Текст книги "Сияющий ангел"

Автор книги: Татьяна Веденеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Ну, это понятно. Я же слепой, – прокомментировал Андрей.

– Нет, это здесь не при чем. Кстати, вам недолго осталось быть слепым.

– Правда? – Анна невнимательно слушала все, о чем Ия говорила раньше, но это её взволновало.

– Да, – просто ответила Ия.

– А, может, вы и мне что-нибудь скажите? – попросила Анна.

– Хорошо, давайте попробуем. Только я не обещаю, что получится. Дайте мне ваши руки.

Анна протянула руки. Ия взяла их и тут же резко отдернула ладони.

– Что-то не так? – Анна испугалась.

– Какая-то сильная вспышка в глазах, такого не было раньше. Я от неожиданности испугалась, – виновато пояснила Ия. – Давайте еще раз попробуем.

Ия закрыла глаза и молча держала Анну за руки. Прошло минуты три. Ия открыла глаза, лицо ее покрылось потом.

– Ну и что? – с беспокойством спросила Анна.

– Вы очень противоречивый человек. С одной стороны, безумно ранимы и обидчивы. С другой – очень сильны, как кремень. Но кремень – это плохое, неудачное сравнение.

– Тогда может гранит? – решила подсказать Анна.

Ия качнула головой.

– Нет. Вы больше похожи на капрон.

– Капрон? – переспросила с удивлением Аня. – Шутите? Разве капрон «сильный»?

– Я неточно выразилась. Хотя сравнение подобрала правильное. Я сейчас поясню, что имела в виду. Конечно, капрон легко воспламеняется и запросто может пустить петли. Это все равно, что ваша ранимость и обидчивость. Но с другой стороны – он очень прочный. Его невозможно разорвать, сколько бы ни тянул. Вас ожидает участь капрона. У вас впереди испытание на прочность.

– С чего вы взяли? – с легким раздражением спросила Анна.

– Но вы же сами недавно сказали, что готовы вынести любые испытания, лишь бы… – Ия остановилась.

Анна пыталась вспомнить, когда это она могла такое сказать, но не вспомнила.

– И что все это значит? – она была разочарована.

Ия внимательно посмотрела на девушку, как будто бы примеряла, стоит ей объяснять подробности или нет. Потом неожиданно смутилась и быстро заговорила:

– Наверное, я что-то не то говорю. Извините. Я просто еще сама многого не понимаю. Простите.

Не допив кофе, Ия поднялась и чуть не плача, вышла из кабинета.

– Странная клиентка, – сказал Андрей. – Ты, Нюточка, голову ерундой не забивай.

– Но она же сказала: ты будешь видеть!

– Мы и без нее это знаем, – уверенно сказал Андрей.

– Да, ты прав. Конечно, ты будешь видеть, – а потом, сразу сникла. – Но мне почему-то страшно, Андрюша.

– Нюточка, может, хватит на сегодня, уже поздно. Поехали домой, работяга ты моя. Тем более, сегодня Гарик с ребятами придут.

– Ой, я и забыла совсем. А что мы заказывали приготовить Ларисе Ивановне?

– Не знаю, Нюточка. Это ты там изощрялась.

– Представляешь, не помню, – Анна засмеялась. – Все, поехали.

* * *

Прошло три дня с того момента, как Андрею сделали операцию. Все это время глаза были забинтованы. Завтра должны снять повязку. Завтра решающий день. Андрей не мог найти себе места. Он специально отправил Анну пораньше домой. Правда, сделать это было не так-то просто, та ни в какую не хотела уходить. С мамой он разобрался в два счета. Полина Викторовна просто плакала все эти дни. Не то от радости, не то от переживаний, а может, от того и другого вместе взятого. Александр Станиславович был только однажды, в день операции, общался с профессором, который лично оперировал. О чем была беседа, Александр Станиславович не говорил, только, выйдя от профессора, подошел к Андрею и сказал:

– Ты, Андрюша, главное, верь. А еще при любом исходе помни, что впереди длительный период восстановления и при необходимости – повторная операция.

– Повторная? – эхом отозвался Андрей. – Что, такие плохие результаты обследования?

– Да нет, – Александр Станиславович смутился, поняв, что сболтнул лишнего. – Это я так, на всякий случай. Просто будь мужиком, – и, не глядя на Андрея, похлопал его по плечу.

Сейчас, вспоминая этот разговор, Андрей, сидел в холле больницы, все гадал, удачно прошла операция или нет. Ну неужели все впустую? Неужели события последних месяцев, так внезапно обрушившиеся на него и так в корне изменившие его жизнь, – это просто прихоть судьбы, случайная нелепость?

Но разве такие совпадения просто так происходят? А ведь все началось с подвала, где он впервые столкнулся с Анной. Вернее, подвал был потом. А вначале…

С самого утра того дня он чувствовал, что должно что-то произойти. Потому что ночью ему приснился сон. Тот его сон. Где бесконечность, где много красок, где сияющий ангел, где пожирающая бездна внизу и манящая, сверкающая дорога-серпантин в вышине. Что-то в этом сне было не так, как обычно. Когда он проснулся, то не мог вспомнить подробности. Но потом его все время преследовала какая-то странная мысль, что он непременно должен спуститься в подвал. Ему там совершенно нечего было делать. Но после обеда эта идея стала просто навязчивой. Он подумал, что ничего не случится, если он спустится и пройдет по подвалу вперед и назад. Никому ничего не сказав, Андрей так и сделал. И когда возвращался к лестнице, чтобы подняться наверх, то был уверен, что сходит с ума. Ничего не произошло. И после того, как эта мысль утвердилась в сознании, появилась Анна.

“Анна. Аннушка. Анечка. Анютушка. Анюта. Нюта. Нюточка. Господи, ну неужели это правда, все, что происходит сейчас?”

Он даже в самых смелых мечтах не мог предположить, что ему позволено будет любить такую женщину. Да что там любить, просто встретить. А уж надеяться на взаимность… Куда уж там. Но спроси, за что он любит ее? Он не сможет объяснить. Так же, как невозможно объяснить, за что нам нравится восход, чем нас манят звезды, почему мы готовы бесконечно вдыхать неповторимый аромат цветущего сада, чем восхищает капелька утренней росы на нераскрывшемся бутоне цветка, почему так тревожит соловей и так радует взор радуга. Все это нельзя назвать одним словом «красиво». Это все божественно и совершенно, как сама любовь.

Андрей улыбнулся своим мыслям. Все получится. Он будет видеть. Интересно, как это – видеть? И что, тогда не нужно будет все время вслушиваться и запоминать расположение предметов в комнатах, на улице? Он сможет увидеть Нюточку, маму, всех людей. Он даже сможет увидеть себя? Себя. Какой он? Говорят, красивый. Как это – красивый?

Мысли прервала дежурная медсестра. Она окликнула его и попросила зайти к себе в палату: сейчас потушат свет.

“Глупая «зрячая». Причем тут свет? Я и свет пока несовместимы. Пока. Завтра. Все случится завтра”.

* * *

Виталик уже знал все, что произошло с Анной за последний месяц. Инга рассказала. Она побывала у Анны в салоне, и та выболтала ей все свои последние новости. Виталик не мог поверить в то, что происходило. Как же так вышло? Как можно было сменить его на того урода?

“Тоже еще мне красавица и чудовище”.

Все это время он пытался встретиться с ней, но все усилия были напрасны. Во-первых, она все время была с Андреем. Во-вторых, ее продолжали «пасти», как потом выяснилось, папочкины люди. Ко всему прочему, она перестала появляться в прежних местах, забросив при этом друзей. Теперь она общалась только с друзьями слепого. Ну нет! Он определенно должен был еще раз с ней объясниться. Разве так запросто можно взять и разорвать отношения?

Самое страшное заключалось в том, что, потеряв Анну, он в нее наконец-то по-настоящему влюбился. Вначале он думал, что просто злится, но чем больше проходило времени, тем сильнее хотелось все вернуть.

Виталик подъехал в шесть утра к дому девушки, оставил машину на проезжей части. Он уже знал, что Андрея нет, что тот в больнице. Предыдущие попытки увидеться не удавались, все время что-то мешало. То вездесущие охранники – Виталик их уже распознавал чуть ли не по запаху. То консьержи не пропускали его, говоря, что не велено впускать. Он дождался, когда дежурил консьерж, знавший его в лицо. Проскользнув мимо него, приветливо махнув рукой и сказав: “Проведаю подругу”, – кинулся к лестнице. Другого случая могло не быть. Поэтому на сей раз решил подождать ее в подъезде. Обычно в восемь утра Анна ехала в салон, и он решил, что лучше недоспать, но довести это дело до конца.

Виталик уселся на подоконник в подъезде и замер в ожидании.

* * *

Для Анны сегодняшний день был решающим. Она практически не спала всю ночь. Писала статью для музыкальной странички в газету Зои Васильевны. Это ее отвлекало от мрачных мыслей и не давало думать о результате операции. Несколько раз за ночь она созванивалась с Гариком, чтобы уточнить некоторые нюансы и музыкальные заморочки. Гарик охотно отвечал. Ему очень хотелось узнать, как сегодня чувствовал себя Андрей, но что-то удерживало от вопросов. Он ощущал, какое напряжение исходило от девушки.

К Анне он по-прежнему относился очень трепетно. Каждый раз волновался, когда видел ее, но старался держать себя в руках. Анна, напротив, вела себе непринужденно и очень по-дружески. После очередного звонка, где-то в районе трех ночи, Гарик не выдержал и попросил:

– Анечка, ты обязательно позвони мне завтра, чтобы я знал как там все прошло.

– Конечно, Гарик, позвоню.

– Ну, ты там как вообще?

– Спасибо, держусь, – не очень уверенно ответила она.

Больше Гарик ничего не стал спрашивать, чтобы не нервировать Анну.

Подремав несколько часов, Аня поднялась, приняла душ, выбрала самый лучший наряд и, собравшись, села на диван в ожидании девяти часов. В девять она поедет к Андрею. В десять снимут повязку. Сидеть просто так было невыносимо, но и заниматься чем-то не было сил. В восемь позвонила в редакцию. Трубку сняла Катерина.

– Анечка, милая! – Катя была необыкновенно рада. – Как ты там, как Андрюша?

– Еще не знаю. Я заеду к вам после часа, завезу, как договаривались, статью.

– Какая ты умница, как ты умудряешься все успевать? Это же так сложно совмещать. И салон, и журналистика. Я просто восхищаюсь тобой.

– Я не задумываюсь о том, как это сложно, поэтому, наверное, и получается.

– Будем ждать тебя с нетерпением. Вот все обрадуются.

Анна вспомнила, как заехала на следующий день после разговора с отцом в редакцию и сообщила о том, что вынуждена уйти. Зоя Васильевна была просто в шоке. Аня поспешила ее утешить, сказав, что будет продолжать вести те рубрики, которые выбрала для себя. Они же могут выходить не каждый день. И две статьи в неделю она с легкостью напишет. Пришлось им рассказать и об Андрее. Все были как громом поражены. Вначале не поверили. Уж больно история была невероятной. Но когда несколько дней спустя Анна, доставляя очередную статью, приехала с Андреем, все просто ахнули.

Сейчас все это было позади. Все вместе с Анной ждали результата операции.

Потеряв терпение, девушка решила выйти раньше. Лучше потом подождет полчаса. Она подошла к окну, выглянула во двор. Ее машину уже подогнал водитель. Анна увидела его и помахала рукой, он просто кивнул. Невдалеке стояла другая, уже известная ей машина. Девушка была благодарна отцу за заботу. Правда, вначале ее это злило, но потом, все взвесив, она перестала возражать, тем более, что на днях ей показалось – где-то позади машина Виталика. Она, конечно, могла ошибиться, но ей был памятен их последний разговор.

* * *

Виталий, услышав, как щелкнул замок на верхней площадке, весь встрепенулся. Он поднялся с подоконника и перегородил собой лестничный пролет. Он знал, что девушка всегда спускается по лестнице.

Анна и так была не в лучшем расположении духа, а увидев стоящего на пути Виталика, просто сникла. Какое-то мгновение она размышляла, не вернуться ли назад и не позвонить ли ребятам, но, прикинув, что не успеет так быстро открыть дверь, медленно стала спускаться вниз.

– Ну, здравствуй, любимая! – Виталик хотел сказать как можно нежнее, а получилось с иронией. Нет, он определенно не умеет говорить сентиментальные фразы.

– Здравствуй, – холодно, не замедляя шага, ответила Анна.

– Торопишься?

– Да, спешу, – девушка старалась отвечать как можно спокойнее, ей не хотелось злить Виталика. Она его боялась.

– Надо поговорить. Мы кое-что не выяснили до конца. Как-то мы расстались не по-людски. Есть некоторые неясности.

“Только не сейчас. Ну почему он выбрал этот день?”

– А по-моему, все предельно ясно, – Анна остановилась, когда до Виталика оставалось три ступеньки. – Я не люблю тебя.

– Что так? Любила, любила и вдруг разлюбила?

– Ты ошибаешься, я никогда тебя не любила.

– Вот так? А что же тогда ты делала у меня в постели?

– Проводила время. Развлекалась. Впрочем, так же, как и ты. Пусти, я опаздываю, – Анна еле сдерживала себя.

– К уроду своему торопишься? – Виталик, напротив, совершенно потерял над собой контроль.

– Не твое дело.

– Очень даже мое.

Анна уверенно шагнула вниз, с намерением оттолкнуть молодого человека. Виталик ловко схватил ее за руку и сильно сжал.

– Пусти, мне больно, – Анна стиснула зубы.

– Мне тоже, – Виталик подтащил ее к себе. Девушка отвернулась от него. – Уже и противно? Ты помнишь, что я тебе сказал? На всякий случай напоминаю. Ты будешь или со мной, или ни с кем.

В это время внизу послышались шаги. Виталик моментально прикрыл Анне рот ладонью и заглянул в лестничный пролет. Поднимались двое мужчин. Виталик без труда узнал их.

– Слушай меня внимательно. Если скажешь им про меня хоть слово, пеняй на себя. Твоему уроду конец, поняла?

Анна кивнула.

– Скажешь, что замок заел, не могла дверь закрыть.

Виталик убрал руку и быстро поднялся на следующий этаж. Анна осталась стоять, соображая, как поступить. Если она сейчас про него скажет, ему несдобровать. На миг ей стало жалко Виталика. Мальчишка… Потом она просто подумала, что ей некогда объясняться. Она опаздывает в больницу. Аня глубоко вздохнула, вымученно улыбнулась и пошла вниз.

– Анна Александровна, что там у вас? Вроде уже собирались выходить. Мы позвонили домой, телефон не отвечает. Забеспокоились, решили проверить, – сказал один из мужчин.

– Замок заело.

– Вызвать мастера?

– Не стоит. Я просто очень переживаю. С первого раза не могла закрыть. А телефон я слышала, но не стала заходить в квартиру. Все в порядке. Надо было на мобильный позвонить.

* * *

В больницу Анне пришлось ехать окружными путями. Центр был перекрыт. Видимо, ждали высокого гостя из столицы. Она опаздывала и очень нервничала. В больницу приехала на полчаса позже обещанного. Андрей вышел на улицу. Вокруг больницы был парк, и он попросил довести его до ближайшей скамейки. Он переживал. Нюта гоняла по городу на огромной скорости. Мало ли что? Послышался звук мотора. Она. Андрей поднялся. Анна остановилась у входа, вылетела из машины и кинулась к Андрею. Он обнял ее.

– Что случилось, Нюточка? Ты вся дрожишь… – Андрей провел рукой по лицу девушки. – И плачешь?

– Я так тебя люблю, – Анна сорвалась.

– Да что с тобой?

– Я переживаю за тебя.

Очень хорошее оправдание, тем более это правда.

– Нюточка, не нужно, а то я сам начну волноваться. Ты же обещала меня поддерживать и всячески подбадривать, – Андрей попытался улыбнуться.

– Лучше скажи, как ты? Тебе все приветы передают, – Анна вытерла глаза. Стало легче. “Ну, Виталик, берегись! Она сегодня же все расскажет отцу”. – Я так по тебе соскучилась. Знаешь, что-то делаю, и все хочется к тебе обратиться, посоветоваться, а тебя нет. Это ужасно. Я без тебя как будто уже и не я.

– Нюточка, ну что же ты как маленький ребенок? Я здесь, я рядом, я скоро вернусь.

– Ой, ну когда же это «скоро» произойдет?

* * *

На крыльцо вышла медсестра.

– Андрей Николаевич, я вас уже обыскалась. Все уже готово, и профессор ждет. Анна Александровна, идемте.

– Уже идем, Светочка, уже идем, – Анна взяла Андрея за руку. – Мне страшно, Андрюша, мне страшно…

В кабинете, помимо профессора, было еще человек восемь. Анна громко поздоровалась со всеми, довела Андрея до стула и тихо отошла к окну. Ее всю трясло.

Андрей сидел с опущенной головой и сжатыми кулаками. На лбу выступили капельки пота.

Профессор, обратившись к собравшимся, спросил:

– Ну что, коллеги, приступим?

Затем обернулся к медсестре:

– Начинайте, Светлана.

Медсестра подошла к Андрею. От нее пахло накрахмаленным халатом вперемешку с больничными запахами.

– Андрей, слушайте меня внимательно, – профессор прокашлялся. – Ваш мозг всегда обходился без зрения, поэтому должно пройти время, пока он поймет, что теперь можно пользоваться глазами. В связи с этим, возможно, на первых порах вы будете видеть все как в тумане. Возможно, вверх ногами, как это бывает у грудных детей в первые недели жизни, возможны еще какие-то отклонения, я не могу предугадать. У каждого индивидуально. Когда снимут повязку, очень медленно откройте глаза. Будет сильно резать. Вам даже может стать плохо. Но это на самом деле хорошо. Значит, все получилось.

– А если не станет плохо? – спросил Андрей вдруг осипшим голосом.

– Так сейчас и посмотрим. Внимание.

Медсестра отошла от Андрея с бинтами в руках.

– Сосредоточьтесь и потихоньку открывайте. С Богом.

Анна подумала, что у нее сейчас выскочит сердце из груди. Она замерла, неотрывно глядя на Андрея.

Андрей медленно открыл глаза. Он молчал.

– Ну что? – озабоченно спросил профессор.

– Ничего, – голосом, лишенным интонации, ответил Андрей.

– Не может этого быть! Что, совсем никаких изменений?

Он подошел к молодому человеку и наклонился к нему.

Анна побледнела. Она не могла в это поверить.

– Да, что-то изменилось, – Андрей еще раз закрыл глаза и снова открыл. – Вокруг все стало немного ярче, но я не вижу, даже силуэтов.

Он опять закрыл глаза, одинокая слезинка покатилась по щеке.

– Мне можно вернуться в палату?

– Да, идите. Пока. Мы еще к вам придем.

– Анна, проводи меня, пожалуйста, – попросил Андрей.

Девушка не могла сдвинуться с места. У нее было такое чувство, словно только что рухнул весь мир, и она одна должна принять решение, как все исправить.

– Анна, я прошу тебя, – повторил Андрей.

– Да, я иду.

Они сидели молча больше часа. Андрей на своей постели, Анна на свободной койке рядом. Тишину нарушила вошедшая в палату Полина Викторовна.

– Андрюшенька, сынок…

Она хотела еще что-то сказать, но сын ее прервал:

– Мама, ничего не нужно говорить, а тем более утешать меня. Пожалуйста.

Полина Викторовна замерла на полуслове.

– Вы побудете с Андреем? Я сейчас вернусь, – Анна решительно поднялась.

– Конечно, Анечка, иди, – сказала Полина Викторовна. Андрей не отреагировал вообще.

Анна направилась к профессору, по пути звоня отцу.

– Как все прошло, Анна? – отец отозвался мгновенно.

– Никак, папа, – Анна начала всхлипывать.

– Что Андрей? – Александр Станиславович сник.

– У него шок. У меня тоже. Я не знаю, что делать. Я сейчас иду к профессору.

– Успокойся, я подъеду через пару часов. Ты в салон поедешь?

– Поеду. Мне здесь тяжело. Я не могу на него смотреть.

– Правильно, иди поработай, отвлекись. Вечером будем думать, что делать дальше.

– Папа, я останусь у тебя, пока Андрей не вернется.

– Хорошо.

Профессор пожал плечами.

– А что вы хотели? Мы не боги. Вы же с самого начала знали, что шансов очень мало.

– Конечно, но мы надеялись… И что теперь? – Анна даже не замечала, что у нее нескончаемым потоком по щекам катились слезы.

– Мы проведем весь запланированный послеоперационный курс. Все равно хоть какой-то, но результат будет.

– Когда можно будет сделать повторную операцию? – девушка была настроена очень решительно.

– Я сейчас не готов ответить. Дайте немного времени, мы понаблюдаем, а там будет видно.

* * *

Прежде чем вернуться в палату, Анна решила выйти на улицу и успокоиться. Она спустилась в парк и стала бродить по пустынным аллеям. За всеми этими событиями незаметно пришла осень. Лето еще пыталось отстаивать свои права, дерзко врываясь в дневное время, но с каждыми новыми сутками отступало под натиском новой хозяйки.

Анна обожала раннюю осень. Когда до увядания природы еще далеко, когда оно еще только угадывается в изменении красок, в удлинении теней, в бесцельном парении паутинок, в одиночном кружении испуганного листка. В другой ситуации она непременно бы присела на скамеечку, и, вдыхая легкую прохладу и едва уловимую сырость, предалась бы мечтаниям. Сейчас ей не хотелось ничего. Мысли были где-то далеко. По асфальту бродить надоело, и она пошла между деревьями.

Закричали птицы. Анна подняла голову и увидела целую стаю, в полнеба, ворон. Было непонятно, летят они куда или просто кружат. Глядя вверх, девушка не заметила, что на её пути оказался старый пень. Она споткнулась и больно ударилась коленкой. Крови не было, но капроновые колготки порвались. Что-то промелькнуло в голове о капроне.

Вспомнила. Та странная клиентка, Ия, кажется, сравнила ее с капроном. Как же она про это сказала? Ее ждет испытание на выносливость, что ли? И то, что ей по прочности нужно стать, как капрон. Сколько бы его не тянули, он не рвется. А может, она права? Может, это и есть испытание? А вдруг это только начало? Но разве та же Ия не сказала, что Андрей будет видеть? Значит, она ошиблась?

Вместо того, чтобы успокоиться, еще больше расстроилась. Надо возвращаться.

Анна не знала, как «повел» бы себя капрон, окажись он в такой ситуации, как она, но для себя твердо решила, что нельзя раскисать, особенно при Андрее. Нужно что-то придумать, чтобы его отвлечь. Как хорошо, что он еще остается в больнице и как плохо, что он в больнице.

* * *

В палату Анна вошла бодрым шагом и, не останавливаясь, направилась к Андрею, присела рядом.

– Была на улице. Погода просто сказочная. Эй, слышишь, что я говорю?

– Слышу, Нюточка, – он заметно успокоился. – Ты бы ехала на работу.

– Да, Андрюша, сейчас. Только я хочу убедиться, что ты в порядке. А вечером я заеду.

– Не надо. Не заезжай, пожалуйста, – Андрей отвернулся от нее. – Я хочу побыть какое-то время один.

– Не падай духом.

– А что тут бодриться? Я же говорил. Я так и знал, что это пустая затея.

– Андрюша, прекрати. Ради меня, прошу.

– Конечно, ради тебя сделаю вид, что никакой операции не было. Что не потрачены бешеные деньги, – Андрей усмехнулся.

– Деньги не при чем. Если понадобится, я отдам все до последней копейки, только бы вернуть тебе зрение.

– Какое благородство!

– Не смей так больше говорить, – Анна повысила голос. – Я не желаю этого слышать. И успокойся сейчас же, а то сидишь, нюни распустил!

– Правильно, Анечка, так его, – отозвалась Полина Викторовна, которая до сих пор тихонько сидела в стороне, молча наблюдая за детьми.

– Хочешь побыть один? Будь. Я тогда вечером поеду к Гарику, вот он обрадуется, – съязвила Анна.

Андрей изменился в лице.

– К Гарику, значит, хочешь?

– А что это ты так занервничал? – Анна встала. – И поеду. Или к Виталику, давненько его не видела. Это же ты хочешь побыть один, а я не хочу. А еще лучше, схожу в казино с подружками и просажу пару тысяч баксов или больше, а заодно познакомлюсь с кем-нибудь.

– Аня, перестань. Я ненавижу этот твой дурацкий тон.

– А я твой.

– Прекрати, а то поссоримся, – серьезно сказал Андрей.

– Поссоримся? Это из-за чего, позволь узнать? Что ты из себя великомученика строишь? А ты спросил, каково мне?

– Тебе? А что тебе? Ты просто потакаешь своим прихотям!

– Ну, знаешь!

– Андрей, что ты говоришь? – возмутилась мать.

– Так, ну все, с меня хватит. До свидания, Полина Викторовна, – Анна быстрым шагом направилась к выходу.

– Нюточка! Постой! – Андрей ненавидел себя. Что за характер!

Анна не остановилась.

* * *

Больше о неудачной операции Андрей не думал. Его охватил неистовый приступ ревности. Такой, что даже свело челюсти. Тут же пробудилась злоба. На кого? В этом он еще не определился. Хотя… Андрей потянулся за телефоном. Сейчас он позвонит Гарику. Он ему все выскажет и все припомнит. Тоже еще мне любвеобильный Дон Жуан.

– Привет, Гарик.

– Шевельков, ну как ты там, рассказывай? – Игорь был очень рад, что Андрей позвонил.

– Без изменений, – зло прокомментировал Андрей.

– Андрон, мне так жаль… Ну, ты не огорчайся. А как Нюта? Она обещала позвонить или, если будет время, заехать.

– Я же просил не называть ее так.

– Старик, ты чего? Ну, сорвалось.

– Почему она должна была к тебе заехать? – у Андрея все клокотало внутри.

– Просто так. Рассказать, как у тебя дела. Андрей, что произошло? Ты цепляешься к каждому слову.

Что у него произошло? Ничего особенного. Просто приступ дурости и безрассудства, заправленный ревностью. Он попытался успокоиться и взять себя в руки. После небольшой паузы уже другим тоном Андрей сказал:

– Извини, Гарик. Мне просто на какое-то мгновенье показалось, что ты хочешь опять…

Гарик перебил его.

– Как ты мог подумать?! Прекрати истерику. У тебя что-то произошло с Анной?

– Поссорились.

– Помиритесь. Какой ты дурак, Андрей. Если бы меня так любили…

– Ладно, все. Пока.

* * *

Из машины Анна набрала номер отца.

– Папа, ты когда в больнице будешь, не заходи к Андрею, ладно?

– Ну и как это будет выглядеть? Анна, что ты там уже придумала?

– Потом расскажу. Я сейчас заскочу в редакцию и поеду в салон. Ты когда будешь дома?

– Часов в восемь.

– Вот в восемь и поговорим.

* * *

В половине восьмого Александр Станиславович распорядился насчет ужина. Анна вернулась домой без четверти восемь. Только она сняла туфли, как раздался телефонный звонок. Отец снял трубку.

– А, Андрей, добрый вечер. – Пауза. – Прости, спешил очень. – Пауза. – А разве Анна у тебя не была? – Александр Станиславович посмотрел на дочь.

– Меня нет, и где я, ты не знаешь, – шепотом сказала она.

– Да нет ее. Я думал, она к тебе поехала. – Александр Станиславович показал дочери кулак. – Мобильник отключен? Хорошо, я попрошу перезвонить ее, когда бы она ни вернулась. До свидания.

– Анечка, ну что еще за баловство? Человек переживает, а ты ведешь себя, как ребенок.

– Не умрет.

– Смотри, чтобы потом хуже не было, – предупредил отец.

– Не волнуйся, папочка, все будет в порядке. Я о другом.

– Понимаю. Про операцию?

– А что о ней говорить. Нужно делать следующую. Ты же не против?

– Что ты глупости спрашиваешь?

– Спасибо, папа. А поговорить я хочу о Виталике.

– О ком?!

– О том, который угрожал мне и Андрею. Забыл?

“Как он мог забыть! Из-за него ведь весь сыр-бор разгорелся”.

– А ты что, видишься с ним?

– Я-то с ним не вижусь. Зато он следит за мной и за Андреем.

– Интересно…

– Па, интересного мало.

– Ну, рассказывай.

– Сначала переоденусь, поем, а потом поговорим.

Александр Станиславович обдумывал все, что рассказала ему дочь. Если бы он не уезжал, то отнесся бы ко всему с легкой иронией. Но в сложившейся ситуации он не хотел рисковать, даже если это просто злая шутка. Взвесив все за и против, он решил завтра же лично решить эту проблему.

* * *

Андрей сидел на скамейке в больничном парке. Было уже темно и поздно. И несмотря на то, что озяб, возвращаться в палату он не собирался. За ним уже дважды спускалась дежурная медсестра, но он каждый раз просил еще немного подождать. То ли оттого, что все знали о неудачной операции, то ли потому, что всем было заплачено, Андрея не беспокоили. Его просто жалели.

Андрей же и думать позабыл о том, что еще утром, после того, как сняли повязку, ему не хотелось жить. Его сейчас волновало только одно: где Анна? И в то же время он запретил себе думать об этом. Потому что воображение рисовало разные, но одинаково мучительные сцены. За целый день он устал от того, что бесконечно ругал себя. Где-то вдали прогудел заводской гудок, только Андрей не мог сообразить, сколько это: десять или одиннадцать. Он достал телефон. Ответ был тот же: “Абонент недосягаем или временно отключен”. Пора звонить на пост, чтобы пришла медсестра.

В глубине аллеи послышались шаги. Андрей повернул голову, прислушался. Шла женщина. Он прислушался внимательнее. Анна. Андрей замер.

Аллея была не очень хорошо освещена, поэтому девушка не сразу заметила Андрея, а только метров за тридцать. Улыбнулась, прибавила шагу. Поравнявшись с Андреем, остановилась. Она уже знала, что он ее давно «заприметил».

– Дышишь свежим воздухом?

– Ты все-таки вернулась?

– Конечно, вернулась, а ты сомневался? – Анна наклонилась и поцеловала его. – Да ты весь холодный! Простудиться решил?

– Мне все равно. Главное, что ты вернулась. Сядь рядом. Мне кажется, что тебя не было целую вечность. Я за весь день просто извелся. Где ты была?

– Ты думал об этом целый день?

– А о чем я должен был еще думать?

Анна заулыбалась: уловка удалась.

* * *

Александр Станиславович улетал за границу с большой неохотой. За то время, что он провел с дочерью и Андреем, стала забываться смерть жены, боль притупилась – так были насыщены событиями каждые сутки. Ощущение одиночества отошло куда-то на задний план, уступая место новым заботам и обязанностям. Еще никогда он не был так близок с Анной. Если бы операция прошла успешно, он бы так не переживал. А теперь, уезжая, он думал, что бросает дочь в тяжелую для нее минуту. Но отменить поездку он уже тоже не мог: не на курорт же ехал.

Последние пять дней перед отъездом он с особой тщательностью приводил в порядок все дела. Работа, понятное дело, не остановится: не в первый раз он оставляет производство, правда, так надолго он еще не уезжал никогда. У Анны в салоне тоже все было в порядке, даже еще лучше, чем при жене. Весть о том, что там есть слепой искусный массажист, да еще то, что он будущий зять Александра Станиславовича, работала лучше любой рекламы.

Сидя в кабинете, он, склонившись над листком бумаги, одно за другим вычеркивал намеченные дела, которые нужно было завершить. Дойдя до пункта, где было написано «Разобраться с Виталиком», Александр Станиславович усмехнулся, вспоминая, как это происходило.

Собрав всю необходимую ему информацию о семье молодого человека, Александр Станиславович решил поговорить с его отцом.

Встреча проходила в офисе. Именно туда доставили перепуганного Вадима Николаевича. Будучи достаточно тертым калачом, отец Виталика понимал, что раз он здесь, то что-то произошло. Но вот чего он никак не мог предположить, так это того, что этой «радостной» встрече он обязан сыну.

Александр Станиславович всегда был человеком деловым, поэтому не стал долго ходить вокруг да около, а сразу изложил суть проблемы, которая, с его точки зрения, не стоила выеденного яйца. Просто он был бы очень признателен, если бы Вадим Николаевич разъяснил своему сыну, что такое поведение не пристало юноше из порядочной семьи.

По мере того, как излагалась просьба, отец Виталика стал покрываться испариной. С одной стороны, он готов был немедленно устроить взбучку сыну, но, с другой, было неприятно выслушивать все это в таком высокомерном и ироничном тоне.

– И последнее, – Александр Станиславович величественно поднялся с кресла, давая понять, что разговор подошел к концу, – Анну всегда сопровождают мои люди, думаю, для вас это не новость. Так вот, не ровен час, ваш сын даст волю своим эмоциям, и тогда может произойти непоправимое. Как понимаете, они долго не разбираются, кто чей сын, когда речь заходит о безопасности моей дочери. Думаю, что я выразился предельно ясно, так что вы, Вадим Николаевич, уж не обессудьте, выполните мою просьбу, вразумите Виталия.