Текст книги "Аналогичный мир. Эпилог"
Автор книги: Татьяна Зубачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Замолчи! – взвизгнула дама. – Заткнись, блаженная дура! Ты ничего в этом не понимаешь, а берёшься судить!
– Потише, сестрица, – лицо монахини оставалось безмятежно спокойным. – Ты разбудишь дедушку, а он только-только уснул после приступа.
– А ты, конечно, неотлучно была при нём. Тебе не противно?
– Это мой долг, сестрица, моё, – монахиня на мгновение благочестиво подняла глаза к потолку и тут же опустила их к чёткам. – Моё послушание. Телесная немощь…
– Заткнись, – повторила дама, негромко, но угрожающе. – Заткнись сама, Мира, пока я не заткнула тебя по-другому. Как раньше.
– Ах, Марджи, – монахиня глядела только на свои чётки. – Той девочки Мирабеллы больше нет. Ты же знаешь, ты сама приезжала, чтобы проститься с ней. И убедиться, – её улыбка стала чуть откровеннее насмешливой, – в принесении обетов безбрачия…
– И бескорыстия, – перебила её Маргарет. – Но я не думала, что монастырь так ловко наложит лапу на наши деньги.
– Мои деньги, – поправила её монахиня. – Это были мои деньги, моя доля наследства наших несчастных родителей, да упокоятся они с миром. Свою долю ты получила даже раньше меня, как и положено, на совершеннолетие. И ты потратила её, как и хотела, на свои страсти.
– А ты…
– А я внесла в монастырь. Я знаю, что ты пыталась оспорить мой постриг. И даже знаю, сколько ты потратила на адвокатов.
– Да, – нехотя кивнула Маргарет. – Эти бездельники неплохо погрели руки на моём деле. Но деньги дедушки…
– Свою долю ты уже выбрала, – монахиня взглядом показала на обшарпанные стены. – Мне пришлось всё это продать, чтобы выплатить тебе положенное. А что осталось, то моё. По законам земным и божьим. Я не дам тебе ни цента, сестрица, каждый платит за себя сам.
Дверь в глубине комнаты бесшумно приоткрылась, и в щель выглянула сиделка в таком же монашеском одеянии, но явно из более дешёвой материи.
– Сестра Мириам, он зовёт вас.
– Благослови тебя Бог, сестра Андреа, – монахиня встала и направилась к двери. – Иду.
– Подожди, – попыталась остановить её дама. – А доля Хэмфри?
Монахиня остановилась и обернулась. Теперь она стояла, выпрямившись во весь рост и замерев как изваяние, даже перестав перебирать чётки.
– Дедушка передал её мне.
– Но дядя ещё жив!
– Он в тюрьме и не выйдет оттуда. Ты знаешь, за что и на сколько он осуждён. Я молюсь за его душу.
– И всё?!
– Каждый платит за себя сам, – жёстко повторила монахиня, выходя из кабинета.
Маргарет бессильно выругалась ей вслед. Кто бы мог подумать, что слезливая дурочка именно в монастыре станет… такой бездушной стервой. Ни цента! Родной сестре! У которой, может быть, последний шанс как-то наладить свою жизнь. Нет, не замужеством, это-то она и сама понимает, но хотя бы… небольшим, но постоянным содержанием. Ну, почему, почему мужчины настолько корыстны и ничего не дают даром. Продажные твари. Все! Без исключения! И выживший из ума маразматик, и дядюшка-идиот, что довёл себя до пожизненного без права на досрочное… интересно, сколько стерва-сестрица потратила на своих адвокатов, которые и обеспечили ей безопасность от дядюшкиных притязаний. И старик слова против не сказал, а, может, и помогал. Ну ладно, дядя Хэмфри получил то, что заслужил, но с ней-то могли поделиться. Нет, должны были! Она равноправная душе… преемница или приказчица? А не всё ли равно? Их осталось двое, и половина всего – её!
– Вас проводить, миледи?
Маргарет вздрогнула и уставилась на незаметно вошедшую в комнату монахиню. Ещё одна?! Да сколько их тут?!
– Я знаю дорогу, – высокомерно ответила Маргарет. – И уйду, когда сама захочу. Понятно?
– Да, миледи, – монахиня говорила, не поднимая головы и безостановочно перебирая чётки. Тяжёлые металлические бусины холодно посверкивали в её пальцах.
Маргарет прошлась по комнате, зачем-то тронула край шторы и брезгливо отряхнула пальцы: ворс бархата от старости сталь пылью. Монахиня по-прежнему стояла у двери, ведущей во внутренние комнаты.
– Это и мой дом, – вызывающе начала разговор Маргарет.
Монахиня не ответила, её поза оставалась смиренной, а лицо кротким, и Маргарет решила смягчить тон. Снизойти. Не до просьбы, разумеется, а до объяснения.
– Мне надо поговорить с дедушкой.
– Это невозможно, миледи, – не задумываясь и как-то автоматически отозвалась монахиня.
– Почему? Разве он без сознания! Сказали, что он зовёт… Я тоже его внучка! У нас равные права!
По губам монахини скользнула усмешка, но голос был по-прежнему ровен.
– Вашего имени, миледи, он не называл.
– Да?! А кого он звал?
Монахиня не ответила. Не знает? Не хочет говорить? Маргарет досадливо дёрнула плечом и отвернулась, прошлась взглядом по следам былой роскоши на стенах. Продали, чтобы выплатить её долю? А сколько при этом прилипло к нежным ручкам Мирабеллы? И её… о монахинях всякое болтают, и нет дыма без огня, так что наверняка сестрица утоляет свою страсть с какой-нибудь нежной "подругой". Ханжа! И стерва! Но… что-то важное в разговоре мелькнуло и… надо обдумать.
– Я никуда не уйду, – повторила она для монахини.
Та в ответ молча склонила голову и бесшумно исчезла, но Маргарет не сомневалась, что заветная дверь в дедушкины комнаты охраняется и с другой стороны, так что пробовать не стоит. Но надо обдумать. Да, вот оно! Ты думаешь, дорогая сестрица, что нас только двое? И за тобой твой монастырь, а за мной никого? А вот и нет. Есть ещё третья сестра! Да, двоюродная и незаконнорожденная. Но с дядюшкой не прокатило. А он и не нужен! Дочка Хэмфри не нужна, а вот в такой комбинации – Маргарет даже облизнулась – это уже перспективно. И неважно, что и как там было на самом деле. Если не устраивает прошлое, так его надо изменить. Неважно, что было. Важно, кто и что об этом знает.
Она продолжала ходить по комнате, но уже не металась в истерической горячке, а мерно вышагивала, сосредоточенно обдумывая дальнейшие действия. Наблюдавшая за ней из другой комнаты монахиня неодобрительно покачала головой и, кивнув напарнице, чтобы та продолжала охранять дверь, ушла. Надо предупредить сестру Мириам, что старая шлюха что-то задумала, и это достаточно серьёзно.
* * *
131 год
Американская Федерация
Алабама
Графство Олби
Округ Краунвилль
«Лесная Поляна» Бредли
Когда надо во что бы то ни встало собрать сложную многоцветную мозаичную картину, а количество камушков, осколков, бусинок и прочего ограничено, то в ход идёт всё, вплоть до откровенного мусора. И получается… зачастую весьма неожиданное. И тогда приходится думать, как бы вписать такой неожиданный артефакт в уже сложившийся интерьер.
К роли хозяйки имения Грейс Стрейзанд никто не готовил. И став Грейс Бредли, ей пришлось осваивать эту и множество других функций жены преуспевающего дельца с весьма разносторонними связями самостоятельно. Грейс очень старалась и, кажется, у неё получалось. Во всяком случае, Джонни был доволен. А остальные… Ну, да, она многого не знает и потому не понимает. Но она учится! И кое-что кое-когда у неё даже получается!
Грейс ещё раз перечитала главу в "Справочник фермера. Часть 3. Ветеринария", откинулась на спинку стула и, закрыв глаза, стала повторять прочитанное. Приём, который её не подводил ни ученицей, ни студенткой, ни учительницей. Ну вот, теперь она хотя бы будет понимать, что ей говорят о коровах, телятах и прочей живности "Лесной Поляны Бредли".
А сейчас… сейчас надо заняться домашней рутиной. Грейс решительно убрала "Справочник" на место, оглядела свой кабинет… Да, не будуар и не гостиная, а кабинет. Она – труженица, и всегда гордилась этим.
Сделав отметку в раскрытом ежедневнике о выполненном задании, Грейс быстро просмотрела список оставшихся дел, навела порядок на письменном столе и вышла из кабинета.
"Большой Дом" имения ей в общем нравился, но часто слишком походил на школу в конце каникул, когда всё готово, но ещё никого нет. Эта атмосфера ожидания иногда радовала предвкушением, иногда пугала. Особенно остро она это чувствовала в двух детских – для мальчиков и для девочек. Да, именно так, во множественном числе, она согласна с Джонни – детей должно быть много. Чтобы поддерживали друг друга, заботились… Джонни много раз ей говорил, что не выжил бы без сестры. И семью надо восстановить, собрать разбросанные временем, войной и прочими бедствиями осколки. Вот Джонни нашёл тётю, сестру своего отца, Каролину, и перевёз её из захолустного Джексонвилла в наш, правда, не менее захолустный Краунвилль, но поближе к имению. Мамми рассказывала, что Мисси Кара, пока ремонтировали и обставляли её городской дом, не просто жила в имении, а наводила порядок и даже Масса Фредди её во всём, что касается Большого Дома слушались.
При воспоминании о Фредди Грейс невольно вздохнула. Всё-таки… нет, она не боится его. Он всегда с ней вежлив, его шутки не обидны, он компаньон и друг Джонни, она всё понимает, но… о нём такое рассказывают… Конечно, это детская болтовня, что Масса Фредди у мухи на лету крылья отстреливает, но она очень хорошо знает, что детские страшилки возникают не на пустом месте. Да, слухи преувеличены, кажутся невероятными, но в их основе всегда вполне реальные события. И, конечно, Фредди – Фредерик Трейси стрелял не по мухам. Краунвилльские дамы тоже рассказывают о нём… много интересного.
Грейс снова вздохнула. Посещение еженедельных неофициальных заседаний неофициального дамского клуба было, пожалуй, самым… нет, не неприятным или тягостным, а тяжёлым событием. Но она понимала важность и значимость этих заседаний. Как в школе самое важное обсуждалось и решалось не на педсоветах или официальных совещаниях, а на таких "милых междусобойчиках", в женской болтовне, где причудливо перемешивалась информация из самых разных сфер и принимались опять же неофициальные, но непреклонно проводившиеся в жизнь решения. Первое время ей было тоскливо и неинтересно, потому что она не знала большинства упоминаемых лиц и персон и не понимала намёков, но по мере знакомства с городом и его окрестностями, а также с помощью Мамми и Каролины чувствовала себя всё уверенней. Да, если бы не две эти женщины, ей бы пришлось очень нелегко и непросто. Но вот информация собрана, осмысленна, каждый осколочек лёг на своё место и… да, пора поговорить с Джонни. Начистоту, без уловок, оговорок и намёков. Это всё-таки слишком серьёзно. Конечно, что бы и как бы там ни было в прошлом, но сейчас… надо думать о будущем. Девочка ни в чём не виновата, и надо решить её будущее.
Проходя через гостиную, Грейс посмотрела на каминные часы. Да, обычно в это время Джонни ходит по службам, и, если он не в конюшне…
Но он был именно там. И как обычно в компании с Фредди и Ролом. Мужчины что-то оживлённо обсуждали, и Грейс остановилась в дверях, не желая вникать в абсолютно чуждую и ненужную ей проблему. Но её заметили, и, конечно же, никто иной как Фредди. Нет-нет, Грейс относится к нему столь же лояльно, как и он к ней, но для этого разговора он не нужен. Хотя… хотя если удастся сразу расставить всё по своим местам… В конце концов, он не чужой, не совсем чужой для Элис и, да, имеет право на участие в обсуждении её судьбы.
– Добрый день, – Грейс постаралась улыбнуться максимально непринуждённо. – Нужно обсудить одну проблему. Семейную.
Джонатан и Фредди посмотрели на неё с одинаковым выражением лёгкого удивления и кивнули, а Грейс храбро продолжила:
– Я буду ждать вас в малой гостиной.
И ушла.
Мужчины переглянулись, пожали плечами и кивнули уже друг другу. Фредди ограничился кратким:
– Желание леди – закон для ковбоя.
Джонатан с улыбкой кивнул.
– Делай, как решили, – сказал он Ролу.
И, когда они уже шли к Большому дому, Фредди негромко спросил:
– Думаешь, он опять затрепыхался?
Джонатан покачал головой.
Дата смерти Старого Говарда?
– Самого уже нет, сынок… Через посредников… Возможно.
– Адвокат уже был, – хмыкнул Фредди. – Интересно, конечно.
Грейс готовилась к этому разговору, как к важному открытому уроку: всё заранее продумала, выстроила в уме последовательность доказательств, если Джонни захочет что-то отрицать, и даже приготовила наглядный материал. И, когда они вошли, она встретила их, стоя у стола, с улыбкой учительницы, доброжелательной, справедливой, но строгой.
Джонатан и Фредди переглянулись, также улыбнулись и сели к столу.
Грейс села напротив и начала.
– Джонни, надо решать судьбу Элис.
Сказанное столь явно удивило обоих, что Грейс начала сердиться. Ох, уж эти мужчины! Готовы развлекаться, но как только дело коснётся последствий, так они уже и ни при чём.
– Да! – она прибавила в голосе строгости. – Девочка скоро закончит школу. Вы думали о её будущем?
– У неё для этого есть родители, – буркнул Фредди.
Джонатан вздохнул. Зря он, конечно, откладывал этот разговор, надеясь на разум Грейс. Всё-таки учительница должна понимать, что не обо всём надо говорить вслух, но… ладно, сейчас тогда и…
Он не додумал и не успел ничего сказать. Потому что Грейс заявила тоном… даже не судьи, а, пожалуй, прокурора.
– Джентльмены, я знаю всё! – и напористо продолжила: – Да-да, Фредди, и о вас и вашей роли во всей этой истории тоже. Да, вы поступили тогда рискованно, но благородно, но времена изменились, и Элис должна узнать правду и занять своё надлежащее ей место в обществе. Вы же оба не хотите оставить её навсегда в России. Нельзя всю жизнь провести в убежище, даже достаточно благоустроенном, но рядом с чужими по сути людьми. Это жестоко. И по отношению к ним тоже.
– Стоп-стоп-стоп, Грейси, – Джонатан даже вскинул руку, останавливая её становящуюся излишне эмоциональной речь. – Ты это о ком? Что за чужие люди рядом с Элис?
– Джен и Эркин, – твёрдо ответила Грейс. – Да, они делают всё возможное, и Элис считает их своими родителями, но ей пора узнать правду. Да, Фредди, и не смотри так на меня, ты-то точно знаешь, что Джен – не мать Элис. Да, ты сделал тогда всё возможное, чтобы спасти их обеих, но…
– Я должен выпить, – решительно прервал её монолог Фредди и встал.
В наступившем молчании Фредди покопался в баре, сооружая себе "успокоительного" и покосившись через плечо на застывшего Джонатана, наполнил ещё два стакана. Вернувшись к столу, он поставил стакан с соками перед Грейс, а со смесью виски и газировки перед Джонатаном.
– Ну, раз ты всё знаешь, – голос Фредди был спокоен и даже слегка равнодушен, что заставило Джонатана еле заметно нахмуриться. – То расскажи и нам. Всё и по порядку.
Грейс мужественно улыбнулась – она не так поняла, как догадалась, что спокойствие Фредди достаточно опасный признак – села и начала.
– Это началось очень давно.
– Стоп, – остановил её Фредди. – Давай-ка сначала, так кто кому кем приходится, а потом, как это получилось.
Джонатан кивнул.
– Резонно. Так кто родители Элис?
– Отец Элис ты, – твёрдо ответила Грейс. – А мать Элис Изабелла Кренстон, урождённая Говард.
– Ты спал с этой стервой?! – очень удивился Фредди.
Джонатан возмущённо фыркнул, а Грейс… бросилась на защиту мужа.
– Джонни был тогда молод, наивен…
– Ты был наивным?! – ещё сильнее удивился Фредди. – Ну…
– Мою наивность мы обсудим потом, – остановил его Джонатан. – Так что у меня было с Изабеллой? Страстная любовь?
– Нет, конечно, – Грейс невольно улыбнулась. – Изабелла любила только себя. И драгоценности.
– Для Говардов вполне типично, – кивнул Джонатан. – И почему же она связалась со мной?
Грейс несколько смущённо улыбнулась.
– Почему именно тебя… тут говорят разное. Но, понимаешь, ей был нужен… Проблема в том, что Старый Говард, её отец, обещал очень большие деньги за первого внука. А Джонатан, его старший сын, был бездетен, и, похоже, безнадёжно, тут тоже называют разные причины. А у Изабеллы уже были две девочки, и вообще… Ей понадобилась… свежая кровь. Белая кровь. И чтобы потом не возникло никаких претензий. Ты тогда только появился в свете. Ну… ты согласился.
Они слушали с таким живым интересом, что Грейс не смогла не восхититься их выдержкой и умением "держать лицо". Ведь и вправду можно подумать, что они не при чём и ничего об этом не знают.
– Но родились близнецы. Мальчик и девочка. Изабелла испугалась. Ведь… разнополые незаконные близнецы проклятье и визитная карточка семейства Бредли. Отец бы не простил ей такое. И она решила избавиться от девочки. Рожала она дома, в Вальхалле, и врача… убедили молчать. И кто-то… тут никто точно не знает, ей посоветовал обратиться к Фредди. Как к специалисту… по исчезновению нежелательных.
Фредди дёрнулся, но промолчал, ограничившись шумным большим глотком из своего стакана. Джонатан остался неподвижным, но улыбка на его лице стала… ещё не угрожающей, но неприятной. Грейс перевела дыхание и храбро продолжила:
– Фредди забрал младенца и отвёз его, – она снова вздохнула, набираясь смелости, – к своей дочери.
Фредди поперхнулся и закашлялся.
– У тебя есть дочь? – Джонатан круто развернулся к Фредди. – А почему я об этом не знаю?! Кто она? И её мать?
– Джонни! – Грейс невольно повысила голос. – Не притворяйся. Ты отлично знаешь, что Джен дочь Фредди.
– Да-а?
Удивление Джонатана было настолько искренним и непосредственным, что ему бы поверил кто угодно. Но Грейс строго посмотрела на него и повторила:
– Джонни, не притворяйся. У тебя это плохо получается. И тогда, да, возможно, ты и не знал. Но потом…. Ты же не хочешь меня убедить в том, что Фредди не доверяет тебе.
– В картах не доверяю, – Фредди уже пришёл в себя. – А в остальном… по ситуации. Так, Грейс, мне интересно, что ещё ты знаешь о… моей дочери. А где её мать? И кто она?
Грейс вздохнула.
– Она индианка. Из Аризоны. Она умерла. Ты забрал Джен маленькой девочкой и… да, здесь толком никто ничего не знает. Но ты дал ей хорошее образование, а потом… потом случилось это… стечение обстоятельств.
– Какое? – терпеливо спросил Фредди.
– Ну… эти события совпали по времени. Джен потеряла ребёнка и была на грани… безумия. А тут Изабелла со своим заказом. И ты, – Грейс заставила себя улыбнуться, – ты одним выстрелом поразил две мишени. И выполнил заказ, честно. Ты пообещал Изабелле, что она никогда не увидит эту девочку и не услышит о ней. И спас Джен. Ты отдал ей новорождённую, а Джен была в таком состоянии, что не заметила, не увидела подмены, – Грейс вздохнула. – Она до сих пор так и считает, что родила Элис. И Элис, тоже… Считает Джен своей родной матерью. Она ведь никогда не видела… Изабеллу. И не слышала о ней.
– Джен потеряла ребёнка, – задумчиво повторил Фредди. – Так, допустим. А отец этого ребёнка? Он тоже ничего не заметил?
– Фредди! – Грейс была настолько возмущена его лицемерием, что перестала следить за словами. – Ты же застрелил его! Прямо на глазах у Джен, и у неё начались преждевременные роды.
– И за что это я его? – очень спокойно поинтересовался Фредди.
– Он отказался жениться, – вздохнула, остывая, Грейс.
– За такое вполне возможно, – согласился Джонатан, еле сдерживая смех.
– И даже нужно, – кивнул Фредди. – Женись или умри. Так, с этим разобрались.
Грейс возмущённо посмотрела на него. Ну как так можно?! Неужели он не понимает всей трагичности тех далёких событий? И их последствий.
– Итак… ты ничего не отрицаешь? – всё-таки решила она уточнить.
Фредди насмешливо улыбнулся ей.
– Ковбой никогда не спорит с женщиной, Грейси. Но что было потом? Эркин там с какого бока?
– Ну, ты, вернее, скорее всего, вы оба отыскали или случайно наткнулись на него в заваруху, а он из того же племени, что и мать Джен, и вы отправили его в этот городишко, чтобы у Джен была… семья.
– Надо же, как всё продумано, – Фредди покрутил головой и отхлебнул из стакана. – А в общем, неплохо, Джонни. И откуда у дам столько и такой информации?
– Мозговой штурм, – задумчиво ответил Джонатан. – И складывание мозаики. В общем, ты прав. Всё весьма логично и правдоподобно. Опровергать незачем, только добавлять интереса. Да, вот ещё нюанс. Грейс, а почему ты вдруг так заинтересовалась этим и решила спасать Элис? В России, – он усмехнулся, – ей намного лучше. И безопаснее.
– Да, возможно, – вынужденно согласилась Грейс. – Да, если она ничего не знает о… своём рождении, то ей лучше оставаться там. Но…
– Грейс, ты не ответила на мой вопрос, – терпеливо остановил её Джонатан. – Почему вдруг такая… заинтересованность.
– Потому что ею заинтересовались Говарды! – резко ответила Грейс. – И если…
Джонатан и Фредди одновременно утратили расслабленность поз и заметно… не напряглись, а подобрались, как для прыжка.
– А вот теперь подробно и со всеми нюансами, – не попросил, а потребовал Джонатан. – И откуда и как ты об этом узнала.
Фредди молча кивнул.
Грейс невольно смутилась и даже покраснела, но… они ждут. Надо отвечать.
– Ну, моя сестра, Билли, – Джонатан и Фредди одновременно кивнули, показывая, что знают, о ком идёт речь. – Она гостила у меня, у нас, прошлым летом. И видела фотографии. Вот, – она торопливо раскрыла лежавший на столике альбом с приготовленной закладкой. И тут же положила рядом также уже раскрытую в нужном месте пухлую "Историю живописи". – Вот. Это Элис в беседке у родника. А это портрет Изабеллы в детстве работы… неважно. Но вы видите, это одно лицо. И даже поза.
Оба мужчины переглянулись, склонились над развёрнутыми перед ними страницами, снова переглянулись.
– М-да, – хмыкнул Фредди. – И как это она заметила?
– Билли изучала историю искусств, – Грейс пожала плечами. – А это очень известная работа. Говарды даже зарабатывают, предоставляя её для выставок и вообще в открытую экспозицию.
– Говарды на всём… зарабатывают, – усмехнулся Джонатан. – Итак, Грейс, Билли увидела, опознала и…
– И рассказала об этом своей подруге, – Грейс вздохнула. – Маргарет Кренстон. Они дружат со школы.
– Уже интересно, – задумчиво протянул Джонатан.
Фредди кивнул.
– С папочкой не получилось, попробуют с сестрёнкой.
– Да, – кивнул Джонатан. – Этот вариант её даже больше устраивает. Хэмфри отсекается и появляются сразу двое новых… отцов, богатых и щедрых.
– Готова собственную мать выставить шлюхой, лишь бы урвать, – усмехнулся Фредди.
– Ну, Изабелла ею всегда и была, – с такой же хищной ухмылкой кивнул Джонатан. – Её репутация нас волнует?
– С твоей репутацией этот вариант сочетается? – с деловитой усмешкой спросил Фредди.
– Джонни никто не осуждает, – Грейс пылко бросилась на защиту мужа.
– За давностью лет и отсутствием свидетелей… сойдёт, – кивнул Джонатан.
– Дело прошлое, – согласился Фредди. – А сейчас… Сгоняю-ка я. Посмотрю, поговорю.
– Сгоняй, – согласился Джонатан. – Легенда, конечно, стройная, но что там было на самом деле…
Фредди кивнул и встал, чтобы заменить свой опустевший стакан другим и уже с другим содержимым.
Грейс понимала, что они уже что-то решили и что её посвящать не собираются. Но всё-таки… что во всей этой истории, запутанной, как… как в дешёвом "дамском романе", является правдой, а что красивой выдумкой, объясняющей необъяснимое?
– Но… – начала она, утратив всю свою смелость.
– Да не бери в голову, Грейси, – весело ответил по-ковбойски Фредди.
– И не спорь с дамами, – улыбнулся Джонатан. – Сможешь узнать ещё много интересного.
– Да?! – взорвалась Грейс. – Ты не представляешь, сколько я переслушала всякой неприличной чепухи, пока по словечку не выделила и не собрала всю эту историю.
– Такие дамы, настоящие леди, – Фредди умело изображал удивление. – И неприличная чепуха? Грейси, ты ничего не путаешь?
– Я?! Путаю?! – Грейс окончательно потеряла голову и выпалила: – Эти… безукоризненные настоящие леди, Фредди, сидят и часами обсуждают сколько у тебя родинок под пупком. А твоя любимая тётушка Каролина, Джонни, у них как главный эксперт!
Фредди открыл рот, но Джонатан опередил его авторитетным:
– Да, она знает точно, – коротким властным жестом остановив Грейс и повернулся к Фредди. – Ты помнишь комнату с книжными шкафами за шторками? Ты там всего Шекспира, полное собрание, прочитал. А когда шевелилась дверная ручка, ты поворачивался лицом к спинке дивана и натягивал одеяло на голову. Помнишь?
Фредди медленно кивнул.
– Так вот, входила она. И пролежал ты там больше месяца.
– Я помню недели две от силы, – так же медленно, будто пробуя слова на вкус, не возразил, а уточнил Фредди
– Первые три недели ты лежал в полной отключке. Тебя обмывали, поворачивали с боку на бок, кормили с ложечки…
– Понял, – остановил его Фредди. – А её муж?
– Генеральный прокурор отдыхал на Южных Островах.
Фредди невольно присвистнул и помотал головой, словно просыпаясь.
– Я должен выпить, – объявил он и встал. – Завтра к вечеру вернусь. Продумай пока по деталям.
– Идёт, – кивнул Джонатан.
Когда Фредди вышел, и они остались вдвоём, Грейс посмотрела на Джонатана.
– Джонни, ты ничего не хочешь мне объяснить?
– Не сейчас, Грейси, – очень серьёзно ответил Джонатан. – Когда дело будет сделано, ты всё узнаешь. А пока прошу. Не спорь ни с кем. Ни с дамами, ни с Мамми, ни с Эстер. Они не лгут и не выдумывают. Просто… – он задумался, подбирая слова, – просто из правдивой информации делают ложные выводы. Понимаешь?
Грейс неуверенно кивнула.
– Вот и умница, – Джонатан встал и, наклонившись, поцеловал её в щёку. – Я скажу, когда Билли сможет у нас погостить.
И ушёл.
Грейс снова посмотрела на раскрытые на столе семейный альбом и "Большую историю живописи". Да, сходство несомненно, но… И да, она не жалеет ни о сделанном, ни о сказанном. Любая правда лучше лжи. Даже самая горька лучше самой сладкой. Потому что единственная защита от шантажиста – это правда. Так говорил отец, предваряя любой рассказ о прошлом. Своим, всей семьи, страны, мира… Джонни обещал рассказать ей всё. Она подождёт.
* * *
133 год
Июнь
Россия
Ижорский Пояс
Загорье
Вроде только-только отвели за ручку в школу девочку в белых гольфах с новеньким ранцем за плечами, и вот на выпускном вечере, да что там, на настоящем балу, отплясывает синеглазая белокурая красавица, на голову – во всех отношениях, надо признать – выше мамы, а на каблуках вровень с дядей, тоже личностью на всё Загорье приметной.
Алиса Мороз веселилась от души, не забывая, впрочем, что завтра предстоит гонка и морока с документами, а потом поездка в Царьград, к дедушке. Нет, разумеется, поступать в Университет она будет самостоятельно, к тому же на физмат, а дедушка при всей его эрудиции и славе – гуманитарий, и помочь никак не может. Вернее, может только одним – предоставить возможность спокойно готовиться к вступительным экзаменам.
– Алиска, вальс.
– Димка, не надоело?
– А я только его и умею, – ухмыляется Дим.
Алиса, изобразив вздох, кладёт руки на его крепкие плечи так, чтобы со стороны выглядеть прижавшейся, а на самом деле держать дистанцию. А то ещё вообразит невесть что, но и совсем рвать тоже не нужно, Димка в Цареградское Высшее Военное имени… и так далее знаменитое на всю Россию Училище поступает, документы у него уже приняли, послезавтра едет на медкомиссию, а потом экзамены, ну и… Там посмотрим, а в цареградской сумятице земляк-однокашник может оказаться весьма полезным. Но отношения – только сестринско-братские, не больше. А для этого держим дистанцию, вот так и вот так. Димка при всём своём не дурак и должен понимать. Да, понимает.
Зина, сидя с другими матерями, умилённо смахнула слезинку. Вот и вырос её старшенький. Да, именно её, и пусть хоть кто, хоть как-то посмеет… но таких нет. А ведь и впрямь вырос, до пятого класса всё маленьким был, как врачи говорили, голодное детство сказывалось, боялась, что таким недоросликом и останется, а в шестом, ну да, тогда и начал расти, а уж после седьмого… ой, на три размера за лето, что весной купили, то осенью уже и не налезает, вон какой ладный, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. И вздохнула: жалко, Тимочка опять в командировке, не увидит. Фотографии, правда, сделали, но фотки – это одно, а вот вживую… да и… хотя нет, у многих отцы то на работе, то ещё где, а мамочки все здесь. Ну так, на то мы и матери, чтоб всегда с детьми были. Катюше уже через два года плясать, а Машеньке ещё сколько учиться, и Серёженьку уже тоже готовить к школе пора, ну да бог даст, вырастим, поднимем. Она снова вздохнула.
Сидевшая рядом Женя так же любовалась своей красавицей и старалась не думать о предстоящих хлопотах и неизбежных тревогах. Всё-таки не Ижорск, куда, если что даже не на автобусе, на такси враз домчишься, а Царьград, столица, а там для её девочки… Столько наслушалась и начиталась, что страшно. Но всё-таки там и Игорь Александрович, и Андрюша. Помогут, защитят. Нет, всё правильно, конечно, Алисе надо получать высшее образование, а физмат – серьёзный факультет, вряд ли там вертихвостки с вертопрахами, те на других. Ну да бог с ними, со всеми другими. А вот, что Эркин не смог прийти – это конечно, жаль, но работа есть работа, он же теперь не на рабочем дворе, а в цеху, да ещё экспериментальном, и даже не рабочим, а младшим техником. И невольно улыбнулась, вспомнив уже его выпускной в заводском техникуме. Торжественное вручение дипломов с присвоением звания младших техников и назначениями в цеха. А экспериментальный цех – это, конечно, почётно, туда лучших отбирают, и зарплата выше, чем в обычных, но и рабочая смена не нормированная, а сколько нужно. Женя невольно вздохнула.
Вальс закончился, и Дим с демонстративной и даже несколько утрированной галантностью, чтобы, ну, совсем как в кино, поблагодарил Алису и проводил её к длинному накрытому столу со смешным названием "фуршет". Алиса немедленно подключилась к игре. Хотя и не совсем играя: всё-таки впереди Царьград, надо будет показать себя не провинциальной простушкой, а… ну, там, конечно, по обстановке, но и это надо уметь, как там в книге? Да, "выломаться под любую богиню". Алиса задумчиво откусила от эклера с розовой глазурью.
– Алиска, а чего всё-таки на физмат? Там же скукотища!
– И хладных чисел ровный строй! – мечтательно улыбнулась Алиса. – Люблю их ровные ряды, далёкие от суеты дневной.
– И ночной? – максимально ехидно, но тихо, на грани шёпота поинтересовался Дим.
Алиса сверху вниз, несмотря на то, что Дим уже на два пальца выше, окатила его строгим холодным взглядом.
– Деточка, никогда не говори о том, в чём не разбираешься.
И с явным удовлетворением отвернулась от Дима, покрасневшего от сдерживаемого гнева.
– Ну… – наконец выдохнул Дим, – ну, ты дождёшься.
Алиса доела эклер и кивнула.
– Конечно, я подожду.
И с милой улыбкой отвернулась от стола, принимая приглашение на кадриль от Витьки Смородина из параллельного. Никаких обид: Дим сам признавался, что только вальс и умеет. А Витька принципиально не танцует, а пляшет, и только, как он говорит "своё родное". "Барыню", "топотуху" с припевками, ну, и кадриль, а вот вальс и танго с прочими фокстротами – это, дескать, чужое и без надобности. А он просто не умеет, учился-то "у берёз вприглядку". "Ну и дурак, – с привычной насмешкой подумала Алиса, улыбаясь партнёру, – Чем больше знаешь и умеешь, тем тебе же лучше".
