Текст книги "Обрученные зверем (СИ)"

Автор книги: Татьяна Серганова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– 36-

Кейт

Ненавижу спать.

Ненавижу сны.

Такие реальные, настоящие. Они приходят ко мне каждую ночь, день, утро. Время суток неважно. Стоит лишь закрыть глаза, и прошлое наваливается, заставляя вновь и вновь переживать произошедшее, испытывать те же чувства, эмоции и не иметь возможности всё исправить.

Оно окружает меня, обступает со всех сторон, не давая сбежать, давит… душит. Я задыхаюсь, но вынуждена это терпеть раз за разом.

… Раз-два-три… раз-два-три… раз-два-три…

Мне восемнадцать, и сегодня самый счастливый день в моей жизни.

Мы с Шоном танцуем в самом сердце зала отеля «Фортуна». Дорогой паркет, огромная люстра над головой, сверкающая дорогими кристаллами, живая музыка и аромат настоящих цветов.

Поздний летний вечер, жара уже отступила, и можно вздохнуть свободно. Тихие разговоры, лёгкий смех и одобрительные взгляды. Мы прекрасная пара и идеально подходим друг другу. Все это знают.

Сегодня всё для нас.

Мы кружимся уже третий танец подряд, то убыстряясь, то замирая, прижимаясь так тесно, что становится трудно дышать. Прикосновения будоражат кровь, которая уже приливает к щекам, делая их пунцово-красными. Бич бледной кожи, она так быстро краснеет, выдавая меня с головой.

Шон тихо смеётся, привлекая к себе. Его ладонь мягко и в то же время требовательно скользит по обнажённой коже спины. Я специально надела это платье, хотя мама запрещала. Лёгкое, серебристое, блестящее, с открытой спиной и на тонких бретелях, оно так эффектно подчёркивало мою фигуру, каждый её изгиб, и мягко опускалось до самого пола.

Я знаю, что Шон успел оценить этот наряд, видела, как загорелся его взгляд. И мне это нравится.

– О чём таком думает моя невеста, что заставляет её щеки так мило розоветь?

Невеста…

Я блаженно улыбнулась и кокетливо стрельнула глазами.

– Ты меня смущаешь, Шон.

– Привыкай, Кейти. Теперь я буду часто тебя смущать. Говорить неприличные вещи, обещать, что сделаю с тобой…

Я тяжело сглотнула, напоминая:

– До свадьбы еще полгода.

– Непрерывного контроля со стороны твоего отца, – тяжело вздохнул Шон. – Сколько еще нянек он для тебя наймет?

– Для папы я всего лишь маленькая девочка. И всегда ей буду, – отозвалась я, улучив момент и щелкнув жениха по носу. – Он пытается защитить меня.

– Обет целомудрия в наше время… пережиток прошлого.

– Ты знал, на что шёл.

Движение у дверей заставляет меня оглянуться и присмотреться внимательнее. Еще гости? Так вроде бы все уже прибыли, да и кому приходить так поздно, когда праздник подходит к концу?

Отец срывается с места. Поспешно. Стул падает, и удар слишком громкий, привлекающий внимание. Теперь все смотрят на него, как папа спешит к высокому гостю, застывшему в дверях.

Досада.

Мне это всё не нравится, и я не намерена это скрывать. Отец, как всегда, в своём репертуаре. Не может прожить без важных дел хотя бы пару часов. Даже сегодня, в столь знаменательный для меня день, он опять взялся за переговоры.

– Это Омару?

Шон хмурится и выглядит недовольным.

– Кто? – переспрашиваю я скорее рефлекторно.

Всему виной удивление и досада.

Все знают Омару, могущественная семья модифицированных, держащая в своей узде весь город и его окрестности. А может, и больше. Птица слишком высокого полёта, чтобы интересоваться нами. Да, бизнес отца приносил деньги, но не такие, чтобы привлечь чистокровок.

– И не просто Омару, – продолжил Шон, останавливаясь. – А Рейф.

– Это имеет значение?

Мне не нравится повышенное внимание, с которым все смотрят на нового гостя. Это нервирует, особенно когда я понимаю, что тот глядит прямо на меня. Не мигая, пристально, провокационно.

Кивает на какие-то реплики отца, пожимает руку, а смотрит на меня.

– Кто он вообще такой? – нервно спрашиваю у Шона, поправляя бретельку платья.

Оно уже не кажется мне таким красивым. Слишком открытое и вызывающее. Хочется спрятаться, укрыться.

– Конечно, это имеет значение, Кейти. – В голосе молодого мужчины слышится восторг и некоторое благоговение. – Твоему отцу удалось получить не просто Омару, а самого наследника. Представляешь, какие это перспективы?

– Не представляю!

Я отвечаю немного резко, убираю руки и хочу уйти с середины танцпола, но делаю это слишком поспешно, наступая на краешек платья, и едва не падаю.

– Кейти!

Шон вовремя успевает меня поймать и удержать.

– Ты в порядке?

Он встревожен, и мне становится немного стыдно за своё поведение. Я слишком строга к нему и к другим.

– Всё хорошо, – улыбаюсь в ответ. – Наверное, я просто устала. Такой насыщенный вечер. И страшно хочется пить.

Мы возвращаемся к нашему столику, где я утоляю жажду глотком игристого вина. Спиной чувствуя хищный взгляд. И как только этот модифицированный дырку между лопаток не прожёг?

Неужели не понимает, что это неприлично– так глазеть.

– Всё нормально, милая? – интересуется мама. – Ты побледнела.

– Здесь просто душно.

– Давай выйдем на балкон, – предлагает Шон, но мама его перебивает.

– Позже. Отец идёт, и с ним очень важный гость. Милая, улыбайся, ты должна ему понравиться.

Улыбка прилипает к лицу, когда я поворачиваюсь навстречу гостю. Насквозь фальшивая и нервная, и мне кажется, что это видят все.

Вблизи он еще более мощный и устрашающий. На целую голову выше Шона, широкоплечий, темноволосый и страшно опасный. Особенно пугал его взгляд. Янтарный, обволакивающий. Самый настоящий хищник.

Кажется, отец представляет нас, но я почти ничего не слышу и прихожу в себя, лишь услышав своё имя.

– Очень приятно, Кейтлин.

Омару произносит моё имя, слегка понизив голос, и я вспыхиваю еще сильнее от злости. Мне хочется верить, что от злости.

Оборотень протягивает руку для приветствия.

Не хочу её брать! Не хочу! Но правила приличия требуют, и отцу так важно.

Я осторожно вкладываю ладошку ему в руку и слепну на мгновение от слишком яркой непонятной вспышки перед глазами.

– 37-

Кейт

– Кейтлин. Кейтлин?

Голос Шона совсем рядом, и я тянусь к нему, пытаясь выбраться из этого непонятного дурмана, накрывшего меня с головой.

Вспышка исчезает так же быстро, как и появилась.

Снова банкетный зал, круглый столик и моя семья. Шон, держащий меня за руки и тревожно заглядывающий глаза. И модифицированный за спиной.

Отпустил руку, отошел, но всё равно смотрит. Я сейчас чувствую взгляд модифицированного еще сильнее, чем до этого.

Я вообще очень хорошо его чувствую. Словно Омару касается меня не взглядом, а своими руками. Нежно проводит по плечам вниз и снова вверх, до самых лямок платья.

А потом его рука касается спины, оставляя на ней клеймо ладони.

Я судорожно вздохнула, ощущая, как необычно чувствительной стала грудь, как ткань дорогого платья тревожит и трётся о набухшие вершинки.

Стыдно. Ох, как мне стыдно. Так не хочется, чтобы это кто-то заметил.

Я дёрнулась, вырывая руки из захвата Шона и обхватывая плечи, отступая еще ближе к жениху. Словно ища спасения.

– Кейтлин? – в голосе отца слышится упрёк.

Да, я поступаю сейчас крайне невежливо. Да еще с модифицированным, который к тому же чистокровка. Это просто открытый вызов. Но мне не хочется об этом думать.

– Простите. Здесь так душно, – бормочу едва слышно. – Шон, проводишь меня на балкон?

– Конечно, дорогая.

Он растерян, но выполняет мою просьбу.

Я хватаюсь за руку жениха как за спасательный круг и спешу прочь из зала. Прочь от этих нечеловеческих глаз, которые выводят меня из равновесия.

– Прошу простить мою дочь, – слышится сзади голос отца. – У неё сегодня помолвка. Она так нервничает.

– Я понимаю, – вкрадчивым голосом отзывается оборотень, и, наверное, только я слышу в его голосе странное напряжение. – Молодость.

Не могу удержаться и оборачиваюсь у самых дверей.

Рейф смотрит.

Чёрт! Он смотрит мне вслед, и даже отсюда я вижу пламя в этом взгляде. Пламя, которое не обещает мне ничего хорошего.

– Хочу уехать отсюда, – бормочу, хватаясь за перила и чуть ли не свешиваясь, вдыхаю полной грудью ночной воздух, полный аромата цветущего сада под нами.

Будто это может отрезвить меня сейчас.

– Кейти? Что случилось? Вы встречались?

– С кем?

– С Омару.

Шон встаёт рядом. Но, в отличие от меня, он не смотрит на ночной город впереди. О нет, молодой мужчина изучает меня.

– Первый раз его вижу.

– Омару так смотрел на тебя. Мне это не нравится.

– Тебе показалось.

Мне не хочется волновать его. Он же мой рыцарь. Не приведи господи, ринется отстаивать честь в борьбе с этим зверем.

Я даже смогла выдавить улыбку.

– Кейти, ты всегда можешь мне всё рассказать.

– Нечего рассказывать.

– Я видел, как ты побледнела, когда он взял тебя за руку.

– Испугалась. Он же модифицированный. Мы ничего не знаем о них. Мне просто стало страшно.

– Ты не говорила, что боишься их.

– А ты и не спрашивал, – устало вздыхаю в ответ.

Мне не нравится этот разговор, что мне приходится оправдываться. Не нравится, что даже здесь, на балконе, я не могу расслабиться и не думать о Рейфе Омару.

– Но я видел, как он изменился, – неожиданно продолжил Шон. – Когда коснулся тебя.

– Глупости, – отвечаю, опуская голову.

Пряди волос упали на лицо, пряча румянец, который выступил на щеках.

– Это не глупости, Кейти. Ты бы видела, как вспыхнули его глаза. Настоящий звериный взгляд.

– Что ты хочешь от меня? Чтобы я испугалась еще сильнее? Хорошо, я испугалась. Доволен?! – последнее я выкрикиваю и тут же затихаю, прижимая пальцы к губам.

Мы впервые так серьёзно поругались. Я впервые кричала на Шона. Это было грустно.

– Прости. – Я бросилась к нему, хватая за руку и прижимая к своим щекам. – Прости. Я не должна была. Это страх и тревога. Прости.

Я сама подаюсь к нему, сама целую.

Но привычной сладости нет. Наоборот, поцелуй горчит на губах. Шон хочет продолжить, обнимает, прижимает к себе, и я позволяю. Лишь позволяю, не в силах ответить.

И молодой мужчина это чувствует.

Отступает, пристально вглядываясь в моё лицо. А я радуюсь, что здесь слишком темно, чтобы жених успел что-то рассмотреть.

– Кейт?

В голосе слышится непонимание, которое больно бьет по расшатанным нервам. Ох, я сама себя сейчас не понимаю.

– Нам стоит вернуться в зал. Папа недоволен.

– Он всегда недоволен.

– Ты несправедлив. Пойдём.

Омару сидит ко мне спиной. Это радует. Но он знает, что я иду.

Я внимательно изучаю модифицированного и чётко определяю момент, когда оборотень чувствует моё приближение. По напряжённой позе, застывшим плечам.

Это страшно.

– Тебе легче? – сразу же спрашивает мама, и я киваю, всё еще продолжая стоять.

– Мне пора.

Омару неожиданно резко встаёт, и я с трудом могу сдержать вздох облегчения. Уйдёт. Уйдёт! Слава богу! Совсем скоро эта пытка закончится.

– Уже уходите? – Папа встал следом. – Так жаль.

– Дела, – уклончиво отвечает модифицированный. – Поздравляю с помолвкой. Не согласится ли ваша дочь потанцевать со мной?

Он спрашивает у отца. Спросил бы у меня, я бы сразу отказалась. Но Омару обратился к отцу, и мне нечем крыть. Разве что застыть от ужаса, ожидая чуда, которого так и не произошло.

– Ох, ну конечно. Кейти, подари нашему гостю танец.

Это не просьба, приказ.

– Хорошо. – Послушно киваю и иду в центр зала.

Прямая спина, разворот плеч, гордо вздёрнутый подбородок и ощущение жертвы, на поимку которой вышел хищник.

Он идёт за мной, след в след. Загоняя в угол.

Остановиться и развернуться, едва не налетев на модифицированного. Он так непозволительно близко.

– Осторожно, Кейтлин.

Его голос хрипл и тих. А руки, удерживающие меня за талию, неожиданно горячие. Я сама вспыхиваю и замираю, пойманная в ловушку этого взгляда и рук.

Кажется, танец начался, но я не слышу музыку! Ничего не слышу, кроме бешеного пульса в собственной голове.

Мне не нравится это состояние, не нравится, как этот Омару воздействует на меня. Я же люблю Шона, очень люблю…

Это похоже на наркотик, яд, отравляющий душу.

– Прошу прощения, – бормочу едва слышно, укладывая ладони ему на плечи и подстраиваясь к его шагам.

Молчание длится недолго.

– Вы боитесь меня?

– Да, – отвечаю, продолжая изучать носовой платок в кармане его пиджака. Хмыкает, но от замечаний воздерживается. Но не от разговора в целом.

– У вас удивительные волосы, Кейтлин.

– Обычные.

– О нет, – шепчет мне Омару, отчего я сбиваюсь с ритма на мгновение. – Удивительные. Похожие на лунное серебро. Вы знаете, что модифицированных называют оборотнями и приписывают магическую связь с луной?

– Слышала.

– Никогда этого не понимал. До встречи с вами. За такой луной… я бы пошёл на край света.

– Я помолвлена, – напоминаю ему немного нервно.

– Знаю.

– Люблю Шона. А он любит меня.

– И это мне известно.

И снова это странное напряжение в голосе.

– Оставьте меня, – прошу, поднимая глаза и утопая в золоте его взгляда. – Оставьте меня.

– Если бы это было так просто… Полуночница…

Полуночница… Полуночница! Полуночница!!

Ненавижу это слово! Ненавижу кличку, которую он мне дал! И его ненавижу!

Из сна вырвалась резко и быстро, как и все эти месяцы. Замерла на мгновение, глотая подступившие слёзы и приходя в себя.

Как же я устала! Как же сильно я устала.

Мари зашлась кашлем на диване и снова дрожала, несмотря на камин и несколько покрывал.

Навязалась на мою голову.

Но мне её жалко.

Я подошла к дивану и осторожно коснулась липкого от пота лба.

Чёрт! Она же вся горит.

– Мари, Мари!

Я тормошу её, пытаясь разбудить.

Девушка со стоном приоткрывает воспалённые глаза.

– У тебя жар, температура не сбивается.

Она кивнула и снова попыталась уснуть.

– Эй, Мари! Стоп! Нельзя! Поговори со мной.

– Я устала, – прошептала девушка тихо.

– Нужны антибиотики. Мне нужно съездить за ними в город.

– Угу.

– Тебе придётся остаться здесь одной. На пару часов.

Но Мари безучастна.

– Я не могу взять тебя с собой, – принялась рассказывать я, сама не зная зачем. – Ты не удержишься на мотоцикле. И врача привезти не могу. Тебе надо подождать. Я куплю лекарства и сразу приеду.

– Угу.

– Чёрт!

Она опять уснула.

Перед отъездом я снова заставила её выпить жаропонижающее, подбросила в камин дров, проследила, чтобы искры не упали и не подожгли всё к чертям, и бросилась на улицу.

Оставалось надеяться, что за эти пару часов ничего не случится.

– 38-

Есть у меня такая черта или неприятность: стоит подняться температуре выше тридцати восьми, как сразу же начинается самая настоящая горячка, переходящая в очень яркие и красочные галлюцинации. И чем выше эта температура, тем заковыристее фантазия.

Надо признать, что держалась я долго, до самого утра, и даже отъезд Кейт запомнила, её прохладную руку на своём лбу и просьбу держаться.

Потом она, кажется, заставила меня что-то выпить. Или это уже был плод моих фантазий? Уже не знаю. Организм дал слабину, не в силах бороться с простудой, которая уже прочно обосновалась в организме.

Сначала я вспомнила Элис. Подруга, благодаря которой я ввязалась в эти неприятности.

– Сама виновата, – заявила её очень реальная галлюцинация, раскачиваясь на шесте для приват-танца и одновременно с этим потягивая дорогущий коктейль с помощью полосатой трубочки.

– Оставила бы её мне, и всё закончилось бы хорошо, – заявил неизвестно откуда взявшийся полукровка с зелёными глазами.

Как же его звали? Ах да, Ильяс. И ему крайне не понравилось, что его добычу увели из-под носа.

Мне очень хотелось верить, что в моё отсутствие он не найдёт подругу и не начнёт вновь дурить ей голову.

– Не о том думаешь, – заявил Кирен Фроуи, неизвестно каким образом оказавшийся в моих фантазиях.

Этого я точно не звала. В набедренной повязке, как Тарзан, заплывший жиром, он пошло облизал сальные губы и прошептал:

– Я бы смог тебя спасти… надо было быть хорошей девочкой. Хороших девочек всегда спасают.

Фу, какая гадость. Он еще и руки ко мне тянуть начал. Потные, толстые, как сардельки.

Я дёрнулась и мотнула головой, задыхаясь от нового приступа кашля. А Фроуи уже исчез, растворившись в дымке воспалённого сознания.

Пить… как же хочется пить.

Надо открыть глаза, Кейт должна была оставить стакан с водой рядом со мной. Она обещала. Или мне показалось. Не помню. Ничего не помню.

– Будь хорошей девочкой, Мари, – произнёс папа, серьёзно и как-то грустно смотря на меня. – Борись.

– Папа…

Хрип, сорвавшийся с губ, сложно было разобрать, но он выдернул меня из этого состояния. Пусть ненадолго, но помог справиться с болезнью.

Жарко…

Я дёрнула ногой, избавляясь от покрывала, которое сейчас так мешало, сбивая его в ком у самых стоп. Неловко провела ладонью по лбу, спустилась к шее.

Мокрая.

Такая мокрая, что хоть выжимай.

Хотелось раздеться, но сил стащить футболку и штаны не было. Я лишь перевернулась спиной к камину, сотрясаясь в новом приступе кашля.

«Я всё равно найду тебя…»

Не хочу.

«Найду, поймаю… и не отпущу…»

Надо было догадаться, что без модифицированного не обойдусь. Мне и так плохо, а сознание подсунуло еще и эту хищную персону. Точно доконать хочет и в могилу свести. И где хвалёное чувство самосохранения? Несправедливо.

– Исчезни, – пробормотала сквозь зубы и обхватила себя руками.

Футболка насквозь промокла, и внезапно стало прохладно. Я даже начала жалеть, что только что избавилась от одеяла. Но дотянуться было лень.

«Найду… и не отпущу. Ты моя!»

– Нет. Нет, нет. Я не твоя. Ничья. Я сама по себе.

«Мари… Мари… Мари!»

Моя имя в его устах звучит хрипло и прерывисто, как будто он бежит куда-то. Очень быстро бежит. И эти хриплые нотки щекоткой проносятся по коже, заставляя дрожать сильнее.

Можно списать всё на температуру, но сейчас я могу признаться самой себе, что устоять перед Омару очень и очень сложно.

– Не хочу, – простонала чуть слышно, обхватывая плечи руками.

«Неужели это так страшно? Страшно быть со мной? Любить? Неужели умереть лучше?» – его голос зазвенел от сдерживаемого гнева и боли, и мне стало страшно.

– Ты монстр… чудовище. Хищник, – пробормотала я скорее сама себе, чем ему.

– Да! – рыкнул он неожиданно громко. – А ты моя жертва! Моя!

Снова кашель. И приступ в этот раз длился намного дольше. Диван жалобно хрипел, дрожа и сотрясаясь вместе со мной. В какой-то момент я даже испугалась, что задохнусь, не смогу сделать вдоха.

– Тише… тише, – зашептала моя галлюцинация с глазами цвета расплавленного золота. – Дыши… Мари… как же ты так… глупенькая.

До чего дошла, даже прикосновения чувствую. На своих плечах, лице, когда Омару осторожно обхватил его ладонью, поворачивая к себе.

– Это ты во всём виноват, – заявила я.

Сейчас бояться нечего, можно сказать всё что угодно, выговориться.

– Виноват, – согласился он, кладя руку мне на лоб, и я громко застонала от блаженства.

Ох, какая она неожиданно прохладная. А ведь должно было быть наоборот. У модифицированных температура больше. Но это же мои фантазии, здесь всё может быть.

– Виноват, – повторил модифицированный. – Надо было схватить тебя в охапку и увезти из города, запереть в комнате и сделать своей. От начала и до конца.

– Не выйдет. Я бы тебя возненавидела и не простила. Не люблю модифицированных.

– Меня полюбишь, – пообещала галлюцинация, продолжая ощупывать.

– Я сбежала, – сообщила ему неожиданно весело. Хотела рассмеяться, но в горле так пересохло, что был риск снова раскашлялся. – Обманула и сбежала.

– Сбежала, – согласился Омару, тревожно изучая моё лицо. – Ты горишь.

– Да, жарко.

– Надо что-то делать.

– Спать хочется, – сообщила ему, чувствуя, как сознание медленно начало уплывать, даря долгожданное освобождение.

– Мари!

Меня схватили за плечи и хорошенько тряхнули.

– Не смей отключаться! Не смей!

– Будь хорошей галлюцинацией, – несвязно прошептала в ответ. – Исчезни. Мне и так плохо.

– Мари!

Какой-то этот модифицированный чересчур реальный. Пальцы слишком болезненно сжали плечи, и мужчина прорычал так, что уши закладывать начало.

– Произнеси моё имя, – потребовал Омару неожиданно.

– Не хочу.

– Мари, позови меня по имени!

– Отстань. Это слишком личное. Я знаю, – покачала головой, пытаясь вырваться и наконец уснуть. – Особенно для чистокровных, как ты. Нет, я даже с собственной фантазией не буду играть в эти игры.

– Мари! Имя! Это важно!

– Вот пристал.

– Мари!

– Скажу – отстанешь?

– Скажешь – станет легче, – пообещал Омару спустя пару секунд.

– Ладно, – прохрипела я. – Стив. Дов…

Договорить я не успела.

Только произнесла его имя, как меня вдруг притянули к себе и поцеловали.

Вроде просто поцелуй… только очень реальный. Слишком реальный! Неправдоподобно! Это значит, всё по-настоящему и оборотень не плод моего разбушевавшегося сознания?

Но испугаться я не успела. Буквально доля секунды, и тело пронзила боль.