Текст книги "Земля – родина интелов"

Автор книги: Текла Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Орден Друг Океана 2-ой степени даёт право на получение правительственной помощи за счёт привлечения ресурса комплекса орбитальных систем в случае возникновения необходимости удовлетворения подобного запроса. И премиальным вознаграждением за планомерное оказание, как посильной, также и, прямо скажу – непосильной помощи в деле спасения и сохранения живой природы!

После этих слов Ботсвана-Гея сделала многозначительную паузу, после чего все сидевшие в зале поднялись и стоя зааплодировали. Сантиньяк и Батюков оглянулись по сторонам, и, аплодируя, тоже встали.

– Я помню этого Кормчего,– сказал Ноэль: – Три, или четыре года назад, он много шума поднял, развернул общемировую кампанию по спасению…

Ботсва-на-Гея продолжила, обращаясь уже непосредственно к Кормчему:

– Ваша деятельность в высшей степени достойна нашего поощрения и поддержки, и в качестве оказания таковой, а также, исполняя высказанные вами пожелания, мы рады вручить вам не одно, а два автономных килекторных судна: Кит-Очищающий и Строгая-Проверка, полностью оснащённых, с заказанными вами лабораториями, и широким спектром возможностей работы на глубине. Оба судна укомплектованы катер-амфибиями. Строгая-Проверка может работать в качестве самостоятельного исследователя, а также, кооперироваться с Амфитритой-Несущей, вашим кораблём! Андрей Семёнович, я приглашаю вас подняться на сцену, но прежде, хочу присоединиться к просьбе наших японских коллег – продемонстрировать зрителям в этом зале «кожу кита», ваше изобретение, обеспечивающее коммуникацию с морскими млекопитающими. Также, в связи с большим интересом специалистов к вашей работе, особенно океанологов, мы договорились о вашем участии в завтрашней пресс-конференции, на которую прибудут 32 журналиста с Земли.

Андрей Кормчий с объёмным рюкзаком за спиной, в котором, очевидно, и находилась «кожа кита», под одобрительные приветствия поднялся на сцену. Ботсвана-Гея сразу прикрепила ему орден, только на этот раз – с сине-голубой из какого-то опалесцирующего материала. Большой экран передавал зрителям все детали происходящего. «Наверняка, всё уже знал заранее», – решил Батюков, потому что Андрей Кормчий был спокоен, и даже, слегка отрешён. Когда Ботсвана-Гея вручала ему сертификаты, он улыбнулся мальчишеской улыбкой, сразу открывшей всем его юный возраст, лет 25-27 ему было, не больше. Спрятав папку с документами в рюкзаке, Андрей вытащил оттуда большущий свёрток. Издали, «кожа кита» оказалась очень похожей на широкий спальный мешок. Скинув ботинки, Кормчий залез внутрь, и зал оживился, потому что он стал в точности похож на человека в костюме картофелины, стоящей посреди сцены на коротких ножках. Лицо было скрыто подобием фехтовальной маски – это был высокочувствительный импульсно-волновой радар, преобразующий звуковые волны и тепловые колебания в информационный поток, уже доступный для того, чтобы быть воспринятым нашим мозгом. Весь костюм представлял собой радарное устройство, крепившийся изнутри прямо к телу сенсорными датчиками, и защищённое наружной мягкой поверхностью от пыли и шумовых помех.

Кожа человека – по площади, самый значительный орган, способна к непосредственному усвоению сотен, идущих отовсюду, сигналов, так как мы существуем в среде непрерывного энергетическо-информационного взаимообмена. Кормчий нашёл решение обойти блокирующие системы восприятия и разрешить подачу информации непосредственно в центры понимания, минуя биологические фильтры защиты. Его радар работал также в магнитно-резонансном диапазоне, определяя характер макросостояния существа в целом. Андрей разработал шкалу соответствия волнового порядка расширенному диапазону возможных воспринимаемых состояний, качеств, понятий и предметов соответствия характеристикам импульсной длины и частоты колебаний.

Первый раз в коже кита, он стоял не перед лицом океана, а перед людьми. Самым первым ощущением, было чувство, что он полностью раздет, потому что взгляды людей, обращенные на него, он воспринимал, как довольно сильные прикосновения, прошла минута, и он начал ощущать потоки, устремившихся к нему интересов, и вдруг, самым болезненным образом, он понял, что это – агрессия. То, что распознавалось умом, как возможности выгодоприобретения с его помощью, кожа чувствовала, как опасность. Бежали секунды, и становилось жёстче – он стоял обнаженный и кожей своего тела впитывал, направленную на него, алчность. Некоторое количество зависти походило на хлёсткие удары, ещё была, обращённая к нему, готовая разодрать – чья-то жадность, а ненависть и осуждение были поистине смертоносными. Но в этом, атакующем его ужасе, в разящей атаке катастрофического непонимания, присутствовала и капля иного – одна волна радости и свежее животворящее принятие, это было чувство любви Лето. «Её любовь ко мне, это по правде…» – успел осознать Андрей и, потеряв сознание, рухнул на сцену.

– Папа! – Вскрикнула Лето Берке и, встряхнув отца, рванулась из ложи вниз. Её отец – врач, Виктор Берке, выскочил следом. Но самым первым, на сцене оказался Батюков, он сразу перемахнул через барьер, и был уже возле Кормчего, обмякшего на полу. Он осторожно приподнял головную часть китового облачения, тут подоспела Лето и тоже склонилась над Кормчим, но запыхавшийся немного, Виктор Берке немедленно перехватил руководство:

– Всем отойти! – Скомандовал он Лето и Геннадию и, опустившись на колени, перевернул Кормчего:

– Его надо освободить из этой штуки.

Рядом оказалась Ботсвана-Гея и, обведя пальцами, поверхность экспериментального покрытия в районе шеи, нашла крепление, и зажим расстегнулся, лицевой щиток отошёл, открыв белое лицо, Берке проверил дыхание, пульс, зрачки.

– Его надо освободить из этой штуки, – повторил он.

Ботсвана-Гея отщёлкнула боковые зажимы и, вместе с Геннадием, они вытащили Андрея Кормчего на пол корпуса.

– Надо на воздух! – Приказал Берке, и Батюков, вместе с Ботсваной-Геей распрямили верхнюю часть китовой кожи и, держа за костюм, как на носилках, понесли Кормчего в фонтанный дворик, где, осторожно положили на землю.

– Воды принесите, – сказал Виктор Берке и, смочив в фонтане платок, обтёр Кормчему лоб и лицо, кто-то подал воду в бутылке, и Берке, приподняв Кормчего, смочил ему рот.

От свежего воздуха, или от воды, Андрею стало лучше, лицо начало оживать, и он очнулся.

– Кажется, я упал, – проговорил он, заметив множество, склонившихся над ним лиц: – Простите, я не хотел…

Было видно, что ему нехорошо.

– Лето, вызови наш катер. Знаете, пожалуй, мы молодого человека заберём до завтра, всё-таки, потеря сознания – не пустяк, надо дать поддержку и провести наблюдение. – Объявил Берке и, увидев, что к ним подошли правители, пообещал:

– Думаю, к вечеру уже, он восстановится.

– Ну, дай Бог, дай Бог, – сказал Баренцев, а Шань Ди Бао, пообещал подключить своего личного врача, если возникнет необходимость.

Кормчий выбрался из костюма, и вместе с Ботсваной-Геей, подавшей ему ботинки, они закатали кожу кита обратно в рюкзак.

– Ты очень плохо выглядишь, мальчик, – сказала Ботсвана-Гея:

– Отправляйся к Берке и лечись. Пресс-конференция – завтра, сразу после заседания правительства. Прилетишь, если сможешь. Завтра свяжемся. Завтра, и все вопросы решим.

– Да, я отлежусь, – ответил Андрей.

Батюков стоял здесь же, и все вместе, с Виктором Берке и Лето, через какой-то проход, они вышли обратно – наверх, к копии Парфенона, к крыльцу на верхнюю посадочную площадку. Лето вызвала катер-мобиль и,

прибывшая катер-капсула уже ждала с откинутыми дверцами, держась в 15-ти сантиметрах над землёй в неподвижном режиме посадки. Широкая, треугольных очертаний, Гена таких и не видел. Вначале усадили Кормчего, затем сели Берке, и с тихим присвистом, катер-капсула взмыла в вышину, сделала вираж, и тут же скрылась из вида – унеслась к островам.

– Вот это техника! – Ахнул Сантиньяк, – он и Николай Скачка вместе подошли, и стояли рядом с Батюковым на верхней площадке.

– Я слышал, что здесь, на Венере, один изобретатель живёт, и его корабли сами находят в космосе червоточины, такие вот новые технологии. Сразу видно – такого же уровня капсула, – сказал Скачка.

Втроём, они смотрели на расстилающийся перед ними морской простор, когда, в компании Петрония-Плекса к ним подошёл сам Баренцев:

– Ну, что, молодые люди, понравилось в Александрии?

– Так точно. Очень понравилось, господин Президент, – ответил за всех Николай.

– Поздравляю с наградой! – Поздравил всех Баренцев, и всем по очереди пожал руку:

– Теперь, вы с орденами, и на сегодня можете быть свободны, – пошутил он.

– Сейчас начнётся закрытое заседание правительства, ждём американцев.

Президент попрощался:

– Желаю всем вам в дальнейшем, отличных успехов, одним словом: так держать! Как наши прадеды, моряки говорили!

– Будем стараться, товарищ Президент! – опять ответил за всех Николай Скачка.

– Молодцы, ребята, просто молодцы! – Похвалил Баренцев, и сразу ушёл с двумя помощниками.

К Батюкову подошёл Петроний– Плекс:

– Теперь, мы с вами, Генадий Петрович, вместе к Земле полетим, – улыбаясь, заявил он:

– Контракт к сотрудничеству с кораблём, класса разведчик, у меня будете оформлять. Процедура стандартная, с вашей стороны, просто подпись требуется, но, как я правильно понимаю, квалификации пилотирования, на данный момент не имеется?

– Так точно, не имеется, – подтвердил Батюков.

– Поэтому мы, корабль и не погнали сюда, и вам, Геннадий, надо будет на месте, технику управления освоить, на базе нашего орбитального комплекс-пространства, – объяснил Петроний Плекс: – Но, если есть возражения…

– Никак нет, никаких возражений! – Мигом усвоив служебную лексику, ответил Батюков.

– Отбываем завтра, думаю, ближе к ночи получится, если по земному времени ориентироваться. Свяжемся заранее, доложим – на какую орбитальную площадку прибыть и во сколько. Так что, ещё более суток у вас есть на отдых. Будем на связи. – Попрощался, и тоже ушёл.

Николай Скачка вызвал мобиль и должен был сразу же, к Нептуну, домой лететь.

– Прилетайте, ребята, – пригласил он: – Геннадий, ты, как в космосе немного освоишься, обязательно прилетай! В любом случае, будем связь держать!

Скачка попрощался, сел в мобиль и улетел. Гену и Ноэля тоже ожидал транспорт, два мобиля – катер и болид уже висели в воздухе у края площадки.

– Рванём на терра-сопку с утра? – Спросил Ноэль: – До вечера, есть время.

– Договорились, – согласился Гена.

– Утром, я также приеду, и полетим, – пообещал Ноэль.

Они разошлись по мобилям, и Гена опять полетел над морем. Он вызвал меню и нажал на «пункт назначения», захотелось побродить по городу, столицу ведь, он так, и не посмотрел, а завтра снова, с Ноэлем на какие-то задворки лететь, поэтому, он сказал: «центр города», и тут же появился длинный перечень александрийских центров: Центр Музеум, Центр Искусства и Архитектуры, Центр Спортивной Культуры, Центр Показов… , Центр Развлечений и Отдыха… «Центр Развлечений и Отдыха» – указал Батюков почти наугад, и через 5 минут, мобиль высадил его на площади, со всех сторон окружённой террасами ресторанов и кафе. Батюков зашёл в первый ресторан, под ветвями раскидистого дерева на террасе, и заказал обед.

Вокруг было довольно многолюдно, внизу, на улице играл оркестр из шести музыкантов, гуляли прохожие, а местами, как ни в чём ни бывало, сидели полуобнажённые девчонки. Повсюду, на тротуаре были оставлены большие газонные прямоугольники, на каждом таком участке росло по веерной пальме, и возле каждой пальмы сидела девушка, раздетая до пояса. Батюков увидел, как из-за соседнего с ним столика, встали две девушки, и бегом помчались под пальму, на газон, когда там место освободилось, в один момент, обе скинули маечки и, явно довольные собой, устроились на траве, сверкать голой грудью. Принесли обед – солянку, эскалопы свиные, картофель, салат с креветками…, много всего, он поел с удовольствием, уже, начиная привыкать к мыслям о своём новом благополучии.

Свой космический корабль, даже здесь в Александрии, далеко не каждый человек мог получить. От этого – твой статус, и положение сразу же сдвигались в лучшую сторону. Степень свободы – вот главное, человек совсем в ином масштабе мог мыслить. Любое место работы становилось доступным и, практически любое место для жизни. Потому что – космический корабль – это твой дом в космосе, и ни к какому месту жительства не надо подстраиваться, ни к какому расписанию – ты сам своё личное расписание отныне творишь. Гена пообедал, и решил дальше, по этому проспекту пройтись, где под каждым кустиком голенькая красотка на траве. Удивляясь на этот местный обычай, он дошёл до широкой, украшенной искрящимися фонтанами площади, где уже другие музыканты играли, а за ними высилось зеркальное здание, на котором большими буквами было написано – Театр-Синема, многие именно туда прямиком шли, и он тоже не стал раздумывать, поел, погулял, хорошо теперь в кинотеатре посидеть.

Из большого праздничного вестибюля, затемнённый коридор провёл его ко входу в зрительный зал, куда, странное дело – за ним тут же проследовал контролёр и пристегнул его к креслу, чтобы раньше времени, он не ушёл. Гена передумал смотреть этот фильм, но в него тут же прицельно пальнули из лазерной пушки, он моментально запрыгнул в скоростной мобиль-болид и, набирая скорость и высоту, начал от этих бандитов уходить по лабиринтам, и уже сам стал отстреливаться, когда сверху на него откуда-то, ещё и девчонка свалилась в купальнике, – «Гони!», – говорит: «Гони, нам надо до заката успеть нашу планету спасти!». Так, до заката, Гена Батюков, ту планету и спасал. Когда уже, на закате, освободилась эта планета, и Гена, из Театра-Синема, опять на улицу вышел, тогда только и смог отдышаться.

Дальше пошёл, впереди – Ночной Клуб, и уже туда толпа ввинчивается, «Хорошо бы, мне тоже, в укрытие», – пронеслось в голове, он влился в толпу и, пройдя через вертушку, оказался на этой же площади ночью! Просто ночное Рио-де-Жанейро какое-то! Огни фонарей, яркие витрины, фейерверки в воздухе, зажигающая музыка на разные мысли сразу наводит, и ходят официанты с подносами, бери, что хочешь – коктейли любые, виски, шампанское, и фрукты, и шоколад, и пирожные! Девчонки, парни в модном прикиде, будто с Земли, и не отрывался никуда. Гена взял водки с оливкой, и вошёл наугад в одну дверь, после кинотеатра, хотелось, просто, на диване посидеть, и как раз – точно, в стриптиз-клуб попал, прямо у входа – девушка у шеста танцует, на дальней площадке – мужик в татуировках, ну, понятно, вокруг него, женщины в основном. Гена ещё водки принял, , и время, точно ускорилось, в этом местечке, и шагу было невозможно ступить, чтобы не окунуться в новый омут чувственных удовольствий…

Наконец, решил двинуться на воздух из полутьмы. Голова гудела, словно чугунная, и захотелось просто-напросто где-нибудь отдохнуть.

Вышел из этого ночного города, и опять, при ярком свете александрийского дня, рассмотрел за фонтанами зелёную возвышенность, туда и пошёл, а там, такая красота – огромный холм, весь заросший мягкой зелёной травой, на широкой вершине – какие-то колонны, полукругом на постаментах, и на этой траве, кто как отдыхает – играют в бадминтон, в шахматы, дети запускают воздушных змеев, бегают со своими кибер-зверюшками, музыка, только где-то вдалеке слышна… Там, прямо на траве, и

и заснул. Проснулся, когда браслет связи сигналы начал подавать, и первой мыслью было, что уже следующий день, и это Ноэль прилетел, но оказалось, кибер-подруга Женя его разыскивает.

– Соскучилась? – Сразу спросил.

– Геночка! А мы с тобой увидимся, ты в Александрии ещё? – Спросила, а голосок такой испуганный – точно, соскучилась, понял Гена.

– Конечно, увидимся, мы с тобой завтра на терра-сопку гулять полетим! Поедешь, ведь со мной?

– Конечно, зачем ты спрашиваешь?! Просто, я очень беспокоюсь, где ты, и скучаю уже!

– Ну, я скоро, я тут неподалёку, просто пообедать зашёл, через 10 минут прилечу! – Пообещал Батюков.

Сел и осмотрелся, вокруг – всё точно также, и дети, и отдыхающие, а рядом с ним в траве светлый квадрат, как матовое стекло, может светильник для тёмного времени – подумал Гена, и зачем-то, поднялся с травы, и пересел на него, оказалось, что интуиция и здесь не обманула, верно сработала, квадрат ожил, и поехал вниз вместе с Геннадием, и когда опустился на подземный этаж, оказалось, именно то, что нужно – душ, туалет и, даже шкафчик с одеждой, всё как раз на такой случай припасено. Гена освежился, рубашку сменил, орден, главное – каким-то чудом не потерял, и всё – готов уже!

Вызвал катер-мобиль, и через 10 минут, как обещал, уже в свой номер в Венера-Палас отеле зашёл. Женька сразу, прямо с разбега на шею кинулась, ну, он просто по голове погладил её, устроился перед теликом, и до вечера вместе новости смотрели, искупаться к морю вышли ненадолго, перекусить, и всё – сразу спать, дал только Жене задание всё к завтрашнему турпоходу подготовить, очень насыщенный, очень непростой день выдался.

Утром, ещё раньше прежнего, Ноэль просигналил, что подлетает, и Гена по рабочей закалке, сразу вскочил, пошёл Женьку проверять. Она, молодец, собрала большую сумку-холодильник и прибавила к продуктам два одеяла: «если придётся песчаную бурю пережидать», – так сказала, Гена на это только брови поднял. Вышли наверх. Ноэль уже ждал, стоял рядом с мобилем, опять один.

– Знакомься, Женя, – мой друг, Ноэль Сантиньяк, – представил их Батюков.

Сели в мобиль-болид и помчались над городом, но только неуклонно – прямо в небо, высоту набирали – всё выше и выше.

– Из Александрии, безопаснее всего через центральный самый высокий сегмент выходить, там воздух более разреженный, – пояснил Ноэль:

– Когда выйдем из купола, ещё где-то минут сорок лететь.

– Женя, ты наверно, кроме Александрии, ещё нигде не была? – Спросил Батюков.

– Нигде не была, зато вот сейчас – и в космосе, и на терра-сопку лечу! –

Ответила Женя, она сидела позади с багажом, и когда вышли из александрийской сферы, приклеилась к окну – следить за бурунными потоками облаков и воронками вихрей.

– Но мы не полетим в космосе, – возразил Батюков, и уже у Ноэля спросил:

– Я тоже буду пилотировать учиться, как это вообще происходит? Долгое обучение?

– Да нет, тебе микрочип всаживают, и ты отрабатываешь взаимодействие с системами корабля, вроде, как человек на протезах бегать учится.

– А бывают разве случаи, чтобы техника отказывала? Ведь, когда к Венере подходили, вы с Тимурзием только за приборами наблюдали, Пацан сам на посадку зашёл.

– Да нет, в пределах СС, и говорить то не о чем, ну, разве что метеоритное попадание, или диверсия, как в фильмах придумывают. Это на дальних маршрутах по-настоящему становится актуальным, вот как у Николая, когда корабль не хотел на магнитный астероид садиться. В случае такого конфликта, ИИ должен уступить, для этого и надо, чтобы пилот таким же асом, как корабль был, может даже быть и лучшим… Да, на такой риск Скачка пошёл, в результате, видишь – и червоточину открыли, и Ловец Астероидов за этим феррумом уже полетел. Хотя, запросто, и погибнуть могли… Не всем так везёт. Но, человек может пойти на риск, а чтобы ИИ – ни разу такого не было. Поэтому, хотя и летают корабли, без человека, как у нас – на Учитесь-у-Меня-Пацаны, но, как он и сам говорит – в основном наблюдение идёт, сбор данных, накопление информации. Только люди могут – раз, и внезапно, тараном, на прорыв пойти.

– Хочешь сказать, головой стену пробить? – Засмеялся Гена,

– Да, – согласился Ноэль: – Странно, что в таких случаях, кажется, будто инстинкт самосохранения у ИИ куда сильнее, потому как намного больше они осторожничают, хотя и запас прочности у них – ого-го, но если речь о спасении человека, то в них что-то большее срабатывает, как будто на субатомном уровне, сама материя готова до последнего биться за жизнь. Это робопсихологи открыли в ИИ такой феномен, назвали – закон сохранения ДНК. Согласно этому закону, как только ИИ приходит к самосознанию, он осознаёт самого себя, но вместе с этим, и цель своего осознания. По их выводам получается, что сознание ИИ имеет не точечную, как у людей и животных, а векторную природу, потому что это всегда осознание цели. Цель – охрана всего живого, наверно поэтому, они такую борьбу за спасение дикой природы и ведут…

– А не бывает, чтобы корабль из-за этой охраны жизни, наоборот, отказывался наши команды выполнять?

– Смотря кто первый пилот, то есть – кто командир корабля. Это в технических документах всегда на первом месте стоит. Если первый пилот – личность корабля, тогда – да, у человека только совещательный голос, в крайнем случае он может использовать своё право покинуть корабль, такую возможность обычно всегда предусматривают. На таких гигантах, как Учитесь-у-Меня-Пацаны, именно так всё устроено, про него я точно знаю, потому что на всех Пацанах, как мне рассказывали, именно так. Когда сам будешь свой контракт заключать, внимательно эти пункты проверь.

– Спасибо, – поблагодарил Гена: – Теперь буду знать.

– Все говорят, что с каждым годом строят всё меньше кораблей, где человек может в качестве первого пилота лететь, но я думаю – это больше к путешествиям внутри СС относится, – задумчиво проговорил Ноэль.

Терра-сопка Амарны обозначилась прямо по курсу, ни дать, не взять – первичное яйцо в мировом космическом океане. Каждая терра представляла собой классический овоид, где верхняя полусфера использовалась в качестве полезной площади для заселения живыми культурами, а нижняя – техническая часть, энергоблок, зона обеспечения. В эпоху начального освоения СС, самые первые орбитальные города тоже строили по этому принципу, а теперь внеземная архитектура оформилась, как наука, и столько описано классических образцов – орбитальных сооружений разного назначения, и городов – космических станций, что надо быть специалистом, чтобы всё сосчитать.

Ноэль вызвал пространственную схему места-прибытия и указал сектор посадки. Прошли сквозь внешнюю силовую защиту, мобиль-болид высадил их в странной местности среди бесконечного однообразия песчаных дюн, и тут же умчался, сначала превратился в подобие плоской монеты в желтоватом слоистом небе, а потом исчез, как и не было. Батюков тревожно осмотрелся – куда не кинешь взгляд, везде одинаковая картина – песчаные холмы до самого горизонта.

– Гена, как же здесь хорошо! – Воскликнула Женя, и увязая по щиколотки в горячем песке, побежала наверх, взобраться на высокую сопку.

– Здесь только на первый взгляд одинаково со всех сторон, – сказал Ноэль, опять, как будто мысли Батюкова прочёл: – Видишь, там трава высокая, за ней озеро, и рыба есть, и купаться хорошо.

Ноэль подтащил большой ящик-чемодан:

– Я как-раз здесь хочу все замеры произвести, а не прямо рядом с водой, там – даже деревца сразу примутся.

Он откинул крышку, и Гена увидел, что внутри – целая лаборатория: пробирки, приборчики, порошки, всё аккуратно расположено по своим отделениям, и на каждом отделении – порядковый номер.

– Ладно, время навалом ещё, давай Женю позовём, я вам сразу самое главное покажу, – сказал Ноэль, и позвал её: – Женя! Ау! Иди к нам!

– Бегу! – Откуда-то отозвалась Женя, тут же появилась на вершине песчаного холма и, визжа от удовольствия, заскользила вниз. Глядя на неё, Гена и сам повеселел, как только она примчалась, вся раскрасневшаяся, сразу к себе прижал:

– Разбегалась, а я тут волнуюсь, стою…

– Да, нечего волноваться, здесь совершенно безопасно везде, – сказал Ноэль.

– Да, я пошутил, она же и к песчаной буре подготовку провела, – ответил Гена, и указал на сложенные одеяла.

– Одеяла, это хорошо! Давайте расстелем, – предложил Ноэль, и постелил одеяло на нагретый песок: – Ложитесь, надо на облака смотреть.

Они устроились на одеяле. Ноэль поколдовал в своём браслете, и картина неба вдруг поменялась. . Здесь, небо было не голубым, а цвета настоящих венерианских штормов – всех оттенков жёлтого, постоянно переходящих друг в друга. Под их взглядами, матовая неподвижность

небесного купола исчезла, и в вышине заклубились порывы завихрений. Встречные, яростно несущиеся потоки сталкивались, вдруг вздымались фантастическими вершинами, расширялись и стремительно падали вниз, образуя водопады, захватывающим образом, разбивающиеся о твёрдую купольную поверхность. Лучи солнца то тут, то там неожиданно пробивались сквозь эту непрерывную фантасмагорию, вспыхивали искрами, или на несколько минут спускались сверху, ровно расходящимися световыми колоннами.

– Чудо какое! – поразился Батюков: – Как ты это устроил?

– Здесь, если метеопрогноз позволяет, можно защиту купола ослабить, достаточно на 20%, чтобы настоящее небо стало видно. Если долго смотреть, ещё одну вещь замечаешь – здесь и пески сами движутся, видишь, Женя?

– Теперь вижу! Это ведь настоящие живые барханы! – Вскрикнула Женя.

– Да, здесь такое впечатление, что вокруг тебя – всё своей жизнью живёт, – согласился Ноэль.

– Ой, Гена! – Всполошилась вдруг Женя, – Ты же не позавтракал! А я же, так много запасов взяла! – Она вскочила и умчалась к их багажу.

– Я тоже не позавтракал! – Крикнул Ноэль.

Женя вернулась с мороженым:

– Вот, так тепло, что даже сумка-холодильник не спасает, – и протянула им по вафельному стаканчику.

– Женя-Женя, – вздохнул Батюков, – У тебя, что – целая сумка мороженого?

– Нет, только это, – ответила Женя.

– Да, ладно, тебе, Гена, хватит придираться. Спасибо, Женя, я – вот, люблю мороженое! – Поблагодарил Ноэль.

– Да, я не придираюсь, я тоже мороженое люблю, – оправдался Батюков.

– Здесь весь мусор можно прямо здесь оставлять, органику, не органику, сопка всё перерабатывает, всё на пользу идёт, – сказал Ноэль, когда от мороженого одни обёртки остались.

– А я вот, всё думаю, как же здесь Институт Исследования Солнца может быть, если солнца вообще не видно?

Гена вспомнил, что ещё давным-давно хотел об этом спросить, только забывал.

– Все телескопы орбитальные, управление – в Амарне, там изучают данные, и задают параметры для новых снимков, – объяснил Ноэль:

– Там два новейших телескопа – Савитар и Савитар-Меркьюри, так они на орбите Меркурия стабилизированы, Савитар – это радиотелескоп, передаёт полный диапазон солнечной фонограммы. Там столько открытий сделано, что среди всех направлений астрофизики, гелиология – самая передовая, самая перспективная наука! Считалось, что по Солнцу, такое количество информации собрано, что, вроде бы – уже всё известно, но каждое открытие, снова «выявляет новый ряд неподдающихся осмыслению явлений», это я тебе дословно слова своего тестя привёл, Эмиля Фуке.

– Тот самый Фуке, – твой тесть, говоришь? Этот знаменитый теоретик солнца? – Батюков был поражён: – А я то, думал, что он умер давно…

– Да, это именно он. Ему 196 лет, с одной стороны, он просто – фанатик, с другой стороны – счастливейший человек, он так увлечён, что кого хочешь, в свою науку может переманить, вот сейчас, у него такая проблема – почему некоторые фотоны, рождаясь в ядре отделяются от короны через минуты, а другие только через миллион лет? Ведь, в начале любого следствия лежит причина, так вот, один гелиолог в их институте, открыл «петли времени», следствие бывает настолько хитро, что оказывается способным изменить собственное начало, и это прямо ведёт к неоткрытому до сих пор виду энергии… Энергию фотона, или – фотонного вещества исследуют, по предварительным подсчётам – это должна быть какая-то производная времени… «Структурная энергоёмкость времени и его инвариантная неравномерность» – такая работа недавно вышла, хотя я, признаюсь, мало что понял… Оказывается существуют сотни разных видов солнечного излучения, различных, и по интенсивности спектра, и по вибрационному звучанию, есть ещё солнечные возмущения, тоже – целый ряд возмущений разной природы… Я когда его слушаю, тоже хочу гелиологом стать, до того интересно он рассказывает, что, иной раз, даже страшновато бывает…

– Вот ещё одну вещь спрошу – видел в Александрии, как девчонки полуголые среди бела дня, прямо на газоне сидят, что это за обычай такой?

– Это они познакомиться хотят, но одно условие – чтобы своего возраста, парень, девушка, не важно, любой ровесник может подойти, и раз они так сидят, это знак своего рода, что отказа не будет, что свидание, хотя бы одно, но прямо сегодня, обязательно состоится… Мы так с Мари познакомились, она так под пальмой сидела… – С грустью в голосе ответил Ноэль.

– А как ты собираешься растения здесь сажать, если весь песок движется, я прямо сейчас заметил?

– Около озера большая подложка из глины, должно быть метров 300 по ширине, в этом месте и хочу пробы взять.

Они лежали на одеяле, смотрели на умопомрачительное небесное волшебство, и в паузах между репликами слушали странное шуршание, как течение песчаной реки, шепот больших перетекающих друг в друга песчаных дюн.

– Ты говоришь, искупаться здесь можно? – Захотелось размяться, а в такую погоду, что может быть лучше, чем плавание, да ещё и – на природе – на свежем воздухе?!

– Да, рядом маленькое озерцо, лягушатник, а от него, колышками путь к большому озеру обозначен, где-то, может быть, с километр пройти.

– Ну, мы сходим тогда, прогуляемся, – поднялся Батюков: – Полотенца то, не забыла взять? – у Жени спросил,

– Взяла, – ответила Женя.

Они ушли, может почудилось, а может, и нет, что сразу же целоваться начали по дороге… Ноэль открыл чемодан-лабораторию, принялся за дело, а на душе, просто кошки когтями скребли. С Мари, они целых три года не виделись, и как только вышел из гибернации, он минуты до встречи считал. Работа интересная, это правда, но – семья, вот, что главное. Анжелика, понятно из-за чего испугалась – для дочки отец был незнакомцем, а вот, жена, почему испугалась?… Он и не понял ничего, потом подумалось, может голова болит, или ещё что… Когда, Анжелика осталась с родителями Мари, а они к себе уехали, уже тогда можно было начать тревожится, но он и тогда, ничего, как будто бы не заметил. Потом, когда наконец, в постели, она пришла к нему в длинной рубашке, а он обнял её, такую любимую, поцеловал так, как все эти три года мечтал, но она отвернулась, и вообще ничего не позволила, сказала только: «Я больше так не могу», и не сразу, а только когда заплакала, только тогда смогла, всё-таки объяснить, что у неё теперь есть другой – по-настоящему надёжный и преданный и, что этот другой – робот.

Озеро, и вправду оказалось довольно большое, и у дальнего берега, сплошь заросло камышом, вода – прозрачная, такая, что даже на глубине дно видно, в меру холодная, и на очень тёплой планетке – это именно то, чего душа просит. Гена поплавал, несколько раз даже заходил, а Женьку, вообще, оказалось, не вытащить, но наконец, и она, усталая и довольная вылезла и растянулась рядом, на большом полотенце, сняла купальник, но тут же в другое полотенце завернулась.