Текст книги "Истории Раймона Седьмого"

Автор книги: Татьяна Степанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

-Хозяин,– тихонько из-за двери.– Ты спишь, да?

-Не сплю,– пробурчал я, бросая печальный взор на кровать. Пришлось одеваться, умываться, и топать кормить прожорливых девиц. Накануне перезвонил Игорь, и дико извиняясь ,сообщил, что в ближайшее время он ну вот совсем никак не сможет отвезти меня в деревню Шишигино. Другие варианты тоже отпали.

-Собирайтесь, как раз на электричку успеем,– сказал я кикиморам,– если не передумали ехать.

-А можно мы нарядимся?– они смотрели на меня умоляющими глазами.

-Холодно, замёрзнете,– я поёжился.

-А мы сверху чего-нибудь оденем,– тут же нашла выход Акулька,– ну можно, хозяин?

-Дело ваше, только не болеть у меня,– что– то я сомневаюсь, что они простудиться могут…

Мы вышли на станции и бодро двинулись в сторону Горелых Выселок. Девы мои шли, задрав носы и сверкая кислотными майками из– под купленных мной накануне ветровок. В лесу я то и дело оглядывался, мне казалось, что дед прячется за каждым кустом. Девицы радостно ойкали и смеялись.

-Чего вы ржёте?– недовольно спросил я,– делом бы занялись, что ли.

-Каким, хозяин?– их мордахи сияли от удовольствия.

-Грибов наберите, дома пожарим с картошкой,– я вытащил из рюкзака два пластиковых пакета.

-Да это разве дело,– засмеялась Дунька,– это мы мигом!

Мы только подошли к болоту, а пакеты были набиты грибами под завязку.

-Вон поле, а вон там Шишигино!– радостно заявила Акулька, указуя рукой вдаль. Я присмотрелся– нифига не видно. Поле и поле, а что за ним, хрен знает, может и Шишигино.

-Веди, Сусанин,– хмыкнул я.

Мы пошли по еле заметной тропинке через поле. Вдруг трава заколыхалась, и перед нами выскочил какой-то серый клубок…или смерчик. Я проморгался – мальчишка, лет тринадцати, растрёпанный, в пыльной одежде, босой.

-Ой, Тимоха,– обрадовались девчонки,– хозяин, это Тимоха. Он полевик! Тоже в школе учится!

-Да уж вижу,– я улыбнулся, мальчишка выглядел забавно, и не казался опасным. –А я Раймон Седьмой, граф Тулузский.

-Не слыхал,– растерялся мальчишка,– я слышу, идёт кто-то, ну и посмотреть, значит…

-А мы теперь в городе будем жить!– выпалила Акулька,– у хозяина! А он нас кормит и наряжает!

-Повезло,– Тимоха покачал лохматой головой,– а я б не смог, мне поле надо. А чего вы в Шишигино идёте?

– В школу, документы забрать,– пояснил я,– не знаешь, директор на месте?

-А где ей ещё быть?– удивился Тимоха,– только вы там это…поосторожнее, она ух какая!

-А граф сильнее!– гордо заявила Дунька,– ему уже почти восемьсот лет, и он летать умеет!

–Ну да,– усомнился Тимоха,– человеки не летают, и мы тоже…ну не все.

-А я невысоко,– пояснил я,– только это тайна, покрытая мраком, понял, голова два уха?

-Ага,– серьёзно кивнул Тимоха.

Мы наконец вышли к деревне. На первый взгляд, довольно большая, дома ухоженные. На улицах безлюдно. Навстречу нам попалась только старушка во фланелевом халате и валенках.

-Вот школа,– Дунька нервно махнула рукой в сторону двухэтажного рубленого дома. Я подошёл поближе. Перед крыльцом клумба с яркими цветами, две лавки. Земля в школьном дворике утоптана до твердокаменного состояния. Дорожка, ведущая к крылечку, выложена тротуарной плиткой.

-Ну, чего?– повернулся я к девицам. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу, и смотрели в землю.

-Это, хозяин, может мы тут, а?– пробормотала Дунька,– боязно…

-Ну, посидите,– великодушно разрешил я. Я никакого страха не чувствовал.

Я поднялся на крыльцо и вошёл в школу. Тишина, пустота. Выбеленный потолок, белые двери, стены выкрашены в голубой цвет. На ближайшей двери табличка «Канцелярия», под ней «Директор». Я постучал и вошёл.

-Здравствуйте!

-Здравствуйте,– за столом сидела дама в возрасте, седые волосы собраны в пучок, узенькие очки не прикрывают пронзительных глаз,– Вы ко мне?

-Ну, если Вы директор, то к Вам.– я сел на стул, стоящий около стола и постарался улыбаться как можно искреннее. Дама посмотрела на меня с некоторой долей удивления, и я подумал, что малость переборщил с искренностью. Наверное, я был похож на дурачка.

-По какому вопросу?– на лице дамы обозначился явный интерес. Ох, не нравится она мне, смотрит как-то плотоядно!

Я постарался как можно более сжато и информативно изложить суть дела. Достал из рюкзака прозрачный файл с листочком , выданным мне в моей школе. Потом предъявил свой паспорт– а что, мне скрывать нечего, я не маньяк какой– нибудь.

Дама внимательно изучила мои бумаги, потом спокойно шлёпнула печать на листке и размашисто расписалась. Протянула всё мне. Я немного опешил, убрал листок обратно в файл и хотел встать, но она вдруг спросила:

-Может пообедаете? И баня сейчас истопится.

-Да нет,– я совсем обалдел– что, вот так сразу в баню?– Вы уж извините, я спешу. На электричку можем опоздать. И нам ещё бы дедушку найти.

-А куда спешить? Переночуете, а завтра, с утра пораньше…

-Да нет, спасибо, конечно, завтра на работу надо!– я понял, что надо уносить ноги– вот ведь маньячка! Дама широко улыбалась, зубы у неё были крупные, белые, верхние клыки заметно выдавались. Я вскочил и пошёл к двери.

-Подождите, молодой человек,– она встала из– за стола, и подошла ко мне, заметно прихрамывая и опираясь на палку с костяным набалдашником. –Зачем Вам дедушка? Сейчас мы вам сделаем копии свидетельств.

Она вышла из кабинета, я за ней. В предбаннике на столе стоял компьютер и принтер. «А электронного адреса не нашли», мелькнуло у меня в голове.

Дама достала из шкафа толстенную папку, из неё две тонких.

-Вот, личные дела,– она задумчиво взвесила их на руке. Потом снова уставилась на меня, улыбаясь вполне людоедской улыбкой.

-Знаете,– вдруг сказал я,– как часто вещи видимые совершенно не совпадают с действительностью? И видение того или иного предмета зависит от личности смотрящего.

-Что?– она заморгала глазами. И тут, честное слово, я не знаю, что на меня нашло, но я схватил эти несчастные личные дела, и пулей вылетел из кабинета, пробежал по коридору, с пинка открыл дверь и спрыгнул с крыльца через все пять ступенек. Я стоял перед школой, с бешено колотящимся сердцем и сжимал в руках две картонные папочки.

-Граф! Хозяин!– кикиморы бросились ко мне с визгом и повисли у меня на шее,– ты вернулся!

-А вы чего ждали?– ехидно спросил я.– Что меня съедят и косточки обсосут?

-Ты знал, да?– удивился Тимоха.

-Я всезнающий,– ухмыльнулся я,– поживи с моё, и не то узнаешь.

Дверь открылась. Дама стояла на крыльце и смотрела на нас не слишком ласково. Я быстренько сунул документы в рюкзак.

-Прощайте, госпожа,– я поклонился,– надеюсь на нескорую встречу! Вернее совершенно на неё не надеюсь.

-Ну, ну…-она криво улыбнулась,– везуч и хитёр. Удачи, граф!

Мы выходили со двора победителями.

На электричку мы успели в самую последнюю минуту. Хорошо, что я всегда беру сразу и обратный билет– касса на станции была закрыта.

История 11-я. Ремонтный блюз.

Я с тоской глядел на кабинет. Большой, светлый…на этом положительные моменты заканчивались. Похоже, что сюда просто стаскивали всю мебель, так или иначе приходящую в негодность. Потолок в трещинах, стены мерзко-зеленого казённого цвета, на полу горбатый линолеум, местами протоптанный до дыр. Довершали картину два шкафа, выкрашенные в синий цвет масляной краской. О том, что там внутри думать не хотелось, наверно пособия, что ещё дедушку Ленина помнят… а то и отца его, вроде тоже в школе работал.

-Ну, вот, Вы тут немного приведите в порядок,– директрисе похоже тоже было не по себе,– Вы же можете, у завхоза краска есть, а мы Вам помощников дадим, у нас старшеклассники, практика… а мебель мы потом заменим, а в каникулы линолеум привезут.

-Тут столько дел, я и до зимних каникул не успею, если по уму делать,– задумчиво сказал я.

-Да Вы немножко,– директриса вцепилась в меня, как клещ,– а потом уж как следует, тут ведь только потолок, ну, и парты помыть, а так вполне можно заниматься. А на стены можно плакаты повесить. А я вам мальчиков пришлю, парты вынести, а Вы потолок, а?

Я только вздохнул. Деваться было некуда, время поджимало, я прикинул– две недели…потолок и стены– заниматься в такой казарме я бы в жизни не смог.

Я оглянулся– девицы стояли у двери.

-Так, скомандовал я,– время не ждёт, переодевайтесь и начинаем, а я к завхозу, посмотрю, что у него есть.

-У Тамары Петровны всё есть,– заулыбалась директор,– пойдёмте, понимаете, здание у нас старое, больше ста лет, вот, а в этом кабинете никто и не занимался давно, запущено немного, сами видите.

Обратно я шёл, разжившись краской, стремянкой и парой ведер. Завхоз помогала тащить стремянку, и всю дорогу полоскала мне мозги, какая у них замечательная школа, вот только бы потолки кое-где подправить…полы перестелить…в общем была рада мне безмерно.

Я влез на стремянку, чтоб оценить возможную катастрофу. Поводов для оптимизма не было– в любую минуту с потолка мог обрушиться штукатуркопад. Я прикинул– вытаскивать мебель не имело смысла, получить нехилым куском штукатурки по особо умной голове мне как-то не улыбалось, да и если на кикимор моих упадёт, тоже особых поводов для радости не будет.

Я слез со стремянки и заглянул в один из шкафов– там, к великой моей радости обнаружились старые газеты, наверное ещё с тех времён, когда детишки в красных галстуках радостно собирали всякий хлам на благо родины, а меня ещё и в проекте не было.

-Так, девы мои,– сказал я кикиморам, заинтересованно изучавшим содержимое шкафа из-за моего плеча,– берем эту макулатуру и застилаем столы, пол, шкафы…короче всё, что застилается. А я потом потолком займусь, а то рухнет на нас.

Опасливо озираясь, мы быстренько застлали газетами все горизонтальные поверхности.

-Хозяин,– Дунька поёжилась,– нечисто здесь!

-Конечно,– не удивился я,– тут сто лет не убирали!

-Неа,– Акулька испуганно прижалась к сестре– не грязно, а нехорошо!

-Ну вас,– я фыркнул,– потолок сделаем, стены перекрасим, линолеум перестелим– и картинка будет!

-Ты, поосторожнее, хозяин,– шмыгнула носом Дунька,– как мы без тебя-то?

-Ага,– Акулька всхлипнула,– пропадём же…с голоду!

-А идите ка вы в столовку,– я сунул девицам сотню,– купите пожрать нам. А я к завхозу схожу по инструменты. А потом к вам приду.

-Спасибо, хозяин– они прямо засияли от удовольствия,– мы пошли!

-Идите, идите,– проворчал я,– а то мерещится им тут с голодухи.

Мне до жути хотелось курить, но блин, образовательное учреждение! Я поплёлся к завхозу, по дороге прикидывая, не стоит ли вспомнить детство и подымить в туалете.

Перекусив столовскими пирогами, мы пошли обратно, в нехороший кабинет. Я отправил девиц за водой, а сам залез на стремянку и начал отбивать старую штукатурку. Под ней оказался странно ровный слой, сохранивший какие-то смутные воспоминания о потолочной росписи. Правда, они были настолько смутны, что, даже включив свою богатую фантазию, я не мог понять, что там изображено.

В дверь без стука ввалились два оболтуса , с виду старшеклассники. На их несчастье именно в этот момент с потолка грохнулся очередной пласт штукатурки и разбился, подняв белое облако.

-Ты чё там, очешуел совсем?– завопил один из них. Второй пытался прочихаться и отчаянно тёр руками глаза.

-Стучать надо,– хмыкнул я,– может, я тут непотребными делами занимаюсь, нех вваливаться!

– А мазила где?– спросил первый,– нас тут помогать пригнали! И вааще, ты откуда такой борзый? Новенький что-ли?

-Ага,– улыбнулся я, кажется они приняли меня за ровесника, настроение улучшилось, такого шанса я не упущу!– недавно я тут…

-Видно, что недавно,– второй наконец проморгался,– слазь давай, говорить будем!

-Ну, поговорите,– разрешил я,– вас там двое! А у меня план работ.

-Ты чё, совсем страх потерял?– похоже им нестерпимо хотелось пообщаться со мной поближе. Ну, я не мог их за это осуждать.

-Догадливый ребёнок,– я печально покачал головой,– мой страх покинул меня на полях Каркассона, когда конница Монфора обрушилась на наши ряды…моё знамя пало, и было втоптано в прах.

-Ненормальный, что ли,– так, бедные дети получили информации больше, чем могли переварить.

-Сами вы ненормальные,– обиделся я,– я вообще-то Раймон Седьмой, граф Тулузский, а вы не посчитали нужным даже представиться!

-Чего?– так, быстро же я их достал, даже неинтересно.

-О, граф Раймон, слазь, пока не навернулся!– в кабинет вошла Лариса,– обедать пора!

-Ужо отобедамши,– я церемонно развел руками,– опоздамши вы, мамзель!

-Здрассьте…– недоросли похоже были совершенно подавлены моим интеллектуальным превосходством…и Ларискиным визитом.

-А чего стоим? – она мигом переключилась на другие объекты.

-Так это…нету учителя,– о, оправдываются! А я-то тут!

-А это кто?– Лариса широким жестом указала на меня, красивого, на стремянке.

-А это…вот это, да?– всё, их мир больше не будет прежним!

-Хозяин, мы воды принесли!

И тут отвалился последний кусок штукатурки…а я что? Я ничего, это ж цепная реакция!

Пять белых статуй смотрелись так эпично…впрочем я не спешил слезать со стремянки– мало ли чего!

-Ах ты гад!– Лариса очнулась первой,– быстро слез, я тебя сейчас убивать буду!

-Ларёк, дети тебя не простят! Не оставляй крошек без отца!– взмолился я, отдёргивая ногу, за которую она примеривалась меня стащить.

-Хозяин,– девчонки кинулись хватать Ларису,– мы её держим, ты беги!

-Пустите, я сейчас вашему хозяину врежу!– бесновалась Лариса,– я не посмотрю, что друг уже семь лет! Я Маше все расскажу!

Два придурка в порыве солидарности стали отдирать кикимор от Ларисы, кто-то толкнул стремянку, крюк вылетел и я с непередаваемой грацией приземлился, аки гордый лебедь, прямо задом в холодную воду…

Вот и правда, нехороший кабинет мне достался…хотя давно мне не было так весело, несмотря на отбитый зад и мокрые штаны.

История 12-я. Школьные страшилки.

Я лениво созерцал свежепобеленный потолок. Немного отошёл вправо, потом влево– да, таки признаться, я умею белить потолки! Имею полное право гордиться собой. Чуть повернул голову, и к своему удивлению через слой побелки увидел орнамент – классическая розетка посередине, четыре луча в углы и по четверти розетки в каждом углу. Наверное так падал свет, или ещё что. Но тонкие светло-серые линии явственно проступали на белом фоне. Орнамент мою работу, впрочем совершенно не портил, чёткие линии, идеальная композиция– всё выверено и точно вписано в площадь потолка. Мне даже понравилось. Я шагнул в середину кабинета, но угол зрения сменился и орнамент исчез…досадно.

В кабинет ввалились помощнички вместе с моими девами. Я выдал им малярный скотч и максимально доходчиво постарался объяснить, куда и зачем его клеить, а сам решил заняться ревизией шкафов. Синие монстры меня крайне интриговали. На полках я обнаружил несколько вполне годных гипсовых слепков. Классическая розетка, куб, пирамида, конус, греческая ваза с отбитой ручкой, модель лица…ностальгия, блин– в художке такая же висела у доски и называлась «Васёк», хз почему.

Я подвигал слепки, всё было в штукатурочной пыли, моими же стараниями. Потом присел на корточки и открыл дверцы ближнего шкафа.

-А чё вы тут ищете?– о, помощничек…вчера они представились, но я никак не мог вспомнить кто из ху…вроде его Матвеем зовут? Или не его?

-Нарнию ищу,– буркнул я,– ну, или трупак залежалый. Должен же он где-то быть, в самом то деле! Такой синий гроб без трупака– просто нонсенс!

-Чего?– блин, непросвещённое дитё!

-Трупак обязан быть, и точка!– отрезал я,– и я его найду.

-А откуда вы знаете?– второй подтянулся… как его там, вроде Никита…

-А что? Я это, всеведущ, шутка ли, семьсот с лишним лет живу!– ухмыльнулся я,– и мой богатый жизненный опыт подсказывает, что тут есть трупак! Синий гроб без него не имеет права на существование!

-Хозяин, мы наклеили! Всё наклеили!

-Вот, учитесь,– обратился я к помощничкам,– они клеили, а вы тут мне мозги полоскали!

Я вытащил из шкафа туго свёрнутый рулон плакатов и заглянул внутрь– пусто. Вытянул руку, постучал по задней стенке– нету Нарнии! Всё наврал Клайв Льюис…

На нижней полке обнаружились окаменелые ботинки пятидесятого размера, и к ним в комплект пара носок, основательно поеденных молью.

-Ну, чё?– ехидно спросил кажется Никита,– где трупак?

-Как где?– я посмотрел на него как на идиота,– моль сожрала! Только боты и остались от бедняги. Хотя, возможно во втором шкафчике…

-А это что?– Акулька развернула рулон плакатов,– фу, какая гадость!

Я с трудом подавил рвотный позыв– на ватманском листе очень талантливо и натуралистично был изображён полусгнивший труп. Акулька отшвырнула от себя плакаты, и прижалась ко мне, Дунька мигом очутилась у меня за спиной. Плакаты рассыпались по полу– один отвратнее другого.

-Вы чё, стебётесь опять?– парни явно не понимали, чего мы так прикинулись.

-Блина, по-твоему это что?– сдавленно спросил я, пиная ближний ко мне лист.

Матвей( кажется) присел на корточки и прочитал : «Приём изображения перспективы».

-Какая нах перспектива!– заорал я,– тут трупак и нарисован!

-Вы того, что ли? Сдвинулись на трупаках?– осторожно поинтересовался Никита, точно, Никита!

-Хозяин,– робко прошептала Дунька,– тут морок, ты не видишь, а они видят!

Я осторожно ткнул пальцем в лист. Изображение задрожало, на долю секунды я увидел таки академическую картинку, знакомую каждому с детства– уходящие вдаль провода и рельсы, потом мерзкая расчленёнка вновь заняла своё место.

–Как это вы сделали?– заинтересовался Никита,– раз– и трупак на картинке! А потом опять эта… перспектива!

-Трупак и есть, – плюнул я,– просто вы его не видите. А мы видим. Посему эту гадость надо сжечь, нех такому дерьму в моём кабинете делать.

Внезапно с громким хлопком закрылась дверь. Наверное сквозняк. Я ,с трудом преодолевая брезгливость, собрал весёлые картинки и понёс к двери, не в помещении же костёр инквизиции устраивать!

Матвей ринулся вперёд и дёрнул ручку. Дверь не поддавалась. Я видел, как в нашей маленькой компании появился ещё один член– паника. Парни изо всех сил тянули ручку, девы тихо подвывали от страха, а где то на границе слышимости прозвучал мерзкий смешок… Всё, я разозлился и вышел на тропу войны!

-А ну, отошли от двери!– скомандовал я,– нечего тут! –и добавил, адресуясь к хихикающему нёху *– убью, нах, и суд меня оправдает!– и со всей дури пнул дверь. Она не просто открылась, она отлетела и впечаталась в стену. Я с удовольствием услышал затихающий вой. А нехрен злить парня в гриндерах, я и не так зарядить могу. Хорошо, что кеды не обул.

Дети выскочили из кабинета со сверхзвуковой скоростью. Я вышел за ними.

-Ты чего буянишь?– по коридору к нам подходили Маша и Лариса.

-Дверь открываю,– я улыбнулся,– руки заняты .

-Имущество портишь,– недовольно скривилась Лариса,– смотри, чего натворил!

Я наклонился– блина…я с пинка не просто открыл дверь– нижняя филенка теперь держалась на честном слове. Ну, я был крут!

-А мы открыть не могли…– к недорослям вернулся дар речи,– оно тут! Оно дверь захлопнуло! Мы тянем, а оно держит! А он пинком!

-А всё почему?– назидательно спросил я,– а всё потому, что дверь, вообще-то в коридор открывается, а вы, идиоты, её в кабинет тянули! Думать надо, осваивать мозги!

Народ переглянулся…потом до них дошло. Ржач стоял дикий.

Мы пошли на улицу. Дети шли впереди, и вдруг Лариса тихонько сказала:

-Граф, в этом кабинете дверь открывается вовнутрь…не наружу!

Я похолодел.

-Ларёк, ты шутишь, да?– с надеждой спросил я.

-Нет,– она была белая, реально белая, как мой потолок.

-Как же тогда?– недоуменно спросила Маша.

-Не знаю.– я пожал плечами,– навески-то на эту сторону! Нет тут двусторонних!

-Лариса,– Маша требовательно посмотрела на подругу,– ты что– то знаешь! Во что ты графа втравила!

-Ребята, я не хотела.– Лариса выглядела ужасно виноватой,– я же здесь второй год только, думала обычные байки…ну, что в этом кабинете привидение живёт, и вроде в нём кто– то из учителей умер…

-Кто умер?– насторожился я,– как умер?

-Я не знаю,– расстроилась Лариса.

-А я знаю!– опять Никита,– училка, ну, то есть по рисованию учительница, Альбина Эдуардовна! Она того, на голову больная была, и по ночам в этом кабинете рисовала и свечки жгла! Её ругали, а она всё равно! А один раз утром пришли, а она лежит вся синяя, а свечки сгорели до конца!

-И чего дальше?– осторожно поинтересовался я,– от чего старушка кони двинула?

-Ну,– паренёк замялся,– сказали– инсульт, а так– наверное её этот призрак того…

-А хозяин сильнее!– авторитетно заявила Акулька,– ему семьсот лет и он летать умеет!

-С дивана на пол,– откомментировала Лариса,– особенно спьяну.

-Что теперь делать?– Маша смотрела на меня, как на несчастного сироту,– увольняться, да?

-Ещё чего!– возмутился я,– я только вчера потолок покрасил! И вообще, кто ещё этих бедняг научит понимать прекрасное?

Лариса фыркнула, Маша заулыбалась…

-Да ты любого нёха уболтаешь до смерти,– заключила она.

Ну, в принципе правильно…чего их бояться? Я всяко страшнее! Просто этого пока никто не знает.

______________________________________

*Нёх– в терминологии сайта «Крипер.ру»– неведомая х-ня, обозначает любую нечисть неопределённого вида. Определённая нечисть имеет своё название и нёхом не является– она переходит в разряд вЕдомой х-ни.(примечание автора)

История 13-я. Снова страхи.

Я сидел на подоконнике туалета и курил. Да, каюсь – не выдержал…Бежать за ворота школы, чтобы дымить по правилам было слишком лениво, и потом– чем я хуже школоты?

Хлопнула дверь, раздались шаги и голоса.

-Да нет тут никого, ща подымим.

-Вроде накурено уже…

Помощнички…я притих, а вдруг чего интересное услышу?

-Да кто тут курить будет, наверное с улицы пахнет.

Журчание.

-Слышь, Никитос, а этот, чудной какой-то!

Так…я навострил уши, это я-то чудной? Я великий и уникальный!

-Да уж, придурок тот ещё, только дверь-то с пинка вынес, а я пересрался. Честно!

-Я тоже, только эта дверь утром внутрь открывалась, как он понял, что наружу?

Так…Я тоже не понял, но сработало же! Да если меня качественно разозлить…нет, Колизей я не трогал, но порушить могу всё. Просто туда я ещё не добрался – лень.

-А плакаты эти, вроде сжечь хотели, а забыли.

-Ну, да, в мусорку бросили, а чё?

Ох, ёпрст…упущение однако! Надо это исправить… Я спрыгнул с подоконника, и выбрался из-за стенки последней кабинки. И нифига я не прятался – просто там окно легко открылось, а с другой стороны– хрен подцепишь.

Помощнички малость ошалели, явно не ожидали увидеть меня любимого с сигареткой. Тот, что повыше, вроде Матвей,( да что за! Почему я их никак не запомню!) торопливо сунул в задний карман джинсов сине-белую пачку. Я бросил окурок в унитаз и лучезарно улыбнулся.

-Курить вредно, дети!

-А…а вы сами!

-Доживите до моих лет,– ухмыльнулся я,– и поговорим…а теперь на выход! И не врите, что всё сделали.

-Не, ну мы это… стену того…

-Того, этого,– передразнил я,– накатали? Ровно? Пока ровно не будет , жрать не отпущу.

-Чё за на!– попробовал возмутиться другой, Никита? Точно, он понаглее.

-Хавчик зарабатывать надо!-я назидательно поднял палец,– кто не работает, тот не ест!

Бурча под нос они поплелись к моему кабинету. Покалеченная дверь слегка покачивалась на сквозняке. Девы отмывали вытащенные в рекреацию столы и стулья. Полная благодать…

По коридору ко мне навстречу спешило чудное видение предпенсионного возраста весом около центнера– завхоз.

-Ох, я Вас ищу! Представляете, какой-то спонсор для нашей школы закупил линолеум, теперь срочно нужно в вашем кабинете старый снимать! Как раз перестелим!

Она, тяжело дыша вошла в кабинет. Стены сияли нежно– бирюзовым цветом, потолок– ослепительной белизной. Контрастом выделялись только неподъёмные гробообразные шкафы.

-Тамара Петровна,– подхалимским тоном начал я,– а как бы сюда бы новые шкафчики, а? Ведь всю картину портят…

Она изумлённо воззрилась на меня.

– Так они всегда тут стояли…ещё до революции. Их никто и не трогал никогда…Крепкие же, зачем новые?

Страшны уж больно,– доверительно сообщил я,– не вписываются. И цвет у них не того.

-Даже не знаю…– она покачала головой,– лучше директора спросите.

Я придирчиво осмотрел стены, конечно, мне было к чему прикопаться, но я решил не мучить детей сегодня слишком сильно. Мой мозг был занят тайной синих гробов.

-Обед бригаде!– объявил я,– все в столовку! А потом пойдём костёр жечь.

В столовой к нам присоединилась Лариса. Потом позвонила Маша, я очень хотел её увидеть, но она не могла прийти…жаль, чесслово! Я скучал.

Мы стояли у мусорных баков маленькой скорбной толпой. Бумаг не было…от слова совсем.

-Кто-то спёр ,– озвучил я,– небось прекрасного захотел.

-А может они вернулись…в шкаф?– сдавленным голосом произнёс Матвей.

-Ну, сгоняй да проверь,– лениво предложил добрый я.

– Хозяин,– Акулька тихонько поскребла ногтем по моей руке,– а мы их не сюда клали…

-В смысле?– не понял я,– а куда?

-В другой ящик,– Дунька кивнула,– который вон там.

Мы помчались к другому ящику– лежат, сволочи! Как миленькие лежат!

Я поднёс зажигалку к краю листа. Он долго не загорался. Зажигалка нагрелась и больно обжигала пальцы, но я не сдавался– по кромке пробежала огненная дорожка. Я выдохнул.

К нам подошла завхоз, посмотрела на костерок в баке, поморщилась.

-Зачем жечь-то? Новые не достать. И в баке– вонь же!

-Нарисую,– угрюмо ответил я, наблюдая за процессом. Пламя принимало странные формы – то какая-то отвратная рожа, то мерзкого вида птица…Вдруг птица выпорхнула из мусорки. Не соображая, что делаю, я сцапал её за хвост, как Иван-царевич на картинке. Гадская тварь скрипуче верезжала и немилосердно жглась, Дунька с Акулькой с дикими воплями кинулись на помощь, остальной народ , похоже, малость охренел от такого зрелища. Втроём мы изловчились, треснули тварюгу головой об ящик, он аж оплавился от такого, забросили внутрь и накрыли валяющейся рядом крышкой. Она ещё немного повизжала, потом затихла.

-Ну них себе птичка,– только и мог сказать я. Обожжённые ладони дико болели. Дунька с Акулькой стояли с геройским видом, все в саже. Наверное, и я был не лучше. Лариса вдруг начала тихо хихикать, глядя на нас.

-Чего ржёшь, Ларёк?– недовольно поинтересовался я. Не хватало мне ещё чокнутой Лариски…

-Раймон, не обижайся. Но вы как три геройских трубочиста…-помощнички и завхоз присоединились к веселью. Девы, как всегда– за любой кипиш, кроме голодовки. Подумав, я махнул рукой и тоже заржал.

По идее нужно было открыть крышку и погасить костёр. Причём желательно старым добрым пионерским способом, но не в такой компании же! Даже я на такое действо не способен. Я вытащил пачку курева и только примерился выудить из неё предпоследнюю сигаретку, как завхоз побледнела, схватилась за левую грудь и грузно осела на землю. Я едва успел её подхватить, уронив и сигарету и пачку.

-Ларёк, звони в скорую!– заорал я,– плохо человеку!

-Это он мстит,– прокричал Никита,– он нас всех теперь…

-Не болтай хню!– одёрнул я его,– быстро, нашли носилки!

-Хозяин,– кикиморки подлезли ко мне с обеих сторон,– мы поможем! Мы умеем!

-Помогайте,– разрешил я.

Они вцепились своими когтистыми лапками в руки завхоза и что-то тихо зашептали. Я ни слова не понял – да и наплевать. Хорошо, что не испугались. В следующий момент я понял, что ладони больше не болят.

Скорая подъехала на удивление быстро– мы только успели занести потерявшую сознание женщину в школу.

Ко мне подошла директор. Она то и дело оглядывалась и нервно теребила большой перстень на среднем пальце . Внезапно я понял– она боится! Эта немолодая, решительная тётка до смерти напугана, её страх был каким-то осязаемым, точно загустевший воздух.

-Мне надо с Вами поговорить…без посторонних…– она облизнула губы и так стиснула руки, что костяшки побелели.

-А пойдемте, покурим?– предложил я,– и поговорим заодно.

Она как-то сразу обмякла, точно её отпустило нервное напряжение.

-Да, конечно,– блин, даже улыбнулась!– пойдёмте, не в школе же…

Грёбаные непонятки, подумал я, плетясь к воротам, но теперь вы меня отсюда поганой метлой не выгоните!

История 14-я. Рассказ директора.

Я выудил из пачки последнюю сигарету и протянул директору. Она схватила ее трясущейся рукой, сунула в рот, прикурила от поднесённой мной зажигалки, неумело затянулась и закашлялась.

-Вы же не курите,– сделал вывод я.

Она кивнула, не выпуская сигарету, потом оглянулась на школьное здание, сейчас полускрытое за деревьями школьного сада.

-Нужно, чтоб всё было натурально,– пробормотала она.– Чтоб не догадались, иначе…

-Кто не догадался?– чего– то я туплю. Кому какое дело, курит директор или нет?

-Понимаете,– у неё было лицо человека перед прыжком с парашютом,– это трудно объяснить, но может, Вы поймёте, Вы и Ваши девочки, они ведь не совсем люди, верно? Да и Вы…

– Что я?– я предпочёл перевести стрелки на себя, и не палить девчонок. Люди, нелюди…право на образование у всех одинаковое!

-Вы же не просто так плакаты сожгли,– она не спрашивала, она утверждала.– Просто, выслушайте меня, ладно? Просто выслушайте.

-Хорошо, я слушаю.

-Знаете, конечно, мы сами виноваты…я, Тамара и Альбина. Мы дружили давно, учились вместе.

Тааак, интересненько. Директор, завхоз и учитель рисования.

– Тамара рано вышла замуж, Альбина…она всегда была немного сумасшедшая, по– хорошему сумасшедшая, как все талантливые люди, понимаете?

Да, я это понимал. Сам такой.

-А я, я была обычная, просто всегда хотела быть лучше всех, теперь это называют синдромом отличника,– она горько усмехнулась. – меня после педучилища направили на практику сюда. Тома тогда была в академке, она недавно родила, а Альбина ушла из училища. Она решила стать знаменитой художницей, у неё появились какие-то странные друзья, но она продолжала с нами общаться. А когда узнала, что я работаю в этой школе, она стала требовать, чтобы я провела её в этот кабинет.

-А шкафы там стояли?– поинтересовался я, синие гробы меня никак не отпускали.

-Ну, да…– директор не ожидала такого вопроса,– они там всегда стояли. Альбина тоже спрашивала про эти шкафы, вот и Вы теперь…

-Да я так, ничего, вы рассказывайте,– подбодрил её я.

-Тогда у Тамары заболел малыш, сильно заболел, он умирал, положили в реанимацию, её даже не пускали, а Альбина пришла и сказала, что знает, как помочь, она была как одержимая, и мы ей поверили. Представляете, ночью, в пустой школе…я даже и не вспомню точно, что мы делали, она что то рисовала на полу, свечи…кошку зарезали…но они пришли, понимаете, пришли!

-Кто пришли?– я чего-то совсем потерялся,– сторожа, что ли?

-Нет, сторож спал, как всегда,– она внимательно посмотрела на меня,– они…другие, мы их позвали и они пришли! И мы попросили, Тамара– здоровья для сына, я– чтоб стать тут самой главной, а Альбина– славы и известности…они сказали, что надо платить…всегда платить, и они сами возьмут плату, всегда сами выберут, но они обманули нас! Так легко обмануть трёх наивных дурочек…Малыш выздоровел, но навсегда остался малышом– пострадал мозг, ему теперь всегда шесть лет…я стала самой главной здесь– директор захолустной школы, и никаких перспектив, а Альбина, да, она получила славу и известность, наверное вы слышали о ней– Альбина Занкевич, понимаете, её слава и известность– совершенно не те, на которые она рассчитывала.