Текст книги "Земля – родина интелов"

Автор книги: Текла Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– А какой сейчас месяц? – Лето растерялась, поняв, что совершенно выпала из времени,

– На Земле июль, ты прилетела зимой, а у нас – день какой неведомо, – пошутил он: – У меня тоже есть ощущение, что мы, как по волшебству попали, быть может, в благополучнейшее из мест во вселенной, я даже «путешествовал» с у-ва-у на Сирион, причём, мне было сказано, что есть способ и реального трансфизического перемещения…

– Это когда ты спал целый день? – Догадалась Лето.

Она вспомнила, что видела этого у-ва-у. Однажды, Борис заплыл так далеко от берега, что только Андромеда могла его различить, и сказала, что утонуть нет опасности, так как Борис не один, а ещё с кем-то, и, заинтригованная Лето, принесла бинокль, и тоже увидела, как лёжа на волнах, Борис разговаривал с незнакомцем. Первым впечатлением, было, что это – человек, но потом, рассмотрела, что он – почти человек, а из-за расстояния, всех деталей его внешности, было не оценить.

Когда же Борис вернулся, причём почти до середины, они плыли вместе, то показал Андромеде и Лето, матовый круг странного свечения, зависший в воздухе, и рассказал, что это устройство для координации перемещений сознания, и что, по настоящему, его собеседника рядом не было, так как физически, тот находится в это время на Сирионе. «А если бы ты начал тонуть?» – спросила тогда Лето, «а твои дельфины на что?» – весело ответил Борис, потому что, и вправду, Лето каждый день плавала с дельфинами, которые даже научили её одной шутке. Очень трудно было объяснить, каким образом она их понимала, но это понимание было фактическим. Они много разговаривали, обычно, когда заплывали куда-нибудь далеко и, держась за спинной плавник Ти-Лу, Лето спокойно рассказывала обо всём, дополняя трудные места жестами. Если, ей самой было что-то неясно, то при соприкосновении с закрытыми глазами, особенно, если прижаться головой, яркая детальная картина возникала сама по себе. Например, ей трудно было объяснить подругам – это были три дельфинихи, что значит «хищник», когда вспомнив обещание, данное Цифровому-Лебедю, она спросила, обитают ли здесь хищники, и оказалось – Лебедь был прав, и хищники действительно есть, но это – рыбы, и даже акулы, но разумные существа владели мысленными приёмами, не позволяющим им приблизиться. А шутка, которой они научили Лето, была следующая: обычно, она сидела на берегу в удобной позе для медитации, дельфины это видели, и предложили то же самое проделать в воде, но объяснили, что сделать это надо обязательно на восходе, и чтобы рядом никого не было и, в чём Лето позже убедилась, это и было самым главным условием, потому что, приняв это положение на самом мелководье, неожиданно для себя, она начала уверенно перемещаться, сидя на воде и, покачиваясь на волнах, но стоило кому-то посмотреть на неё, как всё тут же заканчивалось и, Лето уходила под воду, что и стало очередным поводом вдоволь повеселиться.

После того разговора с у-ва-у, Борис целые сутки спал в корабле, но, о чём он рассказал позже: всё это время, он провёл не во сне. Сосредоточившись на тёплом золотом диске, он оказался на Сирионе, где сам смог увидеть организацию крупного поселения у-ва-у. Он много рассказывал, но Лето была так поглощена дружбой с дельфинами, что из-за обилия информации, не всё усваивалось. Когда, Борис поинтересовался – чем она и трое дельфинов, занимаются целыми днями, пропадая неизвестно где, и услышал в ответ, что в основном – они играют в слова, он до слёз смеялся, и был прав, потому что с дельфинами было весело!

Но, их самым любимым развлечением, была игра в Кита и у-ва-у. Сюжет этой игры походил на старинную земную сказку о золотой рыбке, только здесь, на Солярисе, действующими лицами были – кит и у-ва-у.

– Ты, ведь похожа на у-ва-у! – Сказала Ти-Лу.

В этом чувствовался подвох, потому что отношение дельфинов к у-ва-у было каким-то насмешливым, но ничего не попишешь, так как сходства с у-ва-у, у Лето было больше. Сами дельфины в этой игре, все втроём, соприкасаясь друг к дружке, изображали Ру-а – так на местном наречии именовались киты, причём, как уяснила Лето – у дельфинов, и у-ва-у, имелись ещё и личные имена, а у Ру-а имён не было, и все Ру-а в целой вселенной звались одинаково. Игра заключалась в том, что Лето, то есть – у-ва-у, подступала к Ру-а с какой-то просьбой. Лето быстро уяснила, что чем смешнее, она показывает у-ва-у, тем лучше, а просьбы, как и в той земной сказке, были любыми. Каждое пожелание у-ва-у исполнялось тремя дельфинами немедленно, и всякий раз, игра начиналась с чего-то простого. Причём, в процессе, Лето узнавала много нового, как и о планете, так и обо всём их жизнеустройстве. Однажды, в роли у-ва-у, она высказала просьбу – поесть горячей еды, при этом, она изображала, что дрожит от холода, и оказалось, что на дне, во многих местах, выходят горячие источники, а из-за того, что повсеместно, самой разной еды было вдоволь, то и, вправду – можно было, как в ресторане – поесть горячего! Для выполнения сложных замыслов у-ва-у, среди которых было: летать по воздуху, превратиться в невидимку, попасть в СС на планету людей, Ти-Лу, Ути-Ли и Кти-Ту прибегали к сверхспособностям, ради чего, они и изображали Ру-а втроём. Они заводили Лето в центр, потом она закрывала глаза, и они все вместе сосредотачивались, а Лето, даже впадала в короткое забытье, и как наяву, присутствовала при исполнении своего, даже самого заковыристого желания. А потом, между делом, в ходе какого-то очередного совместного предприятия, Кти-Ту рассказала, что игра в Ру-а и у-ва-у была правдой, то есть имела под собой реальную историческую подоплёку – когда то в древнее время, именно так всё происходило на самом деле, а потом, у-ва-у как-то зазнались, и Ру-а бесповоротно отдалились от них. У-ва-у, по прежнему продолжает считать себя венцом эволюции, однако из 100 тысяч у-ва-у, только один может приблизиться к Ру-а и спокойно поговорить. Остальных что-то сдерживает, какой-то подсознательный страх. Тогда как, дельфиний народ – всегда рядом с Ру-а, словно с родителями! Да – согласилась Лето: если родители, к тому же – немного волшебники, это здорово!

– Скажешь Медо? – Спросил Борис, и вздохнул.

Андромеда теперь пила воду по одному стакану за день, и от любого переживания могла заплакать. На протяжении трёх лет, она наблюдала за траекториями движения небесных тел, высчитывая степень их взаимодополняющего влияния, и теперь сделала модель небольшой каменной обсерватории, вела календарь восходов и заходов каждого объекта, куда постоянно вносила новые уточнения, и всё больше склонялась к идее, что в Системе Сириуса, обязательно должны обнаружиться и другие планеты.

– Борис сказал, что мы улетаем на Землю, – подошла к ней Лето:

– Ты рада?

– А ты? – Ответила Андромеда вопросом,

– Я – нет. Я хотела бы остаться, и жить здесь всегда, – сказала Лето.

Но, уже через четыре дня они улетели. Борис получил одобрение, и намеревался сделать несколько витков над Сирионом, чтобы иметь возможность оценить, например, процентное соотношение суши к воде, и сравнить предполагаемый уровень развития этой цивилизации, с теми наблюдениями, которые возможно будет сделать с орбиты. Ещё в самом начале, он отказался от желания всё систематизировать, и просто вёл дневниковые записи с отчётом о каждом разговоре с у-ва-и, и теперь, два месяца предстоящего перелёта, решил посвятить работе над теми заметками, которые он вёл, и помимо этого, запустить расчёты, необходимые для новых экспериментов, ради проведения которых, он и летел сейчас, на Луну, где имел возможность использовать для себя, но тем самым, и к выгоде Петрония-Плекс практически всю техническую базу его лабораторий.

Лето поняла, что не хотела улетать даже ещё сильнее, чем думала, и вначале их отбытия, она всё время мысленно возвращалась на Солярис – к Ти-Лу, Ути-Ли и Кти-Ту и разговаривала с ними точно также, как и Борис со своим у-ва-у, и только когда Персей-и-Андромеда вышел из системы Сириуса, это общение существенно затруднилось. Дельфины её утешали, уверяя, что в будущем, все вместе, они ещё обязательно встретятся, но не так быстро, а довольно не скоро, но зато, как пообещали они ей:

–Тогда ты прилетишь не одна!

– Как вы можете знать? – Спрашивала Лето.

И, оказалось, что, можно всё абсолютно выяснить и о будущем, и о прошлом, если подойти к Ру-а, и просто спросить о чём хочешь, и тогда – сразу всё и узнаёшь!

– Мы спросили про тебя, и узнали, что ты обязательно ещё прилетишь, и даже больше: Он сказал, что ты будешь всегда на виду.

– Как, на виду?

– Потом всё узнаешь! – отвечали со смехом дельфины.

Но «налаживать общение» день ото дня становилось всё тяжелее, и Лето вошла в гибернацию, а проснулась в Солнечной Системе, за два дня до Земли. С Землёй, и с Петронием оказалось не всё так гладко – на Земле ввели ряд временных ограничений на порты прибытия, и надо было вставать в очередь, чтобы получить допуск к снижению в атмосферу, и график был очень плотный, им предложили единственное «окно», которое пустовало, но прямо сейчас, или через две недели, если регистрироваться в самом хвосте. Оба аватара Петрония-Плекса были заняты на околоземной орбите, и Петроний тоже предложил отложить их встречу на Луне, потому что, и сам предпочёл бы встретиться лично. Поэтому, на базу в Селена-Плекс, они направлялись только после Александрии, что с одной стороны, было не очень удобно, а с другой – как раз, и позволяло наилучшим образом всё устроить, прежде чем надолго, как предполагал Борис, засесть на Луне.

Тяжёлые корабли уже давно не садились на Землю, а стыковались с орбитальными станциями, от которых, как и на Венере, курсировали шаттлы. Но Персей-и-Андромеда под категорию больших кораблей не попадал, и поэтому мог самостоятельно приземлиться в порту, а после таможенного досмотра, даже – свободно перемещаться, так как космические корабли – тарелки легко маневрировали в городской среде, зависая над поверхностью любой мобиль-площадки для приёма или высадки пассажиров. Земля оставалась единственным районом СС, где до сих пор оставались актуальными бумажные документы, и теперь, Андромеде пришлось перечитать целый ворох таких бумаг. Она, как капитан корабля, облачилась в синюю форму космолётчика, одела золотые серёжки и, тоже золотое, обручальное кольцо, на ногти и на губы нанесла коралловый цвет, и во время дезактивации корпуса корабля почти 5 часов проходила всю таможенную волокиту. Борис и Лето, без помех, оставались внутри, а Медо сидела в отделе таможенного управления, терпеливо заполняя опросные листы. Потом, три офицера таможни зашли внутрь, просветили сканером каждый отсек, заглянули в камеры гибернации, и только тогда, Борис и Лето тоже удостоверили свою гражданскую принадлежность, на предмет соответствия с декларацией о составе экипажа и пассажирах, поданной Андромедой Берке. Сканер проанализировал отпечатки пальцев, и считал идентификацию личности с паспорта, встроенного в ладонь при рождении. На этой процедуре приземление завершилось, и ещё через 4 часа, ровно в полдень, они уже входили в воздушное пространство нужного города.

Город Эспебер раскинулся по берегам широкой реки у самой дельты, и за всю историю более сотни раз оказывался серьёзно затоплен, но, видимо, был удобно расположен, и настолько живописно устроен, что жители продолжали населять его до сих пор. Борис заранее договорился о встрече, поэтому, когда Персей-и-Андромеда высадил их на городской крыше, маленький дрон-путеводитель уже ожидал их, и спустившись вслед за ним на улицу, они прошли несколько мрачных кварталов довольно плотной застройки и, свернув во двор, усыпанный жёлтыми листьями, оказались на месте. Дрон отыскал нужную дверь, Медо прижала палец, к матовому окошку у него на спине, и после выполнения банковской операции, дрон назвал номер квартиры на девятом этаже древнего кирпичного здания. Двери раскрылись и, поднявшись на лифте, Берке смогли попасть к этому знатоку китов – Марку Григорьевичу Зоринге. Зоринге оказался обладателем непримечательной внешности, стариком, без малейшего признака киборгизации, как сразу определила Лето, но, неожиданно, с очень прямым взглядом, который ощущался почти также, как физическое воздействие. Зоринге провёл гостей в просторную, почти пустую гостиную, и когда Берке расселись, сел за письменный стол в уголке и, надев очки, «для серьёзности» – сразу решила Лето, сказал:

– Я очень внимательно вас слушаю.

– Мы, с женой – космонавты, – начал Борис: – Моя племянница, также сопровождала нас в нашей экспедиции в пределах Системы Сириуса, где нам удалось вступить в общение с расой китообразных, населяющих эту систему, и представители этих существ, заверили нас, что тамошние жители на протяжении многих тысяч лет, поддерживают тесный контакт с СС, а именно – с жителями на Земле.

– Это очень интересно, – ответил Зоринге: – Но это хорошо мне известно. Действительно, эволюционное воздействие из Системы Сириуса мы получали, и продолжаем получать по сей день, – и он улыбнулся, продолжая внимательно смотреть на Бориса, отчего тот смутился:

– Понимаете, сейчас мы направляемся на Венеру, и специально приземлились не для того, чтобы донести до вас эти сведения, а, как раз наоборот – получить у вас какие-то разъяснения, или какой-либо комментарий по поводу этого, как вы говорите, настолько давно существующего явления.

– Я вас слушаю, – повторил Марк Зоринге,

– Первый вопрос такой, – начал Борис: – Как вы получили эту информацию, откуда у вас такие знания о китах?

– Хорошо, – Зоринге кивнул: – Передача этих знаний существует в устной традиции, также, к примеру было два философа-эволюциониста, которые в своих работах затрагивали подобные феномены но, самое важное – есть и возможность непосредственного получения этого знания, в некотором роде «из ниоткуда», и тем не менее, этот источник, если он вдруг открывается – надёжен.

– Значит, вы черпаете знания «из-ниоткуда»? – Борис удивлённо взглянул на Зоринге,

– Началось с того, что я ощутил в себе самом присутствие этого открытого источника. «Из-ниоткуда», можно с успехом заменить на «родство с китом», с тех пор, вот уже 50 лет, я считаю себя помощником китов на Земле, – сообщил Зоринге.

– А в чём, как вы считаете, заключается ваша помощь этим существам?

– Всё не так. Моя помощь не адресована этим существам, моя помощь – в распространении того воздействия, которое оказывают киты на Землю. Я читаю лекции, и вы тоже можете прийти сегодня в 18.00.

– А в чём суть такого воздействия? – Борис никак не мог вырваться из «заколдованного круга» предельно уклончивых ответов землянина,

– Лучше спросите: кто такие киты? – Предложил Зоринге.

– Хорошо. Что вы можете сказать – кто такие киты? Что именно они собой представляют?

– Об этом я и читаю лекции… Попробую изложить самую суть: в некотором смысле, киты сформировались в результате прямого божественного влияния на весь мир низшей материальной полусферы, которую Бытие выделило из самого себя, как нечто наименее совершенное, подлежащее дальнейшему росту. Под низшей полусферой, я подразумеваю всю совокупность материальных вселенных. Сила единого бытия и осознания спустилась в эти миры, подобно некой «дрожжевой закваске»…

– Это видимо бог? – Спросил Борис,

– Несомненно, – подтвердил Зоринге.

– Прежде, чем я смог бы уяснить для себя всю полноту вашей концепции, необходимо принять и постулат его существования, а я, признаюсь вам, Марк Григорьевич, и не готов, и не вижу особого смысла в подобных конструктах, – решительно проговорил Борис:

– Мне жаль, что мы отняли ваше время. – Он поднялся, в качестве примирения, протянул учёному руку.

Зоринге вышел из-за стола, пожал ему руку и они распрощались.

– Извините нас, – Андромеда поднялась вслед за мужем, она была чуть выше Бориса, а невысокий землянин, вообще оказался ей по плечо.

Зоринге улыбнулся в ответ.

– Извините, но у меня тоже есть вопросы, ты иди, Медо, я тоже скоро приду, – сказала Лето, и обратилась к Зоринге:

– Понимаете, там, на Сириусе, они так и говорят, что киты – это боги, но мы думали – это условно…

– Многие говорят, что и люди, почти что, боги уже, – ответил Зоринге.

– А если кит во мне? – Задала свой вопрос Лето,

– Тогда, ты сама будешь знать, что тебе делать, – улыбнулся Зоринге, и похлопал её по плечу,

– А как это вышло? – Снова спросила Лето.

– Считай, что твоя бессмертная душа пробудилась, и таких людей, особенно на Земле сейчас всё больше, и через связь осознания с высшим началом, действительно, может произойти что-то новое. Вокруг много изменений, и теперь, хоть из другой галактики, безо всяких средств связи, я смогу напрямую обратиться к тебе, и ты сразу меня поймёшь, особенно, если ты дашь этому началу развиться дальше… Береги это чувство, – посоветовал Зоринге: – Если ещё будут вопросы, обращайся, но очень скоро, ты и сама сможешь абсолютно во всём разобраться.

Лето взяла руку Зоринге в свои, и попрощалась:

– Спасибо, Марк Григорьевич, если я буду ещё на Земле, можно будет зайти?

– Можно, – разрешил Зоринге: – Я всё время на связи.

На прощанье, Лето ему улыбнулась – старик ей понравился: конечно – непонятный, но когда человек, наоборот, как открытая книга, это сразу не интересно… Борис, например – более непонятного, вообще, трудно повстречать, но, и лучше него, тоже, попробуй найди…

Борис с Андромедой ждали её сидя во дворе на скамейке, вокруг по всему двору носилась детвора, лазала по горкам, и в песочнице совсем маленькие барахтались, Андромеда смотрела на них во все глаза. В Александрии – только в специально устроенных местах были дети, не сновали туда-сюда в каждом дворе. На Земле, похоже, во всём была своя и немного другая жизнь.

– Полетели к морю! – Предложила Лето: – Посмотрим, какое оно здесь!

– Давайте, – Согласился Борис.

Андромеда вызвала корабль, и тем же маршрутом, они двинулись обратно. Но, море оказалось далеко, и Лето не понравилось. Они летели на малой высоте над свинцовой водой, и под ними, кроме редких морских судов – только чайки. Ни весёлого морского разнообразия, как на Солярисе, ни ярко-бирюзовой воды с разноцветьем мобилей, как в Александрии – ничего не было – холодные серые волны, и такое же серое очень низкое небо. Далеко на западе, закатный горизонт ненадолго засиял жёлто-золотым, а потом сгустились сумерки.

– Всё-таки, чайки здесь есть, – сказала Андромеда, словно все они, и вправду думали об одном и том же, стоя в рубке у полностью открытой панорамной панели.

– Лето, а что ели дельфины на Солярисе? – Спросил вдруг Борис, не с того, ни с чего.

– В основном губку, это такая масса, которая разрастается под водой, водяные орешки, медузу ели, да много ещё всего…

– А ты эту губку пробовала? На что похожа?

– Ну да, за ней только нырять надо, а на вкус она, почти что, как хлеб.

– А что они там делали, эти дельфины твои?

– Они прилетели, чтобы поближе к китам пожить, говорят, что если с китами жить бок о бок, то в какой-то момент, память о прошлых жизнях даже начинает работать. А сами киты, и вправду, иногда уходят, и рождаются на Земле. Говорят, что Ру-а сами выбирают сколько им жить и где…

– Странно, что пока тебя не было, дельфины к нашему острову вообще не подходили…

– Когда вернёмся, я тебя познакомлю, – пообещала Лето.

Борис замолчал, и до самой Александрии что-то высчитывал у себя в чертёжных отсеках, рисовал какие-то графики. А к тому времени, когда после работы в Селена-Плекс, Борис с Андромедой вернулись на Солярис, Лето снова была на Земле.

                         -5-

Александрия встретила их мягким утренним светом, когда во всех парках зацветают деревья, и всем уже не терпится лететь в Тюльпан-Амарну, и многие девочки, родившиеся в это время, и даже новые кибер-модели получают себе цветочное имя – Тулип. Клуб Клеопатра присудил победу новой Клеопатре с таким именем, и впервые Клеопатра в Александрии носила двойное имя – Клеопатра-Тулип. Мишель Берке подарила мужу на юбилей приглашение на вечер с её выступлением, потому что все сходили с ума по этой Клеопатре, а Данава заболел.

Сказалось сердце. Вместе с Берке, они забраковали несколько кардио-стимуляторов, прежде чем один всё-таки показал нужный результат, подошёл почти идеально, и тогда снова стало полегче. Самой большой радостью оказалось, что Прия родила ему сына, мальчиков стало трое, и Данава разрешил, наконец, своим молодым жёнам общаться, так как теперь их права полностью уравновесились сыновьями.

Виктор Берке впервые за много лет, как мальчишка ждал дня рождения – из-за встречи с братом, из-за возвращения Лето. Лето поразила отца сияющими глазами, и своей весенней, какой-то трогательной красотой, «как бы не влюбилась» – почему-то пронеслось у него в голове, а потом выяснилось, что он просто, как в воду глядел.

Праздник по случаю дня рождения организовали в точности, как 25– летие Лето, которое тогда так понравилось, и так хорошо прошло. Правда, Мишель настояла, чтобы официантки, которые снова прибыли из Клеопатры, выглядели на этот раз не такими унылыми, и все египтянки ошеломили Вик-тора, потому что оказались нагими по пояс, маленькие передники прикрывали перед, но ни сколько не закрывали зад. Данава пришёл с двумя жёнами, и тоже удивил Берке, когда тот заметил, как Данава, ни капли не смущаясь, не только смотрит на египтских официанток, но ещё и гладит по ягодицам. Прия снова была с малышом, а Данава представил всем, наконец, и Тару, четверо близнецов которой остались дома. «Какая красавица!» – увидев Тару, восхитилась Лето. Прия оценила её точно также, когда после 3-х летнего перерыва, сёстры встретились, и она увидела словно другими глазами – не только сестру, а теснившую её соперницу. Тара была такой красоткой, каких поискать – высокая, с тонкой талией, широким задом, и удивительно точёным лицом. Чёрные глаза в пушистых ресницах, смирно опущены, кожа смуглая, но зато сильнее белеют зубы, ярче розовеет рот, язык во рту – просто призывный, и глаза – обжигают, если взглянет. Прия с горечью вспомнила, что мать Тары была арабкой, и рассказывали, что отец голову потерял из-за её красоты. Зато, Рам просто влюбился в их малыша, хоть тот и был самым младшим, но господин часами не спускал его с рук, старшие госпожи сразу сказали, что и на Земле даже – нигде и никогда до сих пор, такого не было. А Лето, увидев, как сильно изменился Данава, всего за полгода, и как, оказывается, ужасающе, он не молод, подкараулила отца на террасе:

– Папа, а что с Данавой? Ты же его врач, куда ты смотришь?

– Ну, сейчас ему получше, – попытался увильнуть Виктор, а потом сдался: – Сердце. Старое изношенное сердце. Что делать?!

– Бить тревогу! Папа! Скажи ему, он же несколько штук младенцев завёл, пусть донора клонирует!

– Не успеть с донором, у него же ничего не предусмотрено, – Берке как-то сжался.

– Ему даже дышать тяжело! Папа, очнись! – Лето сурово посмотрела на отца.

– Всё так, всё так. Но, он отходит от болезни. Я всё время работаю, все варианты держу, – Виктор оправдывался, как мог: – Посмотрим, зачем необходимость экстренных мер провоцировать… Лето, из нас двоих всё-же, я – врач, а не ты, и я – работаю, – он строго взглянул на дочь, и она ушла, спустилась на берег, на своё любимое место у маяка.

Перед террасой установили сцену и на ней уже кружились несколько танцовщиц, играли со своими прозрачными покрывалами, прежде чем ритм барабанов, выйдя на первый план, не подведёт их к кульминации, когда скинув одежды, и словно забыв обо всём, они станут сплетаться в объятьях.

– Значит, в Александрии не задержитесь? – Услышал Виктор вопрос Данавы, когда снова вернулся к гостям.

– Думаем, задержаться на пару дней, что скажешь, Медо? – Борис обнял жену,

– Я уже обещала Лето, что завтра мы точно будем здесь, – ответила Андромеда: – А где она? – Спросила она у старшего Берке и, получив указание, выскользнула, оставив мужчин любоваться представлением в окружении египтянок.

Жёны Данавы с малышом сидели поодаль, а Мишель скрылась в комнатах.

– Но, ты сказал, что планируешь, как раз наоборот, как следует задержаться в Солнечной, – напомнил брату Виктор: – И я обрадовался, что, в кои-то веки, мы будем рядом,

– Мне надо поработать на Луне, – ответил Борис.

– Неужели новый корабль? – Удивился Виктор,

– Значит, ваши прекрасные корабли собраны на Луне? – Спросил Данава,

– Да, на платформах Селена-Плекс.

– Значит, Петроний, и для меня может построить такую тарелку? – Заинтересовался Данава.

Самый старший из его земных сыновей, как выражался он про себя, уже несколько лет, как обосновался на Нептуне, и настойчиво звал отца, да и сам Данава, неоднократно слышал о феномене тотального оздоровления в тамошних местах, об этом сейчас разве что, немой только не говорил…

– Да, нет, я не стал патентовать свои наработки, а лучшие корабли сейчас производят на Юпитере, концерн Учитесь-у-Меня-Пацаны – вот признанный лидер в кораблестроении на сегодня, – рассказал Борис,

– Да, куда мне?! – Улыбнулся Данава, указывая на своих женщин с младенцем: – Кто же меня теперь с Венеры отпустит?! У меня и дома, ещё пятеро, и таких, и самую малость постарше! Расскажите лучше, как там, на Луне люди живут, Селена-Плекс, это от Пенториума недалеко? – Он назвал самый первый лунный мегаполис, потому что названия других и не знал.

– Скорее, ближе к Красноярску, Пенториум – столица, а Красноярск-на-Луне, наверно, самый крупный промышленный гигант в нашей системе, есть уже рабочие проекты об их слиянии, но там свои сложности…

Из-за специфики устройства лунных поселений, где города разрастались под лунной поверхностью, строительство продвигалось медленнее, чем даже на Марсе, но лунные города, и подкупали, как близостью к Земле, так и самым большим коэффициентом надёжности, к сведению до нуля абсолютно всех рисков. Капитальное жилое строительство, как фактор народообразования, началось на Марсе, так как Луну очень долго рассматривали исключительно в качестве базы ископаемых ресурсов, и о возможности там удобно и безопасно жить, вовсе не задумывались. Однако, именно на Луне, впервые на законодательном уровне ввели положение об обязательной искусственной гравитации во всех детских и общеобразовательных учреждениях, и соответственно – между этажами закладывается слой высотой 1 метр, с магнитным ускорителем поля гравитационного взаимодействия. А теперь, по всей Луне почти не осталось старых зданий без подобного «утяжеления». С Земли, в пятнадцать крупнейших лунных городов с 2-х часовым интервалом шли шатлы, а Красноярск-на-Луне, полностью обеспечивал себя воздушным кислородом, и поставлял чистый кислород в другие города, после того, как 300 лет назад на площади, более чем в сотню гектаров основал фермы зелёных масс кислородообразующих бактерий. Когда, для основания этих ферм выделялись средства, управленцы того времени поскупились, и ни в какую не соглашались на освоение целой сотни гектаров под эти фермы, которые выглядели просто, как болотистые участки, и где, в специальных кессонах, размножались влажные зелёные массы – родственники древнейших циано-бактерий. Купольное покрытие трёхметровой высоты, для таких ферм считалось достаточным. С точки зрения утилитаризма, заложить такие фермы на площади в 20 гектаров, и то казалось верхом расточительства, но главный био-технолог того времени, Михаил Аркадьевич Вишневский, чей портрет, сегодня мы видим уже во всех школьных учебниках, тоже упёрся, и в конце концов, на Земле, в Америке нашёл частных инвесторов. И, только потом стало ясно, что это оказалось поистине бесценным вложением, так как на данном этапе, 30% составляющих всей фармакологической продукции, культивируется именно там. Ещё 100 гектаров заняты сплошными древесными посадками, на которых леса из лиственницы, пихты, осинника, ели и кедровой сосны уже подпирают кронами купольный свод, и школы всех земных континентов, с целью ознакомительных экскурсий, сплошным потоком везут туда школьников. Земля, Венера и Марс сделали такие путешествия обязательной частью школьной программы. В лунном лесном хозяйстве, тоже интересно придумали – так как в условиях пониженной гравитации, древесина получается очень низкого качества, при новых посадках стали закладывать в почву сетку гравитационного усиления, и оказалось, что если силу гравитации повысить выше единицы, то есть– земного показателя, то, деревья хотя и снижают темпы развития, но качество древесины сразу же возрастает. Таким образом, вся Луна неторопливо осваивалась, жилые кварталы обладали минусовой этажностью, но каждая площадь, более или менее значительный сквер выходили на поверхность – под купол. Почему-то на Луне именно так говорили – «небесный купол», здесь в обыкновении было – гулять под небесным куполом. От глубинных улиц туннельного типа потихоньку отказывались, даже самые низшие ярусы связывались между собой фешенебельными проспектами с прекрасной иллюминацией, украшенные – либо рядами зелёных насаждений, либо – нескончаемой чередой ярких витрин. Когда Борис проживал в Селена-Плекс, строя оба корабля Берке, то подолгу бывал в Красноярске, в индивидуальном порядке сотрудничая со многими НИИ. На Марсе, на Луне, во многих НИИ, он числился как внештатный научный сотрудник, как инженер-конструктор, учёное сообщество было наслышано о его, зачастую поразительных, инновациях.

– Так, неужели, там лучше, чем здесь? – Задал Данава свой любимый вопрос.

– Знаете, Джаерам, там – надёжнее, хотя, пока своей атмосферы нет, переезжать – рановато, – в тон ему ответил Борис.

– А их новые города? Мы вот, изобрели венерианскую сферу, как универсальный здесь тип защиты, и настроены, чтобы именно его и растиражировать, а может, надо и другие новые идеи пытаться внедрять?

– На мой взгляд, лучшая стратегия на сегодня, это – наращивать площади, и заполнять их собственным кислородом. Киана – самый молодой город на Луне, японский, вообще не сильно внутрь заглублён, и новейшее кислородное производство уже обеспечило их стабильной воздушной подушкой. Там самые высокие небоскрёбы, почти как на Земле, и самый высокий купол, выше, чем здесь, единственный город на Луне, сплошь заполненный воздушным транспортом… Я давно там не был, но, в этот раз обязательно заеду, к тому же, знакомых там много живёт…

– А к Петронию зачем? – Спросил Виктор,

– Хочу провести ряд экспериментов, с анти-веществом поработать… Есть идея, как самому прокладывать червоточины…

– Зайдёшь в такую червоточину, она сомкнётся, и полетишь обратно кружным путём на 100 лет, – скептически заметил Виктор,