Текст книги "Мистика: загадочное и необъяснимое"

Автор книги: «Тайны XX века» Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8
ИМЕНИНЫ ВОДЯНОГО

«Мой друг – заядлый рыбак.

Есть у него традиция – в начале апреля обязательно идет на реку и бросает в воду что-то съестное. Объясняет, что надо задобрить водяного – тогда и улов весь сезон будет хороший. У водяного вроде день рождения в начале апреля, и даже праздник есть такой. Хотелось бы узнать, есть ли такой праздник на самом деле, и если да, то откуда он взялся?»

Игорь Полещук, Ростов-на-Дону

Конь-гостинец

В былые времена за несколько дней до праздника рыбаки вскладчину покупали у цыган самого старого и больного коня. Брали за первую назначенную цену, не торгуясь. Потом его чистили, кормили лучшим зерном, расчесывали гриву. А в ночь на третье апреля вплетали в нее самые лучшие красные ленты, душистые сухие травы, натирали голову коня соленым медом и приводили к водоему. У самого берега лошади спутывали ноги, вешали на шею два старых жернова и на веревке тянули за лодкой, следя за тем, чтобы жертва начала тонуть лишь на середине озера или реки. Если там все еще стоял лед – делали прорубь и топили жертву в ней. Когда все заканчивалось, поверхность воды поливали маслом, приговаривая: «Вот тебе, дедушка, гостинчик на новоселье. Люби и жалуй нашу семью». При этом старший в рыбацкой артели следил за водой и по ее колыханию судил, принял ли гостинец водяной (водяник, водяной дедушка, водяной шут, водовик, хозяин вод) и остался ли доволен. Если лошадь долго не тонула, это считалось дурным знаком – не По нраву дедушке пришелся подарок.

Вот так в древности отмечали рыбаки именины водяного. Да и как не отмечать? Ведь он был для рыболовов прежде всего кормильцем всей семьи. Не уважить его значило обречь родных на голод, а обидеть и вовсе опасно, мог сети порвать, лодки утопить, а то и людей погубить.

Праздновался день рождения водяника в период с первого по третье апреля – именно в это время обычно начинал сходить лед и, как гласят легенды, просыпались русалки и водяные. После долгого зимовья были они голодными и злыми. Пробудившись, водяной шут начинал ломать лед, мучить и пугать рыбу – мелкая от этого гибла, крупная могла уйти в другие водоемы. А получив гостинец, проказник успокаивался и принимался «наводить порядок в доме» – рыбу к себе приманивал, рыбакам улов хороший старался обеспечить. Хуже всего было, если жертву не успевали принести до третьего апреля – обидевшись, норовистый старикашка способен был покинуть озеро или реку, оставив их мертвыми, вообще без рыбы и водяной живности.

Подарки для именинника

Но не только по праздникам дарили хозяину вод подарки. Рыбаки верили – чем чаще они о водяном вспомнят, тем больше рыбы он к ним пригонит. Поэтому ему от каждого рыболова полагались две-три пойманных в первый в году улов рыбины, время от времени – маслице или крошки хлеба, капли вина, щепотка табака. Угощая водовика табаком, приговаривали: «На тебе табачку, а нам дай рыбки». А в Вологодской губернии даже был обычай дарить подводной нежити один лапоть или сапог с портянкой, надеясь, что за обновку и она одарит ловцов рыбой. Осенью же, чтобы водяной спокойно улегся спать, с первыми заморозками в жертву ему приносили гуся. Птицу целое лето хорошо кормили, а плавать гоняли обязательно на тот водоем, где обитал водяной дедушка. Старались задобрить его и хозяева водяных мельниц. Будет водяник добр и доволен – и колесо мельничное не сломается, а мука никогда не закончится.

А так как водяной, по поверьям, хозяин щедрый (одно из его имен – Переплут – бог богатства) и помогает рыбакам да мельникам кормить свои семьи, старались люди не забывать и о тех, кто ходил в подводном царстве под защитой водовика. Считалось, что седьмого апреля, в день Акулины, русалки выплывают на берег и просят у людей холстины – наготу прикрыть да согреться. Вечером на берегу хвостатым девам оставляли куски ткани, а кто мог – старую одежду.

Хозяин водных поместий

Но не только русалки да ундины пользовались покровительством водяного. Наши предки считали, что вода – стихия чистая и не приемлет ничего грешного. Поэтому водяными становились чаще всего утопленники. Тело за ненадобностью выбрасывалось на берег, а дух оставался жить в озере или реке. Если человек был чист душой – становился хозяином водоема, если нет – шел в услужение. На близость к человеческому роду указывал и сам уклад жизни водяника. Заводил он себе на дне большое поместье, хорошо следил за чистотой и порядком в нем, в жены брал себе водяницу – крещеную утопленницу, было у него много детей (чаще всего – дочерей). Никогда не обижал водяной утонувшего ребенка – брал к себе и растил, как родного. Хозяйство у помещика-водовика было немаленькое: пас он стада рыб, черных коров и табуны подводных лошадей, сам разъезжал на соме, за что рыбаки называют эту рыбу «чертова лошадь». Любил водяной и шумные праздники, и веселье. Он мог услышать пение с берега и забрать человека на дно, чтобы тот развлекал его, как сказочный Садко, поэтому на озере или реке старались не шуметь, не петь громко песен. Считалось, что хозяин вод тянется к людям – видимо, память о том, что и сам когда-то дышал воздухом земли, не дает ему покоя. Встретить водяного можно было у берега в лунную ночь. Оборачивался он стариком, но иногда мужчиной или женщиной, а то и ребенком. При этом обязательно демонстрировал хоть одну черту, по которой угадывалось, что на самом деле встретился не человек: чешую, рыбий хвост, копыта или утиные лапы, синюю кожу, но чаше – мокрые волосы и низ одежды. Мог превратиться в любого зверя, птицу или рыбу, но непременно синего цвета. Кровь у хозяина вод тоже была синяя. Хороших людей водяной не обижал – напротив, давал дельный совет или указывал рыбные места.

Уважая традиции

Можно верить или не верить старым легендам, следовать или не следовать древним традициям. Можно по-разному относиться к рассказам и байкам рыбаков, утверждающих, что они лично встречались с хозяином вод или видели русалок. Но всегда следует помнить о том, что почитание нашими предками водяного, лешего, домового и прочих духов – это еще и дань уважения окружающему миру, природе и родному дому. Вряд ли современные рыбаки станут топить лошадь или гуся, чтобы уважить водного духа, но набросать в воду хлебные крошки совсем не вредно – рыба после прикорма лучше клевать будет. А уж если относиться к водоему с уважением и стараться не оставлять за собой грязь и мусор, то рыбы и прочей живности в нем разведется еще больше, и – кто знает – может, и вас не оставит дедушка водяной своей щедростью и заботой.

Глава 9
ПРИВИДЕНИЯ СТРАНЫ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

Изложенная ниже история звучит достаточно фантастично, но она и не претендует на подлинность – это всего лишь скромная попытка познакомить читателя с нашим далеким восточным соседом, показать малую часть многообразия японской мифологии, мира духов и привидений…

Скучающая сандалия

Я сидел в гостях у Торио-сан – известного в своих кругах коллекционера злых и добрых духов и привидений. Хозяин, неторопливо попивая саке, увлечено повествовал о своем последнем приобретении – Каракаса-обакэ – ожившем старом зонтике. За спиной у Торио-сан стояла катана-какэ – подставка для мечей, на которой аккуратно лежали дайто (длинный меч) и сето (короткий меч). Но меня больше интересовал танзу – стоящий у стены ступенчатый шкаф, в одном из ящиков которого уже полчаса кто-то копошился.

Через минуту ящик выдвинулся, из него выпала гэта – деревянная сандалия – и капризно топнула по полу. Хозяин поморщился. Я замер. Тапок отстучал простенькую мелодию и, напевая что-то вроде: ««Тойота» – управляй мечтой», исчез в соседней комнате.

– Это Бакэ-дзори, – любезно пояснил мне Торио-сан, – он селится в старой обуви, за которой давно не ухаживали. Бегает по дому и распевает всякую чушь, которую слышал по телевизору, – просто пытается привлечь к себе внимание.

В ожидании ужина коллекционер предложил мне прогуляться по саду. Дул свежий ветер, и сушившееся на балконе второго этажа белье слегка колыхалось. Вдруг одна из простыней сорвалась с веревки и начала неторопливо опускаться к нашим ногам. Скосив глаз в ее сторону, Торио-сан перехватил поудобнее трость. Как только простыня приблизилась к нам, он ловко зацепил ее и отбросил подальше.

– Это Иттан-момэн, – ответил Торио-сан на мой вопрошающий взгляд, – он любит обвивать человека и душить его.

Я поежился, но прогулку прерывать не хотелось.

Заколдованный сад

Мы неторопливо двигались в сторону карэсансуи – сада камней, когда нам навстречу попалась женщина с мощной гривой волос. Увидев меня, женщина громко захохотала.

Я решил было вежливо улыбнуться даме, но мой хозяин, сделав каменное лицо, прикрыл мне рот ладонью.

– Не вздумайте смеяться ей в ответ, – сказал он, когда мы отошли. – Это Хари-онаго, людоедка. Видели, какие у нее волосы? На каждом конце – острейший крючок. Засмеетесь – и все, пиши пропало. Раздерет на кусочки и приготовит из вас сябу-сябу – тушеное мясо.

Я нервно оглянулся, но женщины уже не было видно.

А пока вертел головой в поисках людоедки, под ноги мне бросился пушистый зверек. Я споткнулся, но был вежливо подхвачен моим хозяином.

– Не обращайте внимания, – весело сказал он, – это всего лишь Сунэ-косури. Его главное занятие в жизни – кидаться под ноги людям, чтобы они спотыкались.

Больше он ни на что не годен. В следующий раз просто пните его посильнее.

«Ну, слава богу, подобное и у меня дома живет, Барсиком кличут», – подумал я.

В этот момент мне на ботинок взобралась еще одна зверюшка. Я уже хотел от души отфутболить ее в соседние кусты, но Торио-сан предостерегающе поднял руку.

– Это Абуми-гути. Если конный воин погибает, а стремена остаются на поле битвы, то они превращаются вот в это, – Торио-сан аккуратно снял зверя с моей ноги и посадил на тропинку. – Он просто ищет своего хозяина.

Прогулка продолжается

Мы двинулись дальше. В стороне от тропинки симпатичная девушка чинила нечто, напоминающее рыбацкую сеть.

– Дзере-гумо, – небрежно бросил Торио-сан. – Ночью превращается в паукообразного монстра. Темнеет, вот она и готовится потихоньку.

Вскоре показалась ограда из колючей проволоки. За оградой возвышалось несколько деревьев. Больше за ней никого и ничего не было.

– Дзюбокко, – учтиво пояснил мне хозяин. – Деревья, выросшие на полях битв. Привыкли к человеческой крови, потому никого к ним и не подпускаем.

«Подпускаем… подпускаем…» – раздалось откуда-то из леса.

– Это Ко-дама, дух старого дерева. По-вашему… ммм… эхо.

Неподалеку от деревьев-кровопийц темнел старый пруд.

– Близко к воде не подходите, – предупредил меня Торио-сан, – там живет Гюки – химера, похожая на быка. Если она выберет вас жертвой, то будет преследовать, не отставая до самой смерти. Когда поймает – выпьет вашу тень, вы заболеете и умрете.

На обратном пути я услышал за спиной чьи-то шаги. Памятуя о людоедке и других малоприятных обитателях сада, я вопросительно повернулся к хозяину. Тот увлек меня в сторонку и вежливо произнес в пустоту:

– Бэтобэто-сан, пожалуйста, проходи.

Шаги зазвучали впереди и вдруг стихли. Больше нас никто не беспокоил.

Не дальше таможни

Когда мы вернулись к дому, на крыльце уже горели четыре масляных фонаря. Вдруг откуда-то из темноты появился еще один огонек. Невзначай приблизившись к ближайшей лампе, огонек обратился в младенца, высосал масло из лампы и тут же исчез.

– Абура-акаго. Когда был человеком, воровал масло из святых мест и продавал его. С тех пор вот так и живет…

Ночь прошла спокойно, не считая разве что визита очень длинноногого гражданина, несколько часов вылизывавшего языком потолок в моей спальне. Торио-сан наутро долго извинялся, объяснив, что это был Тэнье-намэ, и его появление говорит о том, что пора потолки чистить.

На прощание мой хозяин подарил мне многотомную энциклопедию-бестиарий, в которой описывалось 11 520 видов японских волшебных существ. Но на токийской таможне бестиарий у меня отобрали, вежливо объяснив, что такой книги не существует, а значит, я не могу вывезти ее за пределы Страны восходящего солнца…

Глава 10
НЕЛЕГКАЯ ЖИЗНЬ ДРАКОНА

Ни одна палеозоологическая экспедиция не может похвастаться тем, что обнаружила останки дракона. Но все-таки есть подозрение, что эти сказочные звери существовали на самом деле, так как они в изобилии присутствуют в азиатской, европейской, индийской, японской, славянской и скандинавской мифологии.

Змей Горыныч – жертва подвигов

Драконы восточноевропейские и славянские – существа по большей части злобные и непримиримые. Неплохо летали, дышали огнем и лопали людей почем зря. Любимым их занятием было подстерегать неподалеку от своей пещеры проходивших мимо путников, не знакомых с местной обстановкой, и пожирать их. Если путников оказывалось недостаточно, чтобы заморить червячка, дракон отправлялся на промысел в ближайший город, где экспроприировал девственниц и золотой запас, сберегаемый жителями.

Девственницы расценивались восточноевропейским драконом как лакомство, а золото ему служило большей частью ложем. Спать на таком ложе было неудобно, но, судя по всему, приятно.

Наиболее известный представитель славянских драконов – семиглавый Змей Горыныч.

К Горынычу не раз и не два ходили богатыри, чтобы померяться силами, освободить девиц (которые сами почему-то сбегать от дракона не торопились) и прихватить долю приданого. Если верить россказням силачей, то каждое посещение пещеры дракона заканчивалось гибелью последнего. Так что одно из двух: либо богатыри привирали, либо драконов было так много, что хватало на всех.

Особенности Змея Горыныча следующие: кровью обладал неядовитой, неплохо знал славянские языки, метко плевался огнем. Считалось еще, что Горыныч умел превращаться в других животных или в предметы быта, но это уже из области сказок.

Под корнями священного ясеня

Скандинавские страны имели своего дракона по имени Нидхегг. Он существовал в единственном числе, и на драку с ним никто не ходил – боялись. Сам же Нидхегг к живым людям относился индифферентно, так как пищей ему служили грешники, уже отошедшие в мир иной, а материальным благополучием он не интересовался в принципе.

Согласно скандинавским мифам Нидхегг жил в бурлящем потоке, протекавшем под корнями священного ясеня Иггдрасиль. На верхних ветках этого дерева обитал мудрый орел, недолюбливавший Нидхегга, а на нижних жила довольно вредная белка, любимым занятием которой было передавать Нидхеггу все те гадости, что про него говорил орел. Периодически в тени ясеня собирались местные боги и обсуждали свои насущные дела. Нидхегг не уважал богов и, когда грешников не хватало, втихаря поедал корни священного дерева. Для грешников скандинавскими богами было заготовлено много неприятных мест, но попасть после смерти в лапы к Нидхеггу считалось последним делом.

Западные собратья

Западноевропейские драконы, по традиции, также занимались коллекционированием прекрасных девиц и золотых украшений, но при этом по многим показателям. в корне отличались от славянских. Во-первых, эти представители западного мира не умели летать, во-вторых, у них отсутствовала система метания огня. Чем питались драконы Западной Европы – тоже неизвестно. Во всяком случае, все похищенные девственницы всегда оставались живы и здоровы. Также непонятно, как подобные драконы размножались – дело в том, что ни в одном из мифов Европы не упоминаются драконы-самки, и никто никогда не видел новорожденного дракончика. Помимо всего прочего, если кровь славянского дракона не приносила вреда, то одной капли крови его западного собрата было достаточно, чтобы нанести серьезные ожоги посмевшему ее пролить рыцарю.

Ужасы Азии

Азиатские драконы были еще менее приятны в плане общения. К примеру, армянский дракон Вишап слыл самым настоящим чудовищем. Считалось, что он рос всю жизнь и через тысячу лет становился таким громадным, что мог бы запросто проглотить весь мир, а потому хочешь – не хочешь, его необходимо было уничтожить до достижения этого критического возраста. Кроме того, даже малолетний Вишап способен был проглотить Солнце (почему, собственно, иногда и происходили затмения), вызывать грозы и ураганы. Любимый способ Вишапа издеваться над людьми – перекрыть источник питьевой воды и выдавать ее понемногу местным жителям в обмен на молодую девушку.

Не лучше вел себя и персидский дракон Таннин, хотя этот представитель драконьих был скорее слепым исполнителем божьей воли, чем самостоятельной личностью.

Таннина можно было легко увидеть – обычно он прятался в грозовых тучах. Если вы заметите вытянутое черное пятно недалеко от нижнего края тучи, то это, скорее всего, Таннин и есть.

Когда Аллах хотел покарать неугодный ему народ, он насылал на него Таннина. Тот пожирал весь скот и всех жителей, после чего через некоторое время умирал от голода. Так что Таннина вполне можно считать «одноразовым» драконом.

Греческая классика

Греческий дракон Ладон отличался тем, что никогда не спал. Эта особенность, а также умение плеваться огнем помогали ему выполнять свою главную задачу – охранять сад прекрасных нимф Гесперид, где росла яблоня с золотыми плодами, дающими молодость и бессмертие каждому, кто к ним прикоснется. Добыча эксклюзивных яблок была в свое время поручена Гераклу (это его 11-й по счету подвиг) царем Эврисфеем. Гесперид Геракл не тронул, а вот Ладона ему пришлось отправить в мир иной.

Благодаря яблокам Геракл стал бессмертным и жив до сих пор (его забрали к себе на Олимп боги), а вот об Эврисфее с тех пор никто никогда не слышал. То ли ему яблок не досталось, то ли они на него не подействовали.

В отличие от сравнительно безобидного Ладона, другие греческие драконы претендовали не меньше, чем на власть над всем миром. К примеру, стоглавый Тифон умудрился в свое время свергнуть с Олимпа самого Зевса и утащить его в глубокую Кори-кийскую пещеру (сейчас территория Турции). Там Тифон передал Зевса под охрану дракону-самке по имени Дельфина. Если бы не Гермес, обманувший Дельфину и выкравший Зевса, то миром (ну как минимум Грецией) до сих пор правили бы драконы.

Китайские церемонии

Если среди жителей средневековой Европы убить дракона считалось настоящим подвигом, то, скажем, рядовому китайцу подобное злодеяние даже в голову не могло прийти. Ведь китайский дракон – он друг и помощник, охранник и судья, к тому же практически всесильный, а потому гораздо практичнее попросить у него совета или помощи, чем с ним воевать.

Самым добрым пожеланием у китайцев было: «Чтобы твой сын вырос драконом». Когда жители Поднебесной хотели польстить сильным мира сего, то сравнивали их с драконами. Сами правители, дабы оградить свои дворцы и сокровища от нападения врагов, распускали слухи, что все их ценности охраняются специально обученными драконами.

Рассказывают, как в свое время Конфуций впервые встретился с Лао-Цзы. Конфуций, несомненно, и сам был великого ума человек, но после беседы с философом заявил следующее: «Нынче я видел Лао-Цзы и могу сказать, что видел дракона». Это, пожалуй, можно считать величайшей похвалой одного мыслителя другому.

Короче говоря, драконы в Китае чтились (и чтятся до сих пор) гораздо выше, чем священные коровы в Индии или коты в Древнем Египте.

Каждому свое

Разумеется, китайцы любили своих драконов вовсе не за красивые глаза. Как мы уже говорили, драконы умели многое из того, что простым смертным просто не под силу. Скажем, целая армия драконов отвечала за бури, грозы, штормы, землетрясения, действующие вулканы и цунами. У каждой более-менее крупной китайской реки имелся свой дракон (точнее, река принадлежала дракону). Некоторые драконы занимались охраной подводного мира, другие стерегли скрытые в земле сокровища и, если удавалось со стражами договориться, были готовы поделиться богатством с людьми.

Многие драконы умели предсказывать будущее и, опять-таки, могли открыть его понравившимся им простым смертным.

Наравне с «трудящимися» драконами существовали драконы, чей статус был настолько высок, что единственным их занятием становилось покровительство. К примеру, огромный, с густой золотой гривой дракон по имени Тин-Лун (небесный дракон), проживавший высоко в горах, фактически ничего не делал: он не вызывал ураганы и никогда не ввязывался в людские войны и дрязги. Но его изображение, вышитое золотом на одежде, разрешено было носить только императорам. Любого другого, не обладавшего «священной кровью», ждала за такое кощунство смертная казнь.

Так с ними и надо

Кстати говоря, не стоит думать, что китайцы так уж слепо поклонялись своим драконам. Уважать люди их уважали, но могли при необходимости и свой характер показать, невзирая на драконий ранг и чин. К примеру, есть в Китае такой Лун-Ван – самый большой (длиной чуть ли не в пол километра), самый богатый и могущественный дракон, владыка всех драконов. Его храмы стоят в каждой деревне, и есть еще отдельные, едва не у каждой лужи – практически везде, где имеется вода. В случае засухи или наводнения люди возносят молитвы именно Лун-Вану как господину всех драконов, в том числе и водяных. Но если просьбы не помогают, то бедного Лун-Вана ждет жесткая экзекуция.

В начале XIX века во время засухи император Цзя-Цин подверг Лун-Вана суду по статье «саботаж» и велел увезти дракона (его изображение, естественно) из столицы в дальний захолустный округ. Только обращенные к императору молитвы подданных спасли дракона от ссылки. А в 1932 году во время знаменитого харбинского наводнения, когда стало понятно, что «дракон драконов» снова тунеядствует и ни на что реагировать не собирается, его деревянную ярко раскрашенную скульптуру довольно бесцеремонно вынесли из храма и закопали на полузатопленном островке так, что торчала одна лишь драконья голова. Намек был понятен: не прекратишь наводнение – утонешь сам, и черт с тобой. Кстати, наводнение после этого людского демарша прекратилось, и вода начала быстро спадать. Вот так с ними надо, с драконами.

Корейский предсказатель

У китайских соседей – корейцев – есть свой «дракон драконов» по имени Енван. Корейцы считают, что Енван – это царь драконов, живущий в великолепном подводном дворце, но изредка пролетающий над нашей грешной землей. Почему грешной? Потому что появление Евана в воздухе говорит о том, что ныне правящая императорская династия, грубо говоря, «заелась», время ее подходит к концу, и на смену ей идут более прогрессивные властители. В людские дела Енван не вмешивается, и люди со своей стороны молитвами его не утомляют. Лишь пытаются обнаружить следы присутствия дракона и по ним предсказать погодные изменения или урожай на следующий год.

Страна восходящего саке

А вот японские драконы, в отличие от китайско-корейских, не отличаются дружелюбием. Жил когда-то давным-давно на острове Хонсю восьмиглавый дракон по имени Ямата-но Ороти – мелочный (несмотря на гигантские размеры) и очень неприятный тип. Он терроризировал все население, но специальным объектом своих преследований выбрал одну большую семью, из которой забирал себе по девушке в год. Когда количество дочерей в семье подошло к концу и в живых осталась только самая младшая, вдруг с небес на землю спустился известный в те времена герой Сусанооно Микото и пообещал людям прекратить безобразие со стороны дракона. Сусанооно приготовил восемь бочек саке, расставил их по холмам, а холмы окружил оградами, оставив по одному проему – для каждой из драконьих голов.

Ямата-но клюнул на приманку и, прежде чем забирать у несчастной семьи последнюю дочь, решил отметить это событие. Нализавшись рисовой водки до невменяемого состояния, дракон уснул, после чего и был разрублен героем на мелкие кусочки.

Меньшая дочь, как это водится, досталась победителю. Хотя, с нашей точки зрения, Сусанооно поступил не очень хорошо, восемь лет цинично дожидаясь, пока остальные дочери не отправятся на завтрак дракону и не останется лишь самая младшая. Мог бы и всех спасти. Правда, тогда ему пришлось бы, скорее всего, жениться на старшей. Это, возможно, и послужило причиной столь долгого ожидания.

Здесь уместно заметить, что предварительное спаивание дракона перед сражением практиковалось в разные века не только в Японии, но и в Западной, и в Восточной Европе, да и на Руси без алкоголя ни одна битва, а тем более с драконом, не обходилась. И в этом случае схватка заканчивалась обычно в пользу того, кто трезвее.