Текст книги "Верни мои крылья (СИ)"

Автор книги: Татьяна Ветрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 20

Лиза

Персидский залив – это Ближний Восток во всей красе, с его песками, традициями и духом арабской сказки.

Я лежу под ярким зонтиком на шезлонге, прячусь от солнца и время от времени довольно жмурюсь, потому что ноги мои по щиколотку утопают в горячем, обжигающем песке. Не спеша, маленькими глотками я попиваю безалкогольный коктейль «Мохито» и с восторгом наблюдаю за своим мужчиной, выходящим из воды. Он безумно красив, особенно сейчас, когда капельки воды скатываются по атлетическому телу, заставляя меня облизываться и прикусывать губы от головокружительного удовольствия. Уверенной походкой он направляется в мою сторону, полностью игнорируя восхищенные взгляды девушек, которые с нескрываемым любопытством рассматривают моего мужчину.

«Выкусите. Он мой», – так и тянет заорать на весь пляж, но я молчу.

Подойдя ко мне, он протягивает раскрытую ладонь и мило улыбается одной из своих «я-знаю-что-ты-хочешь» улыбок. Я смотрю на него восхищенным взглядом и, ни капельки не сомневаясь, в ответ доверительно протягиваю свою маленькую ладошку. Однако… я пытаюсь ухватиться за его руку, но все тщетно… как будто передо мной хорошо сделанная голограмма. Пытаюсь снова и снова, но результат не меняется. Постепенно меня начинает охватывать непреодолимая паника, и я чувствую, как капельки пота катятся по спине, только ухудшая ситуацию. Резко подрываюсь на ноги, пытаюсь за него ухватиться, но он исчезает, растворяется в горячем песке и уносится ввысь.

Туда, где облака и безграничное небо. Туда, где летают самолеты, а еще выше ангелы.

Рыдая навзрыд, прыгаю на обжигающем ступни песке, пытаюсь ухватиться за его ноги и улететь с ним, но тут резкий рывок и падение в никуда…

Сердце стучит как бешеное. Так, что кажется, еще немного – и оно выпрыгнет. Помчится галопом за ним. Холодный пот ручьем стекает по спине, пижама промокает мгновенно.

Я смотрю непонимающим взглядом на часы, стрелки которых показывают одиннадцать часов дня. Меня всю трясет изнутри, что-то непонятное скребется в районе сердца острыми когтями, как кошка. Это что-то мешает дышать, сдавливает горло, причиняя острую боль. Недолго думая, накидываю на плечи халат, трясущимися руками завязываю пояс и отправляюсь в душ. Как ни стараюсь прийти в себя, дурное предчувствие меня не покидает…

Не пойми откуда появляется резкая головная боль, полная растерянность и в завершение – дикая злость. Все чувства обострены до предела, они будто перемешались, превратились в один огромный комок, который застревает в груди и причиняет чудовищную боль. От ужаса, что меня охватывает, в голове появляется вереница мыслей, и я не знаю, за какую ухватить.

Переодевшись в домашние лосины и модный свитшот с цветочным орнаментом, отправляюсь на кухню в надежде, что, может, в присутствии родных на душе полегчает. Родителей застаю за завтраком: папа пьет крепкий чай без сахара и читает новости на планшете, хмуря поседевшие брови, а мама сидит рядом и сооружает для него очередной бутерброд. Мне кажется, или у моих родителей снова конфетно-букетный период? Неважно. Я рада за них.

– Всем доброе утро. – Хотя я бы так не сказала.

Не спеша подхожу к фильтру с водой, наполняю граненый бокал с ярко-желтым подсолнухом, чтобы утолить жажду и хоть немного успокоиться. Необъяснимая и неясная тревога не дает мне покоя, и, недолго думая, я набираю номер Марка, но он вне зоны доступа. Набираю снова и снова, а потом вдруг слышу голос телеведущей, который заставляет мое тело буквально на мгновение превратиться в каменное изваяние:

– Экипаж рейса Владивосток-Москва, круживший в небе над аэропортом лишних полтора часа, принял решение об аварийной посадке. Из-за отказа переднего шасси пилотам пришлось сажать самолет на аварийную полосу, залитую пеной. Борт приземлился удачно, среди пассажиров и членов экипажа… – дальше я ничего не слышу, в ушах стоит шум неисправного двигателя (я прекрасно помню этот противный звук, еще с полетов на авиатренажере), перед моим взором стоит размытая: картинка Boeing 737 с задранным вверх хвостом. Покореженный нос окутан пеной так, что не видно кабины пилотов, она скрыта от людских глаз. От двигателей идут густые пары дыма, порождающие удушающий страх. Кругом машины скорой помощи и пожарные.

Я не сразу замечаю, как граненый стакан с грохотом вылетает из ослабевших рук и вдребезги разбивается о кафельный пол. На осколки разбилось и мое хрупкое сердце.

Меня всю трясет, а перед глазами будто пелена едкого дыма. Она появляется словно наяву, от этой яркой галлюцинации становится тяжело дышать. Что делать дальше? Как жить, когда часть тебя, часть твоей ранимой души, сердца в беде…

– По данным Росавиации, посадка была жесткая. Пилотам пришлось отказаться от шасси. Пассажиров эвакуировали по надувным трапам…

Жесткая… одно только слово навевает непреодолимый ужас. Жесткая посадка может означать только одно – множество травм и ссадин, и это в лучшем случае. Марк и капитан были в самом эпицентре, в носовой части. Вся мощь удара досталась им.

На ватных ногах опускаюсь на пол, громко всхлипываю, совершенно позабыв, что не одна, трясущимися руками пытаюсь набрать Марка. Телефон выпадает из рук, с грохотом отлетает в сторону холодильника. Я ползу на коленях, в чертовых лосинах скольжу, как корова на льду, и напрочь забываю про осколки стекла на полу, что могут впиться в руки и ноги. Плевать. Мне нужно услышать его голос, просто необходимо. Трясущимися руками беру телефон и снова пытаюсь ему позвонить. «Абонент вне зоны доступа сети», – вещает милый голос девушки, вызывая у меня истерику. Я чувствую, что кто-то подхватывает меня на руки, улавливаю, папин аромат. Все как в детстве, когда мне было больно, он также брал меня на руки и укачивал, как маленького ребенка, пока я не засыпала. Так и сейчас… он прижимает меня к своей сильной надежной груди, ласково шепчет на ухо: «Тише, тише, все будет хорошо, доченька».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Не будет папа, если не будет его», – думаю я, даже не надеясь так быстро успокоиться.

Мама дает новый стакан с водой, но у меня не получается сделать и глотка. Выходит совсем плохо, зубы стучат о стекло, капли катятся по подбородку, но мне плевать. Я стараюсь пить, глупо надеясь, что успокоюсь. Краем уха сквозь толщину защитного панциря слышу голос папы. Он разговаривает с кем-то по телефону, но я не могу уловить суть, не понимаю ни одного слова. Только голос… родной и успокаивающий.

– Жень, я на громкую связь поставил. Повтори, пожалуйста, что ты мне только что сказал.

Мой любимый папочка, самый лучший на свете, позвонил Евгению, лучшему другу Марка. Конечно, тот, наверно, уже все узнает, но вряд ли расскажет подробности. Так… поверхностно.

– Лисенок, ты меня слышишь? – звучит знакомый голос с нотками волнения.

– С… слышу, Жень… он… он… жив? – произношу, глотая слезы.

Не могу, как же больно становится на душе от одной только мысли.

– Лиза, ну конечно жив. Это всего-то посадка самолета, ну да, отказало шасси. Но тебе ли не знать, какой Марк пилот? Да и капитан его? Они совершили чудо, посадив эту птичку без потерь. Ты можешь спокойно гордиться своим мужем. Ну а то, что дозвониться не можешь? Так и не пытайся…

– Т… ты что такое говоришь? Я не могу… я должна…

– Знаю, Лиза. Но не дозвонишься до него в любом случае, как бы ни старалась. Я позвонил куда надо, все хорошо. Все живы. Сейчас он будет на работе, может, вечером и то поздним, вернется домой. Ситуация так себе, поэтому им еще писать кучу бумаг. Ты же знаешь, какая это волокита, писать все подробно от начала рейса и до конца. А это восемь часов в небе, Лисенок. Понимаешь?

– Д-да. Спасибо, Жень.

– Не за что. Не волнуйся, он позвонит сразу же, как только освободится.

– Я поеду к нему и буду ждать, – выпаливаю прежде, чем успеваю подумать.

Сейчас я уверена, что нужна ему так же сильно, как он мне.

– Ты уверена? – интересуется лучший друг моего мужчины.

– Д… да.

– Я недалеко от твоего дома. Могу отвезти. Поедешь? – Это так похоже на Женю, весельчак и балагур, но всегда придет на помощь.

– Да. Спасибо, Жень.

– Тогда у тебя пятнадцать минут на сборы.

– Хорошо. – Я сбрасываю вызов и бегом несусь в ванную комнату, умываюсь холодной водой, чтобы хоть как-то освежить эмоции и вытравить из головы дурные мысли. Благодаря разговору с Женей и его веселому настроению, мне стало немного легче. В памяти снова и снова прокручиваю все, что произошло с того момента, как я зашла на кухню и – о Боже! – мама… папа. Как я могла про них забыть? Дуреха, блин.

Вытерев полотенцем лицо, несусь сломя голову на кухню и замираю в дверях с широко распахнутыми глазами. Сердечко, которое только-только успокоилось, снова начинает грохотать и рваться наружу. Передо мной снова не лучшая картина, заставляющая пережить адские минуты. Папа сидит на прежнем месте и тихо считая капает в бокал с водой валерьянку, после протягивает его заплаканной маме. Она берет трясущимися руками, похуже, чем у меня, выпивает. Неужели, когда она давала мне пить, у нее уже тряслись руки от волнения? Скольжу тревожным взглядом по столу, вижу валерьянку и блистер с таблетками. Первая мысль – сердце.

По моему лицу снова текут горькие слезы, но на этот раз от стыда. Как я могла, особенно после всего, что они для меня сделали, забыть про них? Кажется, сегодня я пролью весь свой годовой запас. Я иду к ним и резко падаю, больно ударяясь коленями о пол. Недолго думая, кладу голову маме на колени и обнимаю ее что есть сил.

– П… простите меня, п… пожалуйста. Со мной одни беды, – мои слова звучат бессвязно, жгучей болью отдаваясь в груди.

– Все хорошо, принцесса, – мама ласково гладит меня по голове, как раньше, не переставая лить горькие слезы. – Марк – наша семья, и мы тоже переживаем за него.

– Я знаю… знаю. Просто не была готова к такому.

– К такому нельзя подготовиться, Лиза, – тихо произносит папа, присоединяясь к маме.

Папа, любимый мой. Как всегда, уверенный в себе, тыл и защита семьи. Несмотря на случившееся, держится как кремень.

– Да, ты прав, – всхлипываю, вытирая слезы.

– Собирайся, скоро Евгений подъедет, а ты красная как рак.

– Папа! – Ну вот, шуточки. Зная отца, могу сказать, что все будет хорошо.

– Принцесса, собирайся, – пока мы с папой обмениваемся взглядами, слышу тихий мамин голос, каким она в детстве читала мне любимые сказки. Именно такой бархатный и ласковый голос рассказывал мне о счастливом будущем принца и принцессы.

Снова ванна, снова умываюсь холодной водой. Бегу в свою комнату, достаю спортивную сумку из-под кровати и кидаю в нее все, что может понадобиться в течение нескольких дней. Меняю лосины на рваные джинсы и накидываю сверху кожанку. В коридор выхожу спустя пять минут и вижу Женю, он уже здесь. Видно, что он тоже переживает за друга, но старается этого не показывать. Эх, мужчины.

– Здравствуйте, госпожа Воскресенская.

Он отвешивает низкий поклон, давая понять, что он все еще мой личный холоп. Клоун, вот кто он. Так уж получилось, что раньше, если мне надо было что-то срочное, а Марк находился в командировке, Женя всегда становился моей палочкой-выручалочкой.

– Поправочка. Мисс Аникина, – протягиваю ему свою спортивную сумку, набитую битком, и мило улыбаюсь.

– В смысле? Аникина? – Он смотрит на меня как на сумасшедшую, и я понимаю, что впервые за это утро мне хочется смеяться. От души.

– Вот так. Развелись… давно еще. Разве ты не знал? – голос звучит глухо, заставляя даже меня удивиться.

Больно, слишком больно мне об этом думать. Позорно прикусываю нижнюю губу и стыдливо отвожу взгляд. О, сандалики. Надо их взять, все-таки лето. Пока упаковываю сандалики в пакет, слышу, как Женя разговаривает с папой.

– Она что, ничего не знает еще? – Нет, я не подслушиваю, просто это было сказано ну очень громко. Прямо очень… скорее специально, чтобы одна девочка узнала одну тайну.

– Не знаю что? – Смотрю то на папу, то на Женю. Но никто из них не спешит мне ничего рассказать.

– Жень? – произношу грозно и изо всех сил стараюсь испепелить его взглядом.

– Нет, Лисенок. Этого от меня ты не услышишь. – Он поднимает руки, сдаваясь. Чертики в его глазах танцую самбу, дьявольская улыбка расплывается по лицу, а затем он просто уходит.

– Женя, стой, – кричу ему вслед, пока он направляет в сторону лифта.

– Я жду тебя в машине, – доносятся его слова, когда он сбегает по лестнице.

– Папа? – Смотрю на него глазами олененка, желая узнать не мою тайну, надеясь, что сработает, как раньше.

– Он не подписал документы на развод, – произносит папа, мягко улыбаясь.

Я так и думала, что папа все расскажет. Он просто не может поступить со своей маленькой принцессой по-другому. Встав на носочки, целую его в колючую щеку и почти выхожу из квартиры. Но что-то щелкает в моей голове, заставляя остановиться у двери и обернуться в сторону папы. Он стоит, скрестив руки на груди, широко улыбается. Мне сейчас кажется, или он смеется надо мной? Над тем, что до меня слишком долго доходит информация.

– Он что? – мепчу сиплым голосом, не спуская цепкого взгляда с папы.

– Вы еще женаты, Лисенок.

– Уи-и… О Боже! – Забыв про возраст и воспитание, кидаюсь папе на шею. Он крепко обнимает меня и громко смеется, в голос. Как давно я не видела его таким счастливым.

– Спасибо, спасибо. – Целую его в колючие щеки, плача и улыбаясь от счастья.

– Беги уже.

Находясь в машине Жени, я расцветаю самой настоящей счастливой улыбкой, даже несмотря на то, что утро ничего хорошего не предвещало. Он искоса смотрит на меня и тихо смеется, прикрываясь кашлем.

– Рассказал? – интересуется с предвкушением и смотрит на меня искоса, отвлекаясь от дороги.

– Да-а-а-а… – довольно протягиваю, как маленький ребенок.

– Так и знал, не сможет смолчать.

Дома у Марка оказываюсь в обед и за время ожидания успеваю навести порядок и приготовить ужин из тех продуктов, что купили с Женей, заехав по дороге в магазин. Смотрю на часы, уже поздно, а Марка еще нет. Грустно вздохнув, беру плед и, укутавшись, ложусь на диван, подпирая щеку ладошками. Не замечаю, как засыпаю, будит меня щелчок входной двери.

Марк приехал.

Глава 21

«До тех пор, пока ты веришь в меня,

я всегда буду возвращаться к жизни»

Лиза

Резко подрываюсь, роняю на пол теплый плед и сломя голову несусь в коридор встречать любимого мужа. Правда, несусь недолго… стоит мне встать с дивана, как я спотыкаясь о плед и с грохотом валюсь на пол. От стыда моментально заливаюсь краской и прячу смущенный взгляд за распущенными волосами.

Не хочу, чтобы наша встреча после долгой разлуки произошла именно так. Но, видимо, у судьбы другие планы… снова.

Подъем мне дается нелегко. Ноги запутались в пледе. Сижу попой на полу и, дергаясь, пытаюсь как можно быстрее избавиться от пледа, что буквально несколько минут назад меня согревал, и я была не против, а вот сейчас он дико раздражает. Тихо ругаясь не совсем красивыми словами, не сразу замечаю, что уже не одна. Беззаботный, заразительный, безумно родной и любимый смех заставляет закрыть лицо руками и взвыть от позора. Как неудобно-то получилось. Хотя о чем это я? Ему вроде все нравится.

Собираю крупицы достоинства, моргаю несколько раз и, резко развернувшись к Марку лицом, усаживаюсь по-турецки на тот самый плед. Марк стоит у входа в гостиную и, запрокинув голову, заразительно смеется. Я смотрю на него, такого расслабленного и счастливого, и понимаю, что все сделала правильно.

Я должна быть здесь, с ним!

Чувствую, как от этой картины внутри меня зарождается тепло. Маленький огонечек, что не погиб тогда, когда я была на грани, сейчас разгорается жарким пламенем. Я смотрю на любимого мужчину заинтересованным взглядом и чувствую, что, помимо тепла, которое дарит огонь внутри меня, есть что-то еще. И от этого что-то еще я начинаю плакать, тихо поскуливая. Он замечает, он всегда замечал резкие смены моего настроения, медленно подходит, будто боясь, что я убегу. Было бы только куда.

– Лисенок? – спрашивает тревожно, присаживаясь рядом со мной.

Он не берет меня за руки, как раньше. Просто сидит рядом и тревожно смотрит, ждет.

– Я чувствую, – всхлипываю, торопясь вытираю слезы и одним резким движением обнимаю Марка за шею.

Мне это надо. Очень надо.

Он обнимает крепко, я чувствую, как он вдыхает аромат моих волос и нежно улыбается. Расслабляется. Мы сидим так несколько минут, а потом он отстраняется, шершавыми пальцами проводит по щеке, едва касаясь кожи, но стирая слезу.

– Что чувствуешь? – шепчет тихо, успокаивающе.

– Желание, – смотрю в любимые глаза, которые после моих слов заволакивает пелена безумия, неверия, и улыбаюсь.

Марк осторожно отодвигает прядь моих волос, что упала на глаза, а у меня сердечко начинает биться в бешеном ритме, когда я вижу в его взгляде нежность вперемешку с безграничной любовью. Кожу на пальцах и губах покалывает, ужасно хочу его обнять и поцеловать. Не выдерживаю нежных и таких родных гляделок, первой тянусь к его губам.

Обнимаю, касаюсь манящих и желанных губ своими. Его губы сладкие как мед. Набравшись смелости, дерзко обвожу верхнюю кончиком языка, заставляя его рычать. Одну руку он кладет на мою поясницу и притягивает к себе, давая почувствовать всю мощь его желания. Другой рукой зарывается в мои распущенные волосы и, намотав их на кулак, запрокидывает голову назад, оголяя шею. Я успеваю заметить, как его глаза поглощает тьма желания, замечаю, как в них кипит мощнейшим гейзером страсть. Чувствую, как остатки нерешительности покидают его и меня тоже.

Он набрасывается на меня, как проголодавшийся зверь, долгое время плутавший по лесу без крошки во рту. Я чувствую его торопливые прикосновения к моему хрупкому телу, они взрывают сознание на миллиарды ярких огней и уносят в прошлое.

Страха нет, его место заменило неожиданное желание повторять это снова и снова. Боязнь ушла, теперь есть ожидание и предвкушение сегодняшней ночи

Его губы такие горячие и страстные. Он целует меня везде, куда только может дотянуться, но особенное внимание уделяет, конечно же, моим губам. Он скучал, и я тоже. Мне безумно хочется этих обжигающих прикосновений ещё и ещё. С каждой секундой, с каждой минутой мое тело требует большего. Внизу живота собирается огненный ком, требующий немедленной разрядки, кажется, еще чуть-чуть – и я взорвусь.

Марк, снова оторвавшись буквально на миг от моих истерзанных поцелуем губ, проводит дорожку поцелуев от виска к шее, заставляя меня улыбаться. Придерживая сильной рукой за спину, аккуратно опускает на все еще теплый плед, который валяется кучей на полу. Внимательно заглядывает в глаза, нависая надо мной, и, увидев в них необъятное желание, вновь приникает к моим уже довольно опухшим от поцелуев губам.

Мы сливаемся в простом поцелуе, который постепенно набираем обороты и становится страстным.

Это тот самый поцелуй, в котором неважно, кто доминирует. Сейчас мы едины, одно целое. Мы отдаемся нежным ласкам, неописуемому наслаждению, напрочь теряем контроль над своим сознанием. Есть только чувство. Сумасшедшее и обжигающее.

Я обнимаю его со всей силой, что есть во мне, прижимаюсь, желая слиться воедино. Желаю раствориться в его сильном и таком горячем, желанном теле. Руки сами тянутся к пуговицам на его рубашке, хочу как можно скорее освободить его от лишних вещей. Почувствовав мои торопливые действия, Марк резко отстраняется и снимает ее, откинув куда-то в сторону. Кончиками пальцев хватается за мою толстовку и нежно, не спеша, не разрывая со мной зрительного контакта, начинает поднимать ее вверх. Этот процесс кажется таким долгим, но таким возбуждающим. Избавив меня от толстовки, он сразу же припадает к моим губам, словно зависим от них.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я прикасаюсь грудью к его сильному телу, заново рождая в себе горячее и страстное чувство, которое заполняет и поглощает сознание, как раньше.

Мы оба чувствуем возбуждение тел, прижимающихся, сплетающихся друг с другом. Только мне этого мало, я хочу большего. Обхватываю ногами его бедра и прижимаюсь к губам в еще более страстном поцелуе. Не знаю, как так получается, но спустя время мне кажется, что мы пожираем друг друга, как любимый десерт, который хотят отнять. Вот настолько мы соскучились по нам.

Тянусь руками к форменным брюкам, торопясь расстегиваю бляху и тяну собачку на молнии вниз. Оттягиваю резинку боксеров и провожу ноготками по твердому члену. Он начинает рычать от удовольствия, прокладывая дорожку горячих обжигающих поцелуев от шеи к груди, заставляя меня стонать в унисон и выгибаться дугой. Желая доставить ему удовольствие, обхватываю пальцами член и начинаю медленно и плавно двигать вверх и вниз. Расплываюсь в улыбке, когда чувствую, как он начинает глубоко дышать, с его губ срывается сладостный стон, по телу пробегает сладкая дрожь.

Он хочет того же, чего и я…

Отстранившись на миг, Марк чертыхается, резко подхватывает меня на руки и несет в ванную. Ставит на теплый пол, включает в душе почти горячую воду и возвращается ко мне, чтобы медленно раздеть не только обжигающими руками, но и горящими глазами. Он с упоением целует мою грудь, посасывает и нежно покусывает возбужденные соски, заставляя тело плавиться от его страстных прикосновений. Марк приподнимает меня за бедра, я взвизгиваю, не ожидая такого подвоха, а он, тихо смеясь, направляется в душ под горячие струи.

Вода стекает по нашим обнаженным телам, так идеально подходящим друг другу. Он обнимает нежно и прижимает к себе бережно, словно старается запомнить этот момент. А я вижу его возбужденную плоть, чувствую себя желанной и сексуальной. Но он не торопится…

…Кончиком языка прикасается к моей шее, вызывая легкий озноб и мурашки, доводя до исступления. Скользит по основанию шеи к хрупкому плечу, оставляет влажный след и нежно-нежно покусывает его, срывая с моих уст еле слышный стон…

…Разворачивает меня за плечи спиной к себе, подушечками пальцев скользит от низа живота к моей груди. Это естественное зрелище настолько возбуждает, что я тоже дотрагиваюсь до своей груди и пальцами начинаю рисовать круги вокруг соска. Он рычит, кусает мое плечо и сразу целует…

…Другая рука спускается между моих стройных ножек. От касания его слегка шершавых пальцев там я ощущаю мокроту и приятную тяжесть внизу живота. Мне хорошо. По-настоящему хорошо. Марк дразнит, развратно играя пальцами с моими нижними губками. Целует мочку уха, просовывает один палец внутрь и начинает двигать туда-сюда, заставляя меня стонать в голос. Его палец продолжает свои движения внизу, проникая раз за разом все глубже и глубже, практически доводя меня до безумия. Марк снова целует плечо, затем прокладывает дорожку обжигающих поцелуев по позвонкам к моей попке. До меня не сразу доходит, что он стоит на коленях и разворачивает меня лицом к себе. Я впиваюсь ногтями в его плечи и вижу затуманенный взгляд, обращенный на мои половые губки. Он без стеснения целует меня прямо туда, заставляя меня затаить дыхание, а потом медленно проводит языком вокруг них, вырывая из меня сладостный стон. Улыбнувшись, Марк снова целует там, и я опять издаю громкий стон, крепко впиваясь пальцами за его плечи, оставляя следы от ногтей. Он начинает страстно целовать мои губки и посасывать клитор, не переставая двигать пальцем внутри меня. Из меня вырывается уже не просто стон – крик. Я кусаю губы практически до крови, чувствуя, как глаза закатываются от наслаждения, и спустя мгновение скатывается слеза от первого настоящего оргазма за два года. В голове стоит звон, и я слышу каждый удар наших сердец.

Чувствую себя птицей Феникс – восставшей из пепла и начавшийся заново жить.

Из душевой Марк выходит первым и, взяв полотенце, возвращается ко мне, уставшей и измотанной. Укутывает меня им, как маленького ребенка, и на руках относит в нашу постель.

Я счастлива, по-настоящему счастлива.