Текст книги "Истории Раймона Седьмого"

Автор книги: Татьяна Степанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Истории

Раймона

Седьмого

.

Арка первая. Граф и две кикиморы.

История первая. Кикимора и Раймон Седьмой.

Я сидел на крыльце дома и курил. Сегодня мать попросила съездить на дачу, собрать ягоды и полить пару грядок, гордо именуемых огородом. Покупать дачу при том, что заниматься землёй никто не хотел, было напрасной тратой денег, но, тем не менее… Большая часть земли зарастала бурьяном выше человеческого роста, который отчим периодически скашивал. Посередине стоял когда-то горевший сруб, его перекрыли заново, и на том дело встало. Отчим прирубил крылечко, и решил, что теперь дом вполне пригоден для летнего отдыха, несмотря на чёрные стены. Я жил отдельно от матери и наезжал сюда редко, только после длительного сеанса пинков и обещания особо выдающихся пряников. Впрочем, поспела вишня, которую я очень люблю – а значит, меня не пришлось долго уговаривать.

Я запасся по дороге буханкой черного хлеба, пятью сосисками и тремя литрами пива. По зрелом размышлении я решил переночевать на даче – работа, на данный момент, не требовала пребывания в городе, почему бы и не отдохнуть. И вот сейчас я наслаждался жизнью…над костерком насаженные на прут жарились сосиски, первый литр пива подходил к концу, на ступеньке на газете был сервирован ужин– зеленый лук, соль в деревянной солонке и нарезанный крупными кусками хлеб.

Темнело поздно, сумерки только начинали сгущаться. Народ вокруг точно вымер– тишина. Я привстал и повернул прутик, чтоб сосиски равномерно прожарились. Вдруг за спиной раздался тоскливый вздох. Я обернулся. На ступеньке крыльца, выше меня стояла девушка…вернее даже девочка– подросток.

-Чего тебе?– я удивился. В доме никого не было, я полчаса назад доставал из сарая раскладушку и ставил её в комнате, так что девицу проглядеть не мог.

– Ничего, – девочка села рядом со мной, и как-то странно на меня посмотрела. Я глотнул пива и опять повернул сосиски.

-Пойдём купаться?– вдруг сказала девочка.

-С какого?– опешил я. Плавать я не умею, тем более после трёх бутылок пива. Да если бы и умел…Девица явно была малость того.

-Просто…– она явно не ожидала отказа. – а ты жить здесь будешь?

– Нет, – я посмотрел на обгорелый дом.– Уеду завтра.

Девочка снова уставилась на меня. Это начинало нервировать, она смотрела на меня, как на новогодний подарок под ёлкой… Я понимал, что меньше всего тяну на прекрасного принца– при росте 175 см и весе 50 кг. К тому же одет я был в старые камуфляжные штаны и застиранную чёрную футболку, а волосы собрал в хвост и повязал на голову бандану– терпеть не могу когда на голову сыплется всякая труха.

-Пошли, вода тёплая,– эта ненормальная явно не хотела от меня отставать.

-Я плавать не умею,– лениво отмахнулся я.– к тому же жена, дети…утону– не простят!

-А сколько у тебя детей?– недоверчиво спросила девочка.

-Семеро,– пригорюнился я,– целых семь…хотя может и больше– я их давно не пересчитывал, а ты сама понимаешь, стоит разок-другой не пересчитать– а их уже восемь…или девять, как повезёт.

-Как это?– девочка недоуменно захлопала глазами,– сколько же тебе лет? Я думала, тебе лет шестнадцать… или семнадцать…

-Сорок девять,– вздохнул я,– скоро пятьдесят будет.

-Ты врёшь,– девочка нахмурилась,– неправда!

-Понимаешь,– мне на ум пришёл сюжет из старой книги,– я ж художник. Я нарисовал свой портрет и заколдовал его, теперь он стареет вместо меня. А я навсегда останусь таким. Пока другой портрет не нарисую, когда этот надоест.

-Ой,– девочка зажала рот руками, -прости…я не знала, что ты колдун!

-Ну– я ухмыльнулся,– когда живёшь на свете семьсот лет, чему только не научишься.

Как семьсот?– девочка помотала головой,– ты же сказал сорок девять!

– Я наврал,– я покачал головой,– на самом деле мне уже семьсот с лишним лет, и зовут меня Раймон Седьмой, граф Тулузский. Про меня даже песня есть, не слыхала?

-Нет,– девочка покачала головой,– простите, граф…

-Ладно, на первый раз прощаю,– я милостиво улыбнулся. Девочка снова вздохнула и сглотнула слюну. До меня дошло – она ж голодная!. А я тут сказки рассказываю. Наверное, какая-нибудь дурочка местная. Может родители алкаши…

Я снял сосиски с прутика, и , обжигаясь, стащил их на хлеб. Потом придвинул один бутерброд к своей собеседнице:

–Угощайся!

-Это мне?– она выглядела до странного удивлённой,– Прямо всё мне?

-Да лопай, мне не жалко,– я упивался собственной благотворительностью, под четвёртую бутылку пива.

– Благодарю, граф Раймон!– девочка вдруг вскочила, низко поклонилась, опять села и схватила бутерброд.

Я никогда не видел, чтоб так ели. Казалось, её вообще никогда не кормили – она всхлипывала, давилась, чавкала – практически весь мой ужин был сметён в минуту…

Внезапно, в кармане моих штанов заиграл телефон– BUCK-TICK запели о ночном кошмаре. Я вытащил телефон– мои гаджеты частенько жили собственной жизнью. Иногда музыка включалась в самый неожиданный момент, и не желала выключаться, не доиграв до конца. Наконец кошмар закончился… Моя гостья вытирала ладошкой рот. На крыльце лежала пустая газетка. На ней сиротливо стояла деревянная солонка.

– Ты и правда настоящий граф,– девочка спустилась с крыльца,– а если чего, так можешь купаться, правда! Не утонешь. А хлебушка больше нету?

– Погоди, – я пошёл в дом и вынес ей полбуханки, которые оставил на утро,– на, ешь. У меня ещё пиво осталось.

Она схватила хлеб, прижала к груди, и вдруг широко улыбнулась, показав полный рот острых, как иглы зубов. Я остолбенел. Девочка повернулась ко мне спиной и побежала за калитку – по тропинке зашлёпали босые ноги.

-Прощайте, граф Раймон!– донеслось издалека.

Я вытащил из пачки сигарету и еле смог закурить – руки ходили ходуном. Кого же я тут подкормил? Внезапно меня осенило – я заметил это несоответствие практически сразу, но осознал только теперь – при всём облике местной дурочки у девочки были длинные заострённые ногти, покрытые чёрным лаком.  Мать моя женщина,– подумалось мне,– а если бы я хавчика пожалел? Она бы и меня, наверное, стрескала, не подавившись! Я бросил окурок, пива больше не хотелось. Войдя в дом, я старательно закрыл все двери и окна. Потом лёг на раскладушку и внезапно заснул – без снов, как в яму провалился.

Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо.

-Вставай, придурок , ты чего тут творил! -я с трудом разлепил глаза. Ярко светило солнце, а меня трясла мать.

-Я спал, а что?– сонно поинтересовался я.

-Ты по кой хрен рыбу на крыльце оставил? Испортится же! Наловил, так хоть в тень бы положил, идиот…-мать постепенно успокаивалась.

-Какую рыбу?– не понял я,– мам, у тебя глюки, что ли?

-Допился…-мать вздохнула,– иди, гляди, у кого глюки!

Я вышел из дома и остолбенел– на крыльце лежала огромная рыбина.

-Мам,– сказал я,– это я того…выменял, вот принесли…на буханку чёрного и пять сосисок.

История вторая. Ответный визит.

Я выбросил окурок и помянул соседа тихим незлым матерным словом. Если бы я не встретил утром подвыпившего мужичка с полной корзиной белых, я бы ни за что не попёрся в лес– с моим-то цыганским счастьем и топографическим кретинизмом!

А теперь… да, я набрал грибов, да, полную корзину! Но вот где я– мне было абсолютно неизвестно. Я блуждал уже третий час. Хотя нет, вру– первый час я собирал эти дурацкие грибы в огромную корзину, одолженную тем же соседом…чтоб ему! Я вытащил мобильник, чтобы в панике звонить спасателям и умолять забрать меня, дурака, из этого места – но увы! Сеть не ловилась. Я вытащил из полупустой пачки следующую сигарету и пошёл в неизвестном направлении… хоть куда-нибудь да выйду – леса тут не самые глухие. К тому же я не старенькая бабуська с больным сердцем, а вполне себе здоровый парень неполных двадцати пяти лет от роду.

Пройдя в десятый раз мимо кривой ёлки, я заметил чуть поодаль пятно, цветом отличающееся от примелькавшейся зелени. Я бегом ломанулся в этом направлении. На пеньке сидел дедок с длинной бородой, одетый в старую фуфайку, облезлые штаны и рыжие кирзачи. На голове у деда была ушанка, прожившая долгую и полную приключений жизнь.

-Здрассьте!– выпалил я,– дедушка, а как мне на Горелые Выселки выйти?

Дед внимательно посмотрел на меня…и еще раз посмотрел.

-И не понимаю, хто ты есть,– вынес он вердикт,– не то парень, не то девка…вон туда иди,– он махнул рукой и закашлялся. Потом ещё раз посмотрел на меня и спросил с надеждой:

–Куревом не богат?

Сквалыжничать было как-то неудобно, и я протянул деду полную пачку, лежавшую в кармане штормовки.

-Благодарствую,– дедок хитро посмотрел на меня,– ты иди, иди…вроде парень, а волосы отрастил,– он хмыкнул неодобрительно,– да платок ещё повязал…

-Не платок, а бандану,– пробурчал я себе под нос, и поплёлся в указанном направлении.

Через полчаса до меня начало доходить, что дед меня просто– напросто надурил – никакими Горелыми Выселками и не пахло. Небось решил подшутить над городским – тоскливо подумал я, когда под ботинком захлюпало болото. Ещё через полчаса блужданий среди чахлых ёлок , провалившись пару раз по колено в грязь я был готов прибить деда– шутника. Наконец я сдался. Из земли торчал одинокий валун, я сел на него, поставил осточертевшую корзину и решил перекусить– я предусмотрительно прихватил с собой рюкзак, в который положил буханку чёрного, кусок сала и полторашку…не пива! Воды налил, из скважины, а вы что подумали!

-Ой…– раздалось за моей спиной,– граф Раймон!

Я обернулся– передо мной стояла моя недавняя ночная гостья, изумленно глядя на меня зелёными глазищами и приоткрыв рот.

-Здравствуйте, прекрасная незнакомка!– я встал с камня и поклонился, – наконец– то я Вас нашёл!

-А зачем?– поинтересовалась она.

-Как это зачем?– я укоризненно покачал головой,– нанести ответный визит! У нас, у графьёв, так принято– если ко мне кто в гости пришедши, так я беспременно должен ответный визит нанести, то бишь к нему в гости явиться. С подарком. Правила такие, хорошего тону, иначе какой я граф? Так, одно название!

-А подарок мне?– спросила она,– а какой? А мне никто подарков не дарит…вот дедушке приносят иногда, а мне нет.

-Вот!– я широким жестом протянул ей буханку и сало, завёрнутые в пластиковый пакет,– угощайтесь, прошу! Кстати, мадемуазель, моё семейство передаёт Вам пламенный привет и пожелания наилучшего здоровья!

-А…а им тоже!– она просияла, и улыбаясь во все свои полторы сотни зубов спросила– а ваши дети…они увеличились?

-К счастью нет,– светским тоном ответил я,– я их вовремя пересчитал!  Их по– прежнему семь, надеюсь, они не съели восьмого! От них ведь всего можно ждать.

-А что теперь надо делать, ну, по правилам?– спросила вдруг она.

-Ну, после милой непринуждённой беседы Вы должны меня сопроводить до дома,– я немного подумал, и добавил– впрочем можно и до выхода из леса, по дороге развлекая меня непринуждённым разговором. Я бы Вас тоже сопроводил, но Вы слишком внезапно меня покинули, увы!

-Понятно,– она покрепче прижала к себе пакет с хлебом,– а беседа уже всё? Тогда пойдёмте, граф Раймон, я Вас сопровожу. А как надо разговаривать, чтоб было непринуждённо?

Мы шли по болоту, по лесу, я нёс какую-то пургу, но моя собеседница принимала мой стёб за чистую монету…по-моему.

-Вот, граф,– она показала на прогалину, – там ваша деревня. А теперь я должна к Вам с подарком отнести визит?

-Это уж по желанию,– ответил я,– Вы же не граф…Засим я прощаюсь!

-Прощайте, граф!– когда я обернулся, её уже не было.

Я пошёл по прогалине к выходу из леса.

-И куда это тебя понесло, а? Я ж тебе куда показал то?– на пеньке сидел давешний дед.– Выселки то твои вона где!

-Иди ты нах, дед!– взвыл я и бегом помчался к деревне. Вслед мне нёслось ехидное хихиканье.

История третья. Сестрёнки.

Мне было хреново. В своё оправдание могу сказать только– сам дурак. Весь день я был занят важным и ответственным делом – ремонтом крыши. Неделю назад была сильная гроза, ветром сорвало рубероид с крыши дачи – отчим тут же оказался страшно занят, и меня, как главного бездельника, дружными усилиями отправили чинить крышу. Я почти целый день сдирал рваный рубероид и приколачивал новый. По собственной же дурости снял майку и не заметил, как обгорел. К тому же накануне меня обрадовали – родители решили дачу продать. По идее, незачем было и покупать, но тогда были лишние деньги, а теперь они понадобились, и завтра с утра я должен был встретить потенциальных покупателей и всё им показать и рассказать.

В результате сейчас я лежал на раскладушке, сожжённая спина болела, меня знобило. Наверно, надо было позвонить родителям и ехать домой, но связь постоянно обрывалась, потом потемнело и начался дождь. Единственным плюсом в ситуации было то, что я таки починил крышу. Теперь мне было хреново, но с потолка не лило.

За окном сквозь шум дождя раздалось шлепанье, потом царапанье в окно. Я никого не ждал, вставать было больно и я остался лежать .

Шлёп…шлёп…шкряб…тот кто ходил под дождём не унимался ,кажется их было двое, один скрёбся и шлёпал под окном, второй начал царапаться в дверь.

-Идите в жопу негра,– не выдержал я. Шлёпанье и царапанье возобновились с новой силой, точно мой ответ придал существам снаружи уверенности и сил. Дождь усиливался, сверкнула молния, раскат грома слился с визгом.

-Мать вашу за ногу,– я с трудом сполз с койки и поплёлся к двери. Там уже не скреблись, а колотились изо всех сил и подвывали. Я распахнул дверь, снова ударила молния, совсем рядом, свет в доме мигнул и погас, и в меня вцепились две мокрые орущие от страха тушки. Я с трудом удержался на ногах, и начал отдирать их от себя, с применением непарламентских выражений. Тушки подвывали, скулили и отдираться никак не хотели.

-Да блина,– не выдержал я,– чего прицепились! Чего вам надо, нищим не подаю!

-Граф,– проскулила тушка побольше,– мы визит…

-Боюсь…– тихо подвывала тушка поменьше,– боюсь…

-Мать вашу, болотную,– я понял, что так просто мне от них не отделаться,– отцепитесь уже, кикиморы…идите в дом.

С радостным визгом они метнулись в тёмную комнату, я поплёлся следом и рухнул на свою раскладушку. Голова раскалывалась, майка насквозь промокла и стало ещё холоднее, меня трясло, я натянул одеяло до подбородка и свернулся калачиком, закрыв глаза.

-Чего делать-то?– спросила одна другую.

-Не знаю,– ответила та,– он же лежит…и молчит, а раньше говорил!

-Я есть хочу!– в тишине явственно клацнули зубы,– ты сказала, покормит!

-Жрите,– простонал я,– твари корыстные, на столе в пакете.

Зашлёпали босые ноги, зашуршал пакет, и раздалось громкое чавканье. В пакете был хлеб, я прихватил аж две буханки, и пол скалки копчёной колбасы– надоело оставаться голодным из-за прожорливой нечисти. А она ещё и подружку приволокла. Опять я в пролёте – тоскливо подумал я.

-Всё что ли?– раздался громкий шёпот,– а это чего?

-Погоди, чего он молчит-то?– прошипела вторая. Раздалось шуршание и чавканье с причмокиванием…наверное мои гостьи добрались до прошлогодних залежалых карамелек, раскиданных по ящику стола. Разгрызть их человеку было невозможно – они были просто каменными.

-Э…граф а что выделаете?– спросила первая.

-Подыхаю,– буркнул я,– а вы припёрлись и мешаете!

-Как…зачем, граф!– в её голосе появились какие-то странные интонации…гроза громыхала уже далеко, дождь всё шумел. Внезапно вспыхнула лампочка. Вторая ойкнула и подавилась каменной карамелькой. Я повернулся к ним и, наконец, рассмотрел обеих. Первая, моя давняя знакомая была малость постарше второй, и если бы не глаза, зубы и ногти, была бы нормальным подростком. Вторая выглядела помладше, растрёпанная, большеротая. На вид ей было лет десять– двенадцать. Она смотрела на меня, открыв рот. Первая хлопала глазами, и казалось, вот-вот разревётся.

-Мы же…вы же нас в дом…-она шмыгала и всхлипывала,– раз позвали, значит мы тут жить…

-Мы помогать,– поддержала вторая.– мы умеем! Пол мести, печь топить…мы помогаем, а нас выгоняют, не помирай!

-Так я сам тут не жить, тьфу на вас,– разозлился я,– дом продают, завтра покупатели приедут смотреть!

-А мы как же, граф?– жалобно спросила первая.

-Да какой я граф, наврал я тебе всё!– не выдержал я,– а вы как хотите!

Я опять завернулся в одеяло и лёг. Голова раскалывалась, ноги мёрзли, спина болела немилосердно.

-А зачем?– осторожно спросила первая.

-Из любви к искусству!– буркнул я,– а теперь отвалите, я подыхать буду. А то завтра приедут люди, а тут тело неподохшее…неправильно.

-А кто нас кормить будет?– жалобно спросила вторая,– не подыхай, а? Оставайся тут!

Я закрыл глаза. Наверно мне всё это мерещилось из-за температуры. Две кикиморы – причудится же, лениво подумал я, уплывая в темноту.

Мне снился странный сон– что то гремело и падало, меня постоянно трогали влажной холодной рукой, кто-то чем –то шумел…наверное температура немного спала и я таки заснул крепко.

Я проснулся рано– было ещё сумеречно. Свет горел, и сначала я не мог врубиться, что произошло в доме– вещи были раскиданы, посуда частью целая, частью побитая лежала горкой на столе, а посреди комнаты красовался сломанный веник. Я сполз с раскладушки и поплёлся к выходу– у двери, свернувшись в клубок спали обе девицы. Я осторожно потыкал в них ногой, они мигом вскочили, радостно сияя своими жутковатыми улыбками.

-А мы прибрались!– выпалила первая,– мы всё-всё убрали!

-И пол подмели,– сияла вторая,– а печки у тебя нету, а то бы мы истопили!

-Так…– я начал понимать, во что вляпался, злиться на них сил не было, сам дурак.– а теперь будете делать по-моему! Согласны?

-Да, хозяин!– они явно были готовы на всё,– а ты нас кормить будешь? А то мы всё съели уже…

-Вот порядок будет, и покормлю,– пообещал я.– я вам буду говорить, а вы делайте.

Под моим чутким руководством дом был приведён в относительно приличный вид. Я вскипятил воду в электрическом чайнике и заварил чай. Потом вытащил из сумки не найденный шустрой нечистью вчера рулет и честно поделил на три части.

Мои кикиморы радостно накинулись на угощение. Ели они на редкость неаппетитно, но быстро и съели всё до крошки. Та, что поменьше, пыталась вылизать старую клеёнку, но я её остановил.

-Так, а теперь знакомимся,– я стукнул об стол стаканом,– звать вас как?

-Я– Дунька,– старшая вытерла нос кулаком,– а она– Акулька. Ты это, хозяин…не продавай дом, а? Лучше печку сделай, мы за ней жить будем.

-Ага,– поддержала младшая,– печку топить!

– Пироманка,– пробурчал я,– объясняю ситуацию – дом не мой, его продают. Купить мне не на что, и не надо. Я тут только летом бываю ,когда работы нет. Что с вами делать, не знаю.

-А у тебя другой дом есть?– робко спросила старшая,– может, ты нас туда позовёшь?

-С печкой…– мечтательно протянула младшая.– за печкой тепло!

Я знал, что потом прокляну себя на всю жизнь, но я не мог их бросить…

История четвёртая. Кушать очень хочется…

Я сидел за столом, грустно созерцая кучку мелочи и пару бумажек покрупнее. Финансовая жопа блистала передо мной во всей красе. На сии скудные средства мне предстояло прожить ещё неделю , как минимум, причём ещё и прокормить своих вечно голодных квартиранток. Как ни крути, а надо что-то делать. Один я как– нибудь перекантуюсь, не в первый раз на мели, друзья помереть не дадут, а что с кикиморами делать? Непонятно…не к родителям же побираться.

Меня осторожно поскребли коготком по руке. Потом по другой.

-Чего вам?– угрюмо поинтересовался я.

-Хозяин, мы кушать хотим…– они жалобно смотрели на меня голодными глазищами.

-Нечего у нас кушать,– буркнул я.– сожрали уже всё!

-Совсем всё?– шмыгнула носом младшая,– а денежки…купить?

Я достал из холодильника хвост копчёной колбасы, четвертинку чёрного из хлебницы и поделил пополам.

-Вот, это ешьте, а больше нет. И денежек тоже нет. Так что ищите другого хозяина.

-Зачем другого?– старшая жалобно хлопала глазами, дожёвывая колбасу,– мы другого не хотим, ты добрый, не ругаешься, не дерёшься…

-Мы лучше еды поищем,– поддержала младшая.

-Или денежек,– старшая дожевала колбасный хвост и улыбнулась.

Я представил себе, чем могут кончиться их поиски, и мне стало как-то неуютно.

-Лучше нормального хозяина найдите, с деньгами,– буркнул я.

-А можно кошку продавать!– радостно воскликнула младшая,– я кошку умею представлять, ты меня продашь, а я сбегу…а потом опять продашь!

-И денежки будут!– поддержала старшая,– Акулька хорошо кошку представляет, летом одному дядьке представила, а тот её ловил и орал: «Мын-кун!»

-А потом меня найдут и по шее надают за жульничество,– прервал я их мечтания.– Нельзя одну кошку всё время продавать.

Зазвонил телефон. Мать просила меня съездить на пока ещё нашу дачу и собрать яблоки и сливу. По её словам и того и другого было просто завались. На вопрос куда это девать, сказала – куда хочешь, главное– собрать, чтоб не пропало.

-А мы съедим!– у кикимор не было сомнений, куда деть неожиданно свалившийся урожай,– мы всё съедим! Вот, и еда есть! И кошку продавать не надо! Мы тебе собирать поможем!

-Ладно,– обреченно согласился я, прикидывая, хватит ли денег на билеты. – Собирайтесь, поехали, я сегодня выходной.

Вечером мы, счастливые, уставшие и наевшиеся возвращались домой. Младшая кикимора прикорнула на сиденье электрички, поджав ноги и пристроив голову ко мне на колени, при этом нежно обнимая ведерко со сливой. Старшая привалилась к плечу с другой стороны , своё ведерко она пристроила на коленях, и тоже сопела носом. У меня из поклажи было два ведра яблок и рюкзак с картошкой – помог малость, бабульке через улицу, выкопал картоху, и взял в отличие от местных не бутылкой, а продуктом. Девицы мои ещё выловили двух рыбин, породу которых я затруднялся идентифицировать– здоровенные такие…хз как называются, они еле помещались в картофельном мешке. Призрак неминуемого голода отодвинулся в необозримую даль. Я тоже задремал, усталость давала о себе знать.

Внезапно кто-то дотронулся до моего колена.

-Эй, парень!

Я проснулся– напротив меня сидел мужик похмельного вида.

-Продай яблок, а?

-Чего?– я спросонья не сразу врубился, чего ему надо.

-Яблок продай, говорю,– он заискивающе посмотрел на меня,– вон у тебя сколько, куда тебе, а мне надо!

-Зачем?– до меня постепенно начинало доходить, как мне повезло, но поверить в своё везение я ещё не мог.

-Понимаешь,– мужик стеснительно кашлянул,– я это…жене сказал, что на дачу поехал, ну, яблок собрать там…а там с мужиками малость того…а электричка-то последняя, и на работу завтра…если без яблок приеду, она ж меня живьём съест! Продай хоть сколько, будь человеком, а?

-Ладно, продам,– я наконец проснулся окончательно,– бери одно ведро. Только ведро отдай.

-Спасибо, выручил!– мужик сунул мне купюру, и начал торопливо пересыпать яблоки из ведра в пакет, приговаривая– куда мне твоё ведро, жена мигом попалит, с чужим ведром-то…

Я попытался пристроить в пустое ведро мешок с рыбой, он не влезал, и я плюнул на это занятие. Мужик заинтересованно наблюдал за моими манипуляциями.

-Чего это в мешке?– поинтересовался он.

-Рыба,– честно ответил я,– наловили…

-Удочкой?– уточнил мужик.

-Не знаю,– признался я,– девки ловили, я картошку копал.

-Покажи, а?– мужик вытянул шею,– чего ж за рыба такая, здоровая!

-Да каб я знал…– я осторожно развязал мешок, стараясь не потревожить спящих кикимор,– вон, аж две штуки…

-Ух ты…– мужик восхищённо присвистнул, -и не знал, что такие еще водятся…-он с уважением оглядел нашу потрёпанную и грязноватую компанию (а что бы вы хотели после огородных работ?)

-И я не знал, пока не притащили с речки,– я завязал мешок, рыба ещё слабо трепыхалась.

Поезд подъехал к вокзалу. Я растолкал свою команду, и мы потащились к выходу. Девицы активно зевали, и спотыкались. На перроне я остановился, чтобы вытащить сигареты. Сзади кто-то шумно сглотнул слюну. Я оглянулся– мои девки стояли рядом, и есть не просили.

-Мам, как сливы хочется,– я понял, кто меня напугал– сзади стояли две женщины, одна лет сорока с хвостиком, другая помладше меня и сильно в положении.

-Может , продадите сливу?– спросила нас старшая,– дочке очень хочется, пожалуйста…

Ей явно было неудобно, да и видок у нас был бомжеватый, но, конечно, отказать беременной я не мог. Она смотрела на сливы примерно так, как мои кикиморы на хлеб.

С вокзала мы вышли малость разбогатевшие и с полегчавшей поклажей.

-Стой, парень, погоди!– меня догонял мужик из электрички,– слышь, покажи рыбину, жена не верит!

– Да мне не жалко, вот,– я развязал мешок – подошедшая женщина недоверчиво глянула внутрь.

-Никогда таких не видела,– удивлённо сказала она,– может , продадите одну? Они вкусные?

-Вкусные, вкусные! Очень вкусные, – облизнулась старшая кикимора.

Я вытащил рыбину. Она была огромная…реально огромная– в мешке она свернулась пополам, а теперь была почти с меня ростом. Женщина торопливо полезла за кошельком…

-Ну, что ещё продадим?– спросил я.

-А нам чего останется?– проворчала младшая,– половину продали уже…зато теперь денежки есть!

По дороге домой мы зашли в магазин, купили хлеба и конфет.

Ночью, выйдя покурить на балкон, я лениво подумал, что жизнь вроде как налаживается…наивный я, да?

История пятая. Визит дамы.

Я спросил:

– А почему вас люди не шугаются?

-Так мы же представляемся,– удивилась Дунька,– ты же видишь!

-Нет,– я опешил,– не вижу!

-А так?– влезла Акулька,– кошку видишь?

– Тебя вижу, а кошку– нет,– я внимательно всмотрелся в кикимору, Акулька и Акулька.

-Не получится,– вздохнула Дунька,– значит, ты нас всегда видишь, как мы есть, а не как представляемся, а другие нас не так видят. А если не хотим, так вообще не видят.

Зазвонил телефон. Моя подруга Маша вернулась из тёплых краёв и жаждала личного и тесного общения со мной любимым.

-Мань, – мне было жуть как неудобно,– я рад, но у меня того… обстоятельства…давай на нейтральной территории, завтра например, ну или послезавтра?

-Откуда у тебя обстоятельства,– не поверила она,– что, полный дом девиц нетяжёлого поведения? Не верю! Или как обычно, деньги кончились, не успев начаться, а пиво ещё раньше?

– Ну, понимаешь,– на меня нашёл какой-то ступор,– не могу я объяснить, в общем, ну, как бы это сказать…

– Не мямли,– отрезала Маша, – я не стиральный порошок, но я иду к вам!– и отключилась.

-Хозяин,– кикиморы смотрели на меня преданными глазами,– мы ни-ни! Мы тихо будем, мы понимаем! Тебе же надо…

-Чего?!– вспыхнул я.

-Жениться!– выпалила Дунька,– давно надо, чтоб хозяйка была!

– Ладно, хрен с вами,– я махнул рукой,– сидите в комнате и не отсвечивайте!

Я сбегал в ближайший магазин купил тортик и бутылку красного сухого. На кухне накрыл стол доставшейся мне в наследство бабушкиной скатертью с вышитыми сорняками и репейниками в цвету, поставил два бокала и подсвечник с чуть оплывшей свечкой. Девицы вертелись под ногами, вздыхали и облизывались на тортик.

В дверь позвонили.

-Кыш,– скомандовал я девицам и пошёл открывать.

-Привет, Мань,– я чмокнул её и повёл на кухню.

-А ты не меняешься,– улыбнулась она, – как всегда, дежурная романтика на кухне.

Мы сели за стол. Я оглянулся, вроде не видно никого.

-Ты чего дёргаешься?– Маша внимательно на меня посмотрела.

-Да так, ничего,– я вымученно улыбнулся. -Наверное послышалось.

-Отощал совсем,– Маша посмотрела на меня через стекло бокала,– вроде дальше некуда, но ты справился. Голодаешь что-ли?

-Да нет вроде,– мне опять послышался подозрительный шорох и я снова оглянулся– чисто,– лучше расскажи, где была, что видела. Загорела, тебе идёт…

-Тебе правда интересно, или…?– поинтересовалась она.

-Или, – честно сознался я,– а потом интересно.

-Прямолинейный ты мой,– засмеялась Маша. Мы потянулись друг к другу…

Под мойкой вдруг завозились, что-то звякнуло и по кухне поплыл неповторимый аромат уайт– спирита…Я подскочил к мойке и распахнул дверцу– конечно, они были там, на меня уставились четыре испуганных глаза.

– Вылезайте, изверги,– скомандовал я,– кайфоломщицы.

Они выбрались и встали около холодильника, переминаясь с ноги на ногу и глядя в пол. Вонь становилась всё сильнее, и я открыл окно.

-Это что?– наконец обрела дар речи Маша.

-Обстоятельства, Марья,– вздохнул я,– обстоятельства, аж две штуки. И чего вы туда полезли, а? Я вам где сказал сидеть?

-В комнате,– пробормотала Дунька,– и не отсвечивать.

-А интересно же!– шмыгнула носом Акулька,– а бутыль кокнулась…ты нас теперь тоже выгонишь, да?

– Ты нас лучше побей, а потом прости,– предложила Дунька,– а мы больше не будем, правда!

-Сгиньте с глаз моих,– простонал я,– идите, переоденьтесь , одежду на балкон выкиньте, а я тут все вымою сейчас. И ужасы нечего выдумывать.

Они мигом вымелись из кухни.

-Прости, Марусь,– я виновато посмотрел на неё,– я тебя предупреждал…– и пошёл за ведром и тряпкой.

Я старательно выгребал из под мойки осколки бутылки, стараясь дышать через раз. Было неудобно, и к тому же Маша подозрительно долго молчала. Видимо явление обстоятельств повергло её в шок.

– А кто они вообще?– наконец пришла она в себя.

–Погорельцы, Марусь,– я отжал тряпку в ведро,– понимаешь, какое дело, сироты они, с дедом жили, а дед у них…– тут я вспомнил ехидного дедугана в лесу,– дед у них лесник…был короче, до пенсии, в лесу они жили, дом у них там был,– я снова отжал тряпку,– а прошлым летом, ну ты помнишь, леса горели, и торфяники тоже…

-Помню,– растерянно кивнула Маша.

-Ну вот, дом у них и сгорел,– я взял ведро и пакет с осколками, из ведра выплеснул в туалет, а пакет оттащил в мусоропровод, налил чистой воды в ведро и начал мыть заново.

-Дом, понимаешь, сгорел,– продолжил я,– а они по родне мыкались, бестолочи, дед-то вроде в дом престарелых, а эти как переходящее красное знамя, и документов у них нет, сгорело всё.

Я домыл и снова вылил воду. То ли я принюхался, то ли запах выветрился– непонятно.

– А ты-то тут каким боком?– подозрительно поинтересовалась Маша.

-Ну, дед ихний, он моей прабабке родня, соответственно и они мне тоже. Не то в пятом колене, не то в шестом, короче, нашему ухвату двоюродная кочерга,– я вздохнул,– ну не гнать же их на улицу, родню-то всю перебрали уже.

-А знаешь, что меня больше всего в тебе восхищает?– вдруг спросила Маша.

-Нет,– я поневоле заулыбался, ожидая комплимента.

-Вот сколько лет тебя знаю,– задумчиво сказала она,– и ведь знаю, что ты врёшь, как дышишь, а дышишь часто, а всё равно верю почему-то! Даже когда ты говоришь, что ты– Раймон Седьмой , граф Тулузский– все равно верю, как дура! Хотя знаю тебя уже сколько? Двенадцать лет? Тринадцать? С художки ведь ещё!

-Маш,– я малость опешил от неожиданного наезда,– а когда я тебе врал-то? Ну, я конечно сочиняю иногда, но не все же время!

–А вот с этими девочками, врал ведь?– спросила Маша,– давай, говори правду!

-Мань, ты мне не поверишь,– конечно, правда была гораздо неправдоподобнее моего вранья.

-А ты скажи, а я решу, верить или нет,– настаивала Маша.