Текст книги "Игра зеркальных отражений (СИ)"
Автор книги: Татьяна Зинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
– Да он же натуральный псих! Рина! Где ты могла такого подцепить?! – снова повысил голос Тим.
– Откуда мне знать?! – ответила я шёпотом, а потом снова уткнулась лицом в колени.
– Кому ты об этом говорила?! – не унимался он.
– Только вам... и Гларе с Ленкой. Я не думала, что всё зайдёт так далеко, но теперь... теперь мне реально страшно.
– И что ты намерена делать? – всё так же спокойно спросил Лер, украдкой поглядывая на разгневанного Тима. Честно говоря, не думала, что подобное может настолько его разозлить.
– Пока не знаю, но... не хочу, чтобы кто-то ещё об этом узнал. Поэтому и попросила вас о помощи.
Повисла странная пауза, в которой очень явно слышалось, как тикает секундная стрелка на больших настенных часах. И это было слишком символично, ведь сейчас, она явно напоминала, что время бежит вперёд, а вместе с ним убегают мои призрачные шансы на счастливый исход всей этой тёмной истории.
– И чего же ты хочешь от нас?! – выдал Тим, довольно спокойным и серьёзным тоном, что было, в принципе, на него не похоже. – Чем мы можем тебе помочь?!
– Не знаю... – честно призналась я. – Но больше мне обратиться не к кому.
– А как же Толик?! – усмехнулся блондин, а с его лица мигом исчезла вся задумчивость и озадаченность, и теперь на меня снова смотрели эти полные жуткого льда глаза. – Разве он не может помочь своей.... так сказать, протеже?!
– Я не хочу, чтобы он знал. Это всё только усложнит.
– Но скажи тогда, на какую помощь ты рассчитывала, вызывая Валеру среди ночи?! – не унимался парень. – Думаешь, он добрый волшебник?! Сыграет раз на магических струнах и все злодеи в тот же час падут ниц у твоих ног?!
– Тим! – осадил его брюнет, который во время этого монолога явно пытался сосредоточится и найти выход из сложившейся ситуации. – Отстань от неё. Мы что-нибудь придумаем.
– Придумаем?! Да ты глянь на неё! Она же конченная эгоистка! Ей, видите ли, страшно, и поэтому ты должен подрываться и мчаться сюда.... лишь потому, что кто-то не хочет придавать дело огласке! И ей плевать, что у тебя тоже есть дом и мелкая, которую пришлось оставить на попечении пожилой соседке! Поверь, ей всё равно!
Эту тираду я слушала с широко распахнутыми глазами, и в полном оцепенении.... потому что так обо мне, причём в моём же присутствии ещё никто не отзывался. И все слова Тима больно ранили по неожиданно проснувшейся хрупкой душе, пробивая её титановый панцирь. А самым обидным было то, что он был прав. Ведь, звоня Леру, я совершенно не думала о том, что он может быть занят, или у него могут быть планы на вечер. Я просто нуждалась в поддержке единственного, кому почему-то доверяла.
– Прости... – тихо проговорила я, поворачиваясь к ошарашенному Кармину. – Тим прав. Я просто капризничаю, и во всём этом нет ничего страшного. И... думаю, вам стоит вернуться домой, тем более, если вас там ждут. И я очень благодарна, что ты приехал... Спасибо тебе, огромное.
– Рина, что ты говоришь?! Как мы можем сейчас тебя оставить?! – воскликнул парень, и в этот момент он выглядел таким растерянным, что я снова запуталась в правильности своих суждений. – Я не могу тебя бросить здесь одну.
– Да перестань ты, – я попыталась изобразить улыбку, но судя по всему, у меня не получилось. – Сейчас отправлю вас по домам, спокойно лягу спать, и всё. Я ведь большая девочка... и должна справляться со своими страхами.
Зажатый в его ладони телефон неожиданно завибрировал, что тоже показалось неимоверно громким звуком и, мельком взглянув на имя на экране, Лер быстро поднялся и вышел в коридор. Те несколько минут, пока его не было, мы молчали, и даже Глара не решалась что-либо говорить. Наверно просто долго подбирала слова, чтобы сообщить мне о своём уходе.
– Рин... – начала она мягко, и как-то виновато. – Мне тоже придётся уйти. Ты же знаешь, как трепетно мама относиться к моим ночным прогулкам и ночёвкам у подруг.
Я подняла на неё усталый взгляд, и лишь легонько улыбнулась. Конечно, мне были известны все подробности её отношений с матерью, и если Глара не придёт ночью домой.... ей грозит такой скандал, что не позавидуешь. Ведь у её родительницы на этот счёт был какой-то странный бзик, и даже не смотря на свой уже далеко не детский возраст, Глафира каждую ночь была обязана проводить в своей постели. Так сказать, под бдительным оком. И, насколько я помню, временным порогом, или, так называемой точкой не возврата, для Глары была отметка в четыре утра. И не минутой позже... иначе – даже представить страшно.
– Бросишь подругу на произвол судьбы?! – поинтересовался Тим, ехидно улыбнувшись.
– У неё есть на то причины, – ответила я, даже не глядя на блондина. – И довольно веские. К тому же, я уже сказала, что сама прекрасно справлюсь. И даже извинилась, если ты не заметил.
Глухие шаги известили нас троих о возвращении Лера, который отчего-то выглядел сейчас ещё более виноватым, чем Глара.
– Мне нужно уехать, – проговорил он, всем своим видом выражая глубокое сожаление. А затем, повернулся к Тиму, и заговорил уже немного бодрее. – Олеся Игоревна звонила. Говорит, Маша спать не хочет. Капризничает. Меня требует. Но, я не могу оставить Рину одну.
Тим посмотрел на друга так, как будто тот только что отобрал у него все деньги, нажитые непосильным трудом.
– Только не говори, что хочешь попросить меня остаться здесь, – выпалил он.
– Просто, мне было бы спокойнее, если бы ты согласился.
Тим нервно сжимал кулаки, и мне показалось, что я слышу, как он от раздражения скрипит зубами. И поначалу даже хотела возмутиться и послать его куда подальше, но бдительный инстинкт самосохранения вовремя меня заткнул. Всё ж если выбирать из вариантов пустой квартиры с мыслями о маньяке и пустой квартиры с Тимом... я бы, несомненно, предпочла второй вариант.
Блондин упёр в меня раздражённый взгляд, будто надеялся, что следуя своей обычной манере, я воскликну, что мне от него ничего не нужно и я ни за что не останусь с ним наедине, но... мне было страшно, а когда мне страшно, я очень покладиста и смиренна. Так что, пусть не надеется, выгонять его не стану.
Наверно в выражении моего лица промелькнуло что-то такое, что заставило Тимура задуматься, а может у него просто проснулось странное желание помочь ближнему, но... неожиданно для всех он довольно улыбнулся, и, одарив меня хищным взглядом, повернулся к Леру.
– Хорошо, друг. Если ты просишь, я останусь, – как-то слишком спокойно и даже довольно проговорил он.
– Только давай без глупостей, – Валера смотрел на него с нескрываемой настороженностью, а я и вовсе перестала понимать, что, собственно, происходит. В ответ на это Тим лишь демонстративно закатил глаза, но отвечать ничего не стал.
В общем, Лер и Глара уехали вместе, почти сразу после того, как блондин согласился выступить на сегодня моей личной сиделкой-охранником. Как только за ними закрылась дверь, Тим по-хозяйски развалился на полукруглом диване, неизвестным мне способом отыскал пульт от плазмы, который я потеряла пару месяцев назад, и начал медленно переключать каналы.
Я сначала собиралась возмутиться, но вовремя взяла себя в руки, и решила сегодня быть вообще тише воды и ниже травы. А мой гость прекрасно понимал причины такого смирения, и, поэтому, вёл себя так развязано.
Замерев в арке между кухней и гостиной, я со странной смесью умиления и раздражения наблюдала открывшуюся взору картину. И вроде, не было в этом ничего такого, но... Тим до жути гармонично смотрелся на этом диване перед этим телевизором, и как будто невольно добавлял уюта моей большой пустой квартире.
– Кофе будешь? – спросила я тихо.
– Нет, – коротко ответил он, даже не поворачиваясь в мою сторону, и в очередной раз сменил картинку на экране.
– Как хочешь, – пожав плечами, я развернулась, и направилась готовить себе бодрящий напиток. Ведь спать этой ночью категорически не собиралась.
Залив гранулы растворимой коричневой гадости кипятком, добавила сахар, и, зажав горячую кружку в ладонях, медленно протопала в сторону балкона.
Всё ж, если кто-то предпочитал телевизор, то мне куда больше по душе было огромное звёздное небо. А сегодня оно показалось просто восхитительным! Тёмно-синий купол был буквально усыпан мерцающими огоньками... а большая луна, словно бдительное око, гордо наблюдала за нашим сонным миром.
Да... и всё-таки, что бы ни говорили, а жизнь прекрасна! Особенно, когда сидишь ночью на балконе шестнадцатого этажа, в своём мягком плетёном кресле, попиваешь горячий кофе и медленно куришь.
– Скажи мне, глупая, зачем ты это делаешь? – спросил Тим, появившийся из открытых дверей. Пройдя по большому балкону, он присел на корточки рядом со мной, осторожным движением забрал у меня сигарету... и затянулся сам.
– А зачем ты это делаешь? – ответила я вопросом на вопрос.
– Можно сказать, что сейчас я спасаю твоё здоровье и голос, ценой собственной жизни, – ответил он, усмехнувшись, а потом поднялся и присел в соседнее кресло. – Красиво тут, – проговорил, поднимая лицо к небу.
– Да... Это моё самоё любимое место во всей квартире, и ты даже не представляешь как классно наблюдать отсюда за рассветами или закатами, – мой голос звучал настолько ровно и спокойно, что я сама удивилась такому странному преображению. Раньше в компании Тима подобное мне не удавалось. А теперь, мало того, что говорю с ним, так ещё и совершенно искренне. – Здесь просто хорошо... Наверно, для кого-то таким местом является спальня или родной диван, для кого-то вершина горы... а я вот люблю этот балкон.
– А высоты не боишься? – чуть улыбнувшись, спросил Тим.
– Ни капельки.
Докурив сигарету и аккуратно затушив её в пепельнице, блондин снова закинул голову назад, и я вдруг поняла, что возвращаться к телевизору он не намерен. Но и говорить Тим не спешил.
Странно, но сейчас рядом с ним мне было очень спокойно. Мысли о таинственных маньяках и ожидающей меня завтра работе буквально испарились из головы, оставив после себя какую-то глухую тишину и покой.
– Ты живёшь одна? – ровный голос Тима нарушил гордое молчание ночи.
– Да...
– И не скучно?
– Нет... я привыкла. Уже почти шесть лет так.
– И что, ни подруги с тобой не жили, ни парень?! – в его тоне слышалось странное удивление и.... недоверие.
– Можешь считать меня дурой, но я никого не пускала в это своё личное пространство. Сюда даже в гости приходят только те, кому я доверяю.
– Значит, Валере ты веришь, – он повернул голову в мою сторону. – Притом, что совсем его не знаешь.
– Сама удивляюсь подобной доверчивости, но... у меня есть смутная уверенность, что он хороший.
Может так подействовал на меня выпитый бренди, может это был откат после жуткого испуга, но... мне неожиданно понравилось говорить с Тимом. Причём, не просто говорить, а вот так глупо раскрываться... показывать себя настоящей. Хотя раньше подобного желания ни разу не возникало.
– А я?! – вкрадчивым голосом спросил он.
– Если честно... у меня нет ни одного повода считать тебя хорошим, кроме того, что сейчас ты здесь. Но, знаешь, я уверена, что ты и не плохой.
– Да?! Интересно, с чего это такая уверенность? – в темноте этого не было видно, но я отчётливо представила, как иронично изогнулись его губы.
– Не знаю. Не хочу об этом думать, – я вздохнула. – Расскажи лучше, почему ты решил связать свою жизнь с музыкой? – этот вопрос давно был мне интересен, и к тому же, должен был отлично справиться с переключением темы.
– Просто решил и всё, – безэмоционально ответил парень. – В детстве любил бренчать на гитаре отца, потом пошёл в музыкалку. Позже понял, что музыка может излагать эмоции куда лучше любых слов. А песни, способны передавать чувства... да и саму жизнь.
С каждым словом его суровый тон становился всё мягче, да и сам Тимур медленно прятал иголки и превращался в нормального человека, с которым, оказывается, можно было говорить!
Меня очень удивляла такая перемена в нашем общении, но она добавляла теплоты и душевности этому вечеру, а все мои страхи медленно уходили на задний план.
– Мне всегда очень нравилось слушать звуки гитары, – задумчиво проговорила я. – Сама, правда, играть так и не научилась, но слушать умелую игру могу очень долго и с огромным удовольствием, – губы растянулись в странной улыбке. – Знаешь, Лер меня именно этим и подкупил, когда уламывал петь в вашей группе. Просто запёрся в мой спортзал и включил мелодию новой песни... Она-то меня и сразила.
– А мне всегда больше играть нравилось, чем слушать, – отозвался Тим.
– Может... тогда сыграешь? – запнувшись, я подняла на него глаза, и, встретившись с его странным растерянным взглядом, лишь пожала плечами. – Если хочешь, конечно.
– И на чём же?! – усмехнулся парень, а я вся буквально расцвела и, поднявшись со своего места, практически бегом влетела в квартиру, бросив ему короткое: "Ща!"
Когда, спустя пару минут я вернулась с красивой шестиструнной гитарой, которая, если честно, была значительно старше меня, Тим лишь присвистнул. Потом ещё долго ощупывал этот раритет, рассматривал, перебирал струны, пока, наконец, не вспомнил, что он тут как бы не один.
– Откуда такое сокровище? – удивлённым голосом спросил он, умилённо поглаживая гриф.
– Отец когда-то подарил. Она была его верной подругой, пока не появилась мама и... я. А когда это произошло, его мечта о том чтобы стать музыкантом стремительно накрылась медным тазом, и эта гитара, стала своеобразным символом того, от чего он отказался ради семьи.
– Зато видишь, какой он у тебя благородный.
– Жаль, что этого благородства хватило всего лишь на пару лет... а после у меня от папы остались только гитара и упёртый характер. На много-много лет.
– Что с ним случилось? – странное сочувствие в голосе Тимура начинала меня пугать.
– Отправился навстречу своему будущему, предусмотрительно оставив нас в прошлом. Но... не стоит об этом, – я глубоко вздохнула, отгоняя непрошенные воспоминания. – Может, сыграешь. А то на этой красавице уже давно никто ничего не исполнял.
Он снова улыбнулся, а мне невольно подумалось, что так часто, как сегодня, Тим ещё никогда не улыбался. А улыбка у него оказалась просто очаровательной. А когда он заиграл... от восторга я и вовсе чуть не превратилась в странную лужицу.
Переливы звуков струн волнами разливались в тишине ночного города, и я млела этих нежных бархатных перезвонов. Мне казалось, что эта мелодия ласкает саму душу, заставляя её не думать о плохом, а жить только хорошим... и нежным.
Он играл одну мелодию за другой, и ни одна из них не была похожа на предыдущую. Я же лишь молча наслаждалась этими шедеврами и мастерством Тима. Ведь он действительно играл великолепно.
Если честно, раньше для меня играл только папа (по скупым рассказам мамы), и то я этого не помню. А теперь вот ещё и Тим. И мне было безумно приятно осознавать, что эта мелодия льётся сейчас только для меня.
Но вдруг он остановился, и сосредоточенно наблюдая за моей реакцией, лишь ухмыльнулся.
– У меня песенка есть, которую я не показывал ребятам. Да и вообще никому не играл. А вот тебе почему-то хочу показать, – его мягкая улыбка стала ещё шире. – Если, конечно, ты не против.
– Нет, что ты, – поспешила ответить я.
Пройдясь пальцами по струнам, Тим заиграл, но на том месте, где, теоретически, должны были начаться слова, вдруг остановился и снова посмотрел на меня.
– Она немного странная, и прошу не обращать внимания на детали.
– Играй уже! – выдала я, ободряюще ему улыбаясь. В ответ на что он лишь покачал головой, снова заиграл... и запел.
Она жила как звезда
Подобно вспышке неистовой,
И улыбалась всегда
Улыбкой светлой и искренней.
Ее дарила другим,
Волшебным светом горящую...
Но в целом мире один
Он знал ее настоящую.
Куплет завершился несколькими громким аккордами, а после снова послышался мелодичный перебор струн. Мягкий вкрадчивый голос Тима идеально сочетался со звуками этой гитары и этой мелодии, а песня... она почему-то меня настораживала. Невольно я стала вслушиваться в смысл.
Она была холодна,
Подобно гордой Антарктике,
Как жить решала сама,
Своей лишь следуя тактике.
И вряд ли кто разберёт
Из-за чего получается,
Что с ним она словно лёд,
Другим же всем улыбается.
Смирившись, сердце отдал
В её лишь распоряжение.
Не знал, что любит она
Только своё отражение.
И чья, скажите, вина,
Из-за чего получается,
Что с ним она холодна,
Другим же всем улыбается.
И так подобно огню,
Горели чувства неистово.
Сжигал он душу свою
Так обречённо и искренне
И полюбила она...
Но как умела – посредственно.
Даря улыбки другим,
Как будто это естественно.
Струна гитары звенит,
И дни мучительно катятся...
Ведь нужно просто решить,
Чтоб жизнь сумела наладится.
Он перестал ей звонить,
И пусть другие пытаются
Принцессу развеселить,
Что не ему улыбается.
В этом месте аккорды зазвучали ещё более резко и агрессивно, как будто хотели передать всю глубина переживаний этого странного парня, который решился, наконец, избавиться от своего наваждения в виде странной неулыбчивой фальшивой куклы. Ну... это как я поняла. И мне показалось, что это конец, но Тим неожиданно заглушил струны, а потом снова заиграл, но теперь уже очень мелодично и даже с грустью.
Так проходили года -
Душа страдала и старилась.
И всё ушло в никуда,
Да только сердце расплавилось.
Он стал грубей и лишь так
Сумел с той мукою справиться,
Но до сих пор в ярких снах
Ему она улыбается...
Глава 13. Игра отражений.
Странная знакомая мелодия прорывалась сквозь пелену сна и назойливо старалась заставить меня вернуться в реальность. К тому же сновидения были такими приятными, что просыпаться совершенно не хотелось.
Но сон медленно отступал, и теперь к песне будильника добавилось странное тихое бормотание телевизора... и чьё-то дыхание рядом. Медленно приоткрыв глаза, я попыталась понять, где же меня угораздило проснуться и, приподняв голову, осмотрелась.
Большая комната-студия моей квартиры утопала в мягком утреннем свете. Через открытые двери балкона в помещение проникал лёгкий свежий ветерок, принося с собой звуки утреннего города. Я же лежала на полукруглом красном диване, уютно примостив голову на груди Тима, а он как-то по-свойски прижимал меня к себе.
"Как?!" – прозвучал в моей голове странный истерический мысленный вопль.
Но тут же я снова осмотрелась и проанализировав обстановку вздохнула с облегчением. Ведь, судя по тому, что мы одеты, телевизор работает, а последнее моё воспоминание о вчерашнем вечере было про какой-то фильм – мы банально уснули под телевизор. А то, что спали обнявшись... так это чтобы не замёрзнуть. Ведь, как ни странно, но летом на юге бывают очень холодные ночи.
Я попыталась встать, но цепкие руки парня даже сквозь сон не собирались отпускать свою жертву... или грелку – кому как привычнее. И, предприняв несколько попыток освободиться, я всё же смирилась, и попыталась просто дотянуться до вопящего телефона и выключить, наконец, этот жуткий будильник. Когда же ценой неимоверных усилий этот звенящий аппарат оказался у меня в руках и замолчал, я с нарастающим ужасом уставилась на время, которое ненавязчиво намекало, что через каких-то тридцать пять минут я должна быть на совещании у директора.
– Опоздала! – выпалила я, резко вставая с дивана и бегом отправляясь в свою комнату за необходимыми вещами. И только когда на обратном пути, почти на полном ходу врезалась в Тима, застывшего в дверях ванной, поняла, что ситуация не особо обычная... и уж точно не правильная.
– Э... доброе утро, – промямлила, поднимая на него виноватый взгляд. Но, видимо сегодня был какой-то великий праздник или просто звёзды расположились так, как никогда раньше, но сонный блондин, лишь ободряюще мне улыбнулся, легонько приобнял, пропуская вперёд и, наклонившись к уху, прошептал:
– Доброе.
Я чуть не вскрикнула от удивления, но меня вовремя препроводили внутрь и закрыли за собой дверь, что только добавило моему шоку новых эмоций.
Нет, таким этого грубого наглого типа я ещё ни разу не видела, но мне определённо нравилась такая перемена в отношениях, хотя... что-то глубоко в душе подсказывало... даже нет – истерически вопило, предупреждая меня о потенциальной опасности, исходящей от этого человека. Подозреваю, что это был здравый смысл.
Когда через рекордно короткий промежуток времени я предстала перед зеркалом при полном параде, до совещания оставалось каких-то пятнадцать минут. И залетев на кухню, где странным образом хозяйничал блондин, я снова застыла, поражённая открывшейся картиной.
Ведь мой ночной гость не только приготовил кофе и откопал в моём холодильнике сыр для бутербродов, но и сам эти самые бутерброды сделал. И теперь сидел за столом перед двумя дымящимися кружками и тарелкой с нашим завтраком и мило мне улыбался.
– Рина, отомри, вернись в реальность! – проговорил он, наблюдая за моим явным шоком. А потом усмехнулся, снова становясь тем Тимом, которого я знала и, придвинув мне кружку, подмигнул. – Давай уже... я честно туда не плевал и яда не сыпал. Это, правда, можно пить.
– Вот теперь я тебя узнаю, – проговорила, облегчённо вздохнув. Всё же этот новый Тим меня откровенно пугал, потому что оказался жутко обаятельным и притягивал подобно магниту. Так что его шуточка про яд, оказалась как никогда кстати, а то я уже начала бояться, не помутился ли мой рассудок.
Позавтракали мы быстро и в полном молчании, что с одной стороны немного напрягало, а с другой, наоборот, избавляло от необходимости строить из себя добрых приятелей. И когда я уже обувалась, а расслабленный блондин наблюдал за моими нервными движениями, большие часы показали, что у меня осталось только семь минут. Резко выпрямившись, я метнула взгляд на полку, где обычно лежали ключи от машины, и с ужасом вспомнила, что сама перед поездкой в Сочи отогнала её в ремонт, а забирать, естественно, ещё не успела.
– Твой брат меня прикончит... – выговорила, растеряно садясь на низкий диванчик в коридоре. – Машины нет. Такси уже не успеет. Пешком добежать вовремя тоже нереально.
– Пошли, плакса, – ляпнул Тим, забирая у меня из рук ключи от квартиры и отпирая дверные замки. – Так уж и быть, подвезу тебя.
Что уж говорить, отказываться я не стала.
Наверно, странно смотрелась со стороны девушка в строгом деловом костюме на мотоцикле. Но сейчас мне было всё равно, ведь время неумолимо неслось вперёд, а мне было просто необходимо успеть на работу вовремя. Поэтому, когда стало понятно, на чём именно предстоит ехать, я только хмыкнула, но возмущаться не решилась. И покорно усевшись на пресловутый жёлтый аппарат, лишь покрепче обняла Тима, и спрятав за его спиной лицо, приготовилась к езде.
И, честно говоря, это было что-то...
Нет, мне и раньше приходилось кататься на подобной технике и я не испытывала к ней ни страха ни трепета, но сейчас... рядом с этим нахальным блондином, который очень странно на меня влиял, искренне наслаждалась дорогой. Ловко лавируя между машин и объезжая пробки по тротуарам, мы пробирались к пункту назначения, а я получала огромное удовольствие от наших кульбитов. Почти всё время улыбалась и даже смеялась, глядя на застывшие в пробке авто. Да и вообще, настроение моё зашкаливало за все мыслимые и немыслимые показатели, а Тим... смеялся вместе со мной.
Естественно на работу я опоздала, хоть и не так сильно, как рассчитывала, всего на каких-то десять минут, но это было уже огромным достижением. Поэтому, когда сползла с мотоцикла перед самым входом в офис, неловко улыбнулась моему дважды спасителю и очень быстро, как бы случайно чмокнула его в щёчку.
– Спасибо тебе большое... за всё! – проговорила я. В ответ на что не ожидавший такого Тим лишь одарил меня странным задумчивым взглядом, а потом молча развернул мотоцикл и скрылся из вида, а я поплелась на работу, придумывая на ходу достойные оправдания своему опозданию.
Офис жил своей обычной жизнью. Сотрудники собирались группками и пили кофе, потому что именно так было принято начинать рабочие дни, и только начальники отделов как раз сейчас получали заветные "люли" от строгого Егорки.
Прошмыгнув мимо своего отдела, я направилась прямиком на плаху, так сказать, потому что наш шеф очень не любил опоздания и мастерски карал непунктуальных подчинённых. И я не была исключением... скорее наоборот, что-то подсказывало – моё наказание будет куда более жестоким.
В общем, когда вежливо постучав, я просунула голову в кабинет начальства, Егор Тристанович одарил меня строгим холодным взглядом и жестом указал занимать своё место. Совещание шло полным ходом – старшие отделов по очереди отчитывались перед шефом за всё, что произошло в нашей организации за прошедшую неделю, но, когда эта самая очередь дошла до меня, Егор вдруг решил, что пора подвести итоги, раздать указания и закончить уже этот балаган. Чему я была несказанно рада, и только его колючий взгляд, ненавязчиво напомнил, что мне ещё достанется за сегодняшнее опоздание.
Странно, но весь день мои мысли неизменно возвращались к событиям вчерашнего вечера. И вроде бы, не случилось ничего сверхъестественного или даже важного, но... что-то щёлкнуло в моей голове, наглядно показав, что мне очень хорошо рядом с Тимом. Я не могла этого объяснить... это было странное чувство полной свободы. Оно окрыляло, и вместе с тем, держало на жёстком поводке. И эта разительная перемена в отношении должна была меня насторожить и заставить посмотреть на ситуацию трезво. Вернуться, так сказать в реальность.
Хотя мне очень не хотелось прощаться с этой глупой иллюзией. И пусть, я прекрасно знала, какой Тим на самом деле, но вчера... он был другим, и мне даже показалось, что он был собой... был настоящим. Но... когда-то давным-давно, кто-то до жути мудрый сказал, что мы видим только то, что хотим видеть. А жизнь давно меня научила не верить никому, а особенно обманчивым впечатлениям. К тому же, где-то внутри как-то подозрительно щурилась проснувшаяся интуиция, что настораживало ещё сильнее.
Я не помню, во сколько вчера вырубилась... Знаю только, что мы долго сидели на балконе, а когда я замёрзла, вернулись в комнату, где по телевизору как раз начиналась какая-то старая комедия. Отчего-то мне безумно захотелось её посмотреть... пусть часы и показывали пол третьего ночи. К тому же, Тим моё желание полностью разделял, и устроившись на диване, мы уставились в экран. А дальше... наступило утро.
Весь рабочий день проходил как-то мимо меня. Все эти отчёты и намётки новых проектов проплывали как в тумане, а к вечеру Наташа уже начала странно на меня коситься. И всё было просто замечательно, если бы за полчаса до конца рабочего времени, в нашем кабинете ни объявился Егор.
Медленно пройдя между столами, он расслаблено присел напротив меня, и, одарив абсолютно равнодушным взглядом, сообщил:
– Знаете, Арина Анатольевна, сегодня в восемь приедет наш новый заказчик, и он изъявил желание, чтобы его проектом занимались именно вы, так что, извините, но вам придётся задержаться.
Сказано это было таким тоном, на который я просто не решилась чего-то возразить, да и не собирался Егор меня слушать. Просто, закончив фразу, молча встал и вышел, вконец уничтожив моё хорошее настроение.
Наверно именно это и было своеобразным наказанием за пресловутое опоздание, хотя лично для меня такая новость означала куда больше, чем думал мой шеф. Ведь, задержавшись здесь, я, во-первых, не смогу забрать машину из ремонта, во-вторых, снова пропущу репетицию, и в-третьих – невольно окажусь очень уязвимой для своего "личного кошмара".
Но высказывать недовольство и ещё больше злить Егора мне совершенно не хотелось, поэтому и промолчала, а когда мои дорогие коллеги благополучно разошлись по домам, принялась за лёгкое редактирование уже готовой презентации.
Мы ждали, но... предполагаемый заказчик так и не появился. Ни в восемь часов, ни в девять. И даже когда за окнами окончательно стемнело, никто в наш офис так и не прибыл. Вот тогда-то я и поняла, что не было никакого заказчика, а просто мой чудо-директор решил заставить меня проторчать в офисе ещё четыре часа за невинное опоздание, всего на десять минут. И когда эта догадка плотно обосновалась в мыслях, я резко поднялась из-за стола, и быстро пройдя по абсолютно пустому тёмному офису, бесцеремонно ворвалась в кабинет Егора.
– Ты это специально, да?! – воскликнула я, наблюдая, как на его губах расцветает странная злобная улыбка. – Егор, это же противоречит здравому смыслу! Зачем было разыгрывать такой спектакль? Тебя настолько взбесило моё опоздание?!
– Скорее его причина, – спокойно ответил парень, откидываясь на спинку своего шикарного кресла.
В его кабинете горела только боковая подсветка, и царил странный для этого места полумрак. Но я не обратила внимания на это, сосредоточенно глядя на довольного, но злого Егора.
– Я просто банально проспала! Представляешь, такое иногда случается! – меня безумно взбесила эта его выходка.
– Наверно ночью у тебя были более важные занятия, чем сон? – загадочным голоском, предположил он, поднимаясь со своего места и медленно прохаживаясь по кабинету.
– Представляешь, у меня может быть личная жизнь, и тебя, как директора, не должно волновать, как проводят ночи твои сотрудники! – моё бешенство набирало обороты.
Он обошёл меня со спины, и я вынужденно обернулась и прислонилась к его рабочему столу, как будто ожидала нападения, ведь этот Егор меня откровенно пугал.
– Я хотел предупредить, Рина... – проговорил блондин, подходя ближе. И не просто ближе, а так близко, как не позволялось приближаться никому. – Я видел, кто привёз тебя утром, и поверь, этого человека я могу узнать в любых обстоятельствах. Поэтому считаю нужным предупредить тебя относительно Тимура – не стоит с ним связываться.
– Спасибо, конечно, Егор Тристанович, но я уже большая девочка и давно в состоянии отличить плохих мальчиков от хороших, – я гордо вскинула подбородок, и теперь между нашими лицами было не больше каких-то жалких десяти сантиметров.
– Не играй с ним, он этого не терпит, – чуть тише проговорил блондин, аккуратно проводя пальцем по моей шее.
