должна знать, что ей уготовано и как она может отвратить нависшую опасность. Промедление в этом деле подобно самоубийству.

Перед молодыми рабочими Советского Союза поставлена ясная задача. Весь мир следит за тем, как они создают новое общество, которое процветает, следуя путем мира и свободы. Каждый уложенный ими кирпич, каждый новый успех социалистического строительства, их Магнитогорски и Днепрострои – это удары по поджигателям войны. Их бдительность, проявляющаяся в мощи Красной Армии, в разоблачении презренных интриг империалистов, служит гарантией того, что они и впредь будут вести борьбу против поджигателей войны. Энергичные и искренние предложения о разоружении, представленные лицемерным государственным деятелям советскими делегациями на конференциях по разоружению, вызвали восхищение миллионов и способствовали укреплению сил мира. Долг советской молодежи – крепить мощь Советского Союза ускоренным темпом. Выполняя этот долг, она связывает руки империалистическим бандитам.

МОЛОДЕЖЬ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО МИРА

Перед молодежью капиталистического мира стоит иная и более трудная задача. Действуя в атмосфере, отравленной ненавистью, насыщенной мерзостями проституированной печати и литературы, которые служат умирающему общественному строю, сознательная молодежь должна развертывать героическую борьбу против империалистической войны, должна разъяснить тем, кто находится или может оказаться в составе вооруженных сил, что их враг не за морями, не на той шестой части земного шара, где нищета сдана в мрачный архив отжившего строя, и не на Дальнем Востоке, где китайский народ начал создавать свое управление, а в их собственном доме. Что их враг – это та кучка монополистов, тот порядок вещей, которые виновны в существовании безработицы, в истреблении человеческих жизней, в установлении террора, губящего тысячи людей, борющихся за кусок хлеба.

Здесь, в Америке, мы читаем об отцах, которые убивают своих детей, потому что они не могут видеть, как их дети умирают голодной смертью. Мы читаем о детях, умирающих с голоду, о тюрьмах, набитых молодыми рабочими. На электрический стул сажают преступников, которым едва исполнилось девятнадцать – двадцать лет. Эти преступники – порождение американского образа жизни, капиталистической системы управления обществом. Свыше пятнадцати миллионов безработных. Миллионы мальчиков и девочек вынуждены в раннем возрасте бросать школу и искать работы. Но никакой работы они найти не могут. Ни один из тех, кто окончил школу в последние три года, ни разу не переступил порога фабрики. В капиталистическом мире они никому не нужны, их способности и таланты остаются в небрежении и гибнут.

СССР УКАЗАЛ МОЛОДЕЖИ «ДОРОГУ В ЖИЗНЬ»

Когда после гражданской войны в России появились тысячи беспризорных детей, советское правительство позаботилось о них, дало им «путевку в жизнь». У нас в Америке имеется около 300 тысяч беспризорных детей; они стали беспризорными не в результате революции, а в результате кризиса капитализма. Большинство из них находится на дороге, которая ведет к религиозному изуверству, и многие – на пути беспросветной нужды.

Революционная молодежь Америки и других капиталистических стран должна повести за собой эти миллионы молодых рабочих и указать им, кто их враг. Международный антивоенный конгресс – это начало; борьба коммунистов против войны приносит свои плоды.

Интеллигенция откликается на призыв выступить в защиту СССР. И когда Ромен Роллан говорит, что он «готов с оружием в руках защищать Союз Советских Социалистических Республик», его слова, словно эхо, подхватывают миллионы людей.

1932 г.

Перевод М. Урнова

ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ «ГОВОРЯТ ГОРНЯКИ ХАРЛАНА»

В угольный район Харлана (штат Кентукки) я поехал вот почему. Начиная примерно с июня и по ноябрь 1931 года американские газеты почти непрерывно печатали сообщения о грубых нарушениях прав не только бастующих горняков этого района, но и многих из тех, кто в самом штате и за его пределами пытался выступить в их защиту. Помнится, я читал, что представители различных газет и агентств – «Юнайтед пресс», «Федерейтед пресс», а также отдельные журналисты, как, например, Брюс Кроуфорд из Нортона, штат Виргиния – подвергались нападению, и, в частности, Брюс Кроуфорд был ранен в ногу, а другим угрожали расправой, если они немедленно не покинут территорию штата, словно частица штата (в данном случае – угольный район Харлана) может – я уже не говорю имеет право – независимо от штата, самовольно вводить законы военного времени и обязывать граждан других штатов, вопреки всем гарантиям, записанным в конституции, соблюдать эти законы.

Вначале я не придавал всему этому большого значения, потому что наблюдал подобного рода войны в горняцких районах Америки на протяжении всей моей жизни. Работая журналистом в Чикаго, Сент-Луисе, Питтсбурге и в других городах, я рано был втянут в эту борьбу и, разумеется, сразу столкнулся с той огромной несправедливостью, которую имущие классы в Америке не только всегда проявляли, но и продолжают проявлять по отношению к рабочим. И вот летом, в июле 1931 года, Национальный союз углекопов попросил меня приехать в Питтсбург, чтобы самому убедиться в жестокой расправе, которая была учинена над бастующими горняками в Восточном Огайо, Северо-Западной и Западной Виргинии и Пенсильвании. Того, что я там увидел, – а я увидел, как шахтовладельцы, расправляясь с углекопами, убивают их, морят голодом, шантажируют и совершают прочие злодеяния, – было достаточно, чтобы я выступил в печати с обвинением против Американской федерации труда. Но я добился только того, что Уильям Грин, нынешний председатель АФТ, написал уклончивый ответ, в котором оправдывал себя и все отрицал.

Однако в октябре прошлого года мною был получен документ на тридцати двух страницах – обвинительный акт, составленный Международным бюро труда на основе данных из различных источников. Все они свидетельствовали о преступлениях и надругательствах над бастующими горняками Харлана, совершенных местной ассоциацией шахтовладельцев. Каждая страница этого документа содержала от трех до пяти обвинений в самых различных преступлениях – от безнаказанных убийств (в общей сложности их было одиннадцать) до взрыва с помощью динамита бесплатных столовых для бастующих горняков, незаконных обысков в их домах, запрещения вступать в любой союз, кроме Объединения углекопов США, к которому углекопы питали отвращение и не хотели принадлежать, ликвидации свободы слова и запрещения представителям не местных газет и журналов приехать на место действия и лично наблюдать за происходящим.

В связи с тем, что Международное бюро труда, по его собственному признанию, оказалось не в состоянии привлечь к этим зверствам внимание общественности, оно обратилось ко мне, как председателю Национального комитета защиты политических заключенных, с предложением образовать комиссию из членов этой организации и выехать в Кентукки с тем, чтобы не только опросить представителей местной власти и потребовать у них ответа за их действия, но и посмотреть, не сможем ли мы таким путем привлечь к этим событиям внимание общественности – чтобы если не вовсе устранить, то хотя бы смягчить некоторые из зол, от которых страдали горняки Харлана.

Мои возражения сводились к тому, что комиссия в составе более или менее случайных лиц, которую я мог бы создать, вряд ли сыграла бы полезную роль; к тому же она могла натолкнуться на грубое противодействие или по меньшей мере возмутительное равнодушие, с каким местные власти относились к попыткам различных газет не только собрать необходимые данные, но и вызвать общественное сочувствие. Я выдвинул другое предложение: вместо того чтобы организовать такую поездку силами Национального комитета защиты политических заключенных, я, в качестве его председателя, приглашу ряд видных общественных деятелей, известных своим мужеством и неоднократными выступлениями в защиту конституционных прав американцев, выехать в район Харлана и провести там несколько заседаний, а также опросить должностных лиц, горняков, шахтовладельцев и местных граждан, которые могли бы подтвердить справедливость всех этих обвинений; таким образом, мы получили бы возможность правильно информировать американскую общественность о событиях в Харлане и одновременно заставить должностных лиц и шахтовладельцев Кентукки поступать более справедливо.

Поскольку Международное бюро труда согласно было на все – лишь бы были приняты какие-то меры, я послал лицам, имена которых перечислены ниже, следующую телеграмму:

«Восемнадцать тысяч американских горняков и их семьи лишены всех конституционных, гражданских и самых простых человеческих прав. Они живут в условиях жесточайшего террора, в тисках которого их держат бандиты и закоренелые преступники. «Нью-Йорк таймс» сообщает: «На угольных полях Харлана идет гражданская война, округа превращена в настоящий вооруженный лагерь». Бандиты, прикрывающиеся маской закона, застрелили двух корреспондентов, чтобы воспрепятствовать опубликованию правдивых сообщений, и похитили других участников расследования. Динамитом взорван автомобиль представителя организации по оказанию помощи бастующим горнякам, взорвана устроенная для бастующих бесплатная столовая, убиты безоружные люди. Бандиты и уголовные преступники выносят третейское решение в трудовом конфликте, а тем временем женщины и дети терпят ужасные лишения и страдают от голодных кровавых поносов. Тридцать четыре горняка обвинены в убийстве на основе нелепейших показаний и отправлены за двести миль в другие округа, где над ними будет учинен суд. Таким образом, их лишили возможности защищаться, так как у них нет ни гроша и они не могут оплатить проезд свидетелей. Право на свободу слова, право на свободу собраний, записанные в конституции Соединенных Штатов Америки, нарушены. Необходимо, чтобы в Харлан выехала делегация для расследования. Национальный комитет защиты политических заключенных приглашает вас принять участие в нашем расследовании. Делегация собирается в Лексингтоне, штат Кентукки, пятого ноября и шестого ноября выезжает в Харлан, чтобы произвести свободное и открытое расследование положения осажденных горняков. Приглашения посланы сенаторам Лафолету, Казенсу, Норрису, Шипстеду, а также Рою Говарду, полковнику Андерсону, Чарльзу Клейтону Моррисону, епископу Дюбуа, Феликсу Франкфуртеру, Чарльзу Тафту, Уильяму Аллену Уайту, Э. Линдеману, преподобному Форчуну, Артуру Брэйдену, Уильяму Хатчинсу, Дэниэлу Уилларду. Подробности письмом. Просьба телеграфировать ответ: гостиница «Ансония».

Нью-Йорк.

Теодор Драйзер, председатель».

Сенатору Роберту М. Лафолету.

Сенатору Хенрику Шипстеду.

Сенатору Джорджу У. Норрису.

Сенатору Джеймсу Казенсу.

Рою Говарду, газетное объединение «Скрипс-Говард».

Дэниэлу Уилларду, председателю.

Уильяму Аллену Уайту, «Эмпориа газетт» (Канзас).

Феликсу Франкфуртеру, Гарвардская юридическая школа.

Полковнику Генри У. Андерсону, члену комиссии Уиккершэма.

Чарльзу Тафту-второму, бывшему адвокату «Гамильтон компани», штат Огайо.

Э. Ч. Линдеману, директору «Фонда Уилларда Стрейта».

Чарльзу Клэйтону Моррисону, редактору «Крисчен сенчури», Чикаго, штат Иллинойс.

Артуру Брэйдену, президенту Трансильванского колледжа, Лексингтон, штат Кентукки.

А. У. Форчуну, священнику центральной христианской церкви, Лексингтон, штат Кентукки.

Уильяму Дж. Хатчинсу, президенту Берийского колледжа, Бериа, штат Кентукки.

Брюсу Кроуфорду, издателю «Кроуфордс уикли», Нортон, штат Виргиния.

Епископу Уильяму Г. Дюбуа, Севани, штат Теннесси.

Д. Ф. Мимэну, в то время редактору «Ноксвилл ньюс сентинел», Ноксвилл, штат Теннесси.

За одним или двумя исключениями, все ответили – одни в мягких выражениях, другие – более резко, но все, кроме Брюса Кроуфорда, под разными предлогами отклонили предложение. Привожу ниже некоторые из этих ответов:

К сожалению, состояние здоровья не позволяет присоединиться к делегации.

Ввиду неотложных дел поехать не могу.

Считаю, что намечаемая комиссия не может достичь желаемых результатов. Принять предложение не могу.

Поскольку нам явно не удалось заинтересовать небольшую группу американцев, на которых, мне казалось, мы могли рассчитывать ввиду создавшегося критического положения, а Международное бюро труда по-прежнему сообщало о фактах жестокой несправедливости, тщательно замалчиваемых в печати, я в конце концов созвал заседание Национального комитета защиты политических заключенных и спросил, кто из его членов согласен поехать в Харлан. Откликнулись следующие:

Чарльз Рамфорд Уокер.

Миссис Аделаида Уокер.

Брюс Кроуфорд.

Сэмюэл Орнитц.

Лестер Коэн.

Мелвин Р. Лэви.

Тогда, от имени вновь созданной комиссии, мы уведомили печать, что едем в Харланский округ и Восточный угольный район и постараемся, по возможности, сделать все то, о чем Международное бюро труда просило упомянутую выше более широкую комиссию. Мы телеграфировали Флэму Д. Сэмпсону, губернатору штата Кентукки, и просили его предоставить нам вооруженную охрану. Не дожидаясь ответа, мы выехали в Пайнвилл, в округ Белл, расположенный к западу от Харлана, где тоже совершались насилия, и приступили там, а также в Харлане к расследованию фактов и опросу свидетелей. На правах комиссии, мы пригласили не только шерифа, прокурора и судью округа, но и представителей местной ассоциации шахтовладельцев, а также представителей Национального союза углекопов и многих бастующих горняков из Ивартса, Стрейт-Крика и других мест, чтобы они дали показания относительно преступлений, жертвами которых были горняки, относительно того, какой экономический, политический, социальный и иной вред нанесли им и продолжают наносить шахтовладельцы и должностные лица, которые, по сообщению газет, вели против углекопов настоящую войну.

Наши заседания были широко открыты для публики, прессы, местных должностных лиц и всех желающих, мы никому не чинили никаких помех. Поскольку печать была широко представлена, часть полученных нами свидетельских показаний и данных была доведена до общего сведения. Однако то, что попадало в печать, не всегда соответствовало характеру высказываний и намерениям свидетелей и не всегда подкреплялось достаточно убедительными данными. Напротив, большинство газет, в особенности тех, которые были представлены «Ассошиэйтед пресс», стремилось, как видно, смягчить, приуменьшить или вовсе замолчать факты, подтвержденные свидетельскими показаниями; хуже того, эти газеты вознамерились умалить и дискредитировать значение и даже самую цель нашей комиссии. И это далеко не все. Когда я приехал в Пайнвилл, меня встретили мэр города и судья Джонс, которые заверили меня, что в их округе частной полиции нет и в помине, а также не было ни единого случая дурного обращения местных должностных лиц с горняками, их женами и детьми. И тем не менее комиссии тут же стали чинить всевозможные препятствия. Так, за вызванными свидетелями, как они сами показали, шпионила та самая частная полиция, которая, по словам Джонса, не только бездействовала, но якобы и вообще отсутствовала в округе. И это не все. Мало того, что с горняками поступали несправедливо, им пригрозили, что им придется худо, если они вздумают жаловаться нашей комиссии. Поэтому явившиеся к нам свидетели потребовали, чтобы им была гарантирована безопасность и чтобы такую гарантию дали не только местные должностные лица, но и губернатор. С этой целью комиссия послала нескольким местным должностным лицам, а также губернатору соответствующие телеграммы. Нам ответил, пообещав оградить свидетелей от преследования, только губернатор, и не ответил никто из местных должностных лиц – ни судья Д. Ч. Джонс, ни прокурор У. А. Брок, ни шериф Джон Генри Блэр. Следует добавить, что во время наших поездок из Пайнвилла в Харлан, а также из Харланского округа в Ивартс, Стрейт-Крик и другие близлежащие места за нашими автомобилями – об этом сообщали некоторые из местных корреспондентов, и однажды я сам это видел – следовала машина, в которой находилось по меньшей мере четверо полицейских. Это были частные полицейские, состоявшие на жалованье у ассоциации шахтовладельцев, но официально посланные шерифом Блэром наблюдать за нами.

И это еще не все. Мы заранее объявили, что будем устраивать митинги, чтобы проверить, дадут ли возможность бастующим горнякам воспользоваться правом на свободу слова. И вот однажды, в Пайнвилле, у гостиницы, в которой я остановился, неизвестный вручил мне записку следующего содержания:

«Если в воскресенье после полудня в Уоллинс-Крике состоится митинг, произойдет заваруха».

Во время поездок нас сопровождали майор и еще несколько военных, присланных губернатором. Я показал записку майору, и он ответил: «Поезжайте и устраивайте митинг. Все будет в порядке».

Митинг состоялся и прошел спокойно, однако на нем присутствовали представители властей Харланского округа и других округов, а также официальная стенографистка, которой было, по-видимому, поручено – каким-нибудь должностным лицом Харланского округа или шахтовладельцами – записывать все речи ораторов. Впоследствии нашей комиссии пришлось убедиться, что на основании записей этой стенографистки, произведенных по заданию шахтовладельцев или должностных лиц Харланского округа, против нас были выдвинуты и официально нам предъявлены обвинения в преступном синдикализме, то есть наши действия рассматривались как государственное преступление.

За мной лично, как я также узнал впоследствии, была установлена слежка, а когда я выехал за пределы штата, меня обвинили в том, что во время моего пребывания в Пайнвилле, в гостинице «Континентл» я нарушил супружескую верность. Кстати, в гостинице «Континентл» в это же самое время проживал и судья Джонс.

Я подробно останавливаюсь на всем этом, потому что, как я сам убедился, отношение к нашей комиссии со стороны всех должностных лиц округов Белл и Харлан, а также должностных лиц других районов и некоторой части населения, в особенности торговцев, было крайне враждебным. Все ясно говорило о том, что деятельность комиссии была для них нежелательной, что на ее членов смотрели как на самозванцев, которые вмешиваются в чужие дела, не имея на то полномочий от государственного учреждения, а следовательно, и права расследовать какое-либо из упомянутых выше преступлений, не говоря уже обо всех. Судья Джонс, к примеру, заверил меня, когда я прибыл в Пайнвилл, что он в любую минуту, с готовностью и радостью, ответит на все вопросы, какие могут быть ему заданы. Но на другой же день он решительно отказался принять нас и хоть как-то ответить на наши вопросы.

Очевидно, шериф Блэр не был своевременно предупрежден о нашем приезде или должным образом проинструктирован, потому что он оказался единственным должностным лицом, который разрешил комиссии посетить его канцелярию, где он ответил на все заданные ему вопросы. Его показания содержатся в отчете комиссии. После него мы посетили У. А. Брока, местного прокурора, и убедили его, что для всех будет лучше, если он расскажет, что происходит в округе. Его показания проливают яркий свет на то, как понимают право и справедливость мелкие должностные лица Америки и представители ассоциации шахтовладельцев – участники этой типичной схватки между трудом и капиталом.

По моему личному мнению, которое сложилось в результате посещения угольных районов и опроса различных лиц, борьба горняков Харлана является великолепным образцом борьбы американского рабочего класса против давнего гнета характерной для Америки комбинации власти и богатства. И действительно, я обнаружил здесь тот же блок мелких должностных лиц и собственников, что и во всех схватках или спорах между трудом и капиталом, которые мне приходилось наблюдать. Мелкие банкиры, торговцы бакалейными товарами, редакторы и адвокаты, полиция, шериф, не исключая и самого правительства штата, – все раболепствовали перед деньгами корпораций, хозяев этого угольного района. Их обязанностью, которая почти всегда отвечала их личному желанию, было держать сторону тех, кто мог причинить им материальный и моральный ущерб, и выступать против низкооплачиваемых и почти умирающих с голоду рабочих, против тех, кто не может постоять за себя.

Возможно, такая практика связана с идиотским представлением, будто каждый американец имеет все возможности стать денежным воротилой, Морганом или Рокфеллером, хотя статистические данные об экономической жизни сегодняшней Америки показывают, что триста пятьдесят семейств контролируют девяносто пять процентов всех богатств страны. Почти каждый американец, если он не является высшим чином или главой могущественных и всевластных корпораций, должен носить ошейник того или иного из этих крупных объединений, ибо только благодаря их покровительству он может улучшить свое материальное и социальное положение. И на ошейнике его должно быть выбито имя его владельца.

То же можно сказать и про печать, церковь и должностных лиц, избираемых теми самыми людьми, которые столько терпят от них. Не исключено, что где-нибудь вы и встретите маловлиятельного, полуголодного, еле сводящего концы с концами редактора, который осмеливается пользоваться свободой мнения и освещать события, подобные тем, что происходили, да и по сей день происходят, в Харлане и других местах, но такому редактору никогда не удается достигнуть благополучия.

Вообще, в какой бы город Америки вы ни поехали, если вы начнете энергично нападать на неравенство, существующее в пользу меньшинства, вы очень скоро убедитесь, насколько это невыгодно. В Харлане, как и в других районах, я обнаружил, – но без всякого на этот раз удивления, – что церковь, печать, общественная благотворительность во всех ее формах, а именно – Красный Крест, Армия спасения, Христианский союз молодежи и любая другая родственная им организация – целиком стоят на стороне корпораций в их борьбе с рабочими. Поскольку корпорации не хотят, чтобы рабочие бастовали, добиваясь повышения заработной платы, не хотят, чтобы они вступали в профсоюз, который, в отличие от Американской федерации труда, не находится под управлением корпораций, не хотят, чтобы они читали такую газету, как «Дейли уоркер», которая не печатает по указке корпораций лживый вздор о том, что якобы необходимо для процветания страны, – эти организации, в особенности там, где рабочие бастуют и нуждаются в помощи, не желают помогать им, пока они не примут требований корпораций, а в данном случае от них требуется, чтобы они не имели ничего общего с Национальным союзом углекопов и примкнули к Объединению углекопов США; чтобы они перестали читать «Дейли уоркер» и вместо нее стали читать, скажем, «Харлан дейли кларион» или «Луисвилл курир джорнэл»; чтобы они вернулись к работе на тех условиях, какие продиктует им Американская федерация труда через подчиненное ей предательское Объединение углекопов США. А поскольку рабочие не принимают этих требований, то им нет ни продовольствия, ни одежды, ни лекарств – ничего. Вместо того, чтобы оказывать им помощь, за ними шпионят, их заносят в черные списки, сажают в тюрьму, морят голодом и даже убивают. Такой нынче в Америке порядок. Корпорации, создающие различные объединения в масштабах всей страны, такие, как ассоциация владельцев предприятий текстильной промышленности, ассоциация шахтовладельцев, ассоциация владельцев металлургических предприятий и им подобные, стремятся к тому, чтобы установить условия своеобразного рабства, в особенности на предприятиях, где применяется тяжелый физический труд, – и достигают этого. Кроме того, все эти организации призваны воспрепятствовать, где это возможно, объединению рабочих в союзы, а там, где это невозможно, подчинить их своему контролю с тем, чтобы понизить, а не повысить заработную плату, чтобы магазины и даже целые города, а также, разумеется, идеи и даже религиозные взгляды, находились под контролем корпораций.