Текст книги "Истории Раймона Седьмого"

Автор книги: Татьяна Степанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

В дверь кто-то позвонил. На кухне начали совещаться– открывать или нет. Я тихо матерясь сполз с дивана и по стеночке поплёлся к двери. За дверью обнаружились Маша и Лариса.

-Граф, ты как? Говорят, ты головой о шкаф долбанулся?– с порога поинтересовалась Лариса.

– А сама не видишь?– фыркнул я,– или мою неземную красоту ничем не испортить?

– Бедный,– Маша обняла меня,– как же ты так неосторожно? Больно, да?

-Больно, Мань,– мне очень хотелось, чтоб меня пожалели, вот такое я оно.– еле на ногах стою.

-А хозяин на том свете был,– сообщила неугомонная Акулька,– и вернулся!

-А кто хочет сделать доброе дело и сходить в аптеку за таблеткой мне?– спросил я.

-Сейчас схожу, тебе что нужно?– подхватилась Лариса.

-Ларёк, каб я знал,– я покачал головой и сразу пожалел об этом,– мне чего– нибудь от всего и сразу…чтоб не болело!

-От всего и сразу– топор!– авторитетно заявила Лариса,– ладно, сейчас схожу. Где у тебя аптека ближайшая?

Засада…я честно, не знал. Вроде где-то есть, но где? Хз…

-Я знаю,– о, помощничек ! Точно, он небось рядом где– нибудь живёт и знает, не то что я.

-Знаешь, тогда веди, – скомандовала Лариса, и они удалились.

Маша с девами проводили меня до дивана. Я решил, для разнообразия, побыть самым тяжелобольным в мире человеком, и им не мешал.

-Ну как же ты так,– Маша присела со мной рядом. Я пристроил голову к ней на колени.

-А хозяин на тот свет попал, и покойников видел!– доложила Акулька,– много их там!

-Пять штук, нет, шесть покойников, и один не покойник,– уточнила Дунька.

-А мы его назад звали– звали, а он никак, а потом– раз!– снова Акулька, вот эмоциональный ребёнок.

-И головой об шкаф,– дополнила Дунька.

-Не орите, а,– жалобно попросил я,– и так голова раскалывается. А вы мне руки исцарапали и синяков наставили. Как я теперь на улицу выйду, а?

-Так ты ж ногами ходишь, хозяин!– удивилась Акулька, – при чём руки-то!

-Ой,– Маша только сейчас обратила внимание на мои синяки,– это девочки тебя?

-Не только,– поморщился я,– там ещё мужик был, но потерялся где-то по пути. Мань, Ларёк придёт ,и я все расскажу, ладно? Чтоб два раза не повторять.

-Конечно,– забеспокоилась Маша,– ты лежи, может тебя одеялом накрыть? А нам выйти? Окно занавесить?

-Мань, не суетись, а? Сиди, как сидишь,– попросил я,– меня надо просто пожалеть, и мне сразу полегчает.

-Ой, хозяин, мы поможем!

-Кыш, изверги! Чайник ставьте лучше…и караульте, пока не закипит!

Вскоре вернулись гонцы из аптеки. Меня напоили какой-то гадостью, и я заснул, едва успев рассказать мою скорбную повесть во второй раз. Мне приснилась моя любимая бабушка. Бабушка явно была не в настроении, хорошо, что без скалки.

-Бестолочь,– сказала бабушка,– мало я тебя учила. Раз влез, так расхлёбывай сам.

-Прости, бабуль,– виновато пробормотал я,– кто ж знал-то!

-Имена узнай,– назидательно произнесла бабушка и исчезла.

Я проснулся. На кухне разговаривали вполголоса, наверное, чтоб меня не разбудить. Вставать не хотелось, я лежал и вспоминал бабулю. Доставалось мне от неё частенько, особенно когда я стал ударяться в загулы по общагам. Она всегда на раз-два разоблачала моё враньё, и я тут же сознавался во всех своих прегрешениях, чем очень её расстраивал. Бабушка тогда давала мне дежурный подзатыльник, и наставительным тоном говорила – если уж врёшь, так ври до конца, нечего сознаваться!

И ещё вспомнилось…я , после очередного загула, с утра пораньше крадусь на кухню, бабушка сидит на табуретке, смотрит на мою похмельную рожу, и говорит:

-Слава богу, что ты не девка, в подоле не принесёшь.

Она всегда всё про меня знала. Хоть я никогда ничего и не рассказывал.

Я сел на диване. Голова ещё болела, но терпимо. Я встал, и пошёл на кухню, к народу. Явление меня, любимого было встречено восторженной овацией. Ну, ладно, вру, оваций не было, но мне тут же уступили табуретку и налили чаю. И даже конфетку выдали. Даже шоколадную, честно!

-Ну, и какие соображения будут?– поинтересовался я.

-Надо вещи искать?– предположила Маша.

-Надо,– вздохнул я, – мне почему-то кажется, что они в шкафах попрятаны.

-В горшках?– вдруг спросила Дунька.

-Почему в горшках,– не поняла Лариса.

-Так птица в горшке была.– Дунька пыталась прояснить ситуацию, но ещё больше всех запутала.

-Птица?– не понял Никита,– которая в мусорке того?

-Именно,– подытожил я,– птица в мусорке, а птичья кость и перо в горшке, в земле были. Каюсь, я горшок разбил. А в другом шкафу вроде ещё горшки были, только хз с чем, я до них не добрался.

-Ну да, ты сразу начал головоломку складывать,– Маша взяла меня за руку.

-Вот, а надо ещё узнать, как их звали,– я вспомнил свой сон,– всех пятерых. И про того мужика тоже, есть у меня мысль.

-У меня тоже,– вклинилась Лариса,– надо директору позвонить домой, да я телефон не знаю.

-Завтра узнаем, в школе,– у меня тоже были некоторые вопросы к директору.

-Тебе бы дома полежать хоть денёк,– пожалела меня Маша, – приди в себя, успеешь ещё спросить.

-Мань, а вдруг чего?– забеспокоился я,– вдруг кто в тот шкаф сунется? Лучше перебдеть…

-Никто не сунется,– Лариса покрутила у меня перед носом ключом с брелком в виде игральной кости,– я ключ унесла от кабинета. Так что лежи и болей.

-Ларёк, а вот скажи, что в этом здании было, когда там школы не было?– спросил я.

-Ну…– она задумалась,– гимназия была, женская, а до того тоже чего-то эдакое, типа пансион благородных девиц…а больше не знаю.

-Так, все страньше и страньше,– я посмотрел на притихшую компанию. -Значит, гимназия и пансион. А до пансиона? Здание то очень старинное.

-А никто не знает, только говорят всякое,– Никита явно знал какие-то сплетни,– вроде там какой– то колдун жил, а потом уже пансион сделали. А может и не колдун, а священник…

-Ну тебя, тоже мне помог!– фыркнул я,– колдун-священник! Ещё скажи парфюмер – ассенизатор!

Мы ещё долго сидели, выдвигали версии, но ни к чему не пришли. Никита смог вспомнить имя девочки выпавшей из окна, но не был уверен на сто процентов. Имя парня в синем пиджаке он тоже вроде бы слышал, но опять же не точно. На всякий случай я всё записал. Как узнать имя гимназистки я даже не представлял, и с парнишкой в серой форме тоже было проблемно, судя по облику, он учился в школе в пятидесятые годы. Третья девочка, очевидно должна была запомниться директору. И вот ещё, что меня мучило – почему их было только пятеро? И с таким перерывом – начало века, середина, и наше время…Непонятный разброс какой-то.

Наконец Никита и Лариса отправились по домам, а я таки уговорил Машу остаться ночевать…ну а что? Вдруг мне совсем плохо станет, девочки испугаются…меня надо постоянно держать в поле зрения! И желательно на расстоянии вытянутой руки. А лучше – ещё ближе.

История 19-я. Хорошее утро.

Я проснулся посреди ночи. Мне было хреново. Голова опять раскалывалась от боли, и ломило оба запястья. Маша тихо сопела мне в плечо, шевелиться не хотелось, но и оставлять всё как есть не было никакой возможности. Я как можно осторожнее попытался слезть с дивана. Меня тут же поймали за руку.

-Ты чего?– сонным голосом.– плохо?

-Мань, я это…сейчас приду.– я высвободился и нашарил в темноте свои штаны.

-Не кури, только хуже будет,– предупредила она.

-Мань, я немного, не могу я,– я чувствовал себя виноватым, хз почему. Я курю почти десять лет, даже бабушка смирилась, и время от времени подкидывала мне денег на сигареты, и только перфекционистка Маша пыталась отучить меня от вредной привычки.

-Себе же хуже делаешь,– пробурчала Маша, закручиваясь в одеяльный кокон.

-Марусь, ну не обижайся,– подхалимским тоном попросил я.– мне и так хреново. Я покурю, и пройдёт.

-Давай лучше я тебе лекарство дам,– Маша сменила гнев на милость,– и пройдёт.

-Мань, а давай я покурю, а потом лекарство?– я никогда не теряю надежды.

-Граф, ты неисправим!– фыркнула Маша.– пошли, никотинозависимый, посижу с тобой.

Я докурил, выпил подсунутые Машей таблетки, и под конвоем поплёлся обратно.

-Мань, а Мань,– жалобно начал я, когда мы улеглись,– Мань, скажи честно, я тебя достал?

-Нет, с чего ты?

-Мань, выходи тогда за меня, а?

-Что, прямо сейчас?

-Завтра, утром. Поедем, заявление подадим…

-Да ну тебя,– Маша засмеялась,– ты бредишь, Раймон спи давай.

Я понял, что сейчас мне ничего не обломится, и заснул. Мне приснился огромный самовар, мать наливала всем чай. За длинным столом сидели отчим, младший брат, бабушка, Маша , девчонки, Лариса с Игорем, директор школы, завхоз, и ещё много всякого народу, мне незнакомого.

-Мам.– спросил я.– а чего это все тут?

-Так праздник сегодня.– удивлённо сказала мать,– свадьба!

-А кто женится?– не понял я,– за столом жениха с невестой не наблюдалось.

-Ты,– мать сунула мне чашку, я её уронил, и пошёл искать  Машу, чтоб спросить у неё, на ком мне надо жениться. В итоге я запнулся об чашку, и упал в яму. В яме сидела Альбина Занкевич с мольбертом и рисовала портрет президента. Президент стоял рядом, портрет ему явно не нравился.

-Хреново вышло.– высказался я.– я лучше могу. Особенно на потолке.

-А надо на полу.– строго сказал президент и ушёл в обнимку с синим шкафом.

Я оглянулся, Занкевич показала мне фигу, и улетела, громко каркая.

Бред какой, подумал я и снова проснулся. Голову малость отпустило, я обнял Машу покрепче, а то мало ли, и опять заснул. На этот раз до утра и без дурацких снов.

Я проснулся, и обнаружил нехватку чего-то очень нужного– Маши.  Потом я услышал приглушённые голоса с кухни, и успокоился – тут она. Пахло кофе и кажется, блинами…хорошо так пахло, уютно. Окно было заботливо занавешено, чтоб мне, болезному, солнышко в глаза не светило. Мать моя женщина, подумал я, хочу так каждый день! Давно не бывало такого, чтоб я проснулся, и завтрак готов. Обычно я просыпался, с ломом и такой-то матерью вытаскивал себя из постели и готовил завтрак сам. Сначала себе и бабушке, потом только себе…потом вообще забил на это дело, и обходился каким– нибудь бутербродом и чашкой противного растворимого кофе. Надо было побыстрее вставать, пока мою долю никто не сожрал. В дверь позвонили, и я понял, что спать далее просто нельзя – уже и гости подтягиваются! Точно, могу голодным остаться.

Я быстренько натянул на себя штаны и майку и вышел в прихожую.

-О, граф, ну ты и спать!– весело воскликнула Маша,– мы уж обедать хотели!

-Он только встал, что ли?– удивилась пришедшая Лариса,– вот это да! Сутки проспал!

-Какие сутки,– я ничего не понимал, откуда?

-Граф, ты вчера весь день спал, без просыпа,– объяснила Маша,– мы уж испугались, думали– сегодня не проснёшься, скорую вызывать будем!

-Ох, ё…– я был потрясён,– наверно, я за всю оставшуюся жизнь отсыпался. Пойду, хоть на себя погляжу, вдруг я уже двадцать лет проспал.

Я потопал в ванную, посмотрел в зеркало – нет, ни фига не двадцать лет! Рожа моя, помятая, заспанная и небритая, волосы всклокоченные – ну а что вы хотите, сутки с лишним проспать. Я привёл себя, красивого в божеский вид и явился на кухню. Есть хотелось просто до умопомрачения.

-Хозяин, хозяин!– радостно заверещали девы,– ты проснулся!

-С вами и покойник проснётся,– улыбнулся я,– а теперь меня надо кормить и поить! И пепельницу поближе подвинуть.

-А кто-то меня замуж звал…– мечтательно сказала Маша,– а сам продрых весь день. Значит не пойду я за тебя.

-Мань ты чего!– я был потрясён до глубины души,– надо было меня пинками поднимать!

-Неа,– Маша смеялась,– теперь по пословице– обещанного три года ждут! Вот и жди, засоня.

-Эх, нет в жизни счастья,– вздохнул я,– так и запишем– отказала в сто пятьдесят восьмой раз.

-Ты что, считаешь?– удивилась Маша,– зачем?

-Статистика, Марья, великая вещь!

-Мать вашу, хватит трындеть!– не выдержала Лариса,– ладно граф трепло, а ты, Маш! Новости расскажи ему!

-Какие новости?– я тут же навострил уши, и правда, чего это я? День же целый прошёл.

-Ты в курсе, что у Тамары Петровны сын ненормальный был? Умственно отсталый, и так далее?

-В курсе, а что?– так, я кажется, понял, куда потерялся мужик по дороге.

-Так он вдруг стал абсолютно нормальным,– Лариса смотрела на меня во все глаза.

-Я понял,– я кивнул,– это он там был, и за меня хватался, вот…– я подсунул ей под нос свои красивые синяки. Они малость пожелтели по краям, но всё равно смотрелись офигенно.

-Ну, вот…– разочарованно протянула Лариса,– я то думала ты хоть удивишься, ладно– имена троих последних детей я знаю точно, вот с первыми двумя– проблема. Наверное нужно поискать какие-то архивы, кто учился в пятидесятых годах, или стариков поспрашивать, случай-то неординарный– мальчик в школе умер, должны были слухи пойти, сто процентов должны! А с девочкой что делать, не представляю…сто лет прошло, тут уж никаких очевидцев.

-Сто лет?– Дунька как-то насторожилась,– а может, кто из наших знает? У нас память длинная! Только там наших нету, там страшно, и не живёт никто.

-А где живёт?– поинтересовался я,– может рядом, может кто чего слышал, видел, помнит?

-Не знаю,– девочка смутилась,– надо поискать. Тут вот в доме есть, только мы как-то опасаемся…мы вроде как тут чужие.

-Не чужие, а мои!– строго поправил я,– так и говорите– живём в пятой квартире, графа Раймона родственники!

-А мы тебе родственники?

-А все люди– братья, ну, и сёстры соответственно. И нелюди тоже,– обрадовал их я.

-Тогда мы спросим!– девчонки сияли от радости. Я знал, что в доме есть «хозяин», да и как ему не быть– домик наш на шесть квартир был переделан из старинного особняка ещё до революции, и в этой самой двухкомнатной квартирке жило как минимум пять поколений моих предков. Когда-то ушлый «новый русский» пытался выкупить домик, но никто продавать свою жилплощадь не спешил, а потом этот товарищ и вовсе умом повредился…а всё почему? Потому, что договариваться не умел. Я-то тогда ещё маленький был, но кое– что запомнил. Кстати, вскоре после этого моя матушка вышла замуж и съехала к отчиму. Наверно тоже, договариваться не умела.  А я всегда старался быть хорошим соседом. Даже когда у меня зависали весёлые студенческие компании, я всегда выключал «Раммштайн», если меня просили соседи…в час ночи, стоя с монтировкой наперевес на моём пороге.

История 20-я. Хорошее время суток.

Я залез в кладовку, насколько я помнил, там с незапамятных времён хранился хороший кусок дерматина, которого, по моим подсчётам, как раз должно было хватить на починку двери. Мне с трудом удалось отбиться от попыток уложить меня обратно на диван, но я справился. Вожделенный рулончик вскоре нашёлся, правда, не совсем там, куда я его положил пару лет назад. Я достал линейку, и раскатав дерматин принялся за разметку. Выходило в аккурат.

Я разрезал дерматин, и прихватив коробку обойных гвоздей вышел на площадку, чинить дверь, пострадавшую в схватке с нёхом. Сверху неторопливо спускался старший по дому.

– Чинишь?

-Ага,– подтвердил я,– а как там на чердаке?

-Порядок на чердаке,– важно сказал он,– как и должно быть. А у тебя опять шалман?

-Да нет,– засмеялся я,– это сестрёнки мои, троюродные. У них дом сгорел, сироты. Приютил вот…и невеста моя.

-Ты смотри,– он покачал головой.– сам знаешь, дом у нас непростой. А дверь то кто тебе порезал?

-Да каб я знал,– я развёл руками,– ночью позапрошлой ломились какие-то. Я ж не дурак всем придуркам дверь открывать.

На площадку высунулась Акулька, увидела старшего, ойкнула и хотела спрятаться, но он её заметил.

-Здравствуйте, девушка!

-Здрассьте…– пробормотала Акулька, вся бойкость с неё мигом слетела.

-Это Акулина, сестра моя, младшая,– зачем-то пояснил я,– ещё Евдокия есть, она постарше малость.

-Ну, ладно,– он внимательно оглядел Акульку с ног до головы,– главное– не шуметь, и живите спокойно.

Повернулся и пошёл вниз по лестнице.

-Кто это?– шёпотом спросила Акулька.

-Старший по дому,– ответил я,– а что?

-Непростой он, вроде из наших, а не совсем,– она поёжилась,– хозяин…

-Чего?

-Вот его бы поспрошать, про старые времена-то! Наверно знает. А я тебя пришла звать чай пить. Маша говорит, тебе отдыхать надо.

-Ща, приду, я доделал почти.

Начерно дверь была почти готова– оставалось набить орнамент из декоративных гвоздиков, и прикрутить на неё номер квартиры и старинную медную табличку с надписью «Профъ. теологiи Натаниель Бирнъ». Честно, профессор Бирн в детстве представлялся мне каким-то пиратом, или разбойником, но потом бабушка показала мне фото вполне благообразного господина. Что поделать, детские мечты часто далеки от реальности.

Через полчаса, когда мне уже были готовы настучать по голове, я закончил свою работу. Результат меня устроил, и я со спокойной душой пошёл пить чай.

-Граф, совсем забыла сказать,– Лариса отхлебнула чай,– завтра ты, как штык, к десяти утра в школу, при полном параде. Педсовет будет, тебя коллективу покажут, чтоб, значит ,первого сентября народ не пугать.

-При полном параде?– я задумался, -блина… где-то была у меня рубашка белая. Или она была чёрная?

-А пиджак и галстук у тебя есть?– поинтересовалась Маша,– наверно надо в пиджаке и в галстуке.

-Мань, откуда? Я последний раз галстук в детском саду на утренник надевал.

-Что, совсем ничего нету?– поразилась Лариса,– а в чём ты в школе на выпускном был?

-Ларёк, я на выпускной не ходил, нах оно мне сдалось, в девятом классе, я ж в училище ушёл. А за документами я как умный, в косухе пришёл и в джинсах. А то все такие прилизанные, надо было разбавить.

-Небось в школе счастье было, когда ты ушёл,– фыркнула Лариса.

-Да не то слово!– подтвердил я,– левой пяткой перекрестились. Только им без меня, думаю, скучно стало. Некому контингент разбавлять. А в училище всем наплевать, как ты выглядишь, главное– чтоб учился.

-Так может, купим тебе костюм?– Маша уже была готова идти в магазин.

-Мань, не издевайся!– взмолился я,– я ж помру на месте! Мне свобода нужна, как воздух!

-Не выдумывай,– Маша поморщилась,– никто от костюма ещё не умирал.

-Значит , я буду первым,– заныл я,– вот помру, пожалеешь, а поздно будет!

-Вот параноик,– засмеялась Маша,– ладно, ищи свою рубаху, чёрно– белую. Наверно, постирать надо, погладить…

Я пошёл искать парадную рубаху в недрах своего шкафа. Шкаф был большой, древний, наверно он помнил профессора Бирна, а то и его дедушку. Девы тут же кинулись помогать.

-Ой, хозяин, а что это?– в руках у Дуньки была моя старая футболка, художественно изрезанная, и расписанная мной собственноручно масляными красками.– А можно я возьму?

-Дунь, тебе не подойдёт, там вырезы не на месте,– предупредил я,– сверкать будешь. Или майку под неё надень.

-А мне?– Акулька смотрела на меня жалобными зелёными глазищами,– мне тоже…

-Ну, ищи,– разрешил я. Девы самозабвенно зарылись в кучу шмоток. Я особо не переживал– в моём гардеробе водились джинсы, майки, штук пять разной потрёпанности и расцветки рубах и пара свитеров. Немного подумав, я вытащил из недр шкафа вешалку, на которой болталась коричневая парусиновая ветровка. Когда-то я её купил, а потом благополучно забыл. А теперь она вполне могла сойти за пиджак. Ну, а чё? Пиджак, на молнии, с капюшоном…вполне имеет место быть! А под него…а вот, чёрные джинсы и белую футболку. И всё, и не заморачиваться.

-Хозяин, можно?– Акулька нежно прижимала к груди майку с черепом во всю грудь, и умоляюще хлопала глазами.

-Да берите, чего хотите,– я великодушно махнул рукой,– поносите, постираете и обратно положите.

-Спасибо хозяин!

-Мародёры,– пробурчал я себе под нос, и пошёл хвастать находками.

-Раймон, ну ты вообще,– Лариса покачала головой,– какой же это пиджак?

-Коричневый,– уточнил я,– и вообще, физрук вон, в трениках ходит, и ничего! Никто не плачет.

-Ты с головой дружишь? Хотя, кого я спрашиваю…– она тяжко вздохнула,– помню я, как Маша меня с тобой знакомила, Маш, помнишь? Говорит– я тебя со своим парнем познакомлю, я, вся такая прихожу…сидит, чучело!

-Почему это чучело?– возмутился я,– ничего и не чучело. Я креативный.

-Креативный по самое не хочу,– засмеялась Лариса, а волосы чёрные с синим? И полголовы под ёжик, а вторая половина– ниже плеч. И серьги ещё вдобавок. И джинсы рваные.

-А свитер не рваный был!– попытался реабилитироваться я.

– Угу…– Лариса скривилась,– вот только свитер и был относительно приличный, белый. Меня после знакомства с тобой Машина мама валерьянкой отпаивала, когда вы гулять ушли. Пришлось соврать, что молния на сапоге сломалась, мне ж реально страшно было, вдруг меня, с таким вот кто вместе увидит!

-То -то ты в институте шарахалась, когда я с тобой здоровался,– сообразил я,– а я-то думал, чего тебя так перекашивает? А потом ничего, привыкла же?

– Конечно,– Маша встала сзади и положила руки мне на плечи,– ты ведь совершенно невозможный человек, но тебя все любят.

-Мань,– я откинул голову назад,– а ты меня любишь? Выходи за меня, а?

– Я ж тебе сказала, не сейчас,– она запустила руки мне в волосы…вот так бы и сидел, я зажмурился от удовольствия,– надо маму с папой подготовить.

-Сто пятьдесят девять,– констатировал я,– но я своего добьюсь.

Маша засмеялась. Из комнаты вышли девчонки в обновах. Иконы стиля онемели и окаменели. Девы были чудо, как хороши– в моих майках и в моих джинсах…сияли они как медный таз.

-А нам хозяин разрешил брать чего хотим,– гордо заявила Акулька,– мы взяли!

-Хозяину вашему,– начала было Лариса, но не выдержала, и расхохоталась.

-Хозяину вашему самому надо нормальных вещей купить,– проворчала Маша,– а то ходит как не знаю кто!

-Мань, а Мань, ну выходи за меня, а? Будешь меня одеваться учить…

-Да ну тебя, граф!– фыркнула Маша,– тебя не переделать.

-Мань, сто шестьдесят,– я вздохнул,– Мань, если ты не согласишься, случится страшное!

-Что?– напряглась она.

-Я ж так неженатым и помру!– заявил я,– а это трагедия века!

-Чучело ты,– Маша снова начала трепать мне волосы,– ладно, раз ты в порядке, то мы по домам. А завтра ты там посмотри, в школе, что к чему. Вещи надо поискать.

-Я проконтролирую,– подключилась Лариса,– чтоб опять не покалечился.

-А мы поспрашиваем, кого увидим,– девчонки тоже были готовы к сотрудничеству.

На том и порешили.

История 21-я. Психолог и мусор.

Я проснулся от того, что кто-то настойчиво дёргал меня за ногу.

-Кому не спится в ночь глухую,– пробурчал я, пряча ногу под одеяло.

-Подъём, так и знала, что проспишь!– блина…Ларёк, как она то сюда попала…и почто?

-Я сплю…и не снись мне,– попытался отмазаться я.

-Вставай, педсовет сегодня!– ох, ё…я разлепил глаза– Лариса возвышалась надо мной, как олицетворение божьей кары…с кружкой в руках.

-Ты сейчас встанешь, привёдёшь себя в приличный вид и пойдёшь в школу, понятно?

-Понятно…– уныло протянул я,– Ларёк, а может нунах? Сходи за меня тоже? А я потом приду.

Она угрожающе подняла кружку над моей головой.

-Понял, понял, сейчас…

Лариса вышла, и я начал медленно выползать из постели…

-Хозяин, ты сегодня красивый,– Дунька глядела на меня с восторгом,– нарядный!

-Только сегодня?– уточнил я,– то есть обычно я уродский оборванец?

–Нет,– испуганно воскликнула она,– Просто сегодня ты очень красивый! Вот так надо идти и свататься.

-Я сегодня не свататься иду, а с коллективом знакомиться,– вздохнул я. –Хотя, может…

-Хватит болтать, пошли, а то опоздаем,– Лариса уже обувалась.

-Девчонки, вы тут смотрите,– я решил оставить девам прощальные цу,– если что, сразу звоните мне, номер вот, на листке написан, телефон вот, на полочке стоит!

-Хорошо, хозяин,– они стояли рядышком, и напоминали двух воробьёв,– мы поняли, мы тут поспрошаем наших…

-Граф, брось сигарету,– предупредила Лариса у школьного забора.

-А чё?– не понял я,– докурю и брошу.

-Дурью не майся, нельзя на территории школы курить! Это пока ты ремонт делал, директор терпела, а сейчас втык получишь на раз-два!

-Да лан,– я не понял, в чём тут прикол, но сигарету на всякий случай выбросил.

Под бдительным взглядом охранника прошли в актовый зал. Я чувствовал себя как…даже и не знаю, как сказать – наверное как кот на кошачьей выставке. Все смотрят, обсуждают, а ты старательно делаешь вид, что тебе всё пох. Впрочем, коту легче, у него всегда занятие есть.

Я поздоровался с уже знакомым мне физруком, раскланялся с директором, и вдруг ощутил на себе чей-то взгляд. Меня ,точно камнем по башке, огрело. Я оглянулся – никого. Только стоящая вполоборота женщина в сером костюме. Она отошла в сторону, и я вспомнил, как надо дышать. Оказывается, я впал в какой-то ступор.

-Ларёк,– поинтересовался я вполголоса у подошедшей Ларисы, -а в сером кто?

-Психолог, Викторина Андреевна, а что?

-Да так, просто. А почему Викторина?

-Ну, по паспорту,– хмыкнула Лариса.– Она тут давно работает, наверное, лет десять. Странная тётка .

-Ага,– согласился я,– есть такое дело.

В начале педсовета была речь на тему, потом речь про нормативные документы, потом ещё такая же нудная речь…я отчаянно боролся со сном. Если бы Лариса периодически меня не пинала, я бы таки заснул и опозорился, Я представил себе, как я, крепко спящий, сползаю в проход между рядами стульев и сплю, свернувшись клубочком. Мне сразу стало весело. Я скосил глаза и снова увидел психолога со странным именем Викторина – она сидела и неторопливо рассматривала своих коллег. Вот она дошла до меня, я не успел отвернуться…мамадорогая…снова как удар, она смотрела на меня, как на какое-то мерзкое насекомое. Чем я ей так не угодил, непонятно. Наконец директор, улыбаясь милой крокодильской улыбкой, сообщила о притоке в коллектив свежего молодого кадра в лице меня, любимого. Я встал, чтоб все меня заметили, и прониклись. Потом сел, потому, что все явно ооочень прониклись.

Наконец заседание закончилось. Я с облегчением вздохнул, отобрал у Ларисы ключ и пошёл в свой кабинет.

-Погоди,– она догнала меня,– сейчас к себе, да?

-Ну, да, а что?

-Через полчасика приходи в мой кабинет, мы там посиделки устраиваем. Я, и ещё девочки из началки.

-Сколько денег?– я не хотел быть нахлебником.

-Двести с носа. Мы скромненько. Чайку попить, и ты немного со всеми познакомишься.

-Договорились.– я вытащил из кармана две сотенных и отдал Ларисе,– может в магазин сходить? А то сумки.

-Да мы тут, в столовке купим,– она улыбнулась,– не грузись, граф!

Я отпер дверь и вошёл в кабинет. На полу лежали куски дерева, я осторожно сдвинул их ногой к стене. Подошёл к синему шкафу, и потянул дверцу. Она противно заскрипела, но ещё немного приоткрылась. Я заглянул внутрь. Темно, пахнет пылью и затхлостью. Потом просунул туда руку. Нащупал край какой-то тряпки, потянул, вытащил из шкафа старый детский носок в полоску. Повертел его в руках – странно…как он там оказался? По размеру он никак не подходил школьнику. Отложил в сторону.

Дверь открылась и вошла странная дама Викторина .

-Зря вы это затеяли, молодой человек,– строго сказала она,– зря!

-Почему зря?– я сидел на полу и смотрел на неё снизу вверх,– вы о чём вообще? О ремонте? Так я на совесть делаю, не халтурю .

– Сами всё понимаете,– она недобро усмехнулась,– прекращайте ваши нелепые поиски, тут вам не мир Гарри Поттера. И добрый волшебник на помощь не придёт. Лучше всего пишите по собственному, и занимайтесь дальше своей шабашкой. Вам это больше подходит.

-А это мне решать, что мне подходит, а что нет,– я встал с пола. – и мои поиски не ваше дело.

-Ну, ну,– она снова скривила губы в усмешке,– помнится ваша предшественница, Альбина Эдуардовна тоже так говорила. А ведь я считаю своим долгом предостеречь. Не более того.

– Извините, совершенно нет желания обсуждать подобные вопросы ни с вами, ни с кем –то другим,– я постарался улыбнуться ей как можно лучезарнее. Кажется, перестарался – она отпрянула от меня, точно я хотел её укусить,– если мне понадобится совет, так я спрошу, честное слово!

-Ну что ж…я разочарована,– она покачала головой,– впрочем, человек сам кузнец своего несчастья!

Повернулась и вышла. Вот же ж…подумал я, какая неприятная тётка. И смотрит на меня, как Сталин на врага народа. Да ну нах! Я снова полез в шкаф. Подцепил кончиками пальцев край какого-то пакета, вытащил его на свет божий. Старый пакет, внутри что-то непонятное…земля – не земля, сухое и мелкодисперсное. Я плюхнул пакет на пол, и он, по закону подлости разорвался. Сухая пыль разлетелась по чистому полу, я расчихался.

Я присел на корточки, оценивая размер бедствия…в кучке пыли что-то тускло блеснуло. Я разгрёб пыль…заколка, металлическая с цветной эмалью, я продолжил рыться в пыли и обнаружил ещё грязный носовой платок с цветочком, тёмно– синюю пиджачную пуговицу, сломанный перочинный ножик и шелковую ленту, такую ветхую, что она буквально разлезалась в моих руках.

-Ох, ё…– сказал я сам себе,– вот они…я аккуратно отложил в кучку заколку, платок и пуговицу, с ними было легче. Тут, по крайней мере, можно установить, что кому принадлежало. А вот ножик и лента…нужно было найти пакетик, чтоб всё упаковать. А лучше два пакетика. Я вытащил из кармана телефон и позвонил Ларисе.

-Граф, ты сдурел?– удивилась она,– мы же на одном этаже, приходи сюда!

-Ларёк, лучше ты– сюда! Прихвати веник и совок, и два чистых пакета. Лучше, конечно пять или семь, но и два сойдёт!

-Ты что-то нашёл,– поняла она,– бегу!

Я аккуратно перекладывал свои находки, заколка– точно такую я видел в волосах девочки в пёстром свитере, синяя пуговица– явно от пиджака парня, платочек принадлежит третьей девочке. Я знал их имена. Теперь нужно было узнать, как им вернуть их вещи. Ножик несомненно собственность парнишки в серой форме, а лента – гимназистки. А вот кому принадлежит носок, и почему он лежал отдельно? Я снова полез в шкаф. Мне удалось ещё приоткрыть дверь. На полке стояли два пустых горшка. Рядом лежала старая шариковая ручка, кусок бинта с ржавыми пятнами крови и рваный чулок. Мусор какой-то, но я не торопился его выбрасывать. Я приложил к ним носок. Получилась третья группа предметов. Теперь мне было над чем подумать.

История 22-я. Некоторые соображения.

-Ну, ты и свинтус , граф!– воскликнула Лариса, глядя на погром в кабинете. Она вошла в дверь с пачкой пакетов в руках и остановилась, до глубины души возмущённая представшей перед ней картиной – пол засыпан пылью непонятного происхождения, три художественно разложенные кучки не пойми чего, и я, красивый, весь этой пылью умазанный. Ну, а что поделать, на белой майке всё ж видно, а серую мне надеть не дали. Подумаешь, надписи, под курткой не видно же! (На серой майке было написано – на спине «Пью, курю, ругаюсь матом», а на груди сакраментальное «И чё?»)

-Ларёк, погодь орать,– попросил я,– давай рассортируем добро сначала. Смотри, это всё вместе с грязной дрянью в пакете лежало, а пакет лопнул.

Лариса присела рядом со мной. Посмотрела на кучки мусора.

-Ну, с этими понятно, -она показала на вещи школьников,– а вот это что? -её палец ткнул в третью кучку.