Текст книги "Эквей. Одна из пяти (СИ)"

Автор книги: Татьяна Серганова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Последние слова Дерион словно выплюнул мне в лицо.

Что же он ответил мне тем же. Откровенность за откровенность.

– Выходит, мы с вами оба ошибались в отношении друг друга, – подвела итог я.

– Может быть... Но я рад, что оказался не прав.

– Простите... и спасибо за то, что спасли меня.

Он промолчал немного, но всё-таки ответил:

– И вам спасибо, что спасли меня, ива Переславцева.

Тон, конечно, холодноват, но прогресс налицо.

– Мир? – робко улыбнулась и осторожно протянула ему руку.

И тут случилось нечто!! Немыслимо – ив Дерион улыбнулся. Не злобно, без ехидства, не презрительно, а искренне и весело. А в глубине тёмно-синих глаз сверкнула яркая лазоревая искорка. Ярко так сверкнула и почти сразу исчезла, будто её и не было. Может, действительно её и не было, а я её выдумала? Такое ощущение, что лазоревый цвет мне теперь везде мерещится, даже там, где его по определению быть не может.

– Мир.

И наши руки соприкоснулись в рукопожатии, и ив Дерион с почтением сжал мою ладошку.

Нет, электрического разряда, бегающих мурашек по коже не было, дыхание не перехватывало, и от страсти я не сгорала, просто от этого прикосновения на сердце стало неожиданно тепло и спокойно.

– Думаете, мы сможем их дождаться?

– Думаю да, ива Переславцева.

– Алексия.

–...

– Зовите меня Алексия. В конце концов, мы с вами там много пережили вместе, – криво усмехнулась я. – Спасли друг другу жизнь, можем и перейти на «ты».

Он внимательно изучал моё лицо в полумраке, словно хотел прочитать мысли и кивнул.

– Хорошо... Алексия.

Ну, подумаешь, он произнёс моё имя. Ну, слегка растянул гласные, словно попробовал на вкус, как терпкое вино... И меня совершенно не тронули эти хриплые мягкие нотки, эта чувственная улыбка на припухлых губах... И мурашки по телу и внезапно ставшая чувствительной грудь с набухшими сосками – это всего лишь последствия холода. А во рту пересохло из-за жажды... И... и почему это я оправдываюсь? И перед кем? Перед собой?

– Замёрзла?

– Замёрзла.

Он вновь улыбнулся и, повернувшись ко мне всем корпусом, быстро подтянул моё кресло к его.

– Что вы делаете? – просипела я испуганно, когда я оказалась между его расставленных ног и попыталась слиться со спинкой.

– Мы же на «ты».

– Угу. Так что ты делаешь?... Ой.

Его ладони, неожиданно горячие, почти обжигающие, осторожно обхватили мои ноги, и слегка притянули их к себе. А потом медленно, осторожно принялись растирать мои озябшие конечности, посылая тепловые заряды по всему телу от пальцев до колена и обратно.

– Будем греться.

– Но...

– Тс... Успокойся и не дергайся, ты вся ледяная, ноги как ледышки.

Растерев одну ногу, он тут же принялся за другую. И ведь грань приличия не перешёл, никаких лишних движений, взглядов, ничего такого, что могло уличить его в соблазнении, но моё тело реагировало на него совсем по-другому. И мне это совсем не нравилось, я просто не знала, что с этим делать и как дальше себя вести. Практически весь последний месяц мы грызлись, как два голодных горха, едва выносили друг друга, хотя в последнее время наметился прогресс в общении, но такая резкая перемена настораживала.

Нет, конечно, Дерион красив. Очень красив, как собственно и все эквейты, но в тоже время он сильно от них отличался, и дело было не только в том, что он всё время носил чёрное. Дело было в чём-то другом, и я никак не могла понять в чём, хотя думала об этом. А думала я о нём часто, даже больше, чем это было позволительно в нашей ситуации. Не было ни одного вечера, чтобы, расположившись на кровати в своём номере, я не вспомнила о Дерионе и не пыталась разгадать этого несносного эквейта.

Дерион интриговал меня, заставлял думать о нём, анализировать, вспоминать наши встречи, наши ссоры. На него я давно уже не злилась, негатива не было, и скажу больше, он мне начинал нравился. Может, это стокгольмский синдром во всей красе?

Тем временем, эквейт закончил растирать мне ноги, ещё ближе притянув их к себе, положил на своё кресло и обхватил своими бедрами.

Господи ты, боже мой!!!!! Да ему и делать уже ничего не надо, я и так вся горю.

– Так теплее, – невозмутимо ответил он на мой невысказанный вопрос и потянулся к мои рукам.

Я даже дышать не могла, наблюдая за его осторожными прикосновениями, и то, как он сосредоточенно растирает мои ладони, утонувшие в его больших и сильных руках, наклоняется и согревает их своим дыханием, окончательно снесло мои внутренние эмоциональные заторы. Кровь гулко стучала в висках, и сердце заходилось, как ненормальное. И мне казалось, что он тоже слышит этот грохот и понимает, что я сейчас чувствую и испытываю.

– Спасибо, – я медленно освободила руки и спрятала их под полотенцем. – Мне уже легче.

– Хорошо.

Он продолжал сидеть, опираясь локтями о колени, и внимательно меня разглядывал. А я радовалась, что в капсуле так темно, иначе наверняка бы увидел моё состояние. Чёрт, как мне хотелось наклониться к нему, приникнуть ближе... слегка прикусить его нижнюю губу, а потом провести по ней языком... коснуться пальцами его волос, узнать какие они на ощупь и вообще...

– А что за Ежегодный Княжеский Бал? – спросила я, старательно пытаясь перевести свои откровенные мысли в безопасное русло и силясь сохранить хоть толику самообладания.

– Через две недели на Эквей начнутся празднования в честь Богини, и традиционно  открывает эти гуляния – Бал у Князя, куда приглашаются все представители высшего общества. Светские и культурные мероприятия длятся обычно всю неделю.

– А.

– Ты с подругами тоже приглашена, – невозмутимо перебил меня Дерион и вновь начал растирать ноги. Его пальцы осторожно коснулись лазоревой лианы на ноге и так там и застыли. – Почему ты не рассказала?

– О чём?

– Об этом узоре.

– Ты и так не слишком меня жалуешь, а тут вообще прикопал бы где-нибудь под кораллами.

– Хорошее же у тебя мнение обо мне, – хмыкнул эквейт и вернулся к прерванному занятию.

– Моё мнение о тебе, основывается на беспристрастной оценке твоего поведения.... Ты ведь у нас столь ревностно охраняешь Князя от зарвавшейся землянки.

– Князь и сам отлично может о себе позаботиться.

– Тогда почему такая неприязнь ко мне с первой встречи?

– Прямо в лоб, – хмыкнул тот. – Без всякий предисловий... Я был против вашего приезда на Эквей. Князь решил провести один эксперимент с вашим участием, я его не одобрял. А он мало того, что увенчался успехом, так ещё... хм... это сложно объяснить.

– Всё дело в лазоревой бабочке?

– Можно и так сказать. Ты совсем не похожа на других.

– На эквейтинок?

– И на них тоже. Вообще ни на кого. Ты в своём роде уникальна, и отличие твоё не только во внешности... ты просто другая, – он слегка отклонился на спинку и поморщился от болевого спазма, который отразился на лице мимикой и выступившими бисеринками пота.

– Тебе нельзя двигаться.

– Всё нормально. Переживу... и не такое переживал.

Я кивнула, вспоминая страшные шрамы на его теле.

– Знаешь, я до сих пор не знаю кто ты. Я имею в виду, что Киган – учёный, Гелан – что-то вроде младшего помощника Князя по связям с общественностью, а кто ты?

– Что-то вроде отвечающего за безопасность Князя.

– О-о-о... круто. И тебе не кажется странным тот факт, что такая важная шишка, как ты, занимается сопровождением пяти землянок, – я красноречиво замолчала, ожидая ответа.

– Приказ Князя... – и, вдруг, взгляд Дериона потеплел, превращаясь в кокетливый. –  А может я здесь, чтобы выведать у тебя тайны вашего правительства.

– Это какими государственными тайнами может владеть обычный педиатр? – я тоже перешла на шутливый тон. – Вы меня, что, сейчас будете вербовать?

– Обижаете, ива Переславцева, ряды агентов мы пополняем более филигранно, и не столь откровенным способом. Мы просто вас охраняем, никакой подоплёки в этом усматривать не надо. Вот и Киган – не только учёный, и Гелан– не только младший помощник Князя, они оба профессиональные солдаты.

Если он думал, что испугает меня этим, то глубоко ошибается. Что-то подобное, я подозревала.

– Всё равно верится с трудом. Глава безопасности Князя сопровождал трёх землянок на прогулках... Согласись звучит крайне... необычно.

– Князь приказал – я выполнил, – мужчина равнодушно пожал плечами.

Поняв, что больше ничего по этому поводу не скажет, я решила сменить тему:

–  Это из-за твоей службы у тебя столько шрамов?

– Нет... На этой должности я всего пять лет, а шрамы, – он на мгновение замер. – Я когда-то охотился на алги.

– На самого страшного и свирепого хищника Эквей?

– Да, а также самого ценного хищника... Так что полученные сейчас шрамы ерунда по сравнению с теми, что украшали меня раньше.

Он вновь поморщился, и дыхание внезапно стало тяжёлым, а глаза странно заблестели. Что-то с ним явно было не так, и он пытается это от меня скрыть. И эти капельки пота, здесь же холодно, а он потеет...

Но сказать я ничего не успела, как неожиданно совсем рядом раздался писк и один из приборов на панели замигал.

– Всё? Мы умрём? – совершенно спокойно спросила я, с интересом наблюдая, как Дерион быстро что-то нажимает на приборной доске и дёргает за рычаги.

– Когда-нибудь умрём, но не сейчас. Это сигнал, спасатели уже рядом.

– Сигнал?

– Да, на небольшом расстоянии он ещё действует. Смотри налево, сейчас кто-нибудь из команды появится. Они закрепят тросы и отбуксируют нас на Аквали. Иди, встречай гостей, они должны принести тёплую одежду и лекарства.

Глава Восьмая. Розовые единороги.

Наши сны про нас знают больше, чем мы сами...

НН

Лишь только вода сошла, я открыла перегородку шлюза, и впустила, затянутого в костюм эквейта, с огромной водонепроницаемой сумкой в руках. Незнакомец застыл, с интересом разглядывая меня, и при этом, неторопливо снимал шлем.

– Здравствуйте, ива Переславцева, – произнёс знакомый голос

– Ив Нариго?

Это действительно был знакомый лиловый эквейт.

Он чуть улыбнулся и протянул мне сумку.

– Одевайтесь, ива, здесь очень холодно. Где Дерион?

– В рубке и он ранен. На нас напали горхи.

Кивнул, мужчина быстро направился в рубку, оставив меня с сумкой. Трясущимися руками, я достала пушистый белый свитер с высоким воротником, широкие тёплые штаны и настоящие вязаные носки. Я чуть не застонала от предвкушения тёплой неги, которую мне сейчас подарят эти вещи и, скинув полотенца, быстро оделась. Тело неприятно закололо, сказывалось переохлаждение, и меня начало трясти с новой силой.

С трудом совладав с ознобом, и уняв бешеный стук зубов, я, схватив сумку, бросилась к Дериону. Его тоже надо было утеплить.

Эквейт всё так же сидел в кресле, закрыв глаза, а над ним стоял хмурый Нариго,  и настороженно наблюдал за Дерионом. Тёмный тяжело дышал и выглядел намного хуже, чем пять минут назад, когда я ушла. Что же успело произойти?

– Его нужно одеть, он замёрзнет, – сказала я, подходя ближе и пытаясь достать одной рукой из сумки тёплый плед.

– Как ты? – Дерион слегка приоткрыл глаза и осмотрел меня с ног до головы.

– Нормально, но тебе необходимо одеться, ты можешь заболеть.

– За меня не переживай, организм сейчас начнёт регенерировать.

– Но...

– Его нельзя одевать, – вмешался Нариго, молчавший до этого момента, внимательно прислушиваясь к нашему разговору.

– Но почему?

– Нам надо срочно вернуться на Аквали.

– Что случилось? – страх за эквейта сковал не хуже холода.

Мною завладело мрачное предчувствие.

– Всё будет хорошо, ива, присядьте в кресло и пристегнитесь, – лиловый на меня даже не смотрел, вновь склонившись над тёмным, и проверял пульс. – Тросы почти закреплены, мы сейчас отправимся.

– Дерион, что происходит?

– Алексия, пожалуйста, сядь в кресло.

Мне пришлось послушаться. И действительно, нас слегка тряхнуло, и капсула начала путь домой.

Прижав сумку к груди и так и не достав плед, я села в кресло, продолжая испуганно следить за раненым. С каждой минутой его состояние ухудшалось  – дыхание с хрипом вырывалось из лёгких, а пот стекал ручейками по лицу и телу. Но почему? Может передоз инъекций сказался, или раны открылись?  Господи, я не должна была позволять ему двигаться, это я во всём виновата.

– Алексия, расслабьтесь, всё самое страшное уже позади, – тихо произнёс Дерион и, потянувшись, слегка сжал мою руку.

– По твоему виду не скажешь. Ив Нариго, что случилось, ведь совсем недавно все его жизненные показатели были в относительной норме. Почему ему так резко стало плохо?

– Действие лекарства закончилось, и яд стал проникать в тело, – ответил тот.

Яд? ЯД!!! Почему мне никто не сказал, что горхи ядовиты. Я точно знаю, что нигде и никогда не видела информацию об этом. Меня вновь затрясло.

– Почему ты ничего не сказал?

– Ты в любом случае ничего не смогла бы сделать... Ты и так сильно отсрочила его действие, я вообще не должен был приходить в себя и умереть часа два назад.

Успокоил, ничего не скажешь.

– Но противоядие же есть.

Мне ответил Нариго:

– Есть, это целый комплекс лекарств и процедур. Нам нужно как можно быстрее оказаться в столице, нас уже ждут мобиль с врачами. Не переживайте, ива, мы успеем вовремя.

Успеем? А если нет? Думать об этом было страшно и больно.

И почему он ничего не сказал мне раньше? Почему даже не намекнул о яде, о том, что может погибнуть в любую минуту. А я дура уже расслабилась, думала, что опасность миновала, мечтала только согреться. Наивная идиотка. А если бы нас нашли позже? Нет, нет, нельзя об этом думать. Мы же только-только нашли общий язык... я не хочу его терять. Не хочу.

Я сжала руку мужчины и осторожно погладила, мы встретились взглядом.

– Всё будет хорошо, – Дерион слабо улыбнулся, всё еще пытаясь подбодрить меня.

А я продолжала сидеть, неотрывно глядя на него и сжимая руку, стараясь поддержать его всеми силами.

– Ты только держись, – шептали мои губы едва слышно. – Только держись.

Добрались до столицы мы минут за двадцать, но они стали для меня адом. Мне пришлось отпустить руку Дериона, потому что в какой-то момент его начали сводить судороги и Нариго боялся, что при новом приступе он мне её просто сломает. Я обхватила себя руками и тихо поскуливая, безотрывно смотрела, как беззвучно мучается тёмный. Его мышцы скручивало от боли, пот застилал глаза, а с губ срывалось шипение и стоны. В какой-то момент он просто потерял сознание. С одной стороны, я была рада, Дерион больше не содрогается в болезненных спазмах, а с другой, я страшно боялась, что он больше никогда не очнётся.

Нариго пытался всеми силами ему помочь, сразу же вколол какое-то лекарство, стирал пот с лица, разминал застывшие в судороге мышцы, но эффект был нулевым. Дерион медленно сгорал у нас на глазах.

– Всё будет хорошо, всё будет хорошо, – шептала я, раскачиваясь как в трансе, и пытаясь успокоиться и сдержать льющиеся слёзы.

Я сама уже не верила в это, но продолжала упорно шептать и молиться. Я даже вспомнила про их Богиню и мысленно начала взывать к ней – она-то ближе.

В тот момент я готова была продать душу дьяволу, лишь бы Дерион остался жив.

Быстрая стыковка, сброс воды и наша маленькая рубка моментально заполнилась эквейтами в форменной одежде врачей и военных. Дериона быстро погрузили в медицинскую камеру и куда-то быстро отрядили, я, резко вскочив с кресла, попыталась ринуться следом, но мне не дали, тормознув на выходе, и я затрепыхалась в крепких тисках.

– Пустите, – я беспомощно повисла на чьих-то руках, неотрывно глядя, как транспорт с телом Дериона скрывается за поворотом.

– Ива, успокойтесь.

– Вы не понимаете, мне надо к нему.

Истерика, которую я всё от себя гнала, которой сопротивлялась всё это время, накрыла меня с головой во всём своём великолепии – крики, слёзы, желание кого-нибудь стукнуть. В довесок к неадеквату появился безотчётный страх, но страх не за себя, за Дериона. И именно эту тревогу было сложнее всего перенести.

Внезапно появилась острая боль в районе лопатки, которую проигнорировала, всё ещё пытаясь вырваться.  Как же они не понимают. Почему меня держат? Я же должна быть с ним...

А потом...

...Розовые в синюю крапинку, размером с кошку, летающие единороги, весело скакали по ярко-жёлтому лугу, резвясь и кувыркаясь. Я пыталась их поймать, но никак не получалась. С громким издевательским смехом они ускользали из моих рук и вновь начинали безобразничать.

– Так нельзя, – я топнула ногой и нахмурилась.

Это неправильно. Единороги не должны летать, у них не бывает таких красивых белоснежных крыльев. Тот факт, что единорогов тоже не бывает, меня почему-то в тот момент не смущал.

– Вам нельзя летать!

Но разве кто меня слушал. Они продолжали кружиться вокруг меня, показывая яркие фиолетовые языки и корча смешные рожицы.

И я обиделась.

Плюхнулась на кислотно-жёлтую траву и отвернулась. А единороги все мелькали передо мной, противно хохоча.

Я уже собиралась вскочить и снова начать за ним гоняться, как почувствовала, что уже не одна, в смысле на нашем кислотном лугу появились ещё люди, точнее эквейты.

Но как следует обрадоваться я не успела.

Это был Дерион, как всегда в чёрном, и он был не один. У него на шее повисла незнакомая мне девушка. Её лица  я не видела, только шлейф её длинного белоснежного платья и тонкие пальцы, что запутались в длинной сложной косе эквейта. И ещё они страстно целовались.

– Ха-ха, ты ему не нужна, – пропел один из единорогов, пролетая над моей головой.

– Он тебя презирает, – вторил ему второй.

– Ты жалкая землянка, а он благородный эквейт, – не отставал третий.

– Влюбилась, влюбилась, влюбилась!!! – прокричал нестройный хоровод мелких летающих мерзавцев.

– Замолчите, – прошипела я, сжимаясь и не в силах отвести взгляд от милующейся на моих глазах парочки.

И тут Дерион вздрогнул и резко повернулся ко мне с гаденькой, противной улыбкой на губах.

– Влюбилась! – рассмеялся он, сверкая тёмно-синими глазами.

Повернулась ко мне и его спутница.

Победно улыбаясь, на меня смотрела Залия.

Я подскочила на кровати с всхлипом, застрявшим в горле, со слезами на глазах и камнем на сердце.

– Лекс, Лекс, лежи, не двигайся, – ко мне бросилась Грета, и насильно уложила назад на подушки.

Моргнув, и в непотребной форме, мысленно отправив розовых единорогов и темноглазых эквейтов пешим проходом, я удивлённо рассматривала встревоженную подругу.

– Грета?

– Да. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, а где это я?

Я с удивлением осмотрела светло-серую хромированную маленькую комнату, узкую кровать и просторную ночную рубашку противного грязно-серого цвета. Столик на противоположной стороне и два стульчика, на котором сейчас сидела немка. Небольшое узкое окно, а напротив неприметная дверь.

– Ты в больнице.

В больнице? Но что произошло?...

О Господи, Дерион...

– Что с ним? – прошептала я, хватая подругу за руку.

– Ив Дерион в данный момент находится в реанимационной восстановительной капсуле, из него вытягивают яд горхов. Сейчас риска для жизни нет, но врачи боятся делать какие-либо прогнозы.

– Я не знала, что они ядовиты... Правда не знала.

Я должна была это сказать, а ещё важнее мне было услышать, что в случившемся нет моей вины.

– Успокойся, ты не должна оправдываться. Здесь нет твоей вины. Ты спасла ему жизнь. Четыре кубика регенератора, которые ты ему ввела, замедлили действие яда. Ты всё сделала правильно, – подруга ласково улыбнулась мне и погладила по руке.

И тут я поняла, что Грета рядом со мной и что все мои страхи по поводу подруги не оправдались.

– Ты жива, – улыбнулась такой счастливой дурацкой улыбкой. – А Вероник?

– С ней тоже всё хорошо. Мы с Никой по очереди дежурили рядом с тобой. Сейчас Гелан отвез её домой, но я обещала, что сразу перезвоню, как только ты придёшь в себя.

– Вы с горхами не столкнулись?

– Нет, – подруга сжала мою ладонь и вымученно улыбнулась, ещё больше побледнев.

Слава богам хотя бы с ними всё было хорошо.

– Почему я тут?

– У тебя небольшое переохлаждение и нервный срыв. Тебе пришлось вколоть снотворное ещё в капсуле. Мы волновались за тебя.

– Сколько прошло времени?

– Ты проспала сутки. Есть хочешь?

– Нет, пить.

Я устало закрыла глаза и попыталась обрести душевное равновесие.

Сутки, я была без сознания целые сутки.

– Когда меня отсюда выпишут? – утолив жажду, спросила я.

– Это надо спросить у врача... С тобой хотят поговорить ив Нариго и другие.

– Что им нужно?

– Кто-то подменил сводку, скрыв информацию о наличии на том участке горхов... Им необходимо знать все подробности произошедшего. Так как ив Дерион сейчас не в состоянии, они хотят поговорить с тобой, как только ты сможешь.

– Я в порядке... Дарион правда в безопасности?

– Да. Угрозы жизни нет, просто неизвестно, сможет ли он оправиться полностью. Ох, Алекс, если бы ты знала, как мы за вас испугались. Мы вернулись на Аквали точно в срок, а вас всё не было, на сигналы вы не отвечали. Киган и Гелан заперли нас в одном из кабинетов, поставили у дверей охрану и умчались, так ничего толком не объяснив... Это был самый долгий час в моей жизни, Алекс. Нас выпустили только перед вашим прибытием. Если бы ты видела себя Алекс... На тебе лица не было, ты все время плакала, тебя трясло.

Подруга всхлипнула и крепко обняла меня.

– Им пришлось ввести тебе успокоительное, потому как ты не реагировала ни на какие уговоры, рвалась следом за Дерионом и кричала.

– Он спас мне жизнь... А я спасла ему. Мы столько вместе пережили.

– На вас напали горхи, да?

Меня передёрнуло от воспоминаний.

– Да. Это было ужасно. Я потом расскажу, сейчас не могу... Мы чудом вырвались оттуда, если бы я только знала.

– Алексия, не надо. Ты не могла этого знать, и это незнание уже не сможет ничего изменить.

– Вот тебе и обычное приключение на Эквей, – я фыркнула и горько рассмеялась. – Чем дальше, тем интереснее.

– Всё будет нормально.

Мне бы её уверенность.

– Я хочу домой.

– Тебя скоро выпишут.

– Нет, ты не поняла. Я хочу вернуться на Землю. Никаких больше прогулок, никаких эквейтов с их тайнами и загадками. Ничего. Я устала, я хочу домой. Вернусь в отель и до отправки на Землю и шага не ступлю за его пределы.

– Лекс, к чему такие крайности, – неуверенно улыбнулась подруга.

– Езжай в гостиницу, Грета. Я в порядке.

– Ты меня гонишь? – девушка удивлённо приподняла бровь.

– Нет, – я благодарно улыбнулась и, приподнявшись, вновь обняла подругу. – Спасибо тебе, спасибо вам обеим. Но, со мной правда, всё нормально, езжай в гостиницу, всё равно меня сейчас будут допрашивать. Я вам с Никой попозже позвоню.

– Но...

Мне таки удалось уговорить Грету уехать, но побыть одной мне так и не дали.

Сначала пришёл врач, пышущий фальшивым оптимизмом и задором. Его лучезарная улыбка дежурно была приклеена на красивом холёном лице, а мне хотелось кинуть в него подушкой, капельницей, которую он мне поставил и ещё чем-нибудь. Этот врач не ответил ни на один мой вопрос, касающийся состояния здоровья Дериона, уходя от ответов, юлил, как мог. Когда после его ухода, в палату вошёл ив Нариго в сопровождении незнакомого эквейта почтенного возраста с длинной сложной косой с яркими бирюзовыми прядями, я была на грани очередного срыва, и в тот момент ещё не решила, что лучше – разгромить эту палату или залить её слезами.

– Ива Переславцева, здравствуйте, доктор сказал, что мы можем с вами поговорить, – Нариго сел на стул и улыбнулся. Нет, вот зря он это сделал, у меня ещё оскомина от улыбок врача не прошла, а тут опять притворное дружелюбие. – Это ив Гартен.

Я настороженно кивнула пожилому эквейту, уж очень пристально он меня изучал.

– Очень приятно.

– Ива, – Гартен слегка склонил голову и сел на второй стул.

– Что с Дерионом? – быстро спросила я.

– С ним всё в норме, ива, угрозы жизни нет, – ответил лиловый.

– Это я уже слышала. Я хочу знать, что с ним.

Они переглянулись и вновь посмотрели на меня.

– Яд полностью нейтрализован, процесс плазмафереза прошёл удачно. В данный момент он находится в состоянии искусственного сна. Это необходимо для ускорения регенерации и восстановления отравленного организма. Завтра его начнут выводить из длительной седации, – наконец произнёс Нариго.

Я, как врач, прекрасно поняла все термины, которые ничем не отличались от наших земных.

– Я не знала, что горхи ядовиты.

Мне было необходимо, чтобы они знали. И если понадобится, буду говорить это снова и снова, может, так и сама поверю в то, что не виновата в случившемся.

– Они и не ядовиты, точнее, не все и не всегда. Только самки горхов раз в год во время нереста, который длится всего две недели... И вы на него так удачно попали, – произнёс ив Гартен.

Да мы вообще везунчики.

– Если честно, то мы все удивлены. Вы очень качественно и профессионально обработали и зашили все раны, – это уже лиловый.  – Если бы не вы, то он умер, если не от яда, то от потери крови. Так что не стоит себя винить, ива Переславцева, вы сделали всё, что было в ваших силах и даже больше.

– Что вы хотите знать?

– Рассказывайте всё по порядку, – ответил Нариго и достал из кармана маленькое устройство, которое тут же активировал.

«Микрокамера» нового поколения, – догадалась я.

Пожав плечами, начала свой рассказ.

Весь рассказ занял у меня не более пяти минут. Всё произошедшее с нами в Заброшенном городе казалось таким невероятным, что до сих пор не укладывалось в моей голове.

– Значит, это вы спровоцировали выброс энергии, – произнёс пожилой мужчина. Собственно, именно он и задавал вопросы, Нариго сосредоточенно вёл съёмку.

– Да, это я. Ив Дерион показал мне во время инструктажа как это делать

– Он ведь велел вам спасаться, отправлять сигнал двум группам, что были здесь же, а вы...

– Они бы не успели. Горхов было сотни, а Дерион был – один. Они бы порвали его как Тузик грелку.

– Извините, что значит «тузик» и «грелка»?

– А, – махнула я рукой. – Не обращайте внимания, это нервное.

– Вы понимаете, что могли замёрзнуть там насмерть, ещё немного, и температура в капсуле упала бы до отметки, при которой выжить человеку было бы весьма проблематично.

– Я понимаю.

– Насколько я знаю, у вас с ивом Дерионом взаимоотношения до инцидента были далеко не дружественными.

– Ив Гартен, что вы хотите у меня узнать? – я устало потёрла виски. – Я всё вам рассказала, всё что знала и видела. Оправдываться перед вами за спасение Дериона я не буду. Я поступила так, как считала нужным и поступила бы так снова, если бы ситуация  повторилась. Почему я это сделала? Потому что хотела его спасти. Да, у нас были конфликты, но это не повод обрекать его на смерть, даже если ценой спасения будет твоя собственная жизнь. Он спас меня, я спасла его, вот и вся арифметика.

Аквамариновый кивнул и как-то знакомо прищурил бирюзовые глаза.

– Извините, а вы случайно не родственник ива Гелана?

– Это мой сын.

Так и знала, надо будет потом Вероник рассказать. Я подалась вперёд.

– Вы хотели ещё что-то у меня узнать?

– Да, у меня к вам два вопроса.

– Прошу, – и улыбнулся так снисходительно.

– Ив Дерион сказал, что была проведена проверка местности, и на месте нашей высадки горхов не должно было быть. Так как это могло произойти?

– Ошибочная сводка, – соврал тот, даже глазом не моргнув.

– Хорошо. Я понимаю, что мы были далеко от Аквали, когда произошёл выброс, но почему две другие капсулы его не засекли?

– Сбой датчиков.

– На обеих капсулах? – уточнила я.

– На всех трёх, мы разбираемся с механиками.

– Тогда у меня больше нет вопросов. Только скажите, когда я могу вернуться в отель?

– Сегодняшнюю ночь вам необходимо побыть под наблюдением, вы всё-таки пережили сильный стресс, ива Переславцева. А вот завтра, думаю, медики разрешат вам покинуть данное лечебное заведение.

– Спасибо. Если что-нибудь вспомню, я вам обязательно расскажу.

– До свидания, ива, – Гартен, остановился у двери и почтительно кивнув, вышел.

А я перевела взгляд на замявшегося у моей кровати Нариго.

– Скажите, а в какой палате ив Дерион?

– Вас к нему не пустят.

– Вы не ответили, ив Нариго.

– Он на втором этаже в реанимационном блоке, вход туда закрыт для всех.

– Я поняла.

– Выздоравливайте, ива.

– Спасибо.

Я осталась в палате одна.

Это что же получается. Сначала подменили сводку, бросив нас в лапы ядовитым горхам, затем вывели из строя датчики на всех капсулах... А ведь если бы я не оказалась врачом, и не всадила эквейту лошадиную дозу регенератора, не наложила бы швы, то Дерион действительно не выжил бы. Вот только на кого охотились, на меня или на Дериона?

Нет, они что действительно думают, что я такая наивная дурочка и поверю во все эти случайности? Случайности в любых мирах обладают весьма продуманным сценарием...Где-то поблизости от ив Дериона и Князя затаился неплохой стратег-сценарист, который продуманно, и пока безнаказанно устраивает диверсии. Обидно, что моё мнение о ситуации в целом их вообще не волнует, но ещё обиднее, что и делиться со мной информацией по этому делу, они не собираются.

Потом был звонок от Вероник, девушка обиделась, что ей не сообщили о моём пробуждении, и она с нечеловеческой настойчивостью рвалась ко мне. Мы с Гретой  пытались её остановить. Пришлось клятвенно поклясться, что со мной всё нормально, из больницы я не сбегу и буду вести себя как примерная девочка.

Ближе к вечеру, когда я от безделья уже не знала, куда и на кого выплеснуть свою энергию, вновь пришёл врач и с опостылевшей мне улыбкой, опять вколол какую-то гадость. Не знаю, что это было, но через пару минут я провалилась в сон, в котором меня вновь ждали единороги и кислотно-жёлтая травка на поляне.

– Думаешь, сможешь сбежать от себя? – флегматично заметил один из единорогов, подперев морду копытом, медленно покачиваясь из стороны в сторону перед моим лицом. Причём, параллельно он ещё умудрялся курить трубку, выпуская бирюзовые колечки дыма.

– Ты мой самый надоедливый и противный глюк.

– Понятное дело. Я тоже не в восторге от тебя. Ты думаешь, это доставляет мне удовольствие? Я был вполне приличной галлюцинацией, являлся сильнейшим мира сего в страшных образах... А теперь я мелкий розовый глюк. Обидно.

Я даже опешила от неожиданности:

– Что?

– Того. От любви, ты всё равно не сможешь сбежать.

– От какой любви?

Единорог театрально выпустил колечки дыма в неба и продолжил:

– Ты влюблена, детка.

 – Я тебе не детка, – огрызнулась, подавив желание заткнуть уши и куда-нибудь спрятаться.

– Но ты влюблена. А вот он... Бедная малышка, тебе будет так больно.

Я бы ещё поверила в его жалость, но противная улыбка испортила всё впечатление.

– Отвали.

– Я-то исчезну, но что это изменит. Тем более, что про Лазоревого принца ты благополучно забыла, а вот Богиня нет. Как перед ней будешь оправдываться?

– Исчезни! – я отвернулась и зашагала назад.

По крайней мере мне так казалось, что я иду назад.

– Глупая, наивная дурочка.

Резко повернувшись, взмахнула рукой, но противного единорога уже не было. Да и полянки тоже. Была только тишина и клубы обволакивающего меня серого тумана.