Текст книги "Забудь меня, любимая! (СИ)"

Автор книги: Татьяна Володина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

5. Она лучшая

– Прямо настоящий? – прошептала Настя.

– Конечно, настоящий. Изобретенный конструктором Макаровым в сорок восьмом году и модернизированный в начале девяностых.

– С пулями?

– Двенадцать патронов калибра девять миллиметров.

– Шутишь? – спросила Настя, откинув голову и посмотрев в зелёные глаза.

– Нет.

– Где ты его раздобыл?

– Отцовский наградной. Он хранит его в сейфе, но я подобрал код.

Это было легко.

– Ты что, украл у папы пистолет?

– Позаимствовал.

– Лёша, это очень опасно! А вдруг ты нечаянно нажмёшь на курок?

Или куда там нажимают? Вдруг прострелишь себе ногу? Или попадёшь в другого человека – в меня, например?

Она отодвинула от себя Лёшу: страшно было представить, что между их телами покоилось смертельное оружие.

– Не бойся, я умею обращаться с пистолетом и прекрасно стреляю.

Отец с детства таскал меня в тир и на стрельбища – всё пытался сделать из меня бравого вояку. Затея провалилась, но в яблочко я попадаю в девяти случаях из десяти. Как-нибудь после учёбы поедем в лес, я тебе покажу. Сама постреляешь – это круто!

Предложение звучало соблазнительно.

– Ну всё равно… – Настя чуть успокоилась. – А если он выпадет из штанов? Прикинь, что будет? Наверняка тебя посадят за ношение огнестрельного оружия без разрешения. Это противозаконно.

– Да, я нарушаю закон. Я преступник. До зубов вооружённый головорез. Но об этом знаем только мы с тобой… – он выдыхал слова ей в рот. – Ты же меня не выдашь?

Его свежее мятное дыхание щекотало губы. Пассажиры метро выходили и заходили, позади Лёши происходило ежеутреннее броуновское движение, механический голос объявлял станции, а они целовались и перешёптывались. Настя пробралась пальцами под свитер Лёши и коснулась ребристой, нагретой телом стали.

Опасная игрушка, заткнутая за пояс джинсов, будоражила и заставляла прижиматься к Лёше ещё крепче. Он прав, теперь им нечего бояться. Достаточно помахать пушкой перед носом Печи и его прихлебателей – и вся гопота разбежится. Они смелые, только когда нападают трое на одного, но если дать им отпор – превращаются в трусливых шакалов и убегают с поджатыми хвостами. Пистолет – самый лучший отпор, какой можно придумать.

Главное, чтобы отец Лёши не узнал. И чтобы случайно не запалиться с оружием в институте, иначе пострадают и отец, и Лёша, и она сама.

***

Они вместе зашли в аудиторию и сели рядом. Все сразу поняли, что они парочка. Послышался удивлённый свист, а потом к ним подошла самая крутая девочка в группе – Лиза Воропаева. Опёрлась на стол так, чтобы из глубокого выреза блузки показалась её пышная грудь.

– Вы что, встречаетесь?

– Да, – ответил Лёша, придвинулся к Насте и обнял её. – Тебя что– то не устраивает?

– Получше никого не мог найти?

– Она лучшая.

– Пф-ф, троечница и нищебродка, – фыркнула Лиза и удалилась вихляющей походкой, как будто её ни капли не задело, что красавчик Веснин выбрал тихую, ничем не выдающуюся однокурсницу, а не яркую звезду.

Сидеть на лекциях рядом с Лёшей было намного приятней, чем куковать в одиночестве. Он писал конспекты мелким, но разборчивым почерком и интересно структурировал информацию.

То, что Настя не понимала со слов преподавателя, можно было подсмотреть в тетради Лёши. Учёба давалась ему легко, он всё понимал, не терял нить размышлений лектора и явно получал удовольствие от бухгалтерского учёта. Если он ей поможет, она наверняка сдаст сессию.

***

Они держались за руки под столом. Лёша пропускал палец под тугую манжету её свитера и щекотал запястье, рисовал буквы на ладони, требуя угадать слово (это было её имя), прижимался коленом, дышал в ухо, сдувал прядь волос с виска. Они едва дождались окончания лекций.

– Куда поедем?

– У мамы сегодня выходной, она собиралась делать генеральную уборку, – сообщила Настя. – Но это неважно. Она всё равно не разрешает приводить в дом парней – боится, что я потеряю голову, залечу и брошу институт.

– Кроме Крошки Енота, да? Его приводить можно?

– Угадал. В Юре мама уверена.

– В его благоразумии? В том, что он всегда использует презервативы? В том, что не бросит беременную девушку?

Настя хихикнула:

– Нет, в том, что я не потеряю от него голову. Ты б его видел! Толстенький, ниже меня и уже начал лысеть, хотя ему двадцать лет. К тому же глупый. Таскается за мной с тринадцати лет, хотя я много раз говорила, что он мне не нравится. Работает в салоне связи, продаёт телефоны.

Лёша кивнул, ставя точку в обсуждении кавалера Насти. Вернулся к главной теме:

– Рано или поздно тебе придётся познакомить меня с мамой.

Это прозвучало так, словно он всё для себя решил. Как будто уже запланировал знакомство с будущей тёщей и не хотел надолго откладывать. Настя тяжело вздохнула: вряд ли он понравится матери. Ей вообще мало кто нравился, а многих она ненавидела: правительство, олигархов, мажоров, артистов, священников, врачей, учителей, милиционеров, работников жилконторы и паспортистку, которая меняла ей паспорт в сорок пять лет. Настя содрогалась, вспоминая, какие эпитеты подбирала мать для «этой рыжей прошмандовки».

– Тогда лучше позже, чем раньше, – сказала она. – Моя мама – человек с особенностями. Она родила меня в тридцать лет – для себя. Время было сложное: ни памперсов, ни молочной смеси, ни пелёнок. Потом умерла бабушка, и маме пришлось изворачиваться, чтобы выйти на работу. Короче, надо её подготовить перед тем, как знакомить с тобой. Ты ведь сын полковника и к тому же умник – это достаточно, чтобы тебя возненавидеть.

– Уверен, я найду с ней общий язык, – мягко ответил Лёша. – По крайней мере постараюсь. Своих родителей я тоже подготовлю. Мама тебя полюбит, она добрая, дед будет в восторге, а вот отец… С ним засада…

– Значит, расходимся по домам? – уныло спросила Настя.

Как же не хотелось расставаться! При мысли о том, что она не увидит его до завтра, сердце горестно сжималось, словно Лёша уходил на фронт. Это же надо так было влюбиться! Он всегда ей нравился, но вот так, до сердечной боли, до слёз при мысли о разлуке, до желания повиснуть на нём и никуда не отпускать – такое случилось с ней впервые. Это было страшно и прекрасно одновременно.

6. Горячие занятия

Они зашли в кондитерскую, и Лёша накупил конфет и печенья – причём на цену не смотрел, словно его не ограничивали в карманных расходах. Настя с мамой не позволяли себе дорогих шоколадных конфет и фирменного печенья из «Метрополя».

После этого отправились прямиком к гаражам. Прошли по бульвару и свернули под путепровод, расписанный изнутри цветными граффити. Настя с опаской посмотрела по сторонам: в таком укромном месте мог притаиться Печа со своей бандой. Здесь удобно поджидать одиноких путников, направлявшихся в гараж за машиной или обратно. Но никого не было. Лёша почувствовал её тревогу и взял за руку.

В подвале они скинули рюкзаки и куртки. Лёша врубил обогреватель и поставил на маленькую плитку старый эмалированный чайник со свистком. Высыпал в миску конфеты. Достал ноутбук и компакт– диск из рюкзака. Показал Насте:

– Ты слышала эту группу?

На обложке парень в кожаной куртке смотрел в небо, а вокруг него летали тени. Диск назывался «Абсолюшн», а группа – «Muse».

Настя не слышала о них. И не настолько владела английским, чтобы перевести название.

– Что такое «абсолюшн»?

– Искупление грехов. Вообще-то там несколько значений, но это подходит больше всего.

– Поставишь?

– Конечно! Это моя любимая музыка. Я ходил на концерт в Ледовом дворце, когда они к нам приезжали. Жаль, мы с тобой тогда не встречались, а так бы сходили вдвоём. Они лучшие.

Настя улыбнулась: они для него лучшие, и она для него – лучшая.

Лёша толкнул диск в ноутбук, заиграла тревожащая душу музыка.

Мелодично и апокалиптично.

– О чём эта песня?

– О том, что наши ошибки останутся неисправленными, а наши души не будут прощены.

– Как мрачно.

– Но ведь прекрасно, правда?

– Прекрасно, – искренне ответила Настя. – Божественно.

Они посмотрели друг на друга и начали целоваться. С такой поспешностью соединили губы, что стукнулись зубами. Настя уже не стеснялась. Она запустила пальцы в светлые волосы и потянула к себе. Прижалась всем телом к Лёше. Он целовал её с такой жадной поспешностью, с какой умирающий от жажды припадает к роднику.

Пил её дыхание, ловил язык, ласкал губы. Из марева страсти их вырвал резкий свист. Лёша на пять секунд прервал поцелуй, снял чайник с огня и снова вернулся на диван. Настя уже лежала. Лёша лёг на неё сверху.

Тяжесть чужого тела, погружение в чужой запах и вкус, невероятные тактильные ощущения – упругая настойчивость его рта, горячее дыхание на лице, колкий стриженый затылок, шершавость шерстяного свитера – всё это кружило голову. Музыка отодвинулась куда-то на задний план, в ушах стучало сердце, губы саднило, руки сами, словно без участия разума, пробрались под Лёшин свитер и гладили напряжённую спину. А потом попробовали всунуться под тугой ремень джинсов. Совершенно неуправляемые руки! Они вытащили пистолет и отбросили его на диван. И схватили Лёшу за попу.

Он застонал сквозь зубы и прижался к Насте пахом. Она раздвинула ноги и задохнулась от острого нестерпимого желания, когда твёрдый член надавил на промежность. Это было сумасшедшее ощущение – несмотря на несколько слоёв джинсовой ткани и белья, несмотря на неудобство позы, несмотря на девственность и неловкость их обоих.

Настя пылала. Ей хотелось избавиться от мешавшей одежды, соединиться с ним по-настоящему, слиться в одно, отдаться ему, почувствовать его внутри. Дать ему то, чего он так жаждал. Она приподняла бёдра и недвусмысленно потёрлась о Лёшин пах. Клитор мгновенно отозвался на это воздействие, низ живота прошило удовольствием и потребностью в разрядке. Тело заныло, настойчиво прося о большем. Она так сильно его хотела!

Лёша привстал на локте:

– Настя… – прошептал он, как пьяный. – Что же ты делаешь, Настя?

– Хочу тебя…

Она смотрела в зелёные глаза и тонула в них. Грудь быстро поднималась и опускалась, живот скручивало в частых сладких судорогах. Зацелованные губы пересохли и горели огнём. Она понятия не имела, что секс – это настолько приятно. Намного, намного приятнее, чем игры в душе со струйкой воды.

Лёша тоже выглядел диковато: дыхание тяжёлое, словно он бежал марафон, волосы всклокочены, щёки малиново-красные. Он положил руку на промежность Насти, и она ощутила между ног жар его ладони.

– Покажи мне, как тебе нравится, – хрипло попросил он.

Вот так, не раздеваясь? Через джинсы?

Настя коснулась его руки и подвигала ею вперёд-назад. Потом влево-вправо, потом по кругу. Лёша послушно повторял её движения, он быстро схватывал науку. Перед глазами всё поплыло, кровь зашумела в ушах, мир сузился до одной сверкающей точки – зарождающего оргазма, который накрывал её, как огненная лавина.

Медленно, испепеляюще и неотвратимо.

– Ух ты, – сказал Лёша, когда Настя снова обрела возможность слышать.

Она лежала в его объятиях уставшей куколкой, бессильной и счастливой. Он баюкал её, как маленькую, целовал лицо, гладил волосы.

– А как же ты? – спросила она, едва ворочая языком.

– Прости, я тоже кончил. Не смог удержаться. Ты была такой… сексуальной! Такой горячей! Уф-ф… – он щекотно дунул ей в ухо. —

Теперь мне придётся раскопать в дедушкиных запасах какие– нибудь штаны и переодеться. А потом вернёмся к нашим занятиям.

– К петтингу? – пошутила Настя.

– Нет. Сначала чай с конфетами, потом – экономика с математикой.

Я не хочу, чтобы ты вылетела на первой же сессии. Я буду твоим репетитором.

– А кем буду я? – спросила Настя.

– А ты будешь моей. Ты просто будешь моей.

7. Выстрел

Они занимались в подвале почти каждый день, и скоро это принесло плоды. Настя перестала паниковать, что отстаёт с учёбой, знания структурировались, она почувствовала интерес к предметам, которые раньше казались тёмным лесом. Она заразилась от Лёши позитивным отношением к выбранной профессии, и будущее представлялось ей благополучным и счастливым.

После занятий они слушали «Muse», валялись на диване, пили чай и ели консервы из запасов дедушки Васи. Он приболел и редко выходил из дома. Лёша боялся, что дед не переживёт зиму, а Настя утешала его, что блокадники крепкие и умеют цепляться за жизнь.

***

Целовались. Долго, страстно, до головокружения и онемения губ.

Ласкали друг друга руками, доводя до оргазма. Раздевались до трусов, но последнюю грань не переступали.

– Почему ты не предлагаешь мне нормальный секс? – спросила однажды Настя. – Думаешь, я не готова? Боишься, что откажу?

– Настюша, я ведь тоже девственник, – улыбнулся Лёша. – Может, это я не готов?

– Не ври, ты абсолютно готов! И хочешь этого не меньше меня.

– Хочу до полного охреневания, – рассмеялся он. – Думаю о тебе с утра до ночи, как одержимый маньяк. Закрываю глаза и вижу тебя – голую, горячую, влажную. Только мою, мою, мою сладкую девочку…

Он вылизывал её ухо и шептал признания.

– И что тебя сдерживает?

Настя млела в его объятиях.

– Хочу, чтобы это случилось не здесь, не в дедушкином бункере.

– А где?

– Где-нибудь в красивом месте, на большой кровати, на белых простынях.

– Можем выбрать день, когда родителей не будет дома, – у тебя или у меня, – предложила Настя.

– Это плохая идея, – возразил Лёша. – Мы же не дети, чтобы прятаться от взрослых. Слушай, у тебя есть шенгенская виза?

– Нет.

– А загранпаспорт?

– Паспорт есть.

– Тогда принеси его мне. Я съезжу в турфирму, они всё сделают.

– Мы куда-то поедем? – вскинулась Настя.

– Да. Сдадим сессию и рванём на отдых!

– А деньги? У меня нет денег, и мама не даст…

– У меня есть, – успокоил Лёша. – Я всё лето работал на заправке, скопил целое состояние.

– Шутишь?

– Нет, не шучу! На недельку отдыха хватит.

Зелёные глаза лучились смехом.

***

Всё-таки Печа их подстерёг. В переходе под путепроводом, изрисованном граффити, – в самом подходящем для засады месте.

Сначала массивная фигура в пуховике заслонила свет на выходе, а потом сзади подгребли неизменные Печины шестёрки. Настя и Лёша оказались заблокированными с двух сторон.

– Так-так-так, – гнусаво протянул Печа, – и кто это у нас такой хорошенький без охраны гуляет? Лёшенька Веснин, наш сладкий петушок? И Настенька Иванцова, его верная курочка?

Он откуда-то узнал её фамилию! Настю передёрнуло от страха и омерзения.

– Вы что, сюда чпокаться ходите? Гы-гы! Больше негде, да? Или задачки тут решаете? – не унимался Печа.

Его подельники подступали сзади, и Настя с Лёшей вынуждены были прижаться спинами к разноцветной стене.

– Послушай, Печа, – сказал Лёша, – нам не нужны неприятности.

Идите своей дорогой, и никто не пострадает.

– Чо?! – весело удивился Печа. – Ты нам угрожаешь, что ли? Братва, ты глянь! Этот опущенный указывает, куда нам идти!

Братва заржала.

– Ты чо, в натуре, забыл как мой хуй сосал? Ещё хочешь? На колени, быстро!

– Стоять, – приказал Лёша спокойным голосом.

В его руке словно по волшебству появился пистолет. Настя даже не заметила, как Лёша его вытащил, хотя и ожидала, что он это сделает. Для Печи же и его подручных это стало полной неожиданностью. Они застыли на своих местах в нелепых позах.

Первым опомнился Печа:

– Да ладно, откуда у тебя волына? Зажигалка, небось? – и двинулся к Лёше.

– Стой там, где стоишь, или я буду стрелять.

– Ты чо, на понт меня берёшь, сука? Стреляй!

Лёша снял пистолет с предохранителя и направил на Печу.

– Стреляй!!! – заорал тот дурным голосом.

Не верил, что оружие настоящее. Не верил, что Лёша выстрелит. Но тот опустил ствол и, не колеблясь и почти не целясь, выстрелил под ноги Пече – прямо между поношенных кроссовок. Адский грохот разорвал тишину перехода – как будто в каждом ухе взорвалось по петарде. Настя вскрикнула, присела и зажала голову руками.

Завоняло порохом, тесное пространство заволокло дымом.

Печа отпрыгнул к дальней стене и принялся заполошно ощупывать икры и лодыжки, словно искал входное пулевое отверстие. Не нашёл – начал хлопать себя по бёдрам. Видно, никак не мог поверить, что не ранен. Пригибаясь, как под пулемётным огнём, к

Пече подбежали подельники. До Насти донеслись обрывки ругательств: «Мудак, ты ещё ответишь, я найду на тебя управу, ты даже не представляешь, с кем связался». Лёша направил пистолет

Пече в лицо:

– Вали отсюда. И больше не попадайся мне на пути.

– А то что?

– Убью и закопаю на мусорном полигоне – вот что.

Это прозвучало спокойно и убедительно. Печа сплюнул и направился к выходу. Через пять секунд фигуры бандитов скрылись из виду. Лёша кинулся к Насте. Опустился на колени, обнял её за плечи:

– Всё, всё, Настюша, они нас больше не тронут. Они, конечно, отморозки, но против ствола не попрут. Не идиоты же они? Не бойся ничего. Всё будет хорошо.

***

На следующий день Лёша решил, что не стоило оставлять на месте выстрела пулю и гильзу. На всякий случай лучше подобрать улики.

Они пошли в переход и целый час осматривали с фонариками землю. Нашли вчерашние следы и дырку в асфальте от пули, но ни саму пулю, ни гильзу найти не удалось. Лёша почесал в затылке:

– Наверное, дворник подметал…

Настя оглянулась: повсюду валялись окурки, истоптанные пластиковые стаканчики и прочий мусор. Никакой дворник здесь не убирался. Но делать было нечего – они ушли и вскоре забыли о пропавшей пуле.

8. Мечты

Перед Новым годом мама поставила Настю в известность, что пригласила на праздник тётю Лену с Крошкой Юрой. Настя собиралась встретить новый год с Лёшей, но всё оттягивала и оттягивала разговор с матерью. Дальше тянуть не было смысла.

– Мам, я встречаюсь с одним парнем. Он мой однокурсник, его зовут Лёша Веснин. Мы хотели пойти в Новый год на Дворцовую площадь – посмотреть концерт, погулять по Невскому.

– С кем ты встречаешься? – удивилась мать, как будто не расслышала имя или не поняла сказанные слова.

– С парнем из нашей группы, – повторила Настя. – У нас всё серьёзно.

– Мала ещё для «серьёзно»! – отрезала мать.

– Мне восемнадцать лет! Я давно уже взрослая!

– Взрослая? Настя, посмотри на себя – ты несамостоятельная личность, студентка на мамкиной шее, ноль без палочки. Тебе до взрослости ещё расти и расти. Вот закончишь институт, устроишься на работу, накопишь на ипотеку, переедешь в своё жильё – тогда и станешь взрослой! Тогда и сможешь «серьёзно» встречаться с парнями.

– Ага, в тридцать лет, как ты, – буркнула Настя. – Хотя ты-то от бабушки никуда не уезжала и на ипотеку не накопила. Мы до сих пор живём в бабушкиной квартире, даже ремонта двадцать лет не было.

Мамины губы превратились в ниточку:

– Ремонт тебе не нравится? А ты заработала хотя бы на рулон обоев? Так вот заработай – и сделай ремонт в своей комнате, а не мать упрекай, которая с утра до ночи горбатится, чтобы тебя прокормить и выучить. А не можешь заработать – сиди и помалкивай. И никаких мальчиков! Об учёбе надо думать, а не развлечениях! И не дай бог тебе принести в подоле! Можешь считать меня монстром и матерью-ехидной, но с нагулянным ребёнком я тебя домой не пущу. Раз ты уже взрослая – принимай взрослые решения и неси взрослую ответственность!

– Да я и не собиралась… – начала Настя и замолчала.

У них уже были подобные разговоры. Мать, сама родившая вне брака, до истерики боялась, что дочь повторит её судьбу. Никакие уверения в том, что Настя не собиралась плодить нищету и безотцовщину, не действовали. Ко всему прочему мама опасалась, что Настю отчислят за неуспеваемость, – и не без оснований.

– Лёша помогает мне с учёбой. Подтягивает по математике и экономике, – сказала Настя. – Он учится лучше всех в группе, а школу закончил с золотой медалью. И папа у него полковник в отставке. Если ты переживаешь, что отношения помешают мне учиться…

– Ты что, влюбилась в мажора? Сына полковника? – перебила мама.

– Господи, за что мне это?!

– Он не мажор!

– Всё, хватит. Сдай сначала первую сессию – потом вернёмся к разговору. А Новый год будем встречать с тётей Леной и Юрой. И чтоб больше никаких споров!

Настя промолчала. Проще сделать, как настаивает мать, сдать экзамены на отлично, а потом уже знакомить её с Лёшей и отпрашиваться в поездку. Он ей понравится, Настя не сомневалась (Лёша всем нравился), просто нужно время, чтобы она привыкла к мысли, что у дочери появился любимый человек. Рано или поздно мама смирится. Поверит, что Лёша – не угроза их благополучию, а совсем наоборот.

***

Он поддержал Настю, когда она рассказала о разговоре с матерью:

– Ты права, не надо форсировать. Всё наладится.

– Но в Новый год мне придётся торчать дома, – пожаловалась Настя.

– Только пообещай не любезничать с Крошкой Енотом. Не позволяй ему ухаживать за тобой, я ревную.

– Фу, как ты мог подумать! Он такой неприятный, скучный и глупый, бр-р-р… Я вообще не собираюсь с ним разговаривать. Запрусь в своей комнате, буду слушать «Muse» и писать тебе любовные эсэмэски.

– Хороший план. Я сделаю то же самое.

– А ты уже сказал родителям про меня?

– Да.

– И что они ответили?

– Отец сказал, что ему безразлично, чем я занимаюсь в свободное от учёбы время. Главное – чтобы я не просил дополнительных карманных денег. Он не даст.

– Ему совсем на тебя плевать?

– После того, как я отказался идти в Суворовское, – да. Он считает меня слабаком, занудой и латентным педиком.

– Что?!

– Мама меня избаловала, пока он проливал кровь на войне. Сделала из меня безвольную тряпку, которая даже драться не умеет.

– Что за бред?!

– Я ношу джинсы с дырками и сушу волосы феном. А самое главное моё преступление – я пользуюсь дезодорантом!

– Это что, признак гейства?

– В его понятиях да. Не будем о нём. Он такой как есть, и его не изменить. Он терроризирует маму, но она сама выбрала эту жизнь – ходит по струнке, боится слово лишнее сказать. Но я не хочу так жить! Я мечтаю вырваться на свободу и забрать тебя с собой, а для этого нужно зарабатывать. Чем больше, тем лучше. Весной я планирую устроиться на неполный рабочий день, а летом буду впахивать от рассвета до заката. У меня уже есть парочка интересных предложений. Если всё получится, то осенью мы сможем снять квартиру.

– А ты потянешь? Это сложно – и учиться, и работать…

– Я всё ради нас потяну, – он уткнулся носом ей в волосы. – Я хочу жить с тобой. Пришла пора отделиться от родителей – и мне, и тебе.

– Да, пришла. Но как ты будешь содержать нас обоих? Вряд ли я смогу найти подработку на первом или втором курсе.

– Не надо ничего искать! Ты ни в чём не будешь нуждаться, обещаю! У тебя будет всё – деньги, квартиры, машины, загородные дома, путешествия по всему миру, шубы и шмотки, якутские бриллианты и самые дорогие салоны красоты.

Настя рассмеялась:

– У меня не такие высокие запросы.

– А у меня такие! Мои запросы выше Эвереста! К тридцати годам я планирую попасть в список Форбс. Моя любимая девушка не будет ни в чём нуждаться. А когда у нас появятся дети, они будут самыми счастливыми, беззаботными и обеспеченными детьми на свете.

Он сказал «любимая», он сказал «дети». Настя прильнула к нему:

– Я тебе верю.

Она и правда верила. Лёша молод, умён и честолюбив – такие мальчики способны горы свернуть ради своей мечты.