Текст книги "Аналогичный мир. Эпилог"
Автор книги: Татьяна Зубачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Зубачева Татьяна Николаевна
Эпилог
ЭПИЛОГ
Что было потом?
Потом была жизнь. Такая, какой она обычно и бывает у всех. Тягучая, медлительная, со стремительно уносящимися в прошлое событиями. Год за годом, пять, десять, двадцать, тридцать лет спустя… Вроде всё по-прежнему и как же всё изменилось.
Где-то в немыслимой дали, на вершине "высокой политики" велись осторожные, полные недомолвок и намёков беседы и делались демонстративно откровенные до цинизма заявления, подписывались официальные договоры и оформлялись тайные соглашения, неустанно работали спецслужбы, интриговали, побеждали сиюминутно, проваливаясь в дальней перспективе. А миллионы людей работали, рожали и растили детей, строили планы, ссорились и мирились, веря и не веря газетным статьям и выступлениям политиков.
* * *
123 год
Лето
Американская Федерация
Атланта
Особняк Говардов
Июль в Атланте – не самый приятный сезон. Жара, пыль и прочие удовольствия. Да ещё в полдень. Недаром вентиляторы и новомодные кондиционеры – самый ходовой товар. Но вот и нужный дом. К делу.
Мейсон Стюарт поставил свой портфель на тротуар, носовым платком вытер вспотевшее лицо – костюм-тройка тоже не самый лучший вариант, но профессия обязывает – и одёрнул пиджак. Нажал кнопку звонка. Величественный облик двери так подавлял, что он с трудом удержался от желания снять шляпу. Зашипел невидимый динамик, и хриплый, неприятно лязгающий голос рявкнул:
– Кто?
– Мейсон Стюарт, адвокат.
– Входите.
Тяжёлая резная дверь нехотя поддалась нажиму, впустив Мейсона в тёмный холл. Плотные шторы поверх решетчатых ставен делали сумрак ощутимо плотным.
– Идите на свет, – снова рявкнул динамик.
Только тогда Мейсон увидел узкую полоску света из-под двери в дальнем углу. Пустота холла спасла его от падений и ушибов.
Снова тяжёлая туго открывающаяся дверь. После холла кабинет показался ослепительно светлым. Из-за просторного письменного стола навстречу ему встал высокий худой старик.
– Спенсер Рей Говард, – представился он. – Рад вас видеть.
Его голос, мягкий и низкий, с приятной модуляцией совершенно не походил на голос в динамике.
На маленьком столике в углу всё для беседы. Кресло приятно скрипнуло, когда Мейсон опустился в его глубины. Виски отличной марки, удобно покоящиеся в руке стаканы…
– Можно подумать, что ничего не изменилось, – невольно вздохнул Мейсон.
– Если бы… – ответно вздохнул старик.
Выдержав приличную паузу, Мейсон решил перейти к делу.
– Итак, сэр, ваша проблема…
– Да, конечно, – поза хозяина оставалась небрежной, но Мейсон почувствовал его мгновенную собранность и насторожился.
– Моя проблема в моём сыне. Младшем. Он у меня последний и, – хозяин снова вздохнул, старея на глазах, – и теперь единственный.
Мейсон сочувственно склонил голову, быстро вспоминая всё известное ему о старике и его "младшеньком". Как всегда, перед визитом он навёл справки, хотя Говарды достаточно, мягко говоря, известная фамилия.
– Сейчас он… в заключении. Обвинение стандартное. Не думаю, что это серьезно, но даже несколько лет тюрьмы ни мне, ни ему не нужны.
"Стандартное обвинение" – это "разжигание расовой вражды". По этой статье власти могут осудить всё население бывшей Империи, невзирая на расу. Так что важна не статья, а добавочные пункты, нюансы. А они у "младшенького" весьма и весьма… неблагоприятные.
Вслух Мейсон спросил:
– Какие дополнительные пункты?
Из-под тяжело обвисавших старческих век мгновенно блеснул и спрятался острый взгляд. Старик одобрил и принял игру.
– Всех не запомнишь, – отмахнулся старик. – Проблема не в этом.
Всё-таки вступление длинновато. И умолчаний много. Мейсон выжидал. Спешить нельзя. Спешка уменьшает гонорар.
– У моего сына в молодости была связь. Тогда всё удалось решить благополучно. Но… сейчас возникли некоторые соображения.
– Она пыталась вас шантажировать?
– Тогда мы это предотвратили. А сейчас… я буду говорить откровенно. Она русская. Белая. Там есть ребенок. Я думаю, это можно использовать.
Мейсон невольно и искренне восхитился оригинальностью решения. Да, единственный кормилец малолетнего ребенка – это для суда может значить много. Не оправдание, но смягчение. И в зависимости от состава присяжных… весьма. Но вслух он сказал.
– Да, вы правы, сэр, это может быть достаточно перспективно. Но я был нужен вам, разумеется, не для консультации.
– Да, вы правы. Я прошу вас найти её и в перспективе вступить в переговоры. А сейчас мне нужна информация. О ней и о ребенке.
– Чтобы найти человека, я должен о нём знать, и как можно больше.
– Я понимаю. Вы получите всю возможную информацию. Затраты… любые. В разумных пределах.
Скупость Говардов и их умение обещать и не давать давно стали фольклором, и совсем недавно за анекдот об Императоре можно было схлопотать крупный штраф, а за анекдот о Говардах – столь же крупный тюремный срок, что делало анекдоты особенно злыми. Разумеется, Мейсон это знал, и на слова о "любых затратах" отреагировал вежливой улыбкой. Тут не только не возместят расходы, но и могут стребовать плату за… за возможность услужить такому… а кстати, сейчас-то уж совсем не такому. Так что есть шанс остаться живым и при своих.
Договорившись о времени передачи исходной информации и о сроках и форме отчётов, собеседники расстались, в общем довольные друг другом. Дьявол, как и бог – в деталях, а пока только общая договорённость и принципиальное согласие на сотрудничество. Для начала – достаточно.
Оказавшись на улице и удалившись от особняка на квартал, Мейсон позволил себе перевести дыхание и ухмыльнуться. Да-а, умеет старик без единого грубого или резкого слова навести страх на собеседника. Чувствуется… опыт. И – Мейсон снова усмехнулся – семейные традиции. Да, страшноватая была семейка. Он о ней кое-что ещё от деда слышал, а потом и читал, и… ну, у адвоката всегда есть источники информации помимо печатных.
…
Почти полтора месяца разъездов, разговоров, запросов, справок, расходных чеков… И вот готово. Аккуратная стопка бумаг и итоговый документ. Дело закончено? Начать дело всегда легче, чем закончить. Вернее, отчитаться клиенту о результате. Особенно, если результата не то, что нет, а он – не тот, чего ожидал клиент. Мейсон и сам был недоволен результатом.
Исходных данных: имя, фамилия, год рождения, год окончания колледжа – ему хватило, чтобы по сохранившимся обрывкам архивов проследить путь Джен Малик, русской, условно белой, и её дочери Элис, незаконнорожденной, недоказанной белой, до Джексонвилла, захолустья из захолустий, оказавшимся в Хэллоуинскую резню одним из, если не крупнейшим очагом… Этот нюанс уточнять не будем: и незачем, и чревато, и все материалы о резне всё равно у русских. А вот там… нет, след не оборвался, а упёрся в наглухо закрытые ворота с вывеской на русском языке.
Он узнал место работы Джен Малик. Но эта контора оказалась штабом самообороны и после Хэллоуинской резни перестала существовать. Как и вторая совсем непонятная организация, бесследно исчезнувшая тогда же. Ну не совсем бесследно, но след уходил опять же в русскую комендатуру, куда Мейсону совсем не хотелось соваться. Нет, сам он перед русскими чист, но лучше не рисковать. Сослуживцев мисс Джен Малик найти не удалось.
Он нашёл её адрес. И даже сумел поговорить с соседками. Да, была такая. С девочкой. Девочка – недоказанная, но хорошо воспитанная. Жила скромно, мужчин не водила. Но не бедствовала. Даже держала наёмного работника. Красавца-индейца.
Обычная женская, даже бабья болтовня.
Но потом – до чего же ловко, даже профессионально было проделано – его завели в один из домишек для уже более детального разговора. Старая Дама, а именно так она представилась, исключив неуместные вопросы о своих имени, фамилии и прочих идентификационных сведениях, настоящая леди, со следами былой красоты, хорошего образования и аристократических манер. Разговор сразу вышел на иной уровень. Он даже не сразу заметил, а понял ещё позже – на вечернем анализе под запись, что его повели и взяли у него гораздо больше информации, чем дали. Хотя дали… вполне достаточно, чтобы уяснить: на этом городишке его поиск закончился. Потому что Джен Малик с дочерью сразу после резни, когда ещё дымились пожарища, не высохли лужи крови, а русские целенаправленно вылавливали уцелевших бойцов самообороны, уехали на русском военном грузовике. Не арестованными, нет-нет.
– Я думаю, – Старая Дама улыбнулась ласково и несколько покровительственно, – она уехала на родину, в Россию. Попробуйте обратиться, – выразительная пауза, – в их комитет по репатриации. Я не знаю, как он называется, но вы, – новая улыбка, – несомненно найдёте.
Ну да, как же, как же. Наслышаны. Лично не контактировал, но от коллег слышал, что при отсутствии достоверных документов о родстве – глухо. Но если через криминальную полицию, опять же при наличии документально подтверждённых улик и прочего, то шансы есть. А в его случае… ни того, ни другого. Но попробовать надо обязательно. И желательно получить официальный документ для предъявления нанимателю…
И вот он. Стандартный бланк, стандартный отпечатанный на машинке текст с вписанными от руки именем и фамилией разыскиваемого. Jen Malik (Eugenia Demetrius Malikov) – он на всякий случай указал оба варианта, и тот, под которым она училась в школе, а затем в колледже, и первичный, выписанный ещё при регистрации населения тогда на только-только занятой Русской территории – в списках репатриантов не значится. Конечно, если она полностью сменила имя, то её найдут только, если захотят. А ему нечем "заинтересовать" русскую администрацию. Им Старый Говард не указ, и даже не величина. А в этот пресловутый "Комитет Защиты бывших узников и жертв Империи" тем более соваться не стоит. Не подходит скромная канцелярская крыска под статус жертвы, ей никто не мешал жить, работать и растить дочь. А вот после информации о том, кто и зачем её ищет, связав её с Хэмфри Говардом, приговорённым и так далее… да, это может повлечь ряд неприятностей для женщины и девочки уже на той стороне. Это не то родство, которым можно хвастаться у русских. И ещё одно обстоятельство. Тихий намёк, но серьёзное предупреждение, что дальнейшие и – самое главное – результативные поиски нежелательны. У очень… серьёзных людей свои отношения с Говардами и просят посторонних в эти отношения не вмешиваться. Просят вежливо, но убедительно.
Так что он отдаст собранные справки, положит сверху этот издевательски вежливый ответ и… будем надеяться, что выйдет из особняка Говардов живым.
* * *
124 год
Американская Федерация
Алабама
Графство Олби
Округ Краунвилль
«Лесная Поляна Бредли»
Ноябрь в Алабаме – не самое лучшее время года. То дождь с ветром, то ветер без дождя, то дождь без ветра. Но иногда выпадают и хорошие дни. Безветренные, ясные, с холодным синим небом, твёрдой от прихватившего её первым морозом землёй, ярким, но не слепящим солнцем. А если очень повезёт, и такая погода продержится пару, а то и тройку дней, то будешь вспоминать об этом чуде долго, весь год, а то и несколько лет.
– С погодой нам везёт.
– Трижды сплюнь, Джонни.
Фредди поудобнее разместил ноги на каминной решётке и отхлебнул. Лето, конечно выдалось… необычное. И очень суматошное. Потратились сильно, но и затевалось всё не для выгоды. Быстрой выгоды. А с прицелом на годы вперёд. Результаты… скажем так, многообещающие и превзошли все ожидания. Хотя в чём и насколько это проявится – далеко не сразу. Расходы… окупятся. Хотя бы тем, что маленький табун пони, выезженных, приученных к упряжке, седлу и вьюкам, можно будет, если не спешить, очень даже неплохо пристроить, а пока использовать в хозяйстве. И оставить при них Джерри. Мальчишка здорово натаскался за лето, потянет. На контракт ему ещё рано, на официальный контракт, но по устной договорённости… вполне.
Джонатан кивнул, соглашаясь с не прозвучавшим, но понятным им обоим.
– Повторение лет через… – Фредди сделал выразительную паузу.
– Посмотрим, – неопределённо повёл головой Джонатан. – Но, я думаю, обойдёмся этим. Пока всё удачно сошлось, не устроить бы перебора.
– Перебор хуже недобора, – согласился Фредди.
Что ж, будем считать, что сделанного достаточно, а остальное… додумают. Уже начали. Сошлось, в самом деле, удачно. И началось всё… здесь весной. А задумано… ещё в позапрошлом году. И тогда же стало ясно, что будет очень даже непросто. И как раз прошлым летом вдруг зашевелился Старый Говард. Причём именно в этом направлении. Безотносительно всего подпускать эту старую, но всё ещё опасную сволочь в свои угодья не следовало. Спасибо тёте Каролине – Старой Даме из Джексонвилла. Удалось перехватить шустрячка, отследить до Комитета и намекнуть, что дальнейшие поиски неразумны. В сам Комитет лезть не стали, там своё дело знают, а учёного учить – только портить. А вот сама идея связать Элис со своей семьёй… идея хорошая, нам подходит, так что надо делать. Осень выжидали, заодно проверили, насколько прочно сел молодой Говард и насколько уменьшилось влияние Старого. И где-то после святок, когда они, отработав в Колумбии и по точкам, вернулись в имение, полежать и отдохнуть. Вот где-то в конце первой недели их лёжки и началось. Уже конкретно и целенаправленно.
С не очень приятного, а вернее просто неприятного разговора…
– Мы дураки.
Фредди удивлённо посмотрел на Джонатана.
– Ты это о чём?
– О лете. Джен и Эркин на каком заводе работают? Какая там степень секретности ты подумал?
Фредди затейливо выругался по-ковбойски и вынес приговор:
– Буду думать.
Джонатан кивнул. Препятствие казалось непреодолимым, но Фредди… если ковбой что задумал, то… Посмотрим, до чего Фредди додумается. Сам он подходящих и вообще любых вариантов решения этой проблемы, рушащей весь задуманный план, не видел. Но… подождём и посмотрим. Правда, Фредди в России бывал и бывает гораздо чаще него, а потому и обстановку должен знать лучше.
Решение оказалось головоломным и многоступенчатым. Джонатан так до конца и не уверился в его необходимости: уж слишком большими оказались затраты, а выгоды в дальней перспективе и сомнительны. Вреда не просматривается – и то хорошо.
Но Фредди… да, когда ковбою приспичит, то спорить, а тем более останавливать опасно для жизни. Твоей собственной, прежде всего, а потому… решили – делаем. А с кем и чем расплатились за советы, услуги и невмешательство – это только наше и лезть в это никому не советуем. И не позволим.
И понеслось, и закрутилось, и завертелось…
…
Зачем Бредли пони?
Этот вопрос взбудоражил сонное захолустье переживших очередную зиму небольших, а других после заварухи и не осталось, имений вокруг Краунвилля. До сих пор Бредли хозяйствовал очень расчётливо и потому успешно, что с плохо скрываемой завистью признавалось всеми соседями. Все покупки максимально оптимальны по сочетанию "цена-качество", все нововведения явно не в ущерб общему состоянию имения, и вдруг… Такая неразумная трата. В "Лесную поляну" стали наезжать соседи, ну, по дороге пришлось или с каким-нибудь пустяком, но дни шли, складываясь в недели и месяцы, весна набирала силу, плавным рывком перешла в лето, а тут уже ни до чего, каждый день на счету, работы и хлопот у всех выше головы, и – вроде бы – забылось, как…
… Перкинс молодцевато спрыгнул с коня, передал поводья выбежавшему из конюшни Джейкобу.
– Большая Мисси на северной террасе, масса, – доложил тот, не дожидаясь вопроса, и ухмыльнулся. – К ним мисси Ирма приехали. Холодный чай пьют.
– Отлично, – искренне одобрил ситуацию Перкинс.
Присутствие одной из ведущих сплетниц Краунвилля и окрестностей его устраивало. Сейчас он им подкинет кое-что такое, что они обо всём забудут.
Дамы пили холодный чай с вином и домашними бисквитами, и Перкинса встретили не столько радостными, сколько удивлёнными улыбками: холодный чай на террасе летом, а зимой горячий и в гостиной был исключительно дамским развлечением, и мужчины его традиционно избегали.
Перкинс приветствовал гостью, отказался присоединиться к чаепитию, потому что он буквально на минуту.
– Дорогая, – обратился он к жене, – у меня для тебя кое-что, о чём ты давно мечтала.
– Мне удалиться? – с лёгкой ехидцей, намекая не словами, а выражением лица на возможную непристойность немедленного исполнения всем понятно какой мечты, спросила Ирма.
– Ну что вы! – горячо запротестовал Перкинс. – От вас никаких тайн!
Он показал дамам пустые руки и удобно устроился в третьем полукресле у стола.
– Ну же, дорогой, – нетерпеливо поторопила его жена.
– Дорогая, я теперь знаю, зачем Бредли пони, – не стал томить дам Перкинс.
– О-о-о! – выдохнули в два голоса дамы и замерли в ожидании.
– Я заехал к Бредли узнать насчёт той пегой тёлки от его Монти.
Перкинс изобразил желание рассказать подробнее о тёлке, а дамы столь же недвусмысленно проявили нетерпение.
– Ну, – согласился Перкинс, – об этом потом. И что я вижу. В конском загоне пони и толпа мелюзги. Учатся седлать под присмотром Фредди. Я не стал мешать. Стою, смотрю.
Новая интригующая пауза. Дамы охотно изобразили, впрочем, вполне искреннее нетерпение.
– А одну кобылку Фредди заседлал сам. Никому не доверил. Мелюзга расселась. А одной… девочке Фредди помог.
– И чем же она отличается от других? – не выдержала искушения Ирма.
– Беленькая, – ухмыльнулся Перкинс. – Голубоглазая блондинка. Одета по-ковбойски. И точная копия Бредли.
Дамы ахнули, переглянулись, понимающе кивнули друг другу, и Перкинс удовлетворённо взял бокал жены и налил себе вина: у нас по-простому без всяких там церемоний. Дальнейшее выяснение подробностей, а если выяснить не удастся, то додумывание и, если надо, придумывание пройдёт без него. И очень многим дамам теперь будет некогда, а, значит, мешать и любопытствовать они, хотя бы временно, не будут. Спасибо Бредли с его выкрутасами и закидонами.
– Минна! – позвала тем временем миссис Перкинс.
– Да, мисси, вот она я, мисси! – не дав хозяйке договорить, вошла, даже впрыгнула из внутренней двери горничная, ровесница и доверенное лицо хозяйки.
– Минна, те сливки, от Бредли, ещё есть?
– Чуть-чуть на донышке, мисси, – понятливо затараторила Минна. – Прикажете сгонять к масса Бредли за кувшинчиком? И сыр у него, ну, очень хороший!
– Да, пошли кого потолковее, – и уже, как бы объясняя гостье. – Я всегда прошу сливки от Рыжухи.
– Да, мисси, сей секунд, мисси.
Последнее слово донеслось уже из-за двери, сопровождаемое топотом нескольких пар ног.
– Да, дорогая, – согласилась Ирма. – Хотя на мой вкус несколько сладковаты.
– Привкус скорее ореховый, – уточнила миссис Перкинс, наливая гостье чай. – Он кормит своих коров ореховым концентратом.
– Да, я тоже слышала об этом.
Перкинс допил бокал и, сославшись на дела, покинул террасу. Дальше уже без него, а о результатах ему расскажут вечером…
…
…Две недели сумасшествия закончились.
Джонатан, немного опоздавший к отлёту, чтобы его прощание для всех наблюдателей ограничилось несколькими взмахами руки вслед удаляющемуся по взлётной полосе самолёту, и Фредди, вытянувший на себе всю мороку и суету, молча сидели в кафе аэропорта Колумбии. Ни говорить, ни даже думать не было ни сил, ни желания. Они сделали это! Спасибо Ларри, что сразу согласился отправить в имение на эти же две недели жену и детей. "На свежий воздух и фрукты с дерева" – железное обоснование и прикрытие, с какой стороны ни посмотри. Дескать, случайное совпадение, ну, и чтобы гости с "той стороны" не так бросались в глаза. И Джен было с кем, кроме Мамми, поболтать, и Элис – ровесница-горожанка для игр. Хотя… ох, и боевая девчонка, та ещё заводила – усмехнулся Фредди.
Джонатан кивнул и тоже усмехнулся.
– Что с пони делать, придумал?
– Роб придумает, – отмахнулся Фредди.
– Резонно, – хмыкнул Джонатан.
Сидящего за угловым столиком у окна полицейского наблюдателя они не замечали, поскольку он входил в их план. Информация должна распространиться по нескольким каналам, на каждом обрастая своими слухами и домыслами. Только тогда будет достигнут планируемый результат…
…
…Эстер закончила сортировать отложенное в стирку – ею она займётся завтра – и спустилась в гостиную. Ларри ждал её у бара с уже готовым стаканом коктейля из соков. Наступил блаженный час отдыха.
– Спасибо, милый, – Эстер с наслаждением отпила и немного лукаво посмотрела на мужа. – Посидим немного или сразу пойдём наверх?
Ларри охотно рассмеялся и увлёк жену к камину, в котором уже горел огонь, ровный и достаточно яркий, чтобы не включать верхний свет.
– Традиции надо соблюдать, Эсти. Только тогда они становятся настоящими.
– Конечно, милый, – Эстер поцеловала его в висок, устраиваясь на подлокотнике его кресла перед камином.
Первые глотки в согласном молчании.
– Детям понравилось? – спросил Ларри.
– О, дети в полном восторге, тебя ждёт не один месяц рассказов. Рут даже не хотела уезжать.
– Я заметил, – тихо рассмеялся Ларри. – А как тебе русские гости?
– Очень хорошие люди. Такая… интересная пара. И Элис… милая девочка. Умненькая. И с характером. Очень похожа на отца.
Эстер кивком ответила на взгляд Ларри.
– Да, все заметили. Но… либо Джен не мать Элис, либо… тут скрывается какая-то очень серьёзная тайна, Ларри. Скорее, даже у Фредди более… родственные чувства. Особенно к Джен.
Она негромко засмеялась.
– Был такой интересный случай. Сейчас расскажу.
– Я весь внимание, – улыбнулся Ларри…
…Обычный летний жаркий день. На кухне суетливая внешне, но вполне слаженная по сути работа по переработке летнего изобилия в осенне-зимние запасы. Конфитюры, джемы, русское варенье – Джен щедро делится рецептами и пробные маленькие порции всем понравились, так что на плите фыркают и пузырятся объёмные низкие кастрюли с будущими вкусностями для зимних вечеров.
Эстер и Мамми трудились над банками с абрикосовым джемом, когда в кухню быстро вошла, почти вбежала Женя.
– Смотрите, что я нашла!
И вывалила на свободный кусочек стола ворох тёмно-зелёных листьев.
– Что это?! – в один голос удивились Мамми и Эстер
– Щавель! Дикий щавель! – выпалила по-русски Женя и тут же сама перевела на английский: – Wild sorrel! Неужели не знаете?!
Эстер покачала головой, а Мамми пожала плечами.
– Ну, видела, ребятня его, бывало, жевала. А нам-то зачем?
Женя даже на целых три секунды растерялась, но тут же провозгласила:
– Я сейчас всё сделаю!
И захлопотала, заметалась по кухне, перебирая, сортируя, нарезая, бросая в кипяток, процеживая и, наконец, сливая остужаться тёмно-зелёную жидкость, со странным, но не неприятным запахом. Мамми и Эстер наблюдали за процессом с опасливым интересом. И её пылкие уверения в пользе этого… питья, и ещё суп? Из травы?! Это с какой же голодухи до такого додуматься можно?!
И тут – как в романе или кино – в кухню зашёл Фредди. За чем именно осталось неизвестным. Потому что Фредди был буквально с порога атакован категоричным требованием Жени
– Фредди! Вот, попробуй! А то мне не верят.
Фредди взял стакан, с интересом посмотрел на свет, принюхался.
– И сколько я проживу после этого…?
Глаза его смеялись, и тон был достаточно шутливым, но Женя обиделась всерьёз.
– Фредди! Ну что мне тебя, как Алиску с рыбьим жиром уговаривать?!
Мамми и Эстер, не сговариваясь и максимально бесшумно метнувшись за плиту, присели там и затихли. Нас тут и не было, ничего не слышали, ничего не знаем.
– Ну же, – настаивала Женя. – Это в жару от жажды. Меня ещё мама этому учила.
– С твоей мамой я не спорю, – пробормотал Фредди и выпил.
Мамми и Эстер многозначительно переглянулись и кивнули друг другу. Ещё одна тайна этих удивительных необычных гостей "с той стороны" раскрылась очень просто и убедительно. Кому как не индейским женщинам знать свойства диких трав, и кому, кроме своей дочери, Фредди позволит так с собой разговаривать. И понятно, почему он разрешил им – Джен и Эркину – пожениться, просто выдал свою дочь от индианки за индейца. Всё ясно-понятно.
– Ну как? – спросила Женя и, не дожидаясь ответа, – А теперь давай я тебе напополам с молоком сделаю. Или со сливками? А в обед я ещё суп сделаю.
Осушив второй стакан, Фредди думал почти две секунды и согласился:
– В жару самое то, – и позвал: – Мамми.
Мамми с поразившим Эстер проворством на четвереньках метнулась к двери, приоткрыла её и уже тогда встала. Ну, будто вот только-только вошла.
– Вот она я, масса Фредди.
Фредди кивнул, скрывая усмешку, и распорядился:
– Снеси Стефу кувшинчик. Пусть попробует.
– Ага, масса, – закивала Мамми.
Эстер вылезла из своего укрытия, когда Фредди ушёл.
И питьё, и сваренный Женей суп с плавающими в нём нарезанными крутыми яйцами и сметаной всем понравились. И на следующий же день Мамми погнала всю ребятню на сбор этой травы, оказавшейся и вкусной, и полезной, а в кухне под руководством Жени закипела работа по изготовлению питья и заготовки на зиму. Стефу-то в котельной так понравилось, надо, чтобы и зимой ему было чем горло промочить….
… Эстер рассмеялась и заговорщицким тоном шепнула.
– Я и нам привезла пять баночек. Завтра на обед сделаю такой суп.
Ларри задумчиво кивнул, и Эстер продолжила рассказывать, рассуждая.
– Ну, с Джен всё, почти всё понятно, Элис зовёт её мамой, а… её мужа по имени. Эриком. А Джонатана дядей Джонни. И Фредди тоже. Дядей Фредди. И они не спорят. Похоже, девочка не знает, что они – её отец и дедушка. А с Джен… Джонатан держится, о, вполне по-джентльменски, с уважением, но на дистанции. Понимаешь? Возможно из-за присутствия её мужа. Он – индеец, и говорят, они очень ревнивы. И любит Джен, это видно, и, возможно, тоже не знает… всего. А к Элис относится действительно по-отцовски.
– Да, Эсти. Ты права, там… какая-то тайна.
– Оставим их тайны им? – улыбнулась Эстер.
– Да, – очень серьёзно ответил Ларри, допил свой коктейль и подвёл черту. – Нас это не касается.
– Конечно, милый, – Эстер ещё раз поцеловала мужа и встала. – Иди наверх, я сейчас уберу здесь и поднимусь…
…Эркин, Женя и Алиса летели на самолёте второй раз в жизни. Первый был две недели назад, когда они отправились в Алабаму, в гости, в имение, на две недели.
Приглашали Алису, но Женя, конечно, не отпустила бы её одну, а Эркин не отпустит их обеих. Вот и пришлось просить о передвижке отпусков, прибавлять накопленные отгулы, оформлять заграничные паспорта. Еле-еле успели оформить гражданство, спасибо Бурлакову, который поддержал идею поездки и нажал на что-то в Царьграде. Женя догадывалась, что всё это не просто так, но благоразумно придерживалась усвоенного ещё в детстве принципа: "Не суй нос в чужие дела, свой целее будет". Тем более, что ничего такого от неё не требовалось, а две недели в имении были чудесным отдыхом. И всё же… Женя осторожно, чтобы ненароком не разбудить спящего в соседнем кресле Эркина, посмотрела на него. И он, не открывая глаз, улыбнулся. Да, они возвращаются домой. "В гостях хорошо, а дома лучше".
Нет, конечно, Эркин был доволен поездкой. Встреча с прошлым оказалась совсем не трудной и даже приятной. Ну да, в этом имении ему и тогда было хорошо. А главное – Жене и Алисе понравилось. И ему тоже. Работа в охотку, а не потому, что надо. И отдохнул, даже Женю – он улыбнулся – на настоящей лошади покатал. По-индейски, как на картинке в книжке. Без седла, Женю впереди себя боком посадил и обнял. У Бобби спина широкая, и шаг медленный и плавный, как раз под такую поездку. И неспешным шагом до родника, там в беседке посидели, попили родниковой воды и обратно. Хорошо было. И приятно было встретиться со Стефом и остальными, кого помнил. Поговорили, рассказали друг другу кому и как живётся. Ну так он – грузчик на заводе, они – работяги в имении, все – по контракту. У него квартира со всеми удобствами, у них у каждого дом на семью с огородиком, Миняю бы понравилось, но у всех не своё, а по найму. Так хорошо, и этак неплохо. Дети в школе тоже у всех. Вот только, что сам он тоже учится и в школе, и чтоб на аттестат сдать, это да, в этом он на особицу. Но ему и дальше в городе жить, а им-то в имении особо и ни к чему. Фредди фоток наделал, большую пачку домой везём. И ещё баночки со всяким "вкусненьким". Нет, всё хорошо. Жалко, конечно, что Андрей не смог поехать, но Фредди почти в открытую сказал, что Андрею на той стороне показываться не стоит, а Андрей ухмыльнулся: "А мне и не хочется!". Ну, всё понятно. Он ещё когда догадался, что Андрей не просто уходил, а наследил так, что только граница отрезала. Недаром же просил не расспрашивать. Так что… А вот когда у них всех сразу отпуска совпадут, то съездят в Царьград, посмотрят столицу.
Эркин покосился на дремлющую Женю и прильнувшую к иллюминатору Алису и удовлетворённо закрыл глаза, погружаясь в лёгкий, но не тревожный сон.
* * *
130 год
Август
Американская Федерация
Атланта
Особняк Говардов
Две молодые женщины беседовали в комнате с явными следами прошлого, вернее, прошедшего богатства. Тёмные пятна на выгоревших обоях от висевших там когда-то картин, разрозненная когда-то дорогая мебель, посёкшиеся и потускневшие портьеры и гардины, также не сочетающиеся между собой и мебелью. Остатки былой роскоши.
Так же не сочетались между собой и собеседницы при явном внешнем сходстве. Светская дама в откровенном модном наряде и монахиня в полном монастырском облачении. Хотя опытный взгляд сразу бы определил, что драгоценности дамы… мм-м, не будем их называть фальшивыми или поддельными, а мягко скажем – искусственные, позолота на ремешках эффектных босоножек на пятидюймовых каблуках местами стёрлась и обнажает не кожу, а дешёвый эрзац, а макияж приближается по интенсивности к театральному гриму и не так скрывает, как подчёркивает возраст и… изношенность лица, шеи, глубокого декольте и обнажённых рук. И тот же опытный взгляд не ошибся бы в том, что облачение монахини пошито очень хорошим портным из настоящих тканей: английской шерсти, китайского шёлка, индийского хлопка, а верёвочный пояс сплетён из настоящих пальмовых волокон, и тонкие белые пальцы перебирают чётки из редкого тёмного русского янтаря.
– Мне нужны деньги! – дама пыталась говорить со спокойной требовательностью, но голос предательски взвизгнул на грани истерики.
Монахиня склонила голову и кротко улыбнулась.
– Твой последний любовник оказался слишком дорогим?
– Да, – нехотя согласилась дама. – Но это в прошлом. А сейчас… я познакомилась… Он так мил. Я страдаю, и ты должна помочь мне.
– Ты страдаешь от неутолённой страсти, – монахиня подняла глаза и вздохнула. – Твои страсти губят тебя. И ты не познакомилась, а тебя познакомили, тебя передают с… – её улыбка стала чуть-чуть насмешливой, намекая на непроизнесённое, – рук на руки, сестрица, и с каждым разом ты платишь всё больше. Потому что ты стареешь.
