Текст книги "Особенности эльфийской психологии"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Только не будите его, – сказала Ириль, проходя мимо Мурзяса.

Тот благосклонно кивнул.

Путь до классной комнаты колокольчиков не занял много времени. Открыв дверь и зайдя в нее, я понял, что удивительные вещи на событиях в лекарской башне еще не закончились.

– Это Андрей заставил вас их составить? – спросил я у студентов, имея в виду сдвинутые ряды парт.

– Да, – ответил кто-то из них.

И они принялись рассаживаться. То, как они это делали, было не менее удивительным.

– В чем дело, господин ректор? – вежливо осведомилась у меня с первой парты Ириль.

– Я смотрю, ваш вечный спор решен? – уточнил я, видя, что теперь все темные сидели ближе к стене, а светлые со стороны окон. Еще совсем недавно у них это было камнем преткновения. Доходило даже до дуэлей, и хорошо еще, что их удавалось вовремя разнимать. Но теперь, когда светлые добровольно уступили темным теневую сторону, можно было ожидать чего угодно. Даже дождя из изумрудов на голову.

– Без этого извинения получились бы не полными, – сказала Ириль.

– И неискренними, – пробасил с задних парт, кажется, Пауль. Тоже весьма интересный студент.

То, что и его сумели как-то примирить с существованием в их классе темных, это, конечно, плохо укладывалось у меня в голове. И еще. Я не сразу обратил внимание, как они сидели. Точнее, с кем. Ириль с Илюизменой, Машмул с Алиэлем, Карунд с Антилией, Фаль с Гариликой и, наконец, Пауль с Томасом Рутбергом. А ведь последние, насколько мне было известно из достоверных источников, не раз сражались друг с другом не на жизнь, а на смерть на подпольной арене университета.

Если это все с ними сделал Андрей, причем всего за два дня своей работы, похоже, в самое ближайшее время я буду вынужден повысить ему зарплату, и это не считая благодарности и квартальной премии за активное участие во вчерашних событиях.

– Как вы думаете, – спросил я, пребывая под впечатлением от того, что видели мои глаза. – Какова вероятность, что Андрею Игоревичу не привиделось нападение, как он сказал нам с вами, а он как-то связан с нападавшими?

И все-таки, класс колокольчиков очень шумный и деятельный, особенно, когда защищает того, кого считает своим. Раньше они делали это с четким разделением на два лагеря, теперь, когда вместе… Да, мне уже любопытно, что из них получится к концу учебного года. Разумеется, под чутким руководством Андрея. Думаю, стоит подумать над словами Панпруфия, парня надо как-то к нам привязать. И не только деньгами. Может, и, правда, найти ему девушку?

Глава 8
Утро всегда полно неожиданностей

Андрей

Я проснулся отдохнувшим, поэтому почти сразу предпринял попытку выяснить, так ли мне хреново, как было вчера, когда девчонки меня в постельку укладывали. Проверить не получилось. Хотел встать, но, как назло, именно в этот момент в дверях моей палаты материализовался главный лекарь университета Гвидион Курнур и начал причитать.

– Что ж это вы, батенька, такой молодой, а себя не бережете?

– Вот потому и не берегу, доктор, что молодой, – отбрехался я.

Лекарь покачал седой головой и принялся рыться в своем любимом шкафчике с лекарствами. На самом деле этот Гвидион больше всего напоминал мне Санта-Клауса. Да-да, именно американский гибрид, а не нашего всеми любимого Деда Мороза. У Курнура было лицо доброго дедушки, седая короткая бородка, большой живот, обтянутый красным халатом, и круглые очки, которые он носил на самом носу. В общем, вылитый Санта-Клаус. И это притом, что красный халат у них тут, как я выяснил, является эквивалентом нашего белого.

В общем, он снова напоил меня каким-то приятно пахнущим, но дико горьким на языке лекарством и ушел, уже в дверях объявив, что ко мне сейчас зайдет сам ректор.

Я весь подобрался. Пока отлеживался в больничке, еще перед приходом Машки и Иры, появились у меня пренеприятные мыслишки. Очень хотелось ректора относительно них расспросить.

Ви'Хольм принес с собой стул. Я сразу понял, что разговор будет долгим. Ректор приветливо улыбнулся и сел слева от меня.

– Ну, что, тебя можно поздравить?

– С чем? – признаться, в этот момент, как приличный студент, я стал лихорадочно соображать, где и когда успел потоптаться так, что меня тут линчевать пришли?

– С поразительными успехами.

– А они… поразительны? – с недоверием переспросил я.

– Колокольчики помирились.

– А, Вы про это, – я откинул одеяло и сел в постели. На мне была то ли пижама, то ли роба. В общем, просторный спортивный костюм нежно-лилового оттенка. Я уже понял, что в местных больницах предпочитают весьма необычные цвета.

– Не слышу энтузиазма, – осторожно заметил Ви'Хольм.

– Его и нет. У них это все пока на чистой эйфории от позавчерашней победы. Но, как только она сойдет на нет, придется попыхтеть.

– Но я, надеюсь, ты готов заниматься с ними дальше? – это было произнесено таким тоном, что я сразу догадался, ректор явно рассчитывает, что я у них задержусь, в отличие от прошлых претендентов.

– Готов, – бодро отрапортовал я, еще не успев толком осознать, что говорю.

На самом деле я собирался все, как следует, обдумать, но мое подсознание в очередной раз квакнуло под руку, и я согласился без раздумий. Наверное, и это следовало признать сразу, ребята мне понравились, причем чуть ли не с первого взгляда. И я действительно загорелся им помочь. К тому же, я уже подумывал, пока валялся вчера без дела, о том, что неправильно выбрал профессию. Надо было не в политех идти, а в педагогический, но чего уж теперь рассуждать.

– Хорошо, – Ви'Хольм отеческим жестом потрепал меня по плечу, сразу напомнив мне, как точно так же меня пыталась подбодрить Ира. И все-таки, с этой девчонкой что-то не так. Чутье настороже, значит, и мне бы не мешало, – К слову, о случившемся, – ректор кашлянул и отвел глаза в сторону.

Вот оно! Приблизительно этого я и ждал.

– Вы думаете…

– Помолчи, пожалуйста, – перебил меня Ви'Хольм. – Давай я попытаюсь объяснить, а ты потом задашь интересующие тебя вопросы, и я буду готов выслушать твои дополнения.

Он вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.

– Сначала о твоих видениях, так как с них все и началось.

Именно этого я боялся. Я ведь не дурак. Как только получил возможность спокойно полежать и подумать, осознал, как странно, точнее, подозрительно это все выглядело. Неудивительно, если он сейчас скажет, что ко мне в самое ближайшее время какие-нибудь местные сыскари нагрянут.

– Согласись, твои видения проявили себя весьма кстати, поэтому не обижайся, но в первую очередь я заподозрил, что ты был как-то связан с нападавшими. Молчи, – видя, что я порываюсь оправдаться, отрезал ректор, и я заткнулся. Он продолжил, – поэтому я попросил Барсима, которого, как я понял, ты с завидным упорством называешь Барсиком, побывать в твоем мире и осмотреться. Собственно, именно оттуда он привез все это, – ректор указал на столик рядом с кроватью, на котором стоял букет белых роз и вазочка с фруктами.

Вот точно никогда бы не догадался, что это Барсик мне так удружил. Еще Мурка, куда ни шло, но Барсик! Ладно, потом спрошу, с чего это вдруг мне такая честь, тем более они с темным завтра у меня на приеме вроде как должны появиться.

Ректор помолчал и продолжил:

– Известия, что он принес, меня порадовали. Он был убежден в том, что бы не спровоцировало твои видения, они имели место быть. Потому что ничто не указывает на то, что ты был как-то связан с нашим миром до моего тебе звонка и дальнейших событий. Так что все мои подозрения сразу отпали. И все же, когда я общался с твоим классом, я спросил у них, что они думают об этом. Признаюсь, был удивлен.

– И что они сказали? – честно, в этот момент, у меня сердце в пятки ушло. Я очень хорошо мог себе представить, что могли обо мне наговорить эти детки.

– Они у тебя шумные, – пожаловался ректор и подозрительно мечтательно улыбнулся. Надо ли говорить, что после этих слов, мне стало еще страшнее, чем до них? – Но ты сумел их покорить. Отпускать тебя они не желают.

– Что? Неужели защищали? – не поверил я.

– И еще как. Видел бы ты, как Пауль принялся вещать о том, что уж он-то никогда бы не пошел сражаться под командованием предателя. Но, честно скажу, невзирая на то, что в твою защиту высказались и темные, и светлые, причем, на удивление единодушно, окончательно меня проняли слова Фаля. Думаю, ты заметил, что пустынник довольно нелюдимая личность. Он в больших аудиториях вообще предпочитает в одиночестве сидеть, хоть и неподалеку от основного класса. Так вот, он встал и сказал, что и мечтать не мог, что ему когда-нибудь окажут такое доверие, как оказал ты. И что тот риск, которому ты себя подверг, является достаточным доказательством того, что ты к заговорщикам отношения никакого не имеешь. Кстати, я все в толк не могу взять, что за доверие? Твои ребята предпочли отмолчаться, когда я спросил. А староста посоветовала у тебя лично спросить.

– Не знаю, – я почесал в затылке, честно пытаясь припомнить, чего я успел кому доверить и когда. Все-таки стресс во время нашего марш-броска до Большого Зала был таким, что сейчас все произошедшие воспринималось как обрывки дурного сна, – А! – меня осенило, – Когда ребят к вам на помощь отправлял, Ирка спросила, кто будет командовать ими, раз уж я с девчонками остаюсь. Ну, я и выбрал Фа, как самого нейтрального и уравновешенного.

– Фа и Ирка? – осторожно уточнил у меня ректор.

Ах, да, я ведь его в свои сокращения не посвятил. Пришлось пояснять. Он оказался еще под большим впечатлением, чем сами детки.

– Ты вообще понимаешь, что они могли воспринять подобные сокращения, как оскорбление? – сурово сдвинув брови, вопросил Ви'Хольм.

Я стушевался.

– Они и восприняли. Но мы решили эту проблему.

– И теперь они разрешают тебе так себя называть?

– Разрешают. Правда, я не уверен, что, если кто другой их так назовет, не порежут в капусту.

– А если кто-то из класса?

– Так они и называют, – не понял вопроса я.

– Ириль называет Илюизмену Илей?

– Ну, да.

– Понятно, – медленно кивнув, веско обронил ректор и о чем-то задумался.

Я не выдержал и напомнил о себе.

– Так что там с моими видениями?

– Я связался с производителем, – рассеянно отозвался Ви'Хольм, и мне в первый момент показалось, что я ослышался. Согласитесь, дико слышать такое от ректора магического университета из мира, где живут эльфы, оборотни и прочие милые детишки.

– Э? – вырвалось у меня.

Ректор моргнул и снова посмотрел на меня осмысленным и живым взглядом. Улыбнулся, заметив мое замешательство.

– Я имел в виду, что пообщался с архимагом, который сотворил твой артефакт. Он в нашем мире весьма известная личность, но уже лет двести как удалился на покой. Сидит в своей башне и носа не кажет. Занимается малопонятными обычным смертным фундаментальными исследованиями. Очень редко принимает гостей. Так вот, он, выслушав меня, очень заинтересовался твоим случаем и даже загорелся идеей посмотреть на тебя вживую, – видя, как у меня от такой перспективы глаза округлились, ректор поспешил успокоить. – Не волнуйся. Не думаю, что тебе в ближайшее время предстоит принимать именитого гостя. Как загорелся, так и потух уже. У него всегда так. В общем, он подтвердил одну мою догадку. Твой артефакт, к слову, он теперь на самом деле твой, так как вы с ним, можно сказать, срослись, пока Звезду Имрага гасили. Так вот, после того, как долгое время стоит на поглощении, он, пропитавшись магией, приобретает способность усиливать природные способности носящего его мага. Собственно, сей факт был скрыт от общественности, чтобы не было тех, кто попытался бы использовать его в качестве бесплатной батарейки. Но беда в том, что ты у нас ни разу не маг. То есть, абсолютно лишен каких либо способностей, кроме, разве что…

– Чутья, – перебил его я, наверное, у меня в этот момент глаза загорелись, как у школьника, решившего сложную задачку. Ректор покровительственно улыбнулся. – Эти видения были спровоцированы усилившимся под действием артефакта чутьем.

– Совершенно верно.

– И что, я теперь стану провидцем?

– Спешу тебя огорчить, не станешь. Если какие видения еще и будут, то спонтанно. Контролировать этот процесс ты не сможешь.

– Дара нет?

– Нет. Ваш мир вообще ужасно скуп на магию.

– Понятно, – смешно, но я не расстроился. Даже обрадовался как-то. Потому что участь предсказателя и провидца представлялась мне весьма незавидной. Так что, можно сказать, Ви'Хольм меня успокоил.

– Ну, и напоследок, о приятном, – Дав мне какое-то время переварить услышанное, объявил ректор.

Я снова насторожился. Это он о чем?

– Вообще, по закону тебе положен орден, но мы сейчас прикладываем все усилия, чтобы известие о почти удавшемся нападении и подрыве университета не просочилось в массы. Не хотим паники, да и престиж, сам понимаешь, потерять нежелательно. Поэтому шумных церемоний с благодарственными речами не будет. Но отблагодарить тебя за неоценимую помощь все же стоит.

И он протянул мне банковскую карточку. Обычную, темно-синего цвета, с логотипом одного из известных в моей стране банков.

– Твоя премия уже зачислена на счет. Так что можешь тратить по своему усмотрению.

– Но как я буду тратить, если…

– Ты доказал свою лояльность, – сказал ректор, когда я вынул карточку из его пальцев, и легко встал на ноги. – Так что одевайся. И пойдем.

– Куда? – тупо переспросил я, еще не осознав, что именно он вложил в эту фразу о лояльности.

– Провожу тебя до твоего класса. Думаю, ты захочешь этот день провести дома. Официально твой лекарский листок закрывается с завтрашнего дня. Так что остаток сегодняшнего у тебя свободен.

– Я могу выходить в свой мир? – спросил я, прослушав половину слов, и выхватив лишь саму идею свободного времени до завтрашнего утра.

– Да, – Ви'Хольм кивнул и махнул рукой. Ко мне на кровать плавно спланировали из воздуха мои вещи. Рубашка, брюки, даже трусы.

– Ботинки найдешь под кроватью, – сказал мне маг и напомнил, – Я жду тебя в коридоре.

– Угу.

Оделся я в рекордные сроки. Мне не терпелось размять кости, и я уже сейчас прикидывал, на что бы я мог потратить врученную мне премию. Кстати, не мешало бы узнать, во сколько были оценены все мои труды, страхи и нервы. А вообще, честно признаюсь, приятно, когда спасение мира воздается тебе не только благодарностями, почетом и уважением, но и в денежном эквиваленте. Может, кто-то назовет меня меркантильным, ну, уж какой есть. Так что, в этот момент, ректор в моих глазах взмыл просто на недосягаемые высоты.

Ви'Хольм ждал меня в коридоре, прислонившись к стене.

– Кстати, Андрей, – сказал он, завидев меня, – Раз уж тебе легче с короткими именами, можешь называть меня Карлом.

– Да ладно, – смущенно пробормотал я, – Вас-то я запомню.

– Никаких ладно, – строго сказал ректор и улыбнулся. – Сделаешь мне приятно. Кстати, а как тебя студенты называют?

– Андреем. Я сразу им без официоза представился.

– Ясно. А то они, по-моему, были удивлены, когда я при них тебя Андреем Игоревичем называть стал. Теперь понятно, почему, – задумчиво обронил он и сообщил, когда мы уже зашагали по коридору, – Пока тебя ждал, меня подловил один студент, сказал, что меня ждет декан факультета экспериментальной магии. Что-то относительно твоей студентки.

– Какой? – тут же спросил я. Что там еще могло случиться? И, главное, с кем? Может быть, Иля что-нибудь наворотила? Она может, характер-то у нее боевой, хоть она пока по непонятным причинам и пытается это скрыть.

– Кажется, ты называешь её Ирой. Твоя староста.

– Странно, – я честно поделился с ректором своими мыслями. – Она, вроде бы, нормальная девчонка.

– Нормальная? То есть она тебе не симпатична?

– Конечно, она мне симпатична. Она, как и большинство девушек, которых я тут видел, очень красива, – произнес я по инерции, а потом спохватился. – А почему вы спрашиваете?

– Просто решил напомнить, что они не дети, хоть с твоей легкой руки я частенько стал называть их детками.

– И? – я поначалу не понял. Ему пришлось разжевывать.

– Просто, если тебе кто-то из них по-настоящему понравится и ответит взаимностью, в этом не будет ничего предосудительного.

– Вы что, сосватать меня пытаетесь?

– Я пытаюсь думать о будущем, – мягко поправил меня Карл. – И в этом будущем, мне бы хотелось видеть тебя у нас на постоянной работе.

– Я ведь сейчас вроде…

– Для нас год – это очень маленький срок. К слову сказать, в университете обучения идет циклами, а не как у вас, годами. Наш год в вашем эквиваленте – это даже не семестр, четверть, точнее, одна восьмая.

– У вас один курс – это восемь лет? – изумленно уточнил я.

– Десять. Два года практики после каждого курса.

– А как же люди – они ведь тоже тут учатся?

– Наши люди живут от трехсот до пятисот лет. Так что все успевают отучиться. Общий срок обучения сорок лет.

– Я столько не проживу, – ошеломленно выдохнул я.

– Не переживай, что-нибудь придумаем, – оптимистично объявил ректор и похлопал меня по плечу.

Ох, как мне не понравилось, как это прозвучало. Но теперь мне определенно, было о чем подумать. И о попытке ректора меня сосватать какой-нибудь девице, например, все той же Ире, в том числе. Хитрый, знает, чем купить.

– Карл, а что получат мои детки? – после долгой паузы рискнул поинтересоваться я.

Ректор в первый момент не понял.

– За что?

– За спасение университета от захватчиков. Они же должны почувствовать… – я запнулся, подбирая слова, но Ви'Хольм и так уже все понял.

– Должны, – согласился он, – Но в режиме строгой секретности, в котором идет расследование всех обстоятельств этого дела, это весьма проблематично. Даже большинство преподавателей ничего не знает. Поэтому я не могу объявить им благодарности или, к примеру, пообещать отличные оценки по курсам Боевой магии или Магических единоборств. Но ты не волнуйся. Я на эту тему с ними уже беседовал. И они согласились со мной. Обещали, что даже в семейных кругах не станут распространяться о случившемся.

– И все же, должно же быть хоть что-то! – мне было обидно за ребят. Я премию получил, а они? – Может, хоть стипендию им прибавите?

– Хорошая мысль, но тоже, в нашем случае, неосуществимая. Чтобы повысить ряду студентов стандартную стипендию, придется проводить документы через казначейство. Как я буду объяснять главному казначею, за что я их премирую?

– А про меня как объяснили?

– Легко. Сказал, что оценил твой вклад в перевоспитание самого сложного класса этого поколения студентов, и решил поддержать молодого специалиста.

– Понятно.

Я погрустнел. Радость от свалившейся на меня награды была недолгой.

– А что это за декан, к которому мы идем? – пытаясь отвлечься от невеселых мыслей, поинтересовался я. А про себя добавил: и что у него может делать моя Ира, которая, вроде бы, совсем на другом факультете учится.

– Эльф. Разумеется, светлый. Ловелас, сердцеед. Девушки на него так и вешаются. Поэтому он на досуге занимается коллекционированием разбитых сердец. По слухам, даже завел специальную книжицу, чтобы со счета не сбиться. Но, в принципе, для эльфа он довольно таки молод, так что подобное поведение ему простительно. Свое дело он знает.

– Вы его недолюбливаете? – напрямую спросил я.

В этот момент мое воображение активно рисовало мне картины пребывания Иры в кабинете этого, с позволения сказать декана. Вот каким бы специалистом этот придурок не был, лично я бы его к студентам, точнее, студенткам на пушечный выстрел бы не подпустил. Но ректор же не зря попытался и мое внимание на студенток обратить. Значит, у них тут это в порядке вещей. Беспредел, одним словом. Если он к Ирке приставал, а она ему от переизбытка чувств по яйцам вмазала, то я за нее буду только счастлив. Таких козлов учить надо. Я тоже постоянством не отличаюсь. Люблю менять девчонок, парней, но чтобы мне в голову пришло кичиться своими победами и в отдельную тетрадку имена тех, с кем я переспал, записывать… Нет уж, увольте! Я бы сам этому декану в морду дал, так сказать, заочно.

– Он отличный специалист в своей области, – ответил мне ректор, – Ему принадлежат несколько фундаментальных новаторских разработок нашего времени. Я уважаю его как специалиста и талантливого ученого, но не одобряю его образа жизни.

– И почему все эти девицы, даже зная, что он их коллекционирует, на него вешаются?

– Сейчас сам увидишь, – пообещал мне ректор и толкнул перед собой дверь. Что было написано на табличке, я так и не успел прочитать. А ведь Карл так и не назвал мне имя декана.

Ириль Фревелей Рассветная

Есть оскорбления, за которые в нашем мире можно убить, и никто тебе на это ничего не скажет. Например, в случае с именами. Андрей избежал прямого знакомства с клинками темных только потому, что нас полсеместра дрессировали, что психологи – они люди незнающие, ничегошеньки не понимают и судить их по нашим законам нельзя. Остается только терпеть.

Терпеть Андрея не получалось. Он был не похож на других. Мы это поняли, хоть и не сразу, но поняли. Со своей же стороны могу сказать, что трудно делать вид, что кто-то тебе не нравится, когда ты искренне им восхищаешься. Мне так и не хватило духу начать примирение. Была опасность, что вызову какие-то нездоровые подозрения. Светлая, и с темными мириться решила! Поэтому только и оставалось всем подыгрывать. И нашим и вашим. Но Андрей так все повернул, я не знаю… Он всколыхнул что-то в нас. И во мне, и в других. Он заставил поверить в то, что даже если ничего не получится, то хотя бы стоит попытаться. Осветил все то, что мы делали, из-за чего ругались, совсем в ином свете, и нам всем, без исключения, стало стыдно. И все-таки я не жалею. Радость от содеянного до сих пор греет меня. Но, как оказалось, радоваться было рано. Впрочем, и расслабляться было нельзя.

И теперь я стою перед Лучистым, он прожигает меня своими почти прозрачными глазами, и я не знаю, куда бежать. Он думает, что припер меня к стенке, поймал с поличным. Он настроен решительно, и мне страшно. Я ведь светлая эльфийка, еще и учусь на первом курсе, мне нельзя демонстрировать, что я способна успешно противостоять как магически, так и физически не только кому-нибудь из студентов, но и декану. Тем более такому ненавистному, как Лучистый.

Да, я ненавижу его. А он наседает, улыбается и спрашивает, перетасовывая слова, как самоцветы в колоде.

– В чем дело, милочка, вас не удовлетворили мои логические выкладки?

– Если я не подпала под ваше очарование, это еще не значит, что я не та, за кого себя выдаю, как вы изволили предположить.

– Разве? – он встает из кресла и идет на меня. – Но я не пытаюсь очаровать вас, дорогая, я прошу о доказательстве моей ошибки, избрав поцелуй, как самый невинный из возможный вариантов.

– Конечно, – я отступаю, но знаю, что скоро прижмусь спиной к двери, – Вы бы предпочли не поцелуй, а постель. Вот там бы вы могли окончательно убедиться, что ошиблись.

Он ничего не говорит. И делает ко мне еще один шаг.

– Не подходите! – звучит истерически. Ненавижу себя за то, что показываю ему свой страх. Вынужденная мера, но что еще мне остается? – Иначе…

– Ты даже родителям пожаловаться не сможешь, потому что они вовсе не те, кого ты заявила в личном листке при поступлении. Или правильнее будет говорить 'заявил'?

– Вы даже представить себе не можете, как ошибаетесь, – шиплю ему в лицо и упираюсь ладонями в грудь.

– Это ты не представляешь, – шепчет он мне на ухо. – Сейчас придет ректор и…

Нет, только не это! Ви'Хольм, он ведь…

– Что здесь происходит? – голос раздается от двери, но это вовсе не ректор.

Я, вырвавшись из рук декана, отпрыгиваю в сторону и оборачиваюсь. Андрей?

Он хмурится и, кажется, готов броситься на Лучистого с голыми руками. Он с ума сошел? Но меня успокаивает то, что рядом с ним, действительно, ректор. Ви'Хольм не даст ему сделать глупость.

– Лорд Лучистый, объяснитесь, – строго роняет ректор, а Андрей подходит ко мне и неожиданно крепко обнимает за плечи.

– Он напугал тебя, да?

Как трогательно. Сейчас расплачусь. На язык так и просятся язвительные комментарии. Но я сдерживаю себя.

– Все нормально, – звучит хрипло и совсем неженственно.

Он отпускает меня и решительно разворачивается в сторону декана и ректора.

– И кого Вы с собой привели? – вопрошает Лучистый.

На что ректор ему отвечает:

– Её классного руководителя. Знакомьтесь, это Андрей Игоревич Рахманин, наш новый психолог. Андрей, это Ригиль Камарель Лучистый. Декан факультета экспериментальной магии.

– И что Вы делали с моей студенткой? – спрашивает Андрей таким тоном, что Лучистый кривится.

Он явно не ожидал, что когда-нибудь у нас появится такой психолог. С трудом удается подавить улыбку. Я уже представляю, каким прозвищем Андрей его наградит, когда мы выйдем отсюда. То, что теперь я сумею выкрутиться и отбить все обвинения Лучистого, я не сомневаюсь. Андрей непредсказуем, и мне только остается научиться подыгрывать ему. Собственно, разве не это должна делать по-настоящему хорошая староста?

Заговаривая, Лучистый обращается только к ректору, на нас с Андреем он даже не смотрит.

– Думаю, вам известно, какой репутацией пользуется эта юная леди?

– И какой же? – встревает Андрей, который явно не намерен терпеть пренебрежение.

Декан снова едва заметно кривит губы, но соизволяет ответить.

– Она неприступна.

– И что же, Вы решили проверить её принципы на прочность?

– Принципы? Я Вас умоляю! Все это фикция, не более того.

– Вот как?

– Объяснись, Ригиль? Я тоже не понимаю, к чему ты клонишь. И пока согласен с Андреем, твое поведение по отношению к этой студентке предосудительно.

– Вы все еще помните Шутвика, Ви'Хольм?

– Помню ли я лучшего студента факультета классической магии?

– И аспиранта.

– Он взял академический отпуск.

– Именно в тот момент, когда поспорил, что переиграет нас всех.

– Я помню. И что же, Вы решили, что Шутвик прикинулся этой девочкой? – ректор смотрит на меня, и мне ничего не остается, как потупиться.

– И как вы это обосновываете? – снова вмешивается Андрей.

– Сначала я объясню, чем чревато Ваше недоверие, – высокомерно объявляет Лучистый и тут уже хочется скривиться мне. Позер. Терпеть его не могу, но сдерживаюсь. Я ведь светлая эльфийка, мне нельзя так явственно проявлять к кому-либо свою неприязнь, особенно к сородичу, особенно к тому, кто старше и по возрасту и по положению.

– Извольте, – роняет ректор. Он все еще хмур. Мне остается надеяться, что его нелюбовь к Лучистому сыграет нам с Андреем на руку.

– Но не при нем, – заявляет декан и кивает на Андрея.

– Почему? – прямо спрашивает ректор, а я наблюдаю за тем, как в глазах моего классного руководителя загорается опасный огонек. Интересно, раньше такого еще не было. Он всегда так смотрит, когда злится? Тогда получается, что на нас с ребятами он еще ни разу по-настоящему не злился. Странно, а ведь должен был.

– В интересах секретности.

– Вот как? Тогда, позвольте я вас просвещу. Именно Андрей Игоревич вместе с классом колокольчиков активно участвовали в спасении университета в ходе недавних событий, – Лучистый меняется в лице, ректор холодно уточняет. – Удивляетесь, что не знали? Вот это и называется, вопрос секретности, лорд Лучистый. А теперь мы с Андреем слушаем ваши объяснения.

Декан хмур и зол, но отвечает. Еще бы! Сам-то он, как и все остальные, мирно дрых в своем кабинете, пока мы с ребятами и Андреем отдувались за всех!

– Шутвик занимался исследованиями Камней Истинного Зрения и незадолго до своего ухода объявил, что камни, что испокон веков стояли в Большом Зале и через которые новопоступившие студенты попадают в университет на церемонии зачисления, никуда не годятся.

– Я помню, что он изучал.

– Я говорю для него, – бросил Лучистый, опустившись до грубости. Что, расстроился, что оказался далеко не в числе избранных, в отличие от Андрея? А то он, судя по всему, нос раскатал, когда ректор рассказал всем деканам о случившемся.

– Хорошо. Продолжай.

– Так вот, не кажется вам подозрительным, что Звезда Имрага была подкинута именно в Большой Зал и рассчитана вовсе не на уничтожение всего университета, как вам сказали злоумышленники, и как считалось в начале, а лишь на то, чтобы до основания выжечь сам зал, вместе все с теми же камнями.

– Предполагаете, что Ирирган мог быть в этом замешан?

– Уверен в этом.

Вот гад. Придушить бы его, чтобы не мучался. Оказывается, он думает, что я не много не мало, а предатель, вот почему так настаивал на проверке с поцелуем. Трудно было догадаться. За такое оскорбление, как подозрение в предательстве, на самом деле можно убить. Даже мне – светлой эльфийке.

Это нетрудно. Достать стилет из потайного магического рукава, сжать в руке покрепче и кинуться вперед. Я бросаюсь на него, но… меня неожиданно крепко обхватывают в области талии чужие руки.

– Вот видите! – восклицает Лучистый победно. – Он даже убить меня хочет, чтобы я дальше свою теорию не развивал.

– Вы оскорбили меня! – шиплю я, понимая, что держит меня Андрей. И когда только успел? Ведь люди не отличаются завидной реакцией. Или это моя оказалась настолько замедлена, – Это смертельное оскорбление! – Уже не шиплю, рычу. Он вывел меня из себя. Я хочу…

– Успокойся, – юъбросает Андрей, и я неожиданно для себя ощущаю, как на меня на самом деле снисходит ледяное спокойствие.

Он прав. Чего орать? Чего драться? Тут доказывать надо. Но то, что он хочет в доказательство…

– Зачем вы к ней приставали? – спрашивает Андрей, ослабляя хватку. Конечно, он почувствовал, что мои мышцы расслабились. Теперь можно было бы вырваться, можно было бы все же нанести ненавистному декану смертельный удар. Но я сдерживаюсь. Жду развития событий.

– Шутвик никогда бы не позволил другому мужчине себя поцеловать. Это очевидно. Он и девушек-то не особо любил, а большинство мужчин, которых считал много глупее себя, презирал. Так что ни о каких поцелуях не могло быть и речи, – высокомерно объявляет Лучистый.

Я жду реакции ректора, смотрю на него. Но вместо этого, получаю её совсем с другой стороны. Из-за спины раздается на удивление спокойный голос Андрея.

– Вы идиот.

Это он что, Лучистому только что сказал?

– Если девушка вас отшила, так имейте благородство признать, что вы ей не понравились по личным причинам, а не приплетайте сюда заговоры с целью мирового господства.

Хорошо сказал. Просто загляденье. А как у декана лицо-то вытянулось… Но и здесь мне было рано радоваться. Рано. Потому что меня вдруг взяли за подбородок и заставили обернуться через плечо.

– Подыграй мне, – шепнули на ухо.

А дальше… нет! Я не хочу! Но меня уже целует этот… этот… м-м-м-м-м… это я что, вишу у него на шее и отвечаю?!

Андрей

Нет, я в принципе подозревал, что Ира – это вулкан замедленного действия, но чтобы настолько… Ладно. Главное, все обошлось и ей не пришлось целовать этого придурка. А ведь, правда, лучистый. У него такая самодовольная физия, что так и лучится, и по кулаку плачет. Разумеется, он красив, это объясняет его популярность у женского пола. Платиновый блондин с роскошными волосами. Темные эльфы тоже вроде как платиновые. Но у них волосы жесткие, а у этого даже на вид мягкие, блестящие, шелковистые. Улыбка искусителя, тонкие черты лица, манеры, опять-таки. Меня от подобных выкрутасов воротит, а женщинам однозначно нравится. Потому что дуры. Не все, но в общей своей массе.