Текст книги "Поворот Колеса"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Тед Уильямс
Поворот Колеса

ЧАСТЬ 1
КОГТИ УТУК'КУ
1 НОЧЬ КОСТРА

– Я не уверен, что хоту идти туда, Саймон. – Джеремия выбивался из сип, пытаясь очистить меч Саймона при помощи тряпки и полировочного камня.

– А ты и не должен, – Саймон заворчал от боли, натягивая сапог. Хотя со времени битвы на замерзшем озере прошло уже три дня, все его мускулы до сих пор ныли так, словно их долго колотили кузнечным молотом. – Просто он хочет, чтобы я это сделал.

Джеремия, казалось, почувствовал некоторое облегчение, но не захотел так лепи" принять неожиданную свободу.

– А разве оруженосец не должен сопровождать рыцаря, когда принц призывает его? А если ты забудешь что-нибудь кто за этим сбегает?

Саймон засмеялся было, но сразу перестал, почувствовав, как боль обручем стягивает его ребра. На следующий день после битвы он и встать-то не мог. Его тело казалось ему мешком, полным глиняных черепков. Теперь он чувствовал себя намного лучше, хотя все еще двигался медленно, как старый, старый человек.

– Тогда мне придется самому пойти и забрать это – иди позвать тебя. Не беспокойся понапрасну. Здесь все не так, и ты отлично знаешь это, как и любой другой. Это тебе не королевский двор в Хейхолте.

Джеремия пристально посмотрел на лезвие меча и покачал головой.

– У тебя все так просто, Саймон, а ведь на самом деле никогда не знаешь, почему вдруг принцы начинают косо смотреть на тебя. Кровь может ударить им в голову, и тоща они становятся насквозь царственными.

– Придется мне пойти на риск. Теперь дай сюда этот про клятый меч, пока ты не сполировал его до серебра.

Джеремия озабоченно поднял глаза. Он набрал немного веса, с тех пор как пришел в Новый Гадринсетт, но продовольствия было мало, и ему все еще было далеко до того круглощекого мальчика, с которым рос Саймон. Саймон уже начинал сомневаться, что когда-нибудь изменится затравленное выражение его лица.

– Я никогда не повредил бы твоего меча, – серьезно сказал он.

– О божьи зубы, – прорычал Саймон с хорошо отработанным равнодушием бывалого солдата. – Я шутил. Теперь живо давай его сюда. Мне пора идти.

Джеремия бросил на него надменный взгляд:

– Кое-что по поводу шуток, Саймон – кто-то говорил мне, что они должны быть смешными. – Улыбка уже начала кривить его губы, когда он бережно вручил меч юноше. – И я сообщу тебе, как только у тебя получится что-нибудь в этом роде, это я могу обещать.

Умный ответ Саймона – который, по правде говоря, еще не был сформулирован – был прерван движением клапана палатки. В дверях появилась маленькая фигурка, молчаливая и торжественная.

– Лилит! – сказал Джеремия. – Входи. Мы можем пойти погулять, или, если хочешь, я закончу ту историю про Джека Мундвуда и медведя.

Девочка сделала несколько шагов в палатку. Таким способом она выражала свое согласие. Ее стаза, когда Саймон поймал их взгляд, казались беспокояще взрослыми. Он вспомнил, какой была она на Дороге снов – свободное существо в свободной стихии, летающее, ликующее, – и ощутил приступ стыда, как будто он помогал кому-то держать в плену прекрасное создание.

– Я пошел, – сказал он. – Заботься о Джеремии, Лилит. Смотри, чтобы ему в руки не попало ничего острого.

Джеремия швырнул в него полировочной тряпкой, но Саймон уже закрыл за собой входной клапан.

Выйдя из палатки, Саймон глубоко вздохнул. Воздух был холодным, но он, казалось, немного потеплел за последние дни, словно ще-то поблизости весна искала дорогу домой.

Мы просто разбили Фенгбальда, предостерег он себя. Мы вовсе не тронули Короля Бурь. Так что у нас мало шансов, что зима когда-нибудь уйдет.

Но эта мысль повлекла за собой другую. Почему Король Бурь не послал Фенгбальду помощь, как помог он Элиасу при осаде Наглимунда? Рассказы отца Стрешъярда об ужасной атаке норнов вызывали у Саймона почти такие же живые картины, как те, что он видел, вспоминая собственные странные приключения. Если мечи представляли такую опасность и если хикедайя знали, что принц владеет одним из них – а Джошуа и Деорнот были почти уверены в этом – почему же защитники Сесуадры не встретились с армией ледяных великанов и безжалостных норнов? Неужели дело было в самой Скале?

Может быть, они не пришли, потому что это место ситхи? Но, в конце концов, они же не побоялись атаковать Джао э-Тинукай?

Он покачал головой. Всем этим надо будет поделиться с Бинабиком и Джулой, хота он не сомневался, что это уже приходило им в голову. Приходило ли? Нужно ли добавлять еще одну загадку к тем, которые уже стояли перед ними? Саймон так устал от вопросов, на которые нет ответов…

Он шел через Сад Огней к Дому Расставания, и его сапога хрустели по тонкому спою свежего снега. Сегодня Саймон рад был немного подурачиться с Джеремией, потому что это отвлекало его друга от тяжелых мыслей и страшных воспоминаний, но на самом деле у него было не очень-то хорошее настроение. Его последние ночи были наполнены резней и кровью прошедшего сражения, безумием всеобщей рубки и криками умирающих лошадей. Теперь Саймон шел к Джошуа, а у принца настроение было еще хуже, чем у него самого, так что юноша не особенно торопился.

Он остановился и посмотрел на проломленный купол Обсерватории. Облачко морозного дыхания поднималось над его головой. Если бы он только мог взять зеркало и снова попытаться поговорить с Джирики! Но ситхи так и не пришли, несмотря на крайнюю нужду защитников Сесуадры, и это ясно говорило о том, что мысли Джирики сейчас занимает нечто гораздо более важное, чем дела смертных. Кроме того, ситхи очень серьезно предупреждал Саймона, что Дорога снов стала крайне опасной. Его неразумная попытка связаться с ситхи вполне могла бы привлечь к Сесуадре внимание Короля Бурь – и вывести его из непостижимого равнодушия, которое, по всей видимости, было единственной достаточно веской причиной их невероятной победы.

Теперь он был мужчиной или во всяком случае должен был бы им бытъ. Пора покончить с выходками простака, решил Саймон. Ставки для этого слишком высоки.

Дом Расставания был слабо освещен, горело всего несколько факелов, так что огромная комната казалась растворенной в тени. Джошуа стоял у похоронных носилок,

– Спасибо, что пришел, Саймон. – Принц всего на мгновение поднял стаза и снова обратил взгляд на тело Деорнота, лежавшее на каменной плите. Оно было закрыто знаменем с Драконом и Древом, и казалось, что рыцарь просто заснул, накрывшись тонким покрывалом. – Там Бинабик и Джулой, – проговорил принц, указывая на две фигуры, скорчившиеся у огня на противоположной стороне зала. – Сейчас я присоединюсь к вам.

Саймон на цыпочках подошел к огню, стараясь неосторожным движением не нарушить торжественную тишину. Тролль и колдунья о чем-то тихо беседовали.

– Приветствую тебя, друг Саймон, – сказал Бинабик. – Садись и согревайся.

Саймон сел, скрестив нош, на каменный пол, потом подвинулся немного вперед, поближе к огню.

– Сегодня он выглядит даже хуже, чем вчера, – прошептал он.

Тролль посмотрел на Джошуа.

– Это событие ударяло его с очень огромной тяжестью. Так, как будто все люди, которых он когда-нибудь любил и за безопасность волновался, умирали вместе с Деорнотом.

Джулой раздраженно хмыкнула.

– Сражений без потерь не бывает. Деорнот был очень хороший человек, но погиб не он один.

– Я предполагаю, Джошуа плачет за всех – своим образом, – Бинабик пожал плечами, – но питаю надежду, что он возвратится к нормальности.

Колдунья кивнула.

– Да, но у нас мало времени. Мы должны нанести удар, пока преимущество на нашей стороне.

Саймон с любопытством взглянул на нее. Как обычно, валада казалась лишенной возраста, но она как будто потеряла некоторую часть своей сверхъестественной самоуверенности. В этом не было ничего удивительного. Последний год был страшным даже для нее!

– Я хотел спросить тебя кос о чем, Джулой, – сказал он. – Ты знала о Фенгбальде?

Она посмотрела на него мудрыми желтыми глазами:

– Знала ли я, что он наденет на кого-то свои доспехи, чтобы нас одурачить? Нет. Но я знала, что Джошуа говорил с Хельфгримом, лорд-мэром. Я не знала, проглотит ли Фенгбальд приманку.

– Питаю страх, что я тоже имел это знание, Саймон, – сказал Бинабик. – Я оказывал помощь в раскалывании льда. Аналогично несколько моих товарищей кануков.

Саймон почувствовал, что кровь приливает к его щекам.

– Выходит, знали все, кроме меня?

Джулой покачала головой.

– Нет, Саймон. Хельфгрим, Джошуа, я, Бинабик, Деорнот, Фреозель да еще тролли, которые помогали расколоть лед, – вот и все, кто знал. Это была наша последняя надежда, и мы не могли допустить, чтобы до Фешбальда дошел хотя бы мимолетный слух.

– Так вы мне не доверяли?

Бинабик успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Не доверие обладало большой значительностью, Саймон. Как всякий, который выходил на лед, ты имел возможность попадения в плен. Очень великий храбрец все равно будет рассказывать все свои знания, когда его станут пытать – а Фенгбальд не обладает большой щепетильностью. Чем меньше людей обладают определенным знанием, тем больше шансов, что секрет хорошо хранится. Если бы мы имели необходимость говаривать тебе, как другим прочим, то ты получил бы информацию без промедления.

– Бинабик прав, Саймон, – Джошуа тихо подошел сзади, пока они разговаривали, и теперь стоял рядом. Свет костра отбрасывал на потолок его тень – длинную густую полоску тьмы. – Я всецело доверяю тебе, как доверяю всякому – всякому живущему, я хотел сказать, – какая-то невысказанная мысль пронеслась по его липу. – Я распорядился, чтобы об этом плане знали только те, без кого мы не сможем обойтись. Я уверен, что ты поймешь меня.

Саймон проглотил ком.

– Конечно, принц Джошуа.

Джошуа присел на камень и отсутствующим взглядом посмотрел на танцующее пламя:

– Мы одержали великую победу – это настоящее чудо. Но цена оказалась непомерно высокой…

– Никакая цена, сохранившая жизни сотням невинных людей, не может быть слишком высокой, – заметила Джулой.

– Возможно. Но все-таки была вероятность, что Фенгбальд отпустил бы женщин и детей…

– А теперь они живы и свободны, – отрезала Джулой. – И кроме них немало мужчин. А мы одержали неожиданную победу.

Тень улыбки пробежала по липу Джошуа.

– Ты собираешься занять место Деорнота, валада Джулой? Потому что это он всегда напоминал мне о моем долге, как только я погружался в мрачные размышления.

– Я не могу занять его место, Джошуа, но я и не думаю, что мы должны стыдиться нашей победы. Ваша скорбь, безусловно, достойна уважения, и я не пытаюсь отнять ее у вас.

– Ну конечно нет, – Джошуа оглядел пустынный зал. – Мы должны почтить память мертвых.

В дверях что-то скрипнуло. Там стоял Слудиг, в руках у него были две седельных сумки. Глядя на напряженное лицо северянина, Саймон подумал, что они набиты камнями.

– Принц Джошуа?

– Да, Слудиг?

– Вот все, что мы нашли. На них герб Фенгбальда, только они насквозь промокли. Я не стал открывать их.

– Положи у огня, а потом присядь и поговори с нами. Ты очень помог мне, Слудиг.

Риммерсман покачал головой:

– Спасибо вам, принц Джошуа, но у меня есть еще одно дело к вам. Пленники готовы к разговору, по крайней мере так сказал Фреозель.

– Аха, – кивнул Джошуа. – И он без сомнения прав. Лорд-констебль грубоват, но очень умен. Вроде нашего старого друга Айнскалдира, верно, Слудиг?

– Точно так, ваше высочество. – Слудиг, по-видимому, чувствовал себя неловко, разговаривая с принцем. В конце концов он получил внимание и доверие, которых так жаждал, заметил Саймон, но, кажется, это не сделало его особенно счастливым.

Джошуа положил руку Саймону на плечо.

– Полагаю, мне придется пойти и исполнить мой долг, – сказал он. – Ты составишь мне компанию?

– Конечно, принц Джошуа.

– Хорошо, – Джошуа обвел взглядом остальных. – Будьте так добры, зайдите ко мне после ужина. Нам многое надо обсудить.

Когда они подошли к двери, Джошуа обнял Саймона искалеченной правой рукой и повел его к носилкам, на которых лежал Деорнот. Саймон не мог не заметить, что он сильно выше принца. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз стоял так близко к Джошуа, но это все равно удивило его. Он, Саймон, был очень высоким – и не только для юноши, но и для мужчины. Это была странная мысль.

Они остановились перед погребальными носилками. Саймон застыл в почтительном молчании, но ему до смерти хотелось шевельнуться. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке, стоя так близко к телу погибшего рыцаря. Бледное застывшее лицо, лежавшее на каменной плите, было похоже не столько на Деорнота, каким Саймон помнил его, сколько на вырезанную из мыла фигурку. Веки и ноздри умершего были обескровлены до полупрозрачности.

– Ты не знал его близко, Саймон, но он был лучшим из людей.

Саймон сглотнул. Во рту у него пересохло. Мертвые были… такими мертвыми. И когда-нибудь такими станут Джошуа, Бинабик, Слудиг – все в Новом Гадринсетте. Даже сам он, с отвращением понял Саймон. Что же это такое?

– Он всегда был очень добр ко мне, ваше высочество.

– Он не умел иначе. Он был самым истинным рыцарем из всех, кого я когда-либо видел.

Чем больше Джошуа говорил о Деорноте в последние несколько дней, тем яснее Саймон понимал, что, в сущности, никогда не знал этого человека. Он казался Саймону хорошим человеком, добрым и тихим, но уж никак не образцом рыцарства, современным Камарисом, каким, видимо, считал его Джошуа.

– Он храбро умер, – это было довольно неудачное выражение соболезнования, но принц улыбнулся.

– Это так. Я хотел бы, чтобы вы со Слудигом раньше добрались до него, но вы и так сделали все, что могли. – Лицо принца менялось быстро, как облака, бегущие по весеннему небу; – Я ни в чем не хочу винить вас, Саймон. Пожалуйста, прости меня – я стал невнимателен к словам в своем горе. Деорнот всегда умел прервать мое самокопание. О Боже, как мне будет не хватать его! Теперь я думаю, что он был моим лучшим другом, хотя я и не знал этого, пока он не умер.

Саймону стало еще больше не по себе, когда он увидел, как заблестели глаза Джошуа. Он хотел было отвернуться, но внезапно вспомнил о ситхи и о том, что сказал Стренгьярд. Может быть действительно самые великие люди несут груз самых тяжелых горестей? И в таком горе нет ничего постыдного!

Саймон протянул руку и взял принца за локоть.

– Пойдемте, Джошуа. Давайте прогуляемся. Расскажите мне о Деорноте, раз у меня никогда не было случая получше узнать его.

Принц наконец оторвал взгляд от алебастрового лица рыцаря.

– Да, конечно. Мы погуляем.

Он позволил Саймону увести себя за дверь, где буйный зимний ветер хлестал вершину Сесуадры.

– ..И он в самом деле подошел ко мне и извинился! – Теперь Джошуа смеялся, хотя смех его был горьким. – Как будто это он совершил проступок. Бедный, верный Деорнот! – Он покачал головой и вытер глаза. – Эйдон! Почему эта туча сожалений окружает меня, Саймон? То сам я умоляю о прощении, то те, кто вокруг меня – не удивительно, что Элиас считал меня немного придурковатым. Иноща я думаю, что он не так уж сильно ошибался.

Саймон подавил улыбку.

– Может быть, дело просто в том, что вы слишком легко готовы делиться вашими мыслями с людьми, которых как следует не знаете – вроде сбежавших поварят?

Джошуа, прищурившись, посмотрел на него, потом рассмеялся – и на этот раз куда веселее.

– Может быть, ты и прав, Саймон. Люди любят своих принцев сильными и непреклонными, верно? – Он грустно усмехнулся. – Ах, милостивый Узирис, был ли когда-нибудь рожден человек, менее подходящий на роль принца, чем я? – Он поднял голову, вглядываясь в ряды палаток. – Спаси меня Бог, я заблудился. Где эта пещера с пленниками?

– Там, – Саймон показал на серке валуны, торчащие перед самым внешний барьером ровной площадки на вершине Сесуадры. Они были едва различимы в темноте на фоне продуваемых ветром стен палаточного города. Джошуа изменил курс, и Саймон последовал за ним, двигаясь медленно, чтобы не слишком бередить незажившие еще раны.

– Я зашел чересчур далеко в поле, – сказал Джошуа, – и не только в поисках пленников. Я просил тебя прийти, потому что у меня есть к тебе несколько вопросов.

– Да? – Саймон не мог не заинтересоваться. Что принц мог хотеть узнать у него?

– Я хотел бы похоронить наших мертвых на этой горе, – Джошуа махнул рукой, обведя ею всю травянистую вершину Сесуадры. – Ты знаешь ситхи лучше всех людей, которые живут здесь, я полагаю – или по крайней мере ближе всех, потому что Бинабик и Джулой, наверное, много читали о них. Как ты думаешь, это будет позволено? Ведь это место ситхи.

Саймон немного подумал.

– Позволено? Я не могу себе представить, что ситхи станут протестовать, если вы это имеете в виду, – он кисло улыбнулся. – Они пальцем не шевельнули, чтобы защитить Сесуадру, так что я не думаю, что они пришлют сюда огромную армию, чтобы помешать нам похоронить погибших.

Некоторое время они шли молча. Саймон обдумывал свою мысль, прежде чем заговорить.

– Нет, я не думаю, что они будут возражать – хотя я никогда не посмел бы говорить от их имени, – добавил он поспешно. – В конце концов Джирики похоронил своего родственника Аннаи вместе с Гримриком там, на Урмсхейме. – Дни, проведенные на драконьей горе, казались сейчас такими далекими, как будто там был вовсе не он, а какой-то другой Саймон, его дальний родственник. Он напряг мускулы на болезненно негнущейся руке и вздохнул. – Но, как я уже сказал, я не могу говорить за ситхи. Сколько времени я был с ними – месяцы? Но я никогда даже не надеялся понять их.

Джошуа с интересом посмотрел на него.

– Каково это было, жить с ними, Саймон? И что это за город – Джао… Джао…

– Джао э-Тинукай, – Саймон немного гордился легкостью, с которой эти необычные звуки слетали с его языка. – Я бы хотел уметь объяснить это, Джошуа. Это все равно, что попробовать объяснить сон – вы можете рассказать, что происходило, но вам не удастся передать свои ощущения. Ситхи древний народ, ваше высочество, очень, очень древний, но если посмотреть на них, то они молодые, здоровые и… красивые. – Он вспомнил сестру Джирики Адиту, ее прекрасные, яркие, хищные глаза, ее улыбку, полную тайного веселья. – Они имеют полное право ненавидеть людей, Джошуа, – по крайней мере, я так думаю – но вместо этого они, кажется, озадачены. Как мы чувствовали бы себя, если бы овцы вдруг обрели могущество и выгнали нас из наших городов?

Джошуа засмеялся.

– Овцы, Саймон? Ты хочешь сказать, что императоры Наббана, и Фингил из Риммергарда… и мой отец, если уж на то пошло, были безобидными лохматыми созданиями?

Саймон покачал головой.

– Нет, я просто хочу сказать, что мы не такие, как ситхи. Они понимают нас не больше, чем мы их. Джирики и его бабушка Амерасу может быть не такие чужие нам, как некоторые другие – они действительно обращались со мной с большой добротой и пониманием, – но остальные ситхи… – Он остановился в затруднении. – Я не знаю, как это можно объяснить.

Джошуа добродушно посмотрел на него.

– На что был похож город?

– Я уже пробовал описывать его, когда вернулся. Я говорил тогда, что он похож на огромный корабль и на радугу перед водопадом. Как это ни грустно, я и сейчас не могу сказать ничего более умного. Он весь сделан из ткани, натянутой между деревьями, но при этом выглядит прочнее всех городов, которые я когда-либо видел. И похоже, что его в любой момент можно сложить и увезти в какое-нибудь другое место. – Он безнадежно рассмеялся: – Видите, мне все еще не хватает слов.

– Я думаю, ты очень хорошо объяснил, Саймон. – Тонкое лицо принца было задумчивым. – Ах, как бы я хотел когда-нибудь действительно узнать ситхи! Я не могу понять, что заставляло моего отца так сильно бояться и ненавидеть их. Какими бесценными знаниями они, наверное, обладают!

Они дошли до входа в пещеру, перегороженного временной решеткой из толстых, грубо выпиленных балок. Стоявший рядом стражник – один из тритингов Хотвига – отставил в сторону кувшин с углями, над которым он грел руки, и поднял решетку, чтобы пропустить их.

Еще несколько стражников – примерно равное количество тритингов и эркинландеров Фреозеля – стояли внутри. Они равно почтительно приветствовали обоих – и принца, и Саймона – к большому смущению и огорчению последнего. Из глубины пещеры появился Фреозель, растирающий озябшие руки.

– Ваше высочество… и сир Сеоман, – сказал он, склоняя голову. – Я думаю, время пришло. Они начинают беспокоиться. Если мы протянем еще немного, это может плохо кончиться, если вы простите мне, что я так говорю.

– Я вполне доверяю твоему суждению, Фрсозсль, – сказал Джошуа. – Отведи меня к ним.

Внутренняя часть пещеры, находившаяся за поворотом каменного коридора и, таким образом, скрытая от солнца, при помощи тех же грубых балок была разделена на две камеры.

– Они орут друг на друга через пещеру, – Фреозель улыбнулся, обнаружив отсутствие нескольких зубов. – Ругаются, похоже. Спать друг другу по ночам не дают. Делают за нас нашу работу, вот что.

Джошуа кивнул, направляясь к левой камере, потом повернулся к Саймону.

– Ничего не говори, – сказал он твердо. – Только слушай.

В темной пещере, едва освещенной факелами, Саймон сначала с трудом разглядел ее обитателей. В воздухе стоял резкий запах давно не мытых тел – Саймон думал, что на такие мелочи он уже никогда не будет обращать внимание.

– Я хочу говорить с вашим капитаном, – крикнул Джошуа. Где-то в тени произошло быстрое движение, потом к решетке подошел человек в оборванной зеленой форме эркингарда.

– Это я, ваше высочество, – сказал солдат.

Джошуа оглядел его.

– Селдвии? Это ты?

В голосе человека явственно слышалось замешательство:

– Я, принц Дхошуа.

– Что ж, – Джошуа, казалось, был потрясен. – Я и представить себе не мог, что когда-нибудь встречу тебя в таком месте!

– Так ведь и я тоже, ваше высочество! Никогда не думал, что пошлют сражаться против вас, сир. Это позор…

Фреозель быстро вышел вперед.

– Да не слушайте вы его, ваше высочество! – усмехнулся он. – Он и его дружки-убийцы все что угодно скажут, чтобы спасти свои шкуры. – Он с такой силой ударил кулаком по решетке, что дерево задрожало. – Мы не забыли, что вы сделали с Фальширом.

Селдвин, в тревоге отшатнувшийся от решетки, теперь наклонился вперед, чтобы лучше видеть. Его бледное лицо, освещенное дрожащим светом факела, было искажено страхом.

– Никому из нас радости от этого не было. – Он повернулся к Джошуа: – И против вас мы не хотели идти, ваше высочество. Умоляю, поверьте нам!

Джошуа открыл было рот, но изумленный Фреозель перебил его.

– Наши люди этого не допустят, принц. Здесь вам не Хейхолт или Наглимунд. Мы не верим этим деревенщинам в доспехах. Если вы оставите их в живых, быть беде.

Пленники протестующе заревели, но к реву примешивалась изрядная доля страха.

– Я не хочу казнить их, Фреозель, – печально сказал принц. – Они принесли присягу моему брату. Какой у них был выбор?

– А у кого из нас есть выбор? – огрызнулся Фреозель. – Они ошиблись. У них на руках наша кровь! Убить их, да и все. Пусть Господь Бог беспокоится про всякие там выборы.

Джошуа вздохнул.

– Что ты скажешь, Селдвин? Почему я должен сохранить вам жизнь?

Гвардеец на мгновение растерялся.

– Ну… просто потому, что мы солдаты и служим нашему королю. Нет никакой другой причины, ваше высочество! – Он с надеждой смотрел на принца.

Джошуа кивнул Фреозелю и Саймону и отошел от частокола к центру пещеры, откуда пленники не могли его расслышать.

– Ну? – сказал он.

Саймон покачал головой.

– Убить их, принц Джошуа? Я не…

Джошуа успокаивающе поднял руку.

– Нет, нет. Конечно я не стану убивать их. – Он повернулся к улыбающемуся фальширцу. – Фреозель работал над ними два дня. Они убеждены, что он жаждет их смерти и что жители Нового Гадринсетта требуют, чтобы их повесили перед Домом Расставания. Мы просто хотим, чтобы у них было надлежащее настроение.

Саймон снова был смущен; он опять ошибся.

– Что же тогда вы собираетесь делать?

– Наблюдай за мной.

Простояв на середине еще некоторое время, Джошуа принял торжественный вид и медленно направился к частоколу, у которого толпились взволнованные пленники.

– Селдвин, – произнес принц. – Возможно, мне еще придется пожалеть об этом, но я собираюсь оставить тебя и твоих людей в живых.

Фреозель, нахмурившись, громко и свирепо фыркнул, потом повернулся и стремительно вышел вон. Со стороны пленников послышался громкий вздох облегчения.

– Но, – Джошуа поднял палец. – Мы не будем кормить вас просто так. Вы будете работать, чтобы заслужить свои жизни – мои люди повесят меня, если выйдет как-нибудь иначе, они и так уже будут очень недовольны моим решением. Если же вы окажетесь достойными доверия, то вам будет позволено сражаться на нашей стороне, когда придет время спихнуть моего сумасшедшего брата с драконьего трона.

Селдвин обеими руками вцепился в деревянную решетку.

– Мы будем сражаться за вас, ваше высочество. Никто другой не проявил бы такого милосердия в наше безумное время!

Его товарищи нестройно закричали что-то одобрительное.

– Очень хорошо. Я подумаю, как нам лучше будет сделать это. – Он сдержанно кивнул и повернулся к пленникам спиной. Саймон вновь последовал за ним к середине пещеры.

– Во имя Спасителя, – сказал Джошуа. – Какая удача, если они действительно будут сражаться за нас! Еще сотня дисциплинированных солдат! Они могут стать только первыми ласточками, когда весть об их поступке распространится по Светлому Арду!

Саймон улыбнулся:

– У вас получилось очень убедительно. У Фреозеля, впрочем, тоже.

Джошуа казался довольным.

– Я думаю, что среди предков лорда-констебля было несколько бродячих актеров. Что же до меня – все принцы, знаешь ли, прирожденные лжецы. – Лицо его стало серьезным. – А теперь я должен разобраться с наемниками.

– Вы ведь не сделаете им такого же предложения, правда? – спросил Саймон, внезапно встревожившись.

– Почему нет?

– Потому что… потому что те, кто сражается за золото, совсем другие…

– Все солдаты сражаются за золото, – мягко возразил Джошуа.

– Я не это имел в виду. Вы же слышали, что сказал Селдвин. Они сражались, потому что должны были – или, по крайней мере, думали, что должны были – это отчасти правда. Наемники сражались, потому что Фенгбальд им платил. Вы ничем не можете заплатить им, кроме их собственных жизней.

– Это не малая цена, – заметил принц.

– Да, но какой вес это будет иметь, после того как они снова получат оружие? Они не похожи на эркингардов, Джошуа, и если вы хотите построить королевство, которое будет чем-то отличаться от королевства вашего брата, вы не можете полагаться на таких людей, как наемники, – он остановился, внезапно с ужасом обнаружив, что поучает принца. – Извините, – пробормотал он. – У меня нет права так говорить.

Джошуа наблюдал за ним, приподняв одну бровь.

– Они не ошибаются на твой счет, юный Саймон, – медленно проговорил он. – Под этой рыжей шевелюрой скрывается неплохая голова. – Принц положил руку на плечо Саймону. – В любом случае я не собирался решать вопрос с ними, пока Хотвиг не сможет присоединиться ко мне. Я тщательно обдумаю то, что ты сказал.

– Я надеюсь, вы сможете простить мне мою прямоту, – смущенно заметил Саймон. – Вы были очень добры ко мне.

– Я доверяю твоим суждениям, Саймон, так же, как я доверяю суждениям Фреозеля. Человек, который не прислушается к честному совету, просто глупец. Впрочем, человек, слепо следующий всем получаемым им советам, еще больший глупец. – Он сжал плечо Саймона, – Пойдем, прогуляемся обратно. Расскажи мне еще о ситхи.

Странно было пользоваться зеркалом Джирики по такой прозаической причине, как подравнивание бороды, но Слудиг сказал сегодня Саймону – и не слишком учтиво – что она выглядит несколько неопрятно. Прислоненное к камню зеркальце ситхи дружелюбно подмигивало в слабом свете послеполуденного солнца. В воздухе висел легкий туман, так что Саймону постоянно приходилось вытирать стекло рукавом. Незнакомый с искусством стрижки посредством костяного ножа – он мог бы попросить острое стальное лезвие у Слудига, но тогда риммерсман непременно устроился бы рядом, отпуская остроумные замечания – Саймон немногого достиг, успев только несколько раз порезаться, когда перед ним появились три молодые женщины.

Саймон видел всех трех в Новом Гадринсетте – с двумя он даже танцевал в тот вечер, когда его посвятили в рыцари, а самая тоненькая сшила ему отличную рубашку. Они казались ужасно молоденькими, несмотря на то, что он, по-видимому, был не более чем на год старше любой из них. Однако об одной девице, чья округлая фигура и темные кудрявые волосы напоминали горничную Эфсебу, он подумал, что она довольно привлекательна.

– Что вы делаете, сир Сеоман? – спросила тоненькая. У нее были большие серьезные глаза, которые она испуганно прикрывала ресницами, если Саймон слишком долго не отрывал от них взгляда.

– Стригу бороду, – грубо ответил он. Сир Сеоман, как же! Почему они позволяют себе издеваться над ним?

– О, не надо ее отрезать, – сказала кудрявая девушка. – Она выглядит просто роскошно!

– Нет, не надо, – эхом отозвалась ее тоненькая подружка. Третья, низенькая девушка с короткими светлыми волосами и веснушчатым лицом, покачала головой.

– Не надо.

– Я просто хочу подрезать се. – Он удивился женской глупости. Всего несколько дней назад люди погибали, чтобы защитить их. Люди, которых эти девушки скорее всего близко знали. Как они могут быть такими легкомысленными? – Вы действительно думаете, что она выглядит… неплохо? – спросил он.

– О да, – пробормотала Кудрявая, потом покраснела. – То есть, я хочу сказать, она заставляет вас… она заставляет мужчину казаться старше.

– Значит ты думаешь, что мне нужно выглядеть старше, чем я есть на самом деле? – поинтересовался он своим самым суровым голосом.

– Нет, – поспешно возразила она. – Просто… эта борода хорошо выглядит.

– Говорят, вы очень храбро сражались, – вступила в разговор Тоненькая.

Он пожал плечами.

– Мы сражались за наш дом… за наши жизни. Я просто старался остаться в живых.

– Вот в точности так же сказал бы Камарис! – восхитилась Тоненькая.

Саймон громко рассмеялся:

– Ничего подобного. Никогда бы он так не сказал.

Маленькая, девушка бочком обошла Саймона и теперь внимательно изучала зеркальце.

– Это зеркало эльфов? – прошептала она.

– Зеркало эльфов?

– Люди говорят… – Она запнулась и посмотрела на своих подруг в поисках поддержки.

Тоненькая пришла ей на помощь:

– Люди говорят, что вы с ними в дружбе. Что эльфы приходят к вам, когда вы их зовете волшебным зеркалом.

Саймон снова улыбнулся, на сей раз немного помедлив. Кусочки правды, обильно приправленные тупостью. Как это могло произойти? И кто говорил о нем? Странно было думать об этом.