Текст книги "Приманка для мужчин"
Автор книги: Тэми Хоуг (Хоаг)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Он поднял глаза, и их взгляды встретились. Элизабет моргнула, точно пытаясь выйти из оцепенения, и провела кончиком языка по нижней губе.
Он хотел поцеловать ее, и был момент, когда просто не понимал, почему нельзя сейчас же коснуться губами ее губ и узнать их вкус. Он твердил себе, что это обычная реакция здорового мужчины на близость женщины, гормональный всплеск и ничего больше, ничего сложного, ничего эмоционального. Она раззадорила его, вот и все, а тело реагирует, как ему положено природой.
Он обнял ладонью ее щеку, придерживая большим пальцем подбородок, и повернул ее лицо чуть вбок, чтобы было удобней…
Дэн!
Резкий голос Эдит Трумэн развеял чары. Дэн тряхнул головой, прогоняя наваждение, и оглянулся. Эдит стояла в дверях с посудным полотенцем в руках, похожая на бабушку, зовущую его пить чай с пирогом. Она уже шестьдесят лет была замужем за Доком Трумэном, насмотрелась на людские страдания, достойно пережила трудные времена. Сейчас она выглядывала из дома, и глаза у нее молодо блестели.
– Только что звонил Марк, спрашивал, здесь ли ты. Они там вовсю готовятся к пресс-конференции и, кажется, никак не могут договориться, кому начинать…
Дэн махнул рукой, умудрившись вложить в этот жест и согласие, и недовольство одновременно.
– Уже еду.
И оглянулся через плечо на Элизабет.
– Поехали, горе мое, – бросил он, направляясь к машине. – Представление начинается.
– Вы не могли бы высадить меня у дома Джолин? – спросила Элизабет, с трудом поспевая за ним. – По-моему, если я появлюсь на вашей ассамблее в таком виде, то привлеку к себе ненужное внимание.
«Ты привлечешь к себе внимание, даже если оденешься монашкой», – подумал Дэн, но оставил этот комментарий при себе и только буркнул «да».
– Вы просто душка, – промурлыкала она, забираясь в машину, и еле удержалась, чтобы не хихикнуть, таким взглядом он ее обжег. Хочет, чтобы она думала, будто он просто грубый солдафон с шерифской бляхой на груди, и не замечала бы, что в нем есть что-то хорошее.
– Не копайтесь там, – брюзгливо напутствовал он, поудобней устраиваясь за рулем. – Я вам не заказное такси, так что не ждите, что буду торчать под дверью, пока вы терзаетесь сомнениями, в чем этой весной принято ходить на пресс-конференции.
– Есть, сэр, – лихо вскинула она ладонь к виску, за что заслужила очередную порцию ворчания, затем блаженно откинулась на спинку сиденья и внимательно смотрела на Дэна, пока он выруливал на дорогу. – Как ни трудно мне вести себя с вами цивилизованно, – серьезно сказала она, – я вам благодарна.
– За что?
Элизабет бездумно играла со стропой ремня безопасности, чувствуя себя крайне неуверенно. Ругаться с Дэном она могла сколько угодно, но то, что происходило сейчас, было куда опаснее. Так он, чего доброго, начнет ей нравиться, а это никому не нужно.
– За любезность, – помолчав, ответила она.
– Это врожденное, я ведь родом со Среднего Запада.
– Ни у одной из тех дам, что высыпали на меня поглазеть, таких врожденных качеств не наблюдалось.
– Вы здесь человек новый, – начал Дэн, немного смущенный необходимостью оправдываться за своих земляков. – Они ничего о вас не знают, кроме…
– Кроме того, что я скандально известная разведенная охотница за мужчинами с проклятого Юга, – с грустной гримасой закончила Элизабет. – Они знают то, что прочли в газетах и что я не такая, как они. Для меня это не новость, шериф. Это я уже проходила, и позвольте сообщить вам, что по сравнению с дамами из Атланты ваши – просто мирные старые курицы. Вот только я последнее время не в форме.
Дэн смотрел на нее, вспоминал, какая боль была в ее глазах еще недавно, и его любопытство разгоралось все сильнее. На минуту он забыл, что не хочет знать об этой женщине ничего, кроме ходящих по городу слухов.
– Представить не могу, что в Атланте вы не пришлись ко двору.
Она повела бровью.
– Почему? Потому что я по-южному тяну слова? Так вот, слова я тяну не так, и родословная у меня не та, и родилась я не в том городе. Единственное, что я сделала верно, – вышла замуж за деньги, и такие деньги, что всем этим аристократкам с голубой кровью приходилось считаться со мной и улыбаться мне, как лучшей подруге. Но истинные южанки как раз тем и отличаются, что способны воткнуть вам в спину нож по самую рукоятку, продолжая безмятежно улыбаться. Поверьте мне: нет существа более злобного, чем милая дама из Лиги юниоров Атланты. Там я постоянно чувствовала, что они думают, будто я недостаточно хорошо воспитана, чтобы не носить белые туфли после Дня труда.
Дэн затормозил напротив дома Джолин Нильсен и выключил мотор.
– А почему нельзя носить белые туфли после Дня труда?
– Не бывать вам в Лиге юниоров, – рассмеялась Элизабет. Напряжение постепенно отпускало ее.
– Я просто безутешен.
– А я благодарю вас. – Мягко улыбаясь, она протянула ему его платок. – Спасибо. До встречи на пресс-конференции, ковбой.
Он кинул платок в висящую на ручке двери корзинку Для мелочей и бросил на Элизабет быстрый прощальный взгляд.
– Прошу вас, постарайтесь обойтись без проблем.
Она взмахнула ресницами с видом воплощенной невинности, повесила на плечо сумочку и вышла из машины. – Проблемы? А что это такое?
ГЛАВА 9
– Боже всемогущий, она как набросится на меня, – рассказывала Элизабет, стаскивая через голову футболку, – прямо на меня, представляешь, как одержимая, – глаза бешеные, вся трясется, на голове этот вшивый домик с полметра высотой, и физиономия будто после взрыва на косметической фабрике. Сколько живу на свете, ничего подобного со мной не случалось.
Джолин с гримасой отвращения приподняла футболку двумя пальцами за ворот и бросила ее на пол.
– Кажется, теперь я понимаю, как должна была чувствовать себя Королева скачек, когда я застукала ее в постели с Бобби Ли и погналась за нею с духовым ружьем, из которого мы стреляли крыс. – Элизабет содрогнулась, вспомнив безумное лицо Хелен Джарвис перед тем, как та запустила в нее тарелкой. – До сих пор поджилки трясутся.
В джинсах и лифчике она подошла к платяному шкафу подруги, ища среди висящей на вешалках одежды что-нибудь подходящее для пресс-конференции. Выбор был невелик; гардероб Джолин существенно оскудел за прошедшие после развода годы. Ни одного костюма или хотя бы светлой блузки. Зимой Джо довольствовалась мужскими фланелевыми рубахами, а летом – мужскими полотняными. Ее наряды были такими же, как она сама – безыскусными, непритязательными; они красноречиво свидетельствовали о том, что их хозяйка себя недооценивает. Не забыть потащить Джолин по магазинам, когда все немного устроится и они начнут зарабатывать хоть что-то… Элизабет залезла в самые недра шкафа и извлекла огромного размера блузу из какой-то золотистой ткани. Для дневного времени это, пожалуй, ярковато, но все же лучше, чем выношенная майка с эмблемой машинного масла «Шелл».
– Вот это подойдет.
– Погоди, это же моя лучшая рождественская блузка! – всполошилась Джолин.
– Я буду осторожна.
– Только попробуй прожги в ней дырочку, и я тебя убью.
– Продадим до Рождества много-много газет, и я куплю тебе две от Кристиана Диора в качестве премии, – пообещала Элизабет, застегивая огромные роговые пуговицы. – Разумеется, если только никакая сумасшедшая меня до тех пор не задушит, – остановившись на третьей пуговице, добавила она. В ее глазах еще брезжили следы смятения и обиды. – В голове не укладывается. Джо, я ведь только нашла тело, я ведь его не убивала. Ну скажи, чем я так насолила Хелен Джарвис, чтобы она кидалась в меня тарелками с желе?
Джолин сидела на кровати и задумчиво чертила пальцем по пыльной поверхности ночного столика. Она знала Элизабет с Эль-Пасо, когда сама впервые сорвалась с отцовского короткого поводка, а Элизабет одна растила маленького сына, училась и работала на двух работах, чтобы не умереть с голоду. Тогда началась их дружба, которой ничего не могли сделать ни радости, ни горести, ни превратности судьбы и семейного положения. Она знала Элизабет лучше всех и понимала, как больно заденет подругу то, что она сейчас услышит. Несмотря на внешне легкое отношение ко всему на свете, сердце у Элизабет было на редкость мягкое, а досталось ей в последнее время больше, чем кому-либо.
– Дело не в том, чем ты насолила Хелен, – неуверенно начала она, – а в том, что думает Хелен о твоих отношениях с Джералдом.
Элизабет смотрела на нее, ничего не понимая, и Джолин заторопилась еще больше, морщась от слов, которые приходилось говорить:
– Все утро по городу ходят слухи, что вы с Джералдом встречались в «Тихой заводи» не просто так. У Элизабет отвисла челюсть.
– Я же едва его знала! – запротестовала она, отпрянув, будто Джолин хотела ударить ее, – а то, что знала, не вызывало во мне ничего, кроме отвращения!
Джолин нарисовала на пыльном столе грустную рожицу.
– Да, конечно… но ведь говорят. Не сомневаюсь, что Хелен Джарвис больше печалят слухи, чем то, что Джералд лежит в холодном подвале у Дэвидсона. Ты мешаешь ей скорбеть, как подобает порядочной вдове.
– Бр-р-р, – передернулась Элизабет. Ее затошнило от одной мысли об интимных отношениях с Джералдом Джарвисом. – Где ты это услышала?
– В «Чашке кофе». Я зашла на минутку, надеялась застать того мужика из криминального бюро.
– И застала?
– Нет, но зато Филлис поделилась со мной последними сплетнями. Ведь все знают, что труп нашла ты.
– И все знают, что я буквально теряю трусы, как только почую двуногое мужского пола, – с горечью заметила Элизабет, понурив голову и тяжело вздыхая. – Неважно, как оно выглядит, ведет себя, чем пахнет. Если у него что-то болтается между ног, то я тут как тут, на все готовая.
– Филлис не только мне об этом сказала. Не то чтобы людям до этого есть дело, но Джолин по опыту знала, что охотнее верят слухам, чем чистой правде. А в маленьком городке сплетни – бесплатное приложение к утренней чашке кофе.
– Ну что ж, спасибо Филлис.
Элизабет плюхнулась на кровать рядом с подругой и уставилась на свое отражение в зеркале напротив. Глаза у нее были красные, воспаленные, и ее замечательный тональный крем от Элизабет Арден ей сейчас совсем не повредил бы. В душе у нее росла гулкая пустота отчаяния. Она провела рукой по волосам и еще раз вздохнула.
– Я правда хотела, чтобы здесь все пошло по-другому, – начала она, решив выговориться в слабой надежде, что станет немного легче. – Я хотела, чтобы это место оказалось зачарованным царством, где никто не знает Брока Стюарта и люди не бросаются на сплетни, как псы на кость. – Она невесело рассмеялась. – Но вместо страны Оз я попала в кроличью нору. У моего дома валяются трупы, женщины швыряются в меня едой, его светлость шериф тащит меня в участок, как сбежавшего преступника. Господи, лучше бы я в монгольскую степь уехала. Джолин дружески толкнула ее плечом:
– Тебе бы там не понравилось. Там нет вкусных шоколадок, потому что все готовят только из скисшего молока яков.
Элизабет слабо улыбнулась. Одна подруга у нее есть, а это уже что-то.
– Правда?
– Спрашиваешь. – Джо полезла в ящик ночного столика. – Тебе «Сникерс» или «Баунти»?
– «Сникерс».
Она достала один батончик для Элизабет и один для себя, и они обе молча зашуршали обертками.
– Как там на стройплощадке? – спросила Элизабет. Джо откусила еще кусочек, прожевала, откашлялась.
– Примерно как на вечеринке, только немножко зловеще. Какая-то праздничная обстановка, повсюду шныряют репортеры, болтают, пьют кофе. Ребята из криминальной лаборатории тоже устроили потеху.
– Ты что-нибудь узнала?
– Кроме пары бородатых анекдотов про отрубленные головы? Немного. – Она откусила еще кусочек и с набитым ртом продолжала:
– А, вот, по-моему, это любопытно: его убили не в машине. Самые большие пятна крови – в юго-западном углу стройплощадки.
Элизабет медленно жевала орешек, а мозг ее лихорадочно работал.
– А зачем было запихивать его обратно в машину? Янсен говорит, по их мнению, какой-то бродяга убил его, чтобы обчистить карманы. Зачем еще потом терять время, тащить тело в машину, особенно если он собирался и машину угнать?
– Может, чтобы ехать было веселей?
– Джолин!
– Нет, правда, – возразила она, устраиваясь на кровати с ногами, как ребенок, готовящийся слушать страшный рассказ. Ее маленькие карие глазки блестели от воодушевления. – Почему не взять тело с собой? Погрузить беднягу Джералда в багажник, выехать за пределы округа, бросить труп в одном месте, машину в другом, орудие преступления – в третьем. И вся полиция штата стоит на ушах. Так все настоящие убийцы поступают.
Элизабет скептически посмотрела на подругу:
– Детективов начиталась.
Джолин пожала плечами и с аппетитом откусила еще кусочек от своей плитки.
– Между прочим, жутко интересно, если только времени не жалко.
– Мне жалко. Не слышала там, кто мог это сделать? Подруга мотнула головой. Грива мелкозавитых кудряшек закрыла ей лицо, и она досадливо отбросила их назад.
– Ни слова. Мне удалось минуту поговорить с Игером, когда окончилась вся эта свистопляска. Он из криминального бюро штата. Умный мужик. Он все возмущался, что вырубили лес, чтобы расчистить место для стройки. Говорит, там были великолепные охотничьи угодья.
– Вчера ночью там охотились не на диких индеек. И опять обе замолчали, будто решили почтить память усопшего. Элизабет еще подумала, что даже те, кто не особенно уважал Джарвиса при жизни, к его смерти отнесутся с большим уважением. Люди вообще порядочные лицемеры.
– А что скажешь о Дэне Янсене? – спросила она не-ожиданно для самой себя и тут же подумала, что лучше было бы откусить свой глупый язык совсем.
Джолин подняла бровь:
– Великий Дэн?
Нахмурившись, Элизабет безуспешно пыталась отчистить с джинсов давно засохший потек белой масляной краски.
– Ничего особенно великого я в нем не заметила, – притворяясь равнодушной, буркнула она.
– Ну да, рассказывай! Он в Голливуде кому угодно дал бы сто очков вперед, и ты это знаешь.
– Если он такой замечательный, чего же ты в него не влюбилась? – саркастически заметила Элизабет. Джолин и бровью не повела. – Неважно, кто в него влюбился. Он вне игры.
– Иди ты на фиг, – оттолкнула ее Элизабет, – если ты хочешь сказать, что он «голубой», то я тогда кто? Королева Англии?
– Он не «голубой». Просто местные девочки его не интересуют, – объяснила Джолин, методически раздирая шоколадную обертку на узкие полоски. – В каком-то мохнатом году он женился на здешней красавице, несколько лет играл в профессиональный футбол за «Рейдерз», а потом полетело к черту его колено, а за коленом карьера, и женушка послала к черту его самого. Говорят, у него есть какая-то баба, но не из города, а свою личную жизнь он умудрился полностью отделить от общественной, что в масштабах нашего городишки почти подвиг. А что? – спросила она, лукаво взглянув на Элизабет. – Интересно стало?
– Едва ли, – фыркнула та. – Сама знаешь, с мужчинами покончено. Просто он уже замучил меня с этим убийством, и вообще…
Она обвела взглядом комнату, чтобы отвлечься от застрявшего в памяти образа Дэна Янсена, наклонившегося к ней с платком в руках, заслоняющего ее от злобных взоров местных дам из лютеранской церкви, вытирающего с ее щеки желе с тщательно скрываемым сочувствием в глазах.
Джолин была не лучшей хозяйкой, чем сама Элизабет. Кровать она не застилала; крышка стоящей у шкафа бельевой корзины съехала набок, как будто куча одежды пыталась сбежать, прежде чем ее подвергнут пытке стиральной машиной; гора книг и блокнотов грозила вытеснить с ночного столика телефон, будильник и пепельницу, полную окурков.
Стоп. Что-то привлекло рассеянный взгляд Элизабет к этому разгрому.
– Как твоя голова? – невинно спросила она у Джолин.
– Что-что? – с набитым ртом прошамкала Джо, но вдруг перестала жевать, поняв, куда смотрит Элизабет. Пепельница. Она зажмурилась и мысленно обозвала Рича Кэннона десятком своих любимых слов. Скотина ленивая убрать за собой не удосужился. Пришел, получил что хотел и отбыл, оставив после себя полдесятка окурков и поднятое сиденье в туалете.
– Не говори ничего, – промямлила она, не разжимая губ и чувствуя себя униженной и жалкой.
Элизабет осталась глуха к ее мольбам. Ее просто бесило, что Рич Кэннон два раза в неделю вваливался сюда, как к себе домой. А то, что Джолин каждый раз безропотно обслуживала его и без звука отпускала, бесило еще больше.
– Джолин, ты достойна лучшего. У Джо пропал аппетит. Она отложила недоеденную шоколадку, встала и вытерла руки о джинсы.
– Да, – согласилась она, упрямо глядя вниз, на свои стоптанные кроссовки, – как и все мы.
– Он был здесь, когда я звонила тебе вчера ночью, да? А она вчера ночью была слишком взвинчена, чтобы заметить нечто особенное в голосе Джолин; слишком захвачена собственными кошмарами, чтобы подумать и догадаться, что ее лучшая и почти единственная подруга ей врет.
Джолин промолчала, что само по себе являлось ответом.
– Как он воспринял известие о кончине тестя? Джолин с преувеличенным равнодушием пожала плечами:
– Что-то буркнул. Его обычная манера проявления чувств.
Нетрудно себе представить, подумала Элизабет. Судя по тому, что видела она, Ричу Кэннону не было дела ни до кого и ни до чего, если это не касалось впрямую его особы. К Джолин он тоже не питал особой нежности: ему просто было с ней удобно, и он пользовался ею без всяких угрызений совести.
– Джолин, он тебя использует.
– Тоже мне новость! – Джолин схватила чертову пепельницу с ночного столика и вытряхнула ее над ведром, отчего в воздух поднялось облако пепла. – Ну, так ведь и я его использую, – выпрямляясь, продолжала она. – Об этом ты подумала? Он у меня вместо мальчика по вызову. Ты знаешь, иногда можно наплевать на гордость ради пользы для здоровья.
Элизабет воздержалась от комментариев. Глаза Джолин горели таким отчаянным огнем, будто спасительный аргумент только что пришел ей в голову, и разубеждать ее было бы просто жестоко. У Элизабет на это духа не хватало, да и времени не было.
– Идем, радость моя, – устало сказала она, положив недоеденный «Сникерс» на ночной столик. – Нам пора, представление начинается.
В зале суда, где назначили пресс-конференцию, можно было только стоять. В дверях Лоррен Уорт орлиным оком проверяла документы у представителей прессы и отсеивала любопытных горожан, которых тоже пришло немало. Приемную заполонили жители Стилл-Крик, жаждущие новостей. Они толпились группками по трое-четверо, не пропуская взглядом ни одного незнакомого лица.
В зале суда, прямо перед судейским креслом, возвышался ощетинившийся микрофонами подиум. Стол пододвинули к нему вплотную; на столе стояли три рукописные картонное таблички с именами – «Шериф Янсен», «Агент Игер», «Помощник шерифа Кауфман», – но только одно место было занято. Марк Кауфман сидел за столом, хрустя пальцами, с видом человека, который, страдая боязнью публичных выступлений, должен через пять минут говорить речь на ассамблее ООН. Он увидел Элизабет, помахал ей и нервно улыбнулся.
Вокруг вздымался лес камер и юпитеров. Репортеры возбужденно переговаривались, обуреваемые жаждой действия. Элизабет и Джолин едва успели проскользнуть в задний ряд, как у стола появился Дэн.
Гул усилился и стал похож на грохот накатывающих на берег волн. Репортеры заметили Янсена, как только он вышел из комнаты для совещаний. Посыпались вопросы – вдруг шериф скажет что-нибудь сверх официального заявления? Но он будто не слышал их.
Отцам города отвели места в ложе присяжных. Когда Дэн проходил мимо, мэр города Чарли Уайлдер и глава городского совета Байди Мастере как по команде привстали со стульев, и ему пришлось замедлить шаг и обернуться к ним.
Чарли был пухлый жизнерадостный весельчак – за таких обычно голосуют с удовольствием. Ему принадлежал хозяйственный магазин «У Хэнка», где весь год не прекращались распродажи, обеспечивавшие Чарли симпатии избирателей и помогавшие предприятию держаться на плаву. На распродажу обычно выставлялись товары пониженного спроса, вроде овощерезок или средств для удаления волос, но народ, соблазняясь сниженными ценами, уверенно шел за покупками к Чарли вместо того, чтобы ехать в Рочестер, где можно было все купить намного дешевле в больших магазинах.
За Байди, тощего малого с вечно кислым, вытянутым лицом и узкими, поникшими плечами, голосовать никто особенно не хотел. Он был похож на нахохленную хищную птицу – грифа или стервятника. Но управлять городским советом, тем паче быть главой совета никто тем более не хотел, а Байди был человеком если и не очень приятным, то практичным и добросовестным. Фольклорный фестиваль был его идеей; не затем, чтобы дать местным жителям лишнюю возможность развлечься и отдохнуть, а для привлечения туристов. Фестиваль приносил городу неплохой доход, жителям больших городов нравилась спокойная патриархальная атмосфера городка, и Байди уж точно не позволил бы затягивать расследование убийства, тем самым нанося урон репутации Стилл-Крик.
– Дэн, можно вас на два слова? – спросил Чарли, наваливаясь объемистым животиком на барьер ложи.
Байди тоже подался вперед, вперив колючий взгляд в лицо Дэна.
– Мы хотели бы знать, скоро ли вы закончите.
– Пресс-конференцию? Через полчаса, не больше.
– Нет, нет, – поморщился Чарли, – дело об убийстве. Мы слышали, у вас уже есть подозреваемый. Он задержан?
– Нет.
– Дэн, вы не могли бы поточнее определиться со временем?
Мэр хохотнул, отчего его брюшко забавно заколыхалось: так он всегда смягчал резкие вопросы независимо от темы. Пожалуй, с таким смешком он мог бы во всеуслышание объявить, что поддерживает неонацистов, и все решили бы, что так и надо, поскольку Чарли добродушно улыбается.
– Сколько вам надо? День? Два дня? Дэн честно постарался собрать остатки терпения, но полностью скрыть свой сарказм не смог.
– Если вы хотите знать, поймаем ли мы его до начала конкурса Мисс фольклорного фестиваля, то мой ответ: мы очень постараемся.
Чарли достало ума покраснеть. Байди сузил глаза и задвигал губами, как беззубая старуха.
– Бедняга Джералд, – заметил Чарли с точно рассчитанным вздохом.
Дэн вежливо кивнул и пошел дальше, мимо юпитеров, к барьеру, отделявшему места для зрителей. Там шумели и тянули руки вверх, как бесноватые брокеры на бирже, уважаемые представители прессы. Господи, как же он ненавидит репортеров.
Элизабет увидела, что Дэн идет к ней. С тех пор, как он высадил ее у дома Джолин, его настроение явно не улучшилось: губы угрюмо сжаты, глаза под угрожающе нахмуренными бровями белые от ярости. Он пробился к ее ряду, плечом раздвигая людей, нагнулся, отчего его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от нее, и крепко взял за локоть.
– Хочу, чтобы вы были поближе ко мне, – тихо сказал он.
Элизабет невольно вздрогнула, выпрямилась и насмешливо улыбнулась.
– Правда, радость моя? – прошептала она. – Может, все-таки сначала закончим с пресс-конференцией? А то что скажут люди?
«Ничего, кроме того, что они уже говорят», – стиснув зубы, подумал Дэн. Он случайно услышал, о чем треплются секретарши у фонтанчика с питьевой водой, и чуть не оторвал голову Тине Одегард за посторонние разговоры на рабочем месте, объясняя это тем, что не позволит персоналу разносить сплетни. Было, однако, еще что-то, чему он не собирался придавать значения – некое неясное раздражение, вспыхнувшее в нем при гаденькой мысли, что у Элизабет могло быть что-то с Джералдом Джарвисом.
– Уверен, вы способны вызвать мятеж, – мрачно заметил он, – поэтому будьте там, откуда я смогу вас быстро забрать, если ситуация выйдет из-под контроля.
Элизабет хотела заспорить, но не успела, потому m он бесцеремонно поднял ее со стула и потащил за собой подиуму. Тут же по рядам пронеслось: «Элизабет Стюарт» и у нее запылали щеки. Дэн остановился у первого ряда вперил стальной взгляд в представителя «Почтового бюллетеня» из Рочестера.
– Это место занято, – прорычал он. Репортер хотел возразить, зашуршал бумагами, но поднял глаза и тут же залпом проглотил все свои претензии; бормоча извинения, вскочил с места и посторонился, давая Элизабет пройти. Она вяло улыбнулась и гневно посмотрела на Дэна, прошипев:
– Спасибо за то, что выставили меня на позорище.
– Не могу принять это на свой счет, – осклабился тот. – Благодарите того, кто вас одевал.
Элизабет щелкнула по сверкающей пуговице.
– Как мне кажется, я пребываю в лучшей рождественской блузке Джолин по вашей вине. – Раз так, потом я помогу вам ее снять, если вы меня как следует попросите.
Элизабет прищурилась, радуясь разливающемуся по всему телу теплу не более, чем человеку, бывшему причиной.
– Я попрошу вас катиться подальше.
– Извините, некогда.
Морщась от вспышек, он обвел взглядом толпу и остановился на входящем в боковую дверь Брете Игерр. Агент криминального бюро шел к столу со своим обычным рассеянным видом, прижимая к животу ворох бумаг.
– Смотрите спектакль, мисс Стюарт, – насмешливо улыбнулся Дэн. – Вы сидите на лучших местах, но зазнаваться я вам не советую.
– Наглец, – буркнула Элизабет, когда он отошел; села на указанное место и вытащила из сумки ручку и блокнот. Дэн уже вышел к микрофону и обратился к собравшимся.
Его речь была уверенной и убедительной, и Элизабет поймала себя на том, что думает о недавних словах Джолин. Действительно, ведь многие профессиональные спортсмены пришли с игрового поля на экран – по крайней мере, на телеэкран. Интересно, почему он так не поступил? Ни внешностью, ни голосом бог его не обидел…
– Наверно, не захотел никому подчиняться, – пробормотала она, рисуя в блокноте кружки, похожие на маленькие футбольные мячики.
Дэн закончил, и его место у микрофона занял Игер. Он вышел с ворохом мятых бумажек, положил их перед собой, но так и не тронул до конца выступления. При довольно высоком росте он был какой-то мешковатый, неряшливый и больше всего напоминал Элизабет неубранную кровать. Его галстук закручивался узкой спиралью, на макушке торчал соломенный вихор. Минут пять Игер рассказывал о методах лабораторного исследования, затем предложил задавать вопросы, но Элизабет не слушала его. Ее слишком занимал другой вопрос: о жене Дэна, бросившей его после краха его спортивной карьеры. Почему он уехал из Лос-Анджелеса: из-за нее или назло ей?
– …Мисс Стюарт!
Это вернуло ее к действительности. Элизабет нервно оглянулась, как зазевавшаяся на уроке ученица, которую неожиданно вызвали. Ей казалось, что все взгляды – нетерпеливые, пристальные, ожидающие – были направлены на нее одну.
– Простите, – негромко спросила она у сидевшего рядом мужчины, – сейчас действительно кто-то назвал мое имя?
Тут молчание нарушил другой голос, крикливый и резкий:
– Миссис Стюарт, верно ли, что вы не только нашли тело, но и состояли в интимных отношениях с покойным?
Элизабет обернулась на голос, пытаясь понять по лицам, кто говорил. Со стула в соседнем ряду поднялся плотный бородатый мужчина. Он сунул прямо ей в лицо диктофон, громко повторил вопрос, голосом перекрывая поднявшийся шум. Затем встал еще один и щелкнул вспышкой прямо ей в глаза. Элизабет шарахнулась от него, шаря рукой позади себя в поисках опоры, но только почувствовала, как чьи-то пальцы сжали ее. локоть. Она опять отвернулась, но на нее снова двинулись лица с горящими глазами, разинутыми ртами, громкими голосами, сливающимися в непрерывный гул.
Вдруг она поняла, что находится уже в другом зале суда – в округе Фултон, в Атланте, и репортеры со всех сторон обступают ее, крича ей в лицо:
– Верно ли, что вы спали с лучшим другом вашего сына?
– Верно ли, что вы соблазняли деловых партнеров мистера Стюарта?
– Вы можете представить какие-либо доказательства, опровергающие выдвинутые против вас обвинения?
– А фотографии?
– А видеозаписи? – Миссис Стюарт!
– Миссис Стюарт!
В ушах у Элизабет стучало все громче. Толпа начала смыкаться вокруг нее. Она почувствовала, как от паники сжимается горло, как трудно становится дышать, и вскочила на ноги, охваченная одним желанием – бежать, бежать все равно куда, лишь бы отсюда. Она уронила на пол блокнот и рванулась вперед, пытаясь проскользнуть между двумя фотографами, обеими ладонями оттолкнув объективы направленных на нее камер.
Потом в тумане выделила взглядом одно лицо – лицо Дэна. Оно было злым, и он кричал на обступивших ее людей, но Элизабет ни слова не могла разобрать. Она только схватила его протянутую руку, и эта рука вытащила ее из сутолоки и повлекла за собой. Спотыкаясь о какие-то ступеньки, Элизабет бегом пробежала вслед за Дэном в комнату для совещаний и остановилась, по инерции крутанувшись волчком, с расширенными глазами и перекошенным, хватающим воздух ртом. За ее спиной хлопнула дверь.
– Стойте здесь, – отрывисто приказал Дэн. – Я сейчас.
И вышел обратно в зал прежде, чем выражение животного ужаса на ее лице успело заставить его передумать. Кипя от гнева, он оглядел вставшую на ноги толпу. Его помощники уже успели навести какой-то порядок, оттеснить людей обратно на места, но воздух в зале все еще звенел от возбуждения. Чуют кровь, зло подумал он. Репортеры хреновы. Сволочи.
Шум утих немедленно, стоило только Дэну выйти к микрофону и рявкнуть: «Тихо!» Динамики во всех углах зала ответили ему пронзительным гудением. Какой-то бесстрашный дурак поднял руку, чтобы задать вопрос, но рука тут же упала, как только Дэн перевел на смельчака тяжелый взгляд.
– У мисс Стюарт нет заявления для прессы, – негромко, почти шепотом сказал он, но в наступившей мертвой тишине его слова достигли самых далеких уголков зала. – Я понятно говорю, уважаемые господа представители прессы?
После нескольких секунд молчания журналист из «Трибюн» неуверенно спросил:
– Шериф, а как же свобода слова? Дэн поймал его взгляд.
– Первая поправка к конституции не дает вам права преследовать свидетеля обвинения некорректными вопросами. Если мисс Стюарт пожелает что-либо сказать, она скажет это мне, и никому другому. Она привлечена к начавшемуся расследованию убийства. Всякий, кто потревожит ее, будет иметь дело со мной. Я достаточно ясно выразился?
Он снова окинул взглядом зал, но теперь все уткнулись в свои блокноты и подручную электронику. Сидевший рядом с ним за столом Кауфман громко хрустел пальцами и обливался потом; Игер качался на стуле, прикрыв рот рукой, чтобы спрятать широкую злорадную улыбку. Его темные глаза блестели.
– Пресс-конференция закончена, – еще тише произнес Дэн и отправился в комнату для совещаний.
Его сопровождало гробовое молчание. Элизабет ждала, забившись в узкий простенок рядом со старинным книжным шкафом от пола до потолка, доверху забитым пыльными кожаными с тиснением томами свода законов. Она стояла, вытянувшись во весь рост, прижав одну руку к животу, а другую, сжатую в кулак, – к губам.
