Текст книги "Янтарный волк (СИ)"

Автор книги: Татьяна Нартова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

–Ты хотела взять жизнь в свои руки, стать ее хозяйкой. Я тоже очень хочу, чтобы ты присоединилась ко мне, поверь. А еще я хочу, видеть тебя свободной от обязательств и неоконченных дел. Поэтому, детка, сначала закончи их. А пока ты не готова. Да, и еще, – волк поднялся на все четыре лапы, начиная пятиться по тропинке все дальше от Карины, – Как только управишься, просто позови меня.

Художница протянула руку, пытаясь коснуться желтоватого меха, но зверь стремительно развернулся и неожиданно растворился в воздухе, словно его никогда и не было. А она так и осталась стоять, чувствуя, как ее медленно тянет вниз. Ноги стали тяжелыми, и Карина незаметно для себя опустилась на землю.

Обратная дорога до дома показалась в три раза короче и в тоже время томительнее. Когда Ник нашел плачущую подругу в нескольких десятках метров от кромки леса, он не сразу понял, что произошло. Вначале у него возникла страшная мысль, что тварь ранила ее. Он бросился к Карине, обнимая за плечи и пытаясь одновременно осмотреть ее. Но кости были целы, ни крови, ни синяков видно не было, а слезы продолжали течь двумя неиссякаемыми ручейками.

–Карина, что с тобой? – следя за тем, чтобы голос не дрожал, прошептал парень. Одной рукой он пытался убрать волосы с лица подруги, а другой уже стягивал с себя куртку. Погода быстро менялась, и если рассвет был чистым, не задетым не единым облачком, то сейчас северный ветер нагнал их целые стада, старательно продувая тонкую рубашку Карины.

–Он меня… не принял, – выдавила она, еще пуще заревев, словно вместо слов выплюнула режущие осколки разбитого сердца. Ник прикусил губу, пытаясь скрыть совершенно неуместную улыбку. Это было не правильно, ведь подруга давно сделала выбор, ведь больше всего на свете она хотела стать волчицей. Но каждая минута, пока Карина оставалась в человеческом облике, была для парня ценнее прожитого им самим часа, – Он хочет, чтобы я доделала в этом мире все дела, и только после этого я смогу к нему присоединиться.

–Вот даже как! А этому волку не откажешь в некоторой иронии.

–Иронии? Да он просто издевается надо мной! – истерично взвизгнула девушка.

И дело было даже не в том, что ее мечта уходила прямо из-под носа. Художница отлично знала, что порой тернистый путь к цели бывает намного ровнее, чем бугристый участок, к которому ты стремился. Сколько раз она вместо того, чтобы прыгать от счастья, когда очередное полотно было готово, принималась грустить. Потому что моменты самого творчества были безвозвратно окончены. Девушку не особенно испугало то, что ей еще немного придется побегать на двух конечностях вместо четырех. Но как она будет это делать?

Сейчас, когда перед ней сидел взволнованный и такой трогательный друг, Карина в очередной раз усомнилась: а сможет ли она отказаться от всего того, что предоставила ей человеческая жизнь? И эта неуверенность была сродни безумию, разрушая стройные ряды мыслей, заставляя сердце отчаянно прыгать в тесной клетке из ребер, а слезы непрерывно литься.

–Карина… – Ник неожиданно отпрянул от девушки, как-то странно глядя поверх ее головы. Его взгляд скользил по ее фигуре, как по ледяной горке, ни в силах зацепиться за нее, – Если я тебе кое-что скажу, ты можешь поменять свое решение…

–Лучше не надо, – почти неслышно прошелестела в ответ подруга и тут же закричала, – Не надо, Ник, я прошу тебя – молчи! Я знаю, что ты хочешь сказать, я все знаю. Но одно дело, просто знать, а совсем другое – слышать. Так вот: я не хочу этого слышать. Мне и так не хватит решимости, так что не порти мне жизнь.

–Значит, этим я испорчу тебе жизнь?

Карина быстро кивнула.

–Хорошо, – бесцветным голосом отозвался ресторатор, первым поднимаясь с земли. Девушка двинулась следом, стараясь не смотреть на него. Черные глаза Ника бесцельно прожигали еловую хвою под ногами, пока они двигались к машине. Он был почти уверен в том, что художница не откажется выслушать его. Но… хотя, что можно было ожидать после утреннего разговора? Ему же четко указали на место на коврике, тогда как шикарную кровать заняла свобода во всей ее обжигающей наготе, с такой холодной кожей, с такими упоительно-прекрасными очами. И Карина теперь стремилась к этой обворожительной тетке, еще не понимая, что та повесит на шейку девушки пудовые гири. Волчья шкура, говорите? Ветер, запутывающийся в шерсти? Нет, дорогая моя Карина, меняя хрупкое человеческое тело на сильное волчье, не поменяешь самого главного…

Стоило друзьям ввалиться в гостиную, как к ним тут же бросился Кузьма. Художница едва успела схватиться за угол шкафа, прежде чем мальчишка сдавил ее в объятиях.

–Я думал, ты не вернешься! Ну что, вы его не нашли?

–Нашли, – мрачно сплюнул Никита, садясь на диван и подтягивая к подбородку ноги. Сколько раз ему говорили, что культурные люди так не сидят. Но когда ему становилось больно, он пытался принять именно эту позу. Защитная поза, обманчиво скрывающая тебя от всего мира, делая визуально меньше и морально устойчивее. Карина, наконец, отцепилась от подростка, юркая вслед за Ником. Ей было еще хуже. Она не могла даже сидеть, а легла, свернувшись калачиком и, положив голову другу на колени.

–Что вы такие замученные? – удивился Кузя, – Такое впечатление, что вам пришлось сюда пешком добираться. Эй, я с вами говорю! Карина, да объясни мне хоть что-нибудь.

–Потом, – слабо отмахнулась девушка, – потом.

–Да ну вас, – поняв, что большего от этой ненормальной парочки не добьется, оборванец решительно вышел из комнаты. Друзья остались одни. И хотя на душе у каждого было достаточно сомнений и боли, но оба предпочли молчать. Карине было приятно просто лежать, уткнувшись лицом в ладонь Ника, а ему – перебирать ее короткие волосы. И в этом они нашли если не лекарство от болезни, то, во всяком случае, обезболивающее на некоторое время. Тишина была ни натянутой, ни жуткой. Однако, в ней, если прислушаться, можно было уловить целые предложения. За окном медленно опадали последние цветы диких яблонь, небо, подобно странному животному шевелило мускулами – тучами, грозившими разразиться дождем. Его первые капли рассеяли тишину, сделав ее вмиг невыносимой. Именно тогда Карина приподняла голову и произнесла:

–Мне надо устроить Кузю.

–Он так сказал? – теперь вместо какого-то абстрактного волка Ник представлял вполне определенного, ставшего для него противником. Настоящим, безжалостным противником, отбирающим у него его лучшую подругу. Художница сморщилась, уловив в голосе ресторатора неприкрытую ненависть.

–Да. И он прав, я не могу начать новую жизнь, не окончив старую. Кузя должен быть счастлив, он имеет на это право.

–А я? – еще глуше, еще болезненнее, чем до того в лесу. И снова девушка почувствовала, как внутри начинает все гореть от этой горечи, – Или ты искренне считаешь, что я смогу быть счастлив без тебя?

–Ты столько лет был счастлив до этого, – попыталась парировать она. И это отчасти была правда. Во всяком случае, Карина никогда не видела друга страдающим, жалующимся на судьбу или окружение. Все у него было бело, сладко и замечательно, все напоминало столик в его же ресторане. Недаром же она так часто завидовала Никите. Ее-то жизнь не отличалась подобной стройностью. Если парень с первого дня их встречи вел свое существование под уздцы, словно послушного коня, то ей приходилось восседать на нем, пока упрямого скакуна вели другие, – Что поменяется, если меня не станет?

–Вот именно, до этого… – протянул в ответ Ник, – И ты зря думаешь, что все именно так, как кажется на первый взгляд. Я знаю, тебе это дико слышать, но я бы предпочел, чтобы за мной следили так же, как за тобой. Чтобы кто-нибудь хоть раз предложил: “Давай я поработаю вместо тебя сегодня в кафе, давай разгребу бумаги, давай я, в конце концов, чаю тебе заварю!”. А вместо этого мне все приходиться делать самому, но для чего?

–А разве не для себя? – Карина приподнялась, заглядывая парню в глаза. И снова в них появился этот странный, пугающий блеск. Художница невольно отпрянула от Ника, пытаясь одновременно понять ход его мысли. Для нее все было предельно просто. Нести ответственность за свою жизнь – это значит тоже, что быть счастливым. Никто не мешает лететь вперед, по той траектории, которую ты сам себе придумал: хоть в облака, хоть в преисподнюю. Не важно… Когда за спиной развиваются крылья, когда чувствуешь, что держишь в руках эту тоненькую ниточку судьбы и дергаешь ее по собственному усмотрению. Разве может кто-то хотеть отдать этот нежнейший волосок кому-то еще добровольно? Да, Ник, и, правда, говорил совершенно дикие для нее вещи, – Разве так плохо быть независимым от людей и обстоятельств? Конечно, я могу понять, что ты устал. Ты верно говоришь, иногда хочется, чтобы кто-то позаботился о тебе. Но позаботился, ведь не значит, начал вертеть тобой во все стороны.

–А я хочу, чтобы мной вертели! – не выдержав, вскричал ресторатор, – Мне надоело зарабатывать деньги для себя, жить ради того, чтобы жить… Это все равно, что крутиться юле просто чтобы крутиться. Замкнутый круг, из которого невозможно выйти. Пусть у меня отберут часть свободы, да хотя бы всю, но мне хочется видеть сияние глаз, восхищение, любовь. Что бы я мог опереться на чужое плечо, если понадобиться или подставить свое. Это так страшно, каждое утро просыпаться одному в пустой квартире и понимать, что для меня, мне лично, ничего не надо… Я ведь могу просто целыми днями валяться на диване, я могу сутками не есть, ни спать. Мне совершенно плевать на то, умру я завтра или нет. Правда. Потому что планета, Карина, крутиться, а стою и не двигаюсь ни на шаг. Не для кого двигаться… Тебе некуда, а мне не для кого.

–Ник! – дверь хлопнула прежде, чем девушка успела остановить друга. Ее оклик столкнулся со стеной, отлетев обратно смятым, искаженным шумом. Художница не смогла даже шевельнуться, все равно ничего путного не выйдет. Где-то в глубине квартиры замолкли шаги, щелкнул замок. Карина покачала головой. Что ж, он тоже был вправе выговориться. Не все же ей скандалы устраивать.

Тучи за окном потихоньку начали светлеть, где-то на окраине неба появилась прореха, словно потертость в старом сером платье, обнажая голубую нижнюю сорочку. Карина по-прежнему сидела на диванчике в гостиной, с какой-то несвойственной ей настойчивостью пытаясь нагнать на себя полное безразличие. Несмотря на то, что Ник удержался от самых ранящих слов, словно в последний момент развернул лезвие меча плашмя, однако, даже такой удар оказался слишком сильным. Будто пытаясь ухватиться за вертлявый хвост ящерицы, художница старательно повторяла про себя: “Я должна все изменить. Я закончу все и стану той, кем хочу”, – но ее уверенность куда-то испарялась. Она не знала, кем на самом деле должна быть. В голове теснились галдящей толпой мысли, не давая Карине хоть как-то собраться. И встать она не могла не из-за того, что ноги тряслись мелкой дрожью, а просто потому, что совершенно не представляла, куда ей идти. И зачем…

6.

Следующие два дня прошли, не оставив в жизни Карины никакого следа. Ее это, правда, совсем не расстроило. Девушка привыкла, что каждые новые сутки похожи на предыдущие. Как идущая мимо толпа людей в серых и черных одеждах. Иногда посреди процессии появлялся ярко одетый день, наполняя жизнь яркими красками. Но это было большой редкостью.

.Первое время казалось, что Ник больше не произнесет ни слова. Он выглядел очень расстроенным и обиженным. Не то чтобы Карине сейчас хотелось слушать его обвинительные речи, но и молчание друга было невыносимо. Ник заговорил неожиданно, едва не доведя девушку до икоты посреди обеда:

–Что ты собираешься дальше делать? – ни упрека, ни прежней горечи. Только сосредоточенность и решимость. Как перед казнью. Карина пожала плечами, пытаясь выровнять дыхание. Ей бы не хотелось, чтобы парень увидел, насколько художница рада услышать его голос. Словно глоток живой воды глотнула. На тон же она решила не обращать внимания.

–Ну, надо поехать в деревню к тетке Кузьмы, поговорить с ней. Я же не могу его никуда пристроить, пока у него есть официальный опекун. Думаю, встреча будет не из легких. Но она должна подписать документы. По факту она уже отказалась от племянника.

–Двоюродного племянника, – недовольно поправил девушку сам виновник разговора, до того усиленно делавший вид, что старательно рассматривает макароны в тарелке.

–Не суть важно, – отмахнулась Карина, – Ты, кстати, должен поехать со мной.

–Зачем? Я больше не хочу туда возвращаться! Я не для того сбегал, чтобы снова оказаться в этой дыре.

–Да, но мало ли что может взбрести твоей тетке… двоюродной тетке в голову. Она может решить, что мы мошенники, пытающиеся заработать на тебе деньги. Или, вообще, что тебя давно разрезали на органы, да только продать по частям без соответствующих документов не получается.

–Ты думаешь, ее сильно бы это сильно огорчило? – хмыкнул мальчишка, – Скорее, она потребует свою долю от продажи. Карина, неужели до тебя еще не дошло: волнуй ее моя судьба, она давно бы притащила меня обратно в деревню?! Тетка отлично знает, где меня искать. Прежде чем покинуть “родное гнездышко”, я записку накарябал. Мол, так-то и так, уезжаю искать лучшей доли туда-то и туда-то. Единственное что, не нарисовал точное расположение моста, под которым собирался жить.

–Но зачем ты это сделал? – удивился Ник, – Проверка на вшивость?

–На чуткость. И не надо так на меня смотреть!

Карина, и правда, уставилась на Кузьму умоляющими глазами, сознательно представляя, какой это может дать эффект. Что-что, а жалостливый взгляд получался у художницы не хуже, чем у профессионального нищего.

–Кузенька, ты же не хочешь, чтобы она когда-нибудь опомнилась и решила вернуть тебя? Тогда тебе надо помочь нам, уговорить отказаться от опекунства. Могу себе представить, как тебе противно, но у нас нет другого выхода. По закону никто из нас не может усыновить тебя, пока есть люди, которые должны о тебе заботиться.

–Да я понимаю все, – пошел паренек на попятную, – но… она вредная. Очень. И может потребовать моего возвращения. А если меня опять запрут в том доме, я просто не выживу. Здесь, с вами я впервые почувствовал, какой может быть жизнь. И даже не знаю, а бывает ли лучше? Я словно, наконец-то, проснулся и увидел, что за окном все цветное, а то, что было до того – это всего лишь черно-белый сон. Мне не хочется второй раз засыпать.

–Мы не позволим, – мягко улыбнулся Ник, – В крайнем случае, всегда можно обратиться в суд с заявлением о ненадлежащем обращении с детьми.

–Ага, после того, как вы меня тут раскормили, и я таким холеным сделался, – хихикнул оборванец, – При ненадлежащем, как ты выразился, обращение ребенок должен быть худым и замученным, с синяками и другими следами нелегкой доли.

–Ну, в таком случае, нечего тут на халяву трескать. А синяки, это, вообще, дело наживное, – усмехнулся в ответ владелец кафе, поднимаясь из-за стола. На подругу он даже не взглянул. Впервые Ник радовался тому, что у них есть еще одна проблема, кроме волка. Он мог забить ею голову и не думать ни о девушке, ни о пришедшем за ней посланнике. Последнее слово Ник практически сплюнул вместе с окурком, усаживаясь в свой черный автомобиль. Странная волна спокойствия окатила парня с ног до головы. Конечно, когда-нибудь они уладят дела с Кузьмой, но пока у него была, как минимум целая неделя, которую он проведет с подругой. До полного счастья не хватало лишь ее улыбки.

Тем временем квартиру Ника сотряс звонок. Художница решившая, наконец, заняться портретом Кузи, подскочила на месте и тихонько выругалась.

–Интересно, кого это принесло? – вслух выразил ее мысль “натурщик”, – Не твои предки опять приперлись?

–Не знаю. Может, и они.

–Претворимся, что нас нет дома?

–Угу. А потом скажем Нику, что дверь сама снялась с петель. Судя по тому, что звонят без перерыва, именно так оно и произойдет. Пойду, лучше открою.

–Я бы на твоем месте сначала в глазок посмотрел. А вдруг это еще какой-нибудь демон по твою душу. А что?

–Иди ты! – помрачнела Карина. Но все же советом Кузьмы решила не пренебрегать. Прежде чем распахнуть дверь, она приникла к ‘глазку’ сначала левым глазом, а потом, для верности правым. Честно слово, материализуйся на лестничной площадке настоящий черт, девушка и то меньше удивилась бы. Но вместо предположительного рогатого субъекта с хвостом там обнаружилась вполне безрогая Зойка. После их последней встречи хореограф писала, что дико занята и в ближайшие две недели никак не сможет увидеться с Кариной. И вот, на тебе! Впрочем, девушка была рада видеть Зою в любое время, – Привет!

–Привет, – просияла в ответ подруга, – Вот и долгожданный судья пришел. Так что ты мне показать хотела?

–Уже ничего, – от такого ответа Зойка на мгновение опешила и снова ткнула пальцем в звонок. Больше истязать свои уши Карина не позволила, решительно убрав ее руку подальше от злополучной кнопочки, – В общем, предупреждаю сразу, ты мне не поверишь.

–Ты сначала объясни, что все-таки произошло, а я уж сама решу, верить или нет. А то ишь ты, какая выискалась!

Карина неопределенно сощурилась, впуская Зойку в просторный коридор. Сейчас же туда сунул нос любопытный Кузьма. Заметив незнакомое лицо, та не растерялась, мгновенно протягивая парнишке руку:

–Зоя, а ты кто?

–Кузя.

–О! А откуда будешь, Кузьма?

–С помойки, – не удержался оборванец, в качестве подтверждения своих слов ожесточено почесав маковку. Подруга фыркнула, обращаясь уже к Карине.

–Откуда сие чудо?

–С помойки. Точнее, из подъезда. Я его встретила, когда от тебя последний раз уходила. У меня цепочка порвалась, Кузя ее нашел и мне вернул. Ну, в общем, я решила его в гости пригласить.

Зойкина бровь стремительно приподнялась. Художница явно что-то не договаривала. Поэтому, когда обе девушки оказались в гостиной, Зоя не удержалась от нового вопроса:

–Погоди, так он что, попрошайка?

–Нет, карманник, – поправила Карина. Легче от такого уточнения гостье явно не стало. Она даже кинулась было обратно в коридор, проверять, не пропало ли у нее чего-нибудь. Так что Карине пришлось насильно придержать ее за рукав и на полтона тише прошептать, – Даже не смей! Он самый хороший паренек из всех, что я видела. Уж извини меня, но твой умничка Павел с ним рядом не стоял. Да, когда я его впервые увидела, он больше всего походил на попрошайку, на воришку из тех, что стоят в переходах и просят у “дядечек” и “тетечек” деньги, якобы на пропитание больных родителей. Но, во-первых, родителей у него нет. А во вторых, будь Кузя таким же, то не стал бы отдавать золотую цепочку стоимости больше трех тысяч. Он был такой… грязный, запущенный, с торчащими ребрами. Но при этом не жалкий, а полный достоинства. Даже от денег отказался, когда я ему предложила.

–И тогда ты притащила пацана к Нику? – продолжила Зоя, – Ну, мать, ты даешь! Я, конечно, не сомневалась, что у тебя сдвиг по фазе, но что бы такой! И что ты дальше с ним собираешься делать?

–Сначала поговорю с его родственниками, пусть пишут отказную или как это еще называется. А потом Никита будет договариваться. У него на работе один мужчина мог бы усыновить Кузю. А если ничего не выйдет, Ник согласен сам стать ему… отцом?

–Угу, а ты будешь доброй и заботливой мамашей, так что ли? – Зойка уселась в кресло, продолжая с недоверием коситься на дверной проем, как раз туда, где висела ее куртка.

–Нет, не буду, вздохнула Карина, – Именно ради этого я тебя и позвала. Думала, правда, ты приедешь раньше. Но… в общем, я сейчас все тебе по порядку объясню.

На то, чтобы прояснить всю сложившуюся ситуацию, у художницы ушло не более десяти минут. Зато Зое пришлось переваривать услышанное не менее получаса, пока она, наконец, не выдала:

–Тебе надо к Лерке!

–Она, конечно, врач, но не психиатр, зачем мне к ней? – удивилась Карина, в очередной раз заворачивая свою “Осень” обратно в тряпку. Сидящая напротив Зойка в ответ подпрыгнула на месте, словно кто-то пырнул ее снизу шилом, и пророкотала:

–Да при чем здесь психиатр?! Она же у нас любительница сказок. Не сомневаюсь, что в какой-нибудь очередной книжке, хранящейся у нее дома, может обнаружиться информация о тварях, подобных твоему волчку. Как ты там говоришь? Он посланник? Вот и будем искать любые сведения о посланниках, посланцах, засланцах и иже с ними.

–Я думала, ты мне не поверишь, – не удержалась от усмешки Карина. То ли она обладала уникальным даром убеждения, то ли была настолько несведуща в переплетениях чужой психики, но все ее знакомые не начинали с порога крутить пальцем у виска, а внимательно выслушивали до конца. Правда, у девушки был весомый аргумент. Сначала в виде зверя на картине, а теперь довольно большой дырки идеально повторяющей контуры волка.

–Отчего же? – в свою очередь хмыкнула гостья, – Почему ты так уверена, дорогая моя, что твоя старая, потрепанная жизнью подруга не может верить в чудеса? Разве сам факт того, что я до сих пор влюбляюсь, как наивный подросток не говорит за это? А ведь, по идее, мне давно пора было забыть о мужчинах, потому что их просто-напросто нет. Ходящие по улицам двуногие таковыми считаться не должны. Серьезно, ну что ты смеешься?

–Встречаются в пустыне и страусы, – не удержалась художница, едва не покатываясь со смеху. Честно слово, если бы провидцы сдавали экзамен на профессиональную пригодность, они бы все завалились на одном и том же задании: предсказать, что в следующее мгновение ляпнет Зоя.

–Ага. Только страусов больше, чем мужчин. Красавцев, милашек, симпатяг, ответственных папаш и беззаботных приятелей, но не мужчин. Да, собственно, и с женщинами тоже самое. Что должна уметь женщина?

–Стирать? – предположила Карина, – Готовить? Крестиком вышивать?

–Балда. Женщина должна уметь вертеть нелюбимым и быть настоящим тылом любимому. А не стелиться ковровой дорожкой под каждую пару ноженек в штанах из дорогой ткани. А вот мужчина должен, в свою очередь должен беречь и уважать любимую.

–А с нелюбимой как быть?

–Ну, ее можно просто уважать, – пожала плечами Зоя, – Мужчина должен брать ответственность не только за себя, но и за свой дом, своих друзей, свою семью и даже своих врагов. А что у нас выходит? Баба тебе и пашет, и дом держит, и мужа каменной стеной едва ли не огородит. А если надо, то и на врагов сама пойдет, пока он будет сидеть в тенечке и давать ценные указания.

–Слушай, ну хорошо. Допустим, настоящих мужчин осталось столько же, сколько уссурийских тигров. Приведи мне хоть один пример такого вот “тигрика”, – Карина уставилась собеседнице прямо в глаза. Ей вдруг неожиданно пришла в голову весьма подозрительная мысль, и девушка хотела получить либо подтверждение, либо опровержение. И, кажется, не ошиблась…

–Да тот же Ник. Чем тебе не пример? Сам себя сделал, что называется. И ресторан у него, и квартира, и машина. К тому же не всякий парень пригласит к себе в дом, мягко говоря, неадекватную подругу, приютит совершенно незнакомого оборванца. И не озвереет и сам не станет психом. Вот ты бы так могла? Если бы у тебя не было твоего замечательного одноклассника? Нет, мать, не смогла бы. Ты бы испугалась ответственности, начала бы придумывать самые различные причины, чтобы в подобные истории не влезать.

–Но я же не мужчина, – парировала Карина.

–Нет, но ты человек. Такой же, как он или я, или Кузя. И ему тоже может быть больно, страшно, он может сомневаться в чем-то, в том числе и в себе самом. Но при все этом… – Зоя развела руками, словно пытаясь объять ими весь результат душевных мук Ника, хотя, естественно, имела в виду она не только два кресла, небольшой диванчик и книжный шкаф, а гораздо большее. Художница задумчиво куснула губу, и в который раз надолго замолкла, увлеченная собственными переживаниями.

–Так что, когда собираешься ехать к Лерке, – вспомнила о своем предложении хореограф, – Просто я должна быть в курсе, когда мне собираться тоже. Одна ты в любом случае не поедешь. А то только тебе на голову сыплются добрые волчки и настоящие мужчины. Мне тоже хочется, так сказать, приобщиться к прекрасному.

–Он не одобрит, – произнесла Карина. Потом сообразила, что Зоя не совсем разобралась, кого она имеет в виду, и добавила, – Ник не одобрит, что я пытаюсь хоть как-то возобновить поиски волка. Он и так… не в себе после их встречи. Только сегодня утром начал говорить, а то просто ходил по квартире, как тень и молчал. Знаешь, иногда мне очень хочется стать телепатом. Не таким, который постоянно слышит у себя в голове чужие мысли, а самой по желанию в них влезать. Будь мы на такое способны, возможно, стало бы меньше самоубийств, просто убийств, грабежей, насилия, непонимания…

–…Или люди начали бы шарахаться друг от друга и вместо того, чтобы резать в темных переулках, стали бы травить слишком рьяных читателей на официальных приемах со слащавой улыбкой, – продолжила за девушку Зоя, – Хотя, с другой стороны, преступность бы, действительно, сократилась. Ведь где столько яда возьмешь?!

–Очень смешно, – скрестив руки на груди, пробурчала Карина. Нет бы, и правда, подсказала ей какую-нибудь ценную идейку, а только и может, что все опошлить, – Я же за Никиту волнуюсь. Это не детские игры, когда малышей можно развести по разным углам, если они начнут драться. А если с ним что-то произойдет? Да, волк сказал, что не причинит Нику вреда, но если тот сам полезет к волку, ведь его ничего уже не спасет. Эта тварь крупнее любого настоящего зверя! Хотя дело не только в размере. Он умен, способен влиять на разум, да кто знает, на что еще?! Когда я окажусь рядом с волком, Ник очутиться в безопасности, а до тех пор я просто не имею права подвергать его подобному риску.

–Значит, поедим к Лерке тогда, когда твоего приятеля не будет дома, – заключила Зоя.

–И куда это вы собрались? – в комнату вошел Кузьма, попутно покусывая увесистый бутерброд, – Мне Ник сказал, чтобы я тебя без присмотра не оставлял. А то он мне лично голову открутит, а вместо нее вставит большую лампочку, и будет использовать вместо торшера.

–Он что, так сказал? – изумилась Карина, никак не ожидавшая от тихого и спокойного ресторатора подобной грубости. Впрочем, она многого от него не ожидала. Правда, мнение девушки о Никите этого не меняло.

–Не-а, не сказал. Но, судя по выражению его лица, так дело обстоять и будет, – размазывая майонез по носу, охотно отозвался мальчишка, – Только не говори, что это мое субъективное мнение! Сразу предупреждаю, мне такие заумные слова непонятны. Ты совершенно не знаешь своего друга. При тебе он сосем другой, намного, хм, сдержаннее. Я тут предложил добровольно отдать тебя волчку. Типа, от нее все равно никакой пользы. Конечно, в шутку. Но Ник пришел в такое состояние… это был не просто гнев, а самое настоящее бешенство. Никогда не думал, что от живого существа может исходить такое! Меня словно в раскаленную печь сунули.

–Зачем ты это сказал?! – рявкнула художница. Оборванец только головой крутанул, да удобнее перехватил громадный кусок ветчины.

–Хотел проверить его реакцию. Конечно, Каринка, я тебя никуда отдавать не собираюсь: ни волчку, ни белочке, ни косолапому медведю. Но вот пользы от тебя, действительно, никакой. И соображалка на нуле. Тут к тебе гостья пришла, а ты ее даже чаем не напоила. По счастью, у тебя есть незаменимый я, не только имеющий мозг, но и умеющий им пользоваться. Так что прошу, дамы, обед готов.

–Ну, я тебе, – только и смогла в ответ выдавить Карине, потом махнула рукой и поспешила вслед за пареньком.

–Так куда вы ехать собрались? – повторил свой вопрос Кузя. На этот раз ответила ему Зоя, уже не косившаяся на мальчишку, а глядящая на него с уважением. Обед и, правда, выглядел весьма внушительно. Пока подруги болтали, Кузьма успел согреть чайник, нарезать колбасу кружочками и сыр полосочками. Даже салат какой-то настрогал, по вкусу напоминающий “Оливье”.

–Мы решили посоветоваться с одним знающим человечком. Она, конечно, не профессор и даже не кандидат в мастера спорта. Но зато Лерка прочитала за свою жизнь столько фантастики и древних мифов, что без сомнения могла бы защитить диссертацию на тему “Анализ особенностей болотных кикимор в отечественной и зарубежной литературе. Взгляд оптимиста”. И мне кажется, она может нам кое-что раскопать про посланников вроде нашего волчка.

–Как ты сказал? Ник приставил тебя за мной следить, так ведь? – неожиданно развеселилась Карина. Подросток кивнул, отодвигаясь к выходу, чтобы в случае чего быстро смыться с места боевых действий, – Значит, ты поедешь с нами. И мы получим то, что хотим, и я останусь под наблюдением твоего недремлющего ока.

–Да, кажется, я рано сделал вывод о твоей соображалке, – довольно усмехнулся Кузя, – Она у тебя не на нуле. У тебя на нуле чувство самосохранения…

–Почему? – приподняла бровь художница, и тут только заметила, что у нее дымиться рукав. Черт, совсем забыла о включенном газе, и едва не сунула в него локоть! Отдернув руку, девушка едва потушила начинающую тлеть ткань, старательно потряхивая в воздухе конечностью.

–Да вот по этому, – почти неслышно произнес Кузьма. К счастью, на это не обратили внимания, иначе бы мальчишка точно не избежал бы участи стать торшером.

7.

Лера принадлежала к тому типу людей, которые ничего не делают вовремя и умудряются опоздать даже туда, куда, по идее, опоздать совершенно невозможно. Некоторые подруги не раз посмеивались над ней: ‘Лерка, наверно, и свою свадьбу пропустит!’.

‘Это если она до того жениха не проворонит. Ведь какой же нормальный парень будет ждать девушку более часа?’, – ехидно добавляли другие.

Каждый раз, собираясь на работу, Лера ужасно волновалась, по тысяче раз проверяя и перепроверяя, все ли она положила в сумку, в многочисленные мешочки и пакеты, которые брала с собой. Действовала она при этом обстоятельно и очень медленно. А потом поменяла тактику, перенеся часовую пытку на вечер. Теперь она успевала на работу, иногда даже являясь заранее, чем очень гордилась, каждый раз замеряя до секунды сэкономленное время. Не то чтобы от расторопности Леры зависели людские жизни, зато она влияла на размер заработной платы. А для девушки это было куда важнее. Возможно, устройся Лерка на работу в городской здравпункт, цинизма в ней поубавилось. Но… пост младшей медсестры в частной клинике не располагает к жалости и состраданию.

Что касается книг, то они занимали особую страницу ее биографии. Когда все приличные дети в возрасте пяти – шести лет начинали разбирать слова по слогам, она лишь морщила носик и просила почитать кого-нибудь еще. Убедить упрямого ребенка было практически невозможно. Но, как нам всем известно, есть несколько заведений, где работа с населением проводиться по принципу “не можешь, – научим, не хочешь – заставим”. Таким вот заведением и стала для Леры, нет, не армия – школа. Стоило девочке пойти в первый класс, как она немедленно прекратила воротить нос от малопривлекательных текстов, словно приклеиваясь к ним глазами.