Текст книги "Забудь меня, любимая! (СИ)"

Автор книги: Татьяна Володина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

9. Предчувствие счастья

Время неслось со страшной скоростью. Настя и Лёша ездили в институт, усердно учились и сдавали зачёты. А в один из выходных дней реанимировали «Волгу», простоявшую в гараже безвыездно три месяца. Лёша оказался отличным водителем: он управлял автомобилем уверенно, но аккуратно. Настя им любовалась – тем, как он смотрел на дорогу, как выкручивал руль на поворотах, как переключал передачи. Ему шло вождение. Ему вообще всё шло: и учёба, и вождение, и репетиторство, и стрельба, и занятия любовью (пока только поцелуи до головокружения и прикосновения через одежду).

Два раза они скатались в Лопухинку – пострелять из пистолета в заброшенной усадьбе восемнадцатого века. Забрались внутрь через сугробы в обвалившемся оконном проёме. Лёша показал, как заряжать пистолет, как целиться, как снимать с предохранителя перед выстрелом. Настя стреляла в нарисованную на дальней стене мишень, ощущая отдачу в ладонь и наблюдая, как от старинных кирпичей в разные стороны летит красная крошка. Словно брызги крови. Лёша разворачивал Настю к себе и целовал в холодные губы:

– Ты такая сексуальная с пистолетом…

– Тебя возбуждает оружие?

– Нет, меня возбуждаешь ты. Сил никаких нет…

***

Новый год встретили уныло. Мама приготовила селёдку под шубой, оливье и торт из вафельных коржей, а тётя Лена принесла жареную на соли курицу – сухую и тощую. Крошка Юра прикупил шампанское, оказавшееся таким кислым, что Настя не смогла его пить. Не больно-то и хотелось. Она то и дело бегала в свою комнату и писала Лёше жалобные эсэмэски. В ответ он присылал открытки с сердечками: «Милая, потерпи, всего три недели – и мы будем вместе!». Через три недели начинались каникулы. Накануне праздника Лёша отдал Насте загранпаспорт с финской визой и сообщил, что забронировал домик на севере Финляндии. Только сугробы в два метра, олени, северное сияние и – они. Настю затопило предчувствие счастья. «Мы будем вместе» – означало не просто «мы будем сидеть у камина с книжками и обмениваться мнением о прочитанном», а – «мы наконец-то займёмся настоящим сексом». Оба с нетерпением ждали момента, когда смогут переступить последнюю черту в их отношениях.

Крошка Юра впёрся в её комнату без стука.

– Наши мамы напились, – сообщил он.

– Тоже мне новость.

Настя выключила телефон и посмотрела на сына маминой подруги с выражением «чего тебе надо?». Он сделал вид, что не заметил её неприязни. Сел на стул у письменного стола. Завёл светский разговор:

– Как дела в институте?

– Нормально.

– Справляешься с учёбой? В школе ты не сильно любила учиться.

Настя знала его с детства. Он был незлым парнем – просто нудным и совершенно не в её вкусе: маленького роста, пухлый, неуклюжий.

Ко лбу прилипли тонкие жирные волосы. В свободное он время играл в компьютерные игры и ни о чём не мечтал. Не было в нём ни амбиций, ни честолюбия, а запросы не превышали собачью кучку во дворе. Полная противоположность Лёше Веснину с его Эверестом.

– Нормально справляюсь.

– А мне зарплату повысили в салоне. Клиенты часто пишут благодарности.

– Поздравляю.

– Мама замуж выходит.

– За кого?

– Да какой-то кадр с её работы, моложе её на семь лет. Она планирует родить ему ребёнка. Боится, что иначе он её бросит.

– А сколько твоей маме лет?

– Тридцать девять.

Настя пожала плечами:

– Ну удачи ей.

Крошка Юра покрутил в пальцах карандаш:

– А ты замуж не собираешься?

– Нет.

– А я бы женился на тебе.

– А я бы за тебя не вышла.

Он вздохнул. На улице громыхнул салют, стены комнаты осветились зелёным, потом красным. Начали взрываться петарды – одна за другой, как пулемётная очередь. Соседи отмечали Новый год.

– Может, со временем ты поменяешь своё мнение?

Это прозвучало настолько уныло, что Настя пожалела Крошку Юру:

– А, может, в этом году ты встретишь хорошую девушку и у вас завяжутся отношения?

– Зачем мне какая-то хорошая девушка, – проныл Крошка Юра, – если я тебя люблю с пятого класса?

***

Сессию они сдали блестяще. Никогда раньше Настя не испытывала настолько окрыляющего чувства: она отлично разбиралась в предмете, он ей нравился, её не пугали вопросы преподавателя. Она не просто подготовилась к экзамену – она могла бы отвечать без шпаргалки по всем темам сразу! Лиза Воропаева, которая так и не простила Насте, что та заарканила самого перспективного мальчика на курсе, недобро косилась:

– Ещё бы, с таким репетитором любая тупица сдала бы математику на отлично.

Настя сладко ей улыбнулась:

– Прикинь, мы не только математикой занимались. Во всём остальном Лёша так же великолепен.

Лиза прошипела:

– Сучка.

***

Мама долго вертела зачётку, словно не верила собственным глазам.

Потом нехотя сказала:

– Ладно, отпускаю тебя на неделю с этим твоим Лёшей. Приедете – приведёшь его знакомиться. Только, ради бога, помни, что я тебе сказала! Взрослая жизнь – взрослая ответственность. Если что, помощи от меня не жди, я твои ошибки исправлять не буду.

И с этим добрым материнским напутствием и маленькой дорожной сумкой Настя выбежала из дома в пять часов утра. Во дворе её уже поджидала белая «Волга». Настя нырнула в тёплое нутро и влипла губами в горячий ищущий рот. Лёша придерживал её за затылок, словно боялся, что она отстранится. Целовал жадно и голодно.

Оторвался со стоном:

– Девятьсот километров… – сказал он. – Через девятьсот километров ты станешь моей.

10. Если ты меня разлюбишь

«Волга» неслась сквозь метели, густые леса и заснеженные равнины. «Ориентация север» – пели хором Настя и Лёша. «А я не буду бояться, что нам нужно расстаться». Один раз остановились для заправки: Лёша вёз канистру бензина в багажнике, чтобы не покупать дорогущее финское топливо. Два раза делали привал на перекус и разминку.

Вышли под лунное небо, обрамлённое белыми еловыми лапами, стояли запрокинув головы, заворожённые и потрясённые красотой севера.

– Мы как будто одни в целом мире, – тихо сказала Настя.

Лёша нащупал её руку, сжал пальцы.

– Представляешь, сколько звёзд должно было сойтись, чтобы мы встретились?

***

До места назначения добрались поздно ночью.

Домишко из тёмных сучковатых брёвен притаился среди ёлок на склоне сопки. Метровые шапки снега лежали на крыше и ветках деревьев. От стоянки к дому вела расчищенная тропинка, а на веранде горел светильник в виде старинного фонаря. Скрип снега под ногами разносился на всю округу, хотя вряд ли мог кого-то потревожить: в радиусе нескольких километров человеческого жилья не было. Рядом с фонарём лежал ключ от дверей. Они словно в сказку попали.

Внутри было тепло, сухо и пахло дымком, берёзовыми вениками и корицей. На столе под бумажной салфеткой обнаружились свежие булочки – приветственный комплимент от хозяев. Настя заглянула в крошечную спальню, на кухню и в сауну:

– Лёша, это всё наше на семь дней! И никаких родителей, никаких экзаменов, никакого Питера! Только ты, я и этот лес.

– Тебе нравится? – спросил он, подтаскивая её к себе.

– Я счастлива, – ответила она в толстый шерстяной свитер. – Я так счастлива, что мне хочется плакать.

***

Она вышла из душа, обмотавшись полотенцем. На полу у горящего камина Лёша разложил постель, вокруг расставил зажжённые свечи, а на подносе приготовил бутылку вина и мандаринки. С гулко бьющимся сердцем Настя сняла полотенце и отбросила в сторону.

Села на одеяло, нагретое жаром камина. Лёша сделал то же самое.

Они впервые обнажились друг перед другом. Взгляд Лёши скользил по её груди и животу, а Настя не могла отвести глаз от напряжённого члена. Она раньше не видела голого мужчину с эрекцией – это выглядело внушительно и немного пугающе.

Неужели эта часть тела войдёт в неё полностью?

Лёша потянулся, погладил Настю по щеке:

– Ты просто нереально красивая.

– Ты тоже…

Она коснулась его груди – с той стороны, где сердце. Уловила быстрый стук, провела пальцами по светлым волосам вниз до самого паха. Мышцы пресса напряглись, Лёша рвано вздохнул:

– Хочешь потрогать его?

– Конечно.

Он взял её руку и положил на член. Настя неумело сжала твёрдую горячую плоть, с интересом ощупывая головку и венки на стволе.

Ничего более волнующего и притягательного она в своих руках ещё не держала. Лёша показал, в каком направлении и с какой скоростью двигать кистью, и Настя быстро разобралась, что ему нравится. Тихие сдерживаемые стоны были ей наградой.

– Не передумала? – спросил он, отводя длинные распущенные пряди с её плеч и покрывая шею поцелуями. – Необязательно торопиться, у нас куча времени.

– Я больше не могу ждать, – призналась она, лаская его член всё уверенней и настойчивей. – Я хочу, чтобы это случилось сегодня. Я готова. Я не боюсь.

Лёша мягко опустил её на спину и навис сверху:

– Тогда позволь мне узнать тебя получше, – прошептал он таким хриплым голосом, что у Насти вздыбилась все волоски на теле и заныло внизу живота. – Я хочу, чтобы ты тоже получила удовольствие. Будет нечестно, если кончу только я.

Настя зарделась и раздвинула ноги. Лёша склонился над ней, медленно целуя грудь и облизывая соски – сначала правый, потом левый. Настя извивалась под ним и приподнимала бёдра, с трепетом чувствуя, как в лобок упирается налитая головка. Её тело, привыкшее за три месяца к ласкам Лёши, свободно раскрывалось перед ним, губы набухали, выделялась смазка, дыхание сбивалось.

Всё как тогда, когда они валялись распалённые и перевозбуждённые на диване в дедушкином бункере, – но в этот раз они не остановятся, а пойдут до конца.

Она притянула к себе Лёшу, недвусмысленно притираясь всем телом, но он не торопился приступать к главному. Его губы скользнули по животу и сомкнулись на клиторе. Настя вскрикнула от неожиданных ощущений. Он посасывал его сильно, но нежно, а она вцепилась в одеяло обеими руками и выгибалась от наслаждения.

– Лёшка, я же сейчас… О боже, да… Ах…

Сладкая судорога скрутила мышцы. Настя схватила Лёшу за волосы и вжалась в его горячий влажный рот всем своим естеством – тем местом, что пылало и пульсировало сильнее всего, средоточием своего жгучего женского удовольствия.

Потом раскинулась на постели, переживая последние затухающие спазмы, – невероятно приятные и тягучие. Коленки бессильно распались в разные стороны. Леша привстал и потянулся за презервативом. Пламя камина освещало его по-мальчишески стройное тело – широкие плечи, тонко прорисованные мышцы пресса, худощавые бёдра. Он натянул презерватив и наклонился над Настей.

– Я сделаю это быстро, хорошо? Так будет меньше боли.

Она кивнула. Она была такой расслабленной, такой мокрой и скользкой. Лёша приставил член ко входу во влагалище и сделал первый неглубокий толчок. Настя не сдержала вскрик, но тут же схватила Лёшу за ягодицы и прижала к себе. Испугалась, что он пожалеет её и отложит задуманное. Лёша всё понял. Он подхватил её под коленки, максимально раскрывая, и одним длинным движением вошёл в её тело. Настя всхлипнула и закусила губу. Она чувствовала жжение и непривычную наполненность – и распирающий жар, и сладкую обморочность, и томительное предчувствие нового оргазма, и восторг при мысли, что отдала свою невинность любимому человеку. Что подарила ему такое же наслаждение, какое он подарил ей.

Он кончил с громким стоном, уткнувшись лицом ей в шею. Нащупал губами ухо и зашептал:

11. Забудь меня

Печа пропал ещё в ноябре, но ни его родители, ни дружки в розыск не подавали, потому что Печа мог слинять из города по тысяче причин. И девятьсот девяносто девять из них были криминальными. А в январе в лесу неподалёку от Красного села лыжники обнаружили сгоревшую машину с трупом внутри – тоже сильно обгоревшим. Личность установили быстро. А рядом с личностью валялась пуля, выпущенная из наградного пистолета полковника в отставке Веснина Петра Петровича. Там же нашлась и гильза.

Следователи пришли к Веснину, и после краткого расследования выяснилось, что пистолетом мог воспользоваться только один человек, – его сын Алексей, студент первого курса, ныне уехавший на каникулы в соседнюю Финляндию. Начали искать мотивы, опросили дружков погибшего и быстро докопались до правды: в октябре Печа «завафлил пидора за гаражами» (цитата из допроса). Пидор достал где-то пушку и угрожал Николаю Печерникову расправой: «Убью и закопаю на мусорном полигоне!». А за Красным селом как раз и располагалась городская свалка, так что, можно считать, пидор свою угрозу привёл в исполнение.

Несмотря на нанятого адвоката, Лёше дали семь лет. Учли, что Печа издевался над ним ещё в школе, и немного скостили срок. Зато прибавили за хранение марихуаны в пенале с ручками и карандашами. То на то и вышло. Настя отрицала, что Лёша угрожал Пече убийством, но это ни на что не повлияло. Суд вынес приговор, и Лёша отправился на зону в Архангельскую область.

Настя раздобыла адрес колонии и писала Лёше письма, обливаясь слезами. Она ни на секунду не поверила, что Лёша убил Печу, – она твёрдо знала, что он не способен на убийство или насилие. Она обещала, что дождётся его, что никогда не разлюбит, что примет любого. Но её письма оставались без ответа. Однажды весенней ночью раздался звонок. Голос, похожий на голос Лёши (только простуженный, безжизненный и бесконечно усталый) сказал:

– Не пиши мне больше, Настя.

– Лёшка? Это ты?! Я люблю тебя, Лёшенька! – закричала Настя.

– Забудь меня. Всё кончено.

– Ты с ума сошёл? Как я могу забыть тебя?

– Забудь меня, – чётко повторил он, повысив голос. – Я тебя не люблю. Ты мне не нужна. Живи своей жизнью, считай, что я умер.

И повесил трубку. Настя даже не успела сказать, что ждёт ребёнка.

Они предохранялись все семь дней отдыха, но, видимо, не так тщательно, как им казалось. Секса было много, очень много, слишком много. У камина на полу, в постели, в сауне, на кухонном столе, на обеденном, в кресле у телевизора, в душе – везде, где их застигала голодная молодая страсть. На третий день они перестали одеваться. Полярная ночь накрыла их домик покрывалом из звёзд и северного сияния, спрятав наготу влюблённых от чужих взглядов.

Настя рыдала, а мать гнала её на аборт. Ещё можно было успеть – пошла десятая неделя. А если не на аборт – то замуж за Юру Крошина. В этом случае мать обещала успокоиться и даже помогать с малышом. А Юра впал в унылую нерешительность: ему хотелось жениться на Насте, но ребёнок от студента-убийцы его не вдохновлял. Он мечтал, чтобы Настя прервала беременность, а потом вышла за него замуж, но смутно подозревал, что его дерзким фантазиям не суждено осуществиться. Настя же плакала с утра до вечера, думая только о том, почему Лёша её бросил. Как любовь, которая обещала быть вечной и нерушимой, могла так быстро закончиться? Что значит «забудь меня»? Что значит «живи своей жизнью»? Как будто для неё существовала жизнь без Лёши!

Она никогда его не забудет! И никогда не разлюбит.

Эпилог

Мужчина с серыми глазами

Из института к метро Настя пошла проходными дворами, чтобы лишний раз не пересекаться с Лизой Воропаевой, не упускавшей шанса поглумиться над бывшей соперницей. «Что, твоего любовничка отправили на лесоповал? Туда ему и дорога! Слишком гордый был да наглый! Возомнил себя финансовым гением, а сам человека убил!». Настю трясло от злорадной рожи Воропаевой, но в перепалки она не вступала. Брезговала. По учёбе сразу же скатилась и боялась, что не сдаст летнюю сессию. Будущее, казавшееся счастливым и безоблачным рядом с Лёшей, потускнело и не сулило ничего хорошего. Вопрос с абортом всё ещё не был решён. Настя откладывала и откладывала тяжёлое решение, как будто надеялась, что ребёнок по волшебству рассосётся или случится какое-нибудь чудо.

Трудно избавиться от ребёнка, зачатого в любви. Очень трудно!

В одном из дворов Настя обратила внимание на красивую молодую пару: высокий широкоплечий мужчина и хрупкая девушка с раскосыми глазами – то ли японка, то ли китаянка, то ли какая-то северная народность. Они смеялись и держались за руки. Он подвёл её к блестящему джипу, любезно открыл пассажирскую дверь, а сам сел за руль. От этой парочки веяло благополучием и любовью.

Такими были и они с Лёшей всего несколько месяцев назад. А теперь он в колонии, а она неизвестно где, между небом и землёй, без помощи, без надежды, без любви. Настя сделала несколько шагов в сторону, давая большой машине пространство для разворота: во дворе-колодце было тесновато.

Мужчина завёл двигатель и тронулся. Настя привалилась плечом к глухой стене. И тут раздался взрыв – такой мощный, что из окон посыпались стёкла. Настя рухнула на колени, прикрывая голову руками и ощущая, как по ним чиркают осколки. И тут же пыхнуло жаром: машина загорелась.

Пошатываясь, Настя встала. Она не могла отвести взгляд от ужасающей картины. Мужчина и девушка, ещё пятнадцать секунд назад весёлые и полные жизни, горели во взорванной машине.

– Помогите! – заорала Настя и бросилась к ним на помощь.

Остановилась в паре метров, почувствовав обжигающее дыхание огня.

– Помогите! Кто-нибудь! Вызовите пожарных и скорую!

Но никого не было. Немногочисленные окна, выходившие во двор, зияли пустыми проёмами, ни один пешеход не заглянул под арку.

Вдруг дверь со стороны водителя распахнулась и оттуда вывалился мужчина – спиной вперёд. Настя накинула капюшон, натянула на поцарапанные кисти рукава куртки и подбежала к пострадавшему. Схватила за воротник и потащила подальше от ревущего огня.

Парень был тяжёлым и неповоротливым, как куль с песком. Его ноги безжизненно волочились по земле, а пальто спереди было заляпано кровью. Настя отчаянно дёргала его и остановилась только тогда, когда они добрались до лужи. Сорвала с шеи шёлковый шарфик с нарисованными барашками, намочила в талой воде и приложила к обожжённому лицу парня.

– Посмотри на меня! Эй, ты живой? Ты меня слышишь? Очнись!

– Что случилось? – раздался голос.

Позади Насти стояла встревоженная пожилая женщина.

– Машина взорвалась. Позвоните в скорую!

Из-под арки показались и другие люди – двое мужчин, семья с ребёнком. Многие достали телефоны – видимо, вызывали врачей и пожарных. Настя склонилась над пострадавшим, убрала влажную ткань с лица. Парень открыл глаза – они оказались серыми, чистыми-чистыми, ясными-ясными. Брови и ресницы сгорели, лоб покраснел от ожогов, но глаза блестели, как два озера осенним днём. Он с трудом шевельнул губами и пробормотал несколько слов. Настя не расслышала. Наклонилась ниже, почти вплотную к сухим губам. Услышала тихое, едва разборчивое:

– Береги сына… И помни… Я тебя люблю…

Конечно, он обращался не к ней. Видимо, спутал со своей японочкой-китаяночкой, которая не смогла выбраться из машины.

Потерял сознание. Настя оставила свой шарф у него на лбу и затерялась в толпе зевак, когда приехали врачи. А уж когда подоспела милиция, она выбралась из путаницы старых дворов и поехала домой. Ей совсем не улыбалось снова проходить свидетельницей по делу о сгоревшей машине. Хватило одного раза.

Вечером она сказала матери, что не будет делать аборт. «Береги сына»… Она родит этого ребёнка – неважно, сына или дочь. Мама демонстративно схватилась за сердце:

– А за Юру замуж выйдешь? Он так тебя любит! Он позаботится о тебе и ребёнке! Подумай, Настя, я не смогу содержать на зарплату кассира троих человек. К тому же ребёнку нужен отец. Я растила тебя в одиночку – поверь мне, это очень сложно. Я не хочу своей единственной дочери такой судьбы!

– Ладно, мама, я выйду за Юру, – ответила Настя.

На следующий день по телевизору Настя увидела репортаж. «Взрыв автомобиля вчера вечером в центре Санкт-Петербурга стал результатом криминальных разборок, сообщает РИА «Новости» со ссылкой на источник в правоохранительных органах северной столицы. В настоящее время милиция рассматривает криминальную версию произошедшего в связи с тем, что хозяин автомашины известен в определенных кругах. Мощность взрывного устройства эквивалентна примерно трёмстам граммам тротила, а сам заряд был установлен под пассажирским сиденьем. Пассажирка погибла, водитель находится в реанимации, никто из случайных прохожих не пострадал».

«И помни, я тебя люблю»…

***

Настя провалила летнюю сессию и ушла из института. Она потеряла всякий интерес к экономике. Летом они с Юрой расписались, а в октябре, в годовщину её встречи с Лёшей, она родила здорового и красивого мальчика. Ни Лёше, ни его родителям Настя об этом не сообщила.

Забудь так забудь!

В следующий раз она увидит Лёшу и мужчину с серыми глазами через тринадцать лет.

Конец