Текст книги "Голые факты"

Автор книги: Татьяна Шабашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Золотая корова

Глава 1.

Шум в банке

Фитцджеральд Офонарелли и Панталоне Хаммординг притаились в тиши подворотни.

Несколько минут назад, избиваемые вкладчиками, они выскочили из помещения банка, унося ноги и жалкую сумму денег – мизер, оказавшийся в ящике у кассира.

Кто-то стал стрелять, кто-то попадал в обморок, а какая-то часть во главе с шустрым старикашкой кинулась за грабителями, топоча ногами и отвратительно блея: «Держите!»

Но, слава всевышнему, Фитцджеральд и Панталоне имели опыт убегания. Погоня проскакала мимо, когда они юркнули в спасительное чрево проходного двора и укрылись там под сенью помойных баков. Оба потирали ушибленные места и старались не пикнуть, чтобы не выдать своего присутствия.

Первым молчание нарушил кот. Выскочив из-под кучи мусора, этот драный гуляка громким, заливистым «мьяу!» известил окрестных подруг о своих дерзких планах. Фитцджеральд и Панталоне покрылись холодным потом.

– Доехали! – злобно прошипел Панталоне. – Дрожим от кошачьего писка. Все. Хватит. Грабить банки сейчас – это атавизм! Только новорожденный недоносок не знает, что там кругом сигнализация и сплошь понатыканы фотокамеры! Очень может быть, что уже завтра все заборы во всех штатах украсят нашими портретами, словно мы смазливые секс-бомбы или кандидаты в президенты! Мы будем неплохо выглядеть в полосатых костюмах на каменоломнях Техаса!

Глава 2.

Что текло в подойник

Дома Фитцджеральд сидел как побитый, зализывал раны и безропотно принимал упреки: это он был автором схемы налета на банк. Сейчас вид его способен был разжалобить каменную глыбу. Панталоне взял на тон ниже.

– Предоставим грабить банки желторотым дочкам папочки Херста, – примирительно сказал он. – А ты, Фитц, разлепи глаз и посмотри сюда! – Панталоне вытащил из бокового кармана аккуратно сложенную газету и протянул приятелю.

«СТОИМОСТЬ МЕДИЦИНСКИХ УСЛУГ, – прочитал Фитц.

– Один день пребывания в американском госпитале – 181 доллар.

– За каждую операцию американец в среднем выплачивает 1500 долларов.

– В 1975 году за пребывание в больницах и по счетам за визиты к врачу американцы заплатили 100 миллиардов долларов».

– Ну и что? – спросил Фитц, возвращая приятелю газету и затяжным зевком выражая свое отношение к прочитанному. – Я и без тебя знаю, что у нас в Штатах самая пустяковая хвороба, вроде чесотки или флюса, влетает в хорошенький финансовый нокаут. Когда тетя Хлоя лечилась от спондилёза, дядя Джек чуть не умер, расплачиваясь с врачами!

– Ты клюнул в самое зерно проблемы, Фитц! Я задумал беспроигрышное дельце. Я хочу, чтобы деньги за спондилёз тети Хлои текли ко мне в руки! – Панталоне наклонился к ушной раковине приятеля и торжественно проговорил: – Я хочу собственноручно пошарить в больничной кассе! Мы обработаем больницу!..

– Боль... Что-о?! – икнул Фитц. – Боль-ницу?!. Клистирное заведение! Ха! И что же ты собираешься там брать? Дюжину аппендиксов? Или блуждающую почку?

– Дневную выручку! И это будет побольше, чем мы с тобой прихватили в банке!

Готовя отмычки и бесшумную обувь, Пант рассуждал:

– Больничная касса буквально плачет по нас! Надо только подойти и оттопырить карман – деньги сами потекут туда, как в подойник.

На деле все оказалось сложнее.

Как и предполагалось, налетчики вырубили в больнице свет. Но кто-то цепкий в помещении кассы оказал сопротивление. Фитцу опрокинули на ноги кислородный баллон. Панта огрели фаянсовой уткой по голове.

– Никогда не думал, что кислород такая тяжелая штука, – стонал дома Фитц.

– Не ной, Фитц! Мы совершили маленькую методологическую ошибку – хотели подоить чужую корову. Я придумал кое-что получше! Мы купим больницу! Корова вместе с выменем будет принадлежать нам!

Глава 3.

Операция «Святой Варфоломей»

В приемный покой приятели явились со скорбными минами заядлых радикулитчиков. На вопрос медсестры «На что жалуетесь?» ответили: «Общее недомогание», и выразили просьбу повидать главврача, который одновременно был и владельцем больницы.

Фитцджеральд остался в коридоре, а Пант вошел к главному.

– Руки вверх! – скомандовал Панталоне, но в ответ на это получил в челюсть чем-то тяжелым, как впоследствии выяснилось, металлическими щипцами для перекусывания ребер и трубчатых костей.

– Больница ваша будет наша! – кратко сформулировал Панталоне суть своего визита, за что стал мишенью для банки с формалином, в которой плавал, как потом стало известно, ценный трансплантат.

На стук и грохот вошел Фитц и предупредил доктора, что еще одна подобная шутка и уже никакая медицина ему не поможет.

В конце концов этот док оказался славным малым. Хотя и долго упирался, прежде чем написал под диктовку Панталоне дюжину строк о том, что больница «Святого Варфоломея», принадлежащая мистеру Имяреку, переходит со всеми ее медицинскими потрохами в руки новых владельцев – мистера такого-то и такого-то, заплативших за нее два миллиона долларов.

– А деньги?! Где деньги?!! – вопил этот Гобсек от медицины.

– Не мелочитесь, док! – урезонивал его Панталоне, пуская в ход кулаки и все подручные средства информации. – Мы покупаем в долг! А вам подавай наличными? Привыкли, понимаешь, драть с живого и с мертвого!

От нотариуса новые законные владельцы «Святого Варфоломея» ехали весело.

– Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным! – балагурил Панталоне. – Как ты думаешь, Фитц, какого цвета «кадиллак» мы купим? Экрю? Жандарм-блю? Или, может, цвета детского испуга?

– Я думаю, Пант, куда бы нам махнуть на бархатный сезон – в Майами или на Палм-бич? Что пофешенебельней? – в тон приятелю подпевал Фитц.

Настроение, однако, портил этот нытик док. Он скис, не понимал шуток и весь стал похож на помойного кота, у которого отобрали любимую мышь.

Друзьям стало его жаль.

– Мы же вас не выгоняем, коллега! – добродушно говорили они. – Оставайтесь, лечите, режьте, потрошите, мы не против. И есть из-за чего вешать нос! Продали больницу? Так не вы же один! Стыдно, любезный, хандрить! Где ваша гуманность? Попользовались – дайте другим!

Глава 4.

Запоздалый эпиграф

Как сообщает австрийская газета «Фольксштимме», на западном побережье США мафия уже скупила несколько десятков больниц и намеревается превратить их в высокорентабельные предприятия.

Жалости просим

Это, конечно, верно, что сейчас в Америке около десяти миллионов безработных и что эта цифра катастрофически растет. В газетах мелькают бесчисленные фотографии очередей к биржам труда. И особо сострадательным джентльменам жаль бедняг, которые в надежде получить хоть какую-нибудь работу сутками дрожат на холоде под дождем и снегом.

Хочется спросить сострадателей: кого жалеете? Кому посвящаете свою чистосердечную слезу? Неужто вы не слыхали, что есть на этом свете истинные страдальцы, более достойные вашего соболезнования, чем примелькавшиеся безработные? Душераздирающие факты сообщает журнал «Тайм» в статье «УПАДОК И БОГАЧИ».

«Известная в высших кругах супружеская пара перешла от шампанского высшего качества к более дешевым сортам – калифорнийским, которые подают в графинах».

Вот на какие жертвы идут люди во имя экономии! И это не только финансово-экономическая и морально-этическая жертва. Это также и желудочно-кишечная жертва. Привыкший к шампанскому высшего качества пищеварительный тракт супружеской пары рискует не выдержать перехода к более низким сортам. Может вспыхнуть отрицательная реакция, возможен летальный исход. Как хочется верить, что этого не произойдет!

«Крупный промышленный магнат с Восточного побережья продал одну из своих яхт».

Мурашки по коже! Отказаться от второй яхты! Но ведь может случиться, что на одной яхте уедут кататься магнатовы дети – что тогда? Куда бедному магнату податься? Сидеть на суше?

«Известная в Бостоне богатая замужняя дама объявила о том, что она решила обходиться без своего еженедельного сеанса массажа».

Жутко даже представить, что происходило в те дни в шикарном особняке дамы!

– О-о-о! – стонали хором личный врач, камеристка, горничная и уволенный массажист.

– Но как же без массажа? – ныл потрясенный муж, заботливо скармливая бедняжке ломтик грейпфрута.

– Вон твоя сестрица сменила «кадиллак» на занюханный «мерседес» и хвалится во всех газетах! Чем я хуже ее? – стояла на своем лежащая.

В двери заглядывали перепуганный управляющий, адвокат, косметолог и мозолист. Шофер, садовник, кучер, повара и бармены переживали за хозяйку, стоя под окнами. Гувернеры и гувернантки прижимали платки к глазам. Дети были в отчаянии. Мажордом – в миноре.

«В доме миллионерши Эльзи Поллак, живущей в Лос-Анджелесе, во время званых обедов гостям подают дешевый красный стручковый перец».

Стручковый пе... О! Каждый, в ком бьется сострадательное сердце, не замедлит прослезиться от такого сообщения. Вообразите: респектабельный дом, где все – начиная от вышколенного дворецкого и кончая половичком для вытирания ног – сама изысканность, и вдруг этот грубый овощ! В хижине мексиканского батрака место этому паршивому стручку! Но чего не сделаешь ради экономии?!

«Другая богатая хозяйка, – пишет далее «Тайм», – заменила в своем доме живые цветы на искусственные».

И это, конечно, еще цветочки! Потому что, как сообщает далее «Тайм»:

«В Вашингтоне богатые люди сокращают свои расходы. Они заставляют своих детей помогать подавать на стол, обходясь при этом двумя официантами вместо четырех».

Двумя официантами вместо четырех! Вот они, чудовищные цифры, которые вопиют сами за себя! В свете этих ужасающих фактов как дико выглядят те самые сердобольные чудаки, которые жалостливо хлюпают носами при виде заурядного фото безработных, стоящих в очереди за миской похлебки. И это в то время, когда несчастные миллионеры сбиваются с ног, мотаясь с подносами на кухню и обратно, потому что стоически обходятся двумя официантами вместо четырех! Перед лицом их лишений хочется сорвать шляпу, коленопреклоняться, запеть псалом.

И разве только один маленький утешительный фактик удалось почерпнуть из этой же статьи в «Тайме».

«Чем больше они говорят о своей бедности, тем больше тратят денег, – оказал о своих собратьях миллионер, живущий на шикарной Парк Авеню».

Немного полегчало и от сообщения торговцев «роллс-ройсами».

«Продажа автомашин, – заявили они, – идет быстро, как всегда».

Сняла камень с души знаменитая ювелирная фирма «Тиффани»:

«Продажа золотых цепочек, украшенных бриллиантами, идет успешно».

Да и как не порадовать себя новеньким «роллс-ройсиком» или диадемкой от Тиффани, когда жизнь так беспощадна, что приходится отказываться от массажа и обходиться двумя официантами вместо четырех!

Общий язык

«Недавно состоялся «обед-беседа» представителей девяти стран «Общего рынка» для решения ставших угрожающими сельскохозяйственных проблем».

Из газет.

– Дзынь! – хрустально плывет звон чокнутых бокалов над буйным многоцветьем изысканных, деликатесных закусок.

– Буль-буль! – журчат рубиново-красные, изумрудно-зеленые, янтарно-золотистые винные струи.

– Ля-лям-пум-пум! – ласкает уши закусывающих нежная, божественно прекрасная музыка, несущаяся откуда-то с верхов.

Мастерство кулинаров, модельеров и парфюмеров слилось сегодня здесь в единый, восхитительный букет. Так в атмосфере тонких вкусовых ощущений, грациозных бесед и лицеприятных улыбок проходит обед-беседа по щекотливым проблемам «Общего рынка».

Жуя со всем изяществом, на какое способен лишь чистокровный бонтон, бельгиец мсье Швабер излучал желание сотрудничать и взаимопонимать.

Мягким, аристократическим движением наложив себе серебряной лопаточкой комочек паштета из омаровых шеек и сбрызнув его капельками гранатового сока, он любезно обратился к своему визави – мистеру Самюэлю Лонду, посланцу туманного Альбиона:

– Прекрасная погода, мистер Лонд, не правда ли?

– Ах, если бы так! – испустил легкий вздох мистер Лонд, обсасывая сладкий стебелек кольраби. – К нашему огорчению, приходится признать, что погоду в последние годы подчас делает чернь – землепашцы. Эти бесконечные демонстрации крестьян утомительны. Только и слышишь: «Цены, цены, закупочные цены!» Крестьянам почему-то постоянно хочется есть!

– Ах, не берите в голову! – элегантно посоветовал советник комиссия «Общего рынка» г-н Маркет. – Отдайте лучше дань этой брюссельской капустке в черепаховом бульоне! Или вот, цветной, в сухарном соусе! Мой диетолог настоятельно ее рекомендует!

– Из всех родов капустных войск мы, немцы, предпочитаем кислую, тушеную, со свиной сосисочкой! – гурманно проворковал герр Бонке из ФРГ. – Мы, немцы...

– Вы, западные немцы, вздули цены! – вдруг в нарушение этикета перебил его всегда сдержанный британец мистер Сэмюэл Лонд, – но мы ответим тем же! Вам придется забыть вкус капусты, а тем более, сосисочки!

Герр Бонке замер. Маленькая устрица тихонько выползла у него изо рта.

– Нет, вы только послушайте, это я вздул цены! – взорвался Бонке. – А что делать, если у нас частичный спад в некоторых сферах экономики! Но это не ваше дело!

– Нет, мое! – прогремел Лонд. – Я состою с вами в одном экономическом сообществе, и если вы взвинчиваете цену на свинину, то этим вы подкладываете свинью мне!

– Бей колбасника! Из-за него инфляция! – подхватил экспансивный итальянец синьор Ромулио.

– Господа, умоляю вас, не ссорьтесь! – разволновался советник «Общего рынка» г-н Маркет. – Нам всем сейчас не сладко. Мы чем-то прогневили небеса!

– К черту небеса! – бесновался Лонд. – Подставили мою многострадальную Англию под угрозу экономического кризиса! Всё! Выхожу! Ноги моей не будет в этом «Общем рынке»! Погодите, мы вам предъявим ультиматум! Вы у нас запляшете!

Метко пущенный голландцем Ван дер Гаагой снаряд из лобстера в майонезе заставил Лонда замолчать. Очнувшись от плевка, он вцепился в обидчика.

– Отцепитесь, Лонд, – брезгливо отдирал от себя Ван дер Гааг расходившегося британца под майонезом. – У меня самого инфляция! Голова кругом идет! Лучше полюбуйтесь, как бьют Пьера Швабера!

Действительно, Бонке и Ромулио атаковали бельгийского делегата.

– Дай ему по анфасу! Из-за него инфляция! – подхватил Самюэл Лонд и присоединился к атакующим.

– Трое на одного? – возмутился Швабер. – Предостерегаю, я быстровозбудимый! И потом, почему только я виноват? А во Франции что делается? Даже такая газета, как «Фигаро», вынуждена была признать, что сегодня французские деревни представляют собой настоящие пороховые погреба!

Демонстрируя полную коммуникабельность, Швабер замахнулся соусником.

– Майн гот! Моя манишка! Гретхен убьет меня! – ахнул Бонке. Его душила обида. – В ФРГ сейчас так плохи дела! Банки лопаются один за другим! Наша финансовая система расшатывается! Когда я вступал в «Общий рынок», я думал, что все будет наоборот!

Чтобы утешить Бонке, Ван дер Гааг поймал за шиворот г-на Маркета:

– Скотина, вы, Маркет! Видите, до чего довели человека? Почему взлетели цены на машины, горючее, корма, удобрения? А?

Маркет втягивал голову в плечи.

С настойчивостью, отличающей настоящего англичанина, Лонд продолжал гоняться за бельгийцем.

– Англия имеет желтую жизнь из-за вашей «Зеленой Европы»! – кричал Лонд, пытаясь ухватить Швабера за жабо.

– Се-си-бон! – глумился Швабер с изяществом врожденного аристократа, вскакивая на стол и приплясывая между блюд. – Так вы меня и поймали! Если уж я удрал от марша протеста ста тысяч крестьян стран «Общего рынка» в Брюсселе и благополучно отсиделся в шкафу у своей консьержки, то уж вы меня голыми руками не возьмете!

– А стотысячная демонстрация крестьян в Риме – все из-за вас! – подбежал итальянец Ромулио и бросил в Швабера пирожком.

С криком «Ну, уж это – пардон!» мсье Швабер намотал на руку копченого угря и хватил им итальянского коллегу. Тот взвыл.

– Врежь ему! Из-за него лук вздорожал! – подхватил голландец Ван дер Гааг.

И в эту минуту бельгиец поскользнулся на курином суфле. Воспользовавшись моментом, г-н Маркет потянул скатерть...

– Дзынь! – с хрустальным звоном загремел Швабер.

– Буль-буль! – издавал горестные звуки Сэмюэл Лонд, обездвиженный мельхиоровым ведром для шампанского.

– Ля-лям-пум-пум! Из-за вас всех инфляция! – в экстазе приговаривал синьор Ромулио, остервенело, по-мушкетероки лупцуя всех, кто попадался под горячую руку, ножкой от стола.

Это был переломный момент в переговорах.

Тот важный переломный момент, после которого надо вызывать скорую медицинскую помощь и накладывать на конечности участников гипс.

И только двое – представители Дании и Люксембурга – нашли общий язык. Оказавшись под столом, они нашли длинный, скользкий кусочек – телячий язычок и съели его на пару. Вкусный, холодный, в соусе пикан...

Сеймур Фрейдин подрабатывает...

Чтобы уважаемый читатель не маялся в догадках, спешим пролить свет. Герой нашего повествования не плод буйной фантазии автора, а вполне реальное лицо, продукт своего общества, ныне цветущий и здравствующий корреспондент газетной компании Херста в Лондоне 56-летний Сеймур Фрейдин.

Хотя окружающая среда считает, что на Фрейдине пробы ставить негде – столько за ним числится посрамляющих репутацию поступков, – мы высветим мистера Фрейдина в ту безобидную минуту, когда в дверь его комнаты ударили каблуком и мистер Фрейдин безошибочно узнал каблук своей жены.

– Я сегодня чистила твой костюм, Сеймураша, – зловеще проворковала миссис Фрейдин, идя на таран и потрясая перед мужем серым в полоску вещественным доказательством. – И из него выпало вот это!

Муж сник.

– Я хочу знать, что это такое! – В приунывший нос мистера Фрейдина ткнулась зеленоватая бумажка.

– Это? – замялся опростоволосившийся. – Это...

– Да, мой друг, именно это! Я желаю знать, что это такое!

– Это чек, – вякнул мистер Фрейдин, – 30 000 долларов и еще 10 000 долларов... Это деньги...

– Спасибо, что сказал! Сама я бы никогда не догадалась! И что же это за деньги, о которых я, твоя жена, ничего не знаю?

– Я собирался... я хотел... – Виновный забился в сетях.

– Ха-ха-ха! Он собирался! – сардонически захохотала миссис Фрейдин, лязгая браслетами. – Я жду ответа: откуда деньги?

– Я подрабатывал.

– Ты? Под-ра-ба-ты-вал?! Ты, видный журналист?! Ты получал деньги за свои книги, за статьи!

– Это, конечно, само собой. Но я еще немного подрабатывал.

– О-о! Понимаю! Загашник! Шерше ля фам! – В лицо мистеру Фрейдину полетели брюки и упреки.

Он снял с лица брюки.

– Я подрабатывал для дома, для семьи!

Миссис Фрейдин воздела руки к люстре.

– Мой муж, – стонала она, – который возглавлял международный отдел нью-йоркской газеты «Геральд трибюн», мой муж, которого сам сенатор Генри Джексон считал своим лучшим другом, опорой на президентских выборах, подрабатывает втайне от жены! Аморальный тип!

– Прекрати это куриное кудахтанье! – гаркнул мистер Фрейдин, шарахнув об пол чей-то попавшийся под руку бронзовый бюст. К нему снова вернулось самообладание.

Миссис Фрейдин притаилась на козетке.

– Я давно хочу внести ясность, – твердо сказал муж. – На мои гонорары черта с два, душенька, ты бы ездила в «кадиллаках». Ты ходила бы пешком. И торговалась бы на рынке из-за пучка шпината! А ты не ходишь! Ты ездишь! От тебя несет шанелями и диорами! Да, я состою в демократической партии и брал деньги от республиканцев! Если угодно, я брал и у тех и у других! Я продавал информацию и тем и другим! Я под-ра-ба-ты-вал! Мамаша, закройте дверь с той стороны! – последнее относилось к теще, которая впорхнула в комнату со словами: «Не правда ли, прекрасная погода?».

– Мама, – пропела миссис Фрейдин. – У нас серьезный разговор. Мы с Сеймуром...

– Сеймур! – прыснула старушонка. – Он уже не Сеймур! У него есть кличка, как у вора! Его зовут «друг Чапмена»!

– Идите прогуляйтесь, мама, что-то вы заговариваетесь!

– Твоя мать не заговаривается, – угрюмо проговорил мистер Фрейдин. – У меня действительно есть кличка. Да, да, у твоего мужа есть закодированное имя «друг Чапмена». Этот божий одуванчик уже все успела прочитать!

– Что прочитать, Сеймураша?..

– Статью в журнале «Тайм». Обо мне. Вот она.

Статья называлась «Мультиагент».

– Почему «мульти»? – жалобно спросила миссис Фрейдин.

– Потому что «мульти»! Слушай:

«Сеймур Фрейдин – слуга многих господ. Он один из платных агентов, чьими услугами пользовались члены республиканской партии для шпионажа за кандидатами на президентский пост от демократической партии. Этот ярый воин «холодной войны» и антикоммунизма был связан с агентами Центрального разведывательного управления и, по его собственному признанию, получал от них деньги. Сам Фрейдин не принимает названия «агент», но признается, что занимался такими делами. На самом деле он был первым «другом Чапмена», что означает закодированное имя, кличку платных республиканских доносчиков, сопровождавших под видом журналистов кандидатов от демократической партии. Деньги – вот основной фактор, из-за которого Фрейдин оказался замешанным во многих неприглядных эпизодах».

– Так вот оно что... Деньги, – задумчиво сказала миссис Фрейдин. – Значит, ты работал и на ЦРУ?

– Да, я работал и на ЦРУ! В сороковые годы, когда я был корреспондентом в социалистических странах Восточной Европы, я подбрасывал нашим разведчикам кое-какие фактики. Но это паршивое управление разведки платило такие гроши, что о них даже неудобно говорить!

– Какая мерзость! – вскричала миссис Фрейдин, катапультируясь с козетки. – Какая гнусность!

– Я... – пустил было слезу мистер Фрейдин. – Я...

– При чем здесь ты? Какая мерзость со стороны тех, кто платил тебе гроши за драгоценную информацию!

– О дорогая, я всегда любил тебя! – пылко прошептал мистер Фрейдин, целуя жену. – Мамаша, закройте дверь с той стороны!

Крутя руль своего «кадиллака» по дороге в пресс-клуб, Фрейдин зло посмеивался: «Они пишут, что я нагрел руки на «холодной войне», а теперь остался не у дел. Ну нет! Они еще обо мне услышат. Есть еще на мой век горячие точки планеты! Я им покажу, как можно нагреть руки!» Он вспомнил о жене и весь наполнился невольным восхищением: «Унюхала-таки, сушеная камбала, где у меня припрятан чек на 40 000 долларов! Изумительный нюх! И как это ей удается? Ведь деньги не пахнут!»